CC BY
178
ЛИТЕРАТУРА
1. Грязин И. Текст права: опыт методологического анализа конкурирующих теорий. Таллин: Изд. ЭЭОТЦ, 1983.
2. Гаврилов O.A. Правовая кибернетика. М.: Наука, 1985.
3. Абрамова А.И., Богомолов C.A., Брагинский. Российское законодательство: проблемы и перспективы. / / Ин-т законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ. М.: Бек, 1995.
4. Хованский Н. Нужен Закон о нормативных актах. / Российская юстиция, № 6, 1996.
5. Керимов Д.А. Культура и техника законотворчества. 1991.
6. Язык закона. // Под ред. А.С. Пиголкина. М., 1990.
ББК 67.5 : 73
О.А. Лупандина
ФОРМА ЮРИДИЧЕСКОГО ДОКУМЕНТА:
ПРОБЛЕМЫ СОЗДАНИЯ И ПРИМЕНЕНИЯ
Юридический документ заключает в себе определенные сведения о юридических отношениях и фактах, характер которых обусловлен той реальной жизненной ситуацией, которую данный документ призван регулировать. Благодаря закрепленным в документе сведениям упорядочиваются отношения между участниками правоотношений. Они становятся менее произвольными, более определенными и стабильными.
Еще П.И. Стучка в 1918 г. писал, что является “бессмыслицею требовать от граждан обязательного подчинения законам, которые им непонятны, и величайшим лицемерием говорить о справедливости в государстве, где знание всех законов обязательно (ибо их незнанием отговариваться не разрешается), а в то же время эти законы настолько сложны, что их понимать и толковать могут только специалисты-юристы” [1].
Четкая и ясная форма изложения содержания нормативноправовых документов (далее — НПД, введено нами) позволяет устранять немалые трудности, возникающие при их создании и дальнейшем применении на практике. Для решения данной проблемы необходимо проведение всесторонних исследований НПД, изучение их формы и содержания, выявление противоречий в документах и между ними, причин их возникновения и т. п.
В действующем законодательстве отсутствуют общие правила оформления юридических документов, литература по данному вопросу разрозненна и недостаточна.
В предлагаемой читателю статье будет сделана попытка обобщить имеющиеся литературные источники, отразить те моменты, которые уже рассматривались другими авторами, и особенно те, которое были оставлены без внимания.
Вначале необходимо определиться с тем, что мы будем понимать в дальнейшем под “юридическим документом” — НПД.
Далее (в самом широком смысле) под НПД будем понимать: юридический (правовой) документ, который составляется в соответствии с правовыми требованиями, с целью подтверждения прав и обязанностей или юридических фактов (событий и действий, влекущих возникновение прав и обязанностей).
Всегда, во все времена однозначность языка закона, строгая его формализованность рассматривалась людьми как средство ограничения произвола власти; еще в V веке до н.э. древнеримский плебс требовал введения “писанных” законов; создание зафиксированных установлений и правил было также главным требованием многих средневековых восстаний [3].
К исследованию формы НПД, в той или иной мере, обращались различные авторы.
В частности, еще французский философ Монтескье стремился найти закономерное в законах, постигнуть логику законов, факторы и причины, порождающие их [3].
Монтескье исследует факторы, образующие в своей совокупности “дух законов”, т. е. то, что определяет разумность, правомерность, законность и справедливость требований закона. Особое внимание автор уделяет необходимости учета взаимосвязанности законов (или, как сейчас бы сказали, системной целостности законодательства). Специально Монтескье останавливается на способах составления законов, законодательной технике.
Основополагающим принципом законодательства, по его мнению, является умеренность: “дух умеренности должен быть духом законодателя” [3].
Далее он формулирует следующие правила составления законов, которыми должен руководствоваться законодатель:
— слог законов должен быть сжатым и простым;
— слова закона должны быть однозначными, вызывая у людей одни и те же понятия;
— законы не должны вдаваться в тонкости, поскольку “они предназначены для людей посредственных и содержат в себе не искусство логики, а здравые понятия простого отца семейства”.
Когда закон не нуждается в исключениях, ограничениях и всевозможных видоизменениях, то лучше обходиться без них.
Это была одна из первых попыток рассмотрения своеобразных правил написания НПД. Положения, сформулированные Монтескье, носят общий характер и особого интереса для нашего исследования не представляют.
В дальнейшем согласие со многими положениями Монтескье высказывал и немецкий философ Гегель, но развития в учениях философа данная проблема не получила.
Если говорить о России, то необходимо выделить П.И. Пестеля и В.Н. Татищева [4]. Их взгляды во многом схожи и состоят в следующем: необходимы новые законы, которые следует писать четким и доступным для любого подданного языком и поручить их составление “людям, в законах искушенным и отечеству беспристрастно верным” [4].
Большое внимание форме закона уделял Карл Маркс, он подчеркивал необходимость “логической последовательности, четкости, ясности и выдержанности точки зрения”.
В.И. Ленин также занимался данным вопросом, в [5] он:
— неоднократно подчеркивал необходимость максимально точно формулировать правовые предписания, не допускать неясностей и расплывчатости;
— настойчиво требовал “чистоты” языка норм права, правильного употребления терминов, соблюдения хорошего литературного стиля изложения;
— говорил о необходимости ликвидировать ненужные повторения.
Таким образом, вплоть до XX века нельзя выделить серьезные исследования по данной проблеме.
В начале XX века возникла новая школа — Аналитическая юриспруденция или юриспруденция понятий [4]. Основными положениями данной школы являются следующие:
— определение потребностей повседневной жизни и их тесная связь с юридической практикой, отражение требований реальной жизни в нормах права;
— восприятие права как некой совокупности норм, как упорядоченной системы законов;
— восприятие закона как словесного выражения мысли законодателя.
И далее: система законов должна быть последовательно логичной и разумной, поэтому задача юристов и науки состоит в том, чтобы содействовать избавлению системы от противоречий и пробелов, а также позаботиться о более совершенном словесном и смысловом содержании юридических текстов, т. к. самая элементарная юридическая практика требует понимания и толкования законов.
Представители школы — Герберт Харт и С. Столяр.
В 50-е годы 20 века появляется новое течение — юридическая герменевтика [4]. Здесь анализ проводится путем сопоставления языковых выражений нормы права и юридического содержания конфликта, который норма призвана регулировать. Таким образом, происходит аналитическое осмысление действующего права.
Представитель данного течения — Артур Кауфман.
И эти две школы также не уделили должного внимания форме закона, вопрос остался открытым.
Известны и более поздние попытки исследования НПД.
В частности, И. Грязин исследует “язык” самого закона [6]. По мнению автора, право обладает определенной знаковой формой, выраженной в языке, процесс восприятия правового текста приобретает вид создания нового текста (хотя бы мысленно). При этом текст-результат восприятия должен быть, при правильном отражении, однозначен тексту-оригиналу. То есть происходит некоторое изменение и расширение смысла для каждого конкретного воспринимающего субъекта при сохранении общего значения.
И. Грязин далее отмечает, что основным правилом создания законов должно быть требование о ясности и понятности его языка, чтобы цель закона прослеживалась с разумной определенностью. Норма для юриста — “материальное”, а знание о ней — “идеальное”. Таким образом, юрист исходит в своей деятельности не столь из самой нормы, а из своего представления о том, чем она является. Но ведь восприятие юриста может коренным образом отличаться от восприятия простого гражданина. Автор задает проблему, но не предлагает никаких способов ее разрешения.
Смысловые нормы языка, которые определяют правильность раскрытия его содержания, не являются ни едиными, ни стабильными, а подвержены изменениям вместе с выражениями, которые истолковываются. И потому возможность искажения смысла нормы права в процессе ее восприятия вполне реальна.
Также может обнаружиться и недостаточность самого текста нормы.
Логическим дополнением исследования И. Грязина можно назвать книгу В.М.Савицкого “Язык процессуального закона: вопросы терминологии”, однако она касается главным образом толкования терминов, используемых в уголовно-процессуальном законодательстве. В результате своего исследования автор приходит к следующим выводам [7]:
— язык закона должен придавать нормам права свойство смысловой общедоступности, гармонизировать его содержание;
— законы обращены к тем, кто должен их воспринимать, осмысливать и руководствоваться в своих действиях ими. Поэтому язык закона, как средство для передачи соответствующей информации, должен учитывать особенности воспринимающих их субъектов, “подлаживаться” под эти особенности, иначе информация (или какая-то ее часть) не дойдет до адресата, потеряется или будет искажена.
В.М.Савицкий делает вывод, что было бы вполне разумно учитывать особенности субъектов, воспринимающих правовую информацию, предполагая хотя бы примерное, ориентировочное знание круга лиц, к которому обращен тот или иной нормативный акт, особенно род их служебных занятий.
Но ведь эта оговорка сразу же отпадает, когда речь идет о законах, рассчитанных на применение в повседневных условиях. Здесь все подчинено одному непременному принципу: текст закона должен быть ясен и понятен каждому.
Два этих автора исследовали данную проблему лишь с одной стороны — со стороны изучения “языка” закона, но она несомненно более широка и требует дальнейшего исследования.
В статье А.С. Пиголкина и С.П. Юсупова “Пути оптимизации работы над правовой терминологией” также поднимается проблема терминологии, используемой при написании норм права [8].
Авторы рассматривают особенности правовой терминологии, выдвигают требование единообразного употребления юридических терминов, применение одного и того же термина только при обозначении одного определенного понятия, что продиктовано необходимостью точного изложения и использования НПД.
Отмечают, что многообразие лексики и богатство русского языка должно использоваться для улучшения стиля изложения текста закона, которое, в свою очередь, должно способствовать более легкому его восприятию, но, в то же время, не во вред единообразному его пониманию. Далее уделено внимание использованию общеупотребительных слов и проблеме их многозначности. В результате делается вывод о необходимости работы над “языком” законодательства, его упорядочении.
Здесь рассмотрен еще один из аспектов проблемы о форме НПД, точнее о его языке, который потребуется учесть в дальнейшей работе.
Проблеме разрешения всевозможных конфликтных ситуаций, возникающих в правовой системе, посвящена статья Ю.А. Тихомирова “Юридические коллизии, власть и правопорядок” [9]. По мнению автора, юридические коллизии возникают в силу разных причин, которые он объединил в 2 группы, при этом к 1 группе он собственно относит правовые коллизии, возникающие внутри права, в частности из-за низкого качества законов.
Таким образом, Ю.А. Тихомиров говорит о необходимости улучшить качество издаваемых законов, но не дает какого-либо ответа на поставленный вопрос.
В работе Абрамовой и Боголюбова “Российское законодательство: проблемы и перспективы” речь идет о всевозможных законотворческих ошибках, имеющих место в нашей законодательной системе [10].
В ее рамках рассмотрено большое количество различных законотворческих ошибок, но хотелось бы выделить лишь некоторые из них. В частности, следующие: использование понятий не в соответствии с их общепринятым значением, логические противоречия, тавтологию.
Приведены практические примеры, которые, хотя уже и устарели, но представляют несомненный интерес для нашего исследования.
Впервые понятие “избыточность” появляется в трудах по теории информации [11]. Здесь данное понятие рассматривается как “превышение числа сигналов над минимально необходимым их количеством”, что применимо только к знакам самим по себе и не имеет отношения к их значению.
Наиболее близко к рассматриваемой проблеме подошли М.М. Рассолов и Ю.В. Кудрявцев.
М.М. Рассолов в своей книге “Проблемы управления и информации в области права” [12] пишет, что “та часть информации, которая не несет полезной нагрузки, является избыточной”. Она вредна, затрудняет восприятие и понимание нормативно-правовых документов, загромождает их. Полностью согласиться с данным утверждением не представляется возможным, т. к. не совсем ясно, что автор понимает под “информацией, которая не несет полезной нагрузки” и, в частности, что понимать под “полезной нагрузкой”.
Представляется, что это станет одним из основополагающих моментов в нашем дальнейшем исследовании.
Далее он выделяет уровни восприятия НПД, на которых избыточность может вызывать искажение информации, заключенной в них. И в частности следующие:
— уровень восприятия субъектом регулирования (гражданином);
— уровень правотворчества (противоречия норм права, их несогласованность, нечеткость языка норм);
— уровень движения от субъекта к объекту (неверное толкование, неправильное их применение, искажение норм права в ходе их использования).
Затем М.М. Рассолов дает понятие смысловой избыточности, которая, по мнению автора, присутствует на следующих уровнях:
— отдельных правовых норм (по горизонтали), т. е. повторения одинаковых предписаний в смежных нормах права;
— правового механизма (по вертикали), т. е. между принципами и нормами, институтами и нормами;
— повторения норм права, правовых решений во времени и т. д.
На этом рассмотрение этого вопроса М.М. Рассолов завершает.
Очевидно, что М.М. Рассолов подошел к данной проблеме с позиций
теории информации и соответственно выдвинутые им положения можно подвергнуть сомнению, но данное исследование представляет несомненный интерес и будет обязательно учтено в работе.
Более созвучны для нас исследования Ю.В.Кудрявцева, который в своей книге “Нормы права как социальная информация” [13] уделяет немалое внимание рассмотрению вопроса избыточности норм права.
В частности, он определяет как избыточную всю ту часть информации, которую можно опустить без ущерба для смысла НПД.
Говорит о том, что избыточность способна существенно затруднить восприятие сообщения, загромождая его элементами, повторяющими друг друга или лишенными смысловой нагрузки. Но отмечает также, что есть и полезная сторона избыточности — наоборот, она может способствовать восприятию информации. И на этой основе делает вывод, что избыточность — понятие относительное.
Далее автор говорит о том, что избыточность можно понимать также как понятие, обратное его содержательности. Сообщение содержательно, когда максимум информации умещен в минимуме текста, отсутствуют повторения, не относящиеся к делу рассуждения и т. д.
Понятие избыточности тесно связано и с понятием новизны информации. Если в сообщении имеется “старая”, уже известная информация и “новая”, то первую можно считать лишней, избыточной. Но так ли это? С данным утверждением мы никак не можем согласиться. Здесь вновь прослеживается тесная связь с теорией информации.
Затем Ю.В.Кудрявцев предлагает разделить всех граждан по способности к восприятию правовой информации и здесь он выделяет две группы:
— подготовленные (юристы-профессионалы);
— неподготовленные (простые граждане).
Здесь уже речь идет не о том сколько информации будет понято, а о том, как будет понято сообщение и какая модель поведения сложится на ее основе.
Таким образом, автор в некоторой степени противоречит сам себе. Если вся “старая” информация — избыточна, то каким образом можно поставить вопрос о том — “сколько информации будет понято”. Следовательно, данное несоответствие требует дальнейшего всестороннего рассмотрения.
Далее автор дает понятие “искажающей” информации и выделяет ее виды, а именно: “внутреннюю” и “внешнюю”. “Внутренняя” — накопленная в течение жизни человека, “внешняя” — поступающая из постоянно меняющегося реального мира.
Таким образом, Ю.В. Кудрявцев делает попытку рассмотрения психологического среза восприятия человеком НПД, той реальной жизненной ситуации, которая несомненно влияет на возможность должного восприятия нормативных актов каждым гражданином. Вопрос актуален и требует дальнейшего исследования.
Здесь мы рассмотрели основные известные нам труды по данному вопросу. В результате проведенного обзора литературы мы пришли к выводу о том, что:
1. Немало трудностей вызывают оформление и использование НПД.
2. В законодательстве нет общих правил составления НПД, что вызывает возможность неоднозначного толкования их текстов.
3. Проблема избыточности в НПД практически не исследовалась, она достаточна нова и интересна, в литературе ей пока еще уделено поразительно мало внимания.
4. Избыточность — логическое понятие, которое способствует более точному пониманию смысла НПД, но в то же время оно само нуждается в уточнении.
5. Избыточность — термин, пришедший из теории информации и, естественно, он очень тяготеет к точным характеристикам, но, так как мы пытаемся применить его к области, в которой очень силен человеческий фактор и в которой нет возможности полной математической оценки то,
соответственно, оценить данное понятие однозначно не представляется возможным. Таким образом, это относительное понятие. И отсюда вытекает следующий вывод.
6. Избыточность — явление многогранное и раскрыть его можно только через сопоставление с соотносительными ему понятиями (содержательность, новизна и ценность сообщения, его понятность, ясность, доступность, в какой-то степени его простота, полнота, “помехоустойчивость”, “информативность” и т. д.)
ЛИТЕРАТУРА
1. Пролетарская революция и право. 1918, № 1. С.5.
2. Дунаевская О.В. Современная деловая речь. М., 1987. С. 6.
3. Монтескье. Ш. О духе законов. // Избранные произведения. М.: 1955.
4. История политических и правовых учений: учебник для ВУЗов. / Под ред. В.С. Нерсесянца. М., 1988.
5. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 29. С. 129.
6. Грязин И.Н. Текст права: опыт методологического анализа конкурирующих теорий. Таллин: ЭЭСТИ РААМАТ, 1983. С. 50.
7. Савицкий В.М. Язык процессуального закона: вопросы терминологии. М., 1987.
8. Пиголкин А.С., Юсупов С.П. Пути оптимизации работы над правовой терминологией. // Советское государство и право, № 12. 1993.
9. Тихомиров Ю.А. Юридические коллизии, власть и правопорядок. // Государство и право. 1994, №1. С. 3—11.
10. Абрамова, Боголюбов. Российское законодательство: проблемы и перспективы. М. 1995.
11. Урсул А.Д. Природа информации. М., 1975.
12. Афанасьев В.Г.. Социальная информация и управление обществом.
13. Теплов Л. Очерки о кибернетике. М., 1963.
14. Рассолов М.М. Проблемы управления и информации в области права. М.: Юридическая литература, 1991.
15. Кудрявцев Ю.В.. Нормы права как социальная информация. М.: Юридическая литература, 1981.
