CC BY
57
Э. Ф. Осипова
ФИЛОСОФСКАЯ ПРОЗА ОРЕСТА БРАУНСОНА
Орест Браунсон (1803-1876) играл значительную роль в духовной жизни Новой Англии в 1830-1860-х гг. Священник, публицист и издатель, близкий к трансцендентали-стам в первые годы существования клуба, социалист и создатель рабочей партии, он практически неизвестен в России. Небольшой биографический очерк о Браунсоне содержится в книге Никиты Покровского «Ральф Уолдо Эмерсон: В поисках своей вселенной»1, а также в моей статье о возникновении американского трансцендентализма2.
Творческое наследие Браунсона довольно обширно. Собрание его сочинений насчитывает двадцать томов, впервые опубликованных в 1882-1887 гг. В основном это статьи, проповеди, теологические трактаты, наиболее значительный из которых — «Новые взгляды на христианство, общество и церковь» (1836). Особняком стоят два произведения, имеющие некоторые признаки романа: «Чарльз Элвуд, или Обращенный безбожник» (Charles Elwood, or The Infidel Converted, 1840) и «Спирит: Автобиография» (The Spirit Rapper, An Autobiography, 1854). Обе книги написаны в форме предсмертной исповеди героя, хотя содержание их весьма различно. Первая больше напоминает трактат или философский диалог с незначительными вкраплениями сюжетных ходов.
Жанр полу-романа, полу-трактата не был свойствен американской литературе, хотя философский роман получил блестящее воплощение в творчестве Германа Мелвилла. Трансценденталисты же так и не освоили романную форму. Свои взгляды они выражали в эссе, проповедях, письмах и философской поэзии. Тем интереснее посмотреть на опыты единственного трансценденталиста, который осмелился раздвинуть рамки традиционных для эмерсонианцев литературных жанров за счет введения в текст сюжета и художественного вымысла. Хотя опыт Браунсона оказался неудачным, две его книги, которые лишь условно можно назвать романами, важно учитывать в контексте литературной и интеллектуальной жизни США 1830-1860-х гг.
«Чарльз Элвуд, или Обращенный безбожник» появился в тот же год, что и эссе Браунсона «Трудящиеся классы». В эссе «американский предшественник Маркса», как называют его американские историки3, писал о труде и капитале, о классовой борьбе и правах рабочих. Роман же посвящен исключительно вопросам религии. В нем слышится эхо споров о роли религии в совершенствовании человека и общества, о вреде безбожия, о сравнительных достоинствах разных течений в христианстве, рационализме унитарианства, мистицизме трансценденталистов, об институте церкви и отношении ее к социальным реформам.
Среди персонажей романа — Чарльз Элвуд, его невеста Элизабет, а также священники Мортон и Смит, придерживающиеся разных взглядов на сущность веры. Сюжет романа весьма условен. Разочаровавшись в существовании всеблагого Бога, Чарльз Элвуд становится атеистом. Элизабет не удается вернуть жениха на стезю веры, и она порывает с ним. Тем временем Чарльз пытается излечиться от религиозного скептицизма: он живет в доме некоего Хауарда и ведет с ним философско-теологические беседы4. Дискуссии
© Э. Ф. Осипова, 2008
героев о существовании Бога напоминают скорее монологи, но для автора важна не столько художественная сторона дела, сколько идейная аргументация.
Чарльз Элвуд — человек, лишенный каких-либо характерных черт. Он — лишь функция авторского сознания. Подобно байроновскому Каину, Элвуд бросает вызов Богу. Он не может смириться с тем, что в мире царит социальная несправедливость. «Христианство, — говорит Чарльз Элвуд, — заставляет людей обращать взор к небу, с тем, чтобы богатые могли спокойно наслаждаться плодами земли»5. За свои радикальные взгляды он получает прозвище «якобинца». (Кстати сказать, «якобинцем» и «американским Робеспьером» современники называли самого Браунсона, имея прежде всего в виду его политические и социальные взгляды.) Элвуд пытается разрушить теодицею, в которую верит Хауард. По словам последнего, социальное неравенство, — «исключительно воля Бога», умышленно подвергающего людей испытаниям. Под влиянием проповедей Мортона, с которым его познакомил Хауард, Чарльз вновь приходит к вере. Одним из аргументов, убедивших его сделать это, был следующий: «Бог есть любовь, и всякий, искренне любящий брата своего, не может быть атеистом... Такой человек гораздо больший христианин, чем те, кто считают себя последователями Христа»6.
В книге Браунсона нашли отражение многие идеи трансценденталистов. В дискуссии о свойствах времени герой, вполне в духе Канта и Эмерсона, утверждает, что время не существует само по себе, а является лишь свойством нашего сознания. Автор вкладывает в уста Хауарда собственные мысли, неоднократно излагавшиеся им в статьях «Бостон Куортерли Ревью» (Boston Quarterly Review). «Подчиняясь моральным законам своего естества, ты подчиняешься Слову Божию», — вот главная мысль, которую проповедует Хауард7. Практически в эти же годы — а роман писался в 1834 г. — подобные мысли проповедовал и Ральф Эмерсон. Подобно Эмерсону, Торо, Олкотту и Паркеру, Браунсон верил в то, что он называл «свободной религией» (free religion), иначе говоря, придерживался принципов «естественной религии», о чем не раз писал в своих трактатах8.
В книге слышно эхо полемики между трансценденталистами и унитарианцем Эндрюсом Нортоном после знаменитой гарвардской речи Эмерсона 1838 г. Как известно, Эмерсон в своей речи резко высказался против консерватизма унитарианцев, говорил о необходимости «доверия к себе» в религиозной жизни, что подразумевало неприятие религиозного догматизма. А именно в этом трансценденталисты обвиняли господствовавшую в то время религиозную идеологию. Браунсон, вступивший в полемику на стороне Рипли и Эмерсона, называл унитарианство «холодной, безжизненной, отрицательной религией»9. Не случайно, наверное, он наделил чертами религиозного фанатизма одного из двух священников, преподобного Смита, который «сеял вокруг себя несчастья и смерть»10. Браунсон вложил в уста героя уничтожающую характеристику религиозной ортодоксии: «Из всех тираний религиозная является самой худшей, так как она отравляет душу, парализует совесть и тело»11.
Автор анонимной рецензии на роман, написанной, скорее всего, самим Браунсоном, подчеркивает философское значение романа. В рецензии отмечается, что высказанные Хауардом мысли отражают убеждения автора: «Мы согласны с трансценденталистами в том, что можно постичь идеи (в платоновском понимании термина), но мы расходимся с ними в том, что идеи существуют независимо от души. <.> Человек ведь постигает трансцендентальные идеи Истины, Красоты и Блага с помощью глубинных сил души»12. Здесь уже видна трещина, которая приведет к расколу между Браунсоном, принявшим католичество в 1844 г., и его друзьями по Трансцендентальному клубу. Религиозный нонконформизм
Браунсона отразился и в том, что в этой авторецензии он высказал смелые по тем временам слова: «Нет существенной разницы между внутренним миром человека честного и интеллигентного, но неверующего, и миром честного и интеллигентного верующего»13. Таким образом, Браунсон, который сам был какое-то время атеистом, допускал «безбожие» при условии соблюдения человеком определенных нравственных принципов.
Интересно, что в журнале «Дайел» была напечатана обширная рецензия Джорджа Рипли на роман Браунсона «Чарльз Элвуд, или Обращенный безбожник». Хотя произведение это не отличалось художественными достоинствами, для редактора журнала Маргарет Фуллер важно было содержание, а не форма. Джордж Рипли, помогавший Фуллер в издании журнала, изложил свои мысли не только о рецензируемом произведении, появление которого он приветствовал, но о религии и духовной жизни вообще. Он набросал картину грядущей утопии, частично воплощенной в колонии Брук Фарм. Ключевым понятием для Рипли было «увеличение духовности», ибо именно духовность должна «изменить все... общественные институты»14.
Так, в 1840 г. голос Браунсона звучит в унисон с голосами трансценденталистов, а его книга становится аргументом в их идеологическом споре с оппонентами. Сходство идей Браунсона и трансценденталистов отмечал американский историк Артур Шлезингер. По его словам, Браунсон «был трансценденталистом в том смысле, что признавал способность человека познать истину интуитивно, но не был им, поскольку ставил разум и научное исследование выше чувства и озарения»15.
Вторая книга Браунсона, «Спирит: Автобиография», написана в виде предсмертной исповеди человека, осознавшего пагубность того, чему он посвятил свою жизнь, а именно — возможности влиять на сознание людей с помощью гипноза. Книга шире по тематике, чем первая, и еще более неопределенна по жанру. Это «не роман, не биография реального человека, не эссе и не трактат. В ней сочетаются черты всех этих жанров»16. От романа здесь — тонкая нить фабулы. Герой, стремящийся к социальным реформам, ищет пути их претворения в жизнь. Он путешествует по Европе и незримо для окружающих воздействует на их сознание, подготавливая почву для революций и переворотов.
Странность сюжета можно объяснить тем, что Браунсон откликнулся на волну реформаторства, которая в 1840-е гг. охватила Европу и Америку, а также на широкое распространение в эти годы оккультных наук — френологии и месмеризма. Веру в «животный магнетизм» разделяли в 1840-х гг. многие. Квакеры и сведенборгианцы, атеисты и трансценденталисты, люди самых разных философских ориентаций были уверены в научности теории гипноза. И хотя после многолетних бурных споров ученые сошлись на том, что животного магнетизма не существует, тема эта долго продолжала волновать общественное мнение. Писатели-романтики использовали ее в качестве сюжета для своих произведений. Одним из них был австрийский поэт, спирит и врач Юстиниус Андреас Кернер. В 1826—1829 гг. он наблюдал за больной Фредерикой Хауффе, которую лечил с помощью магнетизма. Результаты экспериментов Кернер описал в книге «Ясновидящая из Преворста. Открытия в области внутренней жизни человека и жизни духа» (1829). В 1845 г. книга была переведена на английский язык, а ее американское издание анонсировалось в августовской книжке «Бродвэй джорнал», редактором которого в то время был Эдгар По17. В книге Кернера есть описание магнетических пассов: казалось, они оживляли умирающую женщину, но в конце концов «ее душа отлетела, оставив полностью неузнаваемую оболочку, в которой не было и намека на прежний облик». Упоминает о книге Кернера и Браунсон.
Сюжетом романа является ретроспективный анализ героем своих заблуждений. Все началось с его увлечения трансцендентализмом, от которого он вскоре отошел. Герой весьма иронично замечает, что в глазах вождей движения он был «недостаточно духовен» и в нем был «слишком силен рассудок, чтобы подняться в эмпиреи, где обретшая свободу душа приобщается к бесконечному блаженству непознаваемого»18. Автор иронизирует и когда называет идеи Эмерсона и Олкотта выражением «интеллигибельной неясности» (intelligible unintelligibility). Отвергнув философию трансценденталистов, герой обратился к оккультизму. Он упоминает знаменитый доклад о месмеризме, представленный во французской Академии и подписанный Байи и Франклином, критически отзывается
об увлечении, которое было связано в верой в животный магнетизм. Рассказчик повествует о спиритических сеансах в Бостоне в 1836-37 гг., на которых присутствовали юристы, врачи, священники, писатели. Оценивая свои действия в прошлом, он сомневается в исключительно добрых намерениях магнетизера: «Разве он не может использовать свою силу, чтобы, потворствуя своим низменным страстям, удовлетворить чувство мщения? Все это делается безнаказанно, поскольку жертва спирита не помнит того, что с ней происходит
19
в гипнотическом сне» . В доказательство высказанных сомнений герой упоминает о случае смерти женщины во время гипнотического сеанса20. Кстати, сам он становится гипнотизером не из любви к улучшению общества, а «из желания власти над ним»21.
Отметим здесь некоторое сходство взглядов Эдгара По и Браунсона, в частности, их скептическое отношение к эзотерическим увлечениям современников. Это становится очевидным, если сравнить рассказ По «Повесть Скалистых Гор» (или «Правда о том, что случилось с месье Вальдемаром») и те страницы романа «Спирит», где описываются абсурдные ситуации, связанные с методами гипноза22.
Мишенью авторской иронии в романе становятся реформаторы — социалисты, борцы за женские права, аболиционисты и трансценденталисты. При всей разности их подходов к жизни они сходятся в одном: верят в месмеризм, который, по ироничному замечанию рассказчика, «занял место карт, музицирования и танцев»23. Браунсон создает целый ряд портретов, в которых можно угадать друзей и сторонников Эмерсона. Он вводит своего героя в салон его возлюбленной Присциллы и описывает ее гостей. Многие из них напоминают известных участников Трансцендентального клуба. Сама хозяйка наделена чертами Маргарет Фуллер. Сторонница женского равноправия, автор книги « Женщина в XIX столетии» (1845), Фуллер придерживалась радикальных взглядов на роль женщины в общественной жизни. Брак она рассматривала как интеллектуальное партнерство и способ совершенствования — вполне в духе эмерсоновской философии любви, которую он изложил в двух эссе — «Любовь» и «Дружба». Она писала
о четырех ступенях совершенствования в браке: от домашнего партнерства (household partnership) — к интеллектуальному союзу (intellectual companionship) — затем к « браку-дружбе» (a marriage of friendship) и, наконец, к самой высокой ступени — «религиозному браку» (religious marriage), который рассматривала как «паломничество к общему храму»24.
Браунсон, конечно, знал книгу Фуллер и был знаком с ее взглядами, но не разделял их. Об этом свидетельствует ироничная окраска образа. Его Присцилла — сторонница свободной любви; она рассматривает брак как гражданский союз и строит отношения с возлюбленным исключительно на духовной основе, дабы любовь «не мешала их делу». Она высказывает мнения, которые звучат как ранний вариант американского феминизма. Но у Браунсона подобные взгляды не вызывают сочувствия. Поэтому столь иронично
звучат слова его героини: «Нам приходится подавлять наши самые чистые и благородные инстинкты, сдерживать (crusify) самые святые чувства. Всюду запреты, гнет, тирания»25.
В галерее реформаторов, представленных на страницах романа, много узнаваемых лиц. М-р Уинслоу, бывший унитарианский проповедник, который оставил кафедру и разъезжает по стране с лекциями, очевидно, должен вызвать в уме читателя фигуру Эмерсона. Важно отметить, что автор приписывает ему увлечение месмеризмом. Чертами Торо наделен Эджертон, новоанглийский трансценденталист, не одобрявший ассоциаций и социальных реформ. Слова о «доверии к себе» в его устах звучат как декларация абсолютной свободы: «Бегите толпы, не составляйте планов, не преследуйте никаких целей, не ищите морали, но вещайте из глубин вашего сердца. Стройте так, как строит свой улей пчела, пойте, как поют птицы, кузнечики и сверчки»26. Несмотря на ощутимую иронию, этот пассаж все же лирически окрашен.
Удостоился упоминания в романе и Бронсон Олкотт, друг Торо и Эмерсона. Основоположник американской педагогики, известный своими экспериментами в области образования и нетрадиционными педагогическими методами, он был весьма колоритной фигурой. В романе же Олкотт представлен в довольно комичных тонах. «Мы должны вернуться к простоте детства, — говорит гость Присциллы. — не ищите идей в книгах,
книги лгут, не ищите их у людей ученых и убеленных сединами. Будьте как дети, сядьте у колыбели. и взгляните в глаза младенца»27.
В книге высмеиваются и реформаторы иного рода — дарвинисты, спенсерианцы и анархисты. Эти люди толкуют об искусственном отборе, вегетарианстве, уничтожении собственности, необходимости отмены государства. Один из собравшихся, сторонник философского анархизма со звучным именем Томас Джефферсон Эндрю Джексон Дейвис Гоббс, берет такую высокую ноту, что голос его срывается: «Мы должны. отменить религию и политику, уничтожить всех священников и политиканов обоего пола, какую бы одежду они ни носили — домотканую куртку или платье из тонкого сукна»28.
Роль политического демагога автор отдает представителю «Молодой Италии» синьору Урбини. Бежавший от преследований австрийцев в Милане, он собирал помощь в Америке для революций во Франции, Австрии и Германии. Зная о планах реформаторов влиять на массы в Европе, синьор Урбини предлагает им следующие правила поведения: «Утверждайте повсеместно идею, которую можно сформулировать так: народ-царь, народ-суверен, народ-бог. Поднимите знамя народа. Идите на войну от имени народа. и всегда и везде кричите народ, народ! Разорвите связывающие народ путы, освободите его от ига господ, утвердите его господство и власть, которая — в конечном счете — будет нашей властью над ним»29. Нельзя исключить того, что этой злой карикатурой Браунсон хотел передать свое отношение к лидеру освободительного движения в Италии Джузеппе Мад-зини, с которым, кстати сказать, была хорошо знакома Маргарет Фуллер.
Другой реформатор из кружка Присциллы, сторонник «икарийского коммунизма», проповедует отмену частной собственности и предлагает организовать жизнь таким образом, чтобы за общественный счет всех людей «содержать, кормить, одевать, воспитывать и перевозить»30. Так Браунсон представляет идеи Этьена Кабэ, французского социалиста-утописта, автора романа «Путешестве в Икарию» (1840). Кабэ, основавший в 1849 г. в Техасе коммуну на принципах равенства, пытался воплотить свои идеи в жизнь. Однако колония просуществовала недолго, как, впрочем, и колония трансценденталистов Брук Фарм несколько ранее. Абстрактные принципы входили в противоречие не только
с человеческой природой, но и законами экономической жизни. Подобного рода социальное прожектерство больше не вызывало у Браунсона симпатии.
Среди реформаторов в романе нашелся лишь один человек, который возвысил голос против абстрактных реформ. М-р Мертон высказал известную мысль Карлайла о том, что во всякой реформе, как и в благотворительности, нужно начинать с себя, а спиритизм назвал «возрождением культа Сатаны»31. Однако большинство из собравшихся в салоне Присциллы с ним не согласились: скорейшим путем свержения тирании они считали массовый гипноз.
Первые опыты гипноза заговорщики (эту группу филадельфийских реформаторов можно назвать и так) решили провести над своими соотечественниками. По словам рассказчика, это он гипнотизировал Эндрю Джексона Дейвиса32, удивлявшего американцев своими «чудесными откровениями»33, и именно благодаря ему в Америке получили широкое распространение столоверчение, черная магия, ворожба. Массовый психоз охватил разные слои общества и, подобно эпидемии, перекинулся на Европу. Для распространения революционных идей герой вместе с друзьями отправляется в Старый Свет. Там он с помощью «месмерических потоков (mesmeric currents) вдыхал в массы сверхчеловеческую энергию и решимость»34. Результаты оказались впечатляющими. «Энергия и решимость» масс приняли форму тотального разрушения. «Людьми управляла таинственная сила, которой они не понимали, но, однажды подчинившись ей, не могли более сопротивляться»35.
Браунсон связывает революционную активность масс с воздействием на их сознание людей, обладавших сверхъестественными способностями. «Без Месмера, Сен Мартена и Калиостро нельзя объяснить революцию 1789 г. А без меня и моих сообщников вы не объясните революции 1848 г. <.. .> Франция, да и вся Европа подверглись внушению»36. В понимании героя, радикальная переделка мира предполагала «абсолютную свободу действий, свержение правительств и полное уничтожение политического и общественного строя, уничтожение христианской церкви и искоренение веры»37. То, что случилось во Франции в 1848 г., по словам рассказчика, представляло следующую картину: «Монархия была разрушена, провозглашена республика, сформировано временное правительство, всеобщим голосованием избраны делегаты в учредительное собрание, которое должно было определить будущее политическое устройство страны»38. Однако «великий план переустройства Европы» не удался. На смену революции во Франции пришла абсолютная власть. Герой предсказывает возможность того, что «парламент будет разогнан. свободная дискуссия общественных вопросов закрыта, на прессу наденут намордник, и не будет
39
слышно ни одного голоса против нового императора, а лишь лесть и восхваление» . Браунсон, конечно, не мог знать, что нечто подобное произойдет в Европе в XX в., но он предвидел такую возможность.
Одним из аспектов деятельности филадельфийской группы реформаторов в Европе было создание революционной сети в России и других славянских странах, а также поддержка панславянских настроений с целью ослабления Австрии. «Я посвятил в наш план Кошута, — признается герой, — возложил на него руки и вдохновил его»40. Далее маршрут его путешествий проходил через Пресбург (ныне Братислава), Вену, Краков, Варшаву (где он нашел поляков «уже во власти месмеризма»)41, Берлин и Женеву. Интересно, что герой побывал и в России, отношение к которой у него было двояким: «Я люблю Россию, но не прощу ей убийства Польши. Екатерина, Фридрих и Мария Терезия, совершив раздел, открыли путь новым революциям». Браунсон разделял мнение многих американских
интеллектуалов и, в частности, транценденталистов, осуждавших российскую политику по отношению к Польше.
Разочаровавшись в возможностях реформы в Европе, герой возвращается в Америку. Здесь он обнаруживает сильное влияние сведенборгианцев, ясновидящих, мистиков оккультного толка, вроде Эндрю Джексона Дейвиса. «В одной Филадельфии было более трехсот спиритических кружков и клубов, полмиллиона американцев находилось под влиянием спиритов»42. Но герой уже не верит в возможность реформ с помощью массового внушения. Более того, он осознает опасность такого пути и решает воплотить в жизнь другой план — искоренить веру в Евангелие и Христа и добиться массового безбожия. Новая доктрина, которую он проповедует, связана с естественнонаучным взглядом на прогресс и развитие человечества43. Примечательно, что сам Браунсон резко отрицательно относился к идеям Дарвина, Гексли и Спенсера, о чем неоднократно писал в статьях 1860-1870-х гг., публиковавшихся в «Браунсон Куортерли Ревью»44. В отличие от Эмерсона, на которого эти мыслители оказали определенное воздействие, он остался тверд в неприятии научных идей, определивших специфику духовной и литературной жизни в Америке последних десятилетий XIX в.
В конце книги, пересматривая свой жизненный путь, герой подводит горестный итог. Став спиритом и заключив сделку с Дьяволом, он заключил договор со смертью. Осознав греховность своей жизни, он отрекается от своих заблуждений и принимает крещение. А что же Присцилла? Автор сообщает нам, что сообщница героя будет спасена, поскольку она пыталась вырваться из власти рассказчика. Мы узнаем, что Присцилла жила в Риме, вышла там замуж и родила ребенка. Это еще один намек на Маргарет Фуллер, активную участницу революции в Италии в 1848-49 гг.
Используя традиционные для романтиков темы — колдовства, магии, одержимости бесами — Браунсон делает в своем романе-памфлете выводы политического характера. Он говорит о вреде скоропалительных реформ, об опасной роли реформаторов, одержимых безумной идеей. В русской литературе эта тема возникнет в творчестве Достоевского через два десятилетия после публикации «Спирита» — в романе «Бесы». Можно говорить и о перекличке между Мелвиллом и Браунсоном: книга Браунсона появилась через три года после публикации «Моби Дика», в котором Мелвилл говорил об опасности для мира лидеров, страдающих «мономанией». Писатель резко высказывался и против увлечения американцев месмеризмом и френологией, которые он назвал «обманом века» (the humbug of the age).
Несмотря на странности сюжета и скромные художественные достоинства, книги Браунсона являются важным документом эпохи: они отражают специфику духовной жизни Америки середины XIX в. и, в частности, борьбу религиозных, политических и философских идей.
Я выражаю благодарность Свободному Берлинскому университету за предоставленную мне возможность работать в Библиотеке имени Дж. Ф. Кеннеди в 2004 г., где я смогла ознакомиться с трудами Ореста Браунсона.
1 Покровский Н. Ральф Уолдо Эмерсон: В поисках своей вселенной. The Center for American Studies at Concord: Concord, 1995. C. 176-183.
2 Осипова Э. Ф. Трансценденталисты // История литературы США. М., 1999. С. 182-211.
3 Herreshoff D. S. American Disciples of Marx: from the Age of Jackson to the Progressive Era. Detroit, 1967. Другой американский историк, Артур Шлезингер, выразился так: «Он был слабее Маркса как
мыслитель, но гораздо лучше его как пропагандист (pamphleteer)». (Schlesinger A. Jr. Pilgrim’s progress. Boston, 1966. P. 91).
4 Отношения Элвуда и Хауарда напоминают отношения Торо и Браунсона, в доме которого в городке Кантон, штат Массачусетс, Генри Торо жил в 1835 г.
5 Brownson O. Charles Elwood, or the Infidel Converted / The Works of Orestes Brownson. Vol. IV. New York, 1966. P. 231.
6Brownson O. Charles Elwood, or the Infidel Converted / The Works of Orestes Brownson. Vol. IV New York, 1966. P. 228.
7Brownson O. Charles Elwood, or the Infidel Converted / The Works of Orestes Brownson. Vol. IV New York, 1966. P. 242.
8 В частности, в статье «Оуэн о спиритизме», рецензии на книгу Роберта Дейла Оуэна «The Debatable Land between this World and the Next» (Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 364).
9 The American Transcendentalists. Their Prose and Poetry / Ed. by Perry Miller. Garden City, 1957. P. 41.
10Brownson O. Charles Elwood, or the Infidel Converted / The Works of Orestes Brownson. Vol. IV New
York, 1966. P. 207.
11 Brownson O. Charles Elwood, or the Infidel Converted / The Works of Orestes Brownson. Vol. IV New York, 1966. P. 250.
12Brownson O. Charles Elwood, or the Infidel Converted / The Works of Orestes Brownson. Vol. IV New York, 1966. P. 336.
13 Brownson O. Charles Elwood, or the Infidel Converted / The Works of Orestes Brownson. Vol. IV New York, 1966. P. 323.
14 Dial, 1:28.
15 Schlesinger A. Jr. Pilgrim’s progress. Boston, 1966. P. 49.
16Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 1.
17 Некоторые эпизоды книги, как указывает американский исследователь Томас Мэбботт, могли послужить источником для рассказа Э. По «Правда о том, что случилось с месье Вальдемаром». (Poe Е. А. Tales and Sketches / Ed. by T. Ollive Mabbott. Urbana & Chicago. 2000. Volume II. Р. 1229.)
18Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 4.
19Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 14.
20Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 25.
21 Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 41.
22 Об отношении Эдгара По к эзотеризму см.: ОсиповаЭ. Ф. Загадки Эдгара По: Исследования и комментарии. СПб., 2004. С. 111-123.
23Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 31.
24FullerM. Woman in the Nineteenth Century. Oxford, 1994. P. 44-51.
25 Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 52.
26 Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 56.
27 Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 58.
28 Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 65.
29 Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 65.
30 Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 66.
31 Эту мысль Браунсон повторил позже, в 1869 г., в статье «Спиритизм и спириты», опубликованной в журнале «The Catholic World» (Works. Vol. IX. Р. 348).
32 О феномене Дейвиса см.: Осипова Э. Ф. Загадки Эдгара По. С. 91-93, 112.
33Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 83.
34Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 103.
35Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 97.
36 Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 9B.
37 Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 1Q1.
38Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 125.
39 Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 12B.
4Q Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 11Q.
41 Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 111.
42 Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 13б.
43Brownson O. The Works. Vol. IX. P. 139-140.
44 В рецензии на книгу Дарвина «О происхождении человека» Браунсон писал: «Теория эволюции, подобная современной теории прогресса, абсолютно несостоятельна. Она должна быть отвергнута» (Works. Vol. IX. Р. 487). См. также эссе Браунсона «Спиритизм и материализм» (Works. Vol. IX. Р 379-400).
