CC BY
15
ИСТОРИЯ ПЕДАГОГИКИ
Вестник ПСТГУ
Серия IV: Педагогика. Психология.
Ромашина Екатерина Юрьевна,
д-р пед. наук, профессор,
2021. Вып. 61. С. 71-81
DOI: 10.15382/sturIV202161.71-81
декан факультета искусств, социальных и гуманитарных наук
Тульского государственного педагогического университета
им. Л. Н. Толстого,
Российская Федерация, 300026,
г. Тула, просп. Ленина, д. 125
katerinro@yandex.ru
ORCID: 0000-0003-0655-2183
«Читаемый город»:
функции ГОРОДСКОГО ПРОСТРАНСТВА
*
В УЧЕБНЫХ ТЕКСТАХ
Е. Ю. Ромашина
Аннотация: В статье представлен обзорный анализ пособий для обучения грамоте с периода Поздней Античности до начала XX в. Анализ сфокусирован на теме «город», поскольку в этот период школьный учебник (и шире — учебный текст) представлял собой преимущественно городское явление: пособия для обучения грамоте сочинялись, иллюстрировались, изготавливались, распространялись в основном горожанами и для горожан. Однако репрезентация городского пространства в них в разные исторические эпохи решала разные дидактические задачи. Автор ищет ответ на вопрос, зачем город включался автором/составителем/ художником в образовательный дискурс учебного пособия, какую фукнцию(и) в нем выполнял. Отправной точкой исследования послужило словосочетание «legibility of the cityscape» из классического труда Кевина Линча The Image of the City (1960), позволившее сформулировать проблему: что делает город «читаемым», понятным и знакомым ребенку пространством? В статье подробно рассмотрены пособия Яна Амоса Коменского, Карла Лаукхарда, К. Д. Ушинского, Е. Е. Соловьевой. Выделены и описаны функции и роли, которые город играл и играет в азбуках, букварях, книгах для чтения разных стран и эпох: единство пространства и социума, активная среда развития, воспитания и учения ребенка; «имя» одного из явлений широкого мира, «картинка», осваиваемая через называние ее составных частей; «проживаемое» окружение, включающее ребенка в бесчисленное множество специфических сюжетов городской жизни, отличной от сельского быта и занятий людей; символ, олицетворение какой-либо идеи — имперской, национальной, социально-экономической и проч.,
© Ромашина Е. Ю., 2021.
Вестник ПСТГУ. Серия IV: Педагогика. Психология. 2021. Вып. 61. С. 71—81. * Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-013-00246.
сцена важнейших исторических событий; city — превращение города в большой город, предполагающий формирование навыков ориентировки, особенно для неофита.
Ключевые слова: город, учебник, азбука, букварь, книга для чтения, Коменский, Ушинский, Соловьева.
It will concentrate especially on one particular... quality: the apparent clarity or "Legibility" of the cityscape. By this we mean the ease with which its parts can be recognized and can be organized into a coherent pattern.
Kevin Lynch. The Image of the City
«Читаемый город» — таким в русском переводе предстало выражение «legibility of the cityscape» из классического труда Кевина Линча The Image of the City1. При всей вольности подобной рецепции устоять перед обаянием сконструированного словосочетания невозможно — поскольку мы поведем речь о городе в азбуках, букварях и книгах для чтения.
Школьный учебник (и шире — учебный текст) — по своей сути городское явление: от начала своего существования и вплоть до XX в. пособия для обучения грамоте сочинялись, иллюстрировались, изготавливались, распространялись в основном горожанами и для горожан. Однако репрезентация городского пространства в них в разные исторические эпохи решала разные дидактические задачи. Задавая в данном тексте предельно широкие хронологические рамки (и принимая упрек в некоторой поверхностности), своей задачей вижу выявление существенной разницы представления «городов» на страницах азбук, букварей, книг для чтения и ответ на вопрос, зачем город включался автором/ составителем/художником в образовательный дискурс учебного пособия, какую фукнцию(и) в нем выполнял.
В текстах Античности город — это не только и не столько локус пространства, не что-то отдельное, внешнее по отношению к ученику и ситуации учения, но скорее ее полноправный субъект, активный действующий фактор, среда формирования значений, ценностей и смыслов. Такое понимание заложено на уровне языка: noXiT£ia — город, но и государственное устройство, гражданственность и общественная деятельность. В «Политике» Аристотеля читаем: «.законодатель должен отнестись с исключительным вниманием к воспитанию молодежи, так как в тех полисах, где этого нет, и сама их политейя [общее устройство] терпит ущерб. Ведь воспитание должно соответствовать каждому государственному строю [политейе] <...> Если полис в его целом имеет в виду одну конечную цель, то ясно, для всех нужно единое и одинаковое воспитание, и забота об этом воспитании должна быть общим, а не частным делом <...> Все граждане принадлежат государству, потому что каждый из них является частицей полиса. И забота о каждой частице, естественно, должна иметь в виду попечение о целом»2. Либа-
1 Lynch K. The image of the city. Cambridge, I960.
2 Пичугина В. К., Безрогов В. Г. Антология педагогического наследия Древней Греции и
ний (314—393) писал о жизненной необходимости для «прекрасной и великой» Антиохии заботиться об учителях, поскольку это «способствует благоденствию и славе города», в противном случае он лишится «своего достояния»3. Любой город/полис выступал в этом случае единством места и действия — его граждане получали образование преимущественно в открытом публичном пространстве, через разного рода коммуникативные практики и «ритуальную повседневность»4. Форум и агора, гимнасии и сады Ликея, симпосий и сисситии, театральные представления и спортивные состязания — все это оказывалось «местом для ученых занятий», где «город учит человека» (Симонид). В этом контексте античный город — некая высшая сила, выражение социального единства (civitas), которое определяло рамки образовательного идеала и помогало его достичь.
Латинское urbs демонстрирует смещение акцентов в эпоху Поздней Античности и раннего Средневековья. Однокоренное с orbis (круг), это слово обозначало «огороженное место» и учитывало акт постройки стен как существенную характеристику города. Высшим выражением такого средневекового понимания городского пространства явилась, конечно, соответствующая глава в Orbis sensualium pictus Яна Амоса Коменского. Обратимся к первому двуязычному изданию (1658, Нюрнберг)5:
«Глава 122. Город
Из многих домов образуется селение или городок или город. И тот, и другой укреплен и окружен стенами (стена), валом, насыпью и частоколом. Внутри стен есть пустая полоса, а снаружи — ров. На крепостном валу расположены бастионы и башни; сторожевая башня находится на более высоком месте.
В город входят через пригород в ворота по мосту. Ворота имеют подъемную решетку, подъемный мост, их створы имеют запоры, засовы и поперечный брус. В пригороде есть сады и предместья, а также кладбища»6.
Ребенок знакомится с городом-крепостью — автор перечисляет все ее составные части. Коменский показывает и объясняет читателю/зрителю существование мира как единого целого, познаваемого через чувства (зрение, слух, обоняние, осязание) и освоенного через язык — наименование всего сущего. Каждая из 150 глав Orbis pictus посвящалась тому или иному явлению или понятию, город занимал в этом мире подобающее место между рассказом о социальном устройстве семьи (женитьба, кровное родство, родители и дети, господа и слуги) и специфических городских социальных практиках (суд, исполнение
Древнего Рима. М., 2019. С. 121-122.
3 Пичугина В. К., Безрогов В. Г. Указ. соч. С. 147-148.
4 Смирнов С. А. Человекоразмерность города // ПРА2НМА. Проблемы визуальной семиотики. 2019. № 2 (20). С. 13-32.
5 О переводах и переизданиях пособия Яна Амоса Коменского в Европе см., например: Bezrogov V. "Homo veste indutus duplici", or Homogeneity in a Heterogeneous Context: Orbis sen-sualium pictus (1653-1703) // Heterogeneity and Educational Media / B. Aamotsbakken, E. Matthes, S. Schütze, eds. Bad Heilbrunnt, 2017. P. 113-120.
6 Johannes Amos Comenius. Orbis sensualium pictus. Noribergae, 1658. S. 248-249 (перевод автора. — Е. Р.).
наказаний, торговля, медицина, театр, уличные представления и т. д.). Главной идеей пособия было изучение латыни как основы для общения и научного познания в полилингвальной и разнородной Европе XVII в.7, потому город Комен-ского — это «город вообще», узнаваемый и названный на десятках европейских языков.
Именно этот подход во многом лег в основу презентации городской темы в учебных пособиях Нового времени, однако культурные, языковые, национальные рецепции в разных странах весьма различались. Так, первые русские издания Orbispictus (1768 и 1788 гг.) представляли собой довольно точные переводы учебника Коменского8, но «Зрелище Вселенной», переработанное Ф. И. Янко-вичем де Мириево (1788, 1793 и др. изд.), в описании города расставляло уже другие акценты:
«Глава 76. Город.
Купцы, художники и ремесленники, о коих говорили мы, обитают по большей части в городах, в коих башни, церкви и другие высокие здания издали видны. Укрепленные города имеют городские каменные стены, бастионы, шанцы, валы и предместия. Около городов лежат деревни, в коих крестьяне живут»9.
Этой главе предшествуют рассказы о письменности, бумаге, типографии и книготорговле, а следуют за ней тексты о воине (который «защищает города и отечество») и военном лагере. Здесь город как понятие отнесен скорее к социальной организации городских и «е-городских жителей, а смотрит читатель на него явно снаружи: издали видит башни и церкви, задается вопросом обороны от неприятеля и т. д.
В оригинальных российских пособиях XVIII — начала XIX в., стоящих еще достаточно близко к церковнославянской традиции, города нет — как вообще нет вещного, тварного мира — это учебники, ориентированные на постижение грамоты через веро- и нравоучение. И хотя ценности и понятия, в них заключенные, уже вполне принадлежат Новому времени, город в число этих понятий не входит.
В отличие от российской, западноевропейская линия развития учебной литературы сохраняла и развивала идею познания окружающего мира через обобщенные понятия и наглядные образы. К середине XIX столетия в пособиях для детей город сохранил часть характеристик, унаследованных от презентаций его Коменским, но приобрел и новые. В качестве примера приведем книгу немецкого педагога Карла Лаукхарда — одну из бесчисленных рецепций Orbis pictus. В первой части его «Мира в картинках» помещена глава «Город», где описание в значительной мере совпадает с учебником моравского педагога:
7 См.: Bezrogov V. Op. cit. P. 113-114.
8 Иоанна Амоса Комения Видимый свет на латинском, российском, немецком, италиан-ском и французском языках. [Москва], 1768; Иоанна Амоса Комения Видимый мир на латинском, российском, немецком, италианском и французском языках. М., 1788.
9 Коменский Я. А. Зрелище вселенныя: на фр., российском и немецком языках. СПб., 1793. С. 133-134.
«Город снаружи.
Этот город окружен стеной. Перед стеной стоят контрфорсы, которые помогают ее удерживать и поддерживать. Также перед стеной поставлена круглая башня с карнизом-венцом. Маленькие дыры в городской стене — это бойницы, за которыми располагаются жерла пушек, когда враг атакует город. Вход в город образуют ворота, в верхней части которых видна решетка, которую можно опустить, чтобы перегородить вход. <...> Зеленая площадка, примыкающая слева к городской стене, — это вал, спускающийся в ров. Все это говорит о том, что этот город — крепость или был ею раньше. Кроме того, этот город, по-видимому, расположен на возвышенности. — во всяком случае, от него дорога идет под гору <...> Город не маленький, потому что мы замечаем большое количество башен, церквей и величественных домов, возвышающихся над стеной»10.
Однако в пособии Лаукхарда присутствовали и иные, новые сюжеты: городское пространство теперь не статичная «картинка», оно «проживалось», включалось в повседневные практики фланера, передвигающегося по городу и рассматривающего его. Лаукхард показывает читателю четырехэтажный дом «с фонарем и маркизами», аптеку под вывеской «У ангела», «военного, трубочиста, повозку, всадника и человека с тележкой», «насос и две большие бочки с водой, перед которыми играют две собаки»; в пособии появляются бытовые зарисовки, обладающие динамикой действия: мальчики, запускающие волчок; человек, попавший под ливневый дождь; уличные торговки фруктами и т. д. Навигация по книге выстроена как передвижение в пространстве разнообразных антропо-практик11: город предстает не только как многообразие архитектурных форм, он населен людьми, и осваивающий его ученик интеллектуально и эмоционально включен в их деятельность. Но подчеркнем, что это по-прежнему «город вообще» — без привязки к географии и хронологии.
Как особый объект внимания в российском учебном книгоиздании город появляется только во второй половине XIX в. Однако концепция его включения в пособия для детского чтения была совсем иной. Прежде всего, это почти всегда конкретный город, причем в абсолютном большинстве случаев город столичный.
«Мир в картинках» К. Лаукхарда был использован К. Д. Ушинским при составлении его знаменитого «Детского мира». Городская тема представлена Ушинским в главе «Поездка из столицы в деревню» — это весьма длинный текст со сквозным сюжетом и постоянными персонажами12. Герои путешествуют через множество селений и городков, которые по сравнению с Петербургом в описании Ушинского предстают в весьма неприглядном свете. Столица — это «великолепная гранитная набережная, уставленная дворцами, величественные
10 Lauckhard C. F. Orbis pictus. Bilderbuch zur Anschauung und Belehrung. Bd. 1. 1857. S. 84.
11 См.: Смирнов С. А. Город-воспитатель: пространство города как репертуар антропо-практик развития // Визуальная антропология. Город-университет: жизненное пространство и визуальная среда. В. Новгород, 2020. С. 28.
12 Ушинский К. Д. Детский мир и хрестоматия: кн. для клас. чтения. СПб., 1861. Ч. 2. С. 1—18. Пособие Ушинского иллюстрировано весьма скупо, к этой главе иллюстраций нет.
церкви, обширные красивые площади, широкие богатые шумные улицы, чудесные памятники...»13. Губернский город Ушинского «походил еще на город. На главной улице его была каменная мостовая; кое-где попадались огромные каменные дома; но между ними немного было таких, к каким дети привыкли в столице. Только один губернаторский дом, да новые присутственные места, высокий, прекрасный собор и несколько старинных церквей могли бы <...> стоять без стыда и на петербургских улицах. Но гостиный двор, посреди огромной пустой площади, показался <...> и мал, и беден, и грязен. Тут были, правда, два-три магазина; но какое сравнение с петербургскими магазинами! Было десятка два вывесок; но какое сравнение с петербургскими вывесками! Народу и экипажей на улицах несравненно меньше»14. К уездным городам Ушинский еще менее благосклонен: «Уездные города были еще меньше и беднее губернского: три, четыре немощеные улицы, обставленные низенькими деревянными домами; длинные, иногда полуразвалившиеся заборы; огороды и сады посреди города; деревянные столбики вместо тротуаров; коровы и свиньи, бродящие по улицам; пустота, тишина, — отсутствие движения!»15
Идея о том, что настоящий, истинный город — это только столица, сохранялась в российских пособиях еще долго: как центр территории, место власти, сосредоточие промышленности, транспорта и торговли, как узнаваемый архитектурный объект два российских стольных города присутствовали на страницах азбук и букварей М. С. Александрович, П. Я. Никитина, И. С. Овчинникова, В. Н. Панова, Е. Е. Соловьевой и др.
На первый взгляд иным был подход к теме, реализованный Н. А. Корфом в руководстве для учителя к пособию «Наш друг». В качестве дополнительного материала для чтения Николай Александрович поместил сведения о девяти российских городах (Новгород, Киев, Москва, Вильно, Варшава, Петербург, Харьков, Одесса, Тифлис) — их истории, местоположении, числе жителей, промыслах и промышленности, памятниках культуры и т. д.16 Однако выбор городов говорит скорее не о стремлении познакомить ученика с самим явлением и понятием, но о презентации идеи империи — в ее определенных хронологических и географических рамках. Как и у Ушинского, город у Корфа — это не самостоятельный объект познания, а некое олицетворение, символ — нации, границ обширной страны, расстояния между центром и периферией, социального разрыва между аристократией и бедным (преимущественно сельским) населением и т. п. Не давая оценочных суждений, подчеркнем разницу дидактической задачи: в отличие от западноевропейских пособий, в российских учебниках обращение к теме города обладало, как правило, некоторой идеологической на-груженностью, реализовывало не только познавательную, но воспитательную
13 Ушинский К. Д. Указ. соч. С. 2.
14 Там же. С. 7.
15 Там же.
16 Корф Н. А. Руководство к «Нашему другу»: книга для учащих. СПб., 1881. С. 49—67. См. подробнее: Тендрякова М. В., Безрогов В. Г. Корф и Город: figura Urbis capitis в учебной литературе для земской школы // Вестник ПСТГУ. Сер. IV: Педагогика. Психология. 2019. Вып. 54. С. 84—105; Они же. Город и Корф: figura Urbis novae в учебных книгах для земской школы // Там же. Вып. 55. С. 110—127.
и нормативную функции. Эту роль город не утратил и в пособиях Советской России 1920-1930-х гг.: город Ленина, город Революции, город с «великой могилой» (мавзолеем) и т. п. — все эти сюжеты и иллюстрации широко присутствовали в азбуках и букварях того времени.
Тем не менее урбанистические процессы начала XX в. и затем индустриализация страны обусловили появление в российских пособиях для обучения грамоте еще нескольких «городских ролей» и функций. Здесь мы вернемся к идее К. Линча о «читаемом» городе.
Собственно мысль о «legibility of the cityscape» — это решение проблемы ориентации в городском пространстве. Линч отмечал, что любой человек беспрерывно занят попытками «организовать свое окружение», опознать и структурировать его, и город должен помогать, а не мешать этому — иметь «визуально осмысленную форму»17. «Читаемый город» — тот, в котором ориентиры, пути, границы и пространства легко определяются, группируются и складываются в целостную картину, очень важную в эмоциональном отношении: это не просто «система координат», но и «информационный каркас для дальнейшего накопления опыта, для саморазвития», поскольку легко читаемое окружение создает чувство безопасности и повышает потенциальную глубину и интенсивность человеческого опыта18. Линч не имел в виду детей, но мы подчеркнем: все эти характеристики — безусловно, важные для взрослого — для ребенка приобретают особую значимость.
В 1920-е гг. урбанизация, массовая миграция в города сельских жителей привели к необходимости формирования у людей (и детей в особенности!) навыка ориентации в новом для них пространстве, авторы школьных учебников обратились к решению этой задачи: на страницах азбук и букварей теперь были заданы координаты, в буквальном смысле помогающие не заблудиться в каменных джунглях.
Первый такой опыт обнаружен нами в пособии Е. Е. Соловьевой и Е. П. Ци-онглинской «Развитие речи: письменные и устные упражнения в изложении мысли» (Пг., 1923). Эта книга содержала специальное «Приложение для г. Москвы», которое было позиционировано авторами как «местный», т. е. краеведческий, материал. Нам оно интересно с точки зрения «читаемости» города.
Сюжет, с которого мы начнем, — адрес. Упражнение в надписывании конвертов достаточно часто встречалось в букварях и более раннего времени, здесь же оно обрело иную форму: адрес теперь нужен не только для письма, но и для того, чтобы найти то или другое место в его физической реальности:
«1-й адрес:
— Видишь дом? Да вон с гнездом аиста на крыше, еще два амбара у горы;
слева-то от лесу? Еще липа у дома-то, видишь?
— Вижу.
— Теперь ступай! С дороги не собьешься. Там живем мы всей семьей.
Еще адреса. <...>
17 Линч К. Образ города. М., 1982. С. 86.
18 Там же. C. 16-17.
У Никитских ворот, Мерзляковский пер., д. 7, кв. 5. Анне Соколовой для Пети»19.
Особенно важны и интересны вопросы, которыми в пособии Соловьевой сопровожден этот текст: «Какая разница этих адресов? Догадайтесь, которые из них провинциальные, которые московские? Которые для почты? Которые для устной передачи? Где вы жили раньше? В каком селе или городе? Напишите ваш прежний адрес. Напишите ваш московский адрес»20. В следующей части пособия вопросы подобного рода усложнялись:
«Напишите точный адрес вашей школы. Опишите здание», «Изучите вашу улицу. Как она называлась прежде и как теперь? Почему? В честь кого? <...> К какой части города она принадлежит? Торговая, старая Москва? предместье? Замоскворечье? или какая часть? <...> Опишите словами дома или здания вашей улицы: один — новый, другой — старинный, третий — остаток деревянной Москвы, четвертый — какой-нибудь особенный дом. <...> Какое движение по вашей улице? Проходят ли трамваи? Сколько?»21 и т. д.
Приведем еще одно задание из того же учебника: «Побывайте на окраинах Москвы и на Кузнецком мосту, Тверской, Петровке и других местах центра. Сравните центр Москвы и окраины: улицы, дома, лавки, занятия людей, движение на улицах, особенности окраин и центра. Почему окраины Москвы можно назвать захолустьем, а центр — столицей?»22 Последний вопрос возвращает нас к идеологическому восприятию города — заметим, что среди вопросов и заданий, сформулированных Соловьевой, многие посвящены празднованию Пер-вомая, новым советским учреждениям и т. п.; но тем не менее такая «привязка к местности» — совершенно новое явление в учебной литературе. Ориентация в конкретном городе, освоение его пространства через предписанные экскурсии, разглядывание «особенных домов» и подобные практики — это уже иная функция презентации в учебнике городского пространства: формирование его восприятия как «человекоразмерного», размеченного по контурам физической, ментальной, эмоциональной вместимости человека23.
В качестве резюме перечислим функции и роли, которые город играл и играет в пособиях для первоначального обучения грамоте:
• единство пространства и социума, активная среда развития, воспитания и учения ребенка;
• «имя» одного из явлений широкого мира, «картинка», осваиваемая через называние ее составных частей;
• «проживаемое» окружение, включающее ребенка в бесчисленное множество специфических сюжетов городской жизни, отличной от сельского быта и занятий людей;
19 Соловьева Е. Е., Ционглинская Е. П. Развитие речи. М.; Пг., 1923. Вып. 1. С. 83.
20 Там же.
21 Там же. Вып. 3. С. 110-111.
22 Там же. Вып. 4. С. 159.
23 См.: Петров М. К. Системный подход и человекоразмерность теоретического мышления // Социология науки и технологий. 2012. Т. 3. № 3. С. 97-111.
• символ, олицетворение какой-либо идеи — имперской, национальной, социально-экономической и проч., сцена важнейших исторических событий;
• city — превращение города в большой город, предполагающее формирование навыков ориентировки, особенно для неофита.
Список литературы
Безрогов В. Г., Тендрякова М. В. Город и Корф: figura Urbis novae в учебных книгах для земской школы // Вестник ПСТГУ. Сер. IV: Педагогика. Психология. 2019. Вып. 55. С. 110-127.
Иоанна Амоса Комения Видимый мир на латинском, российском, немецком, италиан-ском и французском языках. М., 1788.
Иоанна Амоса Комения Видимый свет на латинском, российском, немецком, италиан-ском и французском языках. [Москва], 1768.
Коменский Я. А. Зрелище вселенныя: на фр., российском и немецком языках. СПб., 1793.
Корф Н. А. Руководство к «Нашему другу»: книга для учащих. СПб., 1881.
Линч К. Образ города. М., 1982.
Петров М. К. Системный подход и человекоразмерность теоретического мышления // Социология науки и технологий. 2012. Т. 3. № 3. С. 97-111.
Пичугина В. К., Безрогов В. Г. Антология педагогического наследия Древней Греции и Древнего Рима. М., 2019.
Смирнов С. А. Город-воспитатель: пространство города как репертуар антропопрактик развития // Визуальная антропология. Город-университет: жизненное пространство и визуальная среда. В. Новгород, 2020. С. 20-36.
Смирнов С. А. Человекоразмерность города // ПРА2НМА. Проблемы визуальной семиотики. 2019. № 2 (20). С. 13-32.
Соловьева E. E., Ционглинская E. П. Развитие речи. М.; Пг., 1923. Вып. 1-4.
Тендрякова М. В., Безрогов В. Г. Корф и Город: figura Urbis capitis в учебной литературе для земской школы // Вестник ПСТГУ. Сер. IV: Педагогика. Психология. 2019. Вып. 54. С. 84-105.
Ушинский К. Д. Детский мир и хрестоматия: кн. для клас. чтения. СПб., 1861. Ч. 2.
Bezrogov V. "Homo veste indutus duplici", or Homogeneity in a Heterogeneous Context: Orbis sensualium pictus (1653-1703) // Heterogeneity and Educational Media / B. Aamotsbakken, E. Matthes, S. Schütze, eds. Bad Heilbrunnt, 2017. P. 113-120.
Johannes Amos Comenius. Orbis sensualium pictus. Noribergae, 1658.
Lauckhard C. F. Orbis pictus. Bilderbuch zur Anschauung und Belehrung. Bd. 1. 1857.
Lynch K. The image of the city. Cambridge, 1960.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia IV: Pedagogika. Psikhologiia.
Doctor of Sciences in Education, Professor, Dean of the Department of Arts, Social Studies and Humanities, Tula State Teacher Training University
Ekaterina Romashina, Ekaterina Romasfina,
2021. Vol. 61. P. 71-81
DOI: 10.15382/sturIV202161.71-81
125 Prospekt Lenina, Tula
300026, Russian Federation katerinro@yandex.ru
ORCID: 0000-0003-0655-2183
Legibility of the Cityscape: Functions of Urban Space in the Textbooks*
Abstract: The article presents an overview analysis of textbooks for reading and writing skills from the period of Late Antiquity to the early 20th century. The analysis focuses on the topic "city", since during this period a school textbook (and, more broadly, an educational text) was a predominantly urban phenomenon: it was composed, illustrated, produced, and distributed mainly by and for townspeople. However, the representation of urban space in the textbooks of different historical epochs solved different didactic tasks. The author is looking for an answer to the questions: why was the city included by the author/compiler/artist in the educational discourse of the textbook? what function(s) did performed in it? The starting point of the study was the phrase "legibility of the cityscape" from the classic work of Kevin Lynch The Image of the City (1960), which allowed us to formulate the research question: what makes the "legibility" of a city as an understandable and familiar space for a child? The article discusses in detail the manuals of Jan Amos Komensky, Karl Lauckhard, Konstantin Ushinsky, Evgenia Solovieva. The functions and roles that the city played and plays in the primers and readers from different countries and epochs are highlighted and described: the unity of space and society, an active environment for a child's education; "name" of one of the phenomena of the wide world, "picture", mastered by naming its constituent parts; living "environment", which includes the child in countless specific plots of urban life, different from rural life and people's occupations; a symbol, the embodiment of any idea — imperial, national, socio-economic, etc., the scene of the most important historical events; the transformation of a town into a city, involving the formation of orientation skills, especially for the neophyte.
Keywords: city, legibility of the cityscape, textbook, ABC book, primer, reader, Come-nius, Ushinsky, Soloviova.
E. Romashina
* The reported study was funded by Russian Foundation for Basic Research (RFBR) project number № 20-013-00246.
References
Bezrogov V. (2017) "«Homo veste indutus duplici», or Homogeneity in a Heterogeneous Context: Orbis sensualium pictus (1653-1703)" in B. Aamotsbakken, E. Matthes, S. Schütze (eds.) Heterogeneity and Educational Media. Bad Heilbrunn, pp. 113-120. Bezrogov V. G., Tendriakova M. V. (2019) "Gorod i Korf: figura Urbis novae v uchebnykh knigakh dlia zemskoi shkoly" ["City and Korff: concept of early modernized city in the elementary textbooks for rural school of the 2d half of the 19th century"]. Vestnik PSTGU. Ser. IV: Pedagogika. Psikhologiia, 2019, vol. 55, pp. 110-127. Linch K. (1982) Obrazgoroda [The image of the city]. Moscow (Russian translation). Lynch K. (1960) The image of the city. Cambridge.
Petrov M. K. (2012) "Sistemnyi podkhod i chelovekorazmernost' teoreticheskogo myshleniia" [Systematic approach and human dimension of theoretical thinking]. Sotsiologiia nauki i tekhnologii, 2012, vol. 3, issue 3, pp. 97-111. Pichugina V. K., Bezrogov V. G. (2019) Antologiia pedagogicheskogo naslediia Drevnei Gretsii i DrevnegoRima [Anthology of the pedagogical heritage of Ancient Greece and Ancient Rome]. Moscow (in Russian).
Smirnov S. A. (2019) "Chelovekorazmernost' goroda" [Human dimension of the city].
nPAIHMA. Problemy vizual'noi semiotiki, 2019, vol. 2 (20), pp. 13-32 (in Russian). Smirnov S. A. "Gorod-vospitatel': prostranstvo goroda kak repertuar antropopraktik razvitiia" [Educator city: city space as a repertoire of anthropological development practices] in Vizual'naia antropologiia. Gorod-universitet: zhiznennoeprostranstvo i vizual'naia sreda [Visual anthropology. City-University: living space and visual environment]. V. Novgorod, 2020, pp. 20-36 (in Russian).
Solov'eva E. E., Tsionglinskaia E. P. (1923) Razvitie rechi [Speech development]. Moscow;
Petrograd, issue 1-4 (in Russian). Tendriakova M. V., Bezrogov V. G. (2019) "Korf i Gorod: figura Urbis capitis v uchebnoi literature dlia zemskoi shkoly" ["Korff and city: concept of capital city in the elementary textbooks for rural school of the 2nd half of the 19th century"]. Vestnik PSTGU. Ser. IV: Pedagogika. Psikhologiia, 2019, vol. 54, pp. 84-105.
