CC BY
103
УДК 8П.161.Г36
В.Е. Маясов
ГЛАГОЛЫ РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ЗАМЯТИНСКОМ ТЕКСТЕ
В работе рассматривается проблема представления чужой речи в пространстве художественного текста. Исследуется состав группы и функционирование предикатов речевого действия в произведениях Е.И. Замятина, особенности индивидуально-авторской репрезентации концепта РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.
Ключевые слова: замятинский текст, концепт РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, речевые глаголы, неречевые глаголы, индивидуально-авторская концептосфера.
Проблемы семантики и функционирования глагольного слова как источника знания о языковой, концептуальной и художественной картинах мира неоднократно рассматривались в отечественной лингвистике. Однако, несмотря на значительное количество изысканий в этой области (см. работы Т.П. Ломтева, А.А. Уфимцевой, Л.М. Васильева, Э.В. Кузнецовой, Е.М. Кубряковой, Н.Н. Болдырева, Ю.В. Фоменко, А.Л. Шарандина, Л.Г. Бабенко, Л.В. Уманцевой, Е.А. Покровской, Н.С. Болотновой, С.М. Антоновой и др.), глагольная лексика говорения остается недостаточно изученным фрагментом языковой картины мира. Значимость ее исследования велика еще и потому, что она, «являясь в семиотическом отношении пропозитивной, в когнитивном отношении является метаязыковой - категоризующей и концептуализирующей речевую деятельность и человека говорящего» [Антонова 2003: 45].
Глаголы говорения, или речевой деятельности (речевого действия), представляют собой уникальную микросистему в системе языка и его функциональных разновидностей. По сути, это центр всей глагольной лексико-семантической системы, реализация когнитивных возможностей которой наблюдается, прежде всего, в художественном дискурсе.
Основное функциональное предназначение глаголов речевой деятельности в художественном дискурсе связано с сопровождением процесса говорения. Они демонстрируют, конкретизируют, проясняют ситуацию протекания речевого акта, характеризуют героя не только как субъекта коммуникации, но и в плане его поведения, характера, манер, внешнего облика. В глаголах речевой деятельности заключена важная когнитивная информация, актуализация которой бывает возможна только в ходе речепроизведения. И если границы класса речевых глаголов в науке более или менее очерчены [ТСРГ 1999: 349-379], то в про-
странстве художественного текста эта группа существенно разрастается за счет употребления неречевых глаголов в функции речевых.
На сегодняшний день остается актуальным как изучение дискурсивных функций глагола, так и системное исследование художественного дискурса в аспекте выявления моделей речевой деятельности и разновидностей их национально специфицированного осознания языковой личностью. Не случайно Е.С. Кубрякова подчеркивает, что «в научном описании речевой деятельности особое внимание должно быть уделено... детальной характеристике структуры этой деятельности, что создает. то, что мы называем изучением механизмов речевой деятельности» [Кубрякова 2008: 28].
В связи с этим основная идея нашей работы -выявить состав и описать особенности функционирования лексико-семантической группы глаголов речевой деятельности в замятинском тексте, раскрыть механизм формирования и развития концепта РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ и показать роль художественной прозы Евгения Замятина в выражении русской национальной мен-тальности.
Ранее этот вопрос не подвергался специальному рассмотрению ни в названных аспектах, ни применительно к художественному творчеству Е. И. Замятина. Мы обращаемся к нему на материале пяти наиболее крупных повестей писателя раннего периода его творчества: «Уездное» (1912), «На куличках» (1913), «Алатырь» (1914), «Островитяне» (1917), «Ловец человеков» (1918).
Исследования последних лет позволяют говорить о бытии замятинского текста как особого явления русской ментальности и как самостоятельного объекта научных лингвистических изысканий [Алтабаева 2000; 2009 и др.]. В своих изысканиях мы опираемся на концепцию, согласно которой замятинский текст понимается как «са-
модостаточный феномен национальной культуры, как крупное явление русского языкового сознания, как национальное достояние России» [Алта-баева 2009: 75-78]. Специфика этого феномена проявляется в комплексе определяющих его черт -дифференциальных признаков, одним из которых является особая индивидуально-авторская концеп-тосфера. Его выделение методологически значимо, поскольку дает новые возможности для системного изучения языка и концептосферы произведений Е.И. Замятина с позиций воплощения в них особенностей русского языкового сознания.
Полотно замятинского текста организуется системой разнообразных средств, формирующих индивидуально-авторскую картину мира, и системный герменевтический анализ этого материала позволяет исследовать концептосферу художественной прозы Е.И. Замятина и особенности репрезентации в замятинском тексте его базовых концептов.
Концепт РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ является одним из таких принципиально значимых концептов замятинского текста. В языке этот концепт репрезентируется группой речевых и неречевых глаголов, вводящих и характеризующих речь персонажей. Вербализуется он в любом авторском повествовательном тексте, где есть диалог, однако именно в текстах Е.И. Замятина глагольные слова и выражения, вводящие и характеризующие речь персонажей, как показывают наши наблюдения, обнаруживают особую функциональную нагрузку, что позволяет говорить о высокой степени значимости данного концепта в системе индивидуально-авторской концептосфе-ры, в создании субъективного образа объективного мира.
Диалогичность - одна из характерных особенностей идиостиля Е.И. Замятина, и в его художественной системе этот прием используется синтетически. Автор делает все возможное, чтобы читатель и видел героя, и слышал его: «в слове -и цвет и звук: живопись и музыка дальше идут рядом» [Замятин 1989: 32]. Наверное, именно поэтому Замятин представляет своего героя с максимальной степенью выразительности в момент его речи, и писателю удается создать необычайно яркие, живые и зримые, дышащие и звучащие образы, например: Маковым цветом заалел Молочко, заиндючился и важно сказал:
-По-жа-луйста! Просил бы... Я горжусь, что удостоен, можно сказать, доверия такой женщины... Бородавки тут абсолютно не при чем... Аб-со-лютно!
Надулся и замолчал. Андрей Иваныч был
рад.
У трухлявого деревянного домика Молочко остановился.
- Ну, прощайте, я здесь («На куличках»)1.
Всего в ходе исследования нами было выявлено в текстах анализируемых повестей около 950 репрезентаций концепта РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ в виде употреблений глагольных слов или выражений, вводящих прямую речь. В числе этих репрезентаций Замятин использовал свыше 570 разных глагольных лексем, фразеологизмов, описательных оборотов, предикативных сочетаний. Такого поразительного разнообразия передачи особенностей и нюансов речевой деятельности писатель достигает уместным применением речевых глаголов и активным введением несобственно-речевых средств.
Рассматривая репрезентативную систему концепта РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ в исследуемых повестях, следует отметить, что она имеет полевую структуру, но при этом отличается большим своеобразием. При традиционной ядерно-периферийной организации средств поля говорения обнаруживается значительное преимущество употреблений неречевых глаголов и глагольных выражений в функции ввода речи персонажей перед собственно речевыми.
Ядро семантического поля представлено прототипическим глаголом речевой деятельности в его двух видовых супплетивных формах: говорить (выговорить, проговорить) - сказать (рассказать, досказать).
Околоядерная зона представлена лексемами, относимыми согласно данным «Толкового словаря русских глаголов» под редакцией Л.Г. Бабенко к глаголам характеризованной речевой деятельности, речевого общения и сообщения, обращения и воздействия [ТСРГ 1999: 349-379]: спросить, ответить, шепнуть, бормотать, брякать, бубнить, бурчать, ворчать, плести, (за)шипеть, объяснять, продолжать, обмолвиться и др. Например: Буркнул Урванка:
- Ишь, дьяволы, и дверь-то расхлябячили. Люди Богу молиться идут, а они - на-ка тебе. Охальники! («Уездное»);
- Я бы рад, да не знаю, как. А то бы... вас первого поощрил, - вдруг, насмелевши, брякнул исправник («Алатырь»);
1 Замятин Е.И. Собрание сочинений: в 5 т. М.: Русская книга, 2003. Т. 1. 608 с. Далее цитируется это издание. Название произведения указывается в скобках.
- Я бы, например, женил бы господина Тихменя, вот это бы так! - медленным языком ворчал Ломайлов («На куличках»).
Ближнюю периферию составляют глаголы звучания [ТСРГ 1999: 444-457]: кричать, вопить, (за)орать, (за)реветь, (за)дребезжать, (за)хлю-пать, фыркать, (про)лаять, пискнуть, мурлыкать, квакать, мычать, выть, (за)скулить, (за)гоготать, хлюпать и др., активно используемые писателем для передачи речевых особенностей персонажей: Савка почтительно фыркнул в сторону:
- Ф-фы! Дак, к отцу Евсею-то в стакан муха того и гляди сядет. Ай не видите, что ли? («Уездное»);
Капитан Нечеса, кончая какой-то разговор, пролаял хрипло:
- Так вот-с, дозвольте вас просить - в крестные-то, уж уважьте... («На куличках»);
- Нет еще, они - не все... - тоненьким голоском пискнул примолкший было петрушка («Ловец человеков»).
Свое развитие концепт получает в зоне дальней периферии. Его интерпретационный компонент представлен 480 неречевыми глаголами и глагольными оборотами в функции речевых, относящихся к самым разным семантическим классам, тогда как собственно речевых глаголов в анализируемых текстах обнаружено в несколько раз меньше (всего 90). Это такие лексемы, как улыбнуться, (за)смеяться, (за)хохотать, хихикнуть, смекнуть, умолять, потешаться, удивиться, ликовать, обрадоваться, поглядеть, насупиться, поморщиться, прислушаться, понюхать, окрыситься, заклевать, кивнуть, обернуться, подпрыгнуть, вскочить, отмахнуться, подхватить, взъесться, затрястись, кинуться, утешать, добиваться, попятиться, подзуживать, улещать, кряхтеть, мчаться, отчеканить, влететь, остолбенеть, застрекотать, кипятиться, любоваться, захлебнуться и др.
Сопровождая речь героев, эти средства позволяют представить не только особенности ее протекания, но и состояние, настроение говорящих, их мимику, движения, положение в пространстве в момент речевого акта. Функционирование в качестве речевых глаголов представителей самых разных лексико-семантических групп подтверждает тезис об их тесной взаимосвязи, взаимодействии и переплетении [Шарандин 2009: 375].
Диапазон средств передачи речевой деятельности в замятинском тексте настолько широк, что далеко не все они находят отражение в из-
вестных классификациях глагольной лексики в силу их диалектного, просторечного или окказионального характера: балакать, бубукать, (за)причитать, жалобиться, гукать, сипеть, (за) сигать, захолонуть, улещать, дыбиться, разо-жмуриться, крушиться.
Процесс говорения замятинских героев подается автором так, чтобы читатель увидел их живыми и настоящими, предельно индивидуализированными. Замятин мастерски использует в роли речевых глаголов лексемы с семантикой слухового восприятия (прислушаться), зрительного восприятия (зажмуриться, (по)глядеть), межличностных отношений (засмеяться, улыбнуться, хохотать), качественного и эмоционального состояния (обрадоваться, тревожиться), движения (закивать, поклониться, обернуться, ринуться, вскочить, нырнуть, отпрыгнуть, подлететь, помчаться, шнырять) и др. Глаголы движения в функции речевых представлены особенно широко (свыше 35 %).
Глагольные фразеологические обороты (навострил уши, скорчил мину, выкатился кубарем, ведет присказку, пристал как банный лист) также проявляют большое семантическое разнообразие и успешно функционируют в роли вводов.
Употребление неречевых глаголов в функции речевых в авторской ремарке у Замятина вполне естественно, поскольку разговорную речь говорящего по-русски человека трудно представить без мимики, жестов, телодвижения. Такие ремарки обеспечивают эффект присутствия, делают читателя соучастником происходящего, высвечивают характер героя, создают запоминающиеся образы: Услыхала исправничиха, уткнула себе в колени Костину голову:
- Иль мне уж не веришь? Я не Иван Пав-лыч какой-нибудь, я обманывать не стану.
- Я ве-ерю... - захлебнулся Костя слезами («Алатырь»).
Для Замятина характерно фиксировать в сознании читателя особенности речевоспроизведения своих героев и находить для этого нестандартные, индивидуально-авторские репрезентации концепта. Так, «Барыба заговорил - одно за другим стал откалывать, как камни, слова тяжкие, редкие», отец Евсей забубукал, Чеботариха раскипелась, Семен Семеныч задребезжал, дьяконок подскочил, Нечеса пролаял, Молочко подпрыгнул, Шмит отрубил, генерал гукнул, зяпнул, викарий треугольно поднял брови, миссис Фиц-Джеральдс квохтала.
Естественно, что вне контекста эти выражения не имеют характер речевых проявлений, но в
художественном пространстве Замятина они функционируют именно таким образом и вносят новые, тончайшие оттенки в понятийное содержание концепта, усиливая эффект художественного воздействия замятинского текста.
Создавая образ, писатель закрепляет за говорящим персонажем некий характерный жест или мимическую особенность, и такая деталь, неоднократно введенная в ткань текста, подчеркивает характер героя, становится его визитной карточкой. Намеченная в «Уездном» эта тенденция укрепилась в повести «На куличках» и получила блестящее развитие в «английском цикле». Викарий Дьюли в процессе говорения улыбается отрепетированной «ослепительной золотой улыбкой (у него было восемь коронок на зубах)», показывая то два, то четыре, а то и все восемь золотых зубов в зависимости от ситуации. Например: - Вы в хорошем настроении сегодня, дорогая... - викарий показал две золотые коронки. - Вероятно, ваш пациент, наконец, поправляется? О да, доктор думает, в воскресенье ему можно будет выйти...
- Ну вот и великолепно, вот и великолепно! - викарий сиял золотом всех своих восьми коронок. - Наконец-то мы опять заживем правильной жизнью («Островитяне»).
Для изображения особенностей речепроизве-дения леди Кембл, матери главного героя, Замятин использует приемы метонимизации и персонификации, благодаря которым ее образ приобретает предельную выразительность, граничащую с гротескностью: - О, нужда, конечно, заставляет согласиться, а так... О'Келли! Ведь я прожила здесь уже год... - Леди Кембл улыбалась, черви вытягивались, в извивах нацеливались на добычу;
- Это бог знает что! - черви леди Кембл пошевеливались, высовывались...
Черви куснулись: - Вы, однако, оригинал: первый раз вижу человека, который с кофе пьет виски («Островитяне»).
Речь главного героя повести «Островитяне» Кембла Замятин характеризует посредством развернутых сравнений и метафор: Он не говорил, а полз, медленно култыхался, как тяжело нагруженный грузовик-трактор на широчайших колесах. [...]- Я... Да, я видел, конечно... - скрипели колеса. - Но я был абсолютно уверен, что он остановится - этот автомобиль. Но если он не мог остановиться? Ну, вот просто - не мог?
Пауза. Медленно и тяжело переваливается трактор - все прямо - ни на дюйм с пути: - Он должен был остановиться... («Островитяне»).
Так в систему средств представления речевой деятельности персонажей автором вовлекаются целые предикативные единицы. Эта тенденция сохранится в более поздних произведениях писателя.
Замятин маркирует речь персонажей не только со стороны особенностей ее воспроизведения, звучания, но и зрительными образами, весьма и весьма выразительными, дающими читателю новую когнитивную информацию о героях, о ситуации в тексте: Шмита свело судорогой-улыбкой:
- И в сотый раз скажу: значит - было не достаточно мерзко, не достаточно отвратительно («На куличках»).
Удивительный синтез звука и цвета, видеоряда и аудиосопровождения не только в описании, но и при представлении процесса речевой деятельности способствует максимальной достоверности и выразительности, создает эффект художественного воздействия высшей степени. Замятин для каждой новой реплики находит свое индивидуальное средство ее ввода, практически не повторяясь. Именно такой способ изображения героя в момент его речи позволяет говорить о поразительном своеобразии, неповторимости «словесного рисунка» Замятина в такой, казалось бы, необразной системе, каковой традиционно выступают конструкции с прямой речью
Подведем итоги. Замятинская палитра средств представления особенностей протекания речевого акта у персонажей чрезвычайно широка и разнообразна и позволяет установить некоторые существенные особенности индивидуально-авторской концептосферы. Концептуальное содержание говорения писатель обогащает новыми признаками - состояния, движения, звучания, отношения. Глаголы речевой деятельности, функционируя в пространстве замятинского текста, являются важным компонентом идиостиля писателя и выступают ярким образным средством воплощения национальной ментальности. Писателю удается задействовать едва ли не все пласты русской глагольной лексики, актуализировать ее когнитивные и прагматические возможности, предельно расширяя поле средств ввода и сопровождения реплик персонажей.
Система авторских репрезентаций концепта организована по полевому принципу и образует семантическое поле. В языке данное поле структурируется прежде всего речевыми глаголами. В художественном тексте в качестве речевых привлекаются глаголы самых разных семантических групп, составляющих интерпретационный
компонент концепта - его периферию. Наше исследование показало, что в замятинском тексте периферия концепта РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ по своим репрезентативным возможностям и прагматическому потенциалу намного богаче и разнообразнее, чем ядро, включающее, в основном, традиционные словоупотребления. В этом мы усматриваем реализацию когнитивного механизма индивидуально-авторского развития концепта, расширяющего и пополняющего, благодаря писательскому таланту Замятина, когнитивные представления о характере и особенностях протекания речевого акта.
Список литературы
Алтабаева Е.В. Замятинский текст как объект лингвокультурологии // Филологическая ре-гионалистика. Тамбов, 2009. № 1-2. С. 74.
Алтабаева Е.В. О механизме художественного воздействия прозы Е.И. Замятина // Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд из сегодня. Кн. VII. Тамбов: Тамб. гос. ун-т, 2000. С. 91-102
Антонова С.М. Глаголы говорения - динамическая модель языковой картины мира: опыт когнитивной интерпретации. Гродно: Гродн. гос. ун-т, 2003.
Замятин Е.И. Как мы пишем. М., 1989.
Кубрякова Е. С. Номинативный аспект речевой деятельности. 2 изд. М., 2008. С. 11
(ТСРГ) Толковый словарь русских глаголов: Идеографическое описание. Английские эквиваленты. Синонимы. Антонимы / под ред. проф. Л.Г. Бабенко. М.: АСТ-ПРЕСС, 1999.
Шарандин А.Л. Русский глагол: комплексное описание. Тамбов, 2009.
V.E. Majasov
VERBS OF DISCOURSE ACTIVITY IN ZAMYATIN'S TEXTS
The problem of representing someone else's discourse in the space of a literary text in considered. The composition and functioning of the predicates of discourse acts in the works by E.I. Zamya-tin and features of the author's representation of the concept «discourse activity» are investigated.
Key words: Zamyatin's texts, the concept of discourse activity, discourse verbs, verbs of non-verbal,
discourse, the author's conceptual sphere.
