CC BY
42variable region 1 of hepatitis C virus in self-limiting and chronic human hepatitis C followed-up using consensus peptides. J. Med. Virol. 2002, 66 (20): 204-217.
16. Kelly P. B., Andrea L. Hepatitis C virus evasion of adaptive immune responses — A model for viral persistence. Immunol Res. 2010, 47 (1-3): 216-227.
17. Missale G., Cariani E., Ferrari C. Role of viral and host factors in HCV persistence: which lesson for therapeutic and preventive strategies? Digestive Liver Disease. 2004, 36 (11): 703-711.
18. Miyaaki H., Zhou H., Ichikawa T. et al. Study of liver-targeted regulatory T cells in hepatitis B and C virus in chronically infected patients. Liver Inter. 2009, 29 (5): 702-707.
19. Neumann-Haefelin C., Blum H.E., Chisari F.V. et al. T cell response in hepatitis C virus infection. Review J. Clin. Virol. 2005, 32: 75-85.
20. Penna A., Pilli M., Zerbini A. et al. Dysfunction and functional restoration of HCV-specific CD8 responses in chronic hepatitis C virus infection. Hepatology. 2007, 45 (3): 588-601.
21. Rauch A., Kutalik Z., Descombes P. et al. Genetic variation in IL28B is associated with chronic hepatitis C and treatment failure: a genome-wide association study. Gastroenterology. 2010, 138: 1338-1345.
22. Ridruejo E., Solano A., Marciano S. et al. Genetic variation in interleukin-28B predicts SVR in hepatitis C genotype 1 Argentine patients treated with PEG IFN and ribavirin. Annals Hepatology. 2011, 10 (4): 452-457.
23. Roederer M., Brenchley J.M., Betts M.R. et al. Flow cytometric analysis ofvaccine responses: how many colors are enough? Clin. Immunol. 2004, 110 (3): 199-205.
24. Rutebemberwa A., Ray S.C., Astemborski J. et al. High programmed death-1 levels on hepatitis C vi-russpecific T cells during acute infection are associated with viral persistence and require preservation of cognate antigen during chronic infection. J. Immunol. 2008, 181 (12): 8215-8225.
25. Tanaka Y, Nishida N., Sugiyama M. et al. Genome-wide association of IL28B with response to pegylat-ed interferon-alpha and ribavirin therapy for chronic hepatitis C. Nat. Genet. 2009, 41: 1105-1109.
26. Thimme R., Bukh J., Spangenberg H.C. et al. Viral and immunological determinants of hepatitis C virus clearance, persistence, and disease. Proceedings of the National Academy of Sciences of the USA. 2002, 99: 15661-15668.
27. Thomas D.L., Thio C.L., Martin M.P. et al. Genetic variation in IL28B and spontaneous clearance of hepatitis C virus. Nature. 2009, 461: 798-801.
28. Valli M.B., Crema A., Lanzilli G. et al. Molecular and cellular determinants of cell-to-cell transmission of hcv in vitro. J. Medical Virol. 2007, 79: 1491-1499.
29. Zhang P., Zhong L., Struble E.B. et al. Depletion of interfering antibodies in chronic hepatitis C patients and vaccinated chimpanzees reveals broad cross-genotype neutralizing activity. Proceedings of the National Academy of Sciences of the USA. 2009, 106: 7537-7541.
Поступила 23.10.12
Контактная информация: Федосеева Наталия Владимировна,
105275, Москва, 8 ул. Соколиной Горы, 15, р.т. (495)365-22-84
© Е.М.ЗАЙЦЕВ, 2013 Е.М.Зайцев
ЭПИДЕМИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС И ВАКЦИНОПРОФИЛАКТИКА КОКЛЮША
НИИ вакцин и сывороток им. И.И.Мечникова, Москва
Представлен анализ данных об эпидемическом процессе коклюшной инфекции в условиях широкого охвата населения профилактическими прививками. Показано, что поствакцинальный иммунитет к коклюшу снижается с возрастом, в связи с чем значительная часть привитых детей становится воприимчивой к этой инфекции уже в младшем школьном возрасте. Эпидемический процесс коклюша продолжается как в виде манифестных форм, так и в виде стертых и атипичных форм. Основным резервуаром коклюшной инфекции являются старшие возрастные группы населения. Обоснована необходимость внедрения программ ревакцинации против коклюша детей старшего возраста, подростков и взрослых. Дана характеристка вакцин для иммунопрофилактики коклюшной инфекции.
Журн. микробиол., 2013, № 3, С. 103—110
Ключевые слова: коклюш, эпидемический процесс, вакцинопрофилактика, коклюшные вакцины, поствакцинальный иммунитет
E.M.Zaytsev
EPIDEMIC PROCESS AND VACCINE PROPHYLAXIS OF PERTUSSIS
Mechnikov Research Institute of Vaccines and Sera, Moscow, Russia
Analysis of data on epidemic process of pertussis infection in conditions of wide coverage of population by prophylactic vaccination is presented. Post-vaccination immunity against pertussis was shown to reduce with age; therefore a large part of vaccinated children becomes susceptible to this infection already in primary school age. Epidemic process of pertussis continues both as manifest form and as subclinical and atypical forms. The main reservoir of pertussis infection is older age population groups. The necessity to implement programs of revaccination against pertussis in older children, adolescents and adults is justified. Characteristics of vaccines for immune prophylaxis of pertussis infection are given.
Zh. Mikrobiol. (Moscow), 2013, No. 3, P. 103—110
Key words: pertussis, epidemic process, vaccine prophylaxis, pertussis vaccines, post-vaccination immunity
Несмотря на значительные достижения вакцинопрофилактики, коклюш продолжает оставаться актуальной проблемой здравоохранения в России и в мире. Многие вопросы патогенеза, клинического течения, диагностики и профилактики этого заболевания нельзя считать окончательно решенными.
До введения вакцинации коклюш занимал одно из первых мест среди причин детской заболеваемости и смертности. Вплоть до 30 — 40 годов ХХ века коклюш отличался повсеместной распростаненностью, тяжелым течением, высокими показателями заболеваемости и летальности. Уровень заболеваемости в разных странах колебался в разное время в пределах от 100 до 1000 и выше на 100 тыс. населения. До введения массовой вакцинопрофилактики в США и Европе до 80% детского населения болели коклюшем. Серологические исследования в больших популяциях невакцинированных детей показывали, что большинство из них (95%) переносили коклюш к 19-летнему возрасту. Иллюстрацией высокой контагиозности коклюша может служить вспышка заболевания, произошедшая в одной из больниц в США в сентябре в 2003 г., когда 17 медицинских работников заболели манифестными формами коклюша в результате контакта в течение 1 дня с младенцем, у котором позднее также был диагностирован коклюш [14].
Наиболее восприимчивыми к коклюшу являются новорожденные и дети первых месяцев жизни. Коклюш у неиммунных детей младшего возраста протекает в тяжелых формах, с осложнениями и высокой летальностью. Известен так называемый злокачественный коклюш у непривитых детей первых трех месяцев жизни, характеризующийся высоким лейкоцитозом, легочной гипертензией, тяжелой легочной недостаточностью и летальностью до 90% [12]. Коклюш поражает все возрастные группы от младенцев до лиц преклонного возраста. У взрослых коклюш протекает, как правило, в легких формах, однако не исключено развитие тяжелых форм заболевания. У 25% взрослых коклюш может сопровождаеться осложнениями [30].
Широкое внедрение в практику вакцинопрофилактики коклюша оказало значительное влияние на эпидемический процесс этой инфекции и привело к значительному снижению заболеваемости и смертности. Эффективность вакцинации подтверждается тем фактом, что снижение охвата населения прививками в ряде стран Европы (Швеции, Великобритании, Ирландии, Италии, Германии), а также Японии и Австралии и других стран привело с росту детской заболеваемости и смертности [2]. В США и Западной Европе комбинированнная коклюшно-дифтерийно-столбнячная вакцина стала применяться с 1940 г., в результате чего заболеваемость в этих странах снизилась более чем в 20 раз [1]. В США к 70 годам ХХ века заболеваемость коклюшем снизилась на 99%, минимальный уровень был достигнут к 1976 г. [10].
В СССР вакцинопрофилактика коклюша в широких масштабах стала проводиться с 1959, 1960 гг. Более позднее введение массовой вакцинации по сравнению с некоторыми другими странами было обусловлено отсутствием достаточно эффективного препарата, недостатками в организации прививочной работы. Эффективные противококлюшные вакцины для широкого практического применения впервые были разработаны и начали выпускаться НИИЭМ им. Н.Ф.Гамалеи. В дальнейшем разработанная технология была
освоена другими научно-производственными учреждениями страны. Однако вакцинация была начата не во всех республиках СССР одновременно, длительное время не обеспечивался полный охват детей, подлежащих вакцинации. Вследствие этого значительная часть детей первых лет жизни оставались восприимчивыми к инфекции. В связи с этим, снижение заболеваемости в СССР приняло затяжной характер с периодическими подъемами заболеваемости.
Уже в первые годы проведения массовой вакцинации в СССР и других странах была выявлена определенная зависимость между уровнем заболеваемости и количеством привитых детей. При привитости до 60% снижение заболеваемости отсутствовало или было весьма незначительным. Отчетливое снижение заболеваемости наблюдалось при наличии не менее 80% привитых. Стабильного снижения заболеваемости можно достичь при охвате прививками АКДС более 90% детей первого года жизни [1]. Однако в целом эффективность иммунопрофилактики не вызывала сомнений. Уже в 1967 г. в стране было зарегистрировано около 80 тыс. случаев коклюша, то есть в 10 раз меньше, чем перед началом вакцинации [6]. В последующие годы произошло дальнейшее снижение уровня заболеваемости, а минимальный после введения вакцинопрофилактики уровень заболеваемости был достигнут в 1980 г.
Начиная с середины 90-х годов прошлого столетия, во многих странах мира, несмотря на широкий охват прививками населения, начали регистрировать подъем заболеваемости коклюшем [16, 23, 37], в том числе среди привитых детей, подростков и взрослых [27]. В США заболеваемость с 1980 по 2003 гг. возросла в 6 раз [24]. В этой стране коклюш является единственным вакцино-контролируемым заболеванием с ростом заболеваемости подростков и взрослых за счет постепенного снижения поствакцинального иммунитета [29]. Ежегодно в мире регистрируется около 50 млн случаев коклюша и около 300 тыс. летальных исходов [23]. Коклюш занимает пятое место в качестве причин смерти у детей младше 5 лет среди инфекций, контролируемых средствами массовой вакцинопрофилак-тики.
В России в 1990 — 1994 гг. по сравнению с наиболее благополучным периодом 1976 — 1980 гг. заболеваемость увеличилась в 2,7 раза. Наивысший показатель по стране за последние 15 лет отмечен в 1994 г. — 32,8 случаев на 100 тыс. населения. В ряде регионов заболеваемость достигла уровня довакцинального периода. Такое положение явилось результатом того, что более трети детей не получили профилактических прививок [7]. В 1999 г. заболеваемость снизилась до 15,3 случаев на 100 тыс. населения. Однако в 2000 г. начался новый периодический подъем, который достиг уровня 20,2 на 100 тыс. населения. Повышение охвата прививками в последние годы до 95% привело к снижению заболеваемости до 3,24 на 100 тыс. населения в 2005 г., 3,38 на 100 тыс. населения в 2010 г. и 3,34 на 100 тыс. населения в 2011 г.
В настоящее время установлено, что поствакцинальный иммунитет к коклюшу не является пожизненным и значительно снижается или утрачивается через 4 — 12 лет после вакцинации. В связи с этим, часть привитых детей уже в младшем школьном возрасте становится восприимчивой к коклюшу [8, 9, 31, 44]. Ранее было принято считать, что одного клинически выраженного заболевания коклюшем достаточно для выработки пожизненного иммунитета. Однако в последнее время истинность этого положения подвергается сомнению. Предполагают, что протективный иммунитет после перенесенного коклюша не является пожизненным и снижается через 7 — 20 лет [44]. По другим данным, постинфекционный иммунитет может сохраняться в течение 30 лет [42]. Описаны лабо-раторно подтвержденные случаи повторных заболеваний [40]. Есть основания считать, что истинная заболеваемость коклюшем намного превышает регистрируемую. Причина этого заключается в низкой выявляемости коклюша у детей старшего возраста и подростков, у которых заболевание часто протекает в стертых атипичных формах, а также в несовершенстве лабораторных методов диагностики [27]. Частично сохранившийся поствакцинальный иммунитет может существенно изменять клинические проявления заболевания у подростков и взрослых, что значительно затрудняет верификацию диагноза. Гиподиагностика коклюша в значительной степени обусловлена устоявшимся необоснованным мнением о исключительно педиатрическом значении этой проблемы, возможности полного контроля этой инфекции средствами вакцинопрофилактики и пожизненном поствакцинальном иммунитете [24].
Циркуляция возбудителя в популяции продолжается в результате снижения иммуни-
тета у старших возрастных групп. Учителя, медицинские работники и работники детских учреждений входят в группу повышенного риска [17, 25, 32]. Характерными чертами эпидемического процесса в современный период является заболеваемость не только непривитых, но и привитых детей. Среди привитых детей болеют как частично привитые, так и полностью привитые дети. Высокой остается заболеваемость детей первых месяцев жизни, среди заболевших формируются очаги с большим количеством случаев. Растет число тяжелых и среднетяжелых форм коклюша среди непривитых детей, а также среди утративших поствакцинальный иммунитет, растет заболеваемость среди подростков и взрослых [8].
Введение массовой вакцинопрофилактики коклюша привело к изменению типа по-пуляционного иммунитета населения с естественного, обусловленного перенесенным заболеванием, на различные типы вакцинального иммунитета. Вакцинальный иммунитет значительно изменил условия циркуляции возбудителя в популяции. В довакцинальную эпоху основным резервуаром возбудителя были дети, начиная со второго полугодия жизни. В настоящее время основным резервуаром возбудителя и источником инфицирования новрожденных и детей первых месяцев жизни являются подростки и взрослые [45]. В популяции с уровнем привитости детей в возрасте до 2 лет более 80% наблюдается сдвиг заболеваемости от детей младшего школьного возраста в сторону маленьких детей (младше 6 месяцев) и детей старшего возраста (старше 11 лет) [16, 47]. Многочисленные исследования указывают на широкую распространенность коклюша в виде стертых и атипичных форм, которые играют ведущую роль в эпидемическом процессе. Повышенный уровень антител к антигенам Bordetella pertussis рассматривается как маркер невыявляемых форм коклюша, обусловенных циркуляцией возбудителя в популяции с высоким уровнем охвата профилактическими прививками.
По данным серологических исследований уровень скрытой заболеваемости коклюшем у подростков и взрослых в США варьирует от 370 до 1500 случаев на 100 тыс. населения и составляет от 800 тыс. до 3,3 млн случаев в год [17]. В Нидерландах при годовой частоте регистрируемых манифестных форм коклюша в 0,01% расчетная частота заболеваемости по серологическим данным составляла 6,6% в год. При этом частота скрытой заболеваемости возрастала от 3,3% у детей 3 — 4 лет до 10,8% у взрослых в возрасте 20 — 24 лет [19]. По некоторым данным бессимптомные формы коклюша встречаются примерно в 5 раз чаще манифестных форм заболевания [41].
На основе данных серологических исследований предположительная расчетная годовая заболеваемость коклюшем в США составила 507 случаев на 100 тыс. населения [36]. В Великобритании серологические признаки коклюшной инфекции были обнаружены у 50 из 145 обследованных пациентов, основным симптомом заболевания у которых был кашель. По мнению авторов, такие показатели эквивалентны 330 случаям коклюша на 100 тыс. населения в год, в то время как зарегистрированная частота коклюша в Англии и Уэльсе составляла 4 случая на 100 тыс. населения в год [28].
Исследования отечественных авторов также указывают на значительную распространенность коклюшной инфекции в виде стёртых и атипичных форм в старших возрастных группах населения [3, 4, 8, 9]. По имеющимся данным, среди подростков с кашлем длительностью более 2 недель 25% и более составляют больные коклюшем. Больные с не-диагностированным коклюшем при отсутствии противоэпидемических мероприятий являются источником заражения восприимчивых контингентов среди взрослого и детского населения. В России они ежегодно инфицируют около 1000 детей первого полугодия, еще не выработавших поствакцинальный иммунитет, а коклюш у них протекает крайне тяжело с нередкими летальными исходами [8].
Трансплацентарный перенос материнских IgG является основным механизмом защиты детей первых недель и месяцев жизни от многих патогенов, в том числе от дифтерии, столбняка и коклюша. Содержание IgG к антигенам B. pertussis у новорожденных сопоставимо с уровнем этих антител у матерей. Однако трансплацентарный перенос антител может быть эффективным фактором защиты только при определенном содержании антител у беременных. В результате постепенного снижения поствакцинального иммунитета только около 30% беременных женщин имеют относительно высокий уровень противо-коклюшных антител и потенциально могут обеспечить пассивную защиту в первые месяцы жизни детей [5, 26].
Таким образом, в настоящее время эпидемический процесс коклюшной инфекции
реализуется как в виде манифестных, регистрируемых форм, так и в виде скрытой заболеваемости. Важными условиями реализации эпидемического процесса коклюша в настоящее время являются два фактора. Первый: широкое распространение источников инфекции в виде недиагносцируемых стертых и легких форм болезни. Второй: наличие значительных контингентов восприимчивых к коклюшу лиц, к которым относятся дети первого года жизни, невакцинированные дети, а также лица, утратившие поствакцинальный иммунитет.
Одной из наиболее вероятных причин активации эпидемического процесса коклюша может быть изменение механизмов передачи возбудителя в условиях высокого уровня вакцинации и сдвиг заболеваемости в старшие возрастные группы со сниженным поствакцинальным иммунитетом. В зависимости от уровня их иммунитета инфицирование реализуется в виде широкого спектра проявлений — от бессимптомных и малосимптомных форм до типичных проявлений заболевания с осложнениями.
Цельноклеточные вакцины, содержащие все компоненты микробной клетки, рекомендованы ВОЗ как основное средство профилактики коклюша. В России основным препаратом для профилактики коклюша является АКДС-ассоциированная коклюшно-дифтерийно-столбнячная вакцина. Используемые в различных странах адсорбированные комбинированные вакцины с цельноклеточным коклюшным компонентом могут отличаться по протективной активности и реактогенности. Эти различия могут быть связаны со штаммовым составом, количеством микробных клеток в прививочной дозе, особенностями их культивирования и рядом других причин Наряду с цельноклеточными вакцинами в ряде развитых стран используют ацеллюлярные (бесклеточные) коклюшные вакцины (БКВ), содержащие от 1 до 5 компонентов. Опыт применения первой бесклеточной вакцины в Японии, начиная с 1981 г., показал, что случаи развития местных и общих патологических реакций регистрировались реже, чем при введении цельноклеточ-ных вакцин. Известны монокомпонентные вакцины на основе коклюшного анатоксина, двухкомпонентные вакцины (коклюшный анатоксин и филаментозный гемагглютинин), трехкомпонентные вакцины (коклюшный анатоксин, филаментозный гемагглютинин и пертактин) и пятикомпонентные вакцины (коклюшный анатоксин, филаментозный ге-магглютинин, пертактин, фимбрии 2 и фимбрии 3) [1]. В 2004 г. в России зарегистрирована бесклеточная коклюшно-дифтерийно-столбнячная вакцина Инфанрикс (Глаксо-СмитКляйн, Бельгия), содержащая три антигена B. pertussis (коклюшный анатоксин, филаментозный гемагглютинин и пертактин). В 2008 г. в России зарегистрирована 5-валентная комбинированная вакцина Пентаксим (Санофи Пастер, Франция) для профилактики дифтерии, столбняка, полиомиелита, Hib-инфекции и коклюша, содержащая два антигена B. pertussis (коклюшный анатоксин и филаментозный гемагглютинин). Низкая реактогенность этих вакцин позволяет увеличить охват населения прививками за счет вакцинации детей, имеющих противопоказания к введению цельноклеточной вакцины.
Цельноклеточная коклюшная вакцина обеспечивает относительно высокий иммунитет: доля защищенных от коклюша среди получивших полный курс прививок достигает 90%. Эффективность бесклеточных вакцин существенно не отличается от эффективности цельноклеточных вакцин, однако показатели клеточного иммунитета после вакцинации и ревакцинации трехкомпонентной БКВ могут быть выше, чем у детей, получивших полный курс цельноклеточной вакцины. Несмотря на то, что зарегистрированные БКВ могут содержать разное число антигенов возбудителя коклюша, их клиническая эффективность сходна. Согласно данным ВОЗ [46 ], исследования, проведенные после долгосрочного и широкомасштабного использования лицензированных однокомпонентной и двухкомпо-нентной БКВ и однокомпонентной БКВ при осуществлении национальной программы иммунизации в Дании, показали, что все эти БКВ демонстрировали высокий уровень эффективности в отношении предотвращения коклюша, независимо от числа содержащихся в нем коклюшных антигенов. Подобного же мнения придерживается и Американская академия педиатрии США, где зарегистрированы БКВ с числом коклюшных антигенов от 2 до 5 [11 ].
Таким образом, основным преимуществом БКВ является то, что они значительно менее реактогенны, чем цельноклеточные препараты, что позволяет использовать их для ревакцинации детей старшего возраста.
Вакцина Adacel (Санофи Пастер, Канада), в некоторых странах лицензированная под
названием Triaxis и Covaxis, включает дифтерийный анатоксин, столбнячный анатоксин и 5 антигенов B. pertussis: коклюшный анатоксин, филаментозный гемагглютинин, пер-тактин и фимбриальные белки типа 2 и 3. В странах Европы эта вакцина лицензирована для ревакцинации детей в возрасте от 4 лет, подростков и взрослых. В США вакцина Adacel разрешена для ревакцинации лиц в возрасте от 11 до 64 лет, а в Канаде — для лиц от 4 до 64 лет. Проведенные в Канаде, Великобритании и США расширенные клинические исследования свидетельствуют о высокой иммуногенности и низкой реактогенности вакцины, а также о ее влиянии на снижение заболеваемости коклюшем в ходе массового применения [22, 33, 34, 38, 43].
Ревакцинирующие дозы бесклеточных коклюшных вакцин в разных странах вводятся в различном возрасте — Австралия: в 4 года и в 15 — 17 лет; Австрия: в 12 — 24 мес. и в 13 — 16 лет; Великобритания: в 3 — 5 лет; Германия: в 11 — 14 мес., в 5 — 6 лет и в 9 — 17 лет; Греция: в 15 — 18 мес. и в 4 — 6 лет; Италия: в 10 — 12 мес., 5 — 6 лет и в 11 — 15 лет; Испания: в 15 — 18 мес. и в 4 — 6 лет; Португалия: в 18 мес. и в 5 — 6 лет; Финляндия: в 12 мес., в 4 года и в 14 — 15 лет; Франция: в 16 — 18 мес. и в 11 — 13 лет; США: в 15 — 18 мес., в 4 — 6 лет, в 11 — 12 лет, в дальнейшем однократно у взрослых старше 18 лет; Канада: в 18 мес., в 4 — 6 лет, в 14 — 16 лет, в дальнейшем однократно у взрослых старше 18 лет [15, 20, 29, 39].
Во многих развитых странах наиболее обоснованной страгегией снижения циркуляции B. pertussis в популяции является ревакцинация бесклеточными коклюшными вакцинами детей в возрасте 4 — 7 лет, подростков и взрослых [13, 27, 41, 47]. Важное значение имеет разработка программ вакцинации групп повышенного риска — медицинских работников, работников дошкольных учреждений и учителей [32 ]. Рассматриваются 7 основных стратегий вакцинопрофилактики коклюша: универсальная вакцинация взрослых; селективная вакцинация матерей и других членов семей, имеющих тесный контакт с новорожденными; селективная иммунизация работников здравоохранения; селективная иммунизация сотрудников детских учреждений; универсальная вакцинация подростков; предшкольная ревакцинация детей 4 — 6-летнего возраста; совершенствование вакцинопрофилактики детей младшего возраста.
Так называемая «стратегия кокона» предусматривает иимунизацию медицинских работников, родителей и членов семей для предупреждения инфицирования новорожденных и младенцев. Предполагается, что реализация этой стратегии позволит контролировать коклюш у детей младшего возраста и обеспечит повышение коллективного иммунитета к коклюшу [34, 45].
В США, а также во многих других странах мира лицензированы две дифтерийно-столбнячно-коклюшные вакцины с уменьшенной дозой бес клеточного коклюшного компонента, предназначенные для ревакцинации подростков и взрослых [13]. К сожалению, в России подобные вакцины пока не зарегистрированы. Разрабатываются также новые подходы к совершенствованию вакцинопрофилактики коклюша, основанные на молекулярно-генетических методах. В частности, разработана живая аттенуированная коклюшная вакцина, обеспечивающая высокий уровень защиты мышей к коклюшу и паракоклюшу после однократной назальной вакцинации [35].
В борьбе с коклюшной инфекцией необходимо совершенствовать средства и методы иммунопрофилактики болезни у восприимчивых контингентов, включая подростков и взрослых, что позволит значительно увеличить эффективность противоэпидемических мероприятий и существенно снизить уровень заболеваемости [18, 21, 34]. Необходимы новые подходы к усовершенствованию вакцин для профилактики коклюша, а также к повышению эффективности лабораторной диагностики коклюшной инфекции, что позволит определить возрастные группы риска с низким уровнем противококлюшного иммунитета, подлежащие ревакцинации против коклюша.
Необходимость введения дополнительной ревакцинации детей против коклюша в России признана ведущими специалистами в области вакцинопрофилактики. На основании эпидемиологических данных наиболее целесообразным возрастом для проведения ревакцинации признан возраст 6 лет и старше. В связи с гетерогенностью популяционно-го противококлюшного иммунитета ревакцинацию следует проводить детям в возрасте от 6 лет и старше с уровнем антител ниже защитного. Ревакцинация в этом возрасте позволит снизить заболеваемость коклюшем в возрастной группе от 6 до 12 лет. Однако старшие возрастные группы останутся незащищенными против коклюша. Имеющиеся
данные о низком уровне иммунитета у детей старшего возраста и взрослых в России указывают на необходимость внедрения программ вакцинации против коклюша старших
возрастных групп населения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бабаченко И.В. Современные представления об иммуногенности и профилактической эффективности бесклеточных АКДС — вакцин на основе антигенов коклюшной палочки. Вопросы современной педиатрии. 2005, 4 (5): 35-41.
2. Бабаченко И.В., Курова Н.Н., Ценева Г.Я. Коклюшная инфекция в условиях антигенного дрейфа Bordetella pertussis. Вопросы современной педиатрии. 2006, 5 (6): 25-27.
3. Зайцев Е.М., Мазурова И.К., Краснопрошина Л.И. и др. Гуморальный противококлюшный иммунитет и распространенность коклюша в популяции. Журн. микробиол. 2009, 1: 56-58.
4. Зайцев Е.М., Мазурова И.К., Петрова М.С. и др. Совершенствование диагностики коклюша у взрослых с длительным кашлем. Журн.микробиол. 2009, 2: 70-75.
5. Зайцев Е.М., Краснопрошина Л.И., Астахова Т.И., Захарова Н.С. Мониторинг противодифтерийных, противостолбнячных и противококлюшных антител у беременных женщин. Журн.микро-биол. 2010, 1: 32-35.
6. Захарова М.С. Эпидемиология коклюша и некоторые предпосылки экономического эффекта вакцинации. Журн.микробиол. 1974, 4: 3-9.
7. Наркевич М.И., Тымчаковская И.М. Инфекционная заболеваемость в России. Журн.микробиол.
1997, 3: 48-52.
8. Таточенко В.К. Перспективы развития иммунопрофилактики в России. Журн. микробиол. 2010, 5: 90-98.
9. Таточенко В.К., Озерецковский Н.А., Федоров А.М. Иммунопрофилактика (справочник). М., Континент-Пресс, 2011.
10. Bass J.W., Stephenson S.R. The return of pertussis. Pediatr. Infect. Dis. J. 1987, 6: 141-144.
11. American Academy ofPediatrics. Pertussis (Whooping Cough). In: Pickering L.K., Baker C.J., Kimberlin D.W, Long S.S. (ed). Red Book: 2009 Report of the Committee on Infectious Diseases. Elk Groove Village, IL, American Academy of Pediatrics, 2009.
12. Bouziri A., Hamdi A., Khaldi A. et al. Malignant pertussis an underdiagnosed illness. Med. Trop. (Mars). 2010, 70 (3): 245-248.
13. Brooks D.A., Clover R. Pertussis infection in the United States role for vaccination of adolescents and adults. J. Am. Board Fam. Med. 2006, 19 (6): 603-611.
14. Calugar A., Ortega-Sanchez I.R., Tiwari T. et al. Nosocomial pertussis cost of an outbreak and benefits of vaccinating health care workers. Clin. Infect. Dis. 2006, 42 (7): 981-988.
15. Campbell P., McIntyre P., Quinn H. et al. Increased population prevalence of low pertussis toxin antibody levels in young children preceding a record pertussis epidemic in Australia. PLoS ONE, 2012, 7 (4): e35874.
16. Cherry J.D. The epidemiology ofpertussis: a comparison ofthe epidemiology ofthe disease pertussis with the epidemiology of Bordetella pertussis infection. Pediatrics. 2005, 115 (5): 1422-1427.
17. Crameri S., Heininger U. Successful control of a pertussis outbreak in a university children hospital. Int. J. Infect. Dis. 2008, 12 (6): 85-87.
18. De Greeff S.C., Mooi F.R., WesterhofA. et al. Pertussis disease burden in the household: how to protect young infants. Clin. Infect. Dis. 2010, 50 (10):1339-1345.
19. De Melker H.E., Versteegh F.G., Schelltkens J.F. et al. The incidence of Bordetella pertussis infections estimated in the population from a combination of serological surveys. J.Infect. 2006, 532: 106113.
20. European Centre for Disease Prevention and Control. Pertussis vaccination overview in European coun-tries//URL: httр//ecdc.europa.eu/en/activities/surveillance/euvac/schedules/Pages/pertussis_schedule. aspx (по состоянию на 30.05.2012).
21. Hallander H.O., Nilsson L., Gustafsson L. Is adolescent pertussis vaccination preferable to natural booster infections? Expert. Rev. Clin. Pharmacol. 2011, 4 (6): 705-711.
22. Halperin S.A., McNeil S., Langley J. et al. Tolerability and antibody response in adolescents and adults revaccinated with tetanus toxoid, reduced diphtheria toxoid, and acellular pertussis vaccine adsorbed (Tdap) 4-5 years after a previous dose. Vaccine. 2011, 29 (46): 8459-8465.
23. He Q., Mertsola J. Factors contributing to pertussis resurgence. Future Microbiol. 2008, 3 (3): 329339.
24. Hewlett E., Edvards K.M. Pertussis — not Just for kids. N. Engl. J. Med. 2005, 352: 1215-1222.
25. Higa F., Haranaga S., Tateyama M. et al. Assesment of serum anti — Bordetella pertussis antibody titers among medical staff members. Jpn. J. Infect. Dis. 2008, 61 (5): 371-374.
26. Gonic B., Puder K.S., Gonic N., Kruger M. Seroprevalence of Bordetella pertussis antibodies in mothers and their newborn infants. M. Infect. Dis. Obstet. Gynecol. 2005, 13 (2): 59-61.
27. Leung A.K., Robson W.L., Davies H.D. Pertussis in adolescents. Ther. 2007, 24 (2): 353-361.
28. Miller E., Fleming D.M., Ashworth L.A. et al. Seroligical evidence of pertussis in patients presenting with cough in general practice in Birmingam. Comm. Dis. Public. Health. 2000, 3 (2): 132-134.
29. Public Health Agency of Canada. Immunization schedules: Reccomendations from the National Advisory Committee on Immunization. URL: http://www.phac-aspc.gc.ca/im/is-cv/index-eng.php (по состоянию на 30.05.2012).
30. Riffelman M., Littman M., Hülße C. et al. Pertussis: Not only a disease of childhood. Dtsch. Arztebl. Int. 2008, 105 (37): 623-628.
31. Riffelman M., Wirsing von König C.H. Lifelong protection against pertussis. Dtsch. Med. Wochenschr.
2009, 134 (2): S86-S89.
32. Schellekens J., von König C.H., Gardner P. Pertussis sources and routes of transmissijn in the vaccination era. Pediatr. Infect. Dis. J. 2005, 24 (5): S19-S24.
33. Skoff T.H., Cohn A.C., Clark T.A. et al. Early impact of the US Tdap vaccination program on pertussis trends.Arch. Pediatr. Adolesc. Med. 2012, 166 (4): 344-349.
34. Scott L.J. Tdap vaccine (Covaxis): a review of its use as a single — booster immunization for the prevention of tetanus, diphtheria, and pertussis in children (aged 4 years), adolescens, and adults. BioDrugs.
2010, 24 (6): 387-406.
35. Skerry C.M., Mahon B.P. A live attenuated Bordetella pertussis vaccine provides long term protection against virulent challenge in a murine model. Clin. Vaccine Immunol. 2011, 18 (2): 187-193.
36. Strebel P., Nordin J.,Edwards K. et al. Population — based incidence of pertussis among adolescents and adults, Minnesota, 1995-1996. J. Infect. Dis. 2001, 183 (9):1353-1359.
37. Tan T, Trindade E., Scowronski D. Epidemiology of pertussis. Pediatr. Infect. Dis. J. 2005, 24 (5):10-18.
38. Tomovici A., Barreto L, Zickler P. et al. Humoral immunity 10 years after booster immunization with an adolescent and adult formulation combined tetanus, diphtheria, and 5-component acellular pertussis vaccine. Vaccine. 2012, 30 (16): 2647-2653
39. US Department ofHealth and Human Services. Centers for Disease Control and Prevention. Immunization Schedules, 2012. URL: http://www.cdc.gov/vaccines/recs/schedules/ (по состоянию на 30.05.2012).
40. Versteegh F.G., Schellekens J.F., Nagelkerke A.F., Roord J.J. Laboratory — confirmed reinfection with Bordetella pertussis. Acta Paediatr. 2002, 91 (1): 95-97.
41. Ward J.I., Cherry J.D., Chang S.J. et al. Bordetella pertussis infection in vaccinated and unvaccinated adolescents and adults in a national prospective randomized Acellural Pertussis Vaccine Trial (APERT). Clin.Infect. Dis. 2006, 43 (2): 151-157.
42. Wearing H.J., Rohani P. Estimating the duration of pertussis immunity using epidemiological signatures. PLos Pathog. 2009, 5 (10): e1000647.
43. Wei Stanley C., Tatti K., Cushing K. et al. Effectiveness of adolescent and adult tetanus, reduced-dose diphtheria, and acellular pertussis vaccine against pertussis. Clin. Infect. Dis. 2010, 51 (3): 315321.
44. Wendelboe A.M., Van Rie A., Salmaso S., Englund J.A. Duration of immunity against pertussis after natural infection or vaccination. Pediatric. Infect. Dis. J. 2005, 24 (5): S58-S61.
45. Wendelboe A.M., Nlamkepo.E., Bourillon A. et al. Transmissison of Bordetella pertussis to young infants. Pediatr. Infect. Dis. J. 2007, 26 (4): 293-299.
46. World Health Organization. Pertussis vaccines: WHO position paper. Weekly Epidemiol. Rec. 2010, 85(40):385-400. URL: http://www.who.int/wer/2010/wer8540.pdf (по состоянию на 30.05.2012).
47. Yeh S.H., Mink C.M. Schift in the epidemiology of perussis infection: an indication for pertussis vaccine boosters for adults? Drugs. 2006, 66 (6): 731-741.
Поступила 23.10.12
Контактная информация: Зайцев Евгений Михайлович, к.м.н., 105064, Москва, М.Казенный пер., 5а, р.т. (495)916-22-63
