CC BY
123
28
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 27-36(045) Н. С. Васиховская
ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ ЖИТИЯ СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО*
Рассматриваются возможности герменевтического подхода в выявлении идейного замысла одного из известнейших памятников средневековой агиографии - Жития Сергия Радонежского. Особое внимание уделяется анализу и интерпретации текстуальных совпадений сюжетов жития с другими литературными сочинениями, среди которых упомянуты памятники переводной агиографии: жития Саввы Освященного, Николая Мирликий-ского, Феодора Эдесского, житие местночтимого святого Феодосия Печерского, Студийский монашеский устав, Лествица, Библия и др., использованные автором в качестве источников и образцов при написании статьи. Через прямые и косвенные цитаты, отсылочные сравнения Епифаний Премудрый, создавая образ Сергия Радонежского, подчеркивал его неоспоримые заслуги в возрождении традиций монашеского жития, а также святости и духовности русского народа. Делается вывод о центонно-парафразном характере произведения.
Ключевые слова: Житие Сергия Радонежского, герменевтический анализ, переводные жития, Библия, центонно-парафразный характер произведения.
За последнее время в исторической науке появились новые приемы изучения источников, в основу которых положено стремление автора не только объяснить, но и понять исторический процесс через организацию диалога историка с источником. Дополнительные коррективы в работу исследователя внесло представление о письменном источнике как цельном тексте, имеющем некий замысел, который, так или иначе, воплощается в каждом фрагменте. Именно замысел служил своеобразным фильтром, через который автор источника отбирал сведения, подлежавшие фиксации в создаваемом им тексте, а также влиял на форму их фиксации.
В этой связи метод герменевтического анализа является едва ли не основным для выявления прямых и косвенных цитат, используемых автором произведения для подкрепления и развития своего замысла, а также выяснения их происхождения. Применительно к изучению и интерпретации летописного наследия Домонгольской Руси подобный метод широко используется И. Н. Данилевским [5. С. 101-110; 6. С. 78-95; 7].
На наш взгляд, герменевтический анализ может быть плодотворным и в отношении памятников агиографии, к которым относится Житие Сергия Радонежского. Первая редакция Жития была создана современником и учеником Сергия - Епифанием Премудрым через 26 лет после смерти преподобного старца, то есть в 1418 - нач. 1419 г., и была адресована прежде всего тем, кто не видел и не знал Сергия и «всем сущим, наиначе же новоначальным зело прилична и угодна суть» [10. С. 398]. К сожалению, вариант созданного Епифанием Жития Сергия в своем первоначальном виде до наших дней не сохранился. Его последующие неоднократные переработки относятся ко вт. пол. XV в. и принадлежат Пахомию Логофету. В 1438 г. он появился в Троице-Сергиевом монастыре и тогда же создал первую редакцию Жития Сергия Радонежского. По мнению Б. М. Клосса, «особенной полнотой отличается редакция Жития Сергия, написанная Пахомием около 1442 г. В ней описаны события, которых не мог знать первый биограф Сергия - Епифаний Премудрый: обретение мощей Сергия в 1422 г., строительство каменного храма Троицы, посмертные чудеса святого» [13. С. 129; 4. С. 79-80].
Первоначальный текст был несколько сокращен, освобожден от некоторых биографических деталей и нежелательных политических намеков автора, при общем усилении его парадности с целью сделать его пригодным для церковной службы. По выражению И. К. Смолича, обе редакции Жития «отличаются объективным и трезвым освящением событий, хотя для Епифания главными были чисто аскетические черты личности святого Сергия; деятельность же, связанная с политическими событиями эпохи отступает у него на второй план, в то время как Пахомий ее-то и выделяет прежде всего. Епифаний рассказывает нам о жизни человека, который благодаря своему христианскому благочестию возвысился до святости, Пахомий же создает канонический образ святого, который должен служить примером святости вообще» [15. С. 73].
* Статья выполнена при финансовой поддержке гранта РГНФ (проект № 14-31-01246).
Очевидно, что Житие Сергия Радонежского имеет свою структуру, замысел, идейную направленность. Его изучение с помощью герменевтического подхода, как и в случае с Повестью временных лет, позволит нам обнаружить скрытые концепты, смыслы, которыми руководствовался автор, а также определить различные параллели, текстуальные совпадения сюжетов указанного выше произведения с другими литературными сочинениями, которые прямо или косвенно использовались в качестве источников и образцов для написания текста.
Основные способы использования переводных произведений автором Жития Сергия Радонежского - прямое и опосредованное цитирование, а также так называемые отсылочные сравнения. Исходя из многочисленных явных и неявных упоминаний, мы можем заключить, что круг чтения средневекового книжника был весьма разнообразен.
Так, говоря о начале жития святого подвижника, Епифаний Премудрый, описывая чудеса и знамения, явленные матери Сергия в церкви, подкрепляет свои размышления обстоятельным экскурсом в историю, вспоминая и цитируя жития древних старцев «иже въ Ветхом и Новъм законе въсиявших: Святый же великый Иоан Пророкъ Предтечя, ... Святый Николае Чюдотворецъ, ... Святый же преподобный отецъ нашь Ефремъ Сиринъ, ... преподобъный Алимпий Стлъпникъ, ... преподобный Симеонъ Стълпникъ, ... Святой Феодоръ Сикиотъ Чюдотворецъ» [10. С. 270-272]. Однако Епифаний Премудрый не успокамвается на этом. Свою достаточно обширную историческую справку он подкрепляет ссылкой еще на два «авторитетных» жития: Евфимия Великого и Феодора Едесского [10. С. 272].
Думается, эти цитаты приведены на страницах Сергиева Жития не просто так. Сюжеты объединены одной общей мыслью - все подвижники были избраны Богом еще до их рождения и позднее стали пророками. Зачем Епифаний довольно подробно напоминает нам об этом? Очевидно, чтобы показать: подобный пророк родился теперь и в Русской земле. Имя Сергия, таким образом, Епифаний причисляет к сонму великих подвижников древности, а факт чудесного рождения Сергия говорит нам о его значимости и мессианской предопределенности в русской духовной жизни в непростое время ордынского владычества и политических распрей русских князей.
Еще одна прямая ссылка на переводные жития «древних отецъ» приводится Епифанием в сюжете о начале игуменства Сергия в Троицком монастыре: «Помышляше въ умъ житиа великых све-тилъ иже въ плоти живущей на земли аггельскы положиша, реку Антония Великаго и Великаго Ев-фимия, Саву Освященнаго, Пахомия аггеловиднаго» [10. С. 322]. Таким образом, в возрождении традиций «истинного» монашеского жития Сергий Радонежский «шествовал по стопам сихъ преподобных отец». А Епифаний Премудрый, используя такой литературный прием, очевидно, говорит нам о существовании преемственности монашеского жития и о желании Сергия поддерживать связь русского монашества с его истоками. Автор еще более убеждает нас в этом, наполняя свой текст многочисленными цитатами и сравнениями из произведений византийских коллег.
Таков, рассказ о детстве и юности Сергия Радонежского. По выражению Г. П. Федотова, «детство Варфоломея окружено легендами, некоторые из которых повторяют традиционные черты восточной агиографии» [18. С. 180]. Объяснимо это тем, что для автора Жития многие факты подлинной биографии Сергия были неизвестны, так что подобные пробелы он заполнял цитатами из житий отцов-основателей монашества, подгоняя свое произведение под общепринятые каноны: его герой и не мог вести себя иначе.
В этой связи уместно вспомнить эпизод крещения Сергия Радонежского: «Яко быть по днех шестих седмиць, еже есть четверо десятный день по рождестве его, родители же его принесоста мла-денець въ церковь Божию, въздающе, якоже и приаста, якоже обещастася взъдати его Богу; купно же иеръеви повелевающа, яко да крещениемъ божественым съвръшити и иерей же..., крести его въ имя Отца, и Сына, и Святого Духа - Варфоломъя въ святомъ крещении нарекъ того имя» [10. С. 266]. Обращает на себя внимание полное сходство приведенного фрагмента Жития Сергия Радонежского с аналогичным сюжетом из Жития Феодора Эдесского: «В четврътодесятный убо день по рождестве принесе младенецъ церкви, въздающее, яко же приять и Богу давшему и обещевающи..., моляшася крещениемъ божественным съвръшити и Феодора того нарекъ» [11. С. 812].
После крещения младенец только ужесточил свой пост. Согласно Житию в «среду бо и в пяток не приимаше ни тоъ съсцу, ни от млека кравья, но отинудь очиаятися ему и не ссати, и не ядущу пре-бывати ему в весь день» [10. С. 266]. Приведенный фрагмент - это парафраз подобного сюжета Жития Николая Мирликийского, который будучи младенцем, был строгим постником, в среду и пятницу
2015. Т. 25, вып. 1 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
воздерживался от материнского молока: «По вся дни, яко младенецъ съсати требоваше егда же среда от днии или пяток достигняше, единою в киижо от сего дни млека причащашеся» [8. С. 581].
Сопоставление показывает, что известия о детстве Сергия Радонежского практически дословно повторяют византийские жития святых. Напрашивается только одно объяснение: Епифаний не знал и не мог узнать никаких достоверных свидетельств детских лет жизни игумена, поэтому свою историю он пишет по-аналогии с житиями древних подвижников. Справедливо замечание Н. С. Борисова о том, что «первая часть Жития, описывающая детские годы святого с соответствующими чудесами и знамениями, имеет мифический и легендарный характер и не имеет исторической достоверности» [2. С. 11].
Еще один эпизод из жизни Сергия: кончина его родителей - вновь отсылает нас к литературному образцу, которым для Епифания Премудрого, очевидно, служило Житие Феодора Эдесского. Из текста Жития следует, что осуществить свою мечту Варфоломей смог только после того, как родители его «постригостася в мнишеский чин, отидоша кыйждый въ свое время в монастыря своя, и мало поживяше лет в черньчестве, преставистася от житиа сего отъидоста к Богу. <...> Варфоломей съ слезами почта и отца и матерь умръша понахидами же и святыми литургиами, украси память родителю своего и молитвами, и милостынями къ убогим и нищекръмиемъ» [10. С. 288]. Обратившись к Житию Феодора Эдесского, читаем следующее: «Феодоръ уставленаа на отшествие родителемъ сътвори и слъзами почъте умръшая отца и матеръ и молитвами, и щедротами убогых, и священными благотворениями и службами тою украси память» [11. С. 820].
Много отсылочных сравнений и цитат автор Жития использует также при описании монашеской жизни Сергия: сначала - как обычного послушника, затем - как игумена. У сюжета о борьбе старца с бесовской силой есть очевидное текстуальное совпадение с Житием Саввы Освященного. Так, в Житии Сергия читаем: «Многажды же диавол хотя устрашити его, овогда же зверьма, овогда же змиями притворяшися... Богоносный же отец наш Сергий вся неприязненая его мечтания и козни акы дым разгоняя... силой крестною вооружаше евангельское слово на сердце полагая, господемъ реченная: "Се дахъ вам власть наступати на змия и на скорпиа и на всю силу вражию"» [10. С. 324]. Обращаясь к Житию Саввы Освященного, невозможно не заметить некоторого текстологического сходства сюжетов: «Диавол преобразивъся во змия многы и скорпиа, прииде на нъ, хотя его устрашити. Он же... рекъ Спасово слово: "Се дахъ вамъ власть наступати на змия и на скорпиона, и на всю силу вражию"» [9. С. 57]. Кроме очевидного текстуального и эмоционально-смыслового сходства сюжетов, их объединяет первоисточник - Библия. В Евангелии от Луки находим следующее: «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию, и ничто не повредит вам» (Лк. 10:19) [1].
Сравнение Сергия Радонежского с Саввой Освященным приводится Епифанием Премудрым в сюжете о кончине Троице-Сергиева игумена: «Аще и разсудителенъ бяше Великый Сава общему житию правитель сей же (Сергий. - Н. В.) не стяжа ли по оному доброе разсуждение, многы монастыри общежитие проходящихъ въздвиже» [10. С. 390]. Очевидно, что подобное сравнение в очередной раз подчеркивает преемственность традиций монашеского жития. Савва Освященный - основатель палестинского монашества, Сергий Радонежский - человек, возродивший монашество и обеспечивший его новый духовный подъем, когда заново осмысливается сущность иноческого жития и ищутся пути более совершенного его воплощения. В этой связи вполне уместно обращение автора к житиям отцов-основателей монашества, и сравнение Сергия с ними подчеркивает важность этого делания.
Помимо переводных житий, Епифаний Премудрый в качестве источника использовал Житие местночтимого святого Феодосия Печерского. По тексту Жития Сергия можно проследить более десяти упоминаний и отсылочных цитат. При сопоставлении житий обоих подвижников обнаруживается много общего в жизненных путях Феодосия Печерского и Сергия Радонежского: в их стремлении к монашеству и поведении как глав монастырей. По выражению Н. С. Борисова, это было «не столько литературное заимствование, сколько подлинная преемственность» [2. С. 98]. Говоря о Сергии, Г. П. Федотов отмечал, что образ «Феодосия Печерского явно проступает в нем, лишь более утончившийся и одухотворенный» [17. С. 134]. На наш взгляд, это вполне закономерно, поскольку в своих размышлениях о монашестве Сергий Радонежский руководствовался, в том числе, и примером Феодосия Печерского - духовного наставника и «первоначальника» русского монашества, житие которого ему было хорошо известно [3. С. 75-79].
Во многих поступках Сергия угадываются черты и образ мыслей Феодосия Печерского. Скорее всего, для Радонежского игумена сочинение Нестора, а также и переводные жития «древнихъ отецъ»
считлись чем-то наподобие устава. По выражению Н. В. Синицыной, жития основателей монастырей, содержащие «поучения и предписания братии, завещания, касавшиеся разных сторон материальной и духовной жизни обителей, носили в значительной степени уставной характер» [14. С. 116-117].
Однако некоторые сюжеты житий преподобных старцев, особенно связанные с наставлениями братии, имеют явный первоисточник. Так, Сергий запрещал инокам после окончания повечения, ходить «от своея келиа без великиа нужныя потребныя вещи по чюжим келиам, но въ своей келии ко-муждо въ тайне молити Бога наедине и свое рукоделие <...> по вся дни псалмы Давидовы присно въ устехъ своих повсегда имуще» [10. С. 330]. Сопоставив приведенный фрагмент Жития Сергия с текстом Нестора, невозможно не заметить некоторое текстологическое сходство. Обращаясь к братии в своих наставлениях, Феодосий говорил: «И не приходите же отъ келии въ келию, нъ въ своей келии къждо васъ да молитъ бога, яко же кто может и рукама же своима делати по ся дьни, псалмы Давидовы въ устехъ своихъ имущее» [12. С. 382]. Помимо текста Нестора ряд параллелей можно провести с аналогичным сюжетом из сочинения Кирилла Скифопольского: «Святой Сава дасть заповедъ, еже молчащи седети въ своей кельи и никамо же изити, ни оного кого приимати, или беседы деяние, разве единому слоужащю емоу (Богу. - Н. В.)» [9. С. 223]. Подобный дисциплинарный запрет восходит ко временам Студийского Устава, отдельные элементы которого, очевидно, уцелели в монашеской среде XIV в. Согласно разделу устава: «Яко не подобаеть мнихомъ съвъкоуплятися дроугъ къ дро-угу», каждый монах должен быть в своей келье «и тоу великоуму молитися богу, и къ бжственымъ прилежати писаниемъ велико бо есть чистый таковыхъ книгъ ликъ» [16. С. 382].
В «Слове об изгнании бесов молитвами святого» автор Жития ссылается на Лествицу. Епифа-ний Премудрый подчеркивает, что одним из самых действенных способов борьбы со страхами и искушениями для Сергия в период его одинокого жития в пустыни была молитва. Весьма пространные рассуждения автор подкрепляет многочисленными обращениями к святому писанию и цитатой из сочинения Иоанна Лествичника: «Как в Лъствицъ речеся» [10. С. 306].
Нередко автор Жития цитирует текст источника косвенно, излагая его своими словами. То же можно сказать и в отношении переводных патериков, существовавших на Руси с домонгольских времен и явно используемых русскими агиографами при составлении собственных произведений. Так, в слове Жития «О Иване, сыне Стефана», в рассказе о приходе к Сергию многих людей «от различных градов и от стран» и о том, как монастырь «тако помалу распространятися», есть ссылка на некий Патерик: «И пакы писано есть въ книгах отечьских, рекше въ Патерице» [10. С. 326]. Возможно, Епифаний Премудрый отсылает нас к аналогичному сюжету Азбучно-Иерусалимского патерика, который появляется в славянской письменности в XIV в.
Своеобразным источником для автора служили также устные монастырские предания. Среди таковых Епифанием называет рассказы «древних старцовъ прилежно свъдующих о житии его (Сергия. - Н. В)» [10. С. 256]. Факты о жизни игумена Троице-Сергиева монастыря автор одноименного Жития черпал от самых разных людей - «елика от старецъ слыших, и елика своима очима видехъ, и елика от самого устъ слышах, и елика увъдах от иже въслъд его ходившаго время немало, ...и елика другаа нъкаа слышахом и от его брата старъйшаго Стефана, бывшаго по плоти отца Феодором, архиепископу Ростовьскому; ова же от инехъ старцевъ древних достовъерных бывших самовидцев рожеству его, и въспитанию, и къниговычению, възрасту его и юности даже идо постижениа его, друзии же старци самовидцы суще и свидетели постризанию его, и начатку пустынно жительству его, и по-ставлению его еже на игуменьство; и по ряду прочим прочии възвъстители же и сказатели бываху» [10. С. 256-258].
Для древнерусских книжников большое значение имела Священная история - вневременная и постоянно заново переживаемая в реальных «сегодняшних» событиях ценность. Событие существенно для них постольку, поскольку оно являлось со-Бытием. Отсюда и способ описания - через прямое или опосредованное цитирование Библии. Не стал исключением и Епифаний Премудрый.
Самая простая и наглядная форма, в которой библейские тексты и сюжеты присутствуют в Житии - прямое цитирование Библии. Однако, в отличие от Повести временных лет, где в подавляющем большинстве случаев летописец цитирует книги Ветхого Завета, автор Жития Сергия Радонежского как основной источник использует новозаветные сюжеты. Это можно объяснить в некоторой степени нравоучительным характером Жития, так как слова Евангелий носят, прежде всего, поучительный характер. Однако в тех случаях, когда автор делает экскурс в «историю», то в качестве аргументов для своих рассуждений он приводит сюжеты из Ветхого Завета.
2015. Т. 25, вып. 1 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
Не исключаем и стремления Епифания Премудрого провести параллель между монахами Троице-Сергиева монастыря и апостолами. Для этого используется, главным образом, прием отсылочного сравнения. Говоря о численности монахов в начальный период истории монастыря, автор Жития отмечает, что «бъяше братиа числом два на десяте мних кромъ самого игумена, третияго на десяте» [10. С. 324], уподобляя монахов двенадцати апостолам, а самого Сергия - Христу.
Описывая жизнь первых подвижников и трудности, с которыми они столкнулись, автор Жития через прямое цитирование из Священного Писания, сравнивает Сергия с апостолом Петром: «Преподобный же Сергий видя братию умножающуся, умножаше и тъй труды къ трудом, образ бывая стаду своему, якоже же рече апостолъ Петръ: "Пасете стадо, сущи въ вас, не нужею, но волею, не яко обла-дающе братиею, но образъ бывающе стаду"» [10. С. 326]. В синодальном переводе Первое Соборное послание апостола Петра звучит следующим образом: «Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая прмер стаду» (1-е Петра. 5: 2-3) [1].
Согласно Епифанию Премудрому, Сергий наделен теми же способностями, что и ученики Христа. Подобно им он воскрешает мертвых, прогоняет бесов одним только словом и верой [10. С. 303, 350-352]. Говоря об этой стороне его натуры, агиограф сравнивает Сергия с горой Сион: «Блаженный же <...> яко гора Сионъ не подвигнется вовек» [10. С. 306]. Мысль автора вполне понятна: посредством сравнения с горой Сион - символом несокрушимости и твердости, он особенно подчеркивает решительный характер подвижника и силу его веры.
Чтобы еще более усилить образ Сергия в противостоянии его бесам, Епифаний Премудрый отсылает нас к Первой книге царств, сравнивая Сергия с юным Давидом, а бесов - с филистимлянским великаном Голиафом. Согласно Ветхому Завету, Давид был несравненно слабее своего противника и потерпел бы поражение, если бы боролся с Голиафом на равных. Давид победил Голиафа, убив его камнем из своей пращи (1 Цар. 17: 41-51) [1]. Так и Сергий одержал победу над бесами не в равной борьбе. Его преимуществом были - его вера и молитва: «въ кружил мъсто имъа честный крестъ Хри-стовъ, и порази диавола, акы Давидъ Голиафа» [10. С. 302].
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что, желая подчеркнуть богоизбранность Сергия, его мессианское предназначение, Епифаний часто обращается к книгам Ветхого Завета. В разные периоды его жизни подвижник уподобляется библейским пророкам - Иеремии, Самуилу, Ионе, Илии. Говоря о знамениях, предшествовавших рождению Сергия, когда «въ утробъ матернии, въ церкви трикраты провъзгласы» [10. С. 266], автор Жития вспоминает, что подобное знамение сопровождало рождение пророка Иеремии. Согласно книге Пророка, Бог говорит ему: «Прежде нежели я образовал тебя во чреве, я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, я освятил тебя, пророком для народов поставил тебя» (Иер. 1, 5) [1].
В другом сюжете находим упоминание пророка Самуила, который, согласно Ветхому Завету, был отдан своей матерью священику Илии в Силоме на служение Богу во исполнение обета (1 Цар. 8: 7-18) [1]. Если верить Житию, мать Сергия дала такой же обет: «Аще будет рожаемое мужьскъ полъ, объщаевъся принести его въ церковь и дати его благодетелю всъх Богу» [10. С. 264]. На наш взгляд, обращение автора к этим персонажам и уподобление им Сергия логически вполне объяснимо. Иеремия - великий пророк-провозвестник личной религии, пророк Самуил стал «преобразователем» своего народа, а пророк Илия явился в тот момент, когда израильский народ отпал от веры отцов и вернулся к почитанию языческих идолов.
Таким образом, все эти пророки появлялись в тяжелые и смутные времена в жизни израильтян. «Пророк» на Руси, каковым по замыслу Епифания представлен Сергий, тоже появился в переломный для Руси момент. Рубеж XIII - XIV вв. сопровождался серьезными изменениями в политической и социальной жизни, связанными со становлением централизованного государства, с продолжавшимся на Руси господством золотоордынских ханов. И в этих условиях перед Сергием стояла действительно серьезная задача - возродить утраченную веру в Бога, в народ и государство.
Другой ветхозаветный персонаж, с которым Епифаний сравнивает Сергия, - Саул. Согласно Житию, «блаженный отрокъ послан бо бысть отцомъ своим Кириллом на взыскание скота, обръте етера черноризца, старца свята, странна и незнаема, саномъ прозвитера, святолъпна и аггеловидня, на полъ под дубом стояща и молитву прилежно съ сльзами творяще <...> Сьтарецъ призвалъ к себе (Сергия. - Н. В.), и благослови его <...> И иземъ от чпага своего акы нъкое съкровище, и ттуду треми пръсты подастъ ему нечто образом акы анафору, видениемъ акы малъ кусъ бъла хлеба пшенична, еже
от святыя просфоры, рекъ ему: "Приими сие и снъжь, се тебе дается знамение благодати Божиа и разума святого писания"» [10. С. 276].
По смыслу и стилевому оформлению этот фрагмент Жития Сергия Радонежского почти не отличается от аналогичного сюжета из 1 Книги Царств: «И пропали ослицы у Киса отца Саулова, и сказал Кис... пойди, поищи, ослиц. И пошли они в город. Когда же вошли в середину города, то вот и Самуил выходит на встречу им. Когда Самуил увидел Саула, то Господь сказал ему: вот человек, о котором я говорил тебе, он будет управлять народом моим. <...> И взял Самуил сосуд с елеем и вылил на голову его (Саула. - Н. В.) и поцеловал его и сказал: вот, Господь помазывает тебя и правителя наследия своего» (1 Цар. 9: 3-27; 10: 1) [1]. Так сравнение Сергия с Саулом призвано еще раз подчеркнуть богоизбранность Сергия, высокое предназначение его социального служения.
В эпизодах Жития, описывающих продовольственные затруднения и проблемы с водой в монастыре, в образе игумена отчетливо угадываются черты Моисея. Сергий, живший с братией в лесной глуши, подобно Моисею, предводительствовавшему евреев в пустыне, в час испытаний проявлял чудеса веры и смирения, призывая к этому остальных. Согласно Епифанию, «некоторый же от мнихъ поропта на Сергия: не ядоша бо и по два дни...». По молитве игумена, «принесено бысть множество брашенъ потребныхъ... хлъбы новопринесеныя и новопеченыя» [10. С. 336-338]. В Святом Писании находим следующее: «И сказал Господь Моисею: вот, я одождю вам хлеб с неба и пусть народ выходит и собирает ежедневно, сколько нужно на день» (Исх. 16: 4) [1].
Обращает на себя внимание и эпизод Жития «о изведении источника», который представляет собой не что иное как парафраз библейского рассказа о высечении Моисеем воды из скалы. Когда количество братии возросло, то «нъции поропташа на святого», так как «водъ не сущий близ обители». Сергий «изыде из монастыря, нъкоего брата поим с собою, и сшеде в дебрь яже под манастырем, яже не бъ ту неколиже текущая вода. Обрът же святый въ едином рову мало воды и преклонъ колънъ, начат мо-литися <...> и вънезаапну источникъ велий явися, иже и донынъ всемъ и видимъ есть» [10. С. 348]. Обратимся к Ветхому Завету: «И укорял народ Моисея, и говорили дайте нам воды пить... И сказал Господь Моисею: "Пойди перед народом, и возьми с собою некоторых из старейшин израильских и жезл твой возьми в руку <...> Я стану пред тобой на скале, и ты ударишь в скалу, и пойдет из нее вода, и будет пить народ"» (Исх. 17: 1-7) [1].
В сюжетах Жития Сергия Радонежского, где святой игумен поучает и наставляет братию истинно монашескому образу жизни, предпочтение в цитировании отдается Евангелию. Например, призывая монахов отказаться от всего мирского и не поддаваться искушению, если верить Епифа-нию, Сергий часто говорил им: «Не пецьтеся, что темъ или что емъ или въ что облечемъся: весть бо отець ваш небесьный, яко требуеть вься, ищете и просите преже царствиа Божиа и правды его, и сиа вся приложаться вам» [10. С. 336]. И это прямая цитата из Евангелия от Матфея: «Итак, не заботьтесь и не говорите: "Что нам есть?" или "Что пить?" или "Во что одеться?" Ищите же прежде царства Божиа и правды его, и это все приложится вам» (Мф. 6: 31, 33) [1].
Другой пример из Жития. Укрепляя веру монашествующей братии в силу божественного милосердия, Сергий говорил им: «Възрите на птица небесныа, яко ни съют, ни жнут, ни збирают в житница, но Отецъ небесный кръмит я» [10. С. 336]. Это прямая цитта из Священного Писания: «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собираю в житницы и отец небесный питает их» (Мф. 6: 26) [1].
Часты на страницах Жития Сергия Радонежского упоминания Библейских притчей. Приемом олицетворения автор переносит обобщенные слова Христа на конкретных людей, вкладывая, таким образом, в их поступки, речи определенный смысл. Так, Епифаний Премудрый сравнивает себя с рабом из одной из притч, рассказанных Христом своим ученикам: «Аще бо изъ не пишу, а инъ никтоже не пишет, боюся осужениа притчи оного раба лъниваго, скрывшаго талантъ и облънившагося» [10. С. 260]. Похожее выражение находим в Евангелии от Матфея в притче о господине и рабах: «Подошел и получивший один талант и сказал: "Господин! Я знал тебя, что ты человек жесткий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал; и убоявшись пошел и скрыл талант твой в земле". Господин же его сказал ему в ответ: "Лукавый раб и ленивый"» (Мф. 25: 24-26) [1].
Полагаем, Епифаний, используя прямую цитату из Евангелия, в иносказательной форме говорит, что кроме него написать о жизни святого Сергия Радонежского было некому. Все собранные им знания о Сергии Епифаний сравнивает с серебром: они останутся просто знаниями, доступными только избранным, то есть не принесут прибыли хозяину. А если он отдаст это серебро в рост, то есть
напишет о жизни святого, то, таким образом, сделает Сергия знаменитым по всей Руси и знание вернется с прибылью.
Еще раз на эту притчу Епифаний ссылается в сюжете Жития «О начале игуменства святого». Вкладывая в слова и поступки Сергия определенный смысл, он пишет: «Талантъ приахъ вышняго Царя темже и слово отдати ми есть о пастве пещися словесных овец» [10. С. 323], подчеркивая еще раз важность личности Сергия и его миссии в возрождении традиций монашеского жития на Руси.
Таким образом, применение герменевтического подхода к анализу Жития Сергия Радонежского дает нам основания говорить о том, что значительную его часть составляют цитаты из других, чаще всего, переводных агиографических памятников и из Библии, которые для самого автора и читателей служили ключом к пониманию текста произведения. Широкое использование цитат указывает на центонно-парафразный характер произведения.
В свою очередь, обращение к текстам, фрагменты которых использовались при создании нового произведения, позволяют современному исследователю использовать цитаты в качестве важных источников информации об идеях, которыми руководствовались создатели памятников агиографии, в частности, Епифаний Премудрый, создавая образ Сергия Радонежского и подчеркивая его неоспоримые заслуги в возрождении традиций монашеского жития, а также святости и духовности русского народа. В то же время наличие в тексте Жития большого количества цитат указывает на то, что к реконструкции самого образа великого старца и начальной истории Троице-Сергиева монастыря следует относиться с известной степенью осторожности.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового завета. М., 2005.
2. Житие Николая Мирликийского // Великие Четии Менеи // Памятники славяно-русской письменности. М., 1904. Декабрь. Дни 6-17.
3. Житие Саввы Освященного // Помяловский И. В. Житие Саввы Освященного, составленное святым Кириллом Скифопольским, в древнерусском переводе по рукописи Императорского общества любителей древней письменности. СПб., 1980.
4. Житие Сергия Радонежского // Памятники литературы Древней Руси: XIV - середина XV вв. М., 1981.
5. Житие Феодора Эдесского // Жития святых по изложению святителя Дмитрия, митрополита Ростовского. Киев., 1998. Т. VII.
6. Житие Феодосия Печерского // Памятники литературы Древней Руси: начало русской литературы. IX -начало XII в. М., 1979.
7. Студийско-Алексиевский устав // Пентковский А. М. Типикон патриарха Алексия Студита в Византии и на Руси. М., 2001
8. Борисов Н. С. Сергий Радонежский. М., 2001.
9. Васиховская Н. С. Феодосий Печерский и Сергий Радонежский - отцы-основатели «истинного» монашества на Руси // Вестн. Удм. ун-та. Сер. 5: История и филология. 2011. Вып. 3.
10. Голубинский Е. Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая лавра. М., 1892.
11. Данилевский И. Н. Библия и Повесть временных лет. К проблеме интерпретации летописных текстов // Отеч. история. 1993. № 1.
12. Данилевский И. Н. Замысел и название Повести временных лет // Отеч. история. 1995. № 5.
13. Данилевский И. Н. Повесть временных лет: герменевтические основы источниковедения летописных текстов. М., 2004.
14. Клосс Б. М. Избранные труды. М., 1998. Т. 1.
15. Синицына Н. В. Типы монастырей и русский аскетический идеал (XV-XVI вв.) // Монашество и монастыри в России. XI-XX вв. М., 2005.
16. Смолич И. К. Русское монашество 988-1917 гг. М., 1997.
17. Федотов Г. П. Святые в древней Руси. М., 1990.
18. Федотов Г. П. Собрание сочинений: в 12-ти т. М., 2004. Т. 11.
Поступила в редакцию 02.10.14
N.S. Vasikhovskaya
HERMENEUTICAL APPROACH TO THE STUDY OF ST. SERGIUS RADONEZHSKIY'S LIFE
This article considers possibilities of hermeneutical approach in identification of the ideological plan of the well-known works in the medieval hagiography. The article focuses on the analysis and interpretation of textual matches of the plots with the other literary works. Among other literary works one should mention the translated works of hagiography namely Lives of Saint Sabbas the Sanctified, Nicholas of Myra, Theodore of Edessa, Life of locally venerated Saint Theodosius Pechyorsky, Studion monastic rule, the Ladder of Divine Ascent, the Bible, etc. The named works were used by the author as the sources and patterns for writing his own works. Through direct and indirect quotations, referential comparisons Epiphanius the Wise, creating the image of Sergius of Radonezh, stressed his contribution to the revival of the monastic life traditions, the saintliness and spirituality of Russian people. The article touches upon tsen-ton-parafrazny nature of the work.
Keywords: Sergey Radonezhskiy's life, hermeneutical analysis, the Bible, tsenton-parafrazny nature of work, translated lives of the Saints.
Васиховская Наталья Сергеевна, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории
ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет», Институт истории и политических 625003, Россия, г. Тюмень, ул. Семакова 10 E-mail: [email protected]
Vasikhovskaya N.S.,
Candidate of History, Associate Professor
Tyumen State University
625003, Russia, Tyumen, Semakova st., 10
E-mail: [email protected]
