CC BY
67
О.В. Гусева
Книжные коллекции русских славистов как источник изучения эпохи славянского национального возрождения (из собрания Библиотеки Российской академии наук)
Владельческие коллекции - один из самых интересных и богатых разделов Славянского фонда Библиотеки РАН. В разные годы Славянское отделение Библиотеки Академии наук пополнялось частными книжными собраниями. К старейшим из них относятся замковая библиотека крупнейшего польско-литовского магнатского рода Радзивиллов из Несвижа. Она поступила в Библиотеку АН в конце XVIII века и стала основой коллекции польских старопечатных изданий Славянского фонда. В XIX — первой трети XX века в БАН влились книжные собрания многих российских и зарубежных ученых: И.И. Срезневского, И.А. Бо-дуэна де Куртенэ, П.А. Кулаковского, А.Л. Петрова, П.А. Сырку, Д.Н. Вергуна, П.А. Ровинского, В.А. Францева, Э.А. Вольтера, Вука Караджича, Вацлава Ганки, Арношта Муки и других.
Владельческие коллекции - чрезвычайно сложный для изучения раздел фонда. Как правило, они растворялись в соответствующих языковых разделах. О принадлежности отдельных экземпляров тому или иному владельцу могут рассказать экслибрисы и владельческие записи, информацию о владельце можно найти в архивах, в старых инвентарных книгах. На карточках каталогов такая информация обычно отсутствует. Исключение составляет лишь мемориальная библиотека академика И.И. Срезневского, хранящаяся в БАН единым массивом. Кропотливое, поэкземплярное изучение фонда и подготовка библиографических указателей отдельных языковых коллекций позволили выявить в составе Славянского фонда БАН владельческие экземпляры ученых, чьи имена составляют гордость российской науки.
Большинство книжных коллекций российских славистов складывались в первые десятилетия XIX века, в период, когда происходило рождение славяноведения как науки. В эти годы российское общество начало проявлять повышенный интерес к процессам национального возрождения, происходившим у славянских народов Центральной и Юго-Восточной Европы.
Хронологические границы эпохи славянского национального возрождения в разных странах различны, но в целом они охватывают период со второй половины XVIII века до 1878 года, когда от турецкого владычества была освобождена Болгария. Это было время, когда славянские
© О.В.Гусева, 2006 115
народы, порабощенные Австрийской и Османской империями, вели освободительную борьбу за национальную независимость, когда происходило становление современных славянских литературных языков, новой национальной культуры, литературы, науки, оживление политической и общественной жизни.
Русские ученые сознавали всю значимость происходящих в славянских землях процессов, следили за ними, но серьезной научной базы для проведения исследований в это время еще не существовало. В 1835 году в четырех российских университетах - Петербургском, Московском, Казанском и Харьковском - были созданы кафедры истории и литературы славянских наречий, хотя подготовленных кадров славистов еще не было. Министерство народного просвещения приняло решение отправить способных выпускников на стажировку за границу. В 1839 году в славянские земли отправились русские ученые Осип Максимович Бо-дянский (1808—1877), Петр Иванович Прейс (1810—1846) и Измаил Иванович Срезневский (1812—1880). Им суждено было занять славянские кафедры в университетах и стать основоположниками отечественного славяноведения. Несколько раньше, в 1835 году, в Прагу выехал интересовавшийся славянской проблематикой историк Михаил Петрович Погодин. Так было положено начало активному научному обмену между учеными славянских стран.
Поездки русских славистов способствовали установлению личных связей с видными славянскими деятелями науки и литературы. В прибывших из России путешественниках видели не только ученых, но и представителей великой Российской державы, которая в глазах славянских народов казалась единственной силой, способной объединить разрозненный славянский мир. Русских гостей встречали на славянских землях как друзей и братьев, с поистине славянским радушием. Некоторые из знакомств, завязанных во время путешествия, переросли в крепкую дружбу.
Середина XIX столетия, а точнее 1830—1870-е годы, стали временем интенсивного обмена книгами и научной информацией между славистами разных стран. Благодаря развитию научного и дружеского обмена между славяноведами России и Восточной Европы стало возможным создание многих частных славянских книжных коллекций. В это время формируются личные библиотеки русских славистов М.П. Погодина, О.М. Бодянского, И.И. Срезневского, П.П. Дубровского и других.
В первые десятилетия XIX века важной составляющей общественной жизни славянских народов стала идея славянской взаимности. Она была следствием развития языковой, духовной и культурной близости их исторических судеб. Термин «славянская взаимность» вошел в научный обиход после публикации трактата Яна Коллара «О литературной вза-
имности между славянскими племенами и наречиями» (1836). В нем словацкий поэт и ученый призывал изучать славянские языки, налаживать книгообмен между славянскими народами, издавать общеславянские журналы.
Путешествия русских ученых по славянским землям стали прекрасным воплощением на практике идеи славянской взаимности, которую с воодушевлением приняли все славянские народы. Ученые знакомились с самыми разными областями славяноведения: историей, филологией, фольклором и этнографией славянских народов, изучали языки и местные диалекты, причем их учителями становились лучшие европейские слависты того времени. Обширная география поездки позволяла путешественникам собрать ценные диалектологические, фольклористические и этнографические материалы. Богатое собрание дневников, рисунков, книг привез из славянских земель И.И. Срезневский. Основу ценнейшей славянской библиотеки заложил О.М. Бодянский.
Национальное возрождение славянских народов стало важнейшей темой, волновавшей русских славистов, потому они проявляли особую активность в приобретении славянских книг. В коллекции российских славистов, объехавших все славянские земли и познакомившихся с выдающимися учеными своего времени, вошли научные сочинения по истории славянских народов, славянскому языкознанию, произведения художественной литературы. Это были ценные коллекции книг эпохи славянского национального возрождения. Их распространение привело к тому, что в первой четверти XIX века в России появился термин «славянская библиотека», обозначавший научную библиотеку, в которой собрана как научная литература по славяноведению, так и разнообразные по содержанию и типу издания на славянских языках.
Основное место в славянских библиотеках русских ученых-библиофилов занимают труды по гуманитарным наукам, но коллекционеры уделяли также внимание изданиям по географии, математике и медицине, экономике и сельскому хозяйству славянских земель, т. е. тем изданиям, которые со временем получили в науке определение «книга эпохи славянского национального возрождения».
Что же входит в понятие «славянская книга эпохи национального возрождения»? Это книга, которая независимо от содержания могла удовлетворить духовные потребности формирующейся нации. Был ли это молитвенник или календарь, религиозный трактат или учебник - сам факт существования книги на национальном языке имел первостепенное значение для сохранения культуры и языка славянских народов, лишенных собственной государственности и национальной независимости. Книги славянского возрождения представляют огромный научный инте-
рес с точки зрения языка, так как они отражают процессы формирования и нормализации литературных языков.
Современные исследователи обычно исключают польскую книгу из типа книг «славянского возрождения». И все же, для польской книги конца XVIII — начала XIX века характерны многие черты, свойственные книгам славянского возрождения, и, прежде всего, патриотическая направленность. Польские книги гармонично вливаются в славянские библиотеки русских ученых.
В конце XIX — начале XX века значение понятия «славянская библиотека» сузилось. После окончания периода национального возрождения славянское книгоиздание стало составной частью общеевропейского книжного дела, и «славянская библиотека», в свое время сыгравшая важную просветительскую роль, превратилась в научную отраслевую библиотеку.
В конце XIX — начале XX века российские научные библиотеки начали приобретать книжные коллекции славистов. Книгами из частных собраний, их дарами и покупками в XIX — первой трети XX века пополнился Славянский фонд Библиотеки Российской академии наук. Основную часть собраний славистов составляют историческая литература, труды по языкознанию, литературоведению, сборники национального фольклора, произведения художественной литературы, календари, альманахи и периодические издания. Личные коллекции существенно обогатили фонд БАН изданиями эпохи славянского национального возрождения.
Крупнейшим приобретением БАН стала коллекция академика Измаила Ивановича Срезневского (1812—1880). Один из виднейших русских и европейских славистов XIX века И.И. Срезневский собирал свою славянскую библиотеку со студенческих лет и до конца жизни. Ценные экземпляры изданий эпохи национального возрождения славянских народов молодой славист привез из своей командировки по славянским землям, которую совершил в 1839—1842 годах. О пересылке в российское посольство в Вене библиотеки русского ученого, собранной во время путешествия, позаботился его друг, известный деятель словацкого национального возрождения Ян Коллар. В дальнейшем И.И. Срезневский получал книги от друзей, авторов и непосредственно от издателей. Книжную коллекцию академика Срезневского Библиотека АН приобрела у его наследников в 1903—1919 годах. К тому времени коллекция насчитывала 2029 названий книг, брошюр и журналов, оттисков и вырезок.
Книжное собрание Срезневского отражает основные тенденции культурной и научной жизни западных и южных славянских народов начала XIX века. На рубеже XVIII—XIX веков приоритетными для этих
народов стали те науки, которые отвечали насущным потребностям формирующихся наций и национального самоопределения. Это, прежде всего, исторические и филологические науки, в которых находили отражение идеи патриотизма и культ народности. Научные труды и художественные произведения эпохи национального Возрождения в равной мере были проникнуты духом патриотизма.
Процесс национального возрождения в наиболее типичной форме протекал в Чехии. Общеславянским культурным центром, столицей «славянской взаимности» в этот период стала Прага. Здесь находилась библиотека Чешского народного музея, считавшаяся лучшей в мире славяноведческой библиотекой. В Праге жили и работали ученые, чьи труды заложили основы славяноведения на десятилетия, если не на столетия вперед: Йозеф Добровский, Йозеф Юнгман, Павел Йозеф Шафарик, Вацлав Ганка - замечательные исследователи и энтузиасты, которых современники называли «славянскими будителями». Позднее этим термином стали обозначать собирательно всех деятелей славянского национального возрождения. Свое знакомство со славянскими землями русские ученые, как правило, начинали с Праги. В Прагу направились и молодые Срезневский и Бодянский, здесь они провели несколько месяцев, изучали чешский язык, работали в библиотеке Чешского музея, посещали театры, общались с чешскими будителями. Не удивительно, что чешская часть книжных коллекций Срезневского и Бодянского оказалась самой представительной.
И.И. Срезневский привез из Праги богатую подборку трудов чешских будителей228. В его библиотеке собраны главные работы Йозефа Добровского (1753—1859), отца мировой славистики. Для славяноведения первой половины XIX века важнейшими стали труды Добровского «Славин» (1806) и «Славянка» (1814—1815), куда вошли статьи по истории, языкознанию и этнографии славянских народов. В 1808 году Доб-ровский издал чешскую грамматику - первую научную грамматику чешского языка. Этот труд Добровского стал основой для создания современного чешского литературного языка. Срезневский приобрел в Чехии второе издание грамматики (1819), подготовленное автором.
Русские ученые, приезжавшие в 30—40-е годы XIX века в Чехию, первым делом знакомились с выдающимися учеными-славистами П.Й. Шафариком, В. Ганкой, Й. Юнгманом, Ф. Палацким, Ф.Л. Челаков-ским и другими.
228 См.: Богемика в библиотеке И.И. Срезневского: кат. кн. собр. Слав. фонда Б-ки РАН / сост. О.В. Гусева. СПб., 2004.
Во время своей первой поездки по славянским землям И.И. Срезневский и О.М. Бодянский тесно сотрудничали с П.Й. Шафа-риком. Под руководством Шафарика русские ученые изучали памятники чешской письменности. Шафарик был словаком по происхождению, но свои труды писал по-чешски или по-немецки, поскольку словацкого литературного языка еще не существовало. Деятельность Шафарика оставила неизгладимый след в истории и культуре двух народов: чешского и словацкого. Вершину научного творчества Шафарика составили «Славянские древности» (1837) и «Славянское народоописание» (или «Славянская этнография», 1842). В них ученый дал подробные сведения о языке, расселении и численности каждого из славянских народов. Эти сочинения Срезневский привез в Россию. На экземпляре книги «Славянские древности» стоит автограф автора, датированный 1840 годом. «Славянские древности» и «Славянское народоописание» перевел на русский язык О.М. Бодянский, обе книги вышли в свет вскоре после появления чешского оригинала.
Одним из важнейших средств обретения славянскими народами национальной самобытности в эпоху национального возрождения стало создание трудов по истории. Эти сочинения, издававшиеся сначала по-латыни и по-немецки, а затем на славянских языках, непременно должны были попасть в книжные собрания русских славистов. Огромное внимание уделял истории славянских народов И.И. Срезневский. В его библиотеке хранится богатейшая подборка исторических сочинений конца XVIII—XIX века на разных славянских языках.
Важным событием с идеологической точки зрения стало появление трудов по истории Словакии, чья история долгое время рассматривалась как составная часть истории Венгрии. Словакия не имела ни государственной самостоятельности, ни даже автономии или местного самоуправления. Словацкому народу грозила опасность как мадьяризации, так и растворения в близкородственном чешском народе. Труды, в которых Словакия оказалась самостоятельным предметом изучения, привлекли внимание И. Срезневского, П. Кулаковского, М. и Н. Петровских, И. Бодуэна де Куртенэ.
В конце XVIII — первой половине XIX столетия ученые славянских стран большое внимание уделяли изучению и популяризации родного языка. Во время путешествий по славянским землям в библиотеки русских славистов попали многие словари и грамматики. Среди трудов, оказавшихся в книжном собрании Срезневского, наряду с грамматикой Добровского следует назвать пятитомный чешско-немецкий словарь Йо-зефа Юнгмана (1835—1839), первый толковый словарь чешского языка такого объема. Он способствовал кодификации и дальнейшему развитию чешского литературного языка. О том, что Юнгман подарил Срезнев-
скому свой словарь мы знаем из восторженной дневниковой записи русского ученого: «Юнгман подарил мне свой Словник!»229.
Чешская культура стремилась к освобождению от немецкого влияния, поэтому в первой трети XIX века популярным становится публицистический жанр «защиты» чешского языка - Срезневский уделяет ему большое внимание.
Эпоха славянского национального возрождения стала временем становления славянских литературных языков и споров, сопровождавших появление изданий на диалектах, претендовавших на самостоятельность. Болезненно проходил процесс обособления словацкого языка. Многие чешские и словацкие деятели отстаивали литературное единство чешско-словацкого языка, другие ратовали за самостоятельность этих языков. В ряду работ, посвященных спорам о создании словацкого литературного языка, в собрании Срезневского интересен сборник «Голоса о необходимости единства литературного языка для чехов, моравцев и словаков» (1846), авторы которого отстаивали идею единства литературного языка чехов и словаков.
Срезневский внимательно следил за полемикой по поводу словацкого литературного языка и собирал публикации на словацком языке230. В числе основных отметим «Словацкую грамматику» А. Бернолака в немецком издании 1817 года. Антон Бернолак (1762—1813) совершил первую попытку кодификации словацкого языка на западно-словацкой основе. В 1787 году он анонимно опубликовал на латинском языке труд «Филолого-критические рассуждения о славянских письменах», в который включил краткий очерк словацкой орфографии, а спустя три года также на латыни опубликовал «Словацкую грамматику» (1790). Разработанная Бернолаком языковая реформа в честь своего создателя получила название «бернолачтина» («бернолаковщина», «бернолачина»).
Но «бернолачтина» не стала словацким литературным языком. В 1840-е годы она была вытеснена «штуровщиной», новым проектом литературного языка, разработанным Людевитом Штуром на основе средне-словацких диалектов. В 1846 году в Пресбурге (Братислава) Штур издал работу «Словацкое наречие, или Необходимость писать на этом наречии». Автор пламенно убеждал соотечественников в необходимости кодификации родного языка, придания ему независимого статуса. С выходом в свет своеобразного манифеста Штура начался отчет истории современного словацкого языка. На обложке этого основополагающего труда словацкого национального возрождения стоит карандашный авто-
229 Путевые письма И.И. Срезневского из славянских земель: 1839—1842. СПб., 1895. С. 75.
230 Словацкая книга XVIII — начала XX в. в Славянском фонде БАН: кат. собр. / сост. О.В. Гусева, Е.В. Комиссарова. СПб., 1998.
граф Срезневского. Развивая идею кодификации родного языка, Штур в 1846 году издал «Науку словацкого языка». В собрании Срезневского хранится экземпляр этой грамматики, легшей в основу современного словацкого литературного языка. Есть в библиотеке Срезневского и три
231
издания на восточно-словацком литературном микроязыке , применявшемся на территории Восточной Словакии, изолированной от мест компактного проживания словаков.
Интересен тот факт, что отношение Срезневского к проблеме независимого словацкого литературного языка менялось. В 40-е годы ученый горячо поддерживал сторонников признания самостоятельности и независимости каждого славянского языка, в том числе и словацкого. В 60—70-е годы он уже полагал, что чехи и словаки образуют «одно племя» и один (чехословацкий) язык. Тем не менее, русский славист собирал для своей библиотеки книги на словацком языке и сочинения о словацком языке. Во второй половине XIX века Срезневский приобретает труды по словацкой грамматике соратников и последователей Штура: Мартина Гатталы, Гашпара Дианишка, Михала Мирослава Год-жи, Иосифа Викторина. Издания работ этих авторов появлялись в те годы, когда угроза мадьяризации словацких земель стала особенно острой: венгерский язык стал официальным языком государства и церкви, основным языком обучения.
Для становления и кодификации славянских языков в период национального возрождения, наряду со словарями и грамматиками, решающее значение имели переводы Библии. Конец XVIII — первая половина XIX века стали временем появления первых печатных изданий Священного Писания на славянских языках: словацком, словенском, болгарском, серболужицком. Богатая подборка текстов Библии и богослужебной литературы на славянских языках сохранилась в коллекции И. И. Срезневского. Из словацких земель ученый привез несколько религиозных книг, в том числе «Псалмы Давида» (1752) и два издания Библии на словацком языке (1808, 1829—1832232).
На болгарском языке в библиотеке академика имеются два «Новых Завета» - в переводе П. Сапунова (Бухарест, 1828) и Неофита Рыльского (Смирна, 1840). На словенском языке в собрании ученого хранятся че-
231 МаН Са1есЫ8шш. БеЪге12т, 1750; ВуйоИо Бау1(1а кга1уа а ргогока 871» 1 ре<17е8а17 БоИап. V БеЪге12туе, 1752; Н1а87 роЪо8поИо 8рёуапуа: То Ре8пуе кге871гаш7ке... БеЪге12т, 1752.
232 БЛНа Баста, 1» gest ВЛ1) Блаа, апеЪ "^еска Бл^а Р]8ша, 81жеЬо а КолеИо 7акопа / [Реи I РаШошсе; Vysvet1enie 81оу па]ша Б1оуакош пе7пашусИ а пе8Г07ишйе1пусИ рп(!а1 Б1е£ап Ье8ка]. Б.1., [1808]; Блае р18шо 81агеИо 1 полеИо 7акопа pod1a оЪеспеИо 1айшкеЬо / [Ыак1. Лг. Pa1kovice]. Б. 1-2. 081гШош, 1829—1832.
тыре издания Библии - 1791—1802, 1804, 1817 и 1834 годов233. Переводы на верхнелужицкий язык Библии и псалмов в протестантских изданиях конца XVIII — начала XIX века стали украшением серболужицкой части коллекции Срезневского234.
Идея славянской взаимности, столь важная для общественной, культурной и научной жизни славянских народов первой половины XIX века, получила одно из своих выражений в идее создания общеславянского литературного языка. Теорию создания языка, способного объединить все славянские народы, выдвинул Й. Юнгман еще в начале XIX века. Тогда же Ярослав Пухмайер издал «Русско-чешское правописание» (1805). Составлением сравнительного словаря славянских наречий занимался Й.Ф. Шумавский. Эти издания, попавшие в библиотеку Срезневского, говорят о пристальном интересе ученого к проблеме общеславянского литературного языка.
Для изучения славянского национального возрождения большое значение имеют сборники славянского фольклора, широко издававшиеся на рубеже XVIII—XIX веков и в первой половине XIX века. Обращение ведущих деятелей национально-культурного движения к собиранию и изучению произведений устного народного творчества было типичным явлением для эпохи национального возрождения во многих славянских странах. Феномен фольклоризма стал важнейшим фактором складывания национальных культур. К фольклору обращались чешские ученые Йозеф Добровский, Йозеф Юнгман, словаки Павел Шафарик и Ян Кол-лар, серб Вук Караджич, словенец Станко Враз, лужицкий будитель Ян Арношт Смолер и многие другие. На фольклорных мотивах или на подражании им строились произведения художественной литературы. Сборники национального фольклора издавались на чешском, словацком, словенском, хорватском языках. Обращение к фольклорному опыту обогащало не только литературу, музыку, живопись и другие сферы искусства, но и лексику литературного языка каждого из народов.
233 Svetu Pismu Stariga Testamenta... Labaci, 1791—1802; Svetu Pismu Noviga Testamenta... translatum per Georgium Japel et Blasium Kumerdey. Labaci, 1804; Nouvi Zakon ali Testamentom goszpodna nasega Jezusa Kristusa. Vu Posoni, 1817; Svéto Piorno Nove Savése. Ljubljana, 1834.
234 Nowy Testament aby Sakon nascheho Knesa Jesom Krysta. S.l., 1773; Biblia, to je: Zyle Sswjate Pissmo Stareho a Noweho Sakonja. W Budeschini, 1823; Nowy Testament aby Sakon nascheho Knesa Jesom Krysta. W Budyschini, 1823; Nowy Testament aby Sakon nascheho Knesa Jesom Krysta. W Budyschini, 1835; Te Psalmy Krala a Prophety Davida. W Lubiju, s.a.; Ten Nowi Testament naschogo Kñesa a Wumoznika Jesußa Kristußa. Choschobusu, 1822; To Bóze Pissmo Stareho Testamenta sa Lutherussom. Barliñe, 1824.
Русские слависты уделяли особое внимание славянскому фольклору. Прекрасную коллекцию сборников устного народного творчества славян собрал И.И. Срезневский. Для своей библиотеки он приобрел три тома «Славянских народных песен» (1822—1827) и «Мудрословия славянского народа в пословицах» (1852) Франтишека Ладислава Челаковского, несколько изданий сборника «Моравские народные песни» Франтишека Сушила, написанную по-чешски книгу словацкого писателя Людевита Штура «О народных песнях и преданиях славянских племен» (1853). Наряду с другими фольклорными сборниками Срезневский привез из поездки по славянским землям «Светские песни словацкого народа в Венгрии» (1823—1827) на словацком языке, изданные П.Й. Шафариком и Я. Благославом (Бенедикти).
Личная дружба связывала Срезневского с крупнейшим собирателем чешского и словацкого фольклора К.Я. Эрбеном, поэтому в библиотеку русского слависта сборники Эрбена поступали сразу после выхода в свет. На томиках «Напевы простонародных чешских песен» (1862), «Простонародные чешские песни и пословицы» (1864) и «Сто простонародных славянских сказок и повестей» (1865) сохранились автографы составителя.
Есть в собрании Срезневского и двухтомник серболужицкого фольклора, открывший миру богатое духовное наследие этого малочисленного славянского народа. «Песни верхних и нижних лужицких сербов» (1841—1843) были изданы Яном Арноштом Смолером и Леопольдом Гауптом. В первый том сборника вошли песни на верхнелужицком языке, во второй на нижнелужицком. Впрочем, Я. Смолер считал лужицкий язык единым, а различия в грамматике и орфографии трактовал как диалектные. Помимо песен в сборник вошли этнографические материалы, сказки, легенды, пословицы и краткий очерк грамматики лужицкого языка. Известно, что Срезневский во время своей командировки посетил земли лужичан и, по свидетельству историка и лингвиста А.Ф. Гильфердинга235, оказал помощь Смолеру в сборе и обработке материалов.
В эпоху национального возрождения создаются первые исследования истории национальных литератур славянских народов, важнейшие из которых попали в книжные собрания русских ученых. В числе основных - «История чешского языка и литературы» Йозефа Добровского, над которой ученый работал много лет и издал в 1792 году.
В этом сочинении Добровский представил чешскую историю, написанную с точки зрения развития чешского языка и литературы. Трагиче-
235 Гильфердинг А. Ф. Народное возрождение сербов-лужичан в Саксонии. М., 1856. 124
скую историю чешского народа разделило на две части поражение в битве под Белой Горой в 1620 году. Добровский описывает картину расцвета чешского языка и литературы до 1620 года, а затем переходит к истории послебелогорской Чехии, когда страна потеряла независимость и была включена в состав Габсбургской империи, следствием чего стали насильственная католизация населения, уничтожение книг, упадок культуры и онемечивание нации. Добровский не знал, увенчаются ли успехом усилия чешских патриотов, получат ли развитие первые попытки национального возрождения. Это сочинение Добровского оказало огромное влияние не только на чехов, но и на деятелей культуры других народов.
Как и многие другие сочинения будителей, «История чешского языка и литературы» Добровского написана по-немецки, что характерно для чешской науки эпохи национального возрождения. На рубеже XVIII— XIX веков чешский язык в Чехии оказался на периферии общественной жизни, языком просвещенных слоев населения стал немецкий, но в то же время рос интерес ко всему чешскому. Значительная часть чешских просветителей плохо владела родным языком и по традиции отдавала предпочтение немецкому. Складывалась парадоксальная ситуация: исследования, посвященные чешской истории и литературе, создавались на немецком языке или латыни.
В первые десятилетия XIX столетия выходят в свет труды по истории чешской литературы, написанные уже на чешском языке, в первую очередь, «История чешской литературы» Й. Юнгмана (1825), который ставил перед собой цель показать процесс развития национальной литературы. Как и другие будители, Юнгман понимал термин «литература» расширенно, вкладывая в это понятие всю совокупность национальной печатной и рукописной продукции. Историко-библиографический труд Юнгмана содержит полный указатель всех сочинений, написанных или напечатанных на чешском языке с древнейших времен до 1825 года.
Разработанная Юнгманом классификация материала отражала приоритетность научных направлений для становления чешской нации. Каждая хронологическая часть начиналась с раздела «Филология», который, в свою очередь, открывался рубриками «Защиты чешского языка», «Азбуки» и «Правописание». Таким образом, патриотическая публицистика и учебная литература были отнесены к числу ключевых средств борьбы за развитие национального самосознания236. Каждый раздел «Истории» Юнгман предварил историко-культурным экскурсом. В конце предисловия к первому изданию ученый написал, что это лишь начало,
236 Мыльников А. С. Народы Центральной Европы: формирование национального самосознания: XVIII—XIX вв. СПб., 1997. С. 148.
которое следует развивать, дополнять и совершенствовать. Он не считал свою работу законченной и много лет работал над дополнениями и уточнениями к «Истории». В 1847 году подготовленное второе издание поступило в типографию, но вышло в свет оно только в 1849 году, когда автора уже не было в живых. «История чешской литературы» Й. Юнгмана не имела прецедентов в чешской науке и потому стала краеугольным камнем для будущих литературных исследователей не только Чехии, но и соседних славянских народов.
Юнгман стремился представить читателям картину развития национальной литературы как подтверждение творческих возможностей угнетенного народа. О привлекательности подобного подхода для лишенных государственной независимости славянских народов свидетельствовало появление целого ряда капитальных трудов.
«Историю» Добровского дополнил Б. Таблиц, издав биобиблиографический и историко-культурный свод «Памятники чешско-словацких поэтов или стихотворцев, которые либо родились на Венгерской земле, либо, по крайней мере, в Венгрии жили» (1806—1812).
«Историю славянского языка и литературы разных наречий» издал П.Й. Шафарик (1826), в том же году вышла в свет трехтомная «История типографий в Королевстве Польском и Великом Княжестве Литовском» Ежи Бандтке. Золотой фонд национальных культур славянских народов в 1810—1830-х годах составили «Памятник книжный о славяно-сербском в Венеции печатании» П. Соларича (1810), «Выбор повествований всякого рода для пользы и увеселения служащих» Т. Миклоушича с разделом «О грамматиках, писателях и книгах хорватской страны» (1821; 2-е изд. 1839) - первые труды в области национальной библиографии и истории литературы славянских народов. Собственно справочные аспекты органически сочетались в них с культурно-историческим анализом материала, что превращало эти работы в ценнейший культурно-политический источник. Разумеется, подобные труды не могли не попасть в библиотеки русских исследователей, начинающих знакомство с литературой, наукой и культурой славянских народов.
В эпоху чешского национального возрождения родилась тема, оказавшая влияние не только на становление чешской науки, культуры и литературы, но и на развитие славяноведения в целом; полемика вокруг нее затронула и братские славянские народы. Тема эта была связана со спорами о подлинности Краледворской и Зеленогорской рукописей, возникшими с момента «открытия» первой рукописи В. Ганкой в 1817 году и не перестававшими волновать общественность до 80-х годов XIX века. Талантливые литературные мистификации скромного библиотекаря Чешского музея Вацлава Ганки и его друга поэта-романтика Йозефа Линды поразили современников духом патриотизма, естественностью и
простотой ритмики стиха. Обе рукописи носили ярко выраженный общеславянский и антинемецкий характер и, по замыслу фальсификаторов, должны были свидетельствовать о высочайшем уровне образованности древних чехов. Для чехов Краледворская рукопись стала тем же, чем для немцев были песни о Нибелунгах, для шотландцев песни Оссиана, а для русских «Слово о полку Игореве». Этот «памятник» древней народной поэзии стал как бы недостающим звеном, уравнивавшим чехов с другими народами. В подлинности рукописей сомневались такие светила славянской филологии как Й. Добровский и Е. Копитар, но на волне всеобщего энтузиазма их мнение игнорировалось. До тех пор, пока поддельность рукописей не была доказана, они считались выдающимися памятниками национальной культуры. О них спорили, ими восхищались, они вдохновляли поэтов, прозаиков, художников и композиторов. Любое сомнение в подлинности рукописей воспринималось как национальное предательство.
Значение Краледворской и Зеленогорской рукописей в эпоху национального Возрождения было огромным. Они сыграли важную роль в развитии идей патриотизма и национального самосознания чешского народа. Рукописи продемонстрировали богатые возможности чешского языка, что имело немалое психологическое значение для нации, подвергавшейся насильственному онемечиванию. Научные споры вокруг рукописей способствовали активизации исследований в области древнечеш-ского языка, и, таким образом, создавали научный фундамент, на котором впоследствии развивались чешское языкознание, литературоведение и история.
Так называемые «рукописные бои» - полемика о достоверности или подложности рукописей - оживились в славянском языкознании во второй половине XIX века. Русские слависты обращали пристальное внимание на публикации, связанные с рукописями. Срезневский заинтересовался «находками» Ганки еще в 30-е годы XIX века. Интерес поддерживало личное знакомство с Ганкой, охотно присылавшим новые издания «памятников» и посвященные им исследования русскому коллеге, для которого подлинность рукописей не подлежала сомнению. В результате в библиотеке Срезневского оказалась собрана богатейшая научная литература о Краледворской и Зеленогорской рукописях: монографии, статьи и оттиски, переиздания. Русский ученый собрал переводы рукописей на славянские и основные западноевропейские языки. На некоторых экземплярах, не только на чешских, стоит автограф Ганки.
Помимо богатой коллекции чешских книг, в составе библиотеки Срезневского в БАН впервые поступила крупная коллекция болгарской книги от начала болгарского книгопечатания. Вместе с библиотекой Срезневского Библиотека АН приобрела 68 названий болгарских ранне-
печатных книг, в том числе два «Новых Завета» - в переводе П. Сапунова (Бухарест, 1828) и Неофита Рыльского (Смирна, 1840), одно из первых педагогических сочинений на болгарском языке - «Славено-болгарское детоводство» Неофита Бозвели (Крагуевац, 1835), «Христои-тие, или Благонравие» в переводе с греческого Райно Поповича (Будим, 1837), «Месяцеслов или Календарь вечный» Х. Сичан-Николова (Бухарест, 1842) и другие. Вместе с собранием Срезневского в БАН попали важнейшие сочинения болгарского национального возрождения - одни из первых образцов литературного болгарского языка: «Арифметика» Х. Павловича (Белград, 1833) и «Болгарская грамматика» Неофита Рыльского (Крагуевац, 1835). Для приобретения сочинений болгарского национального возрождения ученому не обязательно было отправляться в Болгарию - книги на болгарском языке выходили в свет во всей Европе, хотя на территории самой Болгарии, томившейся под турецким игом, вплоть до ее освобождения в 1878 году практически не издавались. По этой же причине география изданий болгарских книг эпохи национального возрождения выглядит так необычно: Бухарест, Белград, Вена, Пешт, Лейпциг, Константинополь, Кишинев, Москва, Петербург, Одесса.
Помимо оригинальных сочинений на болгарском языке в собрание Срезневского вошла богатая подборка работ по болгаристике на русском и западноевропейских языках.
Во время путешествия по славянским землям Срезневский собрал богатую коллекцию лужицких книг XVIII — начала XIX века: Библии, катехизисы, псалтыри, труды по истории религии, сборники песен, пословиц и поговорок, грамматики, произведения художественной литературы, исторические сочинения, периодические издания, словом, книги, в которых отразилась история становления нации и ее нелегкой борьбы за национальную самобытность237. Во многом на основе собственной коллекции серболужицких книг Срезневский написал «Исторический очерк серболужицкой литературы»238. На нескольких экземплярах серболу-жицких книг имеются автографы Яна Смолера - видного деятеля национального возрождения в Сербских Лужицах.
В коллекции Срезневского насчитывается свыше ста книг на хорватском языке. В хорватской части коллекции заслуживают внимания про-
237 Серболужицкие издания XVIII — первой половины XIX в. в Славянском фонде Библиотеки Российской академии наук: кат. коллекции / сост. Е.В. Комиссарова!. СПб., 2002.
238 Срезневский И. И. Исторический очерк серболужицкой литературы // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1844. С. 26-66.
изведения Т. Миклоушича239, писавшего на кайкавском диалекте Загреба и его окрестностей. Эти издания 1819—1839 годов, предшествовавшие венскому соглашению 1850 года о языковом и литературном единстве сербов и хорватов, были важны для национальной самобытности хорватского народа. В библиотеке патриарха российского славяноведения они дополнили подборку трудов, посвященных процессам становления славянских языков и литератур. На хорватских книгах из собрания Срезневского встречаются автографы известных деятелей хорватского национального возрождения: одного из идеологов иллиризма Станко Враза, поэта и ученого Антуна Казначича, писателя Степана Марьяновича и других.
Есть в библиотеке Срезневского несколько десятков книг на словенском языке: периодические издания середины XIX века, труды по истории словенского народа. Словенскими изданиями богата и коллекция выдающегося лингвиста Ивана Александровича Бодуэна де Куртенэ (1845—1929), в которой насчитывается около ста изданий XVIII—XIX веков на словенском языке240. Внимание словенской книге первой половины XIX века уделял историк и филолог П. А. Кулаковский.
Книжная коллекция Срезневского особо богата изданиями эпохи славянского национального возрождения, но книги XVIII—XIX веков можно найти и в других коллекциях, в разные годы влившихся в состав Славянского фонда БАН.
Замечательную библиотеку привез из научных командировок в славянские земли коллега Срезневского историк Осип Максимович Бодян-ский (1808—1877), организовавший на ее основе в Московском университете учебную библиотеку для студентов-славистов241. В настоящее время библиотека О. М. Бодянского - одна из авторитетнейших коллекций славянской книги периода славянского национального возрождения - хранится в научной библиотеке имени М. Горького в МГУ и насчитывает 2349 томов242. После передачи своей библиотеки Московско-
239 Mikloushich T. Ztolétni Kalendár. Zagreb, 1819; Lyubomirovich ili Priatel pravi vu trojem zpelyivanju po Mat. Jandrichu izpisan y po Th. Mikloushich na szvetlo van dan. Zagreb, 1821; Mikloushich T. Diogenesh: [Igrokaz]. Zagreb, 1823; Его же. Lizimakush: [Igrokaz]. Zagreb, 1823; Zriny Mikloush ili dogodyénya Zriny Miklousha... Zagreb, 1833; Mikloushich T. Izbor Dugovány'h vszakoverztnéh. Zagreb, 1839.
240 См.: Slovenica: 1678—1930: кат. кн. собр. Слав. фонда БАН / Б-ка РАН; Восточноевроп. междунар. ин-т; сост. О.В. Гусева, Е.В. Комисарова. СПб., 2000.
241 Подробнее см.: Пашаева Н. М. Славянская библиотека О.М. Бодянского // Советское славяноведение. 1982. № 1. С. 94-103.
242 Славянская учебная библиотека О.М. Бодянского: каталог / сост. Л.Ю. Аристова. М., 2000.
му университету Бодянский собрал новую коллекцию, которая через два года после его смерти была распродана. Некоторые из книг попали в Санкт-Петербург, в Библиотеку Академии наук.
Славянские библиотеки И.И. Срезневского и О.М. Бодянского во многом сходны. Во-первых, они формировались почти в одно время, во-вторых, ученые хорошо знали друг друга, обменивались научной информацией и книгами. В коллекции И.И. Срезневского встречаются экземпляры, принадлежавшие О.М. Бодянскому, например, сочинение эпохи болгарского национального возрождения «Болгарская грамматика» Неофита Рыльского (Крагуевац, 1835). На форзаце книги стоит владельческая запись «I. Бодянскаго. 1838. VII.8—VII.26. Прага» и дарственная запись «Измаилу Ивановичу Срезневскому. 26-го окт. 1843. Москва». Запись «I. Бодянского. 1839 4/18. Београд» стоит на сочинении Неофита Бозвели и Эмануила Васкидовича «Славеноболгарское дето-водство. Ч. 4» (Крагуевац, 1835) - одном из первых педагогических сочинений болгарского возрождения. Автограф Бодянского, датированный 1846 годом, имеется на экземпляре сочинения Б. Франклина «Путь к богатству» (Загреб, 1843). Большой интерес для исследователя представляет экземпляр «Букваря для деток» (Пешт, 1826) Яна Коллара, подаренный автором О. Бодянскому, который в свою очередь подарил книгу И.И. Срезневскому.
Книги на славянских языках, увидевшие свет в эпоху национального возрождения, можно встретить в коллекциях Ф.Е. Корша, П.А. Кулаковского, П.А. Сырку, М.П. и Н.М. Петровских, А.Л. Петрова, В.А. Францева, Э.А. Вольтера, А.Н. Пыпина, В.Н. Кораблева, В.В. Водовозова.
Сын литератора Е.Ф. Корша Федор Евгеньевич Корш (1843—1915) в 1868—1870 годах совершил поездку по Германии, Австро-Венгрии и Италии. Из поездки ученый привез богатое книжное собрание, в котором нашлось место и для славянских изданий. Не будучи славистом по образованию (он изучал классическую филологию), Корш свободно владел многими славянскими языками, говорил и писал на украинском, словенском, сербохорватском и польском языках. Его перу принадлежит ряд статей по славянскому языкознанию и стихосложению. Современники высоко ценили выполненные Коршем переводы на русский язык стихотворений классика словенской литературы Франце Прешерена (1800— 1849). Библиотека Ф.Е. Корша формировалась во второй половине XIX — начале XX века, тем не менее в ней много трудов, представляющих значительный интерес для истории славянского национального возрождения. Корш собирал материалы по истории славянской филологии, литературу о славянских будителях, труды по языкознанию, литературоведению и фольклористике, сборники национального фольклора и про-
изведения художественной литературы. Свою книжную коллекцию Корш передал в дар БАН в 1915 году, на принадлежавших ему экземплярах стоит штемпель «Из книг академика Ф.Е. Корша».
Книжная коллекция историка, филолога, публициста и общественного деятеля Платона Андреевича Кулаковского (1848—1913) обогатила собрание Славянского фонда словенскими243, сербскими244 и хорватскими изданиями эпохи национального возрождения. Библиотека П.А. Кулаковского, насчитывавшая 802 тома, была приобретена БАН в 1914 году. П.А. Кулаковский совершил несколько длительных путешествий по славянским землям в 1876 году и в 1890-е годы, во время которых неоднократно посещал чешские, болгарские, сербские, хорватские и черногорские земли, побывал на землях лужицких сербов. Его научные интересы были связаны с языком и литературой южнославянских народов, что нашло отражение в его книжном собрании. В подборке ранних хорватских изданий П. Кулаковского (33 названия) преобладают произведения художественной литературы, отражающие этапы формирования хорватской литературы: от произведений предшественников иллиризма Павао Витезовича, А. Качича-Миошевича, Петара Кнежевича и Джуро Рапича до произведений авторов периода иллиризма Людевита Вукоти-новича, Владовита Зореца, Мирко Боговича, Мато Топаловича, Томо Блажека и др. Во многом опираясь на материалы собственной библиотеки, ученый создал капитальный труд «Иллиризм», в котором впервые в отечественном славяноведении рассмотрел разные диалекты хорватской литературы: кайкавский, штокавский и чакавский, проследил историю иллирийского движения в Хорватии. Кулаковский считал понятия «иллиризм» и «хорватское возрождение» тождественными и ограничивал их хронологическими рамками 1830—1848 годов. Долгое время монография П. Кулаковского оставалась единственным не только в русском, но и в зарубежном славяноведении научным трудом, в котором давалась исчерпывающая характеристика такого важного для культурной и общественной жизни хорватского народа явления, как иллиризм.
В собрании Кулаковского хранится несколько десятков книг на словенском языке эпохи национального возрождения: труды по истории, литературоведению, фольклористике, произведения художественной литературы.
Много путешествовал по славянским землям русский историк Поли-хроний Агапиевич Сырку (1855—1905). Его книжная коллекция также складывалась во второй половине XIX века. В соответствии с научными
М3 См.: БЬуетса: 1678—1930...
244 См.: Сербская книга XVIII — начала XX в. в Славянском фонде БАН: Каталог книжной выставки / Б-ка РАН; сост. Е.В. Комиссарова. СПб., 1998.
интересами владельца она богата изданиями эпохи славянского национального возрождения на разных славянских языках. В 1890-х годах П.А. Сырку заведовал Славянским отделом БАН. Библиотека приобрела коллекцию Сырку у его наследников в 1902—1907 годах. В собрание Сырку, наряду с другими, вошла прекрасная подборка болгарских ран-непечатных книг и журналов (61 издание)245: несколько грамматик, букварей, произведения художественной литературы, религиозные сочинения. На грамматиках болгарского лингвиста Васила Берона (1824—1909) из собрания Сырку можно увидеть автографы автора, датированные 1874 годом246.
В 1929 году в БАН поступила богатейшая славянская библиотека отца и сына Петровских - филолога-слависта Мемнона Петровича (1833— 1912) и филолога, историографа и библиографа Нестора Мемноновича (1875—1921). Оба были профессорами Казанского университета, членами-корреспондентами Академии наук, и на протяжении полувека собирали библиотеку, которая к 1921 году насчитывала 8000 названий. После смерти Н.М. Петровского семейная библиотека была передана в МГУ, который, в свою очередь, передал ее в Ленинград в образованный в 1931 году Институт славяноведения. После прекращения деятельности института в 1934 году, коллекцию М. и Н. Петровских расформировали. Разрозненные части этой коллекции хранятся в Институте славяноведения и балканистики в Москве, в Пушкинском доме и музее Некрасова в Петербурге, часть книги оказалась в Библиотеке АН247. Так была распылена одна из крупнейших славянских библиотек России. К сожалению, о самостоятельном значении коллекции М. и Н. Петровских в БАН говорить сейчас не приходится, но ее отдельные экземпляры прекрасно дополняют собрание славянской книги академической библиотеки. Вместе с книжным собранием М. и Н. Петровских в Славянский фонд БАН попали труды корифеев славяноведения, небольшая подборка книг на словенском языке периода национального возрождения, издания на белорусском и болгарском языках.
В 1910 году в Славянский отдел БАН поступила коллекция историка и филолога Алексея Леонидовича Петрова (1859—1932), насчитывавшая 749 томов. Как и в случае с библиотекой И.И. Срезневского, книжное собрание А.Л. Петрова было не просто библиофильской коллекцией час-
245 Болгарские раннепечатные издания в библиотеке Российской академии наук (1823—1878) / Б-ка РАН; сост. Е.В. Комиссарова. СПб., 2002.
246 Берон, Васил Хаджистоянов. Първа българско-немска грамматика. Болград: Печ. при Центр. училище, 1868; Его же. Първа българско-френска грамматика. Букурещ: Печ. на Иосифа Романова и съдруж., 1859.
247 Горяинов А. Н. Книжное собрание М.П. и Н.М. Петровских / А.Н. Го-ряинов, Л.С. Кишкин // Сов. славяноведение. 1986. № 5. С. 80-86.
то путешествовавшего ученого, а настоящей библиотекой-лабораторией, на основе которой были написаны многие научные работы.
Коллекция публициста и общественного деятеля Василия Васильевича Водовозова (1865—1933) обогатила собрание Славянского фонда изданиями на болгарском и украинском языках. Эта коллекция складывалась в конце XIX века: в 1894—1900-х годах ученый путешествовал по Балканскому полуострову. Перед эмиграцией в Чехословакию в 1926 году В. Водовозов передал свою библиотеку на временное хранение в БАН, которое через несколько лет стало постоянным - в 1929 году коллекция, насчитывавшая 459 томов, официально вошла в фонд Славянского отдела.
Книги эпохи славянского национального возрождения из частных собраний русских ученых, хранящиеся в Славянском фонде БАН, взаимно дополняют друг друга, создавая цельную картину славянского мира конца XVIII—XIX века.
Книги из личных библиотек русских славистов интересны не только своим содержанием. Многие экземпляры расширяют наше представление о личности их владельца, его научных и дружеских контактах. На книгах, помимо экслибрисов и владельческих штемпелей, встречаются дарственные записи авторов, редакторов, издателей, переводчиков, зарубежных коллег, сознававших, что книга будет интересна их русскому корреспонденту. Имена дарителей, сохранившиеся на книгах из частных коллекций русских славистов, впечатляют: Павел Йозеф Шафарик, Вацлав Ганка, Франтишек Палацкий, Карел Яромир Эрбен, Франц Прешерн, Вук Караджич, Станко Враз - корифеи славяноведения и крупнейшие деятели славянского национального возрождения. Каждое из этих имен составляет национальную гордость своей страны. Тот факт, что в собрании Славянского фонда БАН сохранились тысячи книг с автографами, свидетельствует о громадном уважении, которое славянские ученые, писатели и поэты испытывали к своим русским коллегам и друзьям. Эти книги - живое достояние истории российского славяноведения.
Славянские библиотеки русских ученых, хранящиеся в Славянском фонде БАН, предоставляют богатейший материал для изучения творческого наследия этих ученых, для исследования русско-славянских научных и культурных связей, целых направлений в славяноведении XVIII—XIX веков, для создания картины славянского национального возрождения.
