CC BY
421
ФИЛОГОГИЯ
ИТОГОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ НАУЧНОГО СЕМИНАРА «РУССКАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА: СВЯЗИ, ПАРАЛЛЕЛИ, КОНТЕКСТЫ»
Семинар проходил в рамках Международной научной конференции «Фольклорные и литературные исследования: современные научные парадигмы» в Омском педагогическом университете 17 февраля 2012 г. Конференция проводится ежегодно, ее основная цель - отразить в своем контенте наиболее актуальные исследовательские парадигмы фольклористики и литературоведения сегодня. В работе конференции принимали участие фольклористы, культурологи, литературоведы из разных городов России и зарубежья (Санкт-Петербурга, Челябинска, Уссурийска, Баку, Лондона, Иерусалима и др.). В рамках конференции традиционно проводятся несколько семинаров. В 2012 г. это были «Семинар молодых ученых», «Проблемы цикловедения» и «Русская и зарубежная литература: связи, параллели, контексты», на них обсуждались процессы, определившие методологические особенности современной компаративистики. В докладах, представленных к публикации, отражены разнообразные аспекты сравнительного изучения фольклора и литературы. Это генезис и трансформация единых жанровых традиций в национальных литературах, литературно-фольклорные параллели в развитии некоторых жанровых форм, усвоение творческого опыта отдельных авторов, принявшего функции общекультурной парадигмы, вопросы взаимовлияния философии и литературы и пр. Доклады, рекомендованные к публикации, вызвали интерес у слушателей и стали поводом для научной дискуссии.
Вестн. Ом. ун-та. 2012. № 2. С. 384-387.
УДК 801 Т.Г. Леонова
ЗНАЧЕНИЕ «ЖИТИЯ СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО»
ДЛЯ РАЗВИТИЯ РУССКОЙ АГИОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Рассматривается «Житие Сергия Радонежского» в контексте древнерусской литературы и фольклорной легендарной традиции. Выявляются национальные элементы, сформировавшиеся в русской агиографии благодаря Епифанию. Определяется значение жития как источника сюжетообразующих и стилевых новаций.
Ключевые слова: жанровая система, житие, древнерусская литература.
Возникнув в XI в., русская агиографическая литература в ходе истории приобрела национальные черты. К ряду произведений, стимулировавших этот процесс, следует отнести «Житие Сергия Радонежского».
«Житие Сергия Радонежского», как подобает канонической форме, состоит из предисловия, главной части и заключения. В предисловии жития традиционны аспекты самоуничижения автора [1, с. 230]. Главная часть жития излагает биографию героя. Сначала сообщается о родителях Сергия [1, с. 232], затем следует рассказ о чудесных предвестиях появления на свет будущего святого, о его стремлении к вере, преодолении «демонских козней», трудностей, о его великих делах и чудесах. Завершается житие заключением - похвалой святого.
Сохраняя византийский канон в построении произведения, Епифаний в то же время следовал уже наметившейся национально-русской традиции раскрытия образа святого в бытовом плане с введением в повествование исторических реалий с элементами психологического изображения.
Примечательно, что один из первых эпизодов, где в движении сюжета раскрывается образ святого, дан в бытовом плане. Эту особенность повествования Епифания почувствовал Б. Зайцев и в своем жизнеописании «Преподобный Сергий Радонежский» (1925 г.) дал пересказ эпизода, усилив его бытовизм [2, с. 188].
Тот же эпизод встречи мальчика Варфоломея со старцем воссоздал в интонационно близкой Б. Зайцеву манере М.В. Нестеров в своей известной картине «Видение отроку Варфоломею» (1889-1890 гг.).
© Т.Г. Леонова, 2012
Как Епифаний Премудрый, так и интерпретаторы его произведения в Х1Х-ХХ вв. в своих творениях передали чистоту души Варфоломея, его детскую печаль, его просьбу помочь в постижении грамоты.
Сюжетный мотив преодоления семейных препятствий на пути ухода героя из мирской жизни для того, чтобы целиком посвятить себя служению вере, богу, уже был известен в русской литературе по одному из ранних переводных и наиболее популярных на Руси в Х1-Х11 вв. житий - по «Житию святого человека божия Алексея» [3]. В «Житии Феодосия Печерского» герой изображается в конфликте с матерью по принципу антитезы [4].
Тот же мотив преодоления семейных препятствий на пути к богу есть и в «Житии Сергия Радонежского», но здесь этот мотив получает другое развитие, и его новая реализация по-иному характеризует святого. У Сергия оттеняются сыновьи чувства, его терпение и совестливость, понимание им значения родительского благословения. Родители просят Сергия повременить с уходом в монастырь. Этот эпизод у Епифания окрашен теплотой и искренностью человеческих чувств.
Сюжетный ход-мотив святого-тружени-ка является отступлением от византийской схемы. Как об особом достоинстве святого говорится о его умении выполнять любую работу. Сергий своими руками валит лес и на плечах бревна носит, строит церковь, сооружает сени перед кельей Данилы, трудится в огороде и т. п. Можно отметить разработанность деталей, что делает изображение правдивее; в повествование вводятся диалоги, придающие индивидуальность действующим лицам. Кроме того, у Епифания поступки персонажей часто психологически мотивированы. Особенно характерен в этом отношении эпизод с постройкой Сергием сеней перед кельей Данилы . Имеются также авторские рассуждения по поводу происходящего с Сергием, которые делают речь повествователя эмоциональной и привносят в нее оценочные моменты. Например, рассказав о том, как Сергий принял монашеский сан и после ухода игумена остался в своем пустынном отшельничестве «един живый, без всякого человека», автор ставит риторический вопрос и дивится трудам духовным и заботам Сергия, прожившего столько лет в лесу в полном одиночестве: «И кто может сказати труды его или кто доволен изглаголати подвиги его, како пре-тръпе един живый в пустыни? Несть како мощно нам сказати, сколикым трудом духовным и многым попечением начинаше начало, еже жити наедине, елика доволна времени и лета в лесе оном пустыннем» [1, с. 242]. Потом Сергий, живя уже с братией в обители, как показывает Епифаний, по-прежнему вел строгую жизнь в чистоте душевной, смирении, трудах, в страхе божь-
ем. По этому поводу следует авторское рассуждение о страхе божьем как источнике премудрости [1, с. 243].
Для понимания значимости образа Сергия и определения места в древнерусской литературе его жизнеописания, сделанного Епифанием, особое значение имеют оценки исследователей и толкователей русской агиографии, имена которых известное время находились в забвении. В.О. Ключевский назвал Сергия Радонежского «благодатным воспитателем русского народного духа» [5].
Принципиально важен подход к житиям святых и Г.П. Федотова, который показал, что по ним можно изучать историю духовной жизни русского народа, а Сергия Радонежского назвал «гармоническим выразителем русского идеала святости» [6, с. 153].
П.А. Флоренский по-своему развивает идею о Сергии Радонежском - народном святом. Флоренский называет его родоначальником Московской Руси, пишет об «особой творческой связанности Сергия с душою русского народа» [7, с. 149-150]. Подобно другим исследователям, П.А. Флоренский отмечает выдающуюся роль преподобного Сергия в истории, культуре и духовной жизни русского народа в Х1У-ХУ вв. и с именем Сергия связывает утверждение культа Троицы.
Из современных исследователей раньше других Д.С. Лихачев отметил связь образа Сергия Радонежского с народными идеалами, его народность [8, с. 104].
Вопрос о связи «Жития Сергия Радонежского» с фольклором неоднократно ставился в исследованиях, но до сих пор не нашел удовлетворительного решения. Между тем его разработка внесла бы большую доказательность и обоснованность в раскрытие связей образа Сергия с народными идеалами, народным самосознанием.
Реальность существования устных рассказов о героях житий подтверждается их авторами. Об устных рассказах и слухах о преподобном Сергии неоднократно упоминает Епифаний на страницах своего произведения: «Глаголаху неции от здешних старец о преподобном Сергии...» [1, с. 245]. «Внегда слуху житиа преподобьного сего распространяющуся тогда мнози от человек... » [1, с. 245] и пр. О том, что Епифаний постепенно собирал, записывал рассказы о Сергии, свидетельствует он сам, называя имена своих собеседников [1, с. 231-232].
Из фольклорных жанров устной прозы, из устных рассказов более всего с житиями связана легенда. Ещё Ф.И. Буслаев назвал народную легенду одной из господствующих в древнерусской литературе жанровых форм [9, с. 172].
Сейчас не представляется возможным в полной мере проследить «стадии формирования житийного сюжета» на материале «Жития Сергия Радонежского». Тем не менее
386
Т.Г. Леонова
целесообразно выявить в житии те сюжетные мотивы, которые являются фольклорными и закреплены в устном бытовании многовековой традицией. Фиксация таких сюжетных мотивов даже в поздних записях будет способствовать прояснению вопроса об истоках и национальном своеобразии произведения древнерусской литературы.
В связи с этим при изучении «Жития Сергия Радонежского» необходимо выявить фольклорные тексты с именем Сергия или наличием сюжетных мотивов, известных по его житию. Среди публикаций легенд и преданий пока не удалось найти текстов с именем Сергия. Поиски должны быть продолжены, и, возможно, дадут положительные результаты архивные разыскания фольклористов. Что же касается сюжетных мотивов, то некоторые могут быть названы.
В частности, сюжетный мотив «святой-труженик». Несомненно, что на изображение Сергия как труженика повлияла фольклорная традиция, народное отношение к труду. Следует принять во внимание выводы В.Я. Проппа, сделанные им на основе анализа материала по русским легендам: «Народ считает подвижником не того, кто предается созерцанию, а того, кто трудится. <...> Тема противопоставления созерцательного бездельника усердному работнику -одна из излюбленных в русской народной легенде» [10, с. 380].
Судя по всему, русская агиография с первых веков ее истории выражала народный идеал святого-труженика, сделав сюжетный мотив труда святого одним из устойчивых и повторяющихся в разных житиях. Этот мотив из народных легенд перешел в литературу нового времени. Например, в сказке Л.Н. Толстого «Три вопроса»
[11], написанной в качестве отклика на сказку Н.С. Лескова «Час воли божией» [12], изображен мудрый отшельник, которого царь, желающий узнать ответ на три вопроса, застает копающим землю под грядки и тяжело дышащим от усилий.
Другой повторяющийся сюжетный мотив в русских житиях, известный по произведениям фольклора, - это мотив неузнава-ния - узнавания. В «Житии Сергия Радонежского» приводится рассказ о том, как некий земледелец захотел увидеть Сергия, отправился к нему и застал его с киркой в руках, копавшим землю на огороде, говорил с ним, а потом узнал, что этот человек в худой одежде, в поте лица трудившийся, и есть преподобный Сергий.
Выявление связи «Жития Сергия Радонежского» с фольклором может быть продолжено на уровне сюжетики и в других направлениях. Например, следует обратить внимание на некоторые моменты, влияющие на стилевой колорит произведения. В житии имеет сакральное значение, как и в фольклоре, число три. Три сына в семье Ки-
рилла, и один из них, Сергий, выделяется особыми качествами. Как в разных эпических фольклорных жанрах обычны троекратные повторения действий с наращением эффекта, так и в данном произведении три раза, еще находясь в утробе матери, будущий святой возвещает о себе. Кроме этого, для стилевого колорита рассказа имеет значение наличие в языке повествователя синтаксических конструкций, характерных для устной речи. Например, начало предложений с союзов: «И разидоша кииждо въ своя-си, и бысть страх на всех слышащих сие» [1, с. 234]. Эта фраза передает состояние людей - свидетелей чуда. Подобные синтаксические построения встречаются и в других фрагментах и эпизодах жития.
Черты торжественно-панегирического стиля в «Житии Сергия Радонежского» более всего проявились в его заключительной части - похвале святому. Здесь употреблены характерные метафорические уподобления по отношению к Сергию. Он - «великый подвижник», «неусыпаемое хранило», «не
пресыхаемый источник», «желанное имя», «коръмчий», «пастырь» [1, с. 254-255].
Относительной простотой стиля в «Житии Сергия Радонежского» выделяются именно те фрагменты, которые были главным предметом анализа в данной статье, т. е. сюжетные и связанные с фольклором, в которых повествование ведется в той или иной степени приближенности к устному рассказу. Связь с устной традицией определила наличие в «Житии Сергия Радонежского» стилевой струи, отличной от «плетения словес». В этом можно видеть один из признаков демократизации жанра жития в период господства в литературе торжественно-панегирического стиля.
«Житие Сергия Радонежского» дало агиографии и всей древнерусской литературе новый тип святого, народного святого - созерцателя, делателя, воспитателя народного духа, выразителя церковных и народных идеалов.
«Житием Сергия Радонежского» продолжена традиция создания национального типа жития на основе использования жанровых канонов церковной литературы и традиций устных рассказов. Жанровые каноны церковного жития и фольклорные элементы существуют в житии, не нарушая художественной целостности произведения.
Введение в житие устных сюжетных рассказов дополнило абстрактные риторические характеристики героя изображением его в конкретных ситуациях, поступках и деяниях, сделало его образ более земным и близким читателям. Разные по своей эстетической природе компоненты произведения не оказались в противоречии друг с другом отчасти потому, что подчинены одной и той же художественной задаче - восхвалению святого, показу его необыкновен-
ности в обычном человеческом облике, чуда в обыденной жизни.
Кроме того, следует учесть, что «Житие Сергия Радонежского» фактически состоит из ряда частей, эпизодов, сцен, художественно завершенных разными способами: законченностью авторской характеристики, периодом жизни святого, развязкой сюжета в эпизоде и т. д. Относительная самостоятельность частей и фрагментов произведения в значительной степени обусловлена их жанровыми различиями.
Житие, как и многие другие жанры древнерусской литературы, отражало в себе особенности ее жанровой системы. Оно принадлежало к объединяющим, ансамблевым жанрам, т. е. объединяет в себе собственно житие - биографию святого, рассказы о его делах и чудесах, похвалу ему.
«Житие Сергия Радонежского» сыграло значительную роль в развитии жанровой системы древнерусской литературы. Оно явилось произведением, ускорившим процесс демократизации агиографического жанра. В нем, наряду с другими житиями, проявились тенденции формирования повествовательного произведения новой жанровой формы - бытовой повести.
«Житие Сергия Радонежского» оказало громадное нравственное влияние на многие поколения читателей и явилось источником
для создания произведений с образом преподобного Сергия в литературе и искусстве
Нового времени.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Древнерусские предания / сост. В. В. Кусков. М., 1982.
[2] Зайцев Б. К. Белый свет. Проза. М., 1990.
[3] Адрианова-Перетц В. П. Житие Алексия-человека божия в древней литературе и народной словесности. П., 1917.
[4] Адрианова-Перетц В. П. Сюжетное повествование в житийных памятниках ХІ-ХІІІ вв. // Истоки русской беллетристики. Л., 1970. С. 9698; Еремин И. П. Литература Древней Руси. М. ; Л., 1966. С. 25-29.
[5] Ключевский О. В. Благодатный воспитатель русского народного духа // Знамя Преподобного Сергия Радонежского / сост.: Б. А. Данилов, Ю. М. Ключников. Новосибирск, 1991.
[6] Федотов Г. П. Святые Древней Руси. М., 1990.
[7] Флоренский П. А. У водоразделов мысли. Новосибирск, 1991.
[8] Лихачев Д. С. Великий путь. М., 1987.
[9] Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности. Т. 2. СПб., 1861.
[10] Пропп В. Я. Легенда // Русское народное поэтическое творчество. Т. 2. Кн. 1. М., 1955.
[11] Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. : в 90 т. Т. 34. М., 1962.
[12] Лесков Н. С. Собр. соч. : в 11 т. Т. 9. М., 1958. См. также примечания. С. 597-599.
