CC BY
36
И. И. Леициловская (Институт славяноведения РАН, Москва)
Формирование образа России в хорватском общественном сознании в годы иллиризма (30-40-е годы XIX в.)
Abstract:
Leschilovskaya I.I. The formation of the image of Russia in the Croatian public concious-ness in the years of the Illyrian movement (30-40-ies of the XIX century) This article is devoted to the formation of the image of Russia in the Croatian public consciousness in the years of the Tllyrian movement and its propaganda in the society. Objective and subjective factors shaping the image of Russia are named. It represented a country of vast expanses with a related to Croats Slavic population, a civilized country with great military power, rich culture and friendly social attitude toward Croatian people.
Ключевые слова: Хорватия, иллиризм, образ России, J1. Гай, И. И. Срезневский, русско-хорватские связи, всеславянство.
Интерес к России хорватских интеллектуалов четко проявился уже с начала XVIII в. Этому способствовали решительная преобразовательная деятельность Петра I в России и особенно его победное сражение под Полтавой в 1709 г. Русский царь стал надеждой порабощенных Турцией южных славян в деле освобождения их от власти султана. Ему посвящались панегирические оды, отмечалась рациональная позиция Петра I в отношении церкви. Позднее в поле зрения вошли внешняя политика России в годы правления Елизаветы Петровны и Екатерины II. Но эти высказывания, при всей их значимости, были разбросаны во времени, бессистемны и в основном имели место в рукописях.
В новой обстановке, в годы иллиризма у общественности Хорватии стал складываться образ России - как концентрация устойчивых общественных представлений о стране. Информация о ней поступала из разных источников и разными путями: из австрийской прессы и книг, благодаря накоплению знаний в процессе обучения, даже из слухов.
Формирование образа России в хорватской среде протекало под воздействием комплекса факторов, объективной и субъективной природы. Первым объективным фактором был экономико-географический. В Хорватии грамотные люди знали о пространственной шири России, ее морозах, о величине и блеске ее главных городов - Петербурга и Москвы, о многочисленности и многолюдности российских ярмарок и т.д. Все это не могло не привлекать внимание к России, не воздействовать на сознание людей. Рождался интерес к этой заснеженной и таинственной стране.
Политический фактор состоял в блестящей победе славянской России над Наполеоном, покорившим пол-Европы. Эта победа вызвала гордость за Россию у многих славян, и у хорватов, в частности. А русско-турецкая война, за-
вершившаяся в 1829 г. Адрианопольским миром, усилила надежды балканских славян на Россию как освободительницу от власти Турции. Неотъемлемой частью обрза России стала ее воинская слава.
Этнический фактор. С давних времен в исторической памяти славян существовало, то усиливавшееся, то ослабевавшее, сознание генетического родства этих народов. Особенно четко оно проявилось в книге дубровницкого аббата Мавро Орбина, получившей известность как «Славянское царство» (Венеция, 1601 г.). В 1722 г. она была переведена по приказу Петра I с итальянского языка на русский и издана в Петербурге под названием «Книга историография». В оригинале и русской версии труд Орбина был широко распространен в славянском мире. С наступлением национальной поры в хорватской интеллектуальной среде начались поиски национальной идентичности, родилась потребность определить место хорватов в кругу европейских народов, найти ближайше родственные себе этносы. Идейные поиски неизбежно привели к России.
Культурный фактор. В первой половине XIX в. мощь русской культуры была признана в Европе. Культурное влияние России испытывали многие народы. Хорватские писатели, осваивавшие романтическую эстетику и использовавшие опыт европейского романтизма, отдавали при этом должное и русской литературе, следуя в ряде случаев за русскими образцами. Русская культура делала образ России цивилизованным и исключительно привлекательным.
Среди субъективных факторов формирования образа России в годы иллиризма имел место идейный фактор. Это было «всеславянство» - идейное положение о целостности славян на основе генетического и культурного их родства, получившего после выхода исторических и историко-литературных трудов П. И. Шафарика научное обоснование. Концепция «всеславянства» захватила общественность значительной части славянского мира, в особенности в Австрийской империи. Она получила концентрированное выражение в «учении о славянской взаимности» словацкого пастора, представителя чешского и словацкого Возрождения Яна Коллара. В контексте «всеславянства» Россия прочно вошла в идейную систему иллиризма. Естественно, единственной независимой славянской стране - России - отводилось особое место в славянском мире. Так образ России обрел ореол величия.
Второй субъективный фактор состоял в личностных контактах представителей хорватской и российской общественности. Это произошло впервые в истории двух народов. Встречи сопровождались взаимным расположением и симпатиями друг к другу. В глазах хорватов русские писатели и ученые, поддерживавшие деятельность участников иллиризма, персонифицировали собой Россию. Складывалось представление о России на эмоциональном уровне.
Главную роль в формировании и пропаганде среди хорватов и других южных славян образа России играла печать иллиризма. В первой национальной газете « Новине Хорватске» (с 1836 г. « Илирске народне новине»), основателем и собственником которой был Людевит Гай, публиковались политические
новости о России, почерпнутые из австрийской печати. Разнообразные материалы о России печатались в литературном приложении к газете «Даница хор-ватска, славонска и далматинска» (с 1836 г. «Даница илирска») и журнале «Коло». При этом целевая установка руководства движением во главе с Л. Гаем состояла в том, чтобы создать у соотечественников и других южных славян, которые входили в круг интересов иллиризма, представления о славянской России как родственной, развитой, пользующейся уважением в Европе и мощной державе, способной стать опорой в их освободительной борьбе.
В 30-е годы XIX в. информацию о жизни России редакция «Даницы» черпала из австрийских и чешских газет. Это придавало помещавшемуся в журнале материалу о России налет случайности. «Даница» не всегда могла фиксировать внимание читателей на важнейших явлениях жизни России и подчас публиковала малосодержательные заметки, почерпнутые из посредственных источников.
В 40-е годы «Даница» по-прежнему брала материал о России в основном из австрийской и чешской прессы. Но кое-что перепечатывалось из русских газет и журналов. Только выдающийся поэт Станко Враз как редактор журнала «Коло» получал сведения непосредственно от редактора варшавского журнала «Денница» П. Дубровского. Но это касалось исключительно литературной русской жизни. Сведения о России расширились, когда Загреб посетили во второй половине 40-х годов первые русские слависты и путешественники.
Получение в Хорватии книг и журналов непосредственно из России было связано с большими трудностями. Книги на продажу шли из Петербурга через Лейпциг и Вену. В самой австрийской столице с трудом можно было достать русскую книгу. Даже в 1847 г. Враз в письме к чешскому деятелю культуры В. Ганке жаловался: «Вообще могу Вам сказать, что мы в отношении русской литературы находимся в страшной темноте, потому что не имеем ни средств, ни путей выбраться на свет».' Все это ограничивало возможности хорватских деятелей в ознакомлении соотечественников с Россией.
В «Данице» материалы на русские темы помещались с начала выхода издания, с 1835 г. Первоначально это были нравоучительные сентиментальные рассказы о добродетелях русских царей. Но постепенно «Даница» перешла к систематическому освещению современной жизни России, стала знакомить читательскую публику, конечно, в переводе, с образцами русской публицистики, поэзии, прозы и т д.
29 августа 1835 г. Гай поместил в «Данице» большую статью «Наш народ». Она была посвящена «славянскому народу», которому он отвел больше половины Европы и третью часть Азии. Автор образно представил его в виде огромного великана, голова которого омывалась лазурным Адриатическим морем, а ноги упирались в китайскую стену. В правой руке он держал Черное море, а в левой - Балтийское. Его головой была средняя Иллирия, грудью -Венгрия и Карпаты, его сердце находилось под Татрами, желудок - в польской равнине, а живот и ноги представляли русские просторы. В этом образе Гай выразил бескрайние размеры России и жизненную важность ее для славян.
Наиболее обстоятельно, насколько это позволяли источники, «Даница» освещала литературную, научную и вообще культурную жизнь России. В 1837 г. была помещена первая в Хорватии статья о А. С. Пушкине, краткий очерк биографии и творческого пути поэта, основанный на сведениях из австрийской печати. В 1838 г. из заметки «Гордость русской литературы» хорватская общественность впервые узнала о русском баснописце И. А. Крылове.2
С 1839 г. в «Данице» помещались обзоры русской литературы.3 В 1841 г. был напечатан «Обзор художественной русской литературы» за подписью «J».4 Надо полагать, что автором его был русский славист И. И. Срезневский, живший в это время в Загребе и печатавшийся в указанном журнале. В обзоре впервые были упомянуты имена М. Ю. Лермонтова, А. В. Кольцова, Д. Давыдова. Почти одновременно в «Данице» была перепечатана из «Северной пчелы» статья, рассказывающая об издательской деятельности А. Ф. Смирдина, много сделавшего для распространения русской литературы.5 Во втором и третьем выпусках «Коло» были опубликованы выдержки из писем Г1. Дубровского с обзором русской журналистики, научной и художественной литературы за 1842 г. Впервые тогда читатели журнала узнали о Н. В. Гоголе и его романе «Мертвые души», о выходе романа Лермонтова «Герой нашего времени». Дубровский сообщал подробные сведения о русских книгах по истории, юриспруденции, географии, этнографии, лингвистике, экономике, медицине, военному делу и т.д.6
Русской культуре была посвящена в «Данице» в 1841 г. заметка «Музыка в России», где говорилось о русских композиторах М. И. Глинке, A. H . Вер-стовском, Н. А. Львове. В следующем году в разделе «Всеславянские вести» было рассказано о художнике И. К. Айвазовском.7
Первые сведения о научной жизни в России содержались в статье Гая «Некоторые славянские общества как средство народного просвещения», помещенной в «Данице» за 1836 г. В ней в числе прочих перечислялись русские научные и культурно-просветительные учреждения и общества.8 Той же теме были посвящены статья «Народное просвещение в России», переведенная В. Бабукичем из журнала «Ost und West», и статья «Академия наук в Петербурге».9 «Даница» сообщала о новинках научной литературы в России.
Помещались материалы по истории и этнографии России. Таковы были статьи в «Данице», заимствованные или составленные на основе австрийской печати: «Возникновение Петербурга», «Заметки из России», где описывались некоторые русские народные обычаи, «Монголы под Киевом», исторический рассказ «Ярослав и новгородцы».10
Хозяйственная жизнь России была затронута в 1842 г. в статье «Ямарка в Харькове», представлявшая собой также перевод с немецкого."
В «Данице» нередко помещались в переводе публицистические и исторические сочинения русских авторов, напечатанные непосредственно в русских изданиях, но также заимствованные из чешской периодики. Это были работы A.C. Шишкова, H. М. Карамзина, Ф. В. Булгарина.
156
ИМ. Легциловская
Хорватские литературные органы печатали в переводе стихотворения и рассказы русских писателей. В 30-е годы они заимствовались из чешских изданий. Но позднее хорватские писатели переводили непосредственно с русского языка. Первым из русских поэтических сочинений было напечатано в 1837 г. в «Данице» стихотворение Карамзина «Отечество» в переводе Топа-ловича.12 В том же журнале вышли в переводе Враза и Д. Деметера стихотворения Лермонтова, Хомякова, Веневитинова. Но больше всего хорватские авторы переводили Пушкина. Этому способствовало то обстоятельство, что Гай имел в своей библиотеке «Собрание сочинений» русского поэта издания 1838 г. В «Данице» стихотворения Пушкина печатались в переводе Враза, Деметера и под инициалами М. Д. Во второй книге «Коло» за 1842 г. увидела свет «Пиковая дама», переведенная М. Поповичем. Деметер поместил в альманахе «Искра» за 1844 г. вольный перевод «Метели». А во «Всеобщем за-гребском календаре» на 1846 г., издателем которого был Л. Жупан, а редактором С. Врбанчич , нашла место повесть Пушкина «Выстрел».
В «Данице» были опубликованы в переводе повести Ф. В. Булгарина, М. П. Погодина, второстепенные сочинения Н. М. Карамзина. И. Кукулевич-Сакцинский обработал его повесть «Марфа посадница».
Хорватские поэты, в первую очередь Враз, испытали на себе влияние русских классиков, в особенности Пушкина. В «Коло» Враз в литературно - критической статье писал: «Мы не можем всем тем нашим господам, которые пишут повести, иного рекомендовать, как то, чтобы они читали повести Пушкина, Гоголя и старались стать для нас, иллиров, в нашем духе тем, чем являются два названных писателя в русском духе для русских братьев».13 Обращает на себя внимание, что Враз в годы становления романтизма в хорватской литературе подчеркивал общественную значимость двух реалистических русских писателей и связывал их творчество с народностью русской литературы.
В переводах хорватских писателей с русского языка был элемент случайности. Переводились нередко малозначительные авторы, а у видных русских писателей второстепенные произведения. Такое положение могло объясняться тем, что хорватские авторы в своей переводческой деятельности были связаны кругом русских произведений, которые к ним попадали. Но сказывалось в данном случае и недостаточное знание ими русской литературной жизни.
В хорватских периодических изданиях помещались и другие материалы, касающиеся русского общества.
Немалое значение в процессе формирования у хорватов образа России имели также личные контакты хорватских и русских общественных деятелей. В 1840 г. Гай лично посетил Россию, рассчитывая получить здесь материальную помощь. Русские официальные лица воздержались из политических соображений от прямой и открытой поддержки Гая, но сбору средств в его пользу частным путем воспрепятствовано не было. В Петербурге Академия наук выделила ему 1000 руб. В Москве Гай был радушно встречен в кругу славянофилов. А. С. Хомяков писал Н. М. Языкову 28 августа 1840 г.: «Наша Москва входит в славу. Сюда явился Гай, восстановитель Словенства
Иллирийского».14 Наиболее тесные контакты Гай установил с Погодиным, который еще раньше слышал о хорватском деятеле и одобрял его деятельность. Гай представил русскому ученому ряд записок различного содержания, касавшихся иллиризма и его значения на славянском юге.15 Подписка в пользу Гая в Москве принесла ему 17 тыс. руб. серебром.16 Славянофилы познакомили Гая с историческими достопримечательностями Москвы, ее бытом, театром.
На деньги, полученные в России, Гай приобрел собрание рукописей, книг, разных древностей и редкостей для национального музея. В самой России он также собрал значительную коллекцию русских книг и рукописей. В 1842 г. хорватский деятель был избран действительным членом Одесского общества любителей истории и древностей. До 1843 г. между Гаем и Погодиным поддерживалась переписка, но затем она прервалась.
В 40-е годы XIX в. Хорватию и Славонию посетили русские ученые и путешественники. Первым в 1840 г. в Загреб приехал О. М. Бодянский, через год в Хорватии побывали И. И. Срезневский и П. И. Прейс, а в 1846 г. -В. И. Григорович. Они проходили за границей подготовку для занятия кафедр славистики в Московском, Харьковском, Петербургском и Казанском университетах. В 1841 г. Загреб посетили в качестве путешественников попечитель Одесского учебного округа, председатель Одесского общества любителей истории и древностей Д. М. Княжевич и журналист Н. И. Надеждин. В 1843 г. в Загребе был литератор В. А. Панов. В 1845 г. в Хорватии и Славонии побывали профессор Петербургского университета Ф. В. Чижов, историк русской литературы А. Д. Галахов, публицист и переводчик Н. А. Ригельман. Посещение русскими Хорватии отражало возраставший интерес к ней в России.
Русские слависты, ученые, представители русской культуры общались с видными хорватскими общественными деятелями, бывали на национальных вечерах, в Иллирской читальне, в национальном театре. Они ознакомились с историческими памятниками Загреба и других мест Хорватии. Большой интерес был проявлен русскими к народному быту, народным хорватским песням и вообще фольклору.17
Русские слависты и путешественники были окружены радушием и вниманием в Хорватии. И. И. Срезневский по прибытии в Загреб писал матери: «На другое утро я отправился к Гаю; стоило мне сказать, что я русский и Срезневский, как меня и Гай, и другие, бывшие у него, давай целовать, обнимать. Они меня не ждали: Шафарик писал им, что я буду в Загребе из Далмации».18 Теплое отношение деятелей иллиризма к русским отмечал и Чижов. «Вообще нас на руках носят, - записывал он в дневнике, - то один с нами, то другой -беспрестанно».19 «Даница» освещала пребывание русских славистов в Хорватии.20 Все это определялось горячими симпатиями, которые деятели иллиризма питали к русскому народу. В 1841 г. Срезневский писал из Загреба: «Ревность в изучении русского языка страшная...Не только тут, но во всей Кроации, Славонии, отчасти в Далмации и далее все молодое поколение за русских».21
Из посетивших Хорватию русских наиболее активное и горячее отношение к хорватскому Возрождению проявил И. И. Срезневский, впоследствии крупный представитель русской славистики. Он приобрел в Хорватии искренних друзей. Чижов записывал в дневнике: «Здесь Срезневский оставил по себе славную память».22
Особенно теплые отношения установились между Срезневским и Вразом. Они совершили совместное путешествие по хорватскому Загорью и словенским землям. Некоторое время их сопровождал поэт И. Мажуранич. Срезневский и Враз длительное время переписывались. Враз поддерживал связь и с Бо-дянским.23
Срезневский еще до приезда в Загреб имел представление о литературно-языковой деятельности участников иллиризма и одобрял ее. Русский ученый видел целесообразность духовного сближения южных славян. Вместе с тем он первое время разделял и заблуждения относительно возможности литературно-языкового соединения словенцев с хорватами.24 По приезде в Хорватию Срезневский непосредственно мог наблюдать живую национальную деятельность. Он с большим уважением и одобрением отнесся к литературным и другим национальным начинаниям Гая и его сподвижников, с удовлетворением писал об оживлении литературной и общественной жизни в Хорватии. «О духе "домородства" я уже не говорю, - замечал он в письме к Ганке, - душа проснулась и хочет жить, и чем больше живет, тем больше хочет жить».25 Срезневский писал об успехах «литературы иллирийской». «Между сими писателями, - замечал он, - первое место, если не по слогу и множеству сочинений, то по духу возбуждения, по влиянию на всех других, бесспорно, принадлежит незабвенному Гаю... Враз, Вукотинович, Деметер, Кукулевич Сакцинский, Раковац, Стоос и некоторые другие, как поэты с душою, заняли бы почетное место во всякой литературе. Особенно мне нравится Враз, как поэт, умеющий понимать дух народный.. .Бабукич и Мажуранич не могут не быть памятны по филологическим трудам...».26 Срезневский подчеркивал интерес хорватской молодежи к славянским языкам. Русский ученый с удовлетворением отмечал успехи национального театра, деятельность читальни в Загребе и пр. Он с чувством удовольствия писал о сближении южных славян.27 Оценивая в целом положительно вклад сторонников иллиризма в культурное развитие хорватского народа, Срезневский вместе с тем не одобрял распространенное среди поэтов подражание в языке дубровницким классикам XVII в. Он поддерживал точку зрения и направление творчества Враза, ориентировавшегося на народную поэзию как основу поэтической культуры. Срезневский считал также искусственным и нежизнеспособным предложенное хорватскими деятелями для южных славян название «иллиры» вместо этнонимов «сербы», «хорваты».28
Одобрительно оценивал деятельность представителей хорватского Возрождения и П. И. Прейс. Он писал М. С. Куторге из Загреба 1 октября 1841 г. следующее: «В Кроации за семь лет ничего не было. Теперь же в одном Агра-ме работают две типографии без устали; выходят две газеты (политич. и лите-ратурн.) на иллирском (или что все равно на сербском); к новому году число
повременных изданий увеличится вдвое; в каждом несколько значительном городе устроены кабинеты для чтения (читальницы); их теперь уже 6; скоро будет основан в Аграме музей и учено-литературное общество при нем; в Аграме же заведен постоянный театр Иллирский; по городам странствуют труппы. Мысль не отстать от прочих собратий одушевляет всех: мадьяры чрезвычайно как помогают им. Молодежь возбуждена к деятельности живой, патриотической. Если мерить европейским аршином, то, конечно, сделанное не Бог знает что, но - ради Бога, - можно ли более сделать в продолжение 7-ми лет? Не забудь еще, что все это творится усилиями частных людей и большею частью людей не богатых, не без борьбы со старым поколением и с неприятелями разного звания и происхождения».29
Русские слависты сотрудничали в хорватских национальных изданиях. Срезневский писал для «Даницы» и «Коло» небольшие корреспонденции, литературные обозрения, библиографические заметки, помещал записанные им хорватские народные песни. Прейс напечатал во втором выпуске «Коло» за 1842 г. «Старинное открытое письмо» (глаголический памятник 1457 г.). Григорович, будучи в Загребе, предоставил в распоряжение Враза свое богатое собрание болгарских и македонских народных песен. Часть из них была напечатана в «Коло». Между представителями русской и хорватской общественности поддерживался книгообмен.
В глазах хорватских деятелей русские литераторы и ученые, столь расположенные к национальным усилиям хорватов, олицетворяли собой Россию. Моральная поддержка с их стороны иллиризма вызывала ответные чувства -благоговейное отношение к России.
В период иллиризма, в 30-40-х годах XIX в., в сознании активных его деятелей сложился многоликий и вместе с тем цельный образ России. В их видении это была огромная, с необозримыми просторами страна, с родственным хорватам славянским населением, страна, обладавшая военной мощью, страна цивилизованная, с богатой культурой и развитой наукой, при этом с благожелательным отношением общества к другим славянам, и хорватам в частности. В общих чертах это был адекватный взгляд на Россию, хотя и существовала тенденция к ее идеализации.
Пропаганда такого образа России в хорватской среде упрочивала уверенность хорватов в жизни, усиливала их веру и надежду на освобождение от иноземной власти и реализацию желаний об улучшении жизни. А в перспективе образ России работал на одну цель: установление и развитие дружественных отношений между русским и хорватским народами.
Примечания
1 Францев В. А. Письма к Вячеславу Галке из славянских земель. Варшава, 1905. С. 181. ! Оашса. 1837. Вг. 22. Б. 85, 86; 1838. Вг. 13. 5. 51, 52. 3 Оашса. 1839. Вг. 11. Э. 43, 44; 1840. Вг. 13. Э. 52; 1840. Вг. 14. Б. 54-56. "Оашса. 1841. Вг. 37. 8. 151. 5 Оашса. 1841. Вг. 36. 146-148.
160
ИИ. Лещиловская
6 Ко1о. 1842. И. Б. 91-94; 1843. III. Б. 108-116.
7 Оашса. 1841.Br. 47. Б. 194-195; 1842. Вг. 13. Б. 52.
8 Оашса. 1836. Вг.ЗКЭ. 123-124.
' Оашса. 1839. Вг 5. Б. 20; Вг. 6. Э. 24; 1843. Вг. 37. Б. 147, 148.
10 Оашса. 1837. Вг. 36. Б. 148; Вг. 37. Б. 149-151; Вг. 51. Б. 205-207; Вг. 52. Б. 210, 211; 1847. Вг. 26 ¡в1.; 1845. Вг. 41.8. 160-164; Вг. 42. Б. 166, 167. " Оашса. 1842.Br. 47-49.
12 Оашса. 1837. Вг. 14. Э. 53.
13 Ко1о. 1842. II. Б. 106.
" Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб., 1892. Т. V. С. 444.
15 Попов Н. А. Людевит Гай в России в 1840 году // Древняя и новая Россия. СПб., 1879. № 8. С.280-281.
16 Эту сумму назвал Погодин в речи в 1868 г. Хомяков же писал в 1840 г. о 20 тыс. руб. Барсуков Н. Указ. соч. С. 447.
17 См.: Лещиловская И. И. Иллиризм. М., 1968. С. 300-301.
18 Живая старина. СПб., 1893. Вып. I. С. 32. " Славянский архив. М., 1958. С. 150.
20 Оашса. 1841. Вг. 14. Б. 56; Вг. 28. Б. 116; 1840. Вг. 11. Б. 44.
21 Живая старина. С. 37.
22 Славянский архив. С. 149.
23 Живая старина. СПб., 1895. Вып. 1. С. 45-56.
24 Францев В. А. Письма к Вячеславу Ганке...С. 954, 955, 959.
25 Там же. С. 963.
26 Там же. С. 964, 965.
27 Там же. С. 965.
28 Там же. С. 993, 994, 1012, 1013.
29 Живая старина. СПб., 1891. Вып. III. С. 41.
