CC BY
31
УДК 811.111'373
Е. В. Рыжкина
кандидат филологических наук, доцент;
профессор кафедры лексикологии английского языка МГЛУ;
e-maiL: [email protected]
ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКАЯ КРЕАТИВНОСТЬ В СОВРЕМЕННОМ АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ В УСЛОВИЯХ ДИНАМИЧЕСКОЙ СИНХРОНИИ
Работа посвящена явлению креативности, а точнее, активным процессам в английской фразеологической системе на современном этапе ее развития. В частности, предметом исследования является креативный потенциал фразеологии, его источники и способы реализации.
Фразеологическая креативность, будучи частью языковой креативности, может рассматриваться как способность фразеологических единиц (ФЕ) к структурному и семантическому варьированию в ходе речемыслительной и дискурсивной деятельности человека.
В синхронии фразеологическая креативность служит для адаптации имеющихся в системе единиц применительно к меняющимся условиям коммуникации для максимально эффективного решения поставленных задач. В исторической перспективе любая форма варьирования во фразеологии потенциально может рассматриваться как источник возникновения новой знаковой функции на основе уже существующей в системе единицы.
За преобразованиями существующих фразеологизмов стоят ментальные процедуры, которые и провоцируют соответствующие инновации на языковом уровне, однако не следует преуменьшать и тем более сбрасывать со счетов лингвистический фактор. В частности, важно учитывать, что языковая реализация креативности когнитивных структур становится возможной благодаря наличию определенных системно-языковых механизмов. Более того, она непосредственно опирается на выработанные системой номинативные средства и следует определенным языковым моделям.
Эти положения проиллюстрированы в работе на примере фразеологизмов, которые были заимствованы из одного и того же источника в английский и русский язык и которые разнятся как по смысловому содержанию, так и в плане вариативности, ибо их функционирование следует совершенно разным моделям.
Проведенный анализ корпуса кодифицированных английских фразеологизмов и их семантических и структурно-семантических дериватов позволяет сделать вывод о том, что фразеологическая креативность обусловлена, с одной стороны, системно-языковыми факторами, такими как раздельнооформленность фразеологизмов и связанная с ней относительная автономность развития их плана выражения и плана содержания, встроенность активных процессов во фразеологии в динамику языковой системы в целом, стремление системы к равновесию и унификации, обусловливающее важную роль аналогии в преобразовании ФЕ и т. д. С другой стороны, креативный потенциал ФЕ во многом определяется внеязыковыми
факторами, например, наличием культуро-специфичных ментальных схем, которые лежат в основе познавательной и мыслительной деятельности носителей данной лингвокультуры. Такие схемы, как правило, стоят за наиболее интенсивными процессами в том или ином сегменте фразеологического фонда и определяют их характер и направление.
Исследование также показывает, что в большинстве случаев новаторского фразоупотребления можно говорить о существовании регулярной модели вариативности, соединяющей образец лексико-грамматического построения с инвариантной концептуальной структурой. Обе стороны такой модели определяют ее лингвокультурную специфику.
Ключевые слова: фразеология; креативность; креативный потенциал; варьирование: окказиональность; эволюция; модель вариативности.
E. V. Ryzhkina
PhD (PhiLoLogy), Associate Professor,
Professor of the Department of English Lexicology,
Moscow State Linguistic University; e-mail: [email protected]
IDIOM CREATIVITY IN MODERN ENGLISH IN THE PERSPECTIVE OF DYNAMIC SYNCHRONY
The work is concerned with idiom creativity, in particuLar with the dynamics of EngLish phraseoLogy at the present stage of its evoLution. The research is focused on the creative potentialities of English idioms.
Idiom creativity, being involved in the general process of language creative development, can be viewed as a potential variability of idiomatic expressions in their structural plane and semantics, intended to meet certain communicative aims of the speaker in his / her discursive activities.
In synchrony, idiom creativity serves to adjust the available language units to the altering conditions of communication, so that they could function effectively. In the historical perspective, any innovation may turn out to be the starting point of a new sign function developed on the basis of an existing language sign.
Creativity of conventional idioms proceeds from the mental operations which initiate innovations of verbal structures, yet it would be erroneous to diminish, so the more to disregard the inherent linguistic factors of creativity. Specifically, it is important to take account of the fact that cognitive creativity, which precedes verbal creativity, can be realized only due to certain systemic language tools. Moreover, it relies on the arsenal of nominative means and patterns worked out by the language system throughout its historical development.
These considerations are substantiated in the article with illustrations exemplifying the functioning of English and Russian pseudo-equivalent idioms borrowed from the Bible: such units differ considerably not only semanticaHy, but also in terms of their functionality, for they foUow different patterns of creativity.
The study makes it possible to conclude that idiom creativity is equaHy stipulated by both linguistic and extra-linguistic factors, cognitive and cultural. On
the one hand, there's the influence of the systemic properties of phraseology such as compositionaLity of idioms' form and meaning, coordination of idiom dynamics with the overaH evolution of the language, the tendency towards balance and regularity of forms, which accounts for the importance of analogy in renovation of phraseology. On the other hand, idiom creative potentialities are largely determined by culture specific mental schemas that shape the nation's patterns of thinking and underlie the nominative patterns typical of the given language. Such schemas usuaHy reflect most relevant concepts and condition innovative processes in the corresponding segment of phraseology defining their vector and forms.
The research also shows that idiom innovations largely foUow regular patterns of creativity that combine a particular lexical-grammatical model and an invariant mental structure. Both sides of such a pattern define its linguocultural peculiarity.
Key words: phraseology; idiom; creativity; creative potentialities; variability; nonce phrase; evolution; pattern of creativity.
Введение
Термин «креативность» (от лат. creatio - созидание, сотворение) пришел в лингвистику из философии и психологии, где он используется для обозначения «творческой, созидательной, новаторской деятельности» [Большой энциклопедический словарь] или «способности к творческим актам, которые ведут к новому необычному видению проблемы или ситуации» [Философская энциклопедия].
В языкознании этот термин в равной мере применяется к языковой личности, наделенной способностью к созидательной языкотворческой деятельности, и к языку, который по своей природе обладает творческим потенциалом, способностью к обновлению. Так, мысль о творческом, созидающем характере языка проходит красной нитью через всю лингвистическую концепцию Вильгельма фон Гумбольдта. Достаточно вспомнить общеизвестные высказывания ученого: «Язык следует рассматривать не как мертвый продукт (Erzeugtes), но как созидающий процесс (Erzeugung)» и «Язык есть не продукт деятельности (Ergon), а деятельность (Energeia)» [Гумбольдт 1984, с. 69-70]. Однако эта созидательность языка существует не автономно, но обусловлена «мыслящей и в мышлении творящей силой» человека, которая «имманентна и конструктивна для языка» [там же, с. 58]. Иными словами, динамическая природа языка определяется творческой познавательной и мыслительной деятельностью человека и, кроме того, внутренними закономерностями, имманентно присущими каждому
языку - «самодеятельным началом» (Selbsttätigkeit), которое «опирается на всю совокупность исконно заложенных в языке начал, на органичность его строя, на развитость его индивидуальной формы» [Гумбольдт 1984, с. 49].
Другая мысль В. фон Гумбольдта, которая имеет непосредственное отношение к предмету данного исследования, заключается в том, что язык следует рассматривать в двух его ипостасях, не разделяя их: «По своей действительной сущности язык есть нечто постоянное и вместе с тем в каждый данный момент преходящее <...> и представляет собой постоянно возобновляющуюся работу духа, направленную на то, чтобы сделать артикулируемый звук пригодным для выражения мысли» [там же, с. 70].
Это положение перекликается с идеей И. А. Бодуэна де Куртенэ о необходимости разграничивать язык in potentia как систему языковых категорий и язык in praesentia, т. е. речь - как живой языковой процесс. По мнению ученого, в языке «нет неподвижности»: «В языке, как и вообще в природе, все живет, все движется, все изменяется. Спокойствие, остановка, застой - явление кажущееся; это частный случай движения при условии минимальных изменений. Статика языка есть только частный случай его динамики или скорее кинематики» [Бодуэн де Куртенэ 1963, с. 349].
Эта встроенность статики, или синхронии в терминах Ф. де Сос-сюра, в общий эволюционный процесс, означает постепенность и диалектичность развития языка. Условия, при которых происходит постепенное преобразование / обновление элементов языка на определенном временном срезе с возможным переходом их в новое качество, в настоящей работе именуется динамической синхронией.
Языковая креативность как реализация творческой потребности человека
Речь, или речевая деятельность, та форма существования языка in praesentia, где реализуются его потенции как системы и одновременно находят выражение творческие возможности человека, и является областью языкотворчества. Эта сфера стала центральным объектом лингвистических исследований во второй половине ХХ в., когда произошел так называемый «антропоцентрический поворот» в языкознании, в результате чего язык стал рассматриваться в тесной связи
с внутренней, духовной жизнью человека, его познанием. Более того, с позиций современной лингвистики, функции языка не сводятся к простому означиванию уже готовых понятий, но он непосредственно вовлечен в процессы познания, формирования структур знания и его интерпретации (Н. Н. Болдырев, Е. С. Кубрякова, Ю. С. Степанов, Н. В. Уфимцева, А. Wierzbicka и др.). «Именно языковая способность в корреляции <...> с познавательной способностью человека формирует динамику его практического и интеллектуального постижения объективного мира» [Уфимцева 1988, с. 109].
В русле когнитивной парадигмы языковая креативность получила широкое толкование, допускающее множество различных подходов, в том числе с точки зрения различных дисциплин: неологии, психолингвистики, нейролингвистики, лингвопоэтики и др. Но, так или иначе, на современном этапе фактически не подвергается сомнению положение о том, что креативность в языке обусловлена креативностью мышления, креативностью на когнитивном уровне (см., например, ^а^аскег 1987]).
Творческое функционирование языка связывается с существованием особого типа мышления - «мышления, в основе которого лежат разного рода когнитивные операции по категоризации, ассоциированию, моделированию и т. п.» [Бабина 2003, с. 4]. Это также «словесное» мышление, непосредственно связанное с языком и опирающееся на языковые ресурсы. Для его обозначения Б. А. Серебренников ввел термин «лингвокреативное мышление» [Серебренников 1988].
Оно побуждает человека использовать имеющиеся в наличии средства языка для отражения смыслового содержания, актуального в текущей коммуникативной ситуации. Так как ресурсы языка ограничены, лингвокреативное мышление направлено главным образом на адаптацию существующих в языке единиц путем их модификации [Серебренников 1988; Бабина 2003]. Иными словами, креативность языка подразумевает, прежде всего, варьирование используемых в коммуникации языковых средств, что проявляется в таких явлениях, как окказиональность, языковая игра и др.
С этой точки зрения фразеологическая креативность, будучи частью общеязыковой креативности, может рассматриваться как потенциальная способность фразеологических единиц (ФЕ) к структурному и семантическому варьированию, узуальному и окказиональному,
для решения когнитивных и коммуникативных задач в ходе речемыс-лительной и дискурсивной деятельности человека.
Исследование фразеологической креативности в отечественной лингвистической традиции
Различные аспекты творческого использования фразеологизмов привлекали внимание ученых-фразеологов с момента возникновения фразеологии как научной дисциплины. Стоит отметить тот факт, что в нашей отечественной лингвистической традиции в середине ХХ в. возникло отдельное направление фразеологических исследований - фразеологическая стилистика, которая занимается специальным изучением творческих возможностей фразеологической системы. Многочисленные работы в этом русле дают четкое понимание того, что креативность, во-первых, - это не аномалия, но системное явление, которое базируется на языковой норме и регулируется правилами, выработанными в данной системе. Во-вторых, в синхронии фразеологическая креативность служит для адаптации имеющихся в системе единиц применительно к меняющимся условиям коммуникации для максимально эффективного решения поставленных задач. И в-третьих, в исторической перспективе любая форма варьирования во фразеологии потенциально может рассматриваться как источник возникновения новой знаковой функции на основе уже существующей в системе единицы.
В целом, как показывают системные исследования языкотворчества в сфере фразеологии, динамика фразеологической системы отражает развитие ФЕ в двух семиологических плоскостях (как знака языка и знака речи) и представляет собой колебательное движение между двумя полюсами (свободное словосочетание -м- слово): с одной стороны, эволюционный процесс, направленный на обновление ФЕ применительно к требованиям коммуникации, преобразует ее форму и / или насыщает ее новым содержанием; с другой стороны, действие инволюции, регулирующей динамику фразеологии, требует воспроизведения ФЕ с минимальным отклонением от инварианта [Рыжкина 2003].
Эти положения получили подтверждение и дальнейшее развитие в рамках когнитивно-дискурсивной парадигмы, методология которой позволяет по-новому осветить целый круг вопросов, касающихся
источников фразеологической креативности, ее механизмов, способов реализации креативного потенциала во фразеологии и т. д.
Так, И. В. Зыкова подходит к фразеологической креативности как к «феномену, который коренится, "бытует" или проявляется прежде всего в области концептуально-метафорических репрезентаций <...>, порождающих фразеологические образы и на их основе семантику фразеологических знаков» [Зыкова 2015, с. 147-148]. Аналогично Н. Ф. Алефиренко называет в качестве первоисточника фразеокреа-тивной деятельности образующиеся в результате познания «когнитивные форматы знаний (структуры провербиального кода), основной разновидностью которых выступают фреймы и концепты» [Алефиренко 2016, с. 9].
Когнитивные и системно-языковые факторы языкотворчества во фразеологии
Вполне разделяя идею о том, что за преобразованиями существующих фразеологизмов стоят некие ментальные процедуры, операции со знаниями, которые и провоцируют соответствующие инновации на языковом уровне, мы всё же полагаем, что не следует преуменьшать и тем более сбрасывать со счетов лингвистический фактор. В частности, важно учитывать, что языковая реализация креативности когнитивных структур становится возможной благодаря наличию определенных системно-языковых механизмов. Более того, она непосредственно опирается на выработанные системой номинативные средства и следует определенным языковым моделям. Это в полной мере распространяется на фразеологию.
Данное положение можно проиллюстрировать на примере пары фразеологических выражений, которые были заимствованы из одного и того же стиха Библии в английский и русский язык. ФЕ Render into Caesar и кесарю кесарево на первый взгляд представляются эквивалентными. В действительности эти единицы разнятся как по смысловому содержанию, которое они передают, так и в плане вариативности, ибо их функционирование и, в частности, потенциал креативности следует совершенно разным моделям. Так, английская идиома передает в первую очередь очень важную для англосаксонской культуры идею послушания верховной власти, власти государства. Русская единица кесарю кесарево означает, что люди должны оцениваться
и получать воздаяние по своим заслугам и в соответствии со своим достоинством: «пусть каждому воздается, платится по его заслугам, положению в обществе» [Мокиенко 2005]. Такое широкое толкование библейской фразы, создавшее размытость границ денотации соответствующей идиомы, а также ее особое лексико-грамматическое построение, обусловили ее частое использование в окказиональных формах, главным образом, в виде окказионализмов с заменой обоих компонентов: слесарю слесарево, Гнедичево Гнедичу, ворону вороново, мэру мэрово; пекарю пекарево с обобщенным значением «каждому (положено) свое». Обращает на себя внимание схематичность подобных новообразований, а также их востребованность - окказиональные варианты в современном дискурсе намного превышают количество узуальных использований этой ФЕ. В функционировании английской единицы такой тенденции не наблюдается.
Этот факт можно объяснить не только тем, что за данными выражениями стоят разные концептуальные структуры, но и чисто языковыми причинами. А именно, русская идиома обладает гораздо большей степенью раздельнооформленности и словности лексических компонентов, что создало возможность варьирования структуры и соответственно значения этого выражения по модели, которая выработалась и закрепилась в русской языковой системе. Английский оборот обладает очень высокой спаянностью и представляет собой, по сути, неразложимое единство, что и объясняет его клишированное употребление в дискурсе. Этому же способствуют семантические характеристики лексических компонентов оборотов, а именно антропоним Caesar (в отличие от русского аналога кесарь) в англоязычной линг-вокультуре обладает символьным значением, воплощая идею верховной власти, государства. Данное обстоятельство также обусловливает малую вариативность идиомы.
Как показал анализ, в большинстве случаев новаторского употребления ФЕ можно говорить о существовании регулярной модели вариативности, соединяющей образец лексико-грамматического построения с инвариантом концептуальной структурой. Обе стороны модели определяют ее лингвокультурную специфику (подробнее см. [Рыжкина 2016]).
Кроме того, наличие четкого алгоритма создает условия для некой схематичности новообразований, что позволяет продуцировать
новые единицы с прогнозируемыми свойствами и выводимым значением. Например, white collars (белые воротнички - работники офисов и банков) ^ blue collars, pink collars, green collars, scarlet collars, dirty white collar и т. д. В каждой из перечисленных единиц правый компонент collars соотносится с понятием «работники (какой-либо сферы)», а левый указывает на род деятельности или сферу (по ассоциации с обозначенным цветом). Данная схема значительно упрощает процесс декодирования значения каждого последующего новообразования и, с другой стороны, обусловливает возможность порождения любого количества единиц с заданным значением. Это дает основания иначе посмотреть на возможности моделирования фразообразо-вательных процессов1.
Вместе с тем данный пример демонстрирует важность не только ментальной, но и языковой стороны фразеологической креативности. Реализуемая здесь концептуальная схема «ложится» на структурно-семантическую модель, которую задает первый фразеологизм ряда white collars и которая воспроизводится в каждом новом образовании с заменой левого компонента на вариант, отвечающий заданным параметрам. Чисто технически эта задача решается путем окказиональной структурно-семантической модификации исходного фразеологизма. При этом значительную роль играет аналогия как лингвокогнитивный механизм, «позволяющий говорящему легко переходить от корпуса известных ему форм к созданию новых (вследствие их новой комбинаторики благодаря следованию определенной модели, схеме и т. д.)» [Кубрякова 1998, с. 31].
Аналогия как инструмент системности фразообразовательных процессов
Фразообразование по аналогии соединяет языковое и внеязыковое. Его отправной точкой является установление ассоциативной связи между двумя различными объектами, что позволяет использовать для новой номинации уже имеющееся в языке наименование, адаптировав
1 Традиционно фразеология считается немоделируемой системой. Так, Д. О. Добровольский отмечает, что «о фразообразовательной моделируемости можно говорить только в дескриптивном, а не в генеративном плане. <.. .> так как при фразеоло-гизации невозможно предугадать семантический результат.» [Добровольский 2016, с. 107].
его применительно к текущей ситуации. Значение новообразования создается той же концептуальной схемой, что стоит за ФЕ-прототипом, благодаря чему закрепленное за ним смысловое содержание переносится на ФЕ-дериват, формируя глубинную структуру его семантики. Как следствие, производная единица воспринимается именно как модификация исходной ФЕ. Соответственно видоизмененная языковая форма служит своего рода указанием на новое содержание, которое привносится в первоначальную концептуальную структуру.
Моделирование по аналогии обычно носит характер окказионального преобразования, но в отдельных случаях окказионализмы могут обрести устойчивость и как результат получить статус языковых знаков. Тогда аналогия служит средством образования новых единиц на базе кодифицированных фразеологизмов.
Так, от ФЕ alpha dog (доминантный член группы, вожак) образовалось деривационное гнездо ФЕ-неологизмов: alpha male, alpha female, alpha mom, alpha child и др. Следует отметить, что исходный фразеологизм возник в результате метафорического переосмысления биологического термина - «альфа-самец в стае (волков, собак и др.)». При этом концептуальные признаки VERY STRONG, ROBUST, DOMINANT, POWERFUL, STRONG SPIRITED, HIGH PREY DRIVE, UNDESIRABLE BEHAVIORS [Alpha, Beta and Omega] исходного концепта переносятся на характеристику человека и формируют новый концепт «человек, занимающий доминирующее положение в группе». Его центральный признак «доминирование в группе», соотносимый с лексическим компонентом ФЕ alpha, акцентируется во всех последующих номинациях по аналогии, в то время как прочие признаки могут быть представлены по-разному и в различной комбинаторике. Например, гендерная пара ФЕ alpha male и alpha female сфокусирована на признаке «пол». Кроме того, вторая единица служит для обозначения дополнительных, преимущественно женских характеристик, среди которых словарь неологизмов «Urban dictionary» указывает такие, как: женщина с сильным характером, самоуверенная, деловая, умная, насмешливая, игривая, привлекательная и сексуально активная.
An Alpha Female is a dominant female in a group. She dates as many males as she wants, is strong and confident, and a hard worker as well as often busy. She is usually sarcastic because she's powerful and playful. Alpha Females are intelligent, intellectual problem solvers; and though being an alpha
female is more of a state of mind than a physicality, an alpha understands that dressing up or sexy increases her power in society, so she does it [Urban].
Представленный здесь стереотип женщины, очевидно, восходит к образу доминантной самки в стае коллективных животных, например гиен. На концептуальном уровне он не содержит принципиальных отличий от «мужского» аналога, а скорее дополняет его.
Семантика неологизма alpha mom обладает гораздо большим своеобразием по сравнению с исходной единицей. Здесь, помимо основного концептуального признака «доминирование», акцентированы признаки «женский пол», «мать», «активная жизненная позиция» и «общественная деятельность». Примечательно, что последние два ассоциируются с чертами первоначального образа - STRONG SPIRITED (энергичный, бойкий) и HIGH PREY DRIVE (хорошие охотничьи качества). Образ этой в высшей степени активной, целеустремленной матери-общественницы довольно красочно изображен в статье Бет Розен:
You know the Alpha Mom when you see her: She is the one in the school parking lot with a plate of baked treats for the Teacher Appreciation breakfast in one hand and her phone in the other (texting someone to agree to yet another volunteering opportunity), while her kids follow behind in slow motion. She is the one who says "yes" when you ask her to head a committee, decorate a room for a graduation reception, and make a spreadsheet for a fundraiser. She is the one collecting money for a holiday teacher gift, "bugging" you to get her the money so she can shop before the stores are so crowded that it cuts into her already hectic schedule. She is the one selling water bottles on the soccer field at a tournament on a hot day to raise money for the local organization and she is the one standing in a raincoat on the corner of Main Street holding a sign that reminds you to vote for the school budget [Rosen].
Еще дальше отклоняется от прототипа значение неологизма alpha child (ребенок-тиран). В данном случае концептуальный признак «пол» не является релевантным - выражение может в равной степени относиться и к мальчикам, и к девочкам. Одним из главных в этом наименовании является признак UNDESIRABLE BEHAVIORS, периферийный и не всегда реализуемый в предшествующих номинациях, -«нежелательное поведение / неприятный характер». В цитируемой ниже статье доктор Макнамара упоминает такие черты детей-тиранов,
как необоснованная требовательность, склонность к капризам, стремление командовать, деспотичный и строптивый нрав.
Alpha children are often described by their adults as bossy, commanding, demanding, and insatiable. Alpha children see themselves as the ones who should call the shots and tell adults how to take care of them. Children who have risen to the alpha position with adults are consistently full of resistance and opposition for those who try and lead them [MacNamara].
Тем не менее данный неологизм, как и рассмотренные выше дериваты ФЕ alpha dog, не выходят за пределы, очерченные языковым инвариантом, который можно определить в самом широком смысле как алгоритм соединения определенного означающего с определенным означаемым. Именно наличие такого инварианта не только обеспечивает тождество ФЕ во всех его модификациях, но и делает возможной саму модификацию и последующую расшифровку значения новообразования. Более того, степень отклонения от инварианта определяет когнитивную и коммуникативно-прагматическую значимость новой номинации.
Говоря о сложившемся вокруг ФЕ alpha dog гнезде, стоит отметить, что все входящие в него новообразования в семантическом плане вписываются в исходную схему, которая структурирует смысловое содержание ФЕ-прототипа, с концептуальным фокусом «доминирование в группе». На структурно-семантическом уровне эта схема реализуется посредством характерной для английского языка модели именной фразы Noun / Adj + Noun, которая представляет собой аналитическую дескрипцию, где правый компонент обозначает некий объект, а левый компонент передает его характеристику. Данная модель идеально приспособлена для отражения субкатегоризации мира - когда новое понятие или, скажем, видовая модификация существующего понятия получает языковое выражение путем варьирования имеющегося в языке наименования, чаще путем замены одного из компонентов фразы. Так, неологизмы alpha male, alpha female, alpha mom и alpha child, обозначающие разновидности доминирования в группе, были образованы в результате замены второго существительного. Другие выражения, созданные по аналогии с термином alpha dog и затем перешедшие в общелитературный фонд языка, - beta dog и omega dog - называют уровни иерархии в группе и возникли в результате замены левого компонента, символически означающего социальный
статус (а, ß и т - первая, вторая и последняя буквы греческого алфавита). Таким образом, beta dog означает второго по значимости члена коллектива, способного составить конкуренцию лидеру, но не претендующего на лидерство; omega dog передает образ человека, занимающего низшее место в иерархии и не играющего заметной роли в коллективе.
Заключение
Итак, проведенное исследование дает основания усмотреть в практике фразеологической креативности действие двух групп факторов. С одной стороны, креативный потенциал ФЕ во многом определяется внеязыковыми факторами, например, наличием культурно-специфичных ментальных схем, которые лежат в основе познавательной и мыслительной деятельности носителей данной лингвокультуры. Такие схемы, как правило, стоят за наиболее важными для нации концептами и сопровождают интенсивные процессы в соответствующем сегменте фразеологического фонда, определяя их характер и направление.
С другой стороны, не меньшее значение имеют системно-языковые факторы, такие как степень раздельнооформленности фразеологизмов и связанная с ней относительная автономность развития их плана выражения и плана содержания, встроенность процессов во фразеологии в динамику языковой системы в целом, стремление системы к равновесию и унификации, обусловливающее аналогию многих языковых форм.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Алефиренко Н. Ф. Фраземопорождающий потенциал когнитивно-провербиального кода // Современная фразеология: тенденции и инновации: коллективная монография / Н. Ф. Алефиренко [и др.]. М., СПб, Брянск : Новый проспект, 2016. С. 7-31. Бабина Л. В. Когнитивные основы вторичных явлений в языке и речи: Монография. Тамбов-Москва : Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2003. 264 с. Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию: в 2 т.
М.: Из-во АН СССР, 1963. Т.1. 385 с. Большой энциклопедический словарь. URL: slovar.cc/enc/bolshoy/2094315.html Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Избранные труды по языкознанию : пер. с нем. М. : Прогресс, 1984. 397 с.
Добровольский Д. О. Фразообразовательное моделирование в свете теории языковых универсалий (на материале немецкого, нидерландского и английского языков) // Современная фразеология: тенденции и инновации: коллективная монография / Н. Ф. Алефиренко [и др.]. М., СПб., Брянск : Новый проспект, 2016. С. 106-121.
Кубрякова Е.С. Аналогия / Языкознание. Большой лингвистический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. 2-е изд. М. : Большая российская энциклопедия, 1998. С. 31-32.
Мокиенко В. М. Русская фразеология. Историко-этимологический словарь / под ред. В. М. Мокиенко. М. : Астрель : АСТ : Люкс, 2005. 926 c.
Рыжкина Е. В. Фразеологическая окказиональность в английском языке: когнитивно-коммуникативные аспекты : дис. ... канд. филол. наук. М., 2003. 236 с.
Рыжкина Е. В. Культурно обусловленные модели эволюции фразеологических единиц // Вестник Московского государственного лингвистического университета. 2016. Вып. 13 (752). Междисциплинарность в лексикологических исследованиях: наследие прошлого и перспективы. С.116-128. (Языкознание). URL : www.vestnik-mslu.ru/Vest-2016/13_752.pdf
Серебренников Б. А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление. М. : Наука, 1988. 247 с.
Уфимцева А. А. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Б. А. Серебренников [и др.]. М. : Наука, 1988. С. 108-140.
Философская энциклопедия. URL : dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/563/ КРЕАТИВНОСТЬ
Alpha, Beta and Omega Profile and Characteristics. URL : www.worldclassgsd. com/puppy_zone/alpha-beta-omega.htm
Langacker R. W. Foundations of Cognitive Grammar. Vol. I. Theoretical Prerequisites. Stanford : Stanford University Press, 1987. 516 р.
MacNamaraD. Who's In Charge? Reclaiming the Lead with an Alpha Child. URL : macnamara.ca/portfolio/reclaiming-the-lead-with-an-alpha-child/
Rosen B. Battling the Alpha Mom Syndrome. URL : www.huffingtonpost.com/ beth-rosen7battling-the-alpha-mom-syndrome_b_3844828.html
Urban Dictionary. URL : www.urbandictionary.com/define.php? term=Alpha%20F emalealpha#best#top#dominant#strong women
