CC BY
131
УДК 340.63
ЭКСПЕРТНАЯ ПСИХОЛОГО-ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ДИАГНОСТИКА СПОСОБНОСТИ К САМОРЕГУЛЯЦИИ ОБВИНЯЕМЫХ И ПОТЕРПЕВШИХ ПО ДЕЛАМ О ПСИХИЧЕСКОМ ВОЗДЕЙСТВИИ
Реферат: экспертологический анализ показывает правомерность судебно-экспертной психолого-психиатрической оценки психического состояния лица, подвергшегося психическому воздействию, и его способности к осознанной регуляции своих действий. Предлагается судебно-экспертная методология, основным принципом которой является социально-психологическое моделирование взаимодействия лиц, одно из которых оказывает психическое воздействие на другого.
Проанализированы психопатологический и психологический уровни нарушений саморегуляции, наступивших вследствие психического воздействия, у обвиняемых и потерпевших. Выявлено, что в основе психопатологического уровня нарушений способности к осознанной регуляции криминальных деяний у обвиняемых лежит процесс полной идентификации с индуктором, а в основе психологического уровня -частичная идентификация с субъективно значимым авторитетом. Нарушение способности к эффективной защите от посягательства мошенников путем целенаправленного осознанно-волевого поведения у потерпевших также определяется частичной идентификацией с членами преступной группы в соче-
© Сафуанов Ф. С., Макушкин Е. В., 2017
Ф. С. Сафуанов, Е. В. Макушкин
тании с эмоциональной напряженностью, возникшей в ходе взаимодействия с ними.
Рассматриваются правовые последствия заключений комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы. У обвиняемых возникшее вследствие психического воздействия нарушение способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими обусловливает его невменяемость, а ограничение способности к осознанию и регуляции преступных действий - ограниченную вменяемость (при наличии у обвиняемого психического расстройства) или определение существенного влияния индивидуально-психологических особенностей на криминальное поведение (у психически здоровых). У потерпевших возникшее вследствие психического воздействия нарушение способности понимать значение совершаемых с ними действий или оказывать сопротивление приводит к квалификации состояния беспомощности или беззащитности, что является обстоятельством, отягчающим наказание обвиняемого.
У обвиняемых, которые совершали преступления под влиянием психического воздействия, выявляется сочетание парциального инфантилизма и аффективной ригидности. У потерпевших,
кроме указанных личностных особенностей, обнаруживается и повышенная готовность к восприятию мистической информации.
Ключевые слова: комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза, судебно-психологическая экспертиза, психическое воздействие, психологическое воздействие, идентификация, социально-психологическое взаимодействие, способность к саморегуляции, индуцированный психоз, беспомощное состояние, пралогическое мышление.
В судебной психологии и психиатрии неоднократно предпринимались попытки ввести категорию «психическое (психологическое) воздействие» в качестве предмета судебной экспертизы (В. Ф. Енгалычев, 2001; В. Д. Мен-делевич, 2007; А. Л. Южанинова, 2007; И. А. Кудрявцев, Д. С. Чижова, 2011 и др.). При этом юридическое значение такого рода экспертиз формулируется нечетко или неправомерно. Первый подвид такого рода судебно-экспертных исследований подразумевает раскрытие установок, мотивов, убеждений, а также методов и приемов психического воздействия лиц, представляющих деструктивные секты, финансовые пирамиды, другие мошеннические организации. Остается неясным, к каким правовым последствиям (квалификация состава преступления и т. п.) могут привести выводы судебной экспертизы (В. А. Полянская, 2011). Второе направление декларирует необходимость судебно-психологического экспертного исследования неправомерного воздействия оперативного работника или следователя на подозреваемых, подследственных, свидетелей и потерпевших при проведении процессуальных
действий, в частности при допросе [2]. С нашей точки зрения, абсолютно неправомерно проводить судебную экспертизу в отношении допрашивающего лица, не обладающего статусом подозреваемого или обвиняемого. Пожалуй, только третья разновидность таких экспертиз - определение психического состояния лица, подвергшегося психическому воздействию, и его способности к осознанной регуляции своих действий [4], - может иметь определенное юридическое значение в зависимости от того, в каком качестве данное лицо выступает в уголовном процессе -обвиняемого или потерпевшего.
В публикациях, посвященных проблеме психического воздействия, основной акцент ставится на анализе деятельности воздействующего лица, а объект воздействия обычно описывается как пассивный, не обладающий какой-либо психической активностью и свободой воли субъект. Иными словами, предметом судебно-экспертного анализа является воздействие одного человека на другого, а не их межличностное взаимодействие.
Нами была предложена новая судебно-экспертная методология, основным принципом которой служит социально-психологическое моделирование взаимодействия лиц, одно из которых оказывает психическое воздействие на другого [8]. Предметом психологического анализа является нетолько оценка их психического состояния, но и изучение структуры их личности. При этом система их отношений должна рассматриваться не как одностороннее воздействие одного лица на другое, а как система межличностного взаимодействия, подразумевающая психическую активность каждого участника. Таким образом, социально-психологический анализ такой системы включает два
аспекта: изучение структуры и динамики самого процесса взаимодействия и изучение ее содержательной стороны (Г М. Андреева, 1980).
Социально-психологическое исследование сторон межличностного взаимодействия (в ситуации психического воздействия одного из участников взаимодействия на другого) позволяет выделить механизмы формирования нарушений юридически значимых способностей (к саморегуляции) у обвиняемых и потерпевших как на психопатологическом, так и на психологическом уровнях. При этом такой подход позволяет выделить виды судебно-экспертных психолого-психиатрических исследований, имеющих юридическое значение и ясные правовые последствия.
Экспертиза обвиняемых. Психопатологический уровень нарушений саморегуляции
Наиболее ярко проявление социально-психологических механизмов взаимодействия, приводящих к психопатологически обусловленным нарушениям способности к осознанной регуляции криминальных действий, выступает при индуцированных психических расстройствах (Ф. С. Сафуанов, Е. В. Ма-кушкин, 1995), которые рассматриваются как наблюдаемые у двух или более больных психопатологические синдромы одинаковой структуры и содержания, возникающие сначала у одного из них (индуктора), а затем - у других (реципиентов). Было выявлено, что психологические особенности процесса психической индукции сводятся к основным характеристикам идентификации как одного из механизмов межличностного общения, в качестве которых описывают генерализацию на все психические процессы, распространение на многие жизненные ситуации, сохранение процесса и в отсутствие прямого
контакта с объектом идентификации, усвоение мотивации поступков лица, с которым происходит идентификация (Р. Л. Кричевский, Е. М. Дубовская, 1981).
В социальной психологии (А. А. Бо-далев, 1970; Б. Ф. Ломов, 1975) в структуре межличностного общения выделяют три компонента: когнитивный (гностический, информационный), аффективный (эмоциональный) и поведенческий (праксический, регулятор-ный). Идентификация рассматривается как фундаментальный механизм не только когнитивных процессов взаимодействия, но и аффективной и поведенческой составляющих (Н. Н. Обозов, 1981). Социально-психологический анализ целостных ситуаций взаимодействия коделирантов позволяет выделить три стадии идентификации реципиентов с душевнобольными индукторами (табл.).
До идентификации взаимодействие членов малой группы с душевнобольным строится в основном на критическом отношении к его поведению и системе взглядов.
На первой стадии еще не наблюдается конкретного отождествления реципиента с индуктором, однако четко выделяется предиспозиция к идентификации в виде эмпатии, сочувствия, стремления понять и разделить его проблемы. Ведущее эмоциональное звено еще не приводит к существенным изменениям в когнитивной сфере и сдвигам в поведении. Реципиент сохраняет критическое восприятие окружающей действительности, однако идеи больного уже не вызывают у него негативного отношения. Например, обвиняемый М. при первой встрече с будущим индуктором обратил внимание на неадекватное поведение, «странный облик», однако именно это обстоятельство привлек-
Таблица
Социально-психологическая динамика индуцированныхпсихических расстройств
Психическая сфера Стадия идентификации
1 2 3
Когнитивная - Усвоение фрагмента образа мира Усвоение образа мира
Аффективная Эмпатия Сопереживание Эмоциональное отождествление
Поведенческая - Усвоение фрагмента мотивации Полное усвоение мотивации
ло его внимание, он почувствовал, «что она знает то, чего не знает никто».
Вторая стадия идентификации характеризуется выраженной перестройкой практически всех сфер психики. В первую очередь это относится к аффективным процессам: эмпатия сменяется сопереживанием. В отличие от эмпатии, при которой чувства партнера принимаются в расчет, вызывают сочувствие, однако собственное поведение строится на основе иной позиции, сопереживание означает уже переживание субъектом тех же чувств, которые испытывает другой. Поведение становится обусловленным пониманием партнера на основе принятия его точки зрения. Реципиент, не осознавая того, погружается в эмоциональные переживания индуктора. Изменения когнитивной сферы выступают как следствие перестройки аффективного звена и выражаются в усвоении фрагмента «картины мира» индуктора. Восприятие окружающей действительности структурируется в соответствии с осознанием объективных связей и отношений, лежащих в основе болезненных интерпретаций индуктора, но ограничивается только фабулой бреда и еще не распространяется на все проявления собственной жизнедеятельности реципиента. Регуляция поведения на данном уровне идентификации включает эле-
менты мотивации доминантного лица (при этом реципиент не осознает этого), преимущественно в сфере поступков, связанных с их общими психопатологическими переживаниями и болезненными интерпретациями. В других сферах жизнедеятельности реципиент может действовать иначе, чем индуктор. Так, индуцированная мать вместе с индуктором-сыном скрывается от мнимых преследователей, однако при этом оценивает его поведение в быту как нелепое, высказывает сомнения в его психической полноценности.
Третья стадия включает в себя тотальное бессознательное отождествление реципиента с индуктором во всех сферах психической деятельности: аффективной, когнитивной и поведенческой (мотивационной). Образ доминантного лица становится регулятором собственного поведения реципиента. Психопатологическая картина, структура бреда, некритичность, присущие индуктору, охватывают все сферы жизнедеятельности обвиняемого. Отметим, что процесс идентификации с индуктором может охватить не только обвиняемых, совершавших правонарушения вместе с индуктором, но и потерпевших - жертв агрессии со стороны коделирантов. Об этом свидетельствуют многие наблюдения - в отношении жертв совершались чудовищные ми-
стические обряды с изгнанием «дьявола», «ведьмы», «киборга», при этом потерпевшие сами активно призывали к этим действиям.
В качестве примера можно привести следующий случай. Хочется обратить внимание, что со стороны индукторов не обнаруживается осознанного целенаправленного внушающего психического воздействия, они вели себя так же, как ведут себя в семье или ближайшем окружении больные с продуктивной психопатологической симптоматикой. Из этого следует, что для понимания неосознаваемой идентификации большее значение имеет личность реципиента и особенности восприятия им индуктора.
Главной особенностью смыслового восприятия индуктора реципиентом является высокая субъективная значимость доминантного лица для индуцированного субъекта, по отношению к которомупоследние проявляютизбирательную внушаемость, не обнаруживая при этом внушаемость как генерализованную личностную черту. Премор-бидные личностные особенности при всех вариациях выявили у жертв психической индукции сочетание парциального инфантилизма и аффективной ригидности.
Юридическое значение судебной экспертизы при данном варианте психического воздействия сводится к определению способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие психического расстройства (ст. 21 УК РФ).
Психологический уровень нарушений саморегуляции
Большое количество агрессивных преступлений совершается в группе, при этом сами вменяемые обвиняемые
(лица с органическим психическим расстройством, расстройством личности мозаичного круга) при совершении общественно опасных деяний выступают в пассивной роли ведомых, подчиненных воле лидера. Обычно преступления, в которых обвиняемый участвует в групповых преступлениях, не принимая осознанно роль подчиненного лидеру и не преследуя свои цели (в основном корыстные), а попадая в своеобразную психологическую зависимость от субъективно значимого авторитета, обсуждаются в плане «суггестивной мотивации» (В. В. Гульдан, 1986) или с привлечением для объяснениятаких понятий, как «внушение», «подражание», «психическое заражение». (В. И. Яко-венко, 1887; Е. Блейлер, 1929).
В основе идентификации вменяемых лиц с лидерами - субъективно значимыми авторитетами - лежит, на наш взгляд, психологический механизм, аналогичный наблюдаемому при индуцированных психозах. Отличия касаются в первую очередь роли психических расстройств. Лидер в отличие от душевнобольного индуктора чаще осуществляет не бессознательное воздействие, а осознанное. Идентификация с авторитетом также происходит с большей степенью осознания и включает не только эмпатию, но и осознанный интерес к его системе взглядов. В основе такой идентификации, как отмечал еще З. Фрейд (2016), лежит более или менее осознанная идентификация с Я-идеалом, сопровождающаяся подчинением лидеру и восприятием прямого контроля над собой как законного Ь Adamek, Е. Z. Dageг, 1971). Самое важное отличие касается глубины идентификации - у психически здоровых лиц и лиц с пограничными психическими расстройствами идентификация не доходит до третьей ста-
дии - полного отождествления с лидером. Однако при диагностике второй стадии - частичной идентификации -мы можем говорить о наличии механизма психического воздействия, обусловливающего совершение криминального деяния.
В качестве примера криминальной агрессии, совершенной под влиянием субъективного значимого лидера, можно привести следующий случай. Б., 23 года, обвиняется в убийстве. Студент одного из московских вузов. Увлекался философией, восточными единоборствами. Попал в секту, организатор которой проповедовал учение, эклектически составленное из элементов буддизма и парапсихологии. Безгранично верил в лидера секты, считал его человеком, постигшим смысл жизни, обладающим чудодейственными способностями. Подчинялся ему во всем. В то же время во взаимоотношениях с другими людьми был очень самостоятельным, ригидным, упрямым, не принимал ничего на веру, старался дойти до всего самостоятельно. Лидер секты приказал ему и еще двум своим адептам наказать «отступника», с которым Б. был в дружеских отношениях. Они избивали его в течение суток, и от побоев тот скончался. Б. во время совершения преступления отчетливо представлял себе, что они наносят сильные побои, но верил, что глава секты «не допустит, что отступник скончается», что он «знает способ, как излечить потерпевшего». Экспертизой установлено, что Б. является акцентуированной личностью шизоидного круга, и в момент совершения инкриминируемого ему деяния его способность осознавать свои действия и осуществлять их произвольную регуляцию была ограничена из-за его психологической зависимости от лидера секты, неосознаваемой идентификации с ним.
Общим личностным свойством у таких обвиняемых, так же как и у лиц с индуцированным психозом, является личностная незрелость и аффективная ригидность.
Агрессивное намерение или побуждение выступает как следствие второй стадии идентификации с субъективно значимым авторитетом, как результат частичного усвоения мотивации лидера. Побудительный фактор в данном случае внешний - действия, требования, приказы лидера. Однако этот внешний фактор преломляется через внутреннюю готовность обвиняемого следовать образцам поведения, задаваемых значимым для него лицом. Эта внутренняя установка определяется не внушаемостью как генерализованной чертой личности, а избирательной внушаемостью по отношению к субъективно значимому авторитету вследствие неосознанной идентификации с ним. Идентификация является частичной, поэтому парциальное принятие картины мира лидера часто сопровождается борьбой мотивов при необходимости выполнять такие действия, которые противоречат собственным ценностям обвиняемого. Можно сказать, что агрессивные действия ведомого обладают конфликтным личностным смыслом, что затрудняет их рефлексию как решение задачи на смысл. Конфликтность смысла действия может осознаваться на рациональном уровне или в виде отрицательных эмоциональных ощущений, но сам смысл собственного поступка не осознается. Сниженными остаются и возможности самооценки и оценки объективной ситуации, поскольку они производятся по внешним критериям в силу частичного эмоционального уподобления с лидером и частичного принятия его когнитивного пространства. Это приводит к
несамостоятельности в принятии решения и выборе действия. Собственно говоря, ответственность за выбор действия у таких обвиняемых в полной мере и не формируется - субъективно эта ответственность делегируется авторитету, перекладывается на него. Ресурсы свободы выбора здесь резко ограничены. Ограничение внешних ресурсов определяется давлением лидера, а внутренние практически отсутствуют из-за идентификации обвиняемого с лидером.
Таким образом, выбор свободного действия при осознании его фактического характера и неполном осознании его общественной опасности у обвиняемого, частично идентифицированного с значимым для него лидером, ограничен. Личностная незрелость как основная предпосылка идентификации может быть индивидуальной особенностью в рамках психической нормы или следствием определенного психического расстройства. В первом случае формулируется экспертный вывод о существенном влиянии индивидуально-психологических особенностей обвиняемого на криминальное поведение, а во втором - об ограниченной вменяемости.
Экспертиза потерпевших
Психопатологический уровень нарушений саморегуляции у исходно психически здоровых потерпевших, возникающий в ходе взаимодействия с обвиняемым, встречается редко. В основном способность к осознанию ситуации и оказанию сопротивления обусловлена психологическими факторами. Изменения психического состояния в процессе взаимодействия с обвиняемым лицом чаще всего наблюдаются у жертв мошеннических действий (п. 4 ст. 159 УК РФ). Фабула многих изученных нами уголовных дел сводится тому,
что к потерпевшей на улице подходила ранее незнакомая ей женщина и, задав несколько нейтральных вопросов о том, как пройти к определенной улице, представлялась «целительницей», «ясновидящей». После этого она заявляла, что на семье подэкспертной «лежит порча». Называя конкретного члена семьи (отца, мать, ребенка), она говорила, что его в скором времени ждет смерть, предлагала свою помощь в «снятии порчи». Через некоторое время к ним подходила другая женщина, которая просила о помощи «ясновидящую», рассказывая историю о «неизлечимой болезни дочери». В последующем «ясновидящая» объясняла, что порча лежит на деньгах и драгоценностях, в результате чего подэкспертная выносила из дома деньги, украшения и собственноручно, без применения в отношении нее какого-либо физического насилия, отдавала их незнакомым ей ранее женщинам с целью «совершения ритуала снятия порчи». Впоследствии большинство потерпевших в ходе следствия заявляло, что в юридически значимый период они находились в «необычном» состоянии, действовали не характерным для себя образом и не могли объяснить свое поведение. При этом они высказывали предположения, что в тот период они были подвергнуты гипнотическому воздействию, «одурманиванию», либо на них было оказано «психологическое воздействие», «какое-то влияние».
Клинико-психологическое исследование (О. Н. Гусева, Ф. С. Сафуанов, Т. А. Смирнова и др., 2008) показало, что у отдельных потерпевших в основе возникновения состояния беспомощности и беззащитности лежал механизм идентификации с одной из участниц криминальной ситуации. Здесь, как и в групповых правонарушениях, наблюдалась частичная идентификация,
но не с наиболее активной обвиняемой («целительницей»), а с ее соучастницей, которая выступала в восприятии потерпевшей как человек, попавший в сходную с нею жизненную ситуацию.
Характерным примером может служить следующий случай. А., 35 лет, передала обвиняемым денежные средства на сумму 140 тыс. рублей, 3 тыс. евро и 3 тыс. долларов. На фоне сомнений в честности и откровенности обвиняемых, внутренней готовности в любой момент прекратить общение, у под-экспертной в ситуации межличностного взаимодействия стремительно развилось чувство эмпатии, сочувствия и сопереживания соучастнице криминальной ситуации, которая со слезами на глазах, обратившись к «ясновидящей», стала рассказывать, что никак не может родить ребенка, так как все время случается выкидыш. Она говорила, что давно хотела встретиться, так как от своей подруги знала, что только эта «ясновидящая» может снять с нее порчу. «Ясновидящая» сказала, что сможет помочь снять «порчу» с их семей, но для этого они должны быть вместе, иначе ничего не получится. В результате схожести предъявляемых последней проблем с ее собственными подэкспертная начала идентифицировать себя с обвиняемой. Вследствие этого ее способность критически оценивать происходящие события резко снизилась, она стала испытывать те же чувства, эмоции, которые искусно изображала обвиняемая, в результате чего она стала полностью ведомой в ситуации правонарушения, ее поведение и действия были повторением поступков соучастницы, которая явилась для нее в тот период объектом идентификации. При этом ее состояние характеризовалось состоянием выраженного эмоционального возбуждения, проявлявшегося в эмоциональном
подъеме, испытываемых чувствах воодушевления, радости за «исцеленную» соучастницу преступления. Вместе с тем на фоне имеющегося у нее состояния эмоционального возбуждения в тот период у нее отмечалось расширение диапазона страхов(появился страх наведения порчи на ребенка), что, в свою очередь, привело к развитию состояния выраженного эмоционального напряжения. В отношении А. комиссией экспертов был сделан вывод о том, что она находилась в состоянии выраженного эмоционального напряжения, которое не носило болезненного характера (его развитие было обусловлено психологическими механизмами), но лишало ее способности в тот период критически оценивать происходящее, понимать характер и значение совершаемых в отношении нее противоправных действий, то есть понимать направленность и смысловое содержание действий обвиняемой и другой соучастницы юридически значимой ситуации, прогнозировать последствия собственных поступков, в связи с чем она не могла и оказывать сопротивление.
В некоторых случаях (О. Н. Гусева, Ф. С. Сафуанов, Т. А. Смирнова и др., 2008) механизм идентификации потерпевших характеризовался только эмпатией и сопереживанием, сочувствием к одной из участниц криминальной ситуации (то есть первой стадией идентификации), но в совокупности с состоянием выраженного эмоционального напряжения также обусловило их неспособность оказывать осознанное сопротивление.
Так, 21-летняя Х. передала обвиняемым денежные средства и личные вещи на общую сумму 8 млн 650 тыс. рублей. Обвиняемая представилась ясновидящей и сказала, что семье Х. «грозит опасность», над отцом «плохая
аура», «висит гроб», что «отец в этот же день попадет в автомобильную аварию и погибнет». У нее появилось волнение, страх за свою семью, перед глазами возникла неприятная картина, как все происходит. Первоначально у нее были какие-то сомнения, недоверие, которые исчезли после того, как к ним подошла женщина, которая обратилась к «ясновидящей», просила помочь «спасти» ее больную, прикованную к кровати дочь. После этого стала переживать также за дочь этой женщины, появилась уверенность в том, что «ясновидящая» может помочь снять «порчу» и спасти ее отца. Сообщила по телефону матери, что «сломала ногу», и, воспользовавшись тем, что мать поехала к ней на указанное ей место, взяла дома деньги, драгоценности, при этом была возбужденной, испытывала одновременно и тревогу, и радость. После выполнения необходимого «ритуала», вернулась обратно и увидела, что женщин нет. Поняла, что ее обманули, только через некоторое время.
Юридическое значение такого рода судебных психолого-психиатрических экспертиз заключается в том, что в отличие от беспомощного состояния при преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности, которое является признаком состава преступления по ст. 131 и 132 УК РФ, в этих случаях беспомощное состояние может выступать в качестве обстоятельства, отягчающего наказание. Согласно п. «з» ст. 63 УК РФ таким обстоятельством является совершение преступления в отношении беззащитного или беспомощного лица.
В контексте психолого-психиатрической экспертизы понятия беспомощности и беззащитности выступают как своеобразные юридические критерии и могут быть раскрыты через экспертное
психологическое понятие неспособности к эффективной защите от посягательства путем целенаправленного осознанно-волевого поведения в конкретной ситуации.
Заключение
На примере как обвиняемых, так и потерпевших мы видим, что основная проблема возникновения нарушений осознанной регуляции своих действий под влиянием психического воздействия может быть решена только при социально-психологическом анализе взаимодействия либо соучастников преступления, либо правонарушителя с жертвой.
В целом само по себе психическое воздействие не формирует новых мотивов, намерений, желаний, оно не приводит к снижению осмысления ситуации и окружающей обстановки. Любое психическое воздействие, будь то реклама, агитация к вступлению в число участников финансовых пирамид и т. п., апеллирует к имеющимся, часто неосознаваемым интересам потенциальных жертв воздействия. Множество людей живет и сосуществует рядом с психически больными людьми и не страдают индуцированными психическими расстройствами. Множество людей на начальных стадиях взаимодействия с мошенниками прекращают с ними контакты, поэтому очень важно понять, какие психологические механизмы лежат в основе того, что человек становится зависимым от воздействующего лица.
Для объяснения формирования полной или частичной идентификации с лицом, осуществляющим осознанное или неосознанное психическое воздействие, эвристичной представляется гипотеза (Ф. С. Сафуанов, Е. В. Макуш-кин, 1995) о том, что содержательной стороной идентификации является ак-
туализируемое у человека описанное Л. Леви-Брюлем (1930) «пралогическое (первобытное, мифологическое) мышление». Такое мышление подчиняется закону «партиципации», то есть допускает анимизм, субъективную активность неодушевленных вещей, передачу магических свойств на расстоянии, через прикосновение, через фетишизируемые предметы и т. д.
Исследования в области возрастной психологии (Ж. Пиаже 1969; Е. В. Субботский, 1989) показывают, что в процессе онтогенеза представления о феноменально-магической причинности не сменяются полностью представлениями о «естественнонаучной» причинности. Они у современного человека сосуществуют одновременно при значительном преобладании рационального восприятия предметных отношений. Архаичные формы мышления в обычных условиях прорываются лишь в фантазиях, воображении, играх и т. п. Однако можно выделить личностные факторы, повышающие вероятность актуализации иррациональных структур мышления, близких к эмоциональной, потребностной, мотивационной сферам, в условиях психического воздействия.
У обвиняемых, которые совершали преступления под влиянием субъективно значимого авторитета, независимо от того, достигали ли их нарушения саморегуляции психопатологического уровня или нет, выявляется сочетание парциального инфантилизма и аффективной ригидности. Как проявление личностной незрелости у них обнаруживаются признаки подчиняемости. На фоне отсутствия у них внушаемости как генерализованной личностной черты огромную роль во взаимодействии играет избирательная внушаемость к взглядам, идеям, концепциям воздей-
ствующего лица.
У потерпевших, не обнаруживающих выраженных психических расстройств, также выделяются схожие индивидуально-психологические особенности, играющие непосредственную роль в механизме виктимного поведения, которые заключаются в сочетании личностной незрелости с аффективной ригидностью. Проявления инфантильности мы можем наблюдать в широком диапазоне: это и «детская» позиция в социально-психологических взаимоотношениях, и недостаточная сформированность жизненного опыта, и повышенная впечатлительность и ранимость, и неумение находить конструктивные выходы в стрессовых ситуациях. Следует отметить, что личностная незрелость практически не коррелирует с уровнем интеллекта и характером профессиональной деятельности. Кроме того, у потерпевших выявляется повышенная готовность к восприятию мистической информации и осознанию ее как реальной.
Личностная незрелость и у ведомых обвиняемых, и у потерпевших во многом определяет прорыв инфантильных форм мышления в определенных ситуациях, которые занимают ведущее, доминирующее место в сознании, вытесняя рациональные представления о причинности вследствие высокого уровня аффективной ригидности, склонности к застреванию на личност-но-значимых переживаниях.
Список литературы
1. Беспомощное (беззащитное) состояние потерпевших по делам о мошенничестве: клинико-психологические механизмы / О. Н. Гусева [и др.] // Теория и практика судебной экспертизы. 2008. № 4 (12). С. 82-91.
2. Енгалычев В. Ф., Шипшин С. С. Судебно-психологическая экспертиза: метод. руковод-ство.Калуга : КГУ им. К. Э. Циолковского, 1997. 190 с.
3. Кричевский Р. Л., Дубовская Е. М. О функции и механизме идентификации во внутригрупповом межличностном общении // Психология межличностного общения. М. : Наука, 1981. С. 92-122.
4. Кудрявцев И. А., Чижова Д. С. Методологические основы и принципы судебно-психоло-гической экспертизы психологического воздействия : аналитический обзор. М. : ФГУ «ГНЦ ССП им. В. П. Сербского», 2011. 24 с.
5. Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М. : Наука, 1984. 226 с.
6. Макушкин Е. В. Индуцированные бредовые расстройства в судебно-психиатрической клинике : дис. ...канд. мед. наук. М., 1995. 220 с.
7. Обозов Н. Н. О трехкомпонентной структуре межличностного общения // Психология межличностного общения. М. : Наука, 1981. С. 80-91.
8. Сафуанов Ф. С., Макушкин Е. В. Социально-психологический анализ индуцированных психических расстройств в судебно-психиатрической практике // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В. М. Бехтерева. 1995. № 4. С. 192-202.
9. Субботский Е. В. Развитие у ребенка представлений о причинности // Вопросы психологии. 1989. № 3. С. 158-166.
10. Фрейд З. Психология масс и анализ человеческого «Я». М. : Эксмо-Пресс, 2016. 96 с.
