CC BY
113
Таким образом, культурология как предмет обучения призвана внести существенный вклад в процесс установления взаимопонимания между различными этносами и культурными общностями, в котором так нуждается современный мир.
Современное развитие общества требует новой системы образования -«инновационного обучения», которое сформировало бы у обучаемых способность к проективной детерминации будущего, ответственность за него, веру в себя и свои профессиональные способности влиять на это будущее.
Литература
1. Лотман, Ю.М. Беседы о русской культуре. Искусство [Текст]/Ю.М. Лотман. -СПб, 2002.-415 с.
2. Мунье, Э. Манифест персонализма [Текст]/Э.Мунье.-М.: «Республика», 1999. -559 с.
3. Швейцер, А. Упадок и возрождение культуры [Текст]/А.Швейцер.-М.: Прометей, 1993. -512 с.
4. Шпенглер, О. Закат Европы [Текст]/О.Шпенглер, Т. 1. -М., 1993. -347 с.
Социальная психология и педагогика Кагитина С.Ю.
Эволюция системы ценностей современной российской молодежи
Результаты исследований особенностей сознания и деятельности современного поколения фиксируют общую тенденцию стагнации основных показателей ее развития. Вместе с тем обнаруживается ряд новых, не характерных для предыдущих поколений, процессов и явлений. Конец двадцатого столетия сопровождался противоречивыми изменениями в образе жизни всего поколения молодых россиян. В переходные периоды наиболее отчетливо проявляются черты нарождающегося общества, тогда как при наступлении стабилизации, по крайней мере, в первые годы, эти черты уже не выражаются столь ясно. К наиболее заметным из проявившихся черт трансформирующегося российского социума во время переходного периода относятся: «неопределенность», «непредсказуемость», «потеря уверенности в завтрашнем дне». Но эти же свойства проявляются в развитых капиталистических обществах. Так, П. Бурдье говорит о «неопределенности», которая «присутствует повсюду» и «преследует человеческое сознание и подсознание». По его мысли, лишая будущее предсказуемости, чувство неопределенности налагает запрет на любое рациональное ожидание. Отсутствие в индивидуализирующемся социуме даже минимума надежды и веры в будущее рассматривается французским мыслителем как утрата основания для проявления
протеста против реальности. Иными словами неопределенность, по Бурдье, такова, что она не дает возможности «автомизированным личностям» четко указать на институцию, являющуюся причиной их проблем, а потому становится непонятно, против кого протестовать, перед кем выдвигать требования.
Наиболее отчетливо ценностная переориентация российской молодежи стала проявляться только в конце 90-х годов. Но не следует забывать, что эта явленная сторона вновь нарождающегося общественного сознания закладывалась и развивалась в течение предшествующего десятилетия.
Долгое время, до середины 90-х гг., в общественном мнении внутренняя переориентировка ценности труда в молодежной среде практически оставалась незамеченной. В публицистике чаще всего использовались суждения, что молодежь «развращена дикой коммерцией», «не хочет работать и учиться» и т.д. Такие оценки строились на зримом восприятии наметившегося конфликта поколений, спровоцированного резкой сменой социального устройства. Заметим, что переориентация молодежи на материальные факторы жизни, отмечаемая исследователями, явление неоднозначное. Его нельзя измерять двумерно «хорошо или плохо». Так уже в начале 90-х на смену патерналистским настроениям («Я могу чего-то добиться в жизни только благодаря помощи старших») приходит осознание необходимости, прежде всего, личностных усилий («Мой успех зависит от меня, от моей предприимчивости»). Так начала складываться индивидуалистическая установка экономического сознания. Произошел сдвиг в сторону меритократической (от лат. тегНиш - достойный) системы трудовых вознаграждений, приоритетов «частной жизни» и социальных свобод.
Для того, чтобы задать направление вектора, необходима не одна точка, а как минимум две. «Первая точка» нами установлена - это черты, открыто проявившиеся в кризисное время российских реформ - стихия рынка и дезориентация («перетасовка») ценностных ориентаций. «Вторая точка» -ценностные проблемы молодежи западного общества, с которыми оно столкнулось в 70-80-90-е гг. Есть все основания полагать, что при всем своеобразии модернизация российского социума, предпринятая в 90-х гг. в целом и общем задавалась западноевропейскими ориентирами.
Существенно изменилось направление пространственного (территориального) вектора приложения сил молодежи. Так, говоря языком социогеографии, деньги в Советском Союзе можно было зарабатывать главным образом «на Северах» или «на Востоке», то есть напряженно работая в неблагоприятных условиях. К тому же Север и Восток стране представлялись тем пространством, где молодой человек мог испытать себя. Уже на рубеже 8090-х гг. представления молодых людей о благосостоянии претерпели значительные изменения, они стали связываться с Западом, как наиболее благоприятном социально-экономическом центре. О завышенных оценках молодежи западного образа жизни и последующем частичном откате настроений свидетельствует тот факт, что в 1991 году до 70% молодых людей выказали стремление поехать работать
за границу и около 62% - на постоянное жительство. Для сравнения, в 1995 году эти цифры составили соответственно - 49% и 41%.
Обозначенная тенденция территориальной переориентации в условиях российских реформ проявилась в том, что наиболее активная часть молодежи в середине 90-х стала стремиться реализовать свое желание работать и получать «как на Западе». Такую возможность предоставили столичные города - Москва и Санкт-Петербург. В республиканских, областных и районных центрах это желание трансформировалось во вполне осуществимое - «поехать на заработки в Москву», где стандарты труда и оплаты стали приближаться к европейским.
Но в целом в ценностном отношении к труду произошло нечто еще более важное. По сути, в начале 90-х гг. был запущен процесс уничтожения гарантий. К чему он приведет (может привести), показывает З. Бауман в своей книге «Индивидуализированное общество». «Лозунгом дня, - пишет британский исследователь, - стала «гибкость», что применительно к рынку труда означает конец трудовой деятельности в известном привычном для нас виде... к работе без всяких оговоренных гарантий» [1 ].
В этом же направлении стала меняться и роль образования в ценностной структуре молодежного сознания. Образование и прежде рассматривалось как фундамент будущей успешной жизни. Теперь же притязания молодежи на получение образования приобретают более избирательный характер, в зависимости от материальных перспектив будущей профессии. Так после значительного, но краткосрочного падения значимости образовательных ценностей в молодежной среде отмечается резкий рост его престижа. Молодые люди быстрее, чем другие слои населения, стали ориентироваться в самом значении фактора образованности в конкурентных условиях рынка труда.
Повышение роли образования в индивидуальном биографическом проектировании молодых объясняется и изменением самой структуры научно-технического прогресса, меняющей в свою очередь как систему профессий, так и социальное пространство в целом. То обстоятельство, что капитал идет туда, куда хочет, радикально меняет ситуацию, делает сам процесс нелинейным, а перспективы - крайне неопределенными. Но именно неопределенность практически всех основных аспектов жизни молодежи востребует другую ценность - свободного выбора. В условиях, когда не только положение индивидов в обществе, но и сами места, к которым они могут получить доступ и которые стремятся занять, быстро трансформируются, они уже не в состоянии «подстраховать свое будущее прилежным соблюдением ныне принятых стандартов».
С другой стороны, в самой студенческой среде существенно меняются ценностные ориентации на отношение «образование - профессия». Здесь с очевидностью проявляется ориентация на достижение личного успеха. Если в 70-е годы установка на успех была характерна для 10-15% молодежи, то в 90-е годы для 60-70%. Главная причина этого изменения - в нарастании индивидуалистических настроений в экстремальности новой жизненной ситуации
в России. К этому времени произошли глубокие изменения в самих оценках жизненного успеха личности. Так в начале 90-х средствами массовой информации стали тиражироваться образцы облегченного и во многом поверхностного восприятия жизненного успеха человека, его личной роли в достижении поставленных задач. Существенное влияние на формирование принципиально новой картины представлений о личностном успехе оказал и обозначенный выше фактор слома прежних межпоколенческих отношений. Стремительно стало возрастать желание молодых людей 17-20-летнего возраста к духовной самостоятельности, автономности, независимости. Но дело в том, что автономность в сфере духовной жизни приобреталась на фоне усиления экономической зависимости, и, прежде всего, от родительской семьи. Именно в этом, с нашей точки зрения, кроются исходные причины резкого повышения преступности, деструктивного поведения и социальной апатии значительной части молодежной среды середины и конца 90-х гг.
Под влиянием структурных преобразований производства и, прежде всего, кризиса государственного сектора, изменилось положение молодежи и в самом материальном производстве. Нонконформистский бум оттока молодежи из госсектора, наблюдавшийся с 1991 по 1993 гг., в середине 90-х заметно пошел на убыль. Ее занятость в государственных предприятиях хотя и продолжала снижаться, тем не менее, оставалась на довольно высоком уровне. Намного быстрее сокращался кредит доверия со стороны молодежи к государственному сектору, чем реальная занятость в нем. В сознании молодых этот сектор продолжал ассоциироваться с административно-командной системой и «культурой гарантий». Вынужденные простои, нищенская зарплата, к тому же систематически задерживаемая, постоянная угроза банкротства предприятий подорвали у молодых людей надежду на работу в госсекторе как на гарантию стабильности.
В таких условиях материальные факторы в структуре ценностных ориентаций (в контексте единства и взаимовлияния материальных и духовных ценностей) рассматриваются молодежью как цели и средства жизненного успеха. Материальные ценности (деньги, высокий заработок, материальный достаток, богатство, комфортные условия проживания) занимают ведущую позицию в структуре ценностей молодежи, соперничая с коммуникативными или терминальными (друзья, хорошие отношения в семье, требовательные, но справедливые руководители на работе) и трудовыми (интересная работа, дело по душе) ценностями. Приоритетность коммуникативных ценностей можно объяснить возрастной спецификой. Друзья в таких ситуациях становятся для молодых людей ведущей референтной группой. Хорошие отношения в родительской семье и образование своей собственной семьи одновременно выступают как ценность жизненного успеха. Превалирование этих ценностей начинает утверждать первостепенность ценностей «частной» жизни, автономизацию и индивидуализацию молодых людей.
Молодежь в процессе самоопределения ищет свою референтную группу и собственное дело. Успех в жизни молодые люди соотносят с интересной и хорошо
оплачиваемой работой. Сказывается и естественное желание получать высокое материальное вознаграждение за творческий, интересный труд. Потребность в деньгах отражает не только потребительские запросы, но в то же время она составляющая ответа на вызов времени - экономический кризис, инфляция, снижение уровня жизни большинства сверстников. Деньги, кроме своей привычной функции платежного средства, становятся эквивалентом победы над неблагоприятными обстоятельствами. Не удивительно в этой связи, что уже в середине 90-х годов профессия рассматривается молодежью как важнейший канал социальной мобильности, источник материального благополучия и обретения престижа в обществе [3]. Но юношеский оптимизм, энергия и деловая предприимчивость часто не подкрепляются устойчивой мировоззренческой и нравственной позицией. Ценностный вакуум и нравственный нигилизм, присущие обществу 90-х в целом, не могут не отразиться на сознании молодых. Так социологи отмечают, что такие крайне важные для рынка качества молодежи как инновационность, умение переносить трудности, отсутствие страха потерять капитал, которые с определенной долей успешности утвердились в молодежной среде, соседствуют с растерянностью, непониманием происходящего и низкими оценками нравственных и коммуникативных способностей окружающих. Самоценное отношение к труду, с точки зрения его содержания, вытесняется в сознании молодежи оценкой смысла труда как средства достижения других целей. Увеличился удельный вес инструментальных ценностей в структуре трудовой мотивации. Эта тенденция считалась бы только положительной, если бы в ней более определенно проявлялся процесс рационализации труда. Тогда он дополнял бы достиженческий комплекс ценностей, таких как мастерство, добросовестность, ответственность, честность, бережливость, самоотдача.
Изменилось не столько само отношение к труду, сколько структура фактов жизненного успеха в представлении молодежи. Так, согласно исследованиям, 56,7% молодых людей выделили приоритет таких качеств, как предприимчивость и инициатива, а также - хорошее образование и профессионализм (соответственно - 50% и 41,7%). Тогда как дружественные связи и деловые контакты - 35%[2].
В число профессионально значимых вошли, прежде всего, такие профессии как юрист, экономист, компьютерный специалист, менеджер, бизнесмен и др. Образ преуспевающего менеджера, стильно одетого, энергичного и улыбающегося, посещающего тренажерный зал, стал привлекательным для большого числа молодых людей, проживающих в городах.
В целом исследователи отмечают чрезвычайно быстрое изменение мотивационной сферы молодого поколения. На этом фоне особенно заметным становится гедонистическая направленность формирования ценностных ориентаций в молодежной среде. Аскетизм как социальная черта личности уходит в прошлое. В этом процессе особое место занимает явная и неявная пропаганда гедонизма через рекламу и реальное предложение товаров. Как известно, гедонизм как увлеченность наслаждением потребления выполняет в переходные периоды особую функцию - функцию идейной борьбы с существующей системой ценностей.
В 90-х гг., особенно в первую половину, в России пропаганда потребительских настроений в молодежной среде, вольно или невольно, служила антиподом советским ценностям, традиционно утверждавшим сдержанность, простоту и скромность потребления. Этот ценностный переход распространился на коллективистскую ориентацию социального поведения россиян в целом. Таким образом, взрыв потребительских настроений в молодежной среде произошел уже в середине 90-х, который вполне может быть рассмотрен как своего рода подспорье для обращения большинства населения к системе ценностей, соответствующих рыночным отношениям в системе «предложение/спрос - спрос/ предложение». Неоднородная картина ценностных ориентаций отражает сосуществование традиционных ценностей российской молодежи и новых ценностных ориентаций западного типа, связанных с изменением социально-политических условий социализации молодежи.
Проведенный социально-философский анализ ценностных ориентаций российской молодежи позволяет сделать вывод, что последующее развитие российского общества будет приниматься молодыми настолько, насколько оно будет открывать возможности свободного выбора ценностных установок. И наоборот, молодежь будет блокировать тот способ реформирования общества - открытым протестом или пассивным неприятием, который сужает возможность выбора и плюрализма ценностей.
Литература
1. Бауман, 3. Индивидуальное общество [ Текст]/З.Бауман. -М.: Логос. 2002. - С.30.
2. Крокинская, О.К. Ценности труда и образования в молодежной среде: если разобраться [ Текст]// О.К. Крокинская, Вестник СПбГУ - СПб., 2003. Сер.6. Вып.2., -с. 16-21.
3. Цепляев, А.Н. Социальные ценности современной российской молодежи: состояние, динамика, направленность [ Текст]/А.Н. Цепляев, Автореф. дисс. канд. филос. н. - М., 2000.-26 с.
