CC BY
114
ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
УДК 821.161.1; 23/28
Е. К. Макаренко
ЖАНРОВЫЕ МОДИФИКАЦИИ СОВРЕМЕННЫХ АГИОГРАФИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ДЛЯ ДЕТЕЙ1
Представлена проблема исследования жанровых модификаций современных житийных произведений для детей. Появившийся в последнее десятилетие достаточно обширный, новый и еще не исследованный корпус агиографических текстов, их многообразие и разнообразие заставляют обратиться к их описанию и составлению примерной типологии жанровых модификаций агиографических произведений. Рассмотренные жанровые модификации агиографического жанра ориентированы на уже существующие в литературе предтексты (жития, патерики, прологи), но включают в себя ассимилированные начала других жанровых форм. Необходимо отметить творческий подход авторов к агиографическому произведению, стремление к индивидуальной манере изложения.
Ключевые слова: агиография, стиль, композиция, канон, жанровая модификация.
В последнее время на книжных полках в магазинах и церковных лавках появился большой объем детской духовной литературы2, которую составляют адаптированные для детей молитвословы, патерики, житийные истории, духовно-нравственная проза, духовная лирика, православные календари, Закон Божий, проповеди, духовно-просветительская литература и др. Ядром детской религиозной литературы являются издания Священного Писания, пересказанные и переложенные для детей разного возраста. Вся эта литература адаптирована для юных читателей с учетом их возрастной специфики. Читательский горизонт ожидания зависит от возрастной группы детей: дошкольный возраст, младший школьный возраст, старший школьный возраст. В зависимости от ориентации автора произведения или составителя книги на определенную возрастную группу детей литература имеет в содержательном плане и в оформлении более «детский» или «взрослый» характер, рассматривает наиболее актуальный для определенного периода жизни ребенка круг психологических и нравственных проблем и в соответствии с этим она создается в определенной стилистической манере.
Подобную читательскую адресность не знала древнерусская литература, которая стремилась охватить весь круг читателей без учета их возрастной и социальной специфики. Как известно, в период Киевской Руси не было детских текстов. Но в древнерусской литературе существовали жанры, близкие к детской литературе, к которым относятся по-
учения и жития. Например, переведенное с греческого романическое житие «Повесть о Варлааме и Иосафе» (пер. не позднее XII в.) было любимым чтением для детей и отроков на протяжении нескольких веков. Также и другие «произведения житийной литературы, в той или иной степени адаптированные применительно к специфике детского восприятия (жития русских князей Александра Невского, Дмитрия Донского, Андрея Боголюбского, Андрея Смоленского и др.), оставались в круге детского чтения вплоть до 1918 г» [1]. Хотя среди первых рукописных и печатных книг Нового времени религиозная литература занимала достаточно большое место, мощный толчок в развитии православной детской книги произошел только в середине XIX в. после знаменитой школьной реформы, осуществившейся при Николае I. Уже во второй половине XIX - начале XX в. «сложились устойчивые традиции создания детской религиозной книги, определились формы и способы подачи материала для разных возрастных групп читателей, сформировались основные виды и типы изданий» [1]. Прервавшийся в 1918 г. выпуск религиозной литературы вновь возобновился в 1990-х г. и до настоящего времени активно продуцируется.
Религиозная литература для юного читателя отличается от взрослой более простым и доступным для детского восприятия способом изложения информации: произведения написаны живым, понятным, простым литературным языком, в книгах встречаются объяснения и комментарии учебно-познавательного
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научного проекта № 15-14-70005 «Творчество сибирских писателей и сибирская тема в литературе ХХ-ХХ1 в. для детей и юношества».
2 К духовной литературе можно отнести религиозную литературу, а также духовно-нравственную прозу и духовную лирику, в которых отсутствуют религиозные темы.
характера (детали прежнего быта, исторические события, старославянские слова и т. д.), богатый иллюстративный материал, тексты представлены в доступном для детского сознания и памяти объеме.
Многие книги для детей написаны в виде доверительной беседы автора с читателем, причем специфика диалога автора с адресатом заключается в выстраивании способов художественной коммуникации с учетом различия уровней интеллектуального, этического и эстетического восприятия. Авторы нередко стараются сократить дистанцию между собой и юным читателем с помощью определенной манеры письма, воссоздающего тон непринужденного разговора, что достигается постоянными обращениями автора к адресату, введением в художественную ткань произведения разговорного стиля, близкого и знакомого ребенку по каждодневному бытовому общению («Как они (святые. — Е. К.) смотрят на нас! Как ждут от нас прекрасных поступков! Так пристально, так строго и в то же время ободряюще. Дескать, ну, что же ты? Поторопись! Даже иногда мурашки по спине пробегают. Вот» [2, с. 5-6]). Подобная манера повествования является понятной ребенку и, возможно, увлекательной, но приводит к тому, что о сакральном, о святом нередко говорится фамильярным языком. Это является нарушением важнейшей черты эстетики агиографического дискурса - установления ценностно-смысловой дистанции между образом повествователя и героем жития [3].
Составитель средневекового жития осознавал свою греховность, немощность и недостоинство, чтобы описывать жизнь святого подвижника, которые выражались в самоуничижительных и смиренных словах автора. Благоговейная авторская установка передавалась и читателю, так как и автор, и читатель находились на одном иерархически-ценностном уровне по отношению к содержанию жития. В современной агиографической традиции отсутствуют самоуничижительные слова автора, но объективный стиль повествования не позволяет появиться фамильярному тону, уравновешивающему изображенный завершенный сакральный мир святого и непреображенный, профанный, становящийся мир, к которому относятся автор и читатель. В житийной литературе для детей нередко противопоставление мира святости миру обычного человека, мира сакрального миру профанному снимается за счет стилистической манеры произведений, для которых характерны разговорный и публицистический стили повествования.
Традиционные для агиографических произведений проповеднические фрагменты, написанные
в риторическом стиле, в детских житиях заменяются духовно-нравственными наставлениями, словами одобрения, призывами к подражанию святым и пожеланиями.
Все современные жития для детей написаны на русском языке, церковнославянские вкрапления и богослужебная лексика сохраняется не во всех текстах, поскольку адресат - ребенок - еще не успел хорошо усвоить подобную лексику. Устаревшая лексика если и встречается, то получает объяснение в специальных комментариях. Частотными являются те старославянизмы, которые вошли в современный русский язык (благочестивый, благодатный, благовест и др.). Также характерное для канонических житий обилие цитат из Священного Писания в меньшей степени присутствуют в житиях для детей, которые еще не успели так хорошо познакомиться с ним, как взрослые.
Агиографический жанр в современной детской литературе весьма неоднороден, что связано с дискурсивной и персонологической спецификой каждого отдельного текста. Это во многом происходит потому, что детская религиозная литература и агиография как часть ее в конце XX в. возрождается вновь после большого перерыва. Адресат - современный ребенок - значительно отличается по культуре, воспитанию от детей, которые росли в дореволюционную эпоху в России. Поэтому современные писатели ищут наиболее подходящие для детской аудитории художественные способы суггестии важнейших нравственных и духовных основ.
Детские авторы конца XX - начала XXI в. находятся в поиске новых литературных форм для агиографического жанра, что выражается, с одной стороны, в их ориентации на разные канонические формы взрослой агиографии, существовавшей на протяжении многих веков, с другой стороны, они стремятся к созданию оригинального стиля и неканонического построения сюжетно-компози-ционного целого. В связи с этим возникает необходимость выделить определенные модели жанро-образования, встречающиеся в детской агиографической литературе, ориентированные на конкретную традицию и предтекст.
При исследовании жанровой природы агиографических произведений для детей значимыми являются такие жанрообразующие признаки агиографических текстов, как тема, композиция, стиль, коммуникативная цель, характер адресата3. Тема в житийных произведениях для детей остается той же, что и во «взрослой» - описание пути святого ко спасению. Цели же несколько модифицируются: если канонические жития XX в. несут ин-
3 Теоретической и методологической базой для исследования жанров являются труды М. М. Бахтина «Проблема речевых жанров» и Ю. Н. Тынянова «Литературный факт».
формативную и нередко назидательную функцию, то целью житийной литературы для детей являются, как правило, дидактическая, воспитательная и образовательная функции, которые авторы стараются сочетать с принципом увлекательности. Сю-жетно-композиционное построение агиографических текстов и их стилистическая реализация оказываются в зависимости от фактора адресата - ребенка - и коммуникативной цели, что приводит к разным жанровым модификациям. Если выстраивать жанрообразующие элементы в доминантно-детерминационные цепочки [4, с. 50], то доминантными элементами выступают тематика, адресат и коммуникативная цель, а детерминированными являются стиль и композиция.
Для изучения были взяты более шестидесяти агиографических текстов разных современных авторов, предназначенных для детской аудитории.
Наиболее распространенную группу житийных текстов для детей составляют произведения, которые восходят к четьи-минейной традиции4. Эти произведения написаны художественным стилем и представляют собой адаптированные для детского восприятия «взрослые» жития святых. Как правило, сюжет четьи-минейных житий составляет биография святого от его рождения до кончины и включает описание посмертных чудес. Часто в детских житиях сохраняется характерное для четьи-минейной традиции указание в заголовочном комплексе название месяца и дня памяти святого. Этот принцип соблюдается в книгах, которые заимствуют четьи-ми-нейный принцип упорядочивания жизнеописаний святых в сборниках, изложенных в порядке празднования их памяти по православному церковному календарю (Роберт Балакшин «Избранные жития святых для детей», серия книг Сергея Фонова «Наши небесные друзья» и др.).
Жития рассматриваемой группы характеризуются относительной близостью предтекстам по предметно-тематическому наполнению произведения, сюжетной линии, мотивному комплексу и композиционным принципам (соблюдается трехчастная структура: вступление, основная
часть, заключение). Некоторые жития совпадают с предтекстом и соответствуют требованиям современного агиографического канона [17] также строгой и объективной манерой изложения. К таким произведениям относятся книги «Батюшка Серафим» архимандрита Тихона (Шевкунова), книги в пересказе А. В. Велько «Святая великомученица Параскева Пятница» и «Святитель Пав-лий Милостивый» и др. Для такого рода текстов характерны отсутствие субъективно-авторской модальности, оценочности, отказ от психологизма и домысливания облика реально существовавшего человека. Эти агиографические тексты ориентированы на детей среднего и старшего школьного возраста.
Однако большинство текстов детской агиографической литературы, в том числе произведения четьи-минейнного типа, ориентированы на детей разных возрастов, включая и дошкольников. В таких житиях вводятся приемы психологизма, которые выражаются в обширных внутренних монологах и диалогах героев, авторских комментариях мотивировок поступков персонажей. Авторы стараются передать психологические побуждения и переживания героя, сложное разнообразие человеческих чувств. Причем духовная мотивация иногда подменяется психологической, что приводит к снижению и обмирщению облика святого.
Например, в книге «Жития святых для детей» Р. Балакшина в житии святого преподобного Сергия Радонежского многие слова и поступки святого оказываются не только не соответствующими предтекстам (таким, как житие Епифания Премудрого или самого полного варианта -«Житие и подвиги преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца», написанного архиепископом Никоном Рождественским, 1892 г. издания), но передача духовных состояний нередко подменяется живописанием сложных психологических переживаний личности. Сравним три фрагмента из разных текстов:
4 К таким произведениям относятся «Неисчерпаемое море чудес. Житие и чудеса святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских» в пересказе Татьяны Коломийченко, «Батюшка Серафим» архимандрита Тихона (Шевкунова), книги в пересказе А. В. Велько «Святая великомученица Параскева Пятница» и «Святитель Павлий Милостивый», книги Юлии Карпухиной, некоторые из которых «Сердце - Христу, жизнь - ближним: житие святого праведного Иоанна Кронштадского», «Провозвестница Христова Воскресения: житие святой равноапостольной Марии Магдалины», «Апостол Страны восходящего солнца: житие святого равноапостольного Николая Японского»; книга в пересказе для детей Светланы Кишкиной «Я поняла, что нет ничего важнее Него: житие святой великомученицы Екатерины» и др.
Житие Сергия Радонежского, написанное Епифанием премудрым Житие и подвиги преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца «Преподобный Сергий Радрнеж-ский», написанное Р. Балакшиным
Стефан и Петр быстро изучили грамоту, Варфоломей же не быстро учился читать, но как-то медленно и не прилежно. Учитель с большим старанием учил Варфоломея, но отрок не слушал его и не мог научиться, не похож он был на товарищей, учащихся с ним. За это часто бранили его родители, учитель же еще строже наказывал, а товарищи укоряли. Отрок втайне часто со слезами молился Богу, говоря: «Господи! Дай мне выучить грамоту эту, научи ты меня и вразуми меня». Поэтому сильно печалились родители его; а тщетности усилий своих весьма огорчался учитель. Все печалились, не ведая высшего предначертания Божьего промысла, не зная, что хочет Бог сотворить с этим отроком, что не оставит Господь преподобного своего. Так по усмотрению Бога нужно было, чтобы от Бога книжное учение он получил, а не от людей; что и сбылось [5] Братья обучались успешно, хотя Петру в то время не было и шести лет, а Варфоломей далеко отставал от них. Учитель наказывал его, товарищи упрекали и даже смеялись над ним, родители уговаривали; да и сам он напрягал все усилия своего детского ума, проводил ночи над книгою, и часто, укрывшись от взоров людских, где-нибудь в уединении, горько плакал о своей неспособности, горячо и усердно молился Господу Богу: «Дай же Ты мне, Господи, понять эту грамоту; научи Ты меня, господи, просвети и вразуми!» Но грамота все же ему не давалась. <.. > Сильно огорчалось своею безуспешно-стию и доброе дитя. Не мало печалились о том и родители его, и учитель: всем было прискорбно, что мальчик лишается великого дара Божия - в учении книжном. Но видно нужно было, чтобы отрок, о котором были столь добрые предзнаменования, ранним опытом научился, что никакого успеха, никакого знания, никакой способности не должно приписывать себе, но единственно Богу, Отцу светов, от Которого свыше сходит всякое деяние благо и всякий дар совершенный (Иак. 1, 17), смиряться под крепкую руку (1Петр. 5, 6) Того, Кто один просвещает всякого человека, грядущего в мир (Иоан. 1, 9) [6, с. 15] Варфоломей был прилежным, старательным учеником, но успевал в учении плохо. Он не мог запомнить даже букв, все они перемешивались у него в голове. Часто втихомолку плакал он, наказанный учителем. Но больнее всего были насмешки сверстников. Однажды под вечер отец послал его сыскать куда-то запропастившихся жеребят. С поводом в руке мальчик обошел окрестные луга. Грустно было у него на душе. Не о жеребятах, а об учебе были думы Варфоломея. Каждое утро его охватывала тоска от мысли, что нужно идти в школу. «Неужели я такой уродился, что неспособен к грамоте? — думал мальчик. -Может, всю жизнь суждено мне пасти свиней, гусей да бегать за жеребятами?» [7, с. 667]
Как видно из сравнения этих фрагментов, покаянно-молитвенное, смиренное настроение святого отрока Варфоломея, переданное в житиях Епифа-ния Премудрого и архиепископа Никона (Рождественского), Р. Балакшин в агиографическом сочинении для детей подменяет психологией чувств и эмоций - обиды на сверстников, тоски, уныния и ропота (внутренний монолог), столь не свойственные принципу идеализирующего биографизма в агиографии. Автор жития для детей уподобил святого отрока большинству современных детей, которые испытывают подобные чувства и эмоции при неудаче в учебе.
Помимо введения приемов психологизма в детские жития, часто для создания конкретно-чувственного образа даются такие детали внешней обстановки действия, как описание пейзажа, одежды и внешности героев. Страницы текстов перемежаются с богатыми и яркими иллюстрациями, воздействующими на воображение детей. Композиционно многие жития сохраняют трех-частное деление (вступление, основная часть, эпилог), причем основная часть делится по главам для более доступного восприятия большого объема информации ребенком. Большинство житийной литературы для детской аудитории написано художественным стилем, характерными становятся повышенно-эмоциональный тон и эк-
спрессия, которые создают многочисленные эпитеты, повторы, метафоры, олицетворения: «Волны стали кроткими и послушными» [8, с. 11]), особые синтаксические конструкции (риторические вопросы и восклицания), передающие накал чувств и эмоций: «И от радости пасхальной хочется всех обнять и расцеловать! И куличи, и яички цветные, и звонят, звонят колокола!» [9, с. 12]; «А чудеса... Ну что о них скажешь, кроме того, что настоящее чудо способна сотворить только настоящая любовь?» [10, с. 4]; «Со скольких икон ласково и строго глядит он на тех, кто молится ему!..» [8, с. 3]. Многочисленные диалоги и монологи героев создают драматизм и выражают душевное состояние героев (например, «Настал час испытания моей веры, - пронеслось в голове отца Николая. - Если не скажу правду, то какой я христианин? А если признаюсь, кто я, старик утопит меня... Благо мы на середине реки: и следов не останется. Ведь если узнают, что он помог беглому, - тут же, на месте убьют его большевики... Да и семьи его не пожалеют. Господи, в руки Твои предаю дух мой.» [8, с. 30]). В художественный стиль часто врывается разговорная лексика и интонация, с помощью которой достигается впечатление непосредственной беседы автора с читателем и которая придает речи живость и экспрессивность.
Вторая группа выделенных авторами житийных текстов для детей ориентируется на проложную традицию, для которой характерны лаконизм, схематичность изложения, отсутствие вступительной и заключительной частей, риторической украшен-ности. Эти жития полагалось обыкновенно читать в церкви во время утрени. В такой жанрово-стиле-вой традиции созданы жития святых Феодора Тирона, Герасима Иорданского, написанные Д. Лука-шевым, которые опубликованы в литературно-художественном альманахе для семейного чтения «Доброе слово»5. Эти жития характеризуются краткостью и лаконичностью, объективным изложением материала. К проложным житиям по своей краткости приближаются житийные истории для детей Сергея Фонова, которые опубликованы в серии «Наши небесные друзья» и выпускаются, как в Прологе, в порядке празднования их памяти по православному церковному календарю.
В самом заголовке серии - «Наши небесные друзья» - акцентируется семантика близости сакрального мира святых, пребывающих в вечности, земному, бренному и временному миру. Этому смыслу соответствуют и выбранные для пересказа жизни святых художественно-публицистический и разговорный стили повествования, снимающие абсолютную эпическую дистанцию между изображенным миром и современным миром автора и читателя. Уже в самом начале рассказчик нередко вступает с читателем в непринужденный разговор, затрагивая понятные и близкие детям проблемы: «Среди ежедневных забот и суеты полезно остановиться, посмотреть на себя со стороны и поразмыслить: «А вообще, зачем все это надо?» («Великий святой Русской Америки. Преподобный Герман Аляскинкий» [11, с. 9]).
Обращают на себя внимание разговорная лексика и синтаксис (например, «Начинать пост всегда трудно. Хочется чего-то вкусненького, а нельзя. Вот незадача! Что же делать-то? Потерпеть день-другой. А на третий день уже легче. Уже не так всего хочется. Да и становимся мы гораздо серьезнее. В начале Успенского поста православные христиане отмечают память удивительного святого, которому тоже помог пост. Звали его Антоний («Путешествие на камне. Преподобный Антоний Римлянин» [11, с. 15]).
Надо отметить, что введение в агиографический текст современной, незавершенной, становящейся (М. М. Бахтин), обыденной и еще непре-ображенной действительности, которая так тесно
соприкасается с сакральным миром святости, является неканоничным для житийной традиции. Средствами художественного моделирования двух миров - настоящей, профанной, несовершенной действительности и сакрального мира святых - являются два разных хронотопа, противопоставленных друг другу и в то же время тесно соприкасающихся в художественном мире произведения. Как правило, хронотоп, включающий современность и настоящую реальность, образует кольцевую композицию и обрамляет иной хронотоп, который отнесен в прошлое и в то же время носит вневременной характер и связан с другим пространством (Древний Рим, Древняя Русь, Россия XIX в. и др.).
К проложному типу жития близки рассказы о святых, собранные в книге «Святые дети» А. Ху -дошина. Этот автор, вероятно, ориентировался на «стишной» Пролог6. Книга состоит из кратких биографий о святых, которые имеют назидательные концовки с обращением к юному читателю и заканчиваются стихотворениями на тему жития. В небольших по объему текстах отсутствуют вступление и эпилог, в чем также видно сохранение проложной традиции. Автор выбрал тематический принцип жизнеописания святых - их детство. Жития этого писателя отличаются от предтекста и большинства житийных текстов разговорно-бытовым языком, который позволяет воспроизвести формат непосредственной беседы с юным читателем: «Согласись, что такая скромность куда больше, чем обыкновенная. Когда, например, ты утаиваешь от других свой ум или какой-то талант. Предположим, умение легко запоминать урок, или быстро бегать, или, скажем, ловко удить рыбу» [2, с. 21]). Такая непринужденная манера повествования позволяет автору влагать в уста святых детей речи, которые соответствуют современному бытовому дискурсу и вызывают скорее смех, чем благоговение: «Да нормально, - отвечал он (святой Неофит. — Е. К.), - я совершенно не хочу есть. Не беспокойтесь. Папа с мамой только и делают, что меня кормят. Боюсь растолстеть» [2, с. 21]). Стиль рассказов А. Худошина характеризуется эмоциональностью, экспрессивностью и субъективностью.
Третья группа житийных текстов строится на основе традиций патерика и позднего Пролога, в который вошли наряду с житиями святых нравоучительные истории из жизни праведных людей. Такого рода произведения для детей представляют собой назидательные рассказы, интересные и поучительные эпизоды из жизни святых (например,
5 См. литературно-художественный альманах для семейного чтения «Доброе слово», 2010, № 1.
6 Особым типом Пролога является стишной Пролог, в котором чтения на каждый день предваряются небольшим стихословием, посвященным прославлению чествуемых святых. Греческий стишной синаксарь был составлен в XII в., а его славянский перевод относится к XIV в.
книга В. Зоберна «Небесная стража: рассказы о святых. Ч. 1. Примеры благочестия из житий святых», «О силе крестного знамения» М. Улыбыше-ва7 и др.).
К четвертой группе житийных произведений для детей относятся произведения, которые соотносятся со светскими жанрами мемуарной и биографической прозы и характеризуются ориентацией на документальность. К таким текстам относится книга В. Воскобейникова «Жизнь замечательных детей», в которой есть глава «Когда Иоанн Кронштадский был маленьким», описывающая биографию святого. Отличительной чертой книги Воскобейникова от других агиографических произведений для детей является принцип построения книги «Жизнь замечательных детей», в которой в основном представлены биографии светских людей, а не религиозных деятелей и канонизированных святых - Авиценны, Блеза Паскаля, Александра Суворова, Андрея Воронихина, Ивана Крылова и др. Святой праведный Иоанн Кронштадский оказывается в окружении великих, но не святых людей, что подчеркивает светскую направленность этой книги. В диапазоне детского восприятия житийный аспект перемещается в историко-биогра-фический план описываемых событий.
Образ автора в данной детской книге соответствует исследователю-документалисту. В композиционном плане глава о биографии святого Иоанна Кронштадского построена без деления повествования на три части - пролог, основную часть и эпилог. Повествование начинается сразу с рождения святого, что характерно для проложных житий и многих современных жизнеописаний святых. В отличие от многих других жанровых модификаций житийной литературы для детей, в этой книге представлены фотографии святого и его родителей, тех мест, где он родился и служил. Важнейшей отличительной чертой светской биографии от агиографической литературы, которой характеризуется изложение Воскобейникова, является обязательное включение «контекста социальной действительности (внешняя форма биографии, ее материал), личность - центр, вокруг которого располагается этот материал» [12, с. 57]. В своих рассказах о знаменитых людях писатель большое место уделяет описанию мест, где родился и учился, служил человек, передает исторические события и даты, связанные с биографией святого, включает подробные описания бытовых реалий.
Пятый тип агиографических произведений для детей строится как назидательный рассказ с вымышленной сюжетной канвой, в которую вставлена история жизни святого или эпизод из его био-
графии. К этой группе житийной литературы относятся такие тексты, как «Сибирский праведник»: старец Феодор Томский» и «Мальчик с бабушкиной иконы: житие святого праведного Артемия Веркольского» монахини Евфимии (Пащенко), «Маленькие подвижники: рассказы о жизни святых: для чтения взрослыми детям» Ксении Собо-тович и Анны Галковской и др. В подобных произведениях используется вальтерскоттовский принцип - наряду с историческими персонажами действуют вымышленные, которых писателю легче создать, поскольку можно придумать им судьбу, дать нужную психологию, подчинив сюжет идейному замыслу. Кроме того, вымышленные персонажи часто являются современниками читателей, поэтому имеют схожие проблемы, интересы, и вместе с героями, которые учатся на примере святых, юный читатель сможет получить определенный нравственный урок. В житиях святых для детей с вымышленной сюжетно-композиционной рамкой происходит совмещение двух рецептивных субъектов - героя-ребенка и юного читателя.
Представленный в этой группе агиографических произведений принцип «текст в тексте» выстраивается часто с помощью рамочной композиции: вымышленная история о ребенке обрамляет биографию святого или эпизод из его жизни. Такое расположение композиционных частей обусловлено двойным хронотопом: время и пространство вымышленных героев (как правило, относящееся к современному времени) и житийный хронотоп, который относится к иному пространству (может быть любой топос) и времени (прошедшее и вневременное). В этих житийных произведениях нарушается вершинный принцип построения системы персонажей, характерный для других житий святых, поскольку в двух взаимосвязанных сюжетных линиях действуют разные действующие лица: ключевой фигурой агиографического сюжета является святой; в вымышленной сюжетной линии соблюдается парность в построении системы персонажей - мудрый взрослый и ребенок. Особенно большую роль играет в таких произведениях диалог-беседа между героями, обычно между ребенком и взрослым, которая отражает спонтанный устный диалог в художественной речи и направлена на раскрытие содержания биографии святого.
В этой категории агиографических текстов можно выделить такие жития, которые представляют «сегментацию агиографического сочинения на значимые фрагменты, составляющие в аутентичном тексте композиционное целое» [13]. Каждый фрагмент является законченным по композиционному и содержательному плану рассказом,
7 См. в литературно-художественном альманахе для семейного чтения «Доброе слово», 2010, № 1
но вписывается в единое повествование о жизни святого в хронологической последовательности. Такими являются жития для детей «Благословенный старец: рассказы из жития святого праведного Феодора Томского» Ю. А. Успеньевой и «О дивном старце, стороне сибирской и о людях добрых: рассказы по мотивам жития праведного Федора Томского» С. В. Татаркиной.
Особого внимания заслуживает ориентация житийной литературы для детей на фольклорную традицию, близкую детям по сказкам, былинам и легендам. Повествования отдельных житийных текстов ведется в сказовой стилевой манере и воспроизводит речь произведений устной словесности (например, вышеупомянутая книга Ю. А. Успеньевой, «Сказ про Петра и Февронию, Муромских чудотворцев» Е. Михаленко и др.). В некоторых житийных произведениях можно встретить народные поговорки, пословицы, присказки и другие жанры устного народного творчества (например, в книге монахини Евфимии «Мальчик с бабушкиной иконы»). Ориентация на сказовую манеру повествования и фольклорную традицию адекватен мировосприятию ребенка и позволяет легче воспринять ценности и культуру православия.
Несмотря на сделанную в этой статье попытку выделить определенные группы житийной литературы для детей по принципу их ориентации на определенную жанровую традицию и предтексты, необходимо отметить, что многие житийные тексты трудно как-то классифицировать, поскольку они объединяют в себе разные жанровые модели и сочетают в себе разные жанрово-стилевые традиции. К таким произведениям можно отнести книгу Ю. Успеньевой «Благословенный старец: рассказы из жития святого праведного Феодора Томского», житие А. Ткаченко «Чудеса без волшебной палочки», очерки В. Н. Крупина «Россию спасет святость» и др. Эти произведения представляют собой синтетический тип трансформации жанровых моделей [15]. Если «для агиографических текстов характерна высокая формально-смысловая организованность, искусность» [16, с. 182], то она становится
не такой обязательной в житиях для детей. Именно поэтому в детской агиографической литературе наиболее наглядно выражается общежанровая ситуация в литературе конца ХХ в., когда происходит «усиление власти автора над жанром, смещение доминанты в тандеме „жанр - автор" в сторону автора. Авторская воля порождает разного рода сдвиги, изменения устоявшихся жанровых моделей, в процессе которых возникают новые жанровые или внутривидовые образования» [15]. На сложность жанровых образований агиографичексих произведений для детей указывают жанровые подзаголовки: очерки (В. Крупин), рассказы из жития (Ю. Успеньева), рассказы по мотивам жития (С. Татаркина), пересказ (Т. Сарыева и М. Смирнова), книга в пересказе (А. Велько), житие книга-раскраска (Ю. Карпухина), чудеса (А. Ткаченко) и др. Такое разнообразие жанровых определений свидетельствует о том, что складывающаяся детская агиографическая литература ориентируется в большей степени не только на агиографический канон и предтексты, но и на другие, в том числе светские, жанры (рассказы, романы, мемуарно-биографическую прозу, очерки, притчи и др.).
Большая часть современной житийной литературы для детей характеризуется динамичным сюжетом, художественностью и беллетристичностью в отличие от документальных текстов современных жизнеописаний с объективным стилем изложения. В текстах для детей биография святого часто дается через личное восприятие повествователя, рассказчика или одного из вымышленных героев (обычно ребенка), слушающего рассказ о святом. Наиболее традиционными и близкими каноническому типу жития из рассмотренных выше произведений для детей являются четьи-миней-ные, проложные жанровые модификации и ориентированные на светский жанр биографической прозы агиографические произведения, хотя и они по своим стилевым и композиционным принципам отходят от предтекстов. Это обусловлено специфическим адресатом - ребенком - и коммуникативной целью.
Список литературы
1. Карайченцева С. А. Книговедение: литературно-художественная и детская книга. Издания по филологии и искусству. URL: http://www. hi-edu.ru/e-books/xbook738/01/part-004.htm (дата обращения: 10.08.2015).
2. Худошин А. Святые дети. Рассказы для детей и юношества. М.: Терирем, 2013. 320 с.
3. Шатин Ю. В. Эстетика агиографического дискурса в поэме В. В. Маяковского «Владимир Ильич Ленин» // Дискурс. 1996. № 2. С. 34-40.
4. Лебедева Н. Б., Зырянова Е. Г., Плаксина Н. Ю., Тюкаева Н. И. Естественная письменная речь: жанры «студенческое граффити», «маргинальная страница тетрадей», «частная записка». М.: КРАСАНД, 2011. 256 с.
5. Житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия-чудотворца и похвальное ему слово, написанные учеником его Епифанием Премудрым в XV веке. Сообщил архимандрит Леонид // Памятники древней письменности и искусства. Т. 58. СПб., 1885. URL: http:// samlib.ru/r/raba_b_i/zitija-7.shtml (дата обращения: 10.01.2015).
6. Фрхиеп. Никон (Рождественский). Житие и подвиги преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца. СПб.: Общество памяти игумении Таисии, 2014. 266 с.
7. Балакшин Р. Избранные жития для детей. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2014. 903 с.
8. Коломийченко Т. Неисчерпаемое чудес море. Житие и чудеса святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских. М.: Приход храма Святого Духа, 2008. 48 с.
9. Карпухина Ю. Апостол Страны восходящего солнца: житие святого равноапостольного Николая Японского в пересказе для детей / сост. Ю. Карпухина. М.: Приход храма Св. Духа сошествия на Лазаревском кладбище. 2011. 36 с.
10. Ткаченко А. Святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Французский. Чудеса без волшебной палочки. М.: Фома, 2011. 24 с.
11. Фонов С. Святой адмирал. М.: Приход храма Св. Духа сошествия на Лазаревском кладбище, 2011. 32 с.
12. Винокур Г. О. Биография и культура. Русское сценическое произношение. М.: Русские словари, 1997. 186 с.
13. Бычков Д. М. Агиографическая традиция в русской прозе конца XX - начала XXI века: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Астрахань, 2011. URL: http://www.dslib.net/russkaja-literatura/agiograficheskaja-tradicija-v-russkoj-proze-konca-hh-nachala-xxi-veka.html (дата обращения: 10.08.2015).
14. Крупин В. Н. Россию спасет святость: очерки о русских святых. М.: Сибирская Благозвонница, 2011. 573 с.
15. Звягина М. Ю. Трансформация жанров в русской прозе конца XX в.: дис. ... д-ра филол. наук. Астрахань, 2001. URL: http://www.dissercat. com/content/transformatsiya-zhanrov-v-russkoi-proze-kontsa-xx-v (дата обращения: 10.08.2015).
16. Грекова И. В. Эволюция агиографического жанра в функционально-стилистическом аспекте: дис. ... канд. филол. наук. Кемерово, 2014. 218 с.
17. Макаренко Е. К. Жанровое своеобразие «Жития святого праведного старца Феодора Томского»: к проблеме современного агиографического канона. Часть I // Вестн. Томского гос. пед. ун-та (TSPU Bulletin). 2014. Вып. 9 (150). Серия: Гуманитарные науки (филология). 2014. С. 114-120.
Макаренко Е. К., кандидат филологических наук, доцент. Томский государственный педагогический университет.
Ул. Киевская, 60, Томск, Россия, 634061. E-mail: andre@tspu.edu.ru
Материал поступил в редакцию 04.09.2015.
E. K. Makarenko
GENRE MODIFICATIONS OF MODERN HAGIOGRAPHIC WORKS FOR CHILDREN
This article is devoted to the study of genre modifications of modern hagiographic works for children. Appeared in the last decade, quite extensive, new and yet unexplored corpus of hagiographic texts, their variety and diversity make appeal to the description and preparation of sample typology of genre modifications of hagiographic works. The examined genre modifications of hagiographic genre are oriented towards already existing in the literature pretext (life, pateraki, prologues) but include the assimilated starts of other genre forms. We should mention the creative approach to the hagiographic work, the pursuit of individual style of presentation.
Key words: hagiography, composition, author, style, canon, genre modification.
References
1. Karaychentseva S. A. Knigovedeniye: Literaturno-khudozhestvennayaidetskaya kniga. Izdaniyapo filologiiiiskusstvu [Bibliology: Literary fiction and children's books. Publications on Philology and art]. URL: http://www.hi-edu.ru/e-books/xbook738/01/part-004.htm (accessed 10 August 2015) (in Russian).
2. Hudoshin A. Svyatye deti. Rasskazy dlya detey iyunoshestva [Holy children. Stories for children and youth]. Moscow, Terirem Publ., 2013. 320 p. (in Russian).
3. Shatin U. V. Estetika agiograficheskogo diskursa v poeme V. V. Mayakovskogo "Vladimir Il'ich Lenin" [Aesthetics hagiographic discourse in the poem of Vladimir Mayakovsky "Vladimir Ilyich Lenin"]. Diskurs - Discourse, 1996, no. 2, pp. 34-40 (in Russian).
4. Lebedeva N. B., Zyryanova E. G., Plaksina N. Yu., Tyukaeva N. I. Estestvennaya pis'mennaya rech': zhanry "studencheskoye graffiti", "marginal'naya stranitsa tetradey", "chastnaya zapiska" [Natural writing: genres "student graffiti", "marginal page notebooks", "private note"] Moscow, KRASAND Publ., 2011. 256 p. (in Russian).
5. Zhitiye prepodobnogo i bogonosnogo ottsa nashego Sergiya-chudotvortsa i pokhval'noye emu slovo, napisannye uchenikom ego Epifaniem Premudrym v XV veke. Soobshchil arkhimandrit Leonid [The life of the monk and of our God-bearing father Sergius the Wonderworker and commendable word for him was written by his disciple Epiphanius the Wise in the XV century. Said the Archimandrite Leonid]. Pamyatniki drevney pis'mennosti I iskusstva [Monuments of ancient literature and art. Vol. 58. SPb., 1885. URL: http://samlib.ru/r/raba_b_i/zitija-7.shtml (accessed 10 January 2015).
6. Archbishop Nikon (Rozhdestvenskiy). Zhitiye i podvigi prepodobnogo ottsa nashego Sergiya, igumena Radonezhskogo i vseya Rossii chudotvortsa [The life and exploits of our venerable father Sergius, Abbot of Radonezh and Wonderworker of all Russia]. St. Petersburg, Obshchestvo pamyati igumenii Taisii Publ., 2014. 266 p. (in Russian).
7. Balakshin R. Izbrannye zhitiya dlya detey [Selected lives for children]. Moscow, Izdatel'stvo Sretenskogo monastyrya Publ., 2014. 903 р. (in Russian).
8. Kolomiychenko T. Neischerpaemoye chudes more. Zhitiye i chudesa svyatitelya Nikolaya, arkhiepiskopa Mir Likiyskikh [Inexhaustible sea of wonders. The life and miracles of Saint Nicholas, Archbishop of Myra in Lycia]. Moscow, Prikhod khrama Svyatogo Dukha Publ., 2008. 48 p. (in Russian).
9. Karpukhina Yu. Apostol strany voskhodyashchego solntsa: zhitiye svyatogo ravnoapostol'nogo Nikolaya Yaponskogo vpereskaze dlya detey [the Apostle of the rising sun country: the life of St. Nicholas of Japan in the retelling for children]. Moscow, Prikhod khrama Sv. Dukha soshestviya na Lazarevskom kladbishche Publ., 2011. 36 p. (in Russian).
10. Tkachenko A. Svyatitel' loann Shankhayskiy i San-Frantsuzskiy. Chudesa bez volshebnoy palochki [St. John of Shanghai and San French. Miracles without a magic wand]. Moscow, Foma Publ., 2011. 24 p. (in Russian).
11. Fonov S. Svyatoy admiral [Holy Admiral]. Moscow, Prikhod khrama Sv. Dukha soshestviya na Lazarevskom kladbishche Publ., 2011. 32 p. (in Russian).
12. Vinokur G. O. Biografiya i kul'tura. Russkoye stsenicheskoye proiznosheniye [Biography and culture. Russian stage pronunciation]. Moscow, Russkiye slovary Publ., 1997. 186 p. (in Russian).
13. Bychkov D. M. Agiograficheskaya traditsiya v russkoy proze kontsa XX- nachala XXI veka. Avtoref. diss. kand. philol. nauk [Hagiographic tradition in Russian literature of the XX - beginning of the XXI century. Thesis diss. cand. philol. sci.]. Astrakhan, 2011. URL: http://www.dslib.net/ russkaja-literatura/agiograficheskaja-tradicija-v-russkoj-proze-konca-hh-nachala-xxi-veka.html (accessed 10 August 2015) (in Russian).
14. Krupin V. N. Rossiyu spaset svyatost': Ocherki o russkikh svyatykh [Russia will be saved by the sanctity: Essays on Russian saints]. Moscow, Sibirskaya Blagozvonnitsa Publ., 2011. 573 p. (in Russian).
15. Zvyagina M. Yu. Transformatsiya zhanrov v russkoy proze kontsa XX v. Diss. dokt. filol. nauk [The transformation of genres in Russian literature of the XX century: Diss. doct. phil. sci.]. Astrakhan, 2001. URL: http://www.dissercat.com/content/transformatsiya-zhanrov-v-russkoi-proze-kontsa-xx-v (accessed 10.08.2015) (in Russian).
16. Grekova I. V. Evolutsiyaagiograficheskogozhanra v funktsional'nom Istilisticheskom aspekte. Diss. kand. filol. nauk [Evolution of the hagiographic genre in functional and stylistic aspects. Diss. cand. philol. sci.]. Kemerovo, 2014. 218 p. (in Russian).
17. Makarenko E. K. Zhanrovoye svoeobraziye "Zhitiya svyatogo pravednogo startsa Feodora Tomskogo": k probleme sovremennogo agiograficheskogo kanona. Chast' I [Genre originality of "The life of the righteous elder Feodor of Tomsk": the problem of the modern canon of hagiographic. Part I]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta - TSPU Bulletin, 2014, no. 9 (150), pp. 114-120 (in Russian).
Makarenko E. K.
Tomsk State Pedagogical University.
Ul. Kievskaya, 60, Tomsk, 634061.
E-mail: andre@tspu.edu.ru
