CC BY
410
2003 ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. Сер. 6. Вып. 3 (№22)
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
A. А. Алимов
ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА И ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ (понятийный аппарат и отдельные проблемы)
Современное человечество, вступив в XXI в., встретило целый ряд проблем, унаследованных от долгих лет своей истории. Это, по определению ряда российских специалистов, «проблемы, возникающие в результате объективного развития общества, создающие угрозу всему человечеству и требующие для своего решения объединенных усилий всего мирового сообщества»1. В научной литературе эти проблемы получили название глобальных. Их классификация и ранжировка до сих пор обсуждаются учеными, представляющими различные отрасли научных знаний. Так, например, географы выделяют такие группы глобальных проблем, как политические и социально-экономические, природно-экономические и социальные2, а авторы одного из докладов Римскому клубу—специалисты по анализу динамики систем А.Кинг и Б.Шнайдер —называют в числе основных глобальных проблем демографическую, экологическую и продовольственную, определяя «узлы их проявления» по линии конверсии военной экономики, энергетики и процессов мирового развития3. Сложность и неоднозначность экологической глобальной проблемы автор одной из известных работ «Энвайронментальная революция»4 М.Никольсон видит в том, что в ее двояком проявлении (double face — двойном лице) трудно, если вообще возможно, определить, что является главным, — резкие негативные изменения, происходящие в окружающем мире, или трансформация человеческого отношения к природе как ответ на них5.
В последние два-три десятилетия экологическая проблематика становится все более социально-политически ориентированной. Уже давно экология, по словам Н. Ф. Реймерса, «выросла из детских штанишек» и превратилась в новое межнаучное интегративное направление, получившее название «социальная экология». Однако если следовать принципу, что новое —это хорошо забытое старое, то с полным основанием можно напомнить, что почти 70 лет назад выдающийся российский ученый
B. И. Вернадский высказал мысль о том, что в дальнейшем (а это «дальнейшее» и наступило в наши дни) человеческие знания будут развиваться не по наукам, а по проблемам. Корни же глобальной экологической проблемы в ее современном проявлении также были названы В. И. Вернадским. Они заключаются в том, что человечество по мере своего развития превратилось в геологическую силу, способную изменять лик Земли6. А изменение «лика Земли» и есть проявление экологического кризиса в различных его формах: деградации почв и опустынивании, загрязнении всех сред биосферы, сокращении биоразнообразия, сведении лесов и т. д. Поэтому очевидным является тот
© А. А. Алимов, 2003
факт, что человеку XXI столетия необходимо научиться управлять собой, обществом, государственными институтами, навсегда отказавшись от мысли управления природой. И такая постановка вопроса вовсе не дань «экологической моде», а является ответом на возникший, по определению академика Н. Н. Моисеева, «экологический императив».
Поэтому сегодня становятся все более актуальными в теории и востребованными на практике вопросы о том, как должно современное общество управлять процессом своего развития? каковы механизмы и инструментарий системы этого управления? каковы пороги и регламенты такого управления в локальном, региональном и глобальном масштабах? Очевидно, что в поисках ответов на эти жизненно важные и политически значимые вопросы необходимо в первую очередь выделить основные цели и задачи, стоящие перед мировым сообществом, и рассмотреть наиболее важные и значимые пути их достижения.
Будем исходить из того, что к настоящему времени уже имеется определенный опыт международного сотрудничества в области окружающей среды и развития. Здесь следует отметить, что впервые по-серьезному на международном уровне вопрос о международном взаимодействии в области охраны природы был поставлен на специальной конференции в Берне в 1913 г. Россия тогда была представлена академиками И. П. Бородиным и Г. А. Кожевниковым. Однако решения конференции не были реализованы, да и сам по себе вопрос о международном сотрудничестве в этой сфере был надолго снят с повестки дня такими трагическими в мировой истории событиями, как Первая и Вторая мировые войны.
Лишь в 1949 г. в городе Лейк-Саксессе (США) была проведена конференция под эгидой ООН, но и ее результаты нельзя считать практически значимыми. Наступили годы «холодной войны», противоборства двух систем, гонки вооружения и т. п. Человечеству понадобилось еще, по крайней мере, четверть века, чтобы понять и осознать, что проблема окружающей среды — это значительно более сложная и комплексная проблема, нежели охрана природы, и она требует к себе самого серьезного отношения. Поэтому конференцию ООН по окружающей среде 1972 г. (Стокгольм) можно назвать не только переломной в истории природопользования и природоохранения, но и положившей начало формированию современной международной экологической политики и международного экологического права.
Нам представляется, что появление реальной экологической угрозы всему человечеству в виде глобальной экологической проблемы стало одним из важнейших факторов, определивших «ускорение» современного этапа глобализации. Не вдаваясь в детальный анализ этого процесса и не затрагивая важнейшую, на наш взгляд, проблему формирования его понятийного аппарата, отметим, что экологизация общественного развития, несомненно, способствует экономической, культурной, технико-технологической, информационной и политической интеграции как в региональном, так и глобальном масштабах.
Поэтому можно сказать, что в условиях глобализации возрастает роль экологической политики и механизмов ее осуществления, а следовательно, возникает вопрос о необходимости пересмотра инструментария этой политики и выявления новых, ранее не использованных направлений в обеспечении глобальной экологической безопасности. Сегодня можно утверждать, что одним из важнейших направлений в решении глобальной экологической проблемы должно стать формирование и развитие экологической дипломатии как новой формы дипломатического искусства в рамках международной экологической политики.
Обратимся к понятийному аппарату рассматриваемой проблемы. В «Толковом сло-
варе русского языка» «политика» трактуется как «деятельность государственной власти в области управления и международных отношений» и как «деятельность той или иной общественной группировки, партии, класса, определяемая их целями и интересами»7. Оксфордский словарь 1982 г. дает определение политики как плана действий, заявления о целях и идеях, выдвинутых правительством, политической партией, бизнес-компанией8. В другом авторитетном источнике — словаре «The Merriam Webster Dictionary» находим две трактовки понятия политики (здесь четко разделяются английские термины-понятия: policy и politics) — определенная направленность или метод действий, выбранные для достижения намеченных решений, а также искусство и наука управления, направления государственного курса или достижения успеха в противостоянии правящим кругам9.
Иными словами, политика — это определенная система мер, направленных на решение конкретных задач и достижение поставленных целей. Поэтому политика может быть экономической, культурной, образовательной, государственной, международной и т. д. Следовательно, если перенести общепринятое понятие политики как системы мер и плана действий на экологическую проблему, то можно сформулировать и понятие экологической политики.
Однако здесь возникает ряд вопросов. Во-первых, — это вопрос определения понятия. Известный специалист в области экологии (энвайронменталистики) и экологической политики Н. Ф. Реймерс в одном из своих лучших справочных изданий по этой проблематике— «Природопользование» (1990) вообще не дает определения экологической политики. Оно, пожалуй, впервые появляется в «Социологическом словаре» (1998) и повторяется в работе «Экология. Юридический энциклопедический словарь» (2001) как «политика, направленная на охрану и оздоровление окружающей среды, рационального использования природных ресурсов, обеспечивающих нормальную жизнедеятельность и экологическую безопасность человека».
Во-вторых, имеется много работ, отличающихся большими различиями в определениях, чем сближением позиций по рассматриваемой теме. Нам представляется достаточно четким определение понятия «природоохранная (экологическая) политика», предложенное в издании «Окружающая среда» с подназванием «Немецко-русский словарь по охране окружающей среды» —Umwelt-lexikon (1993), подготовленным Кельнской природоохранной группой «Катализ». Данный коллектив известен тем, что объединяет ученых-экологов разных профилей, которые информируют общественность страны об экологических опасностях и предлагают квалифицированные справки организациям и частным лицам по всем вопросам, связанным с окружающей средой.
В этом издании дается, на наш взгляд, полная и четкая характеристика нонятия «экологическая политика», которая определяется как «самостоятельная сфера политики, существующей в ФРГ с начала 1970-х годов... Основные положения этой политики базируются на принципе предупреждения ущерба, принципе сотрудничества и федеральном законе о защите от вредных воздействий. К инструментам и средствам осуществления такой политики относятся: запреты, указы, обязанность испрашивания допуска к производству, обязанность регистрации, обязанность декларирования, налоги, экологические нормативы, нормативные показатели, экологическая экспертиза, планы эксплуатации ресурсов, сотрудничество, санкции»10. Мы специально дали эту выдержку в сокращенном виде, не разворачивая каждое отдельное положение, как это сделали авторы словаря-справочника. На наш взгляд, достаточно убедительны те основные инструменты экологической политики, которые приводятся, чтобы иметь основание говорить не просто об экологической политике, а о государственной экологиче-
ской политике и о возрастании роли государства в регулировании отдельных процессов социально-экономического развития общества.
И, наконец, приведем в пример монографию «Экологическая политика», авторы которой четко определяют основные параметры государственной экологической политики — социально-экологические, социально-экономические, технико-технологические, технолого-экономические, эколого-политические, международные (межгосударственные)11.
Очевидно, что государственный уровень экологической политики будет отличаться от международного уже тем, что в последнем действуют целый ряд акторов, — это государства, международные межправительственные организации, международные неправительственные организации и, наконец, транснациональные корпорации. Нынешний этап развития процесса глобализации показал, что «регулировать и управлять» всеми этими акторами практически невозможно. В глобальном формате необходимо не только расширить рамки понятия «экологическая политика», но и ввести ряд новых регламентов, определяющих ее содержание и основные направления. До сих пор таких четких регламентов нет, хотя уже имеется набор основных принципов и правил. Известно, что экологическая проблема занимает одно из наиболее важных мест в ряду вопросов глобальной безопасности. По крайней мере, уже более 20 лет в научной эколого-поли-тологической литературе много говорится о глобальной экологической безопасности. Да и практических шагов в этой области было предпринято достаточно.
Следовательно, международную экологическую политику допустимо определить как систему мер и действий, основанных на международных соглашениях и имеющих своей целью обеспечение всех уровней экологической безопасности как в глобальном, региональном, так и локальном масштабах. При этом принципы экологической политики должны сочетаться с основными положениями концепции устойчивого развития и обеспечивать учет интересов всего международного сообщества без исключения.
Но тем не менее до сегодняшнего дня остается не однозначным отношение политиков к экологической проблеме. Это, как мы уже отмечали, определяется противоречивостью ее самой. Дело в том, что экологическая безопасность по своей сути глобальна, биосфера не знает политических и государственных границ, природа не подчиняется законам, написанным человеком. У политиков и государственных деятелей на первом месте традиционно позиционируются национальные интересы, приоритет отдается целям и задачам, стоящим перед суверенным государством. Поэтому до сих пор не воспринимается идея «нового мышления», в которой была заложена необходимость понимания целостности мира, взаимозависимости государств, в первую очередь в решении глобальных проблем.
Современная глобализация — это объективный процесс, который получил развитие главным образом в социально-экономическом плане. Сближение экономических структур, формирование единого финансового пространства, совершенствование мирохозяйственных связей, поиски взаимоприемлемых решений —все это уже воспринимается мировым сообществом, хотя не без труда и не без противоречий. Экологизация мировой политики как принципиально новое явление, на наш взгляд, еще не получило должного внимания со стороны ученых, специалистов и политиков.
Сегодня философы говорят о необходимости смены «экономической парадигмы» развития «экологической», экономисты пишут о важности процесса «позеленения экономики», психологи и социологи ставят вопрос о выработке «экологического мышления», а историки утверждают, что прежде чем принимать какие-либо решения, нужно разобраться в «экологической истории» и не повторять ранее допущенных ошибок.
В этом плане нам представляется концептуально важной постановка вопроса, выдвинутая академиком К. Я. Кондратьевым в одном из его фундаментальных трудов — «Эко-динамика и геополитика», само название которого было воспринято как экологами, так и политологами далеко не однозначно.
Автор монографии вводит понятие «новый энвайронментализм», в рамках которого он видит необходимость тщательного обоснования приоритетов, учета экономической эффективности решений и интерактивности решаемых проблем, широкого использования (когда это целесообразно, подчеркивает К.Я.Кондратьев) рыночных механизмов экономики, осознания первенства проблем управления по сравнению с технологиями, широкого привлечения населения и частного капитала к решению интерактивных задач охраны окружающей среды и социально-экономического развития, учета экологических аспектов не в дополнение, а как неотъемлемого компонента социально-экономического развития12.
В опубликованной в журнале «Международная жизнь» (№5, 2001) статье Т.Г.Авдеевой «Экологическая дипломатия» дан достаточно подробный обзор основных элементов современной глобальной экологической проблемы. Это, конечно, демография и ресурсы, загрязнения и экологическая политика, взаимосвязь экономики и экологии и т. д. Каркас и структуру статьи можно назвать традиционными, а насыщенность содержательной стороны достаточно высокой. Но все же отсутствуют такие важные позиции, как определение самого понятия «экологическая дипломатия», выделение ее основных составляющих, цели, задачи и методы.
Известно, что в Советском Союзе дипломатия трактовалась как «деловая и мирная, в отличие от военной, оперативная работа по осуществлению задач внешней политики государства, выполняемая органами правительства (ведомством иностранных дел, нередко главой правительства и государства) и их представителями и агентами за границей»13. Это определение дипломатии практически не изменилось. Действительно, дипломатия является инструментом внешней политики государства, а следовательно, она отражает эту внешнюю политику не только по содержанию, но также по характеру и методам. В рамках современных глобальных политических процессов все более важное место занимает многосторонняя дипломатия, принципиальной отличительной чертой которой является, как правило, стремление нескольких, если не многих, государств принять решение, которое в основном соответствовало бы интересам всех участников его разработки и последующей реализации.
Можно говорить о наличии превентивной дипломатии, военной и экономической и т. д., что уже нашло отражение в политологической и политической литературе. Однако понятие «экологическая дипломатия» до сих пор лишь обозначено, но не определено. Пожалуй, главным ограничителем разработки терминологии в системе понятийного аппарата социальной экологии в целом и экологической дипломатии как одной из ее частей являются новизна, комплексность и интегративиость глобальной экологической проблемы. Поэтому для «подхода» к понятию «экологическая дипломатия» более приемлемо, на наш взгляд, определение дипломатии вообще, данное Гарденем, в котором он отмечает, что это «наука о взаимных интересах и отношениях государств или искусство взаимно согласовывать интересы народов, а в более точном смысле —наука или искусство переговоров»14.
Экологическая дипломатия, таким образом, может быть определена как деятельность соответствующих структур и институтов, представляющих современные государства, базирующаяся на принципах глобальной экологической безопасности, направленная на обеспечение взаимодействия всех акторов мировой политики с целью выработки
оптимальных путей и способов развития и совершенствования процесса взаимодействия общества и природы.
Экологическая дипломатия основана на приоритетности обеспечения прав человека на жизнь, здоровье, благоприятную среду обитания и жизнедеятельности. Разработка, подготовка и принятие решений в рамках экологической дипломатии требуют всестороннего учета основных факторов социо-эколого-экономического развития общества, что обеспечивается интеграцией наук и научных знаний.
Более 30 лет тому назад американский ученый Б. Коммонер предложил четыре «закона экологии». Строго говоря, эти четыре положения не являются законами экологии как биологической науки. Но их следует учитывать в практической деятельности современного общества, в том числе и в рамках реализации экологической дипломатии. Законы Коммонера сформулированы предельно просто:
— все связано со всем;
— все должно куда-то деваться;
— ничто не дается даром (за все надо платить);
— природа знает лучше.
Эти положения следует рассматривать как в экологическом, так и в социально-экономическом плане. Для современной экологической дипломатии, на наш взгляд, особенно важен последний «закон». Из сказанного следует императив — экологическая дипломатия методологически должна сочетать в себе максимально возможный учет социально-политических и естественнонаучных факторов, влияющих на любую межгосударственную проблему.
Важным шагом в развитии международного сотрудничества в области окружающей среды стало создание Международной Комиссии по окружающей среде и развитию (МКОСР) в 1983 г. Комиссию, как известно, возглавила г-жа Гро Харлем Брунтланд, имевшая к тому времени большой политический опыт, в том числе и как министр Норвегии по окружающей среде. Четыре года работы МКОСР завершились представлением доклада, известного в России под названием «Наше общее будущее». Этот доклад важен, по крайней мере, по двум причинам: во-первых, он получил высокую оценку Генеральной Ассамблеи ООН, а его вывод и рекомендации были положены в основу «экологической перспективы до 2000 года и на последующий период» для мирового сообщества, разработанной под эгидой Программы ООН по окружающей среде; во-вторых, на его основании была сформулирована Концепция устойчивого развития (КУР), поддержанная в 1992 г. на конференции ООН в Рио-де-Жанейро. Эта конференция даже по названию отличалась от проведенной в Стокгольме в 1972 г. Включение слова «развитие» отражало значительные изменения, произошедшие в понимании самой экологической проблемы. Еще в докладе МКОСР отмечалось, что «окружающая среда—это место нашей жизни, а развитие —это наши действия по улучшению нашего благосостояния в ней____Оба этих понятия неразделимы»15.
Принятая в Рио Концепция устойчивого развития стала предметом острейшей дискуссии не только среди экологов, но и политиков. Провозглашенный в ней тезис о том, что важнейшей задачей мирового сообщества является такое развитие, которое, обеспечивая потребности живущих поколений, не лишит будущих поколений возможностей обеспечивать собственные потребности, очень похож на известный призыв «жить дружно». Сегодня, когда прошло более 10 лет после конференции, можно сказать, что в значительной мере сохраняются условность и недостаточная разработанность самого термина, а также имеются очевидные разногласия в его определении.
При этом если в Декларации конференции ООН по окружающей среде и развитию
говорится, что «устойчивое развитие» — это ряд целевых направлений, включающих в себя права человека на здоровую жизнь, охрану окружающей среды в качестве важнейшего элемента в рамках процесса общественного развития, уменьшения разрыва между уровнем жизни народов и мира, то в определении Всемирного института ресурсов трактовка этого понятия иная — как «улучшение качеств человеческой жизни в рамках возможностей окружающих экосистем»16. Достаточно сказать, что в настоящее время имеется более 50 определений понятия «устойчивое развитие». Но, на наш взгляд, важно подчеркнуть, что еще до официального принятия и признания КУР в фундаментальном труде Международного института анализа прикладных систем «Равновесное развитие биосферы» было отмечено, что принципиальную важность имеют определение и оценка стратегических действий, посредством которых современное общество может изменять в долгосрочном и масштабном плане процесс взаимосвязи между развитием и состоянием окружающей среды17.
Поэтому, несмотря на справедливую критику КУР, следует рассматривать ее как данность, как одобренную в основном мировым сообществом идею, требующую дальнейшей разработки и возможной конкретизации.
Именно в этом направлении и могла бы активизироваться деятельность как ученых, так и политиков, в том числе, конечно, дипломатов. Экологическая безопасность может быть обеспечена только путем интеграции усилий, знаний и научных подходов к ее поддержанию. В этом-то и заключается основная сложность решения глобальной экологической проблемы. Но, к сожалению, качественных сдвигов в восприятии ситуации и понимании необходимости изменения позиции политиков, государственных деятелей и дипломатов до сих пор не произошло. Ни Рио-92 при всей важности принятых там документов, ни Рио+5 (Нью-Йорк, 1997) не обеспечили решение проблемы.
Поэтому неудивительно, что в докладе Генерального секретаря ООН на 54-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН «Мы, народы: роль ООН в XXI веке» в разделе V «Обеспечение устойчивости нашего будущего» лишь перечислены основные и, конечно же, чрезвычайно важные составляющие глобальной экологической проблемы и названы организационно-технические способы их решения, но не предложены принципиально новые, концептуально значимые подходы к реализации многих идей и начинаний, уже имеющих место. Пожалуй, в первую очередь именно по этой причине и осталось без ответа обращение Генерального секретаря ООН к участникам Саммита тысячелетия, в котором он призвал содействовать принятию и осуществлению Киотского протокола с надеждой на то, что вступление его в силу в 2002 г. станет реальным свидетельством прогресса, достигнутого после Стокгольмской конференции 1972 г. и конференции в Рио-де-Жанейро 1992 г.18
В последнее время в российских средствах массовой информации появилось много статей, в которых утверждается, что Россия в случае реализации Киотских соглашений сможет «торговать воздухом». Дело не в торговле воздухом и даже не в «экосистемных услугах», о которых говорится в статье Т.Г.Авдеевой «Экологическая дипломатия». Вопрос стоит гораздо серьезнее: нужна новая концепция социобиосферного развития, которая включала бы в себя как экологический, так и социально-экономический блоки. По сути дела, это и есть очень отдаленный от структурного представления проблемы вариант Концепции устойчивого развития и постановки экологических вопросов на уровень дипломатического их разрешения.
Кто и как сможет «подправить» эту концепцию, что нужно для того, чтобы экологическая дипломатия стала важной составляющей дипломатии вообще? Интересен, на наш взгляд, подход К. Я. Кондратьева, который предлагает вариант «экологической
восьмерки». Действительно, восемь стран —США, Россия, Япония, Германия, Китай, Индия, Индонезия, Бразилия — определяют содержание глобальной экологической проблемы и способны оказывать влияние на формы ее проявления. Именно на эти страны приходится 56% глобального населения, 59% валового национального продукта, 58% выбросов диоксида углерода, 53% территории лесов и 68% видов растительности (из 250 тыс. известных) современного мира19.
С учетом специфики экологического потенциала каждой из этих стран (например, биотический потенциал России — наибольший не только в «эковосьмерке», но и в мире вообще), видимо, было бы разумным привлечь их специалистов к разработке именно естественнонаучного обоснования системы необходимых мер по стабилизации глобальной экологической ситуации. Сегодня можно говорить о том, что имеющиеся концепции обеспечения экологической безопасности (концепция «Экоразвития — Есос1еуе1оргпепЬ>, Концепция устойчивого развития и т.д.) нуждаются в серьезной доработке в первую очередь потому, что в них недостаточно представлены научные обоснования рекомендуемых решений. В определенной степени разработка многих заключений экологического содержания по линии ООН оказалась под влиянием политической конъюнктуры. Поэтому широкое участие представителей научной общественности было бы важным именно с точки зрения объективности выявления природных механизмов, воздействующих на развитие социально-экологических процессов.
Использование научного потенциала стран «экологической восьмерки» могло бы найти свое выражение в создании своеобразного аналога Римского клуба, который, не повторяя наработки, имевшие место в глобальных прогнозах, использовал современные и перспективные концепции социо-экономико-экологического развития. В частности, это теория биотической саморегуляции В. Г. Горшкова, согласно которой биота, как любая система, при нарушении равновесия способна восстанавливаться только в определенных пределах. Поэтому именно биотический потенциал должен рассматриваться как главное условие и предпосылка сохранения экологической безопасности за счет природных самовосстановительных способностей биосферы.
Не менее значима и постановка вопроса о создании специального органа в структуре ООН по вопросам экологической безопасности. Высказанная более десяти лет назад М. С. Горбачевым и поддержанная позже Генеральным секретарем ООН Кофи Аннаном идея о формировании такого органа (его условно можно было бы назвать «Экологическим Советом Безопасности) на базе уже никому не нужного Совета по опеке также должна, на наш взгляд, получить поддержку российской дипломатии.
В последние два-три десятилетия получила самое широкое развитие деятельность различных неправительственных организаций как национального, так и международного масштабов. Известно, насколько активны экологические движения и организации. Достаточно сказать, что на экологическом Форуме в Рио в 1992 г. «посланцев эколо-гистов» было больше, чем официальных представителей, входящих в национальные делегации. МИД России практически не использует такую возможность, как подготовка общественного мнения с помощью неправительственных организаций к восприятию тех предложений и идей, которые на основе значительного научного потенциала российской науки могли бы быть внесены на рассмотрение мировой общественности. Это еще раз нашло свое подтверждение на саммите летом 2002 г. в Иоганнесбурге.
Но прежде чем выходить на мировую «экологическую арену», необходимо навести порядок в собственном «экологическом доме». Это, во-первых, восстановление специального государственного органа по охране окружающей среды. Россия не только стала одним из немногих современных государств, не имеющих такого органа, но и «забыла»
свой опыт в этом вопросе. Еще в 1919 г. в составе Народного комиссариата просвещения был создан и на протяжении почти 10 лет функционировал Комитет по охране природы. Заключения этого Комитета по различным вопросам природоохранной политики сегодня можно поставить в пример нашим отечественным и международным чиновникам, «охраняющим природу». Во-вторых, следует обратить внимание на совершенствование экологического законодательства, которое, по мнению российских и зарубежных специалистов в области экологического права, страдает противоречивостью и незавершенностью. И, в-третьих, это повышение экологической культуры населения путем сближения и интеграции экологического образования в международных масштабах.
Summary
The article is devoted to the process of formation and development of environmental policy and environmental diplomacy. Special attention is paid to the problem of terminology and specific environmental features of diplomacy.
1 Лавров С., Здасюк Г. Этот контрастный мир. М., 1985. С. 3.
2 Гладкий Ю. Глобалистика: истоки, становление, географическая интерпретация // Известия РГО. 1993. №2.
3 Кинг А., Шнайдер Б. Первая глобальная революция. М., 1991.
4 В англоязычной литературе широко используемые термины «энвайронменталистика», «энвайрон-
ментальный», «энвайронментализация» и другие происходят от «environment.» -.....окружающая среда,
что, как правило, в переводе на русский язык звучит как «экология», «экологический», «экологизация», а, следовательно, название указанной работы можно перевести как «Экологическая революция».
5 Nicholson М. The Environmental Revolution. A Guide for the New Masters of the World. New York; San-Francisco, 1974. P. VI.
6 Вернадский В. И. 1) Избр. труды по биогеохимии. М., 1976. С. 184; 2) Химическое строение биосферы Земли и ее окружения. М., 1965. С. 276; 3) Размышления натуралиста. Кн. II. Научная мысль как планетное явление. М., 1977. С. 54.
7 Толковый словарь русского языка. М., 1939. Т. 111. С. 522.
8 Hornby A. S. Advanced Learner's Dictionary of Current English. London, 1982. P. 140.
9 The Merriam Webster Dictionary. Massachusetts, 1997. P. 566- 567.
10 Окружающая среда: Энциклопедический словарь-справочник. М., 1993. С. 360-361.
11 Environmental Politics / Ed. by Nagel St. London, 1974. P. 6-7.
12 Кондратьев К. Я., Донченко В. К. Экодинамика и геополитика T.I. СПб., 1999. С.4.
13 Дипломатический словарь. М., 1948. Т. 1. С. 570.
14 Цит. по: Борунков А. Ф. Дипломатический протокол в России. М., 2001. С. 8.
15 Наше общее будущее. Доклад МКОСР. М., 1989. С. 9.
16 World Resources 1992-1993. A Report by the World Resources Institute. New York; Oxford, 1992. P. 20.
17 Sustainable Development of the Biosphere / Ed. by W. C. Clark, R. E. Munn. IIASA. 1986. P. 12.
18 Мы, народы: Роль Организации Объединенных Наций в XXI веке: Доклад Генерального Секретаря. Пятьдесят четвертая сессия, пункт 49 (Ь) повестки дня. Док. А/54/2000. 27 марта 2000 г.
19 Кондратьев К. Я., Донченко В. К. Экодинамика и геополитика. Т. 1. С. 18-19.
Статья поступила в редакцию 26 марта 2003 г.
