CC BY
48
УДК 159.923
DOI 10.33463/2072-8336.2019.3(48).016-029
ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ПСИХОДИНАМИКА ЭМПИРИЧЕСКОГО Я ЛИЧНОСТИ
Д. В. Сочивко
Для цитирования
Сочивко, Д. В. Экзистенциальная психодинамика эмпирического Я личности / Д. В. Сочивко // Прикладная юридическая психология. - 2019. - № 3(48). -С. 16-29. - DOI : 10.33463/2072-8336.2019.3(48).016-029.
<£)®®@ Статья лицензируется в соответствии с лицензией Creative ;Commons Attribution-NonCommercial-ShareAlike 4.0
Аннотация. В этой статье мы полагаем построить историческую психодинамическую типологию личности, укрепив позиции психодинамики личности в основах античной метафизики и проследив ее (психодинамики) развитие и, таким образом, сохранность и полезность до современных начал экзистенциальной психологии М. Хай-деггера, психотерапии и современного психодинамического подхода в психологических исследованиях.
В статье также представлена структура субъективного психологического времени, которое (согласно М. Хайдег-геру) четырехмерно. Проанализировано содержание понятия «экзистенциал» с позиции современного психодинамического подхода. С помощью формально-психодинамического метода постро-
© Сочивко Д. В., 2019
ены шесть экзистенциальных типов эмпирического Я личности, или просто личности, так как «чистое» ее Я, дополняющее эмпирическое, согласно У. Джеймсу, не поддается научному исследованию.
Проанализировано психодинамическое содержание таких основополагающих концептов экзистенциальной философии и психологии, как «Dasein» М. Хайдеггера, в переводе В. В. Бибихи-на «присутствие», «бытие в...», а также переход от «бытия в...» к «бытию в мире», а также «пустота», «вещь» и др.
Ключевые слова: экзистенциал, психодинамика, психодинамическая типология, время, субъективное время, «присутствие», «бытие», «просвет», «вещь», «теперь», «пустота».
По В. Джеймсу, среди трех подструктур личности две являются доступными
психологическим исследованиям - это ее эмпирическое (физическое) и социальное Я, которые, что очень важно, включают в себя не только собственное тело, но и все его окружение, все, что может быть названо «мое». Это и одежда, и жилище со всем его содержимым, и родственники, и ближайшее окружение (социальное Я), и т. д.
Сам У. Джеймс писал об этом так: «В самом широком смысле личность человека составляет общая сумма всего того, что он может назвать своим: не только его физические и душевные качества, но также его платье, дом, жена, дети, предки и друзья, его репутация и труды, его имение, лошади, его яхта и капиталы. Все это вызывает в нем аналогичные чувства. Если по отношению ко всему этому дело обстоит благополучно - он торжествует; если дела приходят в упадок - он огорчен; разумеется, каждый из перечисленных нами объектов неодинаково влияет на состояние его духа (здесь и далее курсив наш. - Д. С.), но все они оказывают более или менее сходное воздействие на его самочувствие» [1].
У. Джеймса считают одним из первых предшественников экзистенциализма. Действительно, М. Хайдег-гер обосновал экзистенциал человека, исследовав глубины философии и метафизики (природы бытия и сущего), включив в научный лексикон свое знаменитое «Dasein» - «присутствие» (в переводе В. В. Бибихина). Он писал: «Присутствие есть сущее, которое, понимая в своем бытии, относится к этому бытию. Тем самым заявлено формальное понятие экзистенции. Присутствие экзистирует. Присутствие есть далее сущее, которое всегда я сам». К экзи-стирующему присутствию принадлежит его всегда-мое как условие возможно-
сти собственности и несобственности. Присутствие экзистирует всегда в одном из этих модусов, соотв. в их модальной индифферентности» [7].
Экзистирующее присутствие М. Хайдеггер более простыми словами обозначил как «бытие-в»: «Бытие-в подразумевает, напротив, бытийное устройство присутствия, это и есть эк-зистенциал. Но тогда тут нельзя думать о наличном бытии телесной вещи (человеческого тела) «в» наличном сущем. Бытие-в тем менее означает пространственное «друг-в-друге» наличных вещей, что «in» исходно имеет не смысл пространственного отношения названного рода; «in» идет от корня innan-, селиться, обитать, пребывать; «an» значит: я привык, доверился, ухаживаю за чем; оно имеет значение colo в смысле habito и diligo. Сущее, которому присуще бытие-в в этом смысле, мы характеризуем как сущее, которое всегда есмь я сам. Выражение «bin» (нем. - Д. С.), «есмь», связано с «bei», «при», и значит опять же: я обитаю, пребываю при... в мире так и так вот освоенном. Быть, понятое как инфинитив от «я есмь», то есть как экзистенциал, значит обитать при. быть доверительно близким с. Бы-тие-в есть соответственно формальное экзистенциальное выражение бытия присутствия, имеющего сущностное устройство бытия-в-мире» [6].
Таким образом, через экзистенци-ал человека М. Хайдеггер помещает человека в мир («бытие-в-мире»). Экзистенциал охватывает и внешние отношения человека, в том числе социальные: «обитать при. быть доверительно близким с.».
Необходимо коснуться самого понятия бытия в той экзистенциальной концепции (М. Хайдеггера), которую мы выбрали для рассмотрения. Для этого
нам понадобиться раскрытие смысла следующих категорий: «вещь», «вещи», которые и наполняют экзистенциал личности, «присутствие», «повседневность», «пустота», которая порождает и определяет вещь, «время», «бытие» в разных его аспектах, «забота».
Человек присутствует в этом мире, соответственно в здоровье и болезни он также проявляется в этом мире. Присутствие в мире означает также присутствие среди других присутствий - вещей. Что есть вещь по происхождению и по бытию в мире?
Еще Лао-цзы в 4 веке до н. э. писал: «Для того чтобы изготовить сосуд, размешивают глину. Использование же сосуда обусловливается пустотой в нем. Для того чтобы соорудить жилище, прорубают двери и окна. Использование же жилища обусловливается пустотой в нем» [2].
У М. Хайдеггера также находим: «Горшечник, формует пустоту. Ради нее, в ней и из нее он придает глине определенный образ. Горшечник ловит прежде всего - и всегда - неуловимую пустоту и предоставляет ее как вмещающую в виде емкости. Пустотой чаши предопределяется каждый шаг изготовления. Вещественность емкости покоится вовсе не в материале, из которого она состоит, а во вмещающей пустоте» [7].
Что же тогда, спросим мы, есть стенки и дно чащи? Получается, что это по особым законам горшечного мастерства изготовленные перегородки, отделяющие одну пустоту от другой. Что это за законы и как они действуют? По нашему представлению, это и есть законы психодинамики, действующие в субъективном пространстве-времени человека. Таким образом, человек пребывает не среди вещей, точнее, не в первую очередь среди вещей. Коль
скоро вещи входят в пространство его эмпирического Я (по У. Джеймсу), он пребывает среди психодинамических сил, которые «формуют» пустоту вокруг него и посредством его. Человек выступает центром и носителем этой психодинамики, как говорил Н. О. Лос-ский, субстанциональным деятелем в процессе деятельности и поведения которого приходят в движение психодинамические силы и их циклы [5].
На эти силы вполне определенно указал К. Левин, назвав их валентностями. Каждая вещь вокруг нас заряжена и имеет определенную - положительную или отрицательную валентность. Следовательно, и наше движение в пустоте, например, жилища, происходит под действием этих сил.
Мы обходим что-то ассоциативно неприятное как можно дальше и тянемся к тому, что нас влечет. Так, автор сторонится рабочего стола, если он не собрал достаточно вдохновения для работы, и приближается к дивану и телевизору. Это происходит в результате ситуативного распределения психодинамических сил. К. Левин, однако, обратил внимание лишь на заряд, валентность вещей, не учитывая векторных величин действия психодинамических сил [3].
Сама же пустота жилища наполняется вещами в соответствии с их (интрапсихических сил) долговременным действием согласно психодинамической структуре субъективного пространства нашего Я. Пространство психодинамических сил вложено в пространство физических сил, нам не подвластных. Так, расстояние от дома до работы постоянно и не зависит от нашего психического состояния, и все физические силы на этом пути нам приходится преодолевать, однако также с учетом психодинами-
ческих сил и валентностей. Например, пройти мимо кафе по пути на работу. Аналогично: размещенные в пустоте жилища вещи, однажды поставленные нами, остаются на своем месте также в соответствии с действием физических сил, которые также надо преодолевать. Таким образом, пустота, в которой мы живем, является сформированной, образуя окружающее пространство физических вещей и сил. Как уже было сказано, «формуется» эта пустота нами уже в соответствии с действием психодинамических сил. К такому же выводу приходит М. Хай-деггер, анализируя пустоту с позиций пространственности (искусства): «Пустота не ничто. Она также и не отсутствие. В скульптурном воплощении пустота вступает в игру как ищуще-выбрасывающее допускание, создание мест». Несколько ранее автор пишет: «Пустой стакан значит: собранный в своей высвобожденности и способный впустить в себя содержимое. Опускать снятые плоды в корзину значит: предоставлять им это место» [7].
Глаголы «впустить», «опустить», очевидно, одного корня со словом «пустота». М. Хайдеггер подчеркивает, что сам язык разъясняет нам роль пустоты, которая создает место. Язык же порождает и имя места, как и вещи, на нем нашедшей свое место. В этом смысле М. Хайдеггер подчеркивает: «Слово наделяет вещь бытием» [7]. Однако помещение вещи на место требует сил, как физических (сила тяжести, сила трения...), так и психических. Не отвлекаясь на расстановку природных объектов физическими силами, определим, что место в пространстве нашего Я для вещи определяется ансамблем психодинамических сил, действующих в субъективном времени [5].
Что это такое характеристика бытия и присутствия вещи? Место вмещает присутствие, «бытие имеет место». М. Хайдеггер пишет: «Если Платон представляет бытие как идею и собрание идей, Аристотель - как энергию, Кант - как полагание, Гегель - как абсолютное понятие, Ницше - как волю к власти, то все это не случайно выдвинутые учения, но слова бытия как ответы на тот вызов, который звучит в утаивающем себя посылающем вмещении, в «бытие имеет Место» [7]. Далее: «Из присутствия, присутствования звучит настоящее. Последнее вместе с прошлым и будущим образует характеристику времени. Бытие как присут-ствование определяется временем... У каждой вещи свое время» [7]. Уместно задаться вопросом: если у каждой вещи свое время, то как все эти вещные времена собираются в единое субъективное время нашей личности и нашего Я?
Получается, что Бытие в определенном смысле и есть Время, и Время тоже (не являясь просто каким-то предикатом, как и Бытие) «имеет место». Но где? Как раз во вмещающем себя присутствии, которое суть настоящее в своем единстве с прошлым (по М. Хай-деггеру) «уже не» и будущим «еще не».
Настоящее уже не является последовательностью исчезающе малых «теперь», как говорил о времени еще Аристотель. Последовательность «теперь», определенных с той или иной степенью дробности «есть», по М. Хай-деггеру, рассчитанное время, то, что в психодинамике мы называем физическим временем в противопоставление субъективному, психологическому и историческому времени. Кратко воспроизведем, чем же отличается субъективное психологическое (историческое) время от физического [5].
Рис. Спиралевидная структура психического времени адаптивного субстанционального деятеля (психоида) в сравнении с неадаптивным
Забегая вперед, чтобы окончательно не оторваться от темы статьи, следует отметить, что многие, по крайней мере, психические заболевания и расстройства личности (порождающие и телесные болезни) связаны именно с нарушением субъективного времени и места духовных сущностей в нашем субъективном пространстве времени, начиная от физического беспорядка в жилище и потери способности с ним справиться и кончая раздвоением личности, шизофренией, суицидом или летальным окончанием смертельных болезней как отказом от будущего - настоящего, фобиями как деструкциями настоящего - прошлого (рис.) и т. д.
Итак, что же такое субъективное время с экзистенциальных позиций? Цели статьи - теоретическое укрепление наших психодинамических позиций понимания субъективного времени [5] в самой основе экзистенциальной философии и эмпирическая демонстрация достигнутых результатов в анализе психодинамического экзистенциала болезни и здоровья человека. После этого можно рассмотреть конкретные экзистенциально-психодинамические механизмы болезни.
Ранее мы детально описали психодинамическую структуру субъективного психологического (и исторического)
времени [5]. Напомним лишь основное: «Физическое время линейно, непрерывно и плотно» (рис.).
За прошлым следует настоящее, за ним - будущее. Как говорил Св. Василий Великий, прошлое уже ушло, будущее не наступило, а настоящее исче-зающе мало.
Субъективное психологическое (историческое) время нелинейно, спиралевидно и необходимо разрывно, причем именно в точке настоящего» [5]. Сходство особенностей психологического и исторического времени имеет свое значение (если, например, грубо рассматривать историю как огромный поток психических явлений).
В физике мы исследуем именно связь прошлого и будущего, единство которых вместе с исчезающе малым настоящим и создает аристотелевское «теперь», и поэтому делаем акцент на том, например, что камень, брошенный с башни, обязательно будет падать непрерывно, пока не коснется земли (в опытах Галилея).
При этом для нас абсолютно безразличен тот факт, что тот же самый камень затем опять будет поднят на башню, а возможно, и погрузится в историческое настоящее, не имеющее длительности, став музейным экспонатом. В истории для нас, напротив,
важна судьба именно этого камня в его настоящем, которое повторится со вторым бросанием,пока не будет окончен эксперимент. Исторически это одно, хотя и разорванное настоящее.
Исторические (психологические) события могут прерываться, то есть то, что началось давно, может не длиться теперь, потом вновь начать длиться. Для физической длительности это невозможно.
Моцарт сказал, что высшие формы вдохновения он ощущает, когда видит свою симфонию как яблоко на руке, то есть единовременно, а это более 30-40 минут физического времени.
Мы утверждаем, что именно субъективное психологическое время есть субъективное время присутствия человека в мире. С общепсихологической точки зрения человек, полностью погруженный в физическое время, неадаптивен, он как бы «течет» по течению, натыкаясь на все соблазны и препятствия страстей и уныния.
Если изложенные выше положения о структуре психологического времени верны, то основные компоненты психики должны быть как-то ориентированы в этом времени. Под основными компонентами мы подразумеваем издревле известную психологическую триаду -эмоции, познание и волю.
Эмоции (как переживания) связаны с психологическим прошлым, воля (с ее акцептором будущего) - с будущим, познание находится в настоящем, причем именно в психологическом настоящем. Однако это настоящее (согласно лигам на рис.) включает в себя и «уже не» прошлого и «еще не» будущего. М. Хайдеггер пишет: «.настоящее как присутствие и все, принадлежащее к такому настоящему, должно было бы называться собственно временем
(в нашей терминологии субъективным временем), хотя непосредственно оно не имеет в себе ничего от привычно представляемого времени в смысле исчислимой последовательности „теперь"» [7].
Итак, сопоставим основные виды психических явлений с компонентами субъективного времени: эмоции (Э) = прошлое (Пр), воля (В) = будущее (Б) и познание (По) = настоящее (Н). Всего имеется только две (комбинаторных) возможности разных последовательностей включения волевых, эмоциональных и когнитивных процессов. Первый вариант - последовательность (ЭПоВ) = (ВЭПо) = (ПоВЭ)*. Равенство здесь означает, что циклическая смена может начаться с любого компонента, но всегда Э переходит в По, По - в В, а В снова - в Э, затем цикл повторяется.
Второй вариант - (ЭВПо) = (ВПоЭ) = = (ПоЭВ). Других вариантов не существует. Разница этих двух последовательностей заключается в первую очередь в моменте включения волевого фактора (В) - потребного будущего (по П. Анохину).
Для неадаптивного типа эмоции непосредственно запускают определенный познавательный процесс (ЭПоВ), овладевая им и всей личностью, так как именно познание является определяющим свойством человека разумного.
Очищение познания от страстей (эмоций) известно многим мировым религиям как практика духовного развития. Так, у православных святых отцов с первых веков христианства можно найти подробно описанную поэтапную динамику впадания чело-
* Круглые скобки означают циклическое движение трех компонентов.
века в грех и утраты внутреннего, духовного человека (например, Авва Дорофей «Душеспасительные поучения»). Первый этап - возникновение эмоции-страсти, поначалу несильной, движение души к соблазну. Второй этап - сосложение - присоединение ума (когниции). Если этого второго не происходит, то человек позволит страсти овладеть волею, игнорируя познание, или даже полностью поддаться смене физических «теперь», в частности, в состояниях своего тела. Будет делать, что хочется, совсем не понимая своего поведения, что уже является крайней формой расстройства личности. Предварительное включение волевого компонента (будущего) и дает нам адаптивный психодинамический тип личности (ЭВПо) по спирали времени (НБПр).
На рисунке мы видим, что своевременное включение волевого компонента делает возможным соединение «уже не» прошлого с «еще не» будущего, соединяющихся с настоящим, таким образом обретающим бездлительную протяженность присутствия и действования человека, то есть обращения его с окружающими вещами. М. Хайдеггер спрашивает: «Как должны мы определить это протяжение присутствия, разыгрывающееся в настоящем, в осуществившемся, в наступающем? Опирается ли это протяжение на то, что оно дотягивается до нас, или оно достает нас потому, что оно само в себе есть протяжение? Имеет место второе. Наступающее как «еще не» настоящее протягивает и одновременно несет с собой «уже не» настоящее, осуществившееся; и наоборот, это последнее, осуществившееся, протягивает себе свое будущее. Взаимосвязь обоих протягивает и одновременно приводит с собой настоящее. «Одновремен-
но», - говорим мы, и этим приговариваем взаимопротяжению наступающего, осуществившегося и настоящего, то есть их особенному единству, временной характер» [7]. И далее: «.время само не есть что-то временное, равно как не есть оно и нечто сущее. Поэтому нам запрещено говорить, что наступающее, осуществившееся, настоящее «одновременно» налицо. И все же в своем взаимном протяжении они принадлежат друг другу. Их единящее единство дает себя определить только из их особенного, из того, что они тянутся друг к другу. Только что же они протягивают друг другу? Ничто другое, как самих себя, и это значит: протяженное в них присутствие. В этом последнем высвечивается то, что мы называем пространством-временем. Под словом «время» мы только подразумеваем уже не последовательность «теперь» одного за другим. Тем самым пространство-время тоже означает уже не отстояние между двумя пунктами «теперь» расчисленного времени, что мы имеем в виду, когда, например, констатируем: за отрезок времени в 50 лет произошло то и то. Пространство-время означает сейчас открытость, просвечивающую во взаимном протяжении наступающего, осуществившегося и настоящего. Одна эта открытость и только она впервые вмещает привычно известное нам пространство во всей возможной для него широте. Просвет взаимопротяжения наступающего, осуществившегося и настоящего сам допространственный; только поэтому он может вмещать пространство, то есть иметь место» [7].
Основы такого понимания субъективного времени внутреннего человека заложил еще Августин Блаженный. Мы возьмем на себя смелость
утверждать, что древнехристианское понятие «внутреннего человека» и есть тот просвет субъективного времени, который определяет присутствие человека в мире («бытие-в-мире»). Это та самая «открытость» субъективного пространства-времени, его просвет в вечность и вездеприсутствие Бога. У Августина Блаженного «время» состоит из трех времен или составляющих, находящихся в неразрывном единстве и взаимодействии. Это Настоящее прошедшего, Настоящее настоящего и Настоящее будущего.
Из рисунка видно, что, если разместить временные циклы друг над другом (из чего, собственно, и состоит вся наша жизнь), то Настоящее прошедшее и будущее выстроятся в вертикальные последовательности, что и есть три времени (по Августину), которые как бы перпендикулярны физическому времени, как последовательности «теперь».
М. Хайдеггер пишет по этому поводу: «Эта взаимная игра оказывается особенным, в собственном времени разыгрывающимся протяжением, то есть как бы четвертым измерением - не только «как бы», но по сути дела. Собственно время четырехмерно» [7]. И далее: «Философия от своего начала, когда бы она ни задумывалась о времени, спрашивала также, где оно расположено. При этом имелось в виду преимущественно время, отсчитываемое как протекание последовательных «теперь» друг за другом. Заявлялось, что отсчета времени, каким мы ведем счет и с каким считаемся, не могло бы быть без псюхэ (психического. -Д. С.), не могло бы быть без animus, не могло бы быть без души, не могло бы быть без сознания, не могло бы быть без духа. Времени нет без челове-
ка. Только что означает это «нет без»? Человек создатель времени или его получатель? И если второе, то как человек получает время? Есть ли человек сначала человек, чтобы потом по обстоятельствам, то есть к какому-то определенному времени получить восприятие времени и встать в отношение к нему? Собственно время есть единящая троякий просвет его протяжения близость присутствования из настоящего, осуществившегося и будущего. Она уже достала человека, как такового, настолько, что он может быть человеком, только когда стал внутри простора троякого протяжения и выстоял определяющую это протяжение отклоняюще-отказывающую близость. Время не нечто, сделанное человеком, человек не нечто, сделанное временем. Здесь не имеет места никакая сделанность. Здесь имеет место только Место в смысле названной выше открытости просвета пространства-времени» [7]. Вот эта «близость», соответственно «отдаленность» присутствия, и есть четвертое измерение времени, пространность его Настоящего, если можно так выразиться.
В этом открытом, пустом пространстве времени располагаются и пустоты, которые мы называем вещами вместе со своими перегородками, отгораживающими одну пустоту от другой, и невидимым ансамблем психодинамических сил, управляющих нашим движением в этой пустоте и наполнением ее вещами. Вещи, как было сказано еще Джеймсом в ближайшем (и не только) нашем окружении есть наше эмпирическое Я, которое склонно болеть, если вспомнить о названии статьи, но об этом ниже. Однако что же такое сами вещи? Ранее мы приводили в пример пустоту кувшина, чаши, жилища, продолжим анализ этих
же примеров. Мы уже говорили, что это не просто пустота, а пустота, подобная полю напряженных психодинамических сил, определяющих собственно экзи-стенциал, а затем и функционал чаши.
«Чашечность чаши, - пишет М. Хай-деггер, - осуществляется в подношении налитого в нее». Очевидно, что в чашу не для того что-то наливают, чтобы навсегда зарыть в землю. Налитое предназначено для кого-то. «Пустая чаша тоже получает свое существо от этого подношения, хотя пустую чашу не поднесешь. Но эта невозможность поднести свойственна чаше и только чаше, Подношением в чаше может быть питье. В чаше дают выпить воды, вина. В подносимой воде присутствует источник. В источнике присутствует скала, в ней — темная дрема земли, принимающей в себя дождь и росу неба. В воде источника присутствует бракосочетание неба и земли. Оно присутствует в вине от плода виноградной лозы, в котором взаимно вверились друг другу соки земли и солнце небес. В подношении воды, в подношении вина по-своему пребывают небо и земля, но подношение их есть сама чаш-ность чаши. В существе чаши пребывают земля и небо. Подносимое в полной чаше - питье для смертных. Оно утоляет их жажду. Оно веселит их досуг. Оно взбадривает их общительность. Однако подношение чаши иногда совершается и для жертвенного возлияния. Если ее содержимое — для возлияния, оно не утоляет жажду. Оно возносит на высоту торжественность праздника. В таком подношении чашу и не подносят гостям, и подношение это не питье для смертных. Содержимое чаши - напиток, жертвуемый бессмертным богам. Подношение чаши с напитком богам - подношение в собственном
смысле. В подношении посвящаемого напитка льющая чаша являет себя как подношение дара. Посвященный богам напиток есть то, что, собственно, именуется словом «возлияние»: жертвоприношение. Guß, gießen, лить. в индо-германском - gnu, что значит жертвовать. Лить - в полноте осуществления, до конца осмысленного, в своей подлинности именованного - это возливать, жертвовать и тем самым подносить в дар. Только поэтому возлияние может превращаться, когда затмевается его существо, в простое наливание и разливание, пока в конце концов не опустится до обыденной торговли в розлив. Лить не значит просто манипулировать с жидкостью. В подношении чаши для питья пребывают по-своему смертные. В подношении чаши для возлияния пребывают по-своему божества, принимающие дар подношения как дар жертвоприношения. В подношении чаши всякий раз по-своему пребывают смертные и божества. В подношении чаши пребывают земля и небо. В подношении полной чаши одновременно пребывают земля и небо, божества и смертные. Эти четверо связаны в своем изначальном единстве взаимной принадлежностью. Предшествуя всему присутствующему, они сложены в простоту единственной четверицы. В подношении полной чаши пребывает односложность четырех. Подношение чаши есть дар потому, что дает пребыть земле и небу, божествам и смертным. Пребывание тут, однако, уже не просто постоянство чего-то наличного. Пребывание есть событие. Оно выносит четверых в ясность их собственной сути. От ее односложности они вверены друг другу. Единясь в этой взаимопринадлежности, они выходят из потаенности. Подношение чаши дает
пребыть односложности четверицы всех четырех. Но в подношении чаша осуществляется как чаша. Подношение собирает в себе то, что входит в поднесение: двоякое вмещение, вмещающее пустоту и выливание поднесенного. Все это, собранное вместе в подношении, само собрано вокруг сбывающегося пребывания четвери-цы. Это многосложно простое собирание - существо чаши» [7].
То, что было показано на примере чаши относительно ее существа, может быть показано относительно любой вещи, входящей в наше эмпирическое Я. Можно взять, например, одежду, которую мы носим и которой У. Джеймс придавал особое значение, говоря, что в шуточном цитировании древних: человек состоит из тела, души и платья, есть доля вполне серьезного психологического факта. Существо одежды можно также расписать как игру «чет-верицы» - небо, земля бессмертные духовные силы и человеки. Так, земля растит хлопок, для роста нужна вода с неба. Одежда существует для того, чтобы вмещать человеческое тело, одежда может быть повседневной, рабочей или сакральной для служения Богу или богам. Одежда есть такое же подношение не только для облачения, но и для повседневного пребывания, и неважно, будет это подношение близкого человека или самоподношение. М. Хайдеггер говорит о «скрещении» «четверицы» как зеркальной игры четырех. Слово (логос) наделяет вещь бытием. Вещь дарит пребывание «четверице» здесь и теперь в односложности мира. «То, что станет вещью, сбудется от окружения зеркальной игры мира. Тогда только мир явится как мир» [7]. И только тогда человек обретет свое «бытие-в-мире» и свое эмпирическое Я.
Эту игру «четверицы», «зеркальную игру мира» мы могли бы воспроизвести в психодинамических циклах взаимодействий, что позволит построить психодинамические типы эмпирического Я по критерию различий четырехмерного субъективного времени. Мы ожидаем также, что полученная психодинамическая типология позволит построить некоторую психодинамическую типологию болезни (здоровья) человека.
Итак, мы имеем четыре составляющих игры мира: земля, небо, условно говоря, боги и люди. Следует пояснить, что мы вовсе не имеем намерения впасть в язычество, нарушая христианский принцип единобожия. Под богами мы понимаем все бессмертные сущности: от православных святых (позитив) до различных суеверий, фетишей (негатив), так или иначе порождающих психические, а вслед за ними и телесные заболевания.
Попробуем построить психодинамическую игру этих сил, как мы делали это в психодинамической диагностике типологий личности с помощью латинского квадрата [5].
Знак кругового движения внутри таблицы символизирует спираль субъективного времени: над первым оборотом спирали надстраивается второй, над вторым - третий, и так до конца времен земной истории или жизни конкретного человека. Движение начинается из «уже не» - прошлого, которое и открывает «просвет», затем переходит в будущее (рис.), потом в настоящее. Настоящее осуществляется и становится новым прошлым или осуществившимся (Прошлое 2), которое запускает новый виток спирали субъективного времени. Однако, как пишет М. Хайдеггер, «осуществившееся не выпадает, как просто прошедшее, из предыдущего «теперь».
Осуществившееся присутствует, однако, своим особенным образом» [7].
«Просвет» открывает субъективному времени частичку Божественной вечности, в результате чего субъективное время лишается физической длительности и обретает протяженное (подобие Божественного вездеприсут-ствия) настоящее.
Компоненты субъективного времени, представляющие первый этап хайдеггеровской игры «четверицы», в своих сочетаниях (второй этап игры «четверицы») образуют то, что М. Ненашев, интерпретируя М. Хайдеггера, назвал «регионами предметности» [4].
Согласно комбинаторным возможностям переходов в таблице таких регионов может быть только шесть. Случайно это или нет, но в описании М. Ненашева, исходившего из логики возможных областей сущего, их тоже получается шесть. Далее попробуем проинтерпретировать все возможные попарные сочетания компонентов четырехмерного субъективного времени (в порядке присвоенных номеров (табл.) и совместить их с классификацией, приводимой М. Ненашевым:
- (Просвет - Будущее)* - циклическое взаимодействие просвета, кото-
* Круглые скобки означают циклический переход одного состояния в другое и обратно(Со-чивко Д. В. Психодинамика. М., 2007).
рый содержит «уже нет» Прошлого с «еще нет» Будущего, характерно, по нашему мнению, длятворческой деятельности, искусств и наук. М. Ненашев так обозначает этот регион предметности: «Произведения искусства - литературные произведения, картины, скульптуры, симфонии. Они, конечно, как-то сцеплены с чувственными предметами» [4]. Вопрос об отнесении сюда же наук, может быть спорным. Представляется, что с точки зрения субъективного времени творческий процесс един и для научного, и для художественного творчества. В этом психодинамическом цикле прометеев огонь творчества сменяется лаврами Аполлона, атрибутами которого в греческой мифологии являются не только лавры, но и мудрый ворон;
- (Просвет - Прошлое) - это область собственных переживаний, накопленного опыта, ресурса детских воспоминаний, регрессий и интроверсий. По М. Ненашеву, «так называемое психическое, которое постигается во внутреннем восприятии, не совпадает с простыми переживаниями сознания. Например, я внезапно понимаю, что во мне происходит что-то такое, о чем я раньше не знал; или произошло, а я только теперь узнаю об этом» [4]. Ссылаясь на Р. Ингар-дена, М. Ненашев поясняет: «Например, я любил кого-то. Это отразилось в моей жизни, так что это могли заметить дру-
Таблица
Игра «четверицы» в четырехмерном пространстве субъективного времени эмпирического Я личности человека
Бессмертные боги Смертные люди
Небо «Уран» 1. Просвет (в вечности) ^ «Прометей» [ — 2. Будущее д «Апполон»
Земля «Гея» 3. Прошлое «Аид» ) 4. Настоящее «Хронос»
гие. Я еще не знал, что люблю, но она уже знала, что я люблю ее; она заметила это, прежде чем я сам узнал, что люблю» [4]. Как в мифе про Аида (бога загробного мира) и Персефону, дочь Деметры - богини плодородия и красоты природы. Аид похищает наши переживания и чувства, как похитил он прекрасную Персифону, которую Зевс обещал ему в жены. Деме-тра загрустила, и земля перестала плодоносить и потеряла свою красоту. Тогда Гермес по просьбе Геи (богини Земли) испросил у Аида две трети времени в году для пребывания Персифоны на земле с матерью. С тех пор земля расцветает весной и увядает осенью и наступает зима (время нахождения Персифоны у Аида). Цикличность природных времен года отражается в этом психодинамическом цикле, также составляющем эмпирическое Я человека;
- (Просвет - Настоящее) - это область человеческого труда и жизнеобеспечивающей деятельности во всех их видах. Хронос создал огонь, воду и воздух, а Прометей передал навыки пользования ими людям. Управляемое человеком взаимодействие этих стихий порождает необходимое пропитание и вещи. Однако для деятельности необходимы и другие люди, кроме собственного Я, поэтому М. Ненашев обозначает этот вид предметности как «..чужое психическое, которое присутствует у человека, с которым я общаюсь. Несомненно, что я приобретаю знание о чужом внутреннем мире. Ведь иначе была бы невозможна совместная деятельность» [4];
- (Прошлое - Будущее)* - это, по
* В какой последовательности написаны бинарные составляющие цикла, не имеет значения, так как речь идет о постоянном, непрерывном и нераздельном циклическом взаимодействии. Однако мы будем ставить компоненты цикла в соответствии со спиралью времени (рис.).
М. Ненашеву, математическая предметность: «Еще одним типом пред-метностей являются математические объекты, то есть различные фигуры и структуры, которые мы тоже можем изучать как объективную данность. У вас есть система аксиом, вы пускаете машину дедукции в ход сколько угодно далеко. Однако имеется ли какое-то прямое, непосредственное познание определенных изначальных фактов, которые адекватно выражаются в аксиомах? Нужно полагать, что такое познание должно существовать, если только математика действительно есть познание» [4]. Как писал поэт: «Мертва теория, мой друг, но древо жизни пышно зеленеет». Такова в этом психодинамическом цикле встреча бога смерти Аида и лучезарного Аполлона. Как сказано в Писании, «если зерно не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода». Убивая творческие порывы цифрами и расчетами, математика порождает многие знания и так называемый научно-технический прогресс;
- (Будущее - Настоящее) - это, если следовать нашей спирали времени в ее психологической интерпретации, переход Воли к Познанию, конечная организация поведения как отдельного человека, так и человека в социуме, а следовательно, по М. Ненашеву, и «социальные учреждения, например университет в городе Осло. Может ли он быть воспринятым чувственно? Здания и люди, которые учатся и преподают, — все это, конечно, может быть чувственно воспринято. Но это еще не университет. Произойдет землетрясение, эти здания разлетятся на куски, погибнут студенты и профессора, но университет будет существовать, как и прежде. То есть останется универ-
ситет, который можно возродить, восстановить. Но возродить можно лишь то, что есть. Итак, есть университет, а также парламент, окружной суд, академия наук, библиотека и т. д. как особый регион предметностей;
- (Настоящее - Прошлое) - еще один (последний) регион предметности, это собственно «вещи, процессы и события, которые связаны причинными отношениями» [4]. Что касается нашего эмпирического Я, то это те вещи, которые я могу назвать моими. Это последняя лига в спирали времени образует переход на новый виток, то есть это не возврат к Прошлому, которое «вот уже не,» и которое присутствует как осуществившееся, однако, своим особенным образом». Это завершение старого и начало нового поиска из Прошлого 2, наполненного уже осуществивщими-ся вещами с их психодинамичскими силами пустоты, в Будущем 2, с психологической точки зрения формирование нового гештальта, который пока еще находится на стадии «чего-то хотелось». Хронос в этом цикле в отмщение за противодействие рождению своих детей Ураном оскопляет его, сам будучи его сыном. Такова встреча Хроноса с Аидом. Хронос избегает возвращения силой Урана обратно в чрево Геи, но совершает страшное преступление - насилие над собственным отцом, за что впоследствии повергается Зевсом в Тартар. Таким образом, настоящее человека изначально омрачено перспективой смерти, тем, что М. Хайдег-гер называл «бытие к смерти». Однако человек преодолевает этот «ужас бро-шенности в бытие» (по Хайдеггеру [6]) и остается в просвете своего настоящего, что вполне соответствует бессмертию человека как носителя истории. В данном случае неважно, будет его пом-
нить все человечество или малая группа родственников. Он останется в памяти людей как один из многих живших в ту или иную историческую эпоху. В этом мы видим достаточно ясное понимание древними неразрывного единства и структурного сходства субъективного психологического и исторического времени.
Итак, мы получили четыре типа субъективного времени и шесть типов эмпирического Я личности как разметки на спирали четырехмерного времени. Это шесть личностных типов, непосредственно укорененных в самых основах древней метафизики и мифологии, так подробно проанализированных М. Хайдеггером. Результатом этого анализа стала, как известно, экзистенциальная философия и психология, которая вводит в философский оборот знаменитое «Dasein» М. Хайдегерра, которое (в переводе В. В. Бибихина) мы понимаем как «присутствие», или как «бытие в...». Бытие в...? Очевидно, речь должна пойти о мире. Мир полон вещей. Как мы установили выше, в вещах используется не вещество, а пустота внутри него. Пустота наполнена психодинамическими силами, центром которых является Я («я есмь»). Чтобы ответить на поставленный выше вопрос и получить для Я «бытие в мире», то есть его экзистенциал, М. Хайдеггер привлекает компоненты мирового устройства вещи: «Веще-ствуя, вещь дает пребыть собранию четверых - земле и небу, божествам и смертным - в односложности их собою самой единой четверицы. Земля растит и носит, питая, плодит, хранит воды и камни, растения и животных. Говоря -земля, мы мыслим тут же от простоты четырех и остальных трех. Небо - это путь Солнца, бег Луны, блеск звезд,
времена года, свет и сумерки дня, тьма и ясность ночи, милость и неприют-ность погоды, череда облаков и синеющая глубь эфира. Говоря - небо, мы от простоты четверых мыслим тем самым уже и других трех. Божества - это намекающие посланцы божественности. Из нее, потаенно правящей, является Бог в своем существе, которое изымает его из всякого сравнения с присутствующим. Именуя божества, мы мыслим вместе уже и других трех от односложной простоты четверицы. Смертные -это люди. Они зовутся смертными, потому что в силах умирать. Умереть -значит быть способным к смерти, как таковой. Только человек умирает. Животное околевает. У него нет смерти ни впереди, ни позади него. Смерть есть ковчег Ничто, то есть того, что ни в каком отношении никогда не есть нечто всего лишь сущее, но что тем не менее имеет место, и даже - в качестве тайны самого бытия. Смерть как ковчег Ничто хранит в себе существенность бытия. Смерть как ковчег Ничто есть хран бытия. И будем теперь называть смертных смертными не потому, что их земная жизнь кончается, а потому, что они осиливают смерть как смерть. Смертные суть то, что они суть как смертные, сохраняя свое существо в хране бытия. Они осуществляющееся отношение к бытию как бытию» [7]. Вещь, по М. Хайдеггеру, веществует в игре этой «четверицы». Эта игра может осуществляться только во времени, но не во времени Аристотеля как последовательности исчезающе малых «теперь», то, что мы называем физическим временем, а в четырехмерном времени с просветом в вечность, которое мы называем субъективным психодинамическим (историческим)
временем. Расписав в статье эту игру «четверицы» в четырехмерном субъективном времени, мы и получили шесть психодинамических типов экзистен-циала эмпирического Я личности как «бытийного устройства присутствия» эмпирического Я в мире. Фактически это экзистенциальные психодинамические типы личности, так как третий компонент личности, по У. Джеймсу, - чистое Я - не поддается научно-эмпирическому исследованию [1]. Назвать эти типы сейчас было бы весьма рискованно потому, что еще предстоит работа по составлению собственно метода психодинамической диагностики экзистенциальных типов личности по разработанной нами ранее процедуре, подробно описанной в нашей книге «Психодинамика» (2007). Валидиза-ция и апробация построенного метода может существенно уточнить или даже изменить названия шести экзистенциальных психодинамических типов. Однако это уже предмет следующей статьи.
Библиографический список
1. Джеймс У. Психология. М. : Педагогика, 1991. 368 с.
2. Лао-цзы. Дао Де Дзинь. М. : Экс-мо, 2002.
3. Левин К. Динамическая психология. М. : Смысл, 2001. 572 с.
4. Ненашев М. И. Мартин Хай-деггер о сущем и бытии // Научно-культурологический журнал. 2012. № 6(244).
5. Сочивко Д. В. Психодинамика. М. : Изд-во МПСИ, 2007. 432 с.
6. Хайдеггер М. Бытие и время. М., 2003. 503 с.
7. Хайдеггер М. Время и бытие. М. : Республика, 1993. 447 с.
