CC BY
115
ИННОВАЦИИ № 9 (119), 2008
Финансиаризация
современной экономики
Л. Н. Даниленко,
к. э. н.,
доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических наук Псковского филиала Санкт-Петербургского государственного инженерно-экономического университета
В представленной статье рассмотрена проблема отрыва финансового сектора экономики от реального. В работе обозначены основные черты этого явления и его последствия. Влияние упомянутого явления на реальную экономику показано на примере его воздействия на современный автомобильный рынок.
The article is dedicated to the decoupling hypothesis and studies the decoupling of the financial sector from the real economy. The paper outlines the mainfeatures of this phenomenon and its consequences and considers the influence of the decoupling from the view-point of its impact on the current car-industry market.
ТТ ля современной стадии развития экономики I I характерна активизация процессов глобализа-1 1 шил, в том числе ее финансовой составляющей.
Под финансовой глобализацией понимают процесс постепенного объединения национальных и региональных финансовых рынков в единый мировой финансовый рынок, а также усиление взаимозависимости между рынками отдельных финансовых инструментов. Процесс глобализации привел к значительному росту финансовых потоков и оборотов на мировом валютном рынке, снижению разницы между процентными ставками в разных странах. В конце ХХ - начале XXI веков заметно возросли масштабы финансового сектора экономики. Если, например, в
2004 г. среднедневной оборот мирового валютного
рынка составлял $1,88 трлн, то годовой объем мирового экспорта товаров и услуг в том же году был равен $11,2 трлн [1]. В научной литературе получила распространение гипотеза отрыва финансового сектора от реальной экономики (decoupling hypothesis).
Проблема соотношения реального и финансового секторов экономики изучается уже более 20 лет. Интерес к ней обострился в 1990-е гг., в связи с серией мировых финансовых кризисов. К настоящему времени сложилось три основных подхода к исследованию вопроса. Одни исследователи (M. Bins-wanger, J. Olivier) считают, что финансовый сектор выступает важнейшим фактором экономического роста, и рост масштабов этого сектора способствует повышению эффективности экономики в целом. Дру-
гая группа исследователей оценивают современную динамику финансового сектора как скорее негативную. Но если одни ученые (Дж. Стиглиц, Дж. Тобин) считают это временным явлением, то другие (X. Мински, К. Цинн) рассматривают современное разрастание финансового сектора как объективное и логическое следствие развития рыночной экономики.
Действительно, эволюция финансового сектора определяется логикой развития рыночных, капиталистических структур. Очевидно, что возникновение финансовой сферы в целом было невозможно до определенного этапа развития реального сектора, до накопления определенной, «критической» величины стоимости, создаваемой в материальном производстве. Изначально финансовый сектор возник на основе реального сектора и для развития реального сектора: для обеспечения непрерывности процесса воспроизводства реальных благ, для поддержания связей «производитель - потребитель», «сбережения -инвестиции». Но двойственная природа финансовой сферы предопределяет двойственную структуру финансового сектора. Финансовый сектор можно представить как совокупность, во-первых, механизмов, опосредующих функционирование реального сектора, и, во-вторых, механизмов, обслуживающих исключительно интересы капитала. Этот второй компонент финансового сектора содержит в себе спекулятивные элементы, которые в определенной степени «функционально безразличны» к реальному сектору и ориентированы только на интересы капитала1.
Говоря об отрыве современного финансового сектора от реального, следует иметь ввиду, что речь идет не о формальном разъединении этих двух секторов, не об утрате взаимосвязей между ними, а о новом характере этих взаимосвязей. Отрыв финансового сектора от реального следует понимать как количественное и качественное доминирование спекулятивных элементов над механизмами, опосредующими функционирование реального сектора. Под качественным доминированием следует понимать угрозу вырождения всего финансового сектора в его спекулятивный сегмент, ситуацию, в которой механизмы, обслуживающие функционирование реального сектора, являются малой и незначительной величиной по сравнению со спекулятивной составляющей финансового сектора.
В основе гипотезы отрыва финансового сектора от реального лежат некоторые эмпирические закономерности. Во-первых, темпы роста финансовых рынков выше, чем аналогичные показатели в реальной экономике. Так, например, в США в 1971 г. соотношение финансовых трансакций к ВВП составляло 15 к 1, а в 1990 г. — 78 к 1. В целом капитализация мировых рынков акций выросла за 20 лет в 13 раз, а миро-
1 Из классического определения капитала следует, что основной его интерес заключается в возрастании стоимости, для чего бизнес регулярно обновляет основные фонды, стремится к расширению сбыта производимого продукта, к повышению отдачи от факторов производства и т. д., а также ищет прибыльные варианты приложения капитала, причем не только в сфере реального производства.
вой ВВП увеличился только в 2,5 раза. В итоге соотношение капитализации и ВВП в мире повысилось с 23 до 118% [2].
Во-вторых, с конца 1970-х гг. ставки процента превышают темпы экономического роста почти во всех развитых странах. Следствием этого является превышение доходности финансовых вложений над прибыльностью реальных, что имеет своим следствием изменение структуры инвестиций: растут инвестиции корпораций в финансовые активы, а не в основной капитал, доминируют краткосрочные формы финансирования, за которыми скрывается спекулятивный характер финансовых вложений. Кроме того, происходит изменение структуры финансового сектора: наблюдается эволюция от кредита к ценным бумагам, среди которых наиболее популярными становятся деривативы — производные финансовые инструменты. Но это означает изменение структуры сектора в пользу менее регулируемых его компонентов, что повышает степень неопределенности функционирования всего финансового сектора [3].
В-третьих, исследователи отмечают повышение волатильности (volatility — непостоянство) финансовых показателей, отражающее нарастание нестабильности в этой сфере. Современная динамика волатильности характеризуется большой амплитудой колебаний. Такие колебания не наблюдаются в реальном секторе (по крайней мере, в краткосрочном периоде), т. е. цены активов на финансовых рынках сильно отклоняются от их фундаментальной стоимости. Это означает, что за динамикой финансовых показателей стоят не только процессы, протекающие в реальной экономике, что развитие финансового сектора обладает своей собственной логикой.
Ученые делают вывод о превращении к концу ХХ в. финансового сектора в самодостаточную сферу воспроизводства, следующую своей логике и лишь относительно связанную с реальным сектором и обращают внимание на то, что отрыв финансовых трансакций от реально-экономического развития приводит к обособлению накопления финансового капитала от формирования реального. Самодостаточность финансового сектора проявляется на воспроизводственном уровне: данный сектор начинает устойчиво воспроизводиться на собственной основе (при этом под устойчивостью воспроизводства следует понимать не отсутствие кризисов, в непрерывность этого процесса) [4].
Традиционно причинами отрыва финансового сектора от реального считают либерализацию финансовых рынков, интернационализацию мировой экономики, усиление финансового неравновесия (рост потребительского кредитования, рост национальной задолженности стран), непроизводительное использование капитала и, конечно, технологические достижения, позволившие связать между собой как национальные финансовые рынки, так и рынки различных финансовых инструментов.
К этим причинам следует добавить и рост благосостояния граждан, что приводит к росту стоимости финансовых активов в расчете на душу населения. Теоретически рост благосостояния приводит к рос-
ИННОВАЦИИ № 9 (119), 2008
ИННОВАЦИИ № 9 (119), 2008
ту нормы сбережения, что вызывает рост инвестиций, а, следовательно, и рост реального сектора экономики. Но это вовсе не означает, что на практике сбережения не трансформируются в спекулятивный капитал, особенно в условиях перенакопления капитала2. Похоже, что в современной системе экономических отношений увеличение нормы сбережений приводит больше к росту финансового сектора, чем реального.
В частности в России, бурный рост фондового рынка, привлечение ресурсов путем размещения корпоративных облигаций и IPO акций в идеальной ситуации должны были бы способствовать росту инвестиций и экономическому подъему. Однако для этого привлекаемые компаниями на фондовом рынке финансовые ресурсы должны вкладываться в создание новых мощностей, т. е. становиться реальными инвестициями. Любопытны следующие данные: в процессе IPO российские компании привлекли не менее $17 млрд, а путем размещения рублевых облигаций — еще столько же. Но согласно данным Росстата, из $17 млрд, полученных от размещения акций, только $2,5 млрд, т. е. 14,7% собранных средств, были направлены на инвестиции в основной капитал. Еще любопытнее статистика использования средств, полученных от размещения облигаций. Из $17 млрд только $60 млн, т. е. 0,4%, пошли на рост основного капитала [5].
Таким образом, средства, получаемые от эмиссии ценных бумаг, не превращаются в реальные инвестиции и не становятся фактором экономического роста. Исследователи делают предположение, что основная часть вырученных средств направляется на рефинансирование долгов и на перераспределение собственности (приобретение новых акций, скупку активов, изменение структуры акционерного капитала). При этом повышение доходности финансовых инструментов обеспечивается не столько эффективностью деятельности корпораций, сколько притоком новой ликвидности.
Особенности финансового сектора, отличные от закономерностей, наблюдаемых в реальном, проявляются в следующем. Во-первых, финансовому сектору свойственен так называемый «казино-капиталис-тический характер», т. е. результат его функционирования зависит главным образом от случайных факторов. Во-вторых, для финансового сектора характерен сверхбыстрый оборот капитала3. Эмпирическим проявлением сверхбыстрого оборота капитала является преобладание краткосрочных форм финансирования. В-третьих, если оборот в реальном секторе
2 В течение 150 лет, на индустриально-капиталистической стадии развития рыночной экономики, доминировали «производительные» инвестиции. Перенакопление капитала проявляется в том, что норма прибыли новых инвестиционных проектов не выдерживает конкуренции со ставкой процента и «пере-накопленный» капитал все больше перетекает в непроизводительные сферы, в том числе и в финансовые спекуляции.
3 В реальном секторе скорость оборота капитала определяется технологией производства и скоростью реализации продукции. В финансовом секторе скорость оборота активов опре-
деляется скоростью изменения финансовых показателей, способных повлиять на решения о структуре портфеля, и эти изменения далеко не всегда связаны с процессами, протекающими в реальном секторе экономики.
(процесс производства) сопровождается созданием реальных активов, то колоссальный рост оборотов в сфере финансов не всегда сопровождается соответствующим ростом совокупных финансовых активов, поскольку за процессами, протекающими в финансовом секторе, зачастую стоит перегруппировка, а не создание активов. Рост волатильности финансовых показателей предопределяет рост неопределенности и рисков функционирования финансового сектора, что требует колоссальных затрат на страхование от рисков, подрывает возможности долгосрочного стратегического планирования в реальном секторе.
Исследователи отмечают такую проблему, как «вырождение» функций финансового сектора. Как известно, для предприятий реального сектора очень важно, как оно «выглядит» в финансовом секторе (курс акций — «лицо» компании). Но, как пишут исследователи, финансовый сектор есть лишь «зеркало», и никто не гарантирует, что мы не живем в эпоху «королевства кривых зеркал» [4]. В связи с этим возникает вопрос: действительно ли финансовый сектор аккумулирует адекватную информацию о реальном секторе? Разграничить показатели финансового сектора, обусловленные логикой его самого, и отражающие процессы, протекающие в реальном секторе, довольно сложно. В этих условиях финансовый сектор может служить источником неверных «сигналов» для реального сектора. Так, чрезмерная волатильность финансовых показателей приводит к искажению относительных цен на финансовых рынках, что нарушает оптимальную аллокацию ресурсов в реальном секторе, следовательно, финансовый сектор утрачивает свою аллокативную функцию.
Кроме того, финансовый сектор «оттягивает» на себя финансовые ресурсы из реальной экономики, хотя его изначальная цель — инфраструктурное обеспечение инвестиционного механизма. Переток капитала в финансовый сектор осуществляется несколькими путями. Во-первых, ввиду большей привлекательности вложений в финансовые активы предприятия вкладывают в них нераспределенную прибыль, вместо того, чтобы реинвестировать ее в производ-ство4. Второй путь связан с деятельностью финансовых посредников, которые предпочитают вкладывать средства преимущественно в чисто финансовые активы. Так банки — финансовые посредники, изначально появившиеся для аккумуляции капитала, необходимого для развития производства, начинают «играть» средствами своих вкладчиков, финансируют потребительские кредиты, сделки по изменению прав собственности, поглощения и иные спекулятивные финансовые трансакции, что никак не способствует совершенствованию производства и развитию конкуренции.
Еще одна проблема связана с формированием валютного курса и процентной ставки, основное воз-
4 В экономической литературе используют термин «зЬої!-іегші8ш», под которым понимают краткосрочную ориентацию инвесторов. Предприятия реального сектора вместо инвестиций в материальное производство «играют на бирже» нераспределенной прибылью, или «прокручивают» прибыль через банк, задерживая зарплату.
действие на которые оказывают уже не товарные рынки, а текущая конъюнктура мировых финансовых рынков, при том, что и валютный курс, и процентная ставка, в свою очередь, существенно влияют на реальный сектор экономики.
Финансовая глобализация создает новые препятствия для национальной денежно-кредитной политики, ограничивая возможности ее независимого проведения как в отношении использования отдельных инструментов, так и в отношении целей5. Национальные центральные банки при принятии своих решений должны учитывать большее число факторов, находящихся за пределами их прямого контроля: динамику глобальной экономики, состояние основных мировых товарных и финансовых рынков, решения других центральных банков, прежде всего ключевых игроков на мировом рынке (ФРС США, Европейского Центрального банка, Банка Японии). Одновременно возрастает неопределенность воздействия мер, предпринимаемых центральными банками, на макроэкономические переменные. Это происходит, в том числе, и под влиянием финансовых инноваций, т. е. возникновения новых финансовых инструментов и их рынков. Например, развитие межбанковского денежного рынка способствовало уменьшению зависимости коммерческих банков от центрального банка в случае временной нехватки ликвидности.
Еще один канал негативного воздействия финансового сектора на реальный, связан с несовпадение критериев эффективности этих секторов. В той мере, в какой спекулятивные сегменты финансового сектора доминируют над остальными его составляющими, критерии эффективности реального сектора замещаются соответствующими критериями финансового сектора. В последние годы все большую долю финансового рынка занимают крупные институциональные инвесторы, ориентированные на поддержание и оптимизацию доходов текущего периода. При этом их индивидуальная деятельность может быть настолько масштабной, что способна формировать рыночную цену. Но какими бы ни были краткосрочные мотивы такой деятельности, она в любом случае не отвечает долгосрочным требованиям промышленности. Отчетливо это проявляется, в частности, на современном глобальном рынке автомобилестроения.
Автомобильная промышленность — одна из ключевых, системообразующих отраслей мировой экономики, определяющей ее состояние и перспективы развития. В последнее десятилетие автомобилизация мира проходила очень интенсивно. С 1996 по 2005 гг. темпы роста выпуска автомобилей почти вдвое превышали прирост населения. При этом увеличился средний срок службы автомобиля. Так, в США в 1980-1995 гг. он поднялся с 6,6 до 8,5 лет. На мировых рынках стало ощущаться насыщение автомобилями. При этом, основную долю автомобилей выпускают страны Западной Европы, США и Япония, хотя
5 Из экономической теории известно, что одновременно можно достигать лишь двух целей из трех: полная мобильность капитала, контроль над валютным курсом и независимая денежная политика.
их удельный вес в мировом производстве автомобилей неуклонно снижается: в 1997 г. на их долю приходилось 72% производства, в 2000 г. — 69%, а в
2005 г. — 62%. За эти годы значительно возросло производство в крупнейших развивающихся странах (Китае, Мексике, Южной Корее, Бразилии, Индии). Так, доля Китая возросла с 3 до 8% [6].
Волны слияний и поглощений автомобилестроительных компаний, активное развитие иных форм международного сотрудничества корпораций на автомобильном рынке в последние годы свидетельствует о том, что автомобильная индустрия трансформируется из совокупности независимых национальных автопроизводителей в сложную паутину взаимосвязанных ТНК, степень взаимной интеграции которых продолжает расти. Доля 15 крупнейших ТНК (GM, Toyota, Ford, Volkswagen Group, DaimlerChrysler, Nissan, Honda) в мировом автомобилестроении, хотя и сократилась за 1998-2005 гг. с 90 до 85%, все равно остается преобладающей. Объем автомобилей, производящихся на зарубежных предприятиях этими ТНК за эти годы увеличился с 40 до почти 51%. Процесс формирования глобальной системы мирового автомобилестроения коренным образом меняет территориальную организацию отрасли, адаптируя ее к интересам ведущих автопроизводителей.
Одной из новейших тенденций в автомобилестроении стал выход автомобильных корпораций на биржу, где они размещают свои акции в целях привлечения дополнительных финансовых ресурсов. В связи с этим очень трудно определить полную структуру собственности автомобильных ТНК. Например, у Daimler Chrysler в свободном обращении находятся более 1 млн голосующих акций. При этом информация о ключевых акционерах, оказывающих реальное влияние на экономическую политику и стратегию ТНК, обычно закрыта для широкой публики. Исследователи делят существующие автомобильные ТНК на 4 группы по доминирующей форме собственности: семейные, государственные, индустриальные, «биржевые» [7].
Семейные ТНК — это корпорации, в структуре акционерного капитала которых доминирует семья основателей или главных собственников активов компании. Например, 40% голосующих акций Ford по-прежнему принадлежит семье потомков Г. Форда, а высшее руководство компании передается по наследству. Контрольным пакетом акций итальянской FIAT владеет семья Аньелли; 47,6% капитала немецкой BMW принадлежит семье Кант; японская Toyota является семейной корпорацией.
Государственные ТНК были образованы после Второй мировой войны на волне национализации крупных частных компаний, обвиненных в сотрудничестве с нацистами. Это — французская Renault (1945 г.), немецкая Volkswagen (1946 г.). И хотя в последние годы доля государства в структуре собственности этих ТНК неуклонно сокращается, она по-прежнему заметна. Это подтверждается присутствием в совете директоров этих компаний представителей государства, оказывающих решающее влияние на стратегию развития корпораций.
ИННОВАЦИИ № 9 (119), 2008
ИННОВАЦИИ № 9 (119), 2008
Индустриальная форма собственности характерна для ТНК в структуре акционерного капитала которых ключевую роль играет другая корпорация, фактически контролирующая ее экономическую деятельность. В настоящее время это наиболее распространенная форма собственности в мировом автомобилестроении, где несколько крупных ТНК определяют экономическое развитие своих якобы независимых партнеров на базе долевого участия в их капитале. Например, GM фактически владеет еще 4 ТНК (Isuzu — 48,5%, Fuji Heavy Subaru — 20%, Suzuki — 20%, Daewoo — 20%). Daimler Chrysler владеет 37% акций японской Mitsubishi, а 33,4% капитала Mazda принадлежит компании Ford.
Биржевая форма собственности характерна для наиболее крупных, относительно независимых ТНК, таких, как GM, Daimler Chrysler и, в определенной степени, Honda. Эта форма собственности подразумевает, что ТНК находятся под управлением институциональных инвесторов (банки, страховые компании, пенсионные фонды, управляющие инвестиционные фонды и т. д.), которые осуществляют управление корпорациями через биржевую спекуляцию их акциями. Подобное управление коренным образом влияет на экономическую стратегию развития автомобильных ТНК, направленную на повышение биржевой стоимости выпущенных ими акций. Институциональным инвесторам принадлежит почти 60% акционерного капитала GM, почти 40% — Ford и Toyota , 45,5% — Honda [7].
В последние годы интернационализация отрасли сводится к поглощению слабых конкурентов и созданию международных альянсов. Так, за 1990-2002 гг. в автопромышленности зарегистрировано 35 крупных слияний и поглощений, причем на долю американских ТНК пришлось 11 сделок такого рода. Пик пришелся на 1998-2000 гг. когда были образованы транснациональные группы Daimler Chrysler и Renault-Nissan. Всего было поглащено 26 независимых национальных производителей. В настоящее время можно выделить, по крайней мере, четыре международных альянса. Первый объединяет Daimler-Benz, Chrysler, Mitsubishi, второй — Renault, Nissan, Samsung, третий — Ford, Mazda, Volvo, четвертый — FIAT, GM, Isuzu, Subaru, Suzuki, Daewoo. Главным отличием таких альянсов от других видов межфирменного сотрудничества служит наличие долгосрочной цели, общей для его участников, при их взаимном финансовом соучастии в капитале. При этом в структуре всегда существует главный партнер, владеющий доминирующей долей акционерного капитала других участников.
Руководство крупнейших в мире автомобильных ТНК обязано согласовывать стратегию своего экономического развития с ожиданиями главных инвесторов — управляющих фондов. Главной целью автомобильного бизнеса, особенно американского, стало наращивание биржевой стоимости своих акций как залога успешного экономического развития. Что касается европейских компаний, а также японских (в том числе Toyota и Honda) то влияние на них внешних финансовых структур нейтрализуется, как пра-
вило, сильными позициями семейного или государственного капитала, либо менеджмента. Особняком стоит Daimler Chrysler, образованная в результате слияния немецкой Daimler-Benz и американской Chrysler. Общая доля институциональных инвесторов в структуре собственности компании достигает 28%, но главным из них является Deutsche Bank, владеющий 12% капитала. Сильные позиции банковского капитала в структуре собственности позволяют менеджменту ТНК проводить в жизнь долгосрочную стратегию развития, невзирая на краткосрочные финансовые трудности.
Анализ структуры собственности и растущее присутствие институциональных инвесторов в капитале автомобильных ТНК подводит исследователей к выводу о том, что в мировом автомобилестроении сложилась новая тенденция, получившая название «фи-нансиаризация».
Длительное время автомобилестроение считалось малопривлекательным для чисто финансовых вложений из-за доминирования в нем менеджмента и семейного капитала, ставивших во главу угла цели долгосрочного развития, а не максимизацию денежных потоков. В настоящее время изменения в структуре собственности привели к тому, что произошло разделение автомобильных ТНК на те, для которых краткосрочная финансовая эффективность имеет первостепенное значение (GM, Ford и большая часть контролируемых ими компаний), и делающие ставку на производственно-техническое развитие (Toyota, Honda). Европейские ТНК занимают промежуточное положение, пытаясь найти некий компромисс между интересами акционеров и служащих компаний. Так или иначе, повышение биржевой стоимости акций стало одной из ключевых задач для многих автомобильных ТНК.
Особенно отчетливо финансиаризация автомобильной отрасли проявляется в экономической деятельности американских автомобильных ТНК. Они выделили из своего состава большинство производственных подразделений, обладающих низкой финансовой рентабельностью, сосредоточившись на развитии собственно автомобилестроительного бизнеса. Отпочковавшиеся от них в 1999-2000 гг. крупные объединения поставщиков комплектующих Delphi и Visteon сегодня занимают первые места в списке независимых производителей автомобильных комплектующих. Новая система взаимоотношений американских автопроизводителей и поставщиков комплектующих основана на разделении как возможной прибыли, так и потенциальных финансовых и технологических рисков. Американские ТНК изменили также систему взаимоотношений со своим персоналом и дилерами. Теперь увеличение или сокращение заработной платы рабочих и служащих корпораций ставится в прямую зависимость от колебаний биржевой стоимости акций ТНК. Дилеры же несут полную финансовую ответственность за результаты своих операций, тогда как раньше она распределялась между производителями и уполномоченными продавцами.
Финансиаризация американских ТНК привела к переливу значительных капиталов из производствен-
ного сектора в высокоприбыльную сферу услуг, связанную со сбытом и послепродажным обслуживанием автомобилей. Перелив же капитала привел к сокращению долгосрочных инвестиций в производственный сектор. Аналитики предупреждают, что ослабление контроля над выпуском автомобильных комплектующих, концентрация усилий на постоянном повышении биржевой стоимости акций чревато дестабилизацией экономического положения ТНК. Во-первых, стратегия краткосрочного развития, порожденная постоянным стремлением к повышению биржевой стоимости акций, ведет к недофинансированию капиталоемкой инновационной деятельности (так называемый «синдром излишне рационального производства») и, как следствие, снижению технической конкурентоспособности выпускаемых автомобилей. По мнению ряда экономистов, американские корпорации в основном занимаются видоизменением уже существующих продуктов, поскольку это является низкозатратным способом получения быстрой прибыли от инвестиций в НИОКР. А во-вторых, стратегия привлечения капитала с фондового рынка может привести к их внезапному оттоку в случае затяжного кризиса в отрасли.
Глобальный характер фондовых рынков является сильной стороной экономики в ситуации устойчивого развития. Во второй половине 2007г. на мировых финансовых рынках начала нарастать неустойчивость, возникло напряжение в банковской сфере, на фондовых рынках. Специалисты все чаще стали говорить о возможности замедления темпов роста мировой экономики в целом и ее ведущих отраслей в частности. Но конструкция современной экономики напоминает перевернутую пирамиду: над узким ос-
нованием «реальной» экономики нависает многократно ее превосходящая финансовая экономика. Этот навес отличается нестабильностью и неопределенностью функционирования, что накладывает соответствующий отпечаток на экономику в целом и чревато потенциальным кризисом всей системы. А поскольку финансовый рынок все больше становится объектом инвестирования со стороны населения, то его динамика приобретает не только экономическую, но и социальную составляющую. Рост трансграничных потоков капитала увеличивает риски возникновения спекулятивных «пузырей» («bubbles») на рынках активов и масштабы их негативных социально-экономических последствий.
Литература
1. М. Головнин. Финансовая глобализация и ограничения национальной денежно-кредитной политики//Вопросы экономики, № 7, 2007.
2. В. А. Амвросов. Новые тенденции развития мировых фондовых рынков//Проблемы трансформации современной российской экономики: теория и практика организации и обеспечения управления. Сборник трудов международного научно-практического семинара/Под ред. С. Д. Ильенковой. М.: ИНИОН РАН, 2003.
3. А. Забулонов. Производные финансовые инструменты: теоретический подход с учетом реалий рынка//Вопросы экономики, № 8, 2003.
4. И. Левина. К вопросу о соотношении реального и финансового секторов//Вопросы экономики, № 9, 2006.
5. А. Абрамов, А. Радыгин. Финансовый рынок России в условиях государственного капитализма//Вопросы экономики, № 6, 2007.
6. Н. Конахина. Тенденции в автомобильной промышленности// Экономист, № 8, 2007.
7. А. Громов. Формирование глобальной системы мирового ав-томобилестроения//Мировая экономика и международные отношения, № 7, 2005.
