CC BY
186
4. O'Neill J. Whither the Chinese consumer? // Project syndicate. - 2019. - Mode of access: https://www.project-syndicate.org/commentary/global-consequences-of-weakening-chinese-consumption-by-jim-o-neill-2019-01 ?barrier=accesspaylog
2019.03.009. И.Ю. ЖИЛИНА. ГЛОБАЛЬНОЕ ПОТЕПЛЕНИЕ: ПОИСК РЕШЕНИЙ. (Обзор).
Ключевые слова: глобальное потепление; Парижское соглашение по климату; 24-я Конференция сторон; парниковые газы; декарбонизация экономики.
В обзоре анализируются итоги 24-й Конференции сторон (КС-24), Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК), прошедшей в Катовице (Польша, 2-15 декабря 2018 г.), а также климатические инициативы экологических организаций и предприятий частного сектора.
Ключевыми вопросами КС-24 были утверждение «свода правил» (rulebook), обеспечивающих реализацию Парижского соглашения по климату (ПС), и предусмотренное им повышение национальных целей стран (nationally determined contributions, NDC) по снижению выбросов парниковых газов (ПГ) к 2020 г.
КС-24 проходила в довольно сложной политической обстановке: выход США из ПС, победа на президентских выборах в Бразилии Ж. Болсонару, выступающего против борьбы с климатическими изменениями.
В Катовице обозначилось противостояние двух групп стран: малых островных государств, наименее развитых стран ООН, ряда африканских и латиноамериканских государств и др., с одной стороны, и крупных и богатых государств (большинство развитых стран, Китай, Саудовская Аравия и другие арабские страны) - с другой. Первые требовали радикального снижения глобальных выбросов ПГ и одновременно массированной финансовой помощи с тем, чтобы удержать глобальное потепление на уровне 1,5°С, в то время как нынешние NDC приведут к потеплению на 3-3,5°С. Китай и Индия - первый и третий глобальные эмитенты ПГ (США и Россия занимают второе и четвертое места) подчеркивали особую ответственность богатых развитых стран за климатические изменения. Со своей стороны, развитые страны, соглашаясь на выделение помощи беднейшим, призывали включиться в этот процесс и богатые страны, имеющие статус развивающихся.
В соответствии с принципом добровольности действий, лежащим в основе ПС, принятый КС-24 «свод правил» определяет не порядок действий его участников, а порядок и структуру отчетности и мониторинга предпринимаемых ими действий. При этом широко обсуждался вопрос о том, что требования к представлению информации развитыми и развивающимися странами должны быть разными. На «дифференциации» настаивали многие развивающиеся страны, в том числе Китай. В результате было принято решение о том, что все страны отчитываются по единым правилам, но наименее развитые страны и малые островные государства могут предоставлять упрощенную информацию. В целом утвержденный «свод правил» ПС - очередной рамочный документ, который до 2020 г. необходимо будет уточнить и дополнить [2].
Особой частью «свода правил» ПС является регламентирование сотрудничества стран в рамках Механизма устойчивого развития (МУР) (ст. 6 ПС). МУР определяет не только порядок предоставления странами информации о своих действиях, но и предлагает возможные процедуры совместных действий по снижению выбросов ПГ. Все участники КС-24 согласились с необходимостью регулирования совместных действий, но завершить эту работу не удалось из-за расхождения мнений по масштабам регулирования. Согласование правил МУР перенесено на 2019 г.
Большие споры вызвал вопрос о временных рамках для NDC. Было решено с 2031 г. ввести единые временные рамки для всех стран.
Значительное место на КС-24 занимала проблема мер реагирования (response measures), т.е. влияния снижения углеродоемко-сти той или иной страны, например за счет снижения выбросов ПГ, на экономику других стран. Развитые страны настаивали на том, что это воздействие может быть как негативным, так и позитивным. Арабские нефтедобывающие государства, особенно Саудовская Аравия, говорили о негативном воздействии мер реагирования на их экономики из-за снижения спроса на нефть. Специалисты, однако, считают, что постепенные и предсказуемые действия стран - покупателей нефти позволили бы странам - экспортерам нефти плавно и постепенно переходить на другой тип экономики, что можно рассматривать как позитивный момент.
По теме «мер реагирования» на КС-24 было принято решение о создании Катовицкого комитета экспертов, утверждена программа форума, который должен разработать шестилетний план работы «с учетом соответствующих политических вопросов, вызывающих обеспокоенность Сторон».
Что касается повышения N00, то пока только острова Фиджи и Маршалловы острова пересмотрели свои N00. Коалиция из 70 государств, включая 11 европейских стран, выразила готовность повысить свои N00 к 2020. Но некоторые европейские страны, в частности Бельгия и Польша отказались пересматривать N00 [3].
На КС-24 также обсуждались финансовые вопросы: пополнение Зеленого климатического фонда (ЗКФ) и наращивание доли грантов в общем климатическом финансировании. Бюджет ЗКФ на первые четыре года работы (2016-2019) составил около 8 млрд долл., из которых примерно 70% уже выделены на 93 проекта в 96 странах. На КС-24 обсуждались вопросы бюджета ЗКФ на следующие 4 года с учетом отказа США от финансирования ПС. Япония и европейские страны, вопреки позиции США, продолжат масштабное финансирование ЗКФ. Германия и Япония заявили о выделении фонду по 1,5 млрд долл. на четыре года, к ним присоединились Норвегия, Франция, Финляндия, что уже гарантирует фонду активную работу в 2020-2023 гг. Россия тоже объявила о внесении средств в ЗКФ. Сложным вопросом остается участие в финансировании ЗКФ сильнейших развивающихся стран (Китая, Южной Кореи, Саудовской Аравии, Сингапура и др.). Формально они не обязаны делать взносы в ЗКФ, но жест доброй воли был бы желателен и экономически оправдан [2].
На КС-24 Доклад Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) рассматривался отдельным пунктом, вне основной повестки дня. В Докладе говорилось, что мир в целом не стремится к достижению целевых показателей по объему выбросов и что для достижения поставленной в ПС цели необходимо к 2050 г. свести к нулю чистый баланс между объемом антропогенных выбросов ПГ и поглотительной способностью земной экосистемы за счет масштабной декарбонизации мировой экономики. На КС-24 малые островные государства и поддерживающие их страны предлагали сделать выводы доклада основой
для будущей деятельности РКИК. Против выступили США, Саудовская Аравия, Кувейт и Россия (хотя РФ в качестве признания роли МГЭИК объявила о взносе в целевой фонд этой организации).
В итоге КС-24 всего лишь выразила признательность МГЭИК за своевременную подготовку доклада и предложила странам использовать имеющуюся в нем информацию в дискуссиях в органах РКИК. Наблюдатели от экологических организаций, отметили, что участники КС-24 фактически «не заметили» связи между выводами доклада о критической разнице в масштабах последствий между сценариями потепления на 1,5° и 2°С и необходимостью скорейшего снижения участниками ПС выбросов ПГ [1].
По оценке исполнительного вице-президента благотворительной экологической организации «Охрана природы» (The nature conservancy) (США) Л. Скарлетт на КС-24, большинство надзорных действий столкнулось с сопротивлением со стороны стран, придающих краткосрочным издержкам больше значения, чем выгодам. По ее мнению, именно этим обусловлена большая часть проблем. Слишком часто связанные с климатом стратегии представляются как выбор между энергетической безопасностью и охраной окружающей среды (ОС) или между экономическим ростом и сокращением выбросов ПГ. Более продуктивен подход, учитывающий как экологические, так и социальные и экономические потребности общества.
Решение проблемы изменения климата, безусловно, требует новой политики, которая обеспечит подотчетность загрязнителей ОС, инвестиции в природную инфраструктуру, создание охраняемых районов и поддержку более разумного планирования. Как и при любом изменении политики, некоторые секторы или отдельные предприятия будут нести дополнительные издержки, что справедливо по отношению к загрязнителям ОС. Многим другим (фермерам, рыбакам и производителям чистой энергии) изменение существующего статус кво принесет экономические и экологические выгоды [6].
Президент Фонда им. Генриха Бёлля Б. Унмюсиг отмечает, что декарбонизация мировой экономики совсем не означает резкого прекращения производства нефти, газа или угля, и призывает признать энергию общественным достоянием и обеспечить переход от рыночно ориентированного подхода к энергоресурсам к
общественному владению и управлению ими. Энергетический суверенитет и самоопределение ускорят декарбонизацию мировой экономики и позволят поставить энергетические системы на службу социальным и экологическим потребностям общества. Унмюсиг считает, что в глобальном плане успеха можно добиться отказавшись от ориентации на темпы роста ВВП, которая способствовала распространению расточительных моделей производства и потребления и вела к усилению несправедливости и неравенства в экономике и обществе [7].
Унмюсиг также отмечает, что, по данным международного крестьянского движения La via campesina, доля выбросов индустриальных продовольственных систем при производстве продовольствия, использовании удобрений, транспортировке, переработке и т.д. в общем объеме мировых выбросов ПГ составляет 4457%. В то же время крестьянская агроэкологическая производственная система, основанная на принципах продовольственного суверенитета, маломасштабного фермерства и агроэкологии, позволит в течение нескольких десятилетий снизить объемы выбросов сельского хозяйства в два раза. Уже сейчас мелкие фермеры, крестьяне, рыбаки, сообщества коренных народов, сельские работники кормят 70% мирового населения, используя 25% сельскохозяйственных ресурсов мира.
Большую роль в сокращении выбросов ПГ играет восстановление лесов и торфяников, способных поглощать сотни гига-тонн (Гт) CO2 из атмосферы.
По некоторым данным, к 2050 г. применение в землепользовании подходов, ориентированных на экосистемы, а также осуществление агроэкологических изменений в системах производства и потребления продовольствия позволило бы к 2100 г. сократить выбросы CO2 на 448 Гт. [7].
Неофициальная, но важнейшая задача КС-24 состояла в демонстрации успешности климатических действий на неправительственном и субнациональном уровнях. На 30 августа 2018 г. на крупнейшей онлайн-платформе Non-state actor zone for climate action (NAZCA) при осуществлении мероприятий, направленных на борьбу с ухудшением климата, негосударственные субъекты всего мира зафиксировали более 12,5 тыс. обязательств. Почти 2/3 этих обязательств взяты отдельными субъектами, а чуть более
1/3 являются совместными инициативами (включая международные инициативы в области сотрудничества) [4, р. 7].
Таблица 1 [4, р. 8]
Участие субнациональных субъектов в климатических
действиях
Группа акторов 2015 г. 2017 г.
Города 7025 из 99 стран (11% населения планеты) 7378 из 133 стран (16,9% населения планеты)
Штаты и регионы 116 регионов из 20 стран (11% населения планеты) 245 регионов из 42 стран (17,5% населения планеты)
Компании и инвесторы 4431 компания из 88 стран 6255 компаний и инвесторов из 120 стран с доходом в 36,5 трлн долл.
Банки 15 из 20 крупнейших банков 34 из 57 крупнейших банков с рыночной капитализацией в 3,1 трлн долл.
Данные таблицы свидетельствуют о том, что в 2017 г. субнациональные субъекты были более активны, чем в 2015 г.
Во время КС-24 Всемирный банк (ВБ) объявил о выделении на климатические цели в 2021-2025 гг. 200 млрд долл. ВБ предполагает поддержать строительство и подключение к сетям 36 ГВт возобновляемых источников энергии (ВИЭ), а также меры энергоэффективности, которые сохранят 1,5 млн ГВт-часов энергии. Банк окажет поддержку 100 городам в планировании и низкоуглеродном развитии. В 50 странах на 120 млн га предполагается осуществить проекты, направленные на сохранение лесов [2].
Свидетельством озабоченности бизнеса состоянием климата и его заинтересованности в развитии низкоуглеродной экономики является доклад Комиссии по энергетическим переходам (Energy Transitions Commission (ETC)), объединяющей представителей энергетического сектора, отраслей тяжелой промышленности, некоммерческих организаций, университетов из развитых и развивающихся стран. В докладе представлена система мер, направленных на декарбонизацию ряда энергоемких отраслей тяжелой промышленности (цементной, сталелитейной, алюминиевой, производства пластмасс), а также наземного, морского и воздушного грузового транспорта. В настоящее время на эти сектора приходится 10 Гт (30%) глобальных выбросов CO2, и при сохранении
существующей тенденции к 2050 г. они могут достичь 16 Гт в год [5, p. 5].
По оценке авторов доклада, с технической точки зрения декарбонизацию указанных секторов экономики можно провести к 2050 г. в развитых и к 2060 г. - в развивающихся странах, затратив менее 0,5% мирового ВВП при ограничении роста спроса на первичные ресурсы, повышении энергоэффективности и применении технологий декарбонизации. К 2050 г. за счет повышения эффективности использования сырья и распространения рециркуляционной экономики (économie circulaire) глобальные выбросы CO2 четырех перечисленных отраслей промышленности в целом могут сократиться на 40%, а в развитых странах - на 56% [5, p. 7].
Основными способами декарбонизации производства являются: использование водорода в качестве источника тепла или восстановителя; прямая электрификация промышленных процессов; использование биомассы в качестве источника энергии, восстановителя (в производстве стали) или в качестве сырья (производство пластика); улавливание углерода в сочетании с его использованием или хранением. Выбор зависит от цены продажи безуглеродной энергии на местном уровне.
Затраты на декарбонизацию могут значительно сократиться за счет снижения издержек на ВИЭ; более широкого использования рециркуляции и повторного использования материалов в сочетании с оптимизацией логистических цепочек; эффекта обучения и экономии на масштабах будущих технологий.
Влияние декарбонизации на цены потребительских товаров в разных секторах будет различным. Декарбонизация увеличит цену автомобиля примерно на 160 евро, а цену литровой пластиковой бутылки - на 0,08 евро. В наибольшей степени стоимость услуг для конечного потребителя повысится на воздушном транспорте [5, p. 15].
Оптимальный путь к нулевой углеродной экономике потребует использования всех способов декарбонизации при доминирующей роли электрификации: к середине нынешнего века за счет электроэнергии будет удовлетворяться почти 65% конечного спроса на энергию. Она также будет использоваться для получения значительной части водорода. Почти 85-90% электроэнергии будут поступать из ВИЭ или других нуль-углеродных источников,
10-15% - из биомассы или ископаемого топлива с улавливанием углерода [5, p. 18].
Однако в процессе декарбонизации отдельные отрасли и целые государства столкнутся с техническими, экономическими и институциональными проблемами. Поскольку большинство вариантов декарбонизации связано с накладными расходами необходима политика, сочетающая регулирование и поддержку указанного процесса.
В целом, заключает Директор программы «Климат и энергетика» Всемирного фонда дикой природы (WWF) России А. Коко-рин, участники КС-24, с одной стороны, признали проблему антропогенного изменения климата и необходимость поддержки наиболее уязвимых и слабых государств, с другой стороны, показали, что собственные интересы низкоуглеродного развития для них больший приоритет, чем максимально быстрое решение глобальных проблем. В то же время стало понятно, что финансовые потоки в мире, хотя и медленно, «синхронизируются» с ПС, подстраиваются под низкоуглеродное развитие и климатические риски, приводя свою деятельность в соответствие с принципами и форматом ПС [2].
Список литературы
1. Итоги климатических переговоров ООН в Катовице: идем по базовому сценарию // Дронт. - 2018. - 18.12. - Режим доступа: https://dront.ru/news/2018/12/ 18/itogi-klimaticheskih-peregovorov-oon-v-katovitse-idem-po-bazovomu-stsena riyu/
2. Кокорин А. Обзор итогов климатических переговоров РКИК ООН в декабре 2018 года и перспектив на 2019 год // Экоград. - 2019. - 22.02. - Режим доступа: http://ekogradmoscow.ru/eko/eko-disput/obzor-itogov-klimaticheskikh-pere govorov-rkik-oon-v-dekabre-2018-goda-i-perspektiv-na-2019-god-po-rezultatam-24-j-konferentsii-storon-rkik-katovitse-polsha-dekabr-2018-g
3. Boissier E. Quel bilan pour la COP24? // Agence parisienne du climat (APC). -Paris, 2019. - 21.01. - Mode of access: https://www.apc-paris.com/actualite/quel-bilan-pour-cop24
4. Bridging the emissions gap - the role of nonstate and subnational actors: Prerelease version of a chapter of the forthcoming UN Environment emissions gap report 2018. - Nairobi, 2018. - 27 p. - Mode of access: https://wedocs.unep.org/ bitstream/handle/20.500.11822/26093/NonState_Emissions_Gap.pdf
5. Mission Possible: Atteindre la neutralité carbone dans les secteurs difficiles à décarboner d'ici le milieu du siècle / Energy transitions commission. - 2018. -
4б p. - Mode of access: http://www.energy-transitions.org/sites/default/files/ MissionPossible_report_summary_French.pdf
6. Scarlett L. Le guide d'une optimiste face au changement climatique // Project syndicate. - 2019. - 0S.01. - Mode of access: https://www.project-syndicate. org/commentary/fighting-climate-change-with-innovative-policymaking-by-lynn-sc arlett-2019-01/french
7. Unmüßig B. Une vision radicalement réaliste du climat // Project syndicate. - 201S. -01.11. - Mode of access: https://www.project-syndicate.org/commentary/ipcc-report-overcoming-climate-crisis-by-barbara-unmuessig-201S-11/french
2019.03.010. МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА В ПРОЦЕССЕ ТРАНСФОРМАЦИИ: ПЕРСПЕКТИВЫ ТОРГОВЫХ И ПРОИЗВОДСТВЕННО-СБЫТОВЫХ ЦЕПОЧЕК.
Globalization in transition: The future of trade and value chains. Report / Lund S., Manyika J., Wotranetzel J., Bughin J., Krishnan M., Seong J., Muir M.; McKinsey global institute. - 2019. - 144 p. - Mode of access: https://www.mckinsey.com/featured-insights/innovation-and-growth/ globalization-in-transition-the-future-of-trade-and-value-chains
Ключевые слова: глобальная экономика; структурные сдвиги; торговоемкость производства; наукоемкость; трудозатраты; география спроса; технологические нововведения.
В докладе McKinsey global institute (MGI) рассматриваются основные структурные сдвиги, воздействовавшие на глобальные производственно-сбытовые (стоимостные) цепочки (ПСЦ) в течение последнего десятилетия.
Глобальные ПСЦ становятся все менее торговоемкими. Объемы торговли росли быстрыми темпами в период 1995-2007 гг. Однако, в пост-кризисный период темп роста торгового оборота и интенсивность торговли (отношение валового экспорта к валовому объему продукции) стали сокращаться, хотя в абсолютном выражении объемы торговли продолжают расти. За период 1990-2007 гг. глобальный торговый оборот в среднем возрастал в 2,1 раза быстрее, чем реальный ВВП, но после 2011 г. - только в 1,1 раза (с. 33, 34). Падение интенсивности торговли особенно заметно в наиболее сложных и экспортоориентированных производственных цепочках. Как считают авторы, данная тенденция отнюдь не свидетельствует о завершении процесса глобализации; в большей мере
