CC BY
41
ИННОВАЦИОННЫЕ МЕТОДЫ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА В РАМКАХ НАУЧНО-ПОПУЛЯРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЛАБОРАТОРИИ «ЭТНОЛИНГВИСТИКА»1
Т.В. Махрачева, Д.Н. Лоскутова
Материал, изложенный в статье, является примером нового, инновационного подхода (презентация, выполненная в Power Point) в представлении этнолингвистического материала, который позволяет в рамках лаборатории «Этнолингвистика» успешно популяризировать один из фрагментов духовной культуры - народную медицину.
Ключевые слова: апотропийность, зооморфная и сельскохозяйственная символика, обряд, паремии, праздничные реалии, система наказаний и поощрений.
Локальная традиция обладает уникальной способностью, она как полифункцио-нальные институты культуры сохраняет, распространяет и транслирует ценности. Консервация истинных ценностей позволяет осуществлять временные и пространственные связи народов, типов культуры, поколений; способствует передаче нравственных ориентиров, ценностных установок, лежащих в основе самобытности российского государства.
Актуальность подобных исследований состоит в необходимости выработать формы для изучения, сохранения и популяризации локальной традиции, что существенно дополнит и уточнит картину мира. Наиболее эффективными в этой работе можно признать инновационные методы, позволяющие интегрировать научные знания в социум.
Деятельность лаборатории «Этнолингвистика» Инновационного культурно-образовательного ресурсного центра осуществляется по нескольким направлениям, значительная роль на современном этапе отводится изучению и популяризации традиционной народной культуры (быту, обычаям, обрядам), значительный пласт которой оставляет народная медицина.
В Х1Х-ХХ вв. изучение темы «Народная медицина» велось в двух направлениях. Первое описывало заговор как фольклорное произведение, рассматривая генезис и эволюцию этого жанра (Н.Ф. Познанский), его содержа-
1 Тема поддержана в рамках Национального проекта «Образование» среди образовательных учреждений высшего профессионального образования, внедряющих инновационные образовательные программы в 2007-2008 гг.
тельную сторону (А.Н. Веселовский, И.Д. Мансветов, М.И. Соколов), межжанро-вые отношения (Е.Н. Елеонской), и соотносило заговор и молитву (Ф.И. Буслаева, А.Н. Афанасьева), возводило его к древнейшим мифам (Н. Крушевский и О.Ф. Миллер). Второе направление тесно связано с этнографической стороной, которая сопровождается изложением народных взглядов на причины и происхождение заболеваний, способы лечения, отчасти затрагивающие народную медицинскую терминологию (В.Ф. Де-мич, Г.И. Попов, В. Дерикер, Г.Г. Скоричен-ко-Амбодик).
Обращаясь к изучению этой темы сегодня, следует учитывать, что «Народная медицина», как и любая другая область духовной культуры, - это разветвленная система, состоящая из нескольких компонентов, поэтому ее исследование предполагает комплексное рассмотрение составных элементов этого сложного, организованного целого, которые в совокупности образуют единый, слитый, синтетический текст. Ему, как и любому другому тексту, присущи выраженность языковыми знаками и внеязыковыми средствами (заговорная поэзия, лексический пласт, действия и предметы лечения, их «культурное» назначение, представления, связанные с симптомами, происхождением заболеваний и т. д.), цельность и наличие глубоких смысловых связей (семиосфера народной медицины состоит из других текстов - «текст болезни», «текст человека», «обряды (тексты) лечения и превентивные», «текст пространства» и т. д.), медицинская практика -сакрализованная область человеческих зна-
ний [1]. Полноценная реализация и функционирование текста народной медицины происходит при взаимодействии с другими областями народной культуры: народной демонологией, календарем, метеорологией и т. д. Демонстрируя лексическую выраженность и семантическую наполняемость текстов отдельных заболеваний, обратимся для примера к гиперо-гипонимической парадигме «Детские болезни». Выбор обусловлен спецификой, которой обладают ритуалы, обряды, обрядовые действия, связанные с защитой от чужеродного влияния и избавления от него ребенка: дети наиболее уязвимы, поскольку не могут сознательно уберечься от опасности, грозящей им со стороны «чужого» пространства. Чаще всего помощь способна оказать мать, родственницы ребенка, повитуха, знахарка. Поэтому в народной культуре этот сегмент представлен ярко и достаточно хорошо «проработан».
В памяти жителей южнорусской диалектной зоны народно-медицинские знания, связанные с диагностикой, лечением детских болезней, защитой от недугов хранятся наиболее полно, именно о детских болезнях информаторы рассказывают охотно и подробно. Наиболее частотным из них можно признать детскую бессонницу, которая получила номинации - производные от корня крик-: крик (Рязанская обл.), крикс (Орловская, Воронежская обл.), кри'кса (Воронежская обл.), кри'кса-пла'кса (Орловская обл.), кри'ксы (Воронежская, Курская, Орловская обл.), крику'сы и крика'сы (Орловская обл.), кри'ксы - ло'ксы (Орловская обл.), кри'кца (Воронежская обл.). Размышляя над этимологией слов на -са, В.Г. Руделев усматривает в них финно-угорские корни, отмечает дальнейший переход этого форманта в -ша и приобретение ласкательного значения [2]. Сема номинации репродуцирует наглядное проявление бессонницы у ребенка (симптом) - его беспокойное поведение, плач, крик (например, название плаксивого капризного ребенка - 'крикса - Тамбовская, Рязанская обл.): «Криксы, ну вот кричать ани, дети, штоп их эта, штоп их эт, штоп ани ни кричали, чи-риз эта и называица крикса» (с. Бутырки, Репьевский р-н, Воронежская обл., запись авторов. 2004 г.).
В народном представлении причинами бессоннитты у детей могут стать: а) деятель-
ность демонических существ, вызывающих плач ребенка; б) поведение животных (например, перелет кур через детские вещи: коляску, стоящую во дворе, особенно пеленки, посредством которых «новорожденному могут передаться болезни и навредить демоны»: «...Детям маленьким, абычна иль пеленки висят иль распашоночки, штоп куры не перлетали ни чирис каляску, а то абычна есть пирилетают..., штоп ни падала дец-кае... Эта криксы, да, криксы-локсы» (с. Шашкино, Мценский р-н, Орловская обл., запись авторов. 2004 г.); в) вредоносные магические действия - порча, сглаз: «Криксы у дитей были, их зглязят, у мине бапкъ криксы атгаваривълъ» [3]; г) испуг [4]; д) свет и явления, связанные со светом [5]; е) шум [5, с. 17] и т. д.
В официальной терминологии бессонница (insomnia) - «признак функциональных и органических заболеваний нервной системы; встречается также при инфекционных и соматических заболеваниях» [6]. Следовательно, в научной медицинской литературе бессонница определяется не как болезнь, а как симптом, проявление какой-либо болезни. Однако в народном представлении болезненное состояние неизменно воспринимается как нарушение целостности организма - болезнь (См., например, дефиницию данного заболевания в Словаре орловских говоров: «Детская болезнь, сопровождаемая беспрерывным плачем ребенка» [3]). Официальная медицина рекомендует лечение «основного» заболевания, а не его отдельного проявления. В народном представлении устранить симптом - значит устранить недуг. Поэтому весь комплекс мер направлен на избавление от беспокойного состояния, крика, плача детей.
Полевые записи, сделанные нами в современных условиях, а также исследовательские работы по данной теме свидетельствуют о широком распространении этого заболевания в крестьянской среде, которое обусловило разнообразие способов избавления от детской бессонницы: «сбрызгивание», «выкуривание», «снятие относов», «отчитывание» в церкви, купание в целебном источнике [7]. Они известны не только практикующим «знахаркам», но и женщинам, не занимающимся лечением целенаправленно, однако имеющим детей или внуков. В настоящее время предпочтение информаторов отдается
способу, при котором знахарка (вар.: мать или бабушка больного) относила ребенка в курятник и, помещая больного под насест с курами, произносила заговор. В качестве номинации данного способа лечения нами зафиксирован глагол «заговаривать» (с. Панама, Мценский р-н, Орловская обл. запись авторов. 2004 г.). Современные полевые записи содержат также фразеологизированный термин «криксы отговаривать»: «У мине бапкъ криксы отговаривълъ, ребенък кричитъ, а бапкъ рибенкъ пъд насест, и он замалкивъ-ит» [3]. Сходное описание мы находим и в дореволюционных изданиях о быте крестьян южнорусских губерний.
Вокруг образа курицы группируются мотивы, тесно связанные с этиологией детской бессонницы и избавлением от нее. Так, причиной заболевания считаются действия кур. При лечении детской бессонницы релевантным является место лечения - курятник. По дореволюционным этнографическим записям в Курской губернии «в курник купаютъ д тей на деревянномъ обруч и снятую съ дитяти рубашку бросають там» [8]. В записанных авторами заговорах от детской бессонницы мотив «передачи» болезни другому субъекту [9; 10] (по терминологии Т.А. Агапкиной - просьба к посреднику забрать недуг (и дать ребенку сон) [5, с. 17]) воспроизводит способ избавления от болезни: передачу посреднику - курам/петухам. Лечащий обращается к ним с просьбой «взять»/«вынуть» недуг у/из ребенка: «Эта носють пат кур, носють пат кур и загаварьвають: “Курочки белые, /Курочки серые, /Вазьмитя (как назы-вають яво, имя младенца) младенца криксу. /Вам кричать, /А яму спать, спать, спать. /Аминь.”» (с. Панама, Мценский р-н, Орловская обл. запись авторов. 2004 г.). «У миня есть эта, ат криксаф. Ну я уш и пазабыла... Да вот ни найду я, а там целым я ни помню.... ну, ладно: “Ва имя Атца и Сына и Свя-това Духа. /Бауародица Дево, радуйся,
/Блауадатныя Мария, уосподь с табой. /Блауаславена Ты в женах, /И блауаславен плот чрева Тваяво, /Яко Спас радила всей души нашей. /Куры белый, /Куры красный, /Куры серый, /Куры же.../Куры серый,
/Вазьмитя криксы ат младенца, там, Татьяне или там у каво...”, - какова там маль... рябенка будишь, ну чтоп вот... большы я ни помню» (с. Бутырки, Репьевский р-н, Воро-
нежская обл., запись автора. 2004 г.), «Пев-ны-петушочки, ранние кочеточки, пойте, распевайте... криксу-плаксу вынимайте» [4].
Многообразие приведенных примеров свидетельствует о релевантности семы “куриный, курица”, что может быть обусловлено образом птицы, созданным в народе. Курица в народной культуре наделяется «брачно-эротической символикой. демоническими чертами и выступает в ритуалах маркером “переходных” состояний, процессов» [10, т. 3, с. 60]. Мы предполагаем, что в данном случае проявляется агентивная сущность этой птицы. Негативное отношение к курице отражено в заговорах, в которых акцентируется разнообразная окраска (пестрота) оперения птицы: «Курочки белые, /Курочки серые...» (с. Панама, Мценский р-н, Орловская обл. запись авторов. 2004 г.); «Куры белый, /Куры красный, /Куры серый, /Куры
же.../Куры серый...» (с. Бутырки, Репьевский р-н, Воронежская обл., запись авторов. 2004 г.). Л.Г. Невская указывает на отрицательные коннотации пестроты: это признак враждебного, нечистого, относящее его обладателя к «сфере негативного смысла» [11]. «Пестрота является неотъемлемым свойством петуха и курицы для балто-славянского языкового сознания. Пестрота птицы стала языковым стереотипом пестроты вообще. Пестрота птицы - это тот признак, который относит ее в разряд классификаторов с негативным смыслом, независимо от того, содержится ли указание на пестроту в форме слова. или же является орнитологической характеристикой» [11, с. 91]. Наличие у курицы демонических признаков позволяет ей выступать в качестве посредника между двумя мирами - реальным и ирреальным, что и демонстрирует сюжет заговора. Для мифологических существ, животных и иных персонажей заговора, как подчеркивал В.Л. Кляус, свойственна не только способность «нанесения зла», но и «устранения зла». Т.А. Агапкина отмечает, что такая «неоднозначность статуса» присуща многим персонажам заговоров от детской бессонницы [5, с. 18].
Мифологический персонаж заговора (крикса) тесно связан с персонификацией детской бессонницы. Крикса - некое демонологическое существо, которое вызывает, провоцирует беспокойное поведение, плач ребенка [5, с. 18; 4; 7, с. 269]. Облик этого
существа на момент современных полевых записей описать не представляется возможным, т. к. он «в поверьях очерчен неясно: это нечто назойливое и “крикливое”', неопределенное, но опасное» [7, с. 269]. Сохраняются косвенные указания на присутствие этого существа (или существ), проявляющиеся, прежде всего, на языковом уровне. В заговоре - это обращение к криксе - мифологическому персонажу: «Куиксы-вауаксы!...» [4], «куикса-плакса» [4], «Утихни, куикасы,
утихни, плакасы...» [3, с. 111-112]. Указание на персонификацию содержит глагольная лексика - «криксы напали» [4]. Ядерное значение глагола напасть - «броситься на кого-что-н. с враждебным намерением, а также вообще начать действовать против кого-н. с враждебной целью» [12]. На персонификацию указывают и «количественные характеристики» болезни как одушевленного существа. Некоторые заговоры демонстрируют множественность криксы, реализуемую через грамматические показатели лексем - названий детской бессонницы: криксы (Воронежская, Курская, Орловская обл.), крикусы [3], крикасы [3], криксы - локсы (Орловская обл.), «Куиксы-вауаксы! Идите вы за крутые горы ...» [4], «Утихни, куикасы, утихни, плакасы...» [3, с. 111-112]. Неопределенность, множественность крикс может свидетельствовать о демонологической природе этих существ - болезнь как «множество демонов» (термин Вельмезова [13]) - т. к. множественность является показателем принадлежности персонажа к разряду низшей мифологии. Однако, по мнению Т.А. Агапкиной, криксы «практически лишены персональных характеристик и воспринимаются скорее как нечленимое множество., а не как собственно мифологические персонажи» [5, с. 19].
Таким образом, в народном представлении бытует устойчивое мнение о детской бессоннице как о заболевании, в отличие от научной интерпретации, в которой бессонница - это проявление других болезней. Номинации заболевания репродуцируют основные симптомы. Мотивы, связанные с этиологией и лечением, группируются вокруг образа курицы, который в народном понимании имеет демонологический характер. При этом курица выступает не только как источник бессонницы, но и как персонаж, способный
избавить больного от этого недуга. Мифологический персонаж заговора тесно связан с персонификацией заболевания.
Описание и репрезентация столь сложного и многогранного текстового явления как «Народная медицина» заставляет авторов работы использовать не только традиционные, апробированные способы подачи информации, но и обращаться к инновационным технологиям, в частности мультимедийной презентации, привлекая видео- и аудиоряды, умело сочетая лингвистические факторы с экстралингвистическими.
Примером может стать презентация дипломного сочинения студентки 5 курса Д.Н. Лоскутовой «Лексико-семантическая наполняемость текстов народной медицины (на примере южнорусской диалектной зоны)» (научный руководитель диплома профессор В.Г. Руделев).
Презентация дипломного сочинения выполнена в рамках интеграции инновационных технологий в учебный процесс. Концепция подачи материала разработана на базе Инновационнного культурно-образовательного ресурсного центра одного из основных направлений лаборатории «Этнолингвистика» и ориентирована на сохранение и популяризацию культурного наследия региона. Обращение к теме «Народная медицина» вызвано озабоченностью общества здоровьем нации и пропагандой выбора здорового образа жизни. Народная традиция является неиссякаемым источником, помогающем понять и сформировать этот стереотип, осмыслить духовный опыт предков и здоровье как витальную ценность.
Для повышения уровня достоверности исследования источниковедческая база была создана на основе нескольких сфер. Приоритет отдавался полевым материалам, собранным лично автором в экспедиционных условиях, и накопленному позитивному опыту опубликованных работ. При анализе и интерпретации материалов привлекались данные словарей, картотек (авторские и при словарных кабинетах), архивов, дореволюционных изданий (рис. 1, 2).
В XIX в. появилась плеяда виднейших ученых (А. Афанасьев, М. Забылин, А. Потебня, А. Терещенко, Ф. Буслаев и др.), которые разработали основные теоретические положения и оставили богатейшие описания быта и
культуры российского крестьянства на страницах монографий и журналов «Живая старина», «Этнографическое обозрение» и др., дав последующим поколениям импульс для дальнейшего всестороннего исследования (рис. 3).
Рудедёв В.Г., Лоскутова
, Д.н.___________
\ Лексико-
семантическая
наполняемость
текстов
ЯЧя£гчЩ9Ш9Ц*шш
мед-ицины
Рис. 1.
г
Источниковедческая база
Сведения, почерпнутые ИЗ научных источников
Данные
словарей
Данные полевых экспедиций
£
Дореволюционные издания
Данные
картотек
Устные рассказы информаторов
Данные
письменной
традиции
заговоров
Рис. 2.
Дореводюцюнные изданія
Тема «Народная медицина» рассматривается как текст в семиотическом понимании и представляет собой сложную систему, элементы которой тесно взаимодействуют и обусловливают механизм системы в целом. Собранный материал позволяет выделить следующие элементы: номинации болезни и больного; глагольная лексика; устойчивые сочетания со значением недоброго пожелания (проклятья); способы лечения и их номинации; фольклорные жанры; мотивировки обрядов; персонификация болезни; симптомы; этиология заболеваний; запреты (рис. 4).
В памяти жителей народно-медицинские знания, связанные с диагностикой, лечением детских болезней, защитой от недугов, хранятся наиболее полно. Именно о детских болезнях информаторы рассказывают охотно и подробно.
Детская бессонница на территории южнорусской диалектной зоны получила номинации - производные от корня крик-: крик, крикс, крикса, крикса-плакса, криксы, кри-кусы, крикасы, криксы - локсы, крикца (рис. 5).
Мотивы, связанные с этиологией и лечением бессонницы, группируются вокруг образа курицы, который в народном понимании имеет демонологический характер. Курица выступает не только как источник бессонницы, но и как персонаж, способный избавить больного от этого недуга: «Когда дети часто кричат (плачут) и по ночам не спят, то бабка, а иногда и сама мать, вечером несет ребенка в сарай, где ночуют куры, и заговаривает ему, как оне называют, криксы, так: “Куры рябаи, куры сераи, куры чорнаи! Ваз-митя сваи криксы ат хришшоннаго, паражо-нага, молитвиннаго раба Божия младенца (такого-то), аддайтя наш сон”» (рис. 5а).
Заболевание ангина на территории южнорусской диалектной зоны получила названия: жаба, жабица. Диалектные и этимологические словари (наряду с другими значениями или в качестве основного) приводят значение слова «жаба» - “рот, пасть”. Информаторы также соотносят болезнь с местом на теле, на которое она оказывает влияние - полость рта: «А знаишъ, че эт за жаба? Ратавая, у роти, эт называица жаба»; «Жабъ - балезнъ в улотки, раздуицца фея улотка, ня выуваришъ, хрипишь» (рис. 6).
Рис. 3
Все элементы текстов народной медицины взаимосвязаны между собой
У {
Номи-
Номина- нации
ции боль-
болезней ного
Превен
тивные
меры
Проклятья
Запреты
Способы л.
Глаголь- Мотиви-ная ровки
лексика обрядов
Номина ции
лечения
Фольк- „
Симптомы
лорные
жанры персонификация
Этиоло-
ГИЯ
к
Рис. 4
Детская бессонница
перелёт курицы через детские
Номинации:
крик, крикс, крикса, криксы, крикусы, крикасы, криксы-локсы, крикца.
Причины:
поведение животных; сглаз; испуг.
Способ лечения:
(заговаривать, криксу отговаривать): знахарка помещает ребёнка под куриный насест и произносит заговор. курятник
Мотивы группируются вокруг образа курицы
I
Образ
курицы
место 1
лечения: д
передача
болезни
курице
Ангина
жаба, жабииа
Лечение направлено на устранение болезненных проявлений ангины:
1. Знахарка давит пальцами на область горла;
2. На область горла надавливают разогретым на огне пестом;
3. Прикладывают компресс;
4. Ребёнок с помощью знахарки потирает больным горлом о ступень,
по которой взбираются на печь.
Рис. 6
Наши перспективы
Исследование темы «Народная медицина» показало высокую сохранность лингвистического и экстралингвистического материала, что позволяет приступить к комплексному изучению этой темы в рамках лаборатории «Этнолингвистика»
Рис. 5
«Это носють под кур, када куры сидять, носють под кур и затоварьвають:
"Курочки белые, курочки серые, возьмитя... (имярек) у младенца
криксу.
Вам кричать, а яму спать, спать, спать. Аминь"».
БлиноваАнна Семёновна, 1924 г.р,
Орловская обл., Мценскии р-н, с. Панама,
Рис. 5а
Рис. 7
Дипломное сочинение, выполненное в русле исследований лаборатории «Этнолингвистика», предоставили дополнительные возможности студенческому проекту, сориентировав его на комплексную подачу сложного многогранного языкового материала с учетом экстралингвистических факторов. Инновационные технологии (презентация) способствовали целостной подаче материала с визуальным и звуковым рядами (рис. 7).
Намечены ближайшие перспективы подобных исследований, которые не замыкаются на описании темы, изложенной на бумажном носителе, а будут представлены в виде мультимедийного альбома, включающего видео- и аудиотреки, реконструкцию обрядовых действий и многое другое.
1. Харитонова В.И. // Этнографическое обозрение. 1993. № 4. С. 91.
2. Руделев В.Г. Воспоминания о Черной земле: Истории слов, имен и народов. Тамбов, 1994. С. 17.
3. Словарь орловских говоров. Орел, 2005. Т. 15. С. 112.
4. Словарь русских народных говоров. Л.; М.; СПб., 1965-2005. Т. 1-39. Т. 15. С. 255.
5. Агапкина Т.А. // Славянский и балканский фольклор. Семантика и прагматика текста. Вып. 10 / отв. ред. С.М. Толстая. М., 2006. С. 15.
6. Медицинский справочник для фельдшеров / под ред. А.Н. Шабанова, Н.В. Колесникова. Изд. 5-е, перераб. и доп. М., 1955. С. 25.
7. Власова М. Русские суеверия: Энциклопедический словарь. СПб., 1998. С. 269-270.
8. Этнографический сборникъ, издаваемый Им-ператорскимъ Русскимъ Г еографическимъ обществомъ. Вып. V. СПб., 1862. С. 89.
9. Петров В.П. Заговоры. Публикация А.М. Мартыновой // Из истории русской советской фольклористики. Л., 1981. С. 101.
10. Славянские древности: Этнолингвистический словарь: в 5 т. Т. 1: А-Г / под ред. Н.И. Толстого. М., 1995. С. 227.
11. Невская Л.Г. Пестрое в балто-славянском:
семантика и типология // Фольклор и этнографическая действительность: сб. ст.
к 75-летию со дня рожд. Б.Н. Путилова / Рос. акад. наук, Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, С.-Петербург. фил.; отв. ред. А.К. Байбурин. СПб., 1992. С. 88-100.
12. Ожегов С.И. Словарь русского языка / под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1987. С. 329-340.
13. Вельмезова Е.В. Чешские заговоры. Исследования и тексты. М., 2004. С. 53.
Поступила в редакцию 18.12.2007 г.
Makhrachyova T.V., Loskutova D.N. Innovative methods of representation of ethno-linguistic material within popular scientific activity of the laboratory «Ethnolinguis-tics». The material described in the paper, is an example of a new innovative approach (the presentation made in Power Point) in representation of ethnolinguistic material which allows popularizing successfully one of the fragments of spiritual culture - folk medicine within the laboratory «Ethnolinguistics».
Key words: apotropous feature, zoomorphic and agricultural symbols, rite, paremii, holiday realities, system of punishment and reward.
