CC BY
16DOI 10.47643/1815-1337_2021_5_52 УДК: 340.11
ФРАГМЕНТАРНОСТЬ ПРАВОСОЗНАНИЯ Fragmented sense of justice ШЕЯФЕТДИНОВА Наталья Александровна,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры теории и истории государства и права ФГБОУ ВО «Московский педагогический государственный университет»; доцент кафедры Гражданско-правовое обеспечение национальной безопасности ФГБОУ ВО «МИРЭА- Российский технологический университет». 119454, Россия, г. Москва, пр. Вернадского, 78. E- mail: SheiafetdinovaUP@mail.ru;
ГОСТЕВ Сергей Сергеевич,
кандидат юридических наук, преподаватель кафедры истории государства и права Московского университета МВД имени В.Я. Кикотя. 107061, Россия, г. Москва, Окружной пр-д, 4. E- mail: dragon9006@list.ru;
ЕРМАКОВ Евгений Геннадиевич,
кандидат юридических наук, доцент кафедры истории государства и права Московского университета МВД имени В.Я. Кикотя. 107061, Россия, г. Москва, Окружной пр-д, 4. E-mail: ermakoff69@bk.ru;
ПОРТНАЯ Елизавета Борисовна,
кандидат социологических наук, доцент кафедры КБ-12 «Правовое обеспечение национальной безопасности» ФГБОУ ВО «МИРЭА- Российский технологический университет». 119454, Россия, г. Москва, пр. Вернадского, 78. E-mail: portnaya.elizaveta@list.ru;
Sheiafetdinova Natalia A.
candidate of legal Sciences, associate Professor Moscow state pedagogical University MIREA-Russian technological University. E- mail: SheiafetdinovaUP@mail.ru;
Gostev Sergey S.,
Candidate of Juridacal Sciences, Lecturer of State and Law History Department Moscow University of Ministry of internal Affairs of the Russian Federation named after V. Y. Kikot. E- mail: dragon9006@list.ru;
Ermakov Evgeny Gennadyevich,
Ph.D (Candidate of Juridacal Sciences) Docent of State and Law History Department Moscow University of Ministry of internal Affairs of the Russian Federation named after V. Y. Kikot. E-mail: ermakoff69@bk.ru;
Portnaya Elizaveta Borisovna,
candidate of sociological sciences, associate Professor of the Department of KB-12 "Legal provision of national security" of the Russian Technological University. E-mail: portnaya.elizaveta@list.ru
Краткая аннотация: Статья посвящена анализу состояния фрагментарности правосознания, которая представляет собой обрывочность и несистематизированность правовых знаний и представлений, что делает невозможным субъекту иметь полную картину правовой действительности и объективно ее воспринимать. Фрагментарность правосознания может, как осознаваться субъектом, так и нет, в любом случае не исключена возможность замещения, не хватающих правовых знаний, представлениями, даваемыми иными социальными регуляторами.
Abstract. The article is devoted to the analysis of the state of fragmentary legal consciousness, which is a fragmentary legal knowledge and ideas, which makes it impossible for the subject to have a complete picture of legal reality and objectively perceive it. The fragmentary nature of the legal consciousness may or may not be perceived by the subject, in any case, the possibility of replacing the lack of legal knowledge with ideas given by other social regulators is not excluded.
Ключевые слова: правосознание, правовое сознание, фрагментарность, деформация правосознания, правовая идеология, правовая психология.
Keywords: legal consciousness, legal consciousness, fragmentation, deformation of legal consciousness, legal ideology, legal psychology.
Дата направления статьи в редакцию: 11.03.2021
Дата публикации: 31.05.2021
Осмысление правовой действительности обязует нас не останавливаться на достигнутом в исследовании такой категории как правосознание, тем более, что последнее, имея определенную структуру и выделенные виды по-разному раскрывает и показывает себя в различных правовых и социальных ситуациях. Потоки правовой информации сопровождают личность на протяжении всей жизни, с детства, будучи преподнесенными в формате истин иных социальных регуляторов - религии, морали, обычаев. Фактором, ведущим к трансформации правосознания, выступает и меняющаяся государственная действительность, при этом «повреждение духовно-нравственного компонента, в результате кардинальной смены общественно-политического строя, неизбежно».[5, С.53]
«Стереотип восприятия права подвергается и эпохальному изменению, и переосмысливается многократно» [3, с. 28] С течением времени пласты правовой информации наслаиваются, "спрессовываются", иное неизбежно забывается, что в конечном итоге ведет к пробелам в правосознании. Кроме того, информационный правовой массив закономерно подвергается влиянию правовой психологии личности, колорируя теоретические позиции, зачастую в противоречивом ключе. В связи с этим целесообразно рассмотреть такую характеристику правосознания как его фрагментарность. Самое очевидное проявление последнего - это нехватка правовых знаний. При этом не следует отождествлять фрагмен-
Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
тарность правосознания и «правовой дилетантизм» [1, С.33]. Фрагментарность не предполагает и отождествление ее с деформацией правосознания, хотя и к идеальному состоянию правосознания фрагментарность нельзя причислить.
Если фрагментарность воспринимать только как недостаточность правовых знаний, то трудно найти чьё-то правосознание, которое соответствовало бы требуемым канонам полного знания права. Это малодостижимая задача, с той или иной долей успешности решаемая учебными заведениями, обучающими юристов. Однако универсала одинаково осведомленного во всех подробностях с правовой действительностью практически невозможно подготовить, поскольку это должен быть человек с изначально феноменальными способностями. Следовательно, пробельность в правовых знаниях, если она не катастрофична - неотъемлемая объективная черта любого правосознания от обыденного до научного. Другое дело, если субьект обладает правовой информацией не «складированной» в его правосознании в логическом и взаимоувязанном порядке. Именно это черта может отличать фрагментарность правосознания (при обилии правовых знаний в нем) от правового инфантмлизма, который как раз определяется «как отсутствие или недостаточную сформированность у субъектов права правовых знаний, установок и представлений» [4, С. 98]. Разночтения в "комплектации" правосознания возможны и при противоречиях между правовой идеологией и правовой психологией, последняя, будучи эмоциональным откликом на правовую действительность может выдавать реакции прямо противоположные постулатам правовых идей, что может свидетельствовать не сколько о двуличности субъекта, столько о непроработанности правового материала внутри правосознания. К примеру, идейный поборник маратория на смертную казнь может высказаться за нее при обсуждении конкретного преступления, нашедшего соответствующий эмоциональный отклик в правовой психологии, что будет свидетельствовать о непродуктивности проработки правового материала в правовой идеологии и психологии правосознания. Некритичная обрывочность правовых знаний и противоречие правовой идеологии с правовой психологией, которое, тем не менее, не препятствуют в целом адекватному осознанию правовой действительности, есть отличительная черта фрагментарности правосознания.
Безусловно, невозможно знать все правовые нормы, однако иметь стройную систему базовых правовых представлений под силу и обыденному правосознанию. Следует отметить, что фрагментарность применительно к обыденному, профессиональному и научному правосознанию должна трактоваться различно. В частности, максимальное количество пробелов в правовых знаниях допустимо для обыденного правосознания, тем не менее, для восприятия в качестве фрагментарного, в правосознании должно иметь место их не критическое количество, не перешагивающее условный порог деформации правосознания, каковая возможна, если массив пробелов в правовых знаниях не позволяет здраво осознавать правовую реальность прошлого и настоящего. Фрагментарность применительно к профессиональному сознанию подразумевает недостаточность квалифицированных правовых знаний, а значит, невозможность оказывать юридическую помощь качественно и на должном уровне. При этом юридическая информационная пробельность не должна быть катастрофичной и демонстрирующей профессиональную непригодность. Последнее - не что иное, как свидетельство деградации профессионального правосознания. Фрагментарность научного правосознания подразумевает недоработан-ность научных правовых позиций ученого, поверхностность его правовых исследований, малую доказательность и определенную противоречивость его научной позиции по тому или иному юридическому вопросу. Деструкция фрагментарности такого рода обусловлена весомостью научных воззрений и для обывателя, и в научном мире в целом, где даже малоубедительная концепция или теория может найти своих сторонников и единомышленников, но не всегда может встретить достойный отпор у критиков, способных ее развенчать, при базировании на фрагментарности. Невозможность разрушить конструкцию научной мысли возведенной на фундаменте фрагментарного научного правосознания обуславливается не всегда недостаточностью знаний тех, кто ее осмысляет, но и возможными иными соображениями (корыстными, конъюнктурными, карьерными), между тем, нераз-венчанная научная "истина" продолжает жить своей жизнью, оказывая (и возможно роковое) влияние на окружающее правовое бытие.
Применение искусственного интеллекта [8] является неотъемлемым атрибутом современной правовой действительности, и рекламируемая возможность воспользоваться правовыми ресурсами сети Интернет может привести к деградации личных правовых знаний, обуславливая их фрагментарность, поскольку создает ложное впечатление доступности юридической информации, которое иллюзорно, поскольку при отключении Интернета вся юридическая «подкованность» исчезнет.
Определить наличие фрагментарности правосознания не так просто, поскольку речь может идти о различных ее проявлениях. «Не менее актуальной задачей представляются попытки выяснить степень влияния правовой идеологии на трансформацию правового сознания общества для преодоления метаморфоз последнего» [2, с. 42]
И если недостаток правовых знаний проверяем путем опросов, тестирований, экзаменов и различных оценивающих процедур, то выявить диссонанс и рассогласованность правовой психологии и правовой идеологии не так просто, особенно если субьект не афиширует это, а по различным соображениям предпочитает скрывать. Например, декларирует приверженность ценностям правовой государственности и приоритета прав и свобод личности, являясь при этом убежденным сторонникам "сильного государства" и тоталитарного режима.
«Идеология любого типа общественного устройства всегда формирует национальные интересы исходя из конкретной системы управления и алгоритмов, свойственных конкретному историческому сложившемуся периоду правосознания в данном обществе» [6, С.34], соответственно результатом этих процессов будет редактирование индивидуальной правовой идеологии в парадигме современных правовых реалий.
Органичное уживание в правосознании личности некоторых взаимоисключающих истин, обусловленное также наслоением разных видов общественного сознания друг на друга может привести к фрагментарности правосознания. Например, принятие идеологеммы об отделенно-сти государства от церкви при одновременной уверенности в необходимости доминирования конкретной конфессии в религии своей страны. Заметим, что критическое отношение к праву, не выходящее за рамки адекватного и не приводящее к правовому нигилизму не может свидетельствовать о фрагментарности правосознания при конструктивной критике, если только речь не идет о явных противоречиях, когда критически осмысляется правовой фрагмент бытия с одновременным восхвалением смежных однопорядковых правовых явлений. К примеру, неодобряются
нормы смягчающие юридическую ответственность за определенный состав преступления и одновременно одобряются ситуации со смягчением конкретных приговоров по этим же составам.
Фрагментарность правосознания опасна возможностью манипулятивности последним. «Однако вопрос о том, каким образом противостоять современным изощренным механизмам манипуляции, остается открытым». [9, С. 21] Неспособность здраво анализировать и осмыслять правовую действительность из-за разрывов в правовых знаниях и рассогласованности последних, позволяет воздействовать на личность, минимально утруждая себя аргументацией для взращивания в ней нужных правовых позиций, что явно на пользу, если цель будет состоять в формировании правомерного вектора поведения. Вред наступит, и весьма ощутимый, при желании использовать такую особенность правосознания как фрагментарность с целью развить криминальные наклонности личности, в чем явно заинтересованы преступные сообщества, ориентирующиеся на вербовку единомышленников.
Состояние фрагментарности правосознания может быть осознаваемым субъектом, который с помощью юридического самоанализа, будучи заинтересованным в самосовершенствовании, в том числе на юридическом поприще, будет осуществлять корректировку своего правосознания с помощью правового образования и т.д. Однако для констатации факта фрагментарности правосознания как посыла для последующих действий необходимо обладать самокритикой, что присуще не всем субъектам. Чаще фрагментарность правосознания воспринимается как некая данность, которая не мешает дальнейшему существованию, а значит, не требует никаких дальнейших шагов. Такая черта фрагментарности правосознания как дисбаланс между правовой идеологией и правовой психологией не часто поддается самодиагностике.
Состояние индивидуального правосознания субъекта тем временем является краеугольным камнем в ряде правовых процессов. В частности психологические особенности суда присяжных [7] представляют собой важный фактор правоприменительного процесса правосудия, соответственно, наполненность правосознания и соотношение правовой идеологии и психологии в нем есть квинтэссенция принимаемых правовых решений. Не осознаваемое самим субъектом состояние фрагментарности правосознания может быть диагностируемо извне (экзамены, тестирования, опросы, наблюдения, эксперименты и пр.) что, в свою очередь, выводит на первый план соблюдение принципа объективности таких исследований.
«Размывание» со временем правосознания иными видами общественного сознания - неизбежно, вопрос лишь в объеме их влияния на правовое сознание в воздействии его на фрагментарность.
Поскольку право, мораль и религия имеют единую среду функционирования, то данные регуляторы не могут не быть связанными вне зависимости от нормативно-ценностного строя. [10] К примеру, субъект атеистического мировоззрения проникается религиозными убеждениями, но по различным причинам (в том числе из-за характера действующего «светского» права «недопропитывает» сознание и, прежде всего, правовое, религиозным подходом в своем мировоззрении. Равно и наоборот, человек по ряду причин отошедший от религии может не до конца воспринять атеистическое мировоззрение, что вызовет определенный диссонанс между идеологией и психологией, в том числе и правовой. При этом разнородность этих сегментов правосознания может свидетельствовать как раз о фрагментарности, которая, заметим, в данном случае не связана с недостатком знаний.
В заключении отметим, что фрагментарность правосознания не катастрофична, если субъект сам понимает такое состояние своего правосознания и готов данное состояние корректировать, в иных случаях возникает потенциальная зависимость от других субъектов, готовых вмешаться в процесс воздействия на правосознание остальных, что может как быть использовано во благо, так и во вред применительно к правовой действительности.
Библиография:
1. Аминова Ю.А., Кожевников В.В. О правовом невежестве и других формах деформированного правосознания // Вестник Омского университета. Серия «Право». 2013. №3 (36).С. 30-35.
2. Газнюк Л.М. Правовая идеология как концептуальный уровень правосознания // Актуальные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук. 2019. Т. 13. № 3. С. 42-48.
3. Глобенко О.А. Догма права: трансформация в контексте современных реалий правопорядка // Право и государство: теория и практика. 2018. № 7 (163). С. 28-32.
4. Зайцева Е.С. Правовой инфантилизм: проблемные вопросы // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2015. № 3 (62). С. 98-100.
5. Ильягуева А.А., Воронцова Н.В. Кризис духовно-нравственного компонента национальной безопасности как фактор, обуславливающий террористическую угрозу // Противодействие терроризму. Проблемы XXI века - COUNTER-TERRORISM. 2019. № 1. С. 49-54.
6. Миненко К.С., Портная Е.Б. Деформация идеологического компонента национальной безопасности при осуществлении политики противодействия терроризму // Противодействие терроризму. Проблемы XXI века - COUNTER-TERRORISM. 2019. № 1. С. 32-36.
7. Орлова А.В., Ширяева С.В., Ильягуева А.А., Портная Е.Б. Психологические особенности суда присяжных // Образование и право. 2018. № 8. С. 65-70.
8. Петрова Р.Е. О некоторых аспектах нормативного регулирования применения искусственного интеллекта в контексте защиты прав и обеспечения безопасности личности, общества, государства: вопросы, перспективы / Сб. ст. «Человек, общество, право в условиях цифровой реальности» - М., 2020. С. 185-196.
9. Салихов А.М., Краснощеченко И.П. Манипуляция сознанием: как снизить риски экстремистских влияний на молодежь? // Прикладная юридическая психология. 2020. № 2 (51). С. 15-23.
10. Сигалов К.Е. Среда права: автореф. дисс....д.ю.н. - М: Московский университет МВД Российской Федерации, 2010.- 54 с. References (transliterated):
1. Aminova YU.A., Kozhevnikov V.V. O pravovom nevezhestve i drugih formah deformirovannogo pravosoznaniya // Vestnik Omskogo universiteta. Seriya «Pravo». 2013. №3 (36).S. 30-35.
2. Gaznyuk L.M. Pravovaya ideologiya kak konceptual'nyj uroven' pravosoznaniya // Aktual'nye problemy gumanitarnyh i social'no-ekonomicheskih nauk. 2019. T. 13. № 3. S. 42-48.
3. Globenko O.A. Dogma prava: transformaciya v kontekste sovremennyh realij pravoporyadka // Pravo i gosudarstvo: teoriya i praktika. 2018. № 7 (163). S. 28-32.
4. Zajceva E.S. Pravovoj infantilizm: problemnye voprosy // Psihopedagogika v pravoohranitel'nyh organah. 2015. № 3 (62). S. 98-100.
5. Il'yagueva A.A., Voroncova N.V. Krizis duhovno-nravstvennogo komponenta nacional'noj bezopasnosti kak faktor, obuslavlivayushchij terroristicheskuyu ugrozu // Pro-tivodejstvie terrorizmu. Problemy XXI veka - COUNTER-TERRORISM. 2019. № 1. S. 49-54.
6. Minenko K.S., Portnaya E.B. Deformaciya ideologicheskogo komponenta nacional'noj bezopasnosti pri osushchestvlenii politiki protivodejstviya terrorizmu // Pro-tivodejstvie terrorizmu. Problemy XXI veka - COUNTER-TERRORISM. 2019. № 1. S. 32-36.
7. Orlova A.V., SHiryaeva S.V., Il'yagueva A.A., Portnaya E.B. Psihologicheskie osobennosti suda prisyazhnyh // Obrazovanie i pravo. 2018. № 8. S. 65-70.
8. Petrova R.E. O nekotoryh aspektah normativnogo regulirovaniya primeneniya iskusstvennogo intellekta v kontekste zashchity prav i obespecheniya bezopasnosti lich-nosti, obshchestva, gosudarstva: voprosy, perspektivy / Sb. st. «CHelovek, obshchestvo, pravo v usloviyah cifrovoj real'nosti» - M., 2020. S. 185-196.
9. Salihcv A.M., Krasnoshchechenko I.P. Manipulyaciya soznaniem: kak snizit riski ekstremistskih vliyanij na molodezh'? // Prikladnaya yuridicheskaya psihologiya. 2020. №2(51). S. 15-23.
10. Sigalov K.E. Sreda prava: avtoref. diss....d.yu.n. - M: Moskovskij universitet MVD Rossijskoj Federacii, 2010.- 54 s.
