CC BY
38
ФЕНОМЕН ВРЕМЕНИ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОГО ЦЕННОСТНОГО ПРОСТРАНСТВА
© Шуб М.Л/
Челябинская государственная академия культуры и искусств, г. Челябинск
Статья посвящена феномену времени, понимаемому в его социокультурном измерении, то есть как субъективное отношение участников историко-культурного процесса к длительности, последовательности и сменяемости событий. Акцент в статье делается на современном понимании времени и на формировании его особого аксиологического статуса.
Человек, в какую бы эпоху он не жил, одновременно существует в нескольких темпоральных поясах: астрономическом (смена времён суток), аграрном (смена времён года), биологическом (чередование внутренних ритмов человека), объективно-физическом (это так называемое надвремя, которое не осознаётся человека и существует вне познающего субъекта) и социальном. Социальное время представляет собой не время само по себе, не объективный, существующий вне человеческого сознания феномен, а скорее «понимание времени», его субъективное ощущение людьми, живущими в ту или иную эпоху.
Успенский Б.А. сформулировал особые методологические принципы изучения социального, или субъективного времени. Его методология предполагает апелляцию к внутренней точке зрения самих участников исторического процесса. В рамках данной позиции значимым признается то, что является важным с точки зрения непосредственных субъектов истории [6, С. 54].
Таким образом, время вписывается в аксиологическое пространство культуры и становится столь же ценностно значимой структурой картины мира, как, например, мораль, традиция и пр. По этому поводу А.Я. Гуре-вич пишет в своей работе «Категории средневековой культуры»: «Мало найдется других показателей культуры, которые в такой же степени характеризовали бы ее сущность и ценностный смысл, как понимание времени. В нём воплощается, с ним связано мироощущение эпохи, поведение людей, их сознание, ритм жизни, отношение к вещам, ценности» [3, С. 103]. И, действительно, достаточно сопоставить циклическое восприятие времени, доминировавшее у народов древнего Востока и в Античности, с финалистской концепцией движения мира от сотворения его к кон-
♦ Преподаватель кафедры Культурологии и социологии, кандидат культурологии
цу, к слиянию времени с вечностью в Средние века, для того чтобы стало ясным коренное различие в жизненной ориентации культуры древности и культуры средневекового христианства.
Большинством учёных-гуманитаристов время признаётся важнейшей категорией социокультурного пространства, которая, с одной стороны, сама является ценностью (или ею не является), а, с другой - представляет собой форму существования аксиологического содержания культуры. То есть отношение ко времени, чаще всего субъективное и внерациональное, может определить общую ценностную ориентацию целой цивилизации или отдельной социальной группы.
Поэтому изучение концептуального и чувственного «инвентаря» социокультурного пространства, частью которого является и время, позволяет лучше понять его (пространства) сущность и, следовательно, уяснить те условия, в которых происходит (или происходило) формирование человеческого общества, человеческой личности и ценностной среды в ту или иную историческую эпоху.
С другой стороны, человек не рождается с «чувством времени», его временные понятия всегда определены той культурой, к которой он принадлежит. Именно социокультурное окружение даёт человеку первоначальную картину мира, в которую входит и категория времени. Соловьёв В. утверждал, что отношение к восприятию времени осуществляется посредством воспитания. Воспитание, как он полагал, неразрывно связанное с почитанием прошедшего, составляет его естественное восполнение. По мысли Э. Фромма, «традиции и обычаи - это коды культуры, передающие информацию о смыслах и ценностном содержании текстов культуры. В историко-культурном бытии с помощью традиций формируются определённые смыслообразы времени, однако, при определённых условиях восприятие времени может быть подвергнуто трансформации, например, под влиянием смены конфессиональных воззрений, в ситуации тяжёлой болезни, научного открытия и пр.» [7, С. 29].
То есть субъективное отношение человека ко времени во многом обусловлено спецификой социокультурного пространства. Например, в древности, в Средние века или в эпоху Возрождения время для людей было внерациональным, подчас таинственным и плохо объяснимым явлением в силу особого уровня развития экономической, социальной и духовной сфер.
Для промышленно развитого современного общества характерно сознательное отношение к времени. Современный человек легко оперирует понятиями времени, без особых затруднений осознавая самое отдаленное прошлое. Он способен предвидеть будущее, планировать свою деятельность и предопределять развитие пауки, техники, производства, общества надолго вперед. Эта способность объясняется высокой степенью упорядоченности временных систем, которыми мы пользуемся.
С возникновением промышленности резко выросла потребность в более точном и стандартизированном измерении тел и площадей. Торгово-предпринимательская деятельность требует повышения скоростей, с которыми преодолеваются расстояния между торговыми пунктами. Человек, живущий в условиях городской цивилизации, уже в меньшей мере подчинен природным ритмам, более четко отделяет себя от природы. Кругозор его расширяется, пространство в плане его освоения и досягаемости сжимается, а время неумолимо ускоряется.
Современный человек, по меткому замечанию А.Я. Гуревича, - «торопящийся человек», его сознание определяется отношением ко времени, которое в конечном итоге его и порабощает [3, С. 104]. Не даром же на всемирном конгрессе специалистов в области социальной психологии главными социальными проблемами современного человека были названы проблемы дефицита качественного общения и дефицит времени в его, конечно, субъективном восприятии. На настоящий момент сложился своего рода «культ времени». Само соперничество между социальными системами понимается теперь как соревнование во времени: кто выиграет в темпах развития, на кого «работает» время? Циферблат со спешащей секундной стрелкой вполне мог бы стать символом нашей цивилизации. Но при этом специфика понимания времени современными людьми заключается в том, что в их сознании эта категории выступает в виде нейтральной координаты, которая просто позволяет структурировать бытие.
Подобная характеристика современного чувствования времени опирается на его субъективно-интуитивную трактовку. Однако сейчас существует немало попыток осмыслить ценностный потенциал времени с позиции теоретического, философского анализа, например, в рамках постмодернистской парадигмы.
Для постмодернистов время представляет собой некое текстуальное поле, совмещающее в едином темпоральном пространстве текста прошлое, настоящее, будущее, разные эпохи, разные веры, разные истины. Феномен времени, равно как и другие тексты, представляется постмодернистам в образе ризомы, то есть разветвлённым, дифференцированным, многоуровневым. Об этих свойствах писал Х. Борхес в рассказе «Сад, где ветвятся дорожки»: «В отличие от Ньютона и Шопенгауэра наш предок, как и мы сейчас, не верил в единообразное, абсолютное время. Он видел нескончаемые ветви времен, до умопомрачения огромную сеть расходящихся, смыкающихся и параллельных отрезков времени. И это переплетение времен, которые сближаются, ветвятся, обрываются или не соприкасаются в наших жизнях, охватывает все возможные варианты... Время постоянно ветвится, создавая бесчисленные варианты будущего» [2, С. 145].
Вследствие множественности, «ветвистости» времени происходит девальвация способности адекватно соотносить феномен времени с окру-
жающей действительностью, с субъективным миром отдельного человека: «История - это симптом времени, симптом неадекватности времени самому себе - или нашему представлению о нем. Мы воспринимаем эту неадекватность как парадокс, как парадоксальное переплетение старого и нового, прошлого и будущего» [5, С. 29].
Текстуальное в своей основе время теряет привычное трёхчастное членение. Ж. Бодрийяр называет такую ситуацию «концом старого доброго времени» [1, С. 8] с его трехфазным делением на прошлое, настоящее и будущее. Философ считает, что ситуация недеференцированности времени и одновременного его разветвления является симптоматичным признаком современной эпохи - «времени после оргии». «Оргия - это каждый взрывной момент в современном мире, это момент освобождения в какой бы то ни было сфере. Мы живем в постоянном воспроизведении идеалов, фантазмов, образов, мечтаний, которые уже присутствуют рядом с нами и которые нам, в нашей роковой безучастности, необходимо возрождать снова и снова. Когда вещи, знаки, действия освобождаются от своих идей и концепций, от сущности и ценности, от происхождения и предназначения, они вступают на путь бесконечного самовоспроизводства» [1, С. 11].
В целом отрицанием разделения времени на прошлое, настоящее и будущее, отсутствием веры в творческий потенциал настоящего (см. Ф. Фукуяма [8]) постмодернисты лишают время ценностного содержания и придают ему смысл «длящейся неизбежности, с которой человеку надо смириться, в которой человеку предстоит жить, но которая не представляет для человека никакого интереса».
Однако, как бы мы не рассматривали время, с эстетической позиции, сформулированной в заклинании Фауста «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»; онтологической, выразившийся в полемическом стихе Иосифа Бродского: «Остановись, мгновенье. Ты не столь прекрасно, сколь неповторимо»; художественно-творческой у сумевших действительно останавливать мгновения импрессионистов или прозаически-экономической, выраженной в столь актуальных сейчас словах «Время деньги!», время предстаёт как сложный феномен культуры, как её аксиологический атрибут, требующий вдумчивого и серьёзного изучения.
По словам М.С. Кагана, «время - это мировоззренческая универсалия, которая наряду со многими другими аккумулирует исторически накопленный социальный опыт и в системе которой человек определённой культуры оценивает, осмысливает и переживает мир, сводит в целостность все явления действительности, концентрирует в себе индивидуальные и общественные ценности» [4, С. 12].
Список литературы:
1. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрийяр; пер. с фр. и вступ. ст. С.Н. Зенкина. - М.: Добросвет, 2000. - 389 с.
2. Борхес Х. Сад, где ветвятся дорожки / Х. Борхес // Рассказы магов. - М.: Азбука-классика, 2002. -155 с.
3. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры / А.Я. Гуревич. -М.: Искусство, 1984. - 352 с.
4. Каган М.С. Бытие и время в культурологическом контексте (не по М. Хайдеггеру) / М.С. Каган. - М.: Мысль, 1987. - 116 с.
5. Маньковская Н. Париж со змеями. Введение в эстетику постмодернизма / Н. Маньковская. - М.: Алетейя, 1994. - 452 с.
6. Успенский Б. А. Семиотика искусства / Б. А. Успенский. - М.: Языки славянской культуры, 2005. - 360 с.
7. Фромм Э. Традиция в контексте культуры / Э. Фромм. - М.: Философские науки, 1994. - 432 с.
8. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек / Ф. Фукуяма. -М.: АСТ-Ермак, 2004. - 332 с.
