CC BY
125
_ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ_
Русская литература
DOI 10.24411/2499-9679-2018-10034 УДК 271+361.722
Н. Н. Бедина
https://orcid.org/0000-0002-1613-4164
Эсхатологический хронотоп жития преп. Феодосия Печерского
В средневековой русской культуре, где словесное творчество осмысливается как вариант молитвенного монашеского подвига, а молитвенный подвиг определен текстовой «средой обитания» (И. М. Грицевская) молящегося, именно в книжности наиболее откровенно проявляет себя общая направленность религиозной культуры. В статье исследованы особенности хронотопа Жития преп. Феодосия Печерского в контексте церковной культуры Древней Руси, живущей «эсхатологической мечтой о Граде Божием» (А. В. Карташев). Концептуальный анализ текста, а также выявление литургического кода произведения позволил сделать вывод об эсхатологической направленности пространственно-временных примет в тексте Жития. Концепт «смерть» реализован в тексте жития в несколько раз чаще, чем концепт «жизнь». В основе «пристального внимания к смерти» (Е. В. Душечкина) лежит идея ее преодоления, воспринятая из Евангелия. Она определяет весь хронотоп текста Жития преп. Феодосия. Большинство из определяющих, ключевых событий Жития совершаются ночью. В христианской традиции ночное время тесно связано с представлением о смерти: «В сию нощь душу твою изьму» (Лк. 12: 20). Богослужебный суточный круг начинается с вечера: покаянно--просительные интонации вечерних и ночных молитвословий сменяются радостно-прославляющим звучанием утрени. Подобно литургической традиции, в повествовании Нестора тьма смертная преодолевается утренним светом: смерть преп. Феодосия совпадает с восходом солнца. То есть время в Житии - это ночь, преодолевшая свою тьму смертную и обратившаяся в утро. То же содержание имеет динамика пространственных примет текста: пространство Жития - это «место» (пещера, монастырь), преодолевшее тесноту могилы и ставшее «горним местом». «Упражнения в смерти» (Еваргий) преп. Феодосия, в согласии со святоотеческой традицией есть средство не отрицания, но восстановления жизни.
Ключевые слова: хронотоп, эсхатология, агиография, литургический код, топос, преп. Феодосий Печерский, монашество.
_LITERARY CRITICISM_
Russian literature
N. N. Bedina
The Es^atological Chronotope in the Life of Saint Theodosius of the Kyiv Caves
In the medieval Russian culture, where the verbal creativity was interpreted as a variant of the prayer monastic deed, and the prayer deed was defined by the textual «habitat» (I. M. Gritsevskaya) of the prayer, the overall orientation of religious culture the most frankly manifested itself in bookness. This article is devoted to the features of the chronotope in the «Life» of Saint Theodosius of the Kyiv Caves in the context of the Old Russian church culture living by «an eschatological dream about the City of God» (A. V. Kartashev). Through the use of the conceptual analysis, as well as in through identification of the liturgical code of the text it was possible to identify the eschatological orientation of the space-time signs in the text of the «Life». The concept of «death» is implemented here several-fold more often than the concept of «life». At the heart of the «focused attention to death» (E. V. Dushechkina) there is the idea of overcoming, perceived from the Gospel. It defines the chronotope of the «Life» of Saint Theodosius. In the «Life», most important, key events take place at night. In the Christian tradition, the night is closely associated with the idea of death: «This night your soul will be required of you» (LK. 12: 20). The daily cycle of offices begins with the evening: the evening and night prayers repentant intonations are replaced by the morning joyful and glorifying sound. Like a liturgical tradition, in Nestor's narrative the mortal darkness is overcome by the morning light: Saint Theodosius' death coincides with the sunrise. So the time in the «Life» is a night that has overcome the death darkness and turned into a morning. The dynamics of the space signs in the text has the same content. The space is a place (the cave, the monastery) that has overcome the crampedness of the grave and become a «place above». «The exercises in death» (Evargius) of Saint Theodosius, in accordance with the patristic tradition, is a means of not denying, but restoring life.
Keywords: chronotope, eschatology, hagiography, liturgical code, topos, Saint Theodosius of the Kyiv Caves, monachism.
© Бедина Н. Н., 2018
«Житие преподобного отца нашего Феодосия, игумена Печерского», один из самых ранних памятников древнерусской книжности, составлено монахом Киево-Печерского монастыря Нестором [19]. Хронотоп, как «неотъемлемый компонент построения индивидуально-авторской картины мира» [5, с. 69], вполне определен автором уже во
вступлении: монах Нестор, «оградивъся вЬрою»,
ведет повествование в «странЬ сей» в монастыре
«святыя ВладычицЬ нашея БогородицЬ», где главный храм освящен во имя Ее Успения, в последние времена, когда «въ послЬдьниимь родЬ»
такой муж явился, «его же и день усъпение нынЬ праздьнующе память творим» [4, с. 352]. Мотивы успения (смерти, «сна в жизнь вечную»), последних времен, ограды и сей страны (сего места) составляют систему пространственно-временных примет, которая определяет ценностно-смысловые параметры всего последующего текста.
Мотив «последнего рода» вырастает в тексте вступления из двух следующих друг за другом евангельских цитат: «Яко мнози приидуть отъ въсток и западъ и възлягуть съ Авраамъмь и съ
Исакъмь и Ияковъмь въ Царствии НебесьнЬмь»
(Мф. 8: 11) и «Мнози будуть послЬдьнии пръвии» [4, с. 352] (Мф. 19: 30). Оппозиция первые / последние имеет несколько смысловых уровней. Во-первых, это нравственная проповедь смирения. Во-вторых, «последние», так же как и те, кто придут от Востока и Запада, могут быть истолкованы как принявшие крещение язычники в противоположность иудеям («первым») [22, с. 59, 124]. Вместе с тем, выражения «слабу быти послЬдьнюму роду», «в послЬдьниим родЬ семь», «сии
послЬдьнии» (о преп. Феодосии) имеют, безусловно, эсхатологический смысл, восходящий к традиции евангельских притч, большинство из которых толкуются в святоотеческой книжности как символическое повествование об индивидуальной смерти, о конце времен и грядущем Суде. Ориентация всего текста к смерти (точнее - успению и упокоению: «правьдьныимъ бо съмьрьть покой есть») определена как жанровой природой агиографического текста, так и евангельским контекстом: «ПридЬте къ МънЬ вьси тружающеися
и обременении, и Азъ покою вы. ВъзьмЬте ярьмъ Мой на ся и научитеся от Мене, яко крътъкъ есмь
и съмЬренъ сьрдьцьмь, и обрящете покой душамъ вашимъ» [4, с. 362] (Мф. 11: 28-29).
Концепт «смерть» реализован в тексте жития в несколько раз чаще, чем концепт «жизнь». Слова и выражения со значением «смерть», «умирать», «мертвый», «по смерти» наиболее часто встречаются не только в последней части Жития, повествующей об успении преп. Феодосия, но и в тех частях, где он выступает как наставник и устроитель монастыря. Е. В. Душечкина отмечает, что «пристальное внимание к смерти в высшей степени характерно для ранних памятников древнерусской письменности» [2, с. 14], в свою очередь, отсылая к наблюдению Д. С. Лихачева над текстом Повести временных лет. Справедливо утверждая, что «в таком отношении к смерти нашли свое отражение общехристианские воззрения летописца», Д. С. Лихачев, по известным причинам, не уточняет, каковы именно эти «воззрения» [9, с. 62]. Нам представляется, что в основе «пристального» внимания к смерти лежит идея ее преодоления, воспринятая из Евангелия. Она определяет весь хронотоп текста Жития преп. Феодосия. Прежде чем обосновать это положение, необходимо сделать еще несколько вводных замечаний.
Цитаты из Евангелия и Псалтири, безусловно, выполняют в тексте Жития роль семантических ключей, то есть служат наиболее точному раскрытию основной мысли автора, что характерно для большинства средневековых сочинений [8; 13]. Однако обращает на себя внимание некоторая избирательность цитирования Св. Писания монахом Нестором: автор Жития обращается, прежде всего (а во вступлении - исключительно), к Евангелию от Матфея. Внимание к тексту Евангелия от Матфея может быть объяснено тем, что Чтение из него включено в заупокойную службу «Над черноризцем» [12, л. 289 об.]. Как уже было сказано выше, во вступлении к Житию одной из временных примет является указание Нестора на день памяти преп. Феодосия: «его же и день усъпение
нынЬ праздьнующе память творим». В Остромировом Евангелии 1056-1057 гг. «Чьтение над чьр-норизьцемъ» - это те же стихи из 10-й главы Евангелия от Матфея, которые Нестор дважды неточно цитирует, когда приводит слова, окончательно подвигшие юного Феодосия бежать в Киев, чтобы постричься в одном из тамошних монастырей, и когда вспоминает наставления преп. Феодосия, ставшего уже игуменом: «Аще кто не
оставить отьца или матере и въ слЬдъ Мене не
идеть, то нЬсть Мене достоинъ» [4, с. 362, 382] (Мф. 10: 37-38).
В целом Евангельские чтения и псалмы, повторяемые из года в год, оставаясь в памяти иноков, формируют текстовый фон для создания ими собственных сочинений. Евангелие от Матфея входит в контекст Жития преп. Феодосия и составляет его литургический код. Чтения из глав Евангелия от Матфея входят в субботние и воскресные службы в период с Пятидесятницы до Новолетия, в службы на апостольские праздники, на освящение церкви, на память мучеников, а также в праздники Рождества и Преображения Господня, в мясопустную и сыропустную недели и, конечно, вместе с остальными Евангелиями на Страстной неделе и на Пасху [12, л. 55 об. - 88 об.]. Мотивы апостольского служения и утверждения церкви, великопостные мотивы и, наконец, мотивы праздников Рождества, Преображения и Воскресения вписывают событийный ряд Жития преп. Феодосия в эсхатологический христианский хронотоп.
Традиция праздничного богослужения тесно связана с временными характеристиками событий, происходящих в Житии. В. Н. Топоров, характеризуя временную структуру Жития, справедливо отмечает, что «основным квантом времени при описании исторического микро-плана выступает день» [20, с. 625]. Из всех временных характеристик концепт «день» является наиболее частотным в тексте Жития. Между тем в композиционных частях текста, где повествуется о молитвенных подвигах преп. Феодосия и совершенных по его молитве чудесах, над концептом «день», безусловно, преобладает концепт «ночь». Подобно Евангельской истории, большинство из определяющих, ключевых событий Жития совершаются ночью: ночью юный Феодосий бежит от матери, ночью он, уже монах, борется с бесовским наваждением и совершает молитвенные подвиги, ночью он ходит на прения с киевскими иудеями и обходит монастырь, заботясь о благочестии своей братии, ночью происходят чудесные видения и, наконец, ночью преп. Феодосий готовится к смерти. Летописный рассказ о преставлении преп. Феодосия, не во всем совпадающий с текстом Жития, уточняет, что он завещал братии, просидевшей у него всю ту ночь, похоронить его тело также ночью: «В нощи похраните тЬло мое», якоже и створиша» [14, с. 226]. Ночью же происходит, казалось бы, рядовой эпизод с юным возницей, но в логике повествования он, безусловно, важен, поскольку здесь особенно зримо проявляются природа подвига и главные качества преп. Феодосия -кротость и теплота в отношении к людям, к миру.
Евангельские ночи Рождества, Преображения и Воскресения, подобно «мраку горы Синайской», в котором явился Бог Моисею, указывают на «радикальную непостижимость Божественной сущности» [10] и событий, ее являющих. Та же непостижимость Божественного замысла о преп. Феодосии скрыта в образе ночного мрака в Житии. Рождественские мотивы слышны в приведенной выше характеристике Печерского игумена: «О
утаения тайно! Яко отнюдуже не бЬ начаятися, оттудуже въсия намъ деньница пресветла...» [4, с. 354]. Тайная природа святости и являющих ее чудес (а также, конечно, нравственная чистота и кротость преп. Феодосия) подчеркивается молчанием святого: «Феодосий никогда не рассказывает о явившихся ему видениях, о чудесах, свершившихся его молитвой, о своем благочестивом поведении, - как замечает Е. В. Душечкина. - Свой подвиг во славу Христа он творит втайне» [2, с. 10-11]. Имея в виду эту тайну, Нестор обосновывает необходимость самого написания Жития цитатой из той же 10 главы Евангелия от Матфея:
«Еже глаголю вамъ въ тьмЬ, повЬдите на свЬтЬ...» [4, с. 354] (Мф. 10:27; ср. Лк 12:3).
Вместе с тем ночное время тесно связано с представлением о смерти: «в сию нощь душу твою изьму, а яже събра - кому будуть?» [4, с. 402] (Лк. 12: 20) - цитирует Нестор Евангелие от Луки, приводя проповедь нестяжательства преп. Феодосия. Ночная безжизненность подобна могиле (Ср. в Великом покаянном каноне свт. Андрея Критского: «Душе моя, душе моя, востани, что спиши? Конецъ приближается, и имаши смутитися: вос-
пряни убо, да пощадит тя Христос Бог, вездЬ сый и вся исполняяй»). Исповедание совершенных за день грехов перед сном (подобием смерти) определяет настрой вечернего и ночного Богослужения [16]. В тексте Жития с пения 24-го псалма, входящего и в современной церковной практике в состав Великого Повечерья, начинает свое монашеское служение преп. Феодосий: «Вижь съмерение мое и трудъ мой и остави вься грЪхы моя» [4, с. 364] (Пс. 24: 18).
Богослужебный суточный круг начинается с вечера: покаянно-просительные интонации вечерних и ночных молитвосовий сменяются радостно-прославляющим звучанием утрени [11, с. 303304]. Подобно литургической традиции, в повествовании Нестора тьма смертная преодолевается
утренним светом, «деньница пресвЬтла» святости преп. Феодосия побеждает тьму бесовскую: «Кто бо не почюдиться убо блаженууму сему, еже въ
такой тьмьиЪ пещерЪ пребывая единъ, мьножь-
ства пълковъ невидимыхъ бЪсовь не убояся, нъ
крепко стоя, яко храбъръ сильнъ, Бога моляаше и Господа Исус Христа на помощь себе призываю-ща» [4, с. 380].
Использование воинской терминологии в описании монашеской жизни, восходящее к традиции свт. Василия Великого [1], получает обоснование в текстах, которые не цитируются Нестором напрямую, но, безусловно, составляют контекст Жития. Во-первых, это Евангельские слова «Мните ли, яко мир приидохъ дати на землю? Ни, глаголю вам, но разделение» (Лк. 12: 51), которые толкуются в святоотеческой традиции как слова о необходимости постоянной внутренней борьбы с грехом и готовности предстать на Суд Божий. Нестор дважды цитирует эту главу Евангелия от Луки, но другие ее стихи. Во-вторых, это Слово самого преп. Феодосия «О терпении и милостыне», где он, подобно свт. Василию Великому, использует в поучении инокам образ воинской чести [3, с. 177]. Концепты «воин», «победа» реализованы в тех же частях текста Жития, где «ночь» преобладает над «днем» - в повествовании о молитвенном подвиге преп. Феодосия в пещере и о чудесах. Исключение составляет рассказ Нестора о первых насельниках монастыря, где победа иноков совершается не ночью.
Развернутый житийный топос [7] молитвы и бдения «по вся нощи» - это одновременно индивидуальная характеристика преп. Феодосия, который таит свои ночные молитвы от братии, и прообраз победы над смертью: «Яко же Божьствьное писание глаголеть: «Правьдьникъ, аще умьреть, живъ будеть въ векы, яко не прикоснеться ему съмьрьть, и от Господа мьзда его и надежа его от Вышьняаго»» [21, с. 131 (65а)] (Прем. 3:1; 4:7; 5:15; Ин. 6:51). Эта составная цитата, по сути открывающая заключительное повествование о посмертных чудесах преп. Феодосия, становится семантическим ключом не только к этой части Жития, но и ко всему тексту. «Упражнения в смерти» [18, с. 95, 105, 228] в течение жизни преп. Феодосия, в согласии со святоотеческой традицией, есть средство не отрицания, но восстановления жизни и преодоления смерти.
Смерть преп. Феодосия совпадает с восходом
солнца: «УмрЪть же отьць нашь Феодосий въ лЪто
6 и 582, месяца маия вь 3, вь суботу, якоже проре-че самь, въсиявъшю сълньцю» [4, с. 432]. Утренний свет образа преп. Феодосия отражает в себе и
свет восьмиконечной Рождественской звезды («Повесть временных лет» подчеркивает, что умирает преп. Феодосий на восьмой день болезни [14, с. 226] так же, как и на восьмой день дано ему имя Феодосий («посвященный Богу»). Число восемь в христианской нумерологии символизиует спасение и жизнь в вечности [6]), и Фаворский свет Преображения, и рассвет Пасхального утра.
Символическое значение образов светильников в характеристике основателей и иноков монастыря, а также чудес с видением огненного столпа подробно рассмотрено А. М. Ранчиным [15, с. 128-133, 178-180]. Ориентация текста на евангельскую и литургическую традицию определена не только традиционной топикой жития как жанра, но и индивидуальностью преп. Феодосия, его сознательным подражанием идеалу Иисуса Христа [см. 4, с. 360]. В какой-то мере предсмертная молитва преп. Феодосия может быть соотнесена с молитвой Иисуса Христа в Гефсиманском саду. Растянувшаяся на три дня и прерываемая наставлениями братии, она начинается словами: «Воля
Божия да будеть, и якоже изволися Ему о мънЪ, тако да сьтворить! Нь обаче молю Ти ся, Владыко мой, милостивь буди души моей», а заканчивается: «Благословлень Богь, аще тако есть то: уже не
боюся, нь паче радуяся отхожю свЪта сего!» [4, с. 428, 430].
Таким образом, в согласии со словами ап. Павла: «Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем» (2 Кор. 4:10), время в Житии - это ночь, преодолевшая свою тьму смертную и обратившаяся в утро. То же содержание имеет динамика пространственных примет в хронотопе Жития.
Как справедливо замечает В. Н. Топоров, пространственная структура текста Жития ведет героя «от «места» к «месту», пока не приводит к «главному» месту» [20, с. 626] - к монастырю. Концепт «место» в тексте Жития сопоставим по частотности с концептом «день». Использование лексемы «место» для обозначения Руси, Киева, Печерского монастыря и Святой Земли подтверждает отмеченную выше внутреннюю связь жизни преп. Феодосия и Евангельских событий. Наиболее откровенно эта связь проявляется в образе пещеры - месте «рождения» Феодосия-инока и месте его погребения. Пространство пещеры в тексте Жития, так же как и время, включает в себя Рождественские и Пасхальные мотивы, отсылающие к Евангелиям от Матфея и от Луки, к которым постоянно обращается Нестор.
В то время как преп. Антоний благословляет отрока Феодосия на иноческое служение в пещере: «Се место - буди в нем», - мать Феодосия, не найдя его в окрестностях своего города, «плака-
ашеся по нем лютЬ, биюще въ пьрси своя яко и по мрьтвЪмь» [4, с. 364]. То же сочетание интонации плача и радости спасения звучит в рассказе об одном из первых насельников монастыря - Варлаа-ме: «Бы же тъгда вещь пречюдьна и плачь великъ,
яко и по мрьтвЬмь» [4, с. 374]. В пещере спасается преп. Антоний, и она же становится его могилой: «ископавъ пещеру, живяше, не излазя из нея, иде-
же и донынЬ чьстьное тЬло его лежить» [4, с. 376]. Уже после основания наземного общежительного монастыря в свою пещеру уходит и преп. Феодосий на время Великого поста, возвращаясь на Страстной неделе, в нее же просит положить тело свое после смерти.
Значение «могила» становится одной из составляющих семантического поля концепта «пещера» (шире - «монастырь»), устойчивой характеристикой пещеры и монастыря в тексте Жития является теснота пространства: «Видиши ли пещеру сию, скьрбьно суще мЬсто и тЬснЬйше паче
инЬхъ мЬстъ» [4, с. 364], - говорит преп. Антоний, испытывая еще юного Феодосия; «А еже испьрва
житие ихъ въ пещерЬ, и елико скърби и печали
прияша, тЬсноты ради мЬста того, Богу единому
съвЬдущю, а устомъ человЬчьскомъ не мощьно
исповЬдати» [4, с. 376], - характеризует Нестор жизнь монастыря в первые годы основания.
В академическом переводе текста Жития на современный русский язык [4] лексема «тЬсьнота» переводится как «невзгоды», «нужда», «неприглядность» и пр. И. И. Срезневский фиксирует эти значения в языке, однако прямое значение указывает все-таки как «теснота» [17, слб. 1094-1095]. Думается, используя это слово, Нестор не исключает его прямого значения: «...мЬсто скьрбьно суще и тесно и еще же и скудно при всЬмь, и братии мъножащися, цьркви же малЬ сущи на съвъкупление имъ» [4, с. 378]. Именно теснота заставляет преп. Феодосия выходить за пределы привычного пространства: сначала теснота духовная (она связана и с физическим стеснением -мать связывает отрока Феодосия и накладывает на его ноги оковы, опасаясь, что он убежит из дома), затем теснота физическая - преп. Феодосий трижды расширяет пространство монастыря, посте-
пенно не вмещающего в себя возрастающую братию: «възгради цьрькъвь на мЬстЬ томь въ имя святыя и преславьныя Богородица и приснодЬви-
ца Мария, и оградивъ и постави келиЬ многы» [4, с. 378].
Расширение монастыря неразрывно связано с ограждением нового «места» и основанием Успенской церкви. Монастырь собирает вокруг себя «киевское» пространство [20, с. 632] и одновременно «возрастает», поднимается над ним («Киев и Печерский монастырь в древнерусском культурном сознании были противопоставлены как горное место равнине» [15, с. 178]), храм собирает вокруг себя пространство монастыря и одновременно возвышается над ним (ср. чудо вознесения церкви в небо: «се вънезаапу чюдо бысть страшьно: отъ земля бо възятъся цьркы и съ су-
щиими въ ней възиде на въздусЬ» [4, ч. 400]). Примечательно, что посмертная судьба преп. Феодосия мистически связывается им с возрастанием монастыря: «Обаче о семь разумейте дьрьзно-вение мое, еже къ Богу: егда видите вься благая
умножающаяся въ манастыри семь, вЬдите, яко близь Владыкы Небесьнааго ми сущю. Егда ли
видите скудЬние суще и вьсЬмь умаляющеся,
тъгда разумейте, яко далече ми Бога быти и не имуща дьрьзновения молитися къ Нему» [4, с. 430]. Заключительная часть Жития, повествующая о процветании монастыря преп. Феодосия и его посмертных чудесах, свидетельствует об обретении им «нового места» - «близь Владыкы Небесьнааго». В целом движение от периферии к центру и снизу вверх совпадает в пространственных координатах текста с движением за пределы тесного, ограниченного (огороженного) пространства. То есть если время в Житии - это ночь, преодолевшая свою тьму смертную и обратившаяся в утро, то пространство - это место, преодолевшее тесноту могилы и ставшее «горним местом».
Библиографический список
1. Василий Великий, свт. Предначерташе подвижничества [Текст] // Творения иже во святых отца нашего Василия Великаго, арх1епископа Кесарш Кап-
падокшсшя. - Ч. V: О подвижничествЬ. Свято -Троицкая Сергиева лавра. - 1901. - С. 32-36.
2. Душечкина, Е. В. Нестор в работе над Житием Феодосия. Опыт прочтения текста [Текст] // Труды по русской и славянской филологии. XVIII: Литературоведение. - Тарту: Тартуский ун-т, 1971. - С. 4-15.
3. Еремин, И. П. Литературное наследие Феодосия Печерского [Текст] // Труды Отдела древнерусской литературы / АН СССР. Институт литературы; ред. А. С. Орлов и др. - Т. 5. - М.; Л. : Изд-во АН СССР, 1947. - С. 159-184.
4. Житие Феодосия Печерского [Текст] // Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; под ред. Д. С. Лихачева [и др.]. - Т. 1 : XI-XII вв. - СПб. : Наука, 2004. - С. 352-433.
5. Иконникова, С. Н. Хронотоп культуры как основа диалога поколений [Текст] // Miscellanea humanitaria рЫ^орЫае: Очерки по философии и культуре. - Вып. 5. К 60-летию профессора Юрия Ни-кифоровича Солонина. - СПб. : Санкт-Петербургское философское общество, 2001. - С. 69-74.
6. Кириллин, М. В. Символика чисел в литературе Древней Руси (XI-XVI века) [Текст] / М. В. Кириллин. - СПб. : Алетейя, 2000. - 314 с.
7. Конявская, Е. Л. К вопросу об авторском самосознании Епифания Премудрого [Текст] // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. - 2000. - № 1. - С. 70-86.
8. Кузьмина, М. К. Канон преподобнического жития сквозь призму библейских цитат [Текст] / М. К. Кузьмина. - М. : Водолей, 2017. - 400 с.
9. Лихачев, Д. С. Человек в литературе Древней Руси [Текст] / Д. С. Лихачев. - М. : Наука, 1970. -180 с.
10. Лосский, В. Н. По образу и подобию [Текст] / пер. с фр. мон. Магдалины В. А. Рещиковой / В. Н. Лосский. - М. : Издание Свято-Владимирского Братства, 1995. - 204 с.
11. Мансветов, И. Д. Церковный устав (типик), его образование и судьба в Греческой и Русской Церкви [Текст] / И. Д. Мансветов. - М. : Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1885. -449 с.
12. Остромирово Евангелие 1056-1057 года по изданию А. Х. Востокова [Текст]. - М. : Языки славянских культур, 2007. - 968 с.
13. Петрухин, В. Я. История славян и Руси в контексте библейской традиции: миф и история в «Повести временных лет» [Текст] // Древнейшие государства Восточной Европы. - М. : Институт всеобщей истории РАН, 2003. - С. 93-112.
14. Повесть временных лет [Текст] // Библиотека литературы Древней Руси / РАН. ИРЛИ; под ред. Д. С. Лихачева [и др.]. - Т. 1: XI-XII вв. - СПб. : Наука, 2004. - С. 62-315.
15. Ранчин, А. М. Вертоград златословный: Древнерусская книжность в интерпретациях, разборах и комментариях [Текст] / А. М. Ранчин. - М. : Новое литературное обозрение, 2007. - 576 с.
16. Смысл и значение православного ежедневного Богослужения [Текст] // Православный церковный календарь. 1994 год. - М. : Изд-во Московской Патриархии, 1993. - С. 78-79.
17. Срезневский, И. И. Матерiалы для Словаря древне-русскаго языка по письменнымъ памятникамъ :
Т. 3. [Текст] / И. И. Срезневский. - СПб. : Тип. Императорской Академии наукъ, 1912. - 1684 стб., 272 стб., 13 с.
18. Творения аввы Еваргия. Аскетические и богословские трактаты [Текст] / пер., вступ. ст. и комм. А. И. Сидорова. - М. : Мартис, 1994. - 362 с.
19. Творогов, О. В. Нестор [Текст] // Словарь книжников и книжности Древней Руси : Вып. 1 : XI -первая половина XIV в. / АН СССР. ИРЛИ; отв. ред. Д. С. Лихачев. - Л. : Наука, 1987. - С. 274-278.
20. Топоров, В. Н. Труженичество во Христе (творческое собирание души и духовное трезвение). Феодосий Печерский [Текст] // Святость и святые в русской духовной культуре. Т. I: Первый век христианства на Руси. - М.: Гнозис; Школа «Языки русской культуры», 1995. - 875 с.
21. Успенский сборник ХП-ХШ вв. [Текст]. - М. : Наука, 1971. - 770 с.
22. Феофилакт Болгарский, блаженный. Толкование на Святое Евангелие [Текст]. - М. : Изд-во Летопись, 2015. - 744 с.
Bibliograficheskij spisok
1. Vasilij Velikij, svt. Prednachertanie podvizhnichestva [Tekst] // Tvorenija izhe vo svjatyh otca nashego Vasilija Velikago, arhiepiskopa Kesarii
Kappadokijskija. - Ch. V: O podvizhnichestvt. Svjato-Troickaja Sergieva lavra. - 1901. - S. 32-36.
2. Dushechkina, E. V. Nestor v rabote nad Zhitiem Feodosija. Opyt prochtenija teksta [Tekst] // Trudy po russkoj i slavjanskoj filologii. XVIII: Literaturovedenie. -Tartu: Tartuskij un-t, 1971. - S. 4-15.
3. Eremin, I. P. Literaturnoe nasledie Feodosija Pecherskogo [Tekst] // Trudy Otdela drevnerusskoj literatury / AN SSSR. Institut literatury; red. A. S. Orlov i dr. - T. 5. - M.; L. : Izd-vo AN SSSR, 1947. - S. 159-184.
4. Zhitie Feodosija Pecherskogo [Tekst] // Biblioteka literatury Drevnej Rusi / RAN. IRLI; pod red. D. S. Lihacheva [i dr.]. - T. 1 : XI-XII vv. - SPb. : Nauka, 2004. - S. 352-433.
5. Ikonnikova, S. N. Hronotop kul'tury kak osnova dialoga pokolenij [Tekst] // Miscellanea humanitaria philosophiae: Ocherki po filosofii i kul'ture. - Vyp. 5. K 60-letiju professora Jurija Nikiforovicha Solonina. -SPb. : Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obshhestvo, 2001. - S. 69-74.
6. Kirillin, M. V. Simvolika chisel v literature Drevnej Rusi (XI-XVI veka) [Tekst] / M. V Kiril-lin. - SPb. : Aletejja, 2000. - 314 s.
7. Konjavskaja, E. L. K voprosu ob avtorskom samo-soznanii Epifanija Premudrogo [Tekst] // Drevnjaja Rus'. Voprosy medievistiki. - 2000. - № 1. - S. 70-86.
8. Kuz'mina, M. K. Kanon prepodobnicheskogo zhiti-ja skvoz' prizmu biblejskih citat [Tekst] / M. K. Kuz'mina. - M. : Vodolej, 2017. - 400 s.
9. Lihachev, D. S. Chelovek v literature Drevnej Rusi [Tekst] / D. S. Lihachev. - M. : Nauka, 1970. - 180 s.
10. Losskij, V N. Po obrazu i podobiju [Tekst] / per. s fr. mon. Magdaliny V A. Reshhikovoj / V N. Losskij. - M. :
Izdanie Svjato-Vladimirskogo Brat-stva, 1995. - 204 s.
11. Mansvetov, I. D. Cerkovnyj ustav (tipik), ego obrazovanie i sud'ba v Grecheskoj i Russkoj Cerk-vi [Tekst] / I. D. Mansvetov. - M. : Tip. Je. Lissnera i Ju. Romana, 1885. - 449 s.
12. Ostromirovo Evangelie 1056-1057 goda po izdaniju A. H. Vostokova [Tekst]. - M. : Jazyki slavjan-skih kul'tur, 2007. - 968 s.
13. Petruhin, V Ja. Istorija slavjan i Rusi v kon-tekste biblejskoj tradicii: mif i istorija v «Po-vesti vremennyh let» [Tekst] // Drevnejshie gosudar-stva Vostochnoj Evropy. - M. : Institut vseobshhej istorii RAN, 2003. - S. 93-112.
14. Povest' vremennyh let [Tekst] // Biblioteka literatury Drevnej Rusi / RAN. IRLI; pod red. D. S. Lihacheva [i dr.]. - T. 1: XI-XII vv. - SPb. : Nauka, 2004. - S. 62-315.
15. Ranchin, A. M. Vertograd zlatoslovnyj: Drevne-russkaja knizhnost' v interpretacijah, razborah i kommen-tarijah [Tekst] / A. M. Ranchin. - M. : Novoe literaturnoe obozrenie, 2007. - 576 s.
16. Smysl i znachenie pravoslavnogo ezhednevnogo Bogosluzhenija [Tekst] // Pravoslavnyj cerkovnyj kalen-dar'. 1994 god. - M. : Izd-vo Moskovskoj Patriarhii, 1993. - S. 78-79.
17. Sreznevskij, I. I. Materialy dlja Slovarja drevne-russkago jazyka po pis'mennym# pamjatnikam# : T. 3. [Tekst] / I. I. Sreznevskij. - SPb. : Tip. Imperatorskoj Akademii nauk#, 1912. - 1684 stb., 272 stb., 13 s.
18. Tvorenija avvy Evargija. Asketicheskie i bo-goslovskie traktaty [Tekst] / per., vstup. st. i komm. A. I. Sidorova. - M. : Martis, 1994. - 362 s.
19. Tvorogov, O. V. Nestor [Tekst] // Slovar' knizh-nikov i knizhnosti Drevnej Rusi : Vyp. 1 : XI - pervaja polovina XIV v. / AN SSSR. IRLI; otv. red. D. S. Lihachev. - L. : Nauka, 1987. - S. 274-278.
20. Toporov, V N. Truzhenichestvo vo Hriste (tvorcheskoe sobiranie dushi i duhovnoe trezvenie). Feodosij Pecherskij [Tekst] // Svjatost' i svjatye v russkoj duhovnoj kul'ture. T. I: Pervyj vek hristianstva na Rusi. - M.: Gnozis; Shkola «Jazyki russkoj kul'tury», 1995. - 875 s.
21. Uspenskij sbornik XII-XIII vv. [Tekst]. - M. : Nauka, 1971. - 770 s.
22. Feofilakt Bolgarskij, blazhennyj. Tolkovanie na Svjatoe Evangelie [Tekst]. - M. : Izd-vo Letopis', 2015. -744 s.
Reference List
1. Basil the Great, Destiny of self-sacrifice // Creations of the Holy Father our Vasily Veliky, archerbishop Kesarii Kappadokiyskiya. - P. V: About self-sacrifice. Svyato-Troitskaya. Sergius Laura. - 1901. - Page 32-36.
2. Dushechkina E. V Nestor in work on Life Feodosiya. Experience of reading of the text // Works on the Russian and Slavic philology. XVIII: Literary criticism. -Tartu : Tartu University, 1971. - Page 4-15.
3. Eremin I. P. Literary heritage of Theodosius Pechersky // Works of Old Russian Literature Department / Academy of Sciences of the USSR. Institute of literature; edition. A. S. Orlov, etc. - V. 5. - M.; L. :
Academy of Sciences of the USSR Publishing House, 1947. - Page 159-184.
4. Life of Theodosius Pechersky // Library of literature of Ancient Russia / RAS. IRLI; under the editorship of D. S. Likhachev [etc.]. - V 1: The 11-12th centuries - SPb. : Nauka, 2004. - Page 352-433.
5. Ikonnikova S. N. Chronotop of culture as a basis of dialogue of generations//Miscellanea humanitaria philosophiae: Essays on philosophy and culture. - Issue 5. To the 60 anniversary of Professor Yury Nikiforovich Solonin. - SPb. : St. Petersburg Philosophical Society, 2001. - Page 69-74.
6. Kirillin M. N. Symbolics of numbers in literature of Ancient Russia (the 11-16th century)/ M. N. Kirillin. -SPb. : Aleteya, 2000. - 314 pages.
7. Konyavskaya E. L. K To the question of author's consciousness of Epiphanius Premudry]//Ancient Russia. Mediaevalism questions. - 2000. - No. 1. - Page 70-86.
8. Kuzmina M. K. Canon of blessed life through a prism of bible quotes / M. K. Kuzmina. - M. : Vodoley, 2017. - 400 pages.
9. Likhachev D. S. Man in literature of Ancient Russia / D. S. Likhachev. - M. : Nauka, 1970. - 180 pages.
10. Lossky V N. Just like / translated from French by nun Magdalene V A. Reshchikova / V. N. Lossky. - M. : Edition of the Sacred and Vladimir Brotherhood, 1995. -204 pages.
11. Mansvetov I. D. The church charter (Tepic), its formation and destiny in the Greek and Russian Church / I. D. Mansvetov. - M. : E. Lissner and yu.Roman's Publishing House, 1885. - 449 pages.
12. The Ostromir Gospels of 1056-1057 according to A. H. Vostokov's edition. - M. : Yazyki Slavyanskoy Kul-tury, 2007. - 968 pages.
13. Petrukhin V Ya. History of Slavs and Russia in the context of bible tradition: the myth and history in «The story of temporary years» // the most ancient states of Eastern Europe. - M. : Institute of general history of RAS, 2003. - Page 93-112.
14. Story of temporary years // Library of literature of Ancient Russia / RAS. IRLI; under the editorship of D. S. Likhachev [etc.]. - V 1: The 11-12th centuries - SPb. : Nauka, 2004. - Page 62-315.
15. Ranchin A. M. Gold-word Vertograd: An Old Russian books in interpretations, analyses and comments / A. M. Ranchin. - M. : Novoe Literaturnoe Obozrenie, 2007. - 576 pages.
16. Sense and value of the Orthodox daily Church service // Eastern Orthodox liturgical church calendar. -1994. - M. : Publishing house of Moscow Patriarchy, 1993. - Page 78-79.
17. Sreznevsky I. I. Materials for the Dictionary of Old Russian language on written memorials: V. 3. / I. I. Sreznevsky. - SPb. : Imperial Academy of Science Publishing House, 1912. - 1684 column, 272 column, 13 pages.
14
Н. Н. EeduHa
18. Creations of an avva Evargiya. Ascetic and theological treatises / translation, foreword and comments by A. I. Sidorova. - M. : Martis, 1994. - 362 pages.
19. Tvorogov O. V Nestor // Dictionary by scribes and books of Ancient Russia: Issue 1: XI - the first half of the 14th century / Academy of Sciences of the USSR. IRLI; editor-in-chief D. S. Likhachev. - L. : Nauka, 1987. -Page 274-278.
20. Toporov V. N. Work in Christ (creative collecting of soul and a spiritual health). Theodosius Pechersky // Sanctity and Saints in the Russian spiritual culture. V I:
The first century of Christianity in Russia. - M. : Gnozis; Languages of the Russian Culture School, 1995. - 875 pages.
21. Uspensky collection 12-13th centuries. - M. : Nauka, 1971. - 770 pages.
22. Feofilakt Bolgarsky, blissful. Interpretation on the Sacred Gospel. - M. : Letopis Publishing House, 2015. -744 pages.
Дата поступления статьи в редакцию: 14.03.2018 Дата принятия статьи к печати: 16.05.2018
