CC BY
29
З. М. Данкер
ФАКТОР «ВРЕМЕНИ, СТИЛЯ, ЖАНРА»
КАК ОСНОВОПОЛАГАЮЩАЯ СМЫСЛОВОГО ПРОСТРАНСТВА А. С. ПУШКИНА
Важнейшим при описании художественного пространства как эстетически значимой структуры считается «вопрос об условиях, при которых то или иное образование становится самозначимым содержанием восприятия»1.
Так, в центре внимания оказывается одна из базовых и сложнейших проблем анализа индивидуально-авторского текстового пространства — выявления адекватных условий, позволяющих эстетически самостоятельным текстам, независимо от жанровой градации периода «первой болдинской осени», и письмам Н. Н. Пушкиной (соответственно 1831-1837 гг.) предстать единым самодостаточным содержанием.
Особенности авторского словесного основания, предназначенного для развития смыслового пространства (эстетическая значимость функциональных компонентов, их количественный состав, жанрово-стилевое многообразие, временная протяженность текстового пространства) требуют выяснения конкретных внутритекстовых связей, определяющих четкую последовательность развития смысловых кусков предполагаемого содержания.
Итак, уникальность количественно-качественного состава текстового основания произведений А. С. Пушкина 1830-х годов ведет к осмыслению литературоведческих условий реализации авторского смыслового пространства. Анализ межтекстовых связей функциональных компонентов касается, на первый взгляд, лишь внешних, формальных сторон организации текстового пространства. Однако внешние формы приобретают ценностное отношение автора; казалось бы, формальные моменты становятся эстетически значимыми в развитии авторской художественной идеи.
«Эстетический анализ непосредственно должен быть направлен <... > на то, чем является произведение для направленной на него эстетической деятельности художника и созерцателя», — отмечается в работе «Искусствоведение и общая эстетика»2.
«Эстетический анализ должен обратиться к произведению в его первичной, чисто познавательной данности <. . . > эстетик должен стать геометром, физиком, анатомом, физиологом, лингвистом — как это приходится делать до известной степени художнику»3. «Художественное произведение в слове должно понять все сплошь в его
4
моментах» .
Вместе с тем вызывает сомнение отрицание учета конечной авторской установки на создание эстетического смыслового содержания. Описание «первичной данности» внеэстетического объекта, понимание его строения «совершенно независимо от эстетического объекта», «без всякой оглядки на осуществляемый <... > эстетический объ-
« 5
ект, только в пределах той научной закономерности, которая управляет материалом» , невозможно.
© З. М. Данкер, 2009
Думается, что положение — анализ должен исходить «из цельности художественного текста», «ни на минуту нельзя упускать из виду эстетический объект»6 —должно в равной мере учитываться не только при осмыслении содержания, но и формы данного объекта.
Итак, перед нами стоит проблема систематизации последовательности вступления в силу того или иного функционально значимого компонента, ведущего к оформлению авторской художественной идеи.
Нам удалось выявить, что движение межтекстовых связей самоценных компонентов определяет прежде всего «фактор времени, стиля, жанра». Выделяемый фактор «триединства» учитывает временную протяженность текстового основания.
В связи с этим формируются два самодостаточных, последовательно развивающихся текстовых пространства: «1830 г.» и «1831-1836 гг.». Приобретаются при этом почти равнозначные функционально ценные поля в количественном составе: 73 и 64 текста.
Вторая цепь межтекстовых связей (при сохранении учета «времени») обусловлена тем, что каждое из приобретаемых текстовых пространств («болдинское», «послебол-динское») имеет свои внутривременные рамки.
Период первой «болдинской осени» соотносится, как известно, с тремя осенними месяцами, охватывающими три самодостаточных пространства (сентябрь, октябрь, ноябрь). В текстовом основании это «1831-1836 гг.», «1833-1834 гг.», «1835-1836 гг.».
Тем самым, мы располагаем шестью самоценными текстовыми пространствами единого словесного основания.
Интересная наблюдается при этом закономерность — соответствие шести функционально значимых полей шести годам временной протяженности текстового пространства.
Установленные межтекстовые связи, при которых главенствующую роль играет «время», систематизируют последовательность участия в развитии смыслового содержания. Вместе с тем определяемые внутритекстовые отношения не являются завершенными и требуют дальнейшего осмысления.
Функционально значимыми в развитии смыслового пространства в первых трех самодостаточных полях («сентябрь 1830», «октябрь 1830», «ноябрь 1830») выступают авторские тексты, соотносимые с различной функциональной принадлежностью современного литературного языка (к примеру, поэтические: «Бесы», «Элегия», «Труд»; публицистические: «От издателя» (относится к «сентябрю 1830 г.»); прозаические: «Выстрел», «Метель»; письма Гончаровой Н. Н., Плетневу П. А. «октября 1830 г.»; «Предисловие», «О народной драме» и «Пир во время чумы», «Каменный гость» в «ноябре 1830»).
Так, текстовое пространство «болдинского периода» требует анализа межтекстовых связей с учетом принадлежности эстетически значимых компонентов к тому или иному функциональному стилю (в свою очередь, примыкающее «послеболдинское» пространство едино в своем стилистическом обрамлении: эпистолярий).
Представление межтекстовых связей относительно стилевой градации эстетически значимых компонентов предлагаем по принципу «от наиболее частотной функционально-стилистической группы к менее частотной».
В подобном случае первоначально выделяем текстовое пространство, представляющее язык художественной литературы (в текстовом основании разграничивается 44 функциональных компонента), затем — тексты эпистолярного стиля (17 частных писем) и, наконец, публицистические самоценные компоненты (12 текстов).
Третий шаг в конкретизации самодостаточных межтекстовых отношений связан с
корреляцией функциональных компонентов, их жанровой принадлежности (сравним, в частности, «Сказка о медведе», «Евгений Онегин. Путешествие Онегина» и «Ответ анониму», «Труд» — «сентябрь 1830»; «Царскосельская статуя», «Отрок» и «Моцарт и Сальери» — «октябрь 1830»; публицистическое «Предисловие...» и «История села Горюхина» — «ноябрь 1830»).
Художественное пространство А. С. Пушкина «болдинского периода» (наиболее частотное в текстовом основании) оформляется прозаическими и поэтическими компонентами.
Поэтическое пространство (90% художественного основания 1830 г.: 38 текстов) оформляется многожанровыми функциональными компонентами.
Интересно, что наиболее частотными в авторском текстовом пространстве оказываются типичные и для современного литературного языка малые поэтические формы — стихи. Все три самодостаточные пространства пронизаны поэтическими текстами данного жанра. В центральном поле («октябрь») их 18, в «обрамляющих» («сентябрь», «ноябрь») — по 4.
Индивидуальное текстовое пространство включает в себя и другие известные малые поэтические формы. Два функциональных компонента оформлены в жанре эпиграммы. Жанровая принадлежность одного их них зафиксирована в самом названии: «Эпиграмма» (15-16 октября). В соответствии с жанровой направленностью («короткое сатирическое стихотворение, высмеивающее определенное лицо»7) оформлен и поэтический текст «На перевод Илиады» (6-8 ноября).
Прослеживая жанровую градацию текстового основания «от малых поэтических форм», выявляем жанры, расширяющие свои объемы. Имеются в виду «Песнь» и «Глава», жанровая принадлежность которых сигнализируется в названии авторских текстов: «Песнь IX», «Десятая глава» (25 сентября, 18-19 октября). Интересно, что оба жанра (песнь, глава) соотносятся с частями целого, единого произведения (как по своей природе, так и по авторской заглавной номинации). Далее определятся жанр поэмы. Отмечаем «Домик в Коломне» (9 октября). Помимо данной известной поэмы отражение жанровых параметров видится и в «Путешествии Евгения Онегина» (15-18 сентября).
Дважды участвует в развитии поэтического текстового пространства авторская сказка, жанровая принадлежность которой определена уже на внешнем уровне: «Сказка о попе... » и «Сказка о Медведихе» (10-13 сентября).
Поддерживают многожанровость текстового пространства пьесы. Последние два функциональных поля «болдинского периода» имеют в своем составе по два эстетически значимых компонента данного жанра: «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери» (21-23 октября, 26 октября); «Каменный гость», «Пир во время чумы» (2-4 ноября).
Обозревая качественно-количественный состав поэтического текстового основания, отмечаем участие семи жанров, выступающих эстетически значимыми в оформлении самоценных компонентов: стихи (26 текстов); пьесы (4); эпиграмма, поэма, сказка (по 2 текста); песнь, глава (единичны).
Наблюдается при этом общелитературная тенденция жанрового поэтического состава: типичность и частотность стихов.
Прозаическое художественное пространство сохраняет многожанровость рассматриваемого текстового основания. Прежде всего, оно представлено функциональными компонентами в жанре повести («Гробовщик», «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка», «Выстрел», «Метель»—соответственно: 9 сентября, 10-13 сентября, 1923 сентября, 12-14 октября, 20 октября). Относим к прозаическому художественному пространству и имеющийся авторский очерк «История села Горюхина» (1 ноября).
В определении данный авторский текст в качестве очерка исходит от языкового сигнала автора, зафиксированного во внешнем оформлении функционально значимого компонента: «история», семантическое наполнение термина которого (греческого происхождения) предполагает «рассказ, повествование»8. В один ряд повествовательного пространства поставить «повесть» и «очерк» позволяют и общие параметры данных жанров. Очерк в широком смысле слова понимаем как «небольшое повествовательное произведение, содержащее краткое описание реальных фактов, лиц»9. В свою очередь, «повесть» — «повествовательное произведение с сюжетом менее сложным, чем в романе и обычно меньше по объему». Вместе с тем повесть определяется как «совокупность событий и фактов, связанных с кем-либо; историческое повествование, рас-сказ»10.
Итак, в прозаическом текстовом основании очерчиваем функциональные компоненты, соотносимые с жанром повести и с жанром очерка.
Обращаемся к публицистическому текстовому основанию. В данном случае представлены типичные публицистические жанры современного литературного языка.
Более половины эстетически связанных компонентов «сентября-ноября 1930 г.» данного функционального стиля составляет наиболее распространенный публицистический жанр — статьи (7 из 12-ти). Статьи оказываются характерными для полей «октябрь», «ноябрь»: «Об Альфреде Мюссе», «Опровержения на критики и замечания на собственные сочинения», «Опыт отражения некоторых нелитературных обвинений», «О втором томе “Истории русского народа” Полевого», «Баратынский», «Возражения критикам Полтавы», «О народной драме и о “Марфе-посаднице” М. П. Погодина» (2425 октября, 27-29 октября, 27-29 октября, 1 ноября, 5 ноября, 5 ноября, 19-26 ноября).
Центральное текстовое поле («октябрь») отличается наличием функциональных компонентов в жанре заметки: «О критике», «Отрывок», «Заметка о поэме “Граф Нулин”» (24-25 октября, 27-29 октября). Обращает на себя внимание, что последний компонент данного жанра (с учетом временной протяженности) выносит в свое жанровое название «о», вбирающий стиль названных текстов.
Разграничиваются в рассматриваемом публицистическом пространстве и жанры «От издателя», «Предисловие», авторски фиксируемые в названии текстов: «От издателя» (14 сентября), «Предисловие... » (28 ноября).
Так, наиболее частотными в интересуемом текстовом основании определяются функциональные компоненты в жанре статьи (7 текстов), распространенными выступают заметки (3 текста), выявляются жанры «Предисловие», «От издателя» (по 1 тексту).
Эпистолярное текстовое пространство (как «болдинского», так и «послеболдинско-го» периодов) отличается единством своего жанрового состава. Авторский эпистолярий оформляется текстами частных писем знакомым, приятелям, друзьям, невесте (а позднее — жене). Подобный факт подтверждается, в частности, наличием характерных для данного жанра этикетных речевых единиц установления.
Тем самым в организации текстового основания А. С. Пушкина «болдинского — по-слеболдинского» периода, предназначенного для реализации смыслового пространства, участвуют три функциональных стиля русского языка: эпистолярный, публицистический, художественный. Причем последние два текстовых пространства отличаются своим многожанровым составом. Осмысление функционально-жанровой структуры авторского текстового основания ведет к решению последующей задачи определения межтекстовых связей как условия осуществления произведения.
1 Энгельгардт Б. М. Формальный метод в истории литературы // Энгельгардт Б. М. Избранные труды. СПб., 1995. С. 46.
2 Бахтин М. М. Работы 1920-х годов. Киев, 1994. С. 269.
3 Там же.
4 Там же.
5 Там же.
6 Ларин Б. А. Эстетика слова и язык писателя. Л., 1974. С. 66.
7 Большой толковый словарь русского языка. М., 1998. С. 1524.
8 Там же. С. 404.
9 Там же. С. 771.
10 Там же.
