Научная статья на тему 'Фитоморфная мотивационная модель в лексике народной медицины Тамбовской области'

Фитоморфная мотивационная модель в лексике народной медицины Тамбовской области Текст научной статьи по специальности «Ветеринарные науки»

CC BY
173
86
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ФИТОМОРФНАЯ МОТИВАЦИОННАЯ МОДЕЛЬ / PATHOMORPHIC MOTIVATIONAL MODEL / НАРОДНАЯ МЕДИЦИНА / PUBLIC MEDICINE / ТАМБОВСКАЯ ОБЛАСТЬ / TAMBOV REGION / ROOT

Аннотация научной статьи по ветеринарным наукам, автор научной работы — Лоскутова Д.Н.

В статье даётся описание фитоморфной мотивационной модели на полевом материале раздела народная медицина. Обращается внимание на то, что в народной среде восприятие болезни её облика, осмысления симптомов, течения нередко происходит посредством образов, лексики, номинаций, характерных для области растительного мира.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Pathomorphic motivational model in public medicine of Tambov district vocabulary

The article shows the description of pathomorphic motivational model based on fiedl material section: public medicine. Public comprehension of illness happens by images, words, nomination, which are famous for natural world it reflects on its image, symptom comprehension, course.

Текст научной работы на тему «Фитоморфная мотивационная модель в лексике народной медицины Тамбовской области»

Проблемы лингвистической регионалистики

s ФИТОМОРФНАЯ МОТИВАЦИОННАЯ МОДЕЛЬ g В ЛЕКСИКЕ НАРОДНОЙ МЕДИЦИНЫ ТАМБОВСКОЙ ОБЛАСТИ*

Д. Н. Лоскутова

В статье даётся описание фитоморфной мотивационной модели на полевом материале раздела народная медицина. Обращается внимание на то, что в народной среде восприятие болезни -её облика, осмысления симптомов, течения - нередко происходит посредством образов, лексики, номинаций, характерных для области растительного мира.

Болезнь как часть макрокосма обретает в народном сознании черты, присущие окружающему миру и его объектам. Одним из «природных» обликов заболевания является фитоморфный [Подробнее см.: Агапкина 2010: 400-409; Завьялова 2006: 149-151; Рассанова 2009: 149-158]. Логика наивного мировосприятия при этом оказывается избирательной: из семантической сферы «Растительный мир», донорской для народной медицины, заимствуются лишь отдельные растительные мотивы, сосредоточенные на постижении сущности заболеваний с визуальной симптоматикой — изменением кожных покровов (наличие дефектов, повреждений на коже, ран, шишек, изменение цвета и т. д.). Как показывают наши наблюдения, некоторые заболевания следует рассматривать в совокупности с другими, характеризующимися сходной симптоматикой, поскольку они обрастают общими мотивами, представлениями и способами лечения [Лоскутова 2010а: 191].

Одним из продуктивных растительных мотивов в народно-медицинских представлениях тамбовских крестьян является наличие у болезни важнейшей вегетативной части растения — корня. Корнями снабжаются бородавки: «...Умине были бородавки, я, бывал, расшатаю и коренёчки вычщаю, коренёчки» (с. Кёрша, Рассказовский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2006 г.); «[Как лечить бородавки?] Прям коренья тама, ча... и прям чешутся, всё расчёсваю до крови. Вот. И я лячила, мине научили. Взяла осину., липу, липу, липу, липа — такая дерева есть. И вот щитала и нярязала, вот такой сучочик. И вот нарязала, щитала скока — наре... нарежу...» (с. Первые Левые Ламки, Сосновский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2006 г.); «Вот у мине на пальце была бородавка. Ну вот, она так больно, тама, значь, такой как вот жёсткай прыщ. А там каренЮшкав напхато полон» (с. Мутасьево, Моршанский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2007 г.); «У корови эт

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: фитоморфная мотивационная модель, народная медицина, Тамбовская область.

Все этнолингвистические тексты, представленные в работе, хранятся в личной электронной базе данных доцента ТГУ имени Г. Р. Державина Т. В. Махрачевой. Автор выражает благодарность Татьяне Владимировне Махрачевой за возможность использовать полевые материалы при написании данной статьи.

самый, сипки [бородавки] появлялись, можить дажа от укуса оводов. Хрен яво знаить. Даж вот бывають такие вот [неразборчиво], что нельзя доить, она брыкаить, всё эт больно. Потом это, пропарьва-ишь горячей водой, тряпка, мочишь горячей водой, аккуратненько этой самай, сиськи [вымя] эти, они делаются мягкими, потом мажишь салом, свиным топлёным, несолёным, чтоб она была мягкая, и они помаленьку вывальваются оттуда. Вот так вота. [Вываливаются овода?] Ну как, коренюшки, какие овода, вот эти самые, коренюшки от этих самых, от сипкав-та, от этих» (с. Советское, Соснов-ский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2006 г.); схожие, по мнению информантов, с бородавками куриные жопки/жопы: «Да, эт я тоже слышала, это опасно они [куриные жопки], их никак не залечишь. Да, бывають, бывають, ну их заговарьвають, вот. А от чё они, эт уж вот я не знаю, как они, от чё они образов-ваются. [Куриные жопки похожи на бородавки?]. Нет, они побольше, побольше и как с кореньями. Эт там было у дявчонки у одной была. Она иёрас-ковырьвала, расковырьвала, на пальце у ней была, и эти коренья вытаскваить, вытаскваить. Потом ей подсказали, гварть: ты заговори иё. Она ездила заговарьвала, и вроде бы с этого ни с этого, она прошла. Эт куриная жопка называится, эт я слышала» (с. Липовка, Пичаевский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2008 г.); «Да, да, и у ног и подошвами вон тама, под пальцами подошва. Вот на этих мястах, они вот эти очень, куриная жопа-т эта... [...] Да, и там какия-т коренья, прям вот такия коренья...» (с. Подгорное, Уваровский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2006 г.); «[Известно ли Вам заболевание куриные?..] Жопки. [Опишите?] Ну, вот на пятки, на пятки. Они, знаишь, больныи такия. И вот начнёшь иё выдирать, оттеда коренья, да, выжигають иё, выжигають. [Чем?] Прижигають иё, как, забыла, чем, [неразборчиво]. Забыла вот. Знаю, только, прижигають. Ага, и вытасквають, вот они там как корни, коренья. Ну больной он, невозможнай» (с. Пахотный Угол, Бондарский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2007 г.); «Ана [куриная жопка] садица на пятки, круглинькя, с мизенец, корни внутри, нада выкавырьвать корни» (с. Серповое, Моршанский р-н, зап. Махрачевой Т. В., Лоскутовой Д. Н., 2007 г.).

К перечисленным заболеваниям примыкает и грыжа, характеризующаяся появлением опухолей и шишек: «Я сделала [операцию], и она [грыжа] опять вновь выросла. Уже годы такия, она уже за-старевшыя там, корни отрастаить, даёть корни... » (с. Правые Ламки, Сосновский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2006 г.). Жители области процесс образования грыжи описывают так: на пути

внутренних органов находится преграда, при разрушении которой они/или непосредственно грыжа перемещаются с привычного места, и образуется опухоль [Лоскутова 2010: 282-288]. Фитоморфная сущность грыжи может быть связана с представлениями о том, что некоторые болезни появляются из-под некой поверхности, например, поверхности человеческого тела (наблюдение принадлежит Агап-киной Т. А. [см.: Агапкина 2010: 404]). К этой же группе традиционно относят и килу — опухоль на теле, которой приписывали «демонологическую» этиологию: «.У одного-то, он у нас пекарем был. [...]. И вот у няво на ноге, вот тут вот [на бедре], прям во какая [кила], как яйцо. [...]. Он мне тах-то шумить, на лавочке сидить, хлеб посажал и шумить:"Поди сюды, Кать!". [...]. "Она уж в тябе, она уж коренья пустила, как волоса!". Она [кила] пустила, вот и растёть, и растёть. [...]. Ну, он так, так и с этим и помер» (с. Криво-полянье, Бондарский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., Раковской Н. Г., 2008 г.).

В заговорной поэзии Тамбовской области корнями наделяется рожа: «Рожа корянштая, / Железа ломовистая, / Согну, сломлю / Рабе Божьей. [...]. Заря иссухаить — рожа утихаить» (с. Подгорное, Уваровский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2006 г.)1, а также сибирка (см. ниже), поскольку также обладают выраженной визуальной симптоматикой. «Растительный» образ рожи представлен в заговорах, в которых болезнь, характеризующаяся покраснением и воспалением, ассоциируется с цветком розой (подробное описание мотива «рожа-цветок» в заговорах и их территориальное распространение у славян см.: [Полесские заговоры 2003: 191-192]). Интересно отметить, что эта связь поддерживается на лингвистическом — этимологическом — уровне. Так, этимологически слова рожа в значении 'тяжёлое инфекционное заболевание' сближается с названием цветка роза на основании цвета воспалённой кожи — основного симптома данной болезни [Чёрных 1999, 1: 119]. Ассоциация рожи с цветком перекликается с устойчивой метафорой кожных сыпей как цветения. Так, высыпания во рту у младенца получило в тамбовских говорах аналитические номинации: цветёт рот / рот зацвёл: «... Эт вот у него [ребёнка] рот цеитёть, эт у него рот цветёть, и у него там всё белое бувая, вот, да. [Во рту?] [...]. Ага, и у нево зацветёть рот, там всё бувая всё белое» (с. Малая Романовка, Мордовский р-н); « .не взял молоко [ребёнок из груди], сдайвала я яво, сдайвала из... из груди, он не брал, он поперхалси, а коровью [молоко] он пил — враз засвёлу няво рот. Роточек засвёл, и не брал [грудь], и не брал, и не брал — и он помир» (с. Алкужинские

и

го ^

иэ о

о ^

и со о иэ X

.ГО

О!

X

о а го

О!

и О!

О!

о X

к го

го со

о X

к го

X

а о X

О

го со о н

и о

1 См. коренистый '1. с большими крепкими корнями' [СРНГ 1978, 14: 316].

гм см

о

см

го

го

О!

а

к

го ^

и О!

о о

Борки, Моршанский р-н, зап. Махрачевой Т. В., Лоскутовой Д. Н., 2007 г.).

Наличие у болезни корней определяет важнейшую стратегию лечения — воздействие на них: «Ну, лячить [бородавки] крепкой водкой, бывал, разжигають, эт самай, поливають ей, корни тама, у ней делаются корни прям какия-та, и вот они засохнуть — и пройдёть» (с. Городище, Бондар-ский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., Раковской Н. Г., 2007 г.); «Куриные жопки [...] Это у мине была, на какой руке, вот на этой. Один раз выросла здоровая, цепляить, я ничё не могу сделать, а щ... была ищё моложе дявчонка, эт ищ, не работали, до войны. [...] А мне там одна, [неразборчиво], бягёшь к подружкам-та, гварить: "Нюрк, давай я тибе кислотой сожгу". [...]. А больно было невозможно. Потому что она вот почамуй-то, от кислоты чтоль, она [кислота] съела враз корень, и это, вывернулась, и я иё, гварть, прям осталась она прям так вот половинка, вот так вота, я тада взяла ноженцы и отрезала» (с. Никольское, Знаменский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2005 г.); «... эт у мине на ноге на одном, на пальце была бородавка. Она стала мяшать, и я иё давай, булавкой расковыряла, расковыряла корнюшки у ней, и уксусом капнула на ниё» (с. Кёрша, Рассказовский р-н, зап. Лоску-товой Д. Н., 2005 г.)

Разработанность мотива уничтожения корней болезни характерна для заговорных текстов, зафиксированных на территории Тамбовской области. Основными способами истребления корней болезни в заговорах становятся их отделение: отсекание, выражаемое посредством дериватов сёк-, и отрубание, идея которого передаётся дериватами руб-. Фигурируют и соответствующие атрибуты для совершения указанных действий (сабли острые, тесак в заговорах от сибирки). Заговорные тексты при этом условно можно разделить на два типа: в одних избавляются от корней, которыми обладает заболевание; в других уничтожается растительный объект и его части, символически связанные с недугом. Субъектами, осуществляющими эти действия в заговоре, может быть как сама персона знахаря, так и другие участники текста, сакральные персонажи и герои, выступающие в качестве помощников (девицы).

К магическим текстам, которые мы условно отнесли к первому типу, принадлежат заговоры от килы: «...Кила килиста, кила камениста /Изрублю, иссеку, /Все коренья её высеку...» (Знаменский р-н) [СТГ димк 2002: 76]. Тексты, в которых уничтожается дерево-заместитель болезни, в народной культуре тамбовских крестьян — заговоры от грудницы: «Грудница, грудница, /Муровая язва, /Крепни, тело /Крепче дерево, /Тибе, дерево, Господь срубить, /Тибе, дерево, Господь ссекёт /С нашей, там, с рабы

Божьей Галины...» (с. Гладышево, Токаревский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., Климчука А. Ю., 2005 г.).

Заговоры от сибирки обнаруживают синкре-тичность мотивов, когда уничтожаться могут как «растительные» части самой сибирки: «...Возьму тесак ну и саблю вострую /Ссеку сибирку, язву мара-ву /С пеньями, кореньями...» [СТГ димк 2002: 75]; так и символического растения: «...На калиновом мосту стоят две девицы /Насаживают сабли, насаживают сабли. /Сабли вострые, сабли вострые. /Рубите траву, рубите траву. /Все сучочки... » [СТГ димк 2002: 75]; « [Как Вы Вот как: надо только., как тибе звать-то? [Меня зовут Дина]. Зина? Дина? Приступаить раба Дина /К рабе Елени грешной. /Пойду я во чистой поль, /Во чистой поле зелёная дуброва, /В зелёной дуброви белая берёза. /У белой бярёзи /Серебряный корень, Золотая маквочка, /Шалковыи листики, / Бумажныи веточки. /Пойду я на восход солнца, / На восход солнца, /На красное солнце. /Красное солнце, /Речка огненная, /Наречки огненная /Мост калиновай. /На мосту калиновом /Сидять три дявицы. /Сидять три девицы, сидять три... Вишь, над до трёх раз... Насажвають сабли вострыи, / Насажвають сабли вострыи, /Да крепко-накрепко, / Да крепко-накрепко, /Да крепко-накрепко. /На что крепко-накрепко. / На что крепко-накрепко. / На что крепко-накрепко. /Рубить траву-муруву, /Рубить траву-муруву, /Рубить траву-муруву. / Аминь Святому Духу. И прям Богом... воду я на-говарьваю, и прям в посуду [произносить над посудой — показывает информатор]: Аминь Святому Духу, ага, Аминь Святому Духу [информатор дует]. До трёх раз» (с. Никольское, Знаменский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2005 г.); «Благослови Господи, благослови Владыко за рабу божью за Апросинию, походи все скорби и болезни, заговорить сибирку, язву и рожу, язву заговорить. На горе, на море стоит белая берёза, корень серебряный ветки шёлковые, макушка золотая, подзолоченая. Святой Антипий, дай покой, тишину рабе божьей Апросинье. Пойду этой берёзе на солнце востока. В солнце востоке течёт огромная река. На горе, на море построен каменный мост. На каменном мосту сидят три девицы и точат сабли остро на востра, выедать, вырубать, высекать траву мараву, все скорби, болезни, наружные и внутренние. Святой Антипий дай покой и тишину Апросинье» (с. Осиновка, Рассказовский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н. 2008 г., с тетради информатора, орфорграфия и пункту-ция оригинала сохранена). В заговоре сибирка обладает более целостным растительным образом: наличие пней, корней, сучков позволяет реконструировать наряду с травой-муравой образ сибирки-дерева. Возможно, именно этим обусловлено функционирование в некоторых

заговорах от сибирки «формулы небытия недуга» (См.: «Указатель основных сюжетов и мотивов полесских заговоров» в кн.: [Полесские заговоры 2003: 647-693]), основанной на невозможности засохшего, погибшего дерева оживать и разрастаться: «... Стояло в лесу сухое дерево. /Ветвями не ветвило, корнями не корняло. /Так же и у раба, больной такой-то /Жар бы не болезни не стояли здесь /Не бушевали тело, / Не трудили кости, не ломили, /Сердце не давили...» [СТГ димк 2002: 75].

С метафорой сибирки-растения может быть связан мотив мифологического центра [Полесские заговоры 2003: 647-693] в заговорах от этой болезни и его структурный элемент — дерево [Агапкина 2005: 259-263] (напр., берёза с различной степенью конкретизации): «Пойду в чисто поле, в зеленую дубраву. /Стоит берёза, лист бумажный, лист шёлковый. /Пойду на восход...» (Знаменский р-н) [СТГ димк 2002: 75]; «[Покажите, пожалуйста, как Вы заговариваете сибирку?]. Ну, вот я прачитаю, над вадой вот, над квасом, ну, вот и вазьму кружку, в ниё налью вады и так вот читаю, и фсё. Вот, фсё. [Как читаете?]. Ну, я читаю: «<Выйду в чисто поле, /В чистом поле стоит зилёная дубрава, / В зелёной дубрави стоит белая берёза, /У белой берёзи каренья серебряныи, /Ветви шелковыи, макафка залатая. /Гляну на васход солнца: /Солнце красное, ряка огненная, /На огненнай реке стоит мост калинный. / На калинном мосту стоять три дявицы, /Приступить тем девицам сабли острыи». Ну и: «<Уйди там, сибирка, иль с животнава иль с чилавека.» И фсё» (с. Пеньки, Моршанский р-н, зап. Махрачевой Т. В., Лоскутовой Д. Н., 2007 г.). Заметим, что дерево может выступать в заговоре в качестве персонажа, способного избавить человека от болезни, к которому субъект обращался с угрозой уничтожения: «.Дуб, удали боль с рабы Божьей Марии. /А то я тебя вырежу с корня-корнёчка...» (с. Кёрша, Рассказовский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2003 г.).

Столь избирательный подход при фитоними-зации болезни народным сознанием (из сферы растительного мира выбирается преимущественно один признак — наличие корня) можно объяснить одной из ключевых характеристик самой болезни — её стремлением к размножению в организме человека (животного), который она избирает своим прибежищем. В связи с этим интересно

отметить, что болезни, как и растению, по мнению жителей области, свойственно укореняться в теле человека, что связано с проникновением болезни внутрь (отметим, что в приведённом тексте информант сравнивает болезнь и растение): «[Что значит "застарелая болезнь"?] Ну как щас называють хроническая, эт уже, как говориться, онаукоренилася. [...]. [Что значит "болезнь укоренилась"?] Ну, как понять, что она очень медленно, даже можеть, даж и не выльчить, [...], я считаю так, эт болезнь укоренилась, то есть она как, как вот растения посадишь, она укореняится, так вот и эта, очень тижало, то сверху, я как, эт мои мысли, то думаю, то сверху, он а вот толь заболела сразу, и ты вылечваишь. А когда ты не знаишь, что ты заболела [...], если я внутри заболела,у миня эта болезнь выходить наружу. Там внутри что — болить, не болить?» (с. Правые Ламки, Сосновский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2006 г.).

Идея размножения болезни сквозь призму её фитонимической сущности передаётся посредством существительных, обозначающих «побеги», с помощью которых болезнь занимает большую площадь поражения: побег — «...эт вот что чиряй, что вот обыкновеннай чиряй, от няво тоже вот побеги-т отходють. Если яво не лечить эт чирий, от няво пойдуть эти отростки-та, там несколько...» (с. Рождественское, Рассказовский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., Раковской Н. Г., 2008 г.); отросток / отросточек2: «Да это чирий, обыкновенный чирий, отростки от неё — чирьёночки» (с. Иноковка-1, Кирсановский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., Ипполитовой Д. С., 2009 г.); «Как, она [гидраденит — сучьё вымя в говорах области] бывая в виду вот чирья, как чирий. А потом она начиная от нею вот там сколькё, сколькё, этих отростков вот, она давая от сибе, вот, избай Бог» (с. Кужное, Мордовский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2005 г.); «Ну ка... как, греють этой самой [гидраденит], эта, и тожа так вот катуш-ком скатають [хлеб], и... там не одна шишка-т бываить, их несколько этих отростков, и вот они по этим, они катають и кататють по этим, а потом отдавали эти катышки собаки. Вот» (с. Кра-сивка, Токаревский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., Климчука А. Ю., 2005 г.); отводок3: «Сами эт лечили, хто чем как сумел в тадышнее время. Бывал, это, мама это, бывал, мама, эт простынить,

См., отросток 'небольшой новый побег растения, отходящий от стебля или корня' в лит. яз. [БАС 8: 1582]; и лексемы с тем же корнем в говорах: отрасль '1. побег растения; отросток'; отрастеньице, отростеньице фольк. 'побег, отросток'; отрасть 'побег, отросток', отращенье 'корневище' [СРНГ 1989, 24: 289].

См., в лит. яз. отводок 'часть стебля или корня с почками, отведённая от материнского растения.' [БАС 8: 1289]; и слова с тем же корнем в говорах: отводешка 'боковая ветка растения; отводок, черенок'; отводить 'давать побеги' [СРНГ 1989, 24: 140-141].

См. отмёт '5. отросток, сук, ветвь' [СРНГ 1989, 24: 239].

и

го ^

иэ о

о ^

и со о иэ X .го

ta

Ol

X

ta о а го

Ol

s

Ol

-D

Ol

ta о X

к го

го со

о X

к го

X

а о X

О

го со о

I—

о

2

4

чи... чирий, болезнь, такой чирьёночик вскочить, и болить иде-нить тут, болить. А... а мама, эт, бывал, упокойница, лук, запечёть яво, а потом эт пластиночкими отры... отрываить и на это прикладаить [...]. [Может ли чирей щениться?] Да, есть вот это, отводки даёть, да» (с. Покрово-Чичерино, Петровский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., Раковской Н. Г., 2007 г.); отметки4: «А эт тожа, ^ я чёй-т слышала, вить и уж забыла, она [название болезни информант не вспомнила] распускаить ^ от... вототмёткав,потомрасщениться,кругом всё пойдёть» (с. Кёрша, Рассказовский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2006 г.). 4 Терминами вегетативного цикла обозначаются

о и другие «фазы» болезни. Например, «созревание» нарыва: «Шерсть, шерсть, мо... это, нарыв, ага, чтоб сильней туда, шерсть прям, бярёть она, намыль-ваить, привязваить, и она быстрей созрявала, и... н дрянь-т эт выходила оттуда. Эт шерсть была... » ■Е (с. Воронцовка, Знаменский р-н, зап. Лоскуто-вой Д. Н., 2005 г.); в заговорах, зафиксированных § на территории Тамбовской области, исчезновение рожи описывается как её «усыхание», а сама бок лезнь соотносится с сучком: «Рожу, девчонки, вы 2 не поймитя, рожу, эт значить, читать над "Богоро-^ дицу", знать вот. У мине сучочик есть, он у мине и щас, 5 три сучочка, на каждый сучочик по девить раз, по де-° вить раз. Эт, значить, восимдисят с чем-т раз нада, ° и читать тольк "Богородицу". [...] "Богородицу", ■© вот сучок у мине: Богородица, дево радуйся, / Благодатная, / Спас. / Усохни, сучок, / Усохни у рабе боже Натальи рожа. [...]. Рожа, просто она, если рожа, то она иссыхаить и пропадаить» (с. Серповое, Моршанский р-н, зап. Махрачевой Т. В., Лоскутовой Д. Н., 2007 г.).

Ассоциативная связь «болезнь-растение» обусловливает стратегию лечения, направленную на передачу/перенесение недуга на сухие, а значит, не способные плодоносить части дерева, например, сучья: «Ячмень на глазу. Вот века, на ней вскакваить такой, как чирьёк, ат прастуды. Он балить, глаз ломить. Ана [дочь информанта] загаварьваить: на акне сучок, загаварьвають на сучке, глаз абводить и сучок абводить, штоб на сучке асталось. Лишай — на палу ищит сучок, нужно три сучка. Вот ана малитву прачтёть, крястом [перекрестит] на этом сучке, и так три раза. Фсе балезни идуть на сучок. Её научила мая свякрофь. Абязатильна на сучок. Лишай — на пол. Ещё адна лячила, у ниё была спецальная палена с сучками, и ана на ней лячила. Тож читаить малитву, крясти-ца, загавар. Балезнь ана на сучок кладёть, дуить ана на сучок. Дочь, ана шесть или девить зорь лечить.

Нужна хадить и вечрам, заходить сонца, пад закат сонца — ана эту балезнь уносить» (с. Серповое, Моршанский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., Махрачевой Т. В., 2007 г.). Засыхание растительных частей, участвующих в лечении заболевания, символизировало исчезновение болезни: «.я шла по проулку [переулок?], у нас вот переулак, и вот я шла. Иду, и раската... скататая лента, такая бордовая, шёлковая лента, прям скататая. А я возьми — не взяла, а пинка, пинком иё раскатала. Ну раскатала! У мине вот, по колено вот были сипки [бородавки]. [...]. [Опишите.] Такия шишки, прям всяка... этими. Как ими, кореньями. [Как?] Прям коренья тама, ча... и прям чешутся, всё расчёсваю до крови. Вот. И я лячила, мине научили. Взяла осину., липу, липу, липу, липа — такая дерева есть. И вот щитала и нярязала, вот такой сучочик. И вот нарязала, щитала скока — наре... нарежу. [...] Какая щитала, эти прошли. Потом ищё, ну сколько йих, я до двух тыщ нащитвала. [...]. Ну и чаво жа, и опять, снова, опять, считать тах-то. И всё, нога вся чистая. Мг. [...] [Как поступали с липой после лечения?] А я иё вот, тада пяча были, и там брусок, и вот под этот брусок ты... запихвала. Втыкала, не обязатильно иё всю, а прям конец так сделала и: "Палочки — засохни, / И сипки ссохни!". И она, эта палочка, высохла, и ни одной сипки нету» (с. Первые Левые Ламки, Сосновский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2006 г.)

Растения попадают и в сферу врачевания, основанного на народной этимологии. Считалось, что часть растения способно оказывать лечебное воздействие в том случае, если по внешнему виду совпадало с симптомами заболевания [См.: Колосова 2005: 83-103]. Так, шишки, срезанные с коры ивы, принято было использовать при лечении заболевания золотуха, характеризующегося многочисленными шишками и нарывами на голове: «... золотуха была, у детей, шишки выходили, она вот, во всех она бываить, обязательно-обязательно во всех: у маленьких не было — у больших бываить она. То вот на скорях [ива], скоря вот эти растуть, шишки вот такие-т нарастають, какие-т они вот шишки. Вот эти шишки, ходили, по скорям находили, брали, откипечвали, и купали, да, да, купали этими шишкими...» (с. Троицко-Ивановское, Староюрьевский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2006 г.). В этот механизм было вовлечено и звуковое оформление лексем: так, при лечении кожных заболеваний принято было использовать кожицу некоторых кустарников (здесь, вероятно, было сближение и по форме: кожа/кожура как «внешняя оболочка» растения / человека5), а так-

5 Проанализировав обширный материал, Агапкина Т. А. пришла к выводу, что «поверхность человеческого тела, его кожа воспринимается как плодородный. слой, являющийся почвой для произрастания на ней болячек» [Агапкина 2010: 404].

же растение череду, иногда именуемую в говорах кожухой: «Ну эт вот золотуха, ну эт от травяных таких свойствах вот, например, кожуха — че-ряда. [...]. Калина, эт вот это, кожцу сымають, оттапливають — эт от кожных болезнях она ис-цаляить» (с. Советское, Сосновский р-н, зап. Лоскутовой Д. Н., 2006 г.).

Итак, полевой этнолингвистический материал, собранный на территории области, свидетельствует о фрагментарности восприятия болезни через образы растительного мира, отсутствии целостности фитоморфного облика заболеваний. Прагматика представлений о наличии у болезни корня направлена, с одной стороны, на возможность избавления от болезни путём уничтожения корней, с другой, разрабатывает идею стремления болезни к размножению. Фитоморфная мотивационная модель функциональна для болезней с выраженной кожной симптоматикой.

литература

Агапкина Т. А. Сюжетный состав восточнославянских заговоров (мотив мифологического центра) // Заговорный текст. Генезис и структура / редкол.: Т. Н. Свешникова (отв. ред.), Л. Г. Невская, В. Н. Топоров. М., 2005.

Агапкина Т. А. Восточнославянские лечебные заговоры в сравнительном освещении: Сюжетика и образ мира. М., 2010.

Завьялова М. В. Балто-славянский заговорный текст: лингвистический анализ и модель мира. М., 2006.

Колосова В. Б. Имя — текст — обряд. Роль признака растения в народной медицине // Slavica Gandensia / ed. Jeannine Vereecken, 2005 // URL: http://ethnobotanics.pochta.ru/bibliograph-slav.htm

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Лоскутова Д. Н. Этнолингвистическое описание заболевания грыжа (на материале говоров Тамбовской области) // Научные труды молодых ученых-филологов: сб. ст. по материалам науч. конф. Всероссийского студенческого фестиваля «Учитель русской словесности». М., 2010.

Лоскутова Д. Н. Лексика народной медицины в говорах Тамбовской области: дис. ... канд. филол. наук. Тамбов, 2010 а.

СРНГ — Словарь русских народных говоров. М.; Л.; СПб., 1965- .

БАС — Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. М.; Л., 1950-1965.

СТГ димк 2002 — Словарь тамбовских говоров (духовная и материальная культура) / Пискунова С. В., Махра-чева Т. В., Губарева В. В. Тамбов, 2002.

Полесские заговоры (в записях 1970-1990 гг.) / сост., подготовка текстов и коммент. Т. А. Агапкиной, Е. Е. Левкиевской, А. Л. Топоркова. М., 2003.

Рассанова Л. С. Лексика культурно-мотивированной группы «Болезнь как объект природного мира» (на материале картотеки «Словаря чердынских говоров») // Лингвокультурное пространство Пермского края / под ред. Е. Н. Поляковой. Пермь, 2009.

Чёрных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2 т. М., 1999.

ТОГАОУ СПО «Многопрофильный колледж им. И. Т. Карасева».

Поступила в редакцию 3.11.2014 г.

и ГО

иэ о

о

1_| со о иэ X .го

(LI

X

о ei го

(LI ^

S

1_| ^

(LI

-D

Ol

о

X «

го

udc 811 pathomorphic motivational model

in public medicine of tambov district vocabulary

D. N. Loskutova

The article shows the description of pathomorphic motivational model based on fiedl material — section: public medicine. Public comprehension of illness happens by images, words, nomination, which are famous for natural world — it reflects on its image, symptom comprehension, course.

KEY WORD S: pathomorphic motivational model, root, public medicine, Tambov region.

ro со

о

X «

го

X

О

X о

го со О

н

1_| о

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.