CC BY
52
И. В. Чуркина (Москва)
Всеславянская модель Матии Маяра Зильского
В первой половине XIX в. появилась целая плеяда славянских деятелей, свято веривших в идеи всеславянства и ставших идеологами различных его течений. Появление сторонников всеславянских идей именно в указанный период имеет свое объяснение. Прежде всего в это время в научных кругах существовало убеждение, что славяне являются единым народом (нацией), состоящим из ряда племен, число которых разные ученые определяли по-разному. Такая точка зрения не была случайной, ибо в конце XVIII — начале XIX в. у большинства славянских народов Австрии только начинали складываться или проходили модернизацию письменные языки и литературы. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что слабым национальным движениям австрийских славян противостояли куда более сильные противники (немцы, венгры, итальянцы) и только в союзе друг с другом славяне могли надеяться добиться успехов.
Среди деятелей всеславянства одно из главных мест принадлежит Матии Маяру Зильскому. Во-первых, потому, что он наиболее подробно развил свое понимание всеславянской идеи; во-вторых, потому, что был ее горячим пропагандистом наиболее долгий промежуток времени — с конца 1830-х гг. вплоть до своей смерти в 1892 г. В словенском национальном движении Маяр является одной из самых светлых личностей. Как человека и политика его отличали черты, вызывавшие симпатию во все времена и у всех народов, — верное служение своим идеалам и полное бескорыстие в общественной деятельности.
Матия Маяр родился 7 февраля 1809 г. в селении Витенчи, расположенном в Зильской долине, в семье небогатого сельского портного. Здесь же в отдаленном приходе Горье он на протяжении 19 лет был священником. Зильская долина и ее обитатели, каринтийские словенцы, оказали большое влияние на формирование мировоззрения Маяра, недаром, подписывая свои труды, он нередко добавлял к своей фамилии псевдоним Зильский. Жители долины, как и большей части словенской Каринтии, подверглись значительной германизации уже в начале XIX в. Хотя они и считали себя словенцами, но пренебрежительно относились к родному языку и нередко требовали, чтобы их дети учились на немецком. Неудивительно, что Маяр научился сначала читать по-немецки и только затем — по-словенски. «На восьмом году отец научил его (Матию Маяра. — И. Ч.) читать по-немецки, — писал Маяр в 1880 г. словенскому литератору Ю. Клейнмайру, — а в 9 лет — во-словенски. С тех пор Матия должен был читать отцу во время шитья каждый день немного из „Свя-
щенного писания" Япеля... Это чтение зажгло в юноше любовь к родному языку»После окончания гимназии Маяр поступил в грацкий лицей, а затем — в целовецкую семинарию. Время учения в последней (1833-1836) стало временем его формирования как словенского национального деятеля, которое проходило под большим влиянием известного словенского просветителя Антона Мартина Сломшека (у него молодой зи-лянин обучался в семинарии словенскому языку); их связывали тогда дружеские отношения. Кроме Сломшека Маяр был хорошо знаком со словенским поэтом и просветителем из Каринтии Урбаном Ярником. По-видимому, круг интересов Маяра сначала не выходил за рамки чисто словенских проблем.
С конца 30-х гг. Маяр все активнее начинает интерёсоваться другими славянами, прежде всего соседями словенцев — хорватами. Его особенно привлекает учение иллиров. Восприняв иллиризм, Маяр начинает распространять его среди своего окружения. Об этом свидетельствуют письма Маяра лидеру хорватских иллиров Л.Гаю. В декабре 1839 г. он просит Гая достать для него книгу Я. Коллара «Богиня Славы», посылает подписную плату за «Даницу илирску» от имени шести человек. В марте 1840 г. Маяр переслал Гаю деньги еше от двух подписчиков. В этом же письме он сообщил, что в Целовце (нем. Клагенфурт) 10 священников собираются дважды в неделю для изучения иллирского языка. О существовании в Целовце небольшого кружка сочувствующих идеям иллиризма писал Гаю и С. Корошец 1 января 1840 г. Среди целовецких духовных лиц, особенно прилежно занимавшихся иллирским языком, он отмечал Маяра, Таушла, Орожена, Лесковшега, Оторепца2.
Как справедливо отмечает хорватский историк Д. Павличевич, большое влияние на Маяра оказал С.Враз3. В 1841 г. они вместе ходили по селам словенской Каринтии, собирая народные песни. Маяр передал своему другу и те песни, которые он сумел записать до их совместного путешествия. Их дружба укрепила иллирские симпатии Маяра. Он опубликовал ряд корреспонденций в журнале «Коло», издававшемся Вразом. С Вразом Маяр вел с 1843 по 1849 г. оживленную переписку, в ней наиболее полно и откровенно изложены его взгляды.
В 40-е гг. Маяр был убежден, что словенцы должны принять иллир-ский язык, ибо иллиризм — единственное спасение для них. «Все напрасно, — замечал он в письме к Вразу, написанном в конце 1847 г., — пока иллирские наречия не сольются в единое для всех нас общее литературное наречие. Без этого крайне необходимого слияния словенская литература — птица без перьев. На словенском поднаречье мы можем выпускать в свет только молитвенные и богослужебные книги... Это мы делаем уже 300 лет, т. е. со времен Богорича». Много искренних и талантливых людей, продолжал Маяр, пожертвовали свое имущество и жизнь для развития
словенской литературы, но они так и не смогли ее поднять на европейский уровень. Только народы, которые насчитывают более 10 млн. человек, могут рассчитывать на достойную литературу. Поэтому необходимо, чтобы «мало-помалу поднаречья сербско-хорватское и словенское соединились в единый литературный язык»4. Маяр полагал, что литературным иллирским языком должно стать наречие, на котором говорит население между Любляной и Риекой, т. е. диалект, переходный от словенского к кайкавскому наречию хорватского языка5.
По мнению Маяра, первым шагом к созданию иллирского языка должно было стать принятие словенцами алфавита, которым пользовались хорваты. Он назывался гаицей, так как был введен у хорватов Л.Гаем. В начале 40-х гг. у словенцев была распространена богоричица, алфавит, созданный первым словенским грамматиком А. Богоричем в XVI в. Маяр возглавил движение словенских иллиров за введение гаицы. Им удалось привлечь на свою сторону редактора и издателя единственной словенской газеты «Кметийске ин рокоделске новице» Я. Блейвейса. В газете сначала печатали гаицей только некоторые статьи, постепенно их становилось все больше и больше. «Уже спустя три года расцвело из этого нелепого смешения, — писал Маяр Вразу в конце 1847 г., — благородное, страстно ожидаемое согласие в правописании»6. Сам Маяр считал введение гаицы у словенцев одной из самых главных своих заслуг. Это он прямо отметил в своем письме Ю. Клейнмайру7.
После принятия словенцами гаицы в качестве алфавита Маяр решил сделать следующий шаг к слиянию словенского и хорватского языков. Добиться этого он также предполагал с помощью периодической печати. В уже цитированном выше письме Вразу от конца 1847 г. Маяр делился своими планами по этому поводу: «Словенцам необходим журнал, который ввел бы согласие в наречиях так же, как его ввели „Кметийске (ин рокоделске. - И. Ч.) новице" в правописании». Новую задачу «Новице» не могли выполнить, так как они предназначались для простых крестьян. Маяр считал, что для интеллигенции необходима совместная словен-ско-хорватская литературная газета, которая «должна была бы сначала употреблять и словенское поднаречие, а затем мало-помалу мы, словенцы, сами начали бы приближаться к иллирскому литературному наречию... оставляя, однако, каждому право писать или на словенском под-наречии, или приближаясь постепенно к литературному наречию». Никакого принуждения к авторам, как писать им, применять не надо, ибо «сила никому не мила». Сначала газета была бы не слишком красива, «но из нее расцвело бы благородное согласие, которое бы нам дало обильные золотые плоды»8. Периодическим изданием, которое бы подготовило слияние словенского и хорватского поднаречий, Маяр предлагал сделать «Коло» С. Враза.
Казалось, в дореволюционные годы Маяр был занят исключительно возможностью создания иллирского литературного языка и распространением его среди словенской интеллигенции. Однако и в то время его планы шли дальше. В конце 1847 г. Маяр написал книгу «Правила образования иллирского наречия и общеславянского языка», которая вышла в свет в следующем году. Книга была написана под влиянием идей Я. Коллара, но выводы ее шли дальше. Единый славянский язык, говорилось в книге, уже в древности являлся богатым и просвещенным языком, широко распространенным в мире. Эти качества не утрачены им и поныне. В настоящее время единый славянский язык делится на четыре главных наречия, чешское, иллирское, польское, русское, и 14-16 поднаречий. Славянская литература отстает в своем развитии от литератур других европейских народов, поскольку каждое поднаречие образовало свой литературный язык. Единственный путь исправить существующее положение — создание вместо мелких литератур одной великой славянской литературы. Для этого все поднаре-чия нужно сначала свести к четырем главным славянским наречиям, а затем уже из них конституировать общеславянский литературный язык9.
Идея создания общеславянского языка была чужда Коллару и его южнославянским последователям — иллирам. Маяр проповедовал такую степень взаимности, которая означала полное слияние славянских языков и народов в единое целое.
Практическая деятельность Маяра накануне революции шла в рамках иллиризма. В начале 1844 г. он получил место капеллана при главном соборе Целовца. Там он нашел в кругу словенских образованных людей несколько единомышленников: профессора риторики в целовецкой гимназии Карла Робиду, профессора богословия в семинарии Яворника, спиритуала семинарии Пикла. 14 октября 1845 г. Маяр уже мог сообщить Вразу о существовании кружка, объединявшего около пятидесяти человек. В их число входили три профессора, Пикл, семинаристы. Все они делали определенные взносы для покупки славянских книг и книг, касающихся славянства. В результате возникла читальня. Осенью 1846 г. Маяр радостно замечал, Что по сравнению с тем, что было два года назад, положение в семинарии изменилось: «все читают славянские книги, в то время как раньше почти всякий стыдился, что он словенец»|0.
Члены читальни, главным образом семинаристы, имели через Маяра контакты с хорватскими иллирами. В конце 1847 г. Маяр сообщал Вразу: «Наиважнейшая новость такова: словенцы, особенно молодежь, хотят читать „Новине" и „Даницу" и вообще произведения иллирской литературы, а в последнее время также переписываются на литературном языке». Маяр с гордостью писал, что целовецкие богословы желают читать и сербские литературные журналы, издающиеся в Белграде, и просил Вра-за посоветовать, какой из них лучше выписывать ".
Революция 1848 г. способствовала превращению литературных программ Маяра в политические. По-видимому, они созрели у него еще накануне мартовских событий. По предположению словенского историка Я. Плетерского, Маяр написал свою знаменитую статью «Чего мы, словенцы, требуем», 17 марта, в тот день, когда в Целовец пришла весть о революции в Вене 12. 29 марта эта статья была опубликована в «Новицах». В ней Маяр требовал, чтобы словенцы имели право применять в школах, судах и других учреждениях родной язык на всей территории своего проживания13. Первое политическое выступление Маяра, таким образом, касалось только сугубо словенских дел.
Уже в начале апреля Маяр составил петицию, в которой впервые выдвинул программу Объединенной Словении. В ней говорилось о необходимости объединения всех словенских земель на основе этнического принципа в общую административную единицу со своим земельным собранием и правительством. В школах и учреждениях ее должен быть введен словенский язык. Наряду с этим в петиции говорилось о желательности вступления Объединенной Словении в государственный союз с хорватами. Петиция Маяра была опубликована 11 апреля в «Новинах» Гая. По словенским землям Штирии и Каринтии она ходила в виде листовки, под ней собирались подписи патриотов. В целовецкой семинарии ее подписали 30 учащихся, после чего директор запретил сбор подписей.
Постепенно югославянские идеи занимали все большее место в статьях Маяра. С одной стороны, это можно объяснить его иллирскими убеждениями, с другой, как справедливо отмечает хорватский историк П. Корунич, югославянская, а затем и более широкая австрославистская программа выдвигалась Маяром в противовес программе Объединенной Германии. Политическая программа Маяра как бы состояла из двух частей: программы Объединенной Словении и программы славянского союза14.
В июле 1848 г. в либеральной словенской газете «Словения» Маяр поместил статью «Славянское согласие». Она была написана уже после разгрома восстания в Праге. Если до этого события отношение Маяра к немцам и венграм было нейтрально-благожелательным, то теперь оно резко изменилось. Провозглашая необходимость сохранения Австрийской империи, он вместе с тем замечал, что если немцы и венгры имеют другие планы, славяне не собираются им мешать. «Мы, славяне, — продолжал Маяр, -придерживаемся своего императора. Ему еще останутся прекрасные славянские королевства Словения, Хорватия, Славония, Далмация, Воеводина Сербская, Чехия, Галиция, Лодомерия, Моравия с Венгерской Словенией»15. Маяр, таким образом, очень прозрачно намекал на возможность создания чисто славянской Австрии, без немцев и венгров во главе с Габсбургами. В этой статье он уже открыто выступил не с югославистских, а с австро-славистских позиций, не оговаривая особых отношений югославян.
После разгрома венского восстания в октябре 1848 г. вопрос о присоединении австрийских немцев к Германии отпал, а создание славянской Австрии сошло с повестки дня. В декабре Маяр опубликовал новый план переустройства Австрийской империи. Он исходил из того, что в ней будут жить пять разных народов: славяне, немцы, венгры, румыны и италь-янцы. Между ними должны быть установлены границы по этническому принципу. Для всех предполагался общий парламент и правительство, которое ведет сношения с иностранными государствами, заботится об общих финансах, армии, торговле. В состав Австрии, построенной на принципах федерализма, должна входить наряду с другими национальными единицами и Славия, объединяющая всех австрийских славян. Центр ее -Прага, где находится общеславянский парламент и общеславянское правительство, которые будут защищать интересы славян перед центральным австрийским правительством. Сама Славия тоже строится по федеративному принципу. Хотя Маяр всячески подчеркивал, что австрийские славяне — единый народ, он признавал, что этот народ делится на восемь племен: словенцы, далмато-хорвато-славонцы, сербы, чехи, мораване, словаки, поляки, русины. Каждое славянское племя имеет свое собрание, своего губернатора и командующего войсками. Все славянские племена равноправны, и ни одно из них не должно господствовать над другим|6.
За месяц до выхода в свет статьи Маяра была опубликована уже упоминавшаяся его книга «Правила, как создавать иллирское наречие и общеславянский язык», которая провозглашала всеславянскую программу, правда, развернутую в чисто культурном плане. Таким образом, в период революции существовало две программы Маяра — политическая австрославистская и культурная всеславянская. В рамках культурной программы он выступал за введение в словенских школах изучения кириллицы и издал для облегчения этого в 1849 г. в Праге труд «Словенское правописание латиницей и кириллицей». Активно поддерживал Маяра в этом вопросе Иван Навратил, чиновник по роду деятельности, филолог и этнограф по призванию.
В начале марта 1849 г. Маяр уже четко понимал, что надежды славян на Габсбургов не оправдались. «Нас опять хотят продать Франкфурту, — с горечью писал он Вразу. — Фарисеи и писаки всеми силами препятствуют введению словенского языка, бояре и чиновники действуют как во времена Метгерниха... Комитет конституционного собрания постановил, что штирийские словенцы должны подчиняться немецкому Грацу, каринтийские — немецкому ландтагу в Целовце, краинцы же должны отделиться от остальных словенцев, так же как и наши приморские словенцы; раньше мы, словенцы, были все объединены в одном королевстве (королевство Иллирия номинально существовало до 1849 г. — И. Ч.)... только штирийских словенцев мы должны были присоединить... а сейчас нас разбили на еще более мелкие части, чем прежде»|7.
Письма Маяра к словенскому национальному деятелю Й. Муршцу за 1849-1851 гг. показывают, что он не желал оставаться безучастным наблюдателем событий, развернувшихся в Австрии после принятия Октроированной конституции. После закрытия газеты словенских либералов «Словения» он создает программу основания новой словенской политической газеты. Только к концу 1851 г. Маяр начинает осознавать, что в новых условиях политическая деятельность невозможна. «Сейчас, - писал он 5 декабря 1851 г. Муршцу, — нам была бы необходима литературная газета, какой некогда была „Даница илирска" в Загребе... С политикой сейчас нечего начинать, мы только должны наблюдать, что где происходит, а заниматься надо заботливо литературными делами. Это в настоящее время наша политика»i8.
И действительно, Маяр полностью отдался проведению в жизнь своей культурной программы. Это не означало, что он совсем отказался от политической деятельности. После издания австрийским правительством февральского патента (1861г.), который допускал в Габсбургской монархии свободу печати и собраний, Маяр 13 марта опубликовал в «Нови-цах» Блейвейса статью «Наше положение», в которой вновь провозгласил необходимость для словенцев осуществления программы Объединенной Словении. Наряду с этим он выдвигал требования братского союза с хорватами и взаимности со всеми славянами, особенно австрийскими Среди словенских национальных деятелей Маяр снова стал первым, кто поднял вопрос об Объединенной Словении. Но югославянский и австрославист-ский аспекты, как справедливо замечает Корунич, у него ослабевают -он пишет не о государственном союзе с хорватами, а о неопределенном братском; всем остальным славянам предлагается только взаимность20. В последующие годы югославянский и астрославистский аспекты полностью исчезают из политических программ Маяра, но программу Объ единенной Словении Маяр продолжал защищать и в 60-70-е гг., активш сотрудничая в политическом обществе каринтийских словенцев «Трднява (крепость), выступая в прессе и на политических митингах (таборах В послереволюционные годы его политическая деятельность практич ски ограничивается рамками словенской Каринтии.
Своей культурной всеславянской программе Маяр, наоборот, уделя< все больше и больше внимания. В 50-е гг. он не был единственным от вянским политиком, который увлекался идеями всеславянства. Caí время, характеризовавшееся разочарованием многих из них в Габсбург в желании и возможностях последних выполнить национальные Tpei вания славян, толкало наиболее радикальных деятелей к поискам нов путей в борьбе за права своих народов. Один из таких путей они вид< в объединении всех славян, первым шагом к которому должно 6i стать создание общеславянского литературного языка21. Вариантов
здания общеславянского языка было несколько. Так, словацкий национальный деятель Л. Штур предлагал сделать им русский язык, имелись сторонники превращения в общеславянский язык церковнославянского языка. Маяр выдвинул свой вариант, который он впервые описал в книге «Правила, как образовывать иллирский и общеславянский язык».
В 50-е гг. сторонниками Маяра являлись бывшие иллиры из Каринтии и Штирии. С апреля 1850 г. по июль 1853 г. в Целовце издавался А. Эйншпил-лером и А.Янежичем журнал «Словенска бчела», в первое время имевший 289 подписчиков. Уже в его первом номере Эйншпиллер подчеркивал: «Славянский народ по Божьей милости еще существует и насчитывает 80 млн. душ, больше, чем любой другой народ Европы»22. В следующем номере читателям рекомендовалось изучать упомянутую выше книгу Маяра23.
Активный корреспондент «Словенской бчелы» штириец Р. Разлаг четко определил задачу словенских образованных людей. Указав, что необходимо прежде всего очистить словенский литературный язык во всеславянском смысле, Разлаг подчеркивал: «Мы должны трудиться, чтобы разные наречия и поднаречия слились в один-единственный литературный язык, чтобы нас перестали считать маленькими народами, но увидели бы, что мы, славяне, единый народ, один за всех, а все за одного»24. И Эйншпиллер, и Разлаг ратовали за общеславянский язык, так как считали, что это даст славянам возможность стать единым великим народом. С начала 1851 г. некоторые разделы «Словенской бчелы», прежде всего «Смешнице», печатались по «Правилам...» Маяра. О необходимости пользоваться ими напоминалось почти в каждом номере.
Близкими по духу «Словенской бчеле» были два альманаха «Зора», выпущенных Раалагом в Граце (1852 г.) и Загребе (1853 г.). В первом из них были помещены восторженные статьи в честь словенских деятелей иллирско-всеславянской ориентации — А. Эйншпиллера, А. Мурко, С. Руд-маша, Д. Трстеняка, С. Враза, М. Маяра. Маяр был представлен читателям как человек будущего, ему выражались пожелания здоровья для дальнейшего труда на благо славянства, «чей огромный мир он может по праву называть своей родиной»25. В «Зоре» публиковались труды последователей Маяра О. Цафа, Б. Раича, Р. Разлага, написанные в духе его «Правил...».
Однако уже в 1854 г. оба издания прекратили свое существование: они не сумели набрать нужное число подписчиков, поскольку большинство читателей отказывались читать на непонятном языке. После этого опыта Эйншпиллер, Разлаг, Янежич и другие сторонники Маяра, не отказываясь от идеи создания общеславянского языка, мечтая об этом, все же в повседневной жизни предпочитали печататься в словенских изданиях и писали свои статьи на понятном читателю словенском языке.
Неудача со «Словенской бчелой» не охладила рвения Маяра, он продолжал трудиться над созданием общеславянского языка. В 1865 г. в Праге
вышла его «Взаимная славянская грамматика»26. Позднее, в 1880 г., в письме к Ю. Клейнмайру, перечисляя все свои работы, Маяр подчеркнул: «Это мой самый важный литературный труд»27.
«Взаимная славянская грамматика» состояла из шести разделов: 1. Грамматика польская; 2. Грамматика чешскославянская; 3. Грамматика русская; 4. Грамматика югославянская; 5. Грамматика церковнославянская; 6. Грамматика взаимная. Как и в своих «Правилах, как образовывать иллирский и общеславянский язык», Маяр исходил из колларов-ской концепции членения славянского языка. К четырем главным славянским наречиям он прибавил еще общеславянский книжный язык средневековья — церковнославянский. На основе этих пяти языков (наречий, по терминологии Маяра) и должен был создаваться новый общеславянский литературный язык с помощью Взаимной грамматики, определявшей механизм этого создания. Принцип взаимного правописания был прост: для общеславянского языка надо отбирать те формы, которые встречаются в большинстве славянских наречий и которые имеют корни в этимологии и истории языка. Маяр решительно выступал против «разговорного правописания», которое ввел у сербов и хорватов Вук Караджич. Общеславянская азбука, предлагавшаяся Маяром для общеславянского языка, состояла из 29 букв. 26 из них были взяты из русской гражданской азбуки, одна — из латинского алфавита (]), две — из церковнославянской азбуки (юс малый и юс большой). «Взаимная славянская грамматика» была написана Маяром на основе работ виднейшего слависта второй половины XIX в. Ф. Миклошича, прежде всего его «Сравнительной грамматики славянских языков» (Вена, 1852), а также трудов словацких ученых П. Й. Шафарика и М. Гатталы.
«Взаимная славянская грамматика» получила отклики в русской прессе. Профессор Московского университета, известный славянофил Н. А. Попов писал: «Без книги г. Маяра не может обойтись ни один филолог, занимающийся изучением славянских языков; книга г. Маяра делает только первый шаг на этом пути и представляет новый материал для дальнейших исследований, необходимых для взаимного сближения между славянскими литературными языками»28. Однако мнения Попова придерживались далеко не все ученые даже в среде русских славянофилов. Через 20 лет после выхода в свет «Взаимной славянской грамматики» о ней написал исследователь иллиризма профессор П. А. Кулаковский. Отметив искренность и чистоту намерений автора, он подчеркнул, что «самые основания, которыми руководствовался Матия Маяр при установлении форм взаимного языка, и его метод не могут выдержать критики»29.
Важную роль в жизни Маяра сыграла Этнографическая выставка, проведенная в Москве в 1867 г. На ней был организован Славянский отдел, для которого Маяр подарил один из самых интересных комплектов
экспонатов. Это были принадлежности каринтийской свадьбы. В число вещей, присланных Мая ром, входили костюмы невесты, жениха, подружки, сватов и др., приданое невесты — постель, сундук, прялка. По поручению устроителей выставки Маяр прислал фотографии шести словенцев (четырех мужчин и двух женщин), по которым были сделаны восковые фигуры, одетые в национальные костюмы. Группа, созданная на основе даров Маяра, была признана одной из лучших на выставке.
За свой дар Маяр вместе с другими славянскими культурными и политическими деятелями был приглашен на Этнографическую выставку. Поездка в Москву вдохновила каринтийца, попавшего из забытых Богом родных краев в центр блестящего праздника. Славянские гости были с воодушевлением приняты русской общественностью. Посещения знаменитых исторических мест, встречи с виднейшими российскими политиками и учеными, празднества и пиры следовали один за другим. Это был истинный апофеоз славянской взаимности, о которой всю жизнь мечтал Маяр. Русские славянофилы встречали каринтийца очень тепло: ему присуждали награды и почетные звания, о нем с симпатией писала российская пресса. Маяр встречался со многими выдающимися славянскими деятелями, обсуждал с ними различные вопросы. Он, в частности, присутствовал на совещании у русского историка М. П. Погодина, на котором были видные славянские патриоты: Ф. Палацкий, Ф.Ригер, П.Й.Шафа-рик, JI. Гай и др. На нем говорили о создании словаря всех славянских наречий, об основании всеславянского журнала, где помещались бы статьи на разных славянских языках о культурной и научной жизни славян30.
После поездки в Москву всеславянская деятельность Маяра приобрела еще больший размах. В начале 70-х гг. он предпринял попытку эмигрировать в Россию. Она не удалась, несмотря на энергичные хлопоты его русских друзей М.П.Погодина и H.A.Попова. Предложенное место священника в одной из католических колоний Новороссии Маяра не удовлетворило. Он стал вынашивать план учреждения всеславянского журнала, подобного тому, о котором говорилось на совещании у Погодина.
В июне 1870 г. Маяр высказывал свою точку зрения на общеславянский язык в письме к Погодину. Он считал, что полезно издавать книги на славянских наречиях, но издание на них научных книг для интеллигенции нанесло бы непоправимый вред. Последние должны публиковаться только на общеславянском языке. Прийти к нему можно двумя путями: или путем изучения русского языка (но этот путь годен лишь для отдельных лиц, а не для народов), или путем написания трудов взаимным способом, приближаясь к русскому языку. Для достижения этой цели Маяр предлагал выпускать журнал «Славян» («Slavjan»). «Журнал должен быть всеславянским, — развивал он свою мысль, — то есть таким, чтобы писатель любого наречия сразу же мог бы писать без большого
труда и специального обучения... На первом месте каждого номера журнала непременно всегда стояла бы статья на русском языке, потому что русская литература и русский язык должны быть для нас, славян, примером, т. е. образцом и целью, к которой бы стремился журнал. После русской статьи следовали бы статьи на каком-либо из главных славянских наречий — югославянском, чешкославянском, польском. Но все статьи на любом наречии должны быть написаны и напечатаны исключительно гражданской кириллицей»31. План издания журнала претерпевал изменения. Спустя полгода, 13/25 января 1871 г„ Маяр писал Попову, что журнал будет иметь три раздела: в первом должны печататься статьи на русском языке, во втором — на взаимнославянском, в третьем — на всех славянских языках кириллицей и латиницей. В том же письме Маяр подчеркивал, что журнал не должен бьггь политическим или религиозным, но только литературным, «чтобы он мог обходить все славянские земли»32.
Мысль об аполитичности «Славяна» Маяр повторил в своей программной редакционной статье: «„Славян" не хочет касаться дел политических и религиозных, он хочет служить славянской науке, не вмешиваясь в ссоры, споры, тяжбы и мелочи отдельных племен... чтобы ему было позволено беспрепятственно и свободно проходить и обходить славянские земли и области, какому бы правительству они ни подчинялись»33.
Славянофилы поддержали «Славян»: Московский славянский комитет выделял ему ежегодно по 100 руб.34.
Первый номер «Славяна» вышел в начале 1873 г. Он был почти полностью напечатан латиницей (вплоть до заглавия). Исключение представляла монография Маяра «О следах праславян», которая регулярно печаталась с первого до последнего номера «Славяна» и была написана кириллицей на общеславянском языке, да некоторые статьи из русских газет и журналов. Только в последних номерах «Славяна» количество статей на кириллице увеличилось.
В «Славяне» "Маяр подробно развивал свои идеи славянской взаимности. Он полагал, что она необходима, поскольку «сам Бог установил, что все наши племена составляют по крови и родству единый славянский народ»35. Основных принципов славянской взаимности, согласно Маяру, должно бьггь четыре. Во-первых, «пусть каждое племя сохранит свои отличительные черты и особенности, свое имя, свою историю, свою литературу и свои права», ибо соединиться воедино не могут даже братья, а не только такое большое количество людей36. Однако перед остальным миром славяне должны выступать как единый народ. Во-вторых, славянская взаимность должна распространяться мирным путем «при помощи книг и статей, пером и перочинным ножичком, бумагой и чернилами, а не войной, не острой саблей, не пушками и не ружьями»37. В-третьих, согласие и взаимность должны охватить все славянские племена без исключения.
В-четвертых, славянская взаимность должна быть действенной, активной, о ней нужно не только мечтать, но для нее нужно трудиться практически.
Об истинной цели «Славяна» Маяр написал Погодину только в 1875 г., в год прекращения его издания. «Многие среди славян, - отмечал он, -читают и пишут исключительно только на своем наречии или языке. Мы находимся вблизи от опасности, что славянские наречия так разойдутся и отдалятся друг от друга, что появятся не только наречия, но и особые славянские языки с особыми литературами и народностями... Таким образом распался бы на части 80-ти миллионный славянский народ, что было бы невосполнимой потерей и вредом для всех славян, русских и нерусских. „Славян" усиленно трудится, чтобы славянские племена больше не отдалялись друг от друга, но сближались»38.
В журнале «Славян» помещались корреспонденции из различных концов славянского мира — из Галиции и Словакии, из Чехии и Словении, но большинство статей было написано самим Маяром. Маяру едва удавалось сводить концы с концами при издании «Славяна», подписчиков было немного. В 1875 г. он попросил Попова увеличить дотацию журналу, но Славянский комитет не смог этого сделать — в это время вспыхнуло восстание сербов против турок в Боснии и Герцеговине, затем началась война Сербии и Черногории с Турцией. Сам Маяр писал в последнем номере «Славяна», что он прекращает свое издание, поскольку, «когда стреляют ружья, хороводы не водят»39.
После 1875 г. деятельность Маяра ослабевает. Связано это было и с гонениями со стороны властей, и с усилившейся болезнью глаз. В 1883 г. Маяр переселился из Каринтии в Прагу, где и окончил свой жизненный путь в 1892 г. Последний его труд, вышедший в 1884 г. на средства Общества св. Могора «Святые братья Кирилл и Мефодий, славянские апостолы», тоже был связан с идеей единства славян, которой Маяр оставался верен всю свою жизнь.
Оценка деятельности Маяра противоречива. Все историки высоко оценивают его заслуги как одного из создателей программы Объединенной Словении. Оценка же его всеславянских увлечений всегда была неоднозначной. Интересно, что даже спустя 100 лет после смерти Маяра, в 90-е гг. XX в., его всеславянские идеи снова вызывают споры.
Словенский филолог М. Долган в 1992 г. на симпозиуме, посвященном столетней годовщине со дня смерти Маяра, выступил с докладом о его общеславянском языке. Долган приемлет желание Маяра создать своеобразное «славянское эсперанто» и видит в этом возможность для будущих поколений славян прийти в конце концов к общеславянскому языку40.
В начале 1996 г. появилась статья Н. Н. Запольской об общеславянском языке Ю. Крижанича и М. Маяра. Запольская пришла к выводу, что попытки создания общеславянского литературного языка не были пе-
риферийными прорывами в прошлое, не нашедшими резонанса в своем времени, а, наоборот, являлись репрезентами тех духовных эпох, когда «человеческий мир сближается не только в перспективе будущего, но и с точки зрения ретроспективного культурно-исторического анализа»41.
Таким образом, и Долган, и Запольская не рассматривают попытку Маяра как некую беспочвенную фантазию, а полагают, что она будет иметь значение для будущего.
В противовес им австрийский историк А. Морич считает, что за сто лет после смерти Маяра славянские народы создали свои независимые государства, которые возникли не благодаря славянской идее, проповедовавшейся Маяром, а вопреки ей42.
Мне бы хотелось только подчеркнуть, что «всеславянство» Маяра, как и других «всеславят, являлось одной из форм борьбы за национальные права славян и, так же как и остальные формы национальной борьбы, способствовало эмансипации славянских народов.
Примечания
1 Rokopisna zbirka Nocionalne in universitetske knjiznice (NUK). Ljubljana. In. st. 30/49.
2 HorvatJ., RavlicJ. Pisma Ljudevitu Gaju. Zagreb, 1956. S. 298, 356.
3 Pavlicevic D. Matija Majar i hrvati / Matija Majar Ziljski. Klagenfurt; Ljubljana; Wien, 1996. S. 169.
4 Majar - Vrazu. 1847, 11 .X. 1846 / Trezor. Nacionalna i sveuciliäna biblioteka. Zagreb. s Kmetijske in rokodelske novice ( Novice ). Ljubljana. 17.1.1844.
6 Majar - Vrazu. 1847 / Trezor...
7 Majar - Klejnmayru. 11.1880 / Rokopisna zbirka NUK. In.St. 30/49.
8 Majar —Vrazu. 1847 /Trezor...
9 Prijatelj I. Slovenska kulturnopoliticna in slovstvena zgodovina. Kjij. 1. Ljublana,
1955. S. 279, 280.
10 Majar - Vrazu. Ï844-1846 / Trezor...
11 Majar —Vrazu. 1847 /Trezor...
12 PleterskiJ. Narodna in politicna zavest na Koroskem. Ljubljana, 1965. S. 31.
13 Burkina I. Matija Majar Ziljski. Ljubljana, 1974. S. 22.
14 Korunic P. Jugoslavenska ideologija u horvatskoj i slovenskoj politici. Zagreb, 1986. S. 59, 107, 108.
ls Slovenija. 15.VII.1848. S. 49.
16 Slovenija. 26.XII. 1848. S. 201, 202.
17 Majar - Vrazu. 4.Ш. 1849 / Trezor...
18 Ilesic F. Korespondenca dr. Jos. Mursca / Zbornik Matice slovenske. zv. VII. Ljubljana, 1905. S. 49.
19 Novice. 13, 20.Ш.1861. S. 89, 95.
20 Korunic P. Jugoslavenska ideologija... S. 245.
21 Чуркина И. В. Проблемы создания общеславянского языка в конце XVIII -XIX вв. Национально-политический аспект / История, культура, этнография и фольклор славянских народов. М., 1993. С. 189.
22 Slovenska bcela. Celovec. 1850. VII. S. 27.
23 Slovenska bcela. 1850. VIII. S. 60.
24 Slovenska bcela. 1850. X. S. 126.
25 Zora. Gradee, 1852. S. 138.
26 Majar H. Vzajemna slovnica ali mluvnica slavjanska. Praha, 1865.
27 Majar - Klejnmayru. 1880 / Rokopisna zbirka NUK. In. st. 30/49.
28 Попов H.A. Вопрос об общеславянской азбуке / Современная летопись. М., 1865. №39.
29 Кулаковский П. А. Очерк истории попыток решения вопрЪса об едином литературном языке у славян / Мефодиевский юбилейный сборник, изданный Варшавским университетом. Варшава, 1885. С. 29, 31.
30 Русский. Москва. 5.VI. 1867.
31 РГАЛИ. Ф. 373. Оп. 1. Д. 222. Л. 1 с об.
32 Рукописный отдел РГБ. Ф. 239. К. 13. Ед. хр. 19.
33 Slavjan. Celovec. 1873. № 1. S. 1.
34 Curkina 1. Matija Majar Ziljski. S. 85, 86.
35 Slavjan. 1874. №8. S. 144.
36 Slavjan. 1873. №9. S. 138.
37 Slavjan. №1.S. 2.
38 ГАРФ. Ф. 1750. Оп. 1. Д. 55. Л. 26.
39 Цонип У. Manija Majap словеначки илирац и панслависта // Годишкьица Николе Чупийа. Београд, 1937. Кн. 59. С.70.
40 Dolgan М. Oznacitev Majarjeve slovnice (pravopisni) vzajemnoslovenske metode / Matija Majar Ziljski... S. 129-131.
41 Запольская H.H. Общеславянский литературный язык: модели Ю.Крижа-нича (XVII в.) и М. Маяра (XIX в.) // Славяноведение. 1996. № 1. С.94.
42 Moritsch A. Uvod. / Matija Majar Ziljski... S. 10.
