CC BY
13правовые аспекты интеграционных процессов
LEGAL aspects of INTEGRATioN processes
УДК 341.645.5
DOI 10.54048/20727240_2022_03_45
доказывание при рассмотрении судом евразийского экономического союза дел в области таможенных правоотношений
Е. Б. дьяченко1
1 Суд Евразийского экономического союза, Минск, Республика Беларусь
Аннотация. Процесс доказывания представляет собой ключевой этап судебного разрешения спора. Практика международных судов и правовая доктрина демонстрируют изменение подхода к доказыванию по сравнению с национальным судопроизводством, которое обусловлено в том числе наличием межгосударственных споров и снижением роли доказательств при их разрешении. Разбирательство в судах интеграционных объединений, инициатором которого в значительном числе случаев являются частные лица, напротив, повышает актуальность доказательственного процесса. Автор на примере дел в области таможенных правоотношений анализирует практику Суда Евразийского экономического союза в аспекте таких вопросов, как предмет и бремя доказывания, круг сведений, которые могут рассматриваться в качестве доказательств. Проведенное исследование позволяет сформулировать вывод, что общим принципом доказывания является классическое onus probandi actori incumbit. Однако имеются основания полагать, что практика Суда Евразийского экономического союза способна пойти по пути защиты хозяйствующих субъектов как «слабой» стороны и выработать подход об обязанности Евразийской экономической комиссии доказывать законность своего решения, действия (бездействия).
Ключевые слова: Суд Евразийского экономического союза, Международный Суд Организации Объединенных Наций, Суд Европейского союза, бремя доказывания, onus probandi actori incumbit, решение о классификации отдельного вида товара, доводы публичного порядка, принцип состязательности.
evidence during consideration by the court of the Eurasian economic union of cases in the field of customs legal relations
E. B. Diyachenko1
1 Court of the Eurasian Economic Union, Minsk, Republic of Belarus
Abstract. The process of proving is a key stage in the judicial dispute resolution. The case law of international courts and legal doctrine demonstrate a shift in the approach towards proving in comparison to the national judicial procedure, which is due to the existence of interstate disputes and the lessening of the role of evidence in their
© Дьяченко Е. Б., 2022
resolution. By contrast, proceedings in integration courts, initiated in a significant number of cases by individuals, increase the relevance of the proving process. Using cases in the field of customs relations as an example the author analyses the case law of the Eurasian Economic Union Court with regard to the subject and burden of proof as well as what information may be viewed as evidence. The analysis conducted shows that the classical onus probandi ac-tori incumbit remains the general principle of proving. Nevertheless the are reasons to believe that the Eurasian Economic Union Court's case law could follow the path of protecting economic entities as the "weaker" party and develop an apporach on the duty of the Eurasian Economic Commission to prove that its decision, action (failure to act) is legal.
Keywords: Court of the Eurasian Economic Union, International Court of Justice, Court of the European Union, burden of proof, onus probandi actori incumbit, decision on the classification of a particular commodity, ex officio argument, principle of adversarial proceedings.
ВВЕДЕНИЕ
Доказывание представляет собой один из ключевых аспектов судопроизводства как в национальных, так и в международных судах. Применительно к последним роль доказывания менее значима при рассмотрении межгосударственных споров или дел, в которых позиции истца и ответчика занимают органы международной организации. В данном случае на первый план выходит убеждение международного суда в предлагаемой участником процесса интерпретации правовых норм, так называемое «бремя убеждения», которое в доктрине анализируется как элемент бремени доказывания наряду с бременем представления доказательств в подтверждение обосновываемых стороной доводов [1, p. 151-152; 2, p. 255-256]. Снижение значимости бремени представления доказательств объясняется, с одной стороны, требованием о взаимодействии сторон и суда, которое рассматривается как элемент общего правила о добросовестном участии в международном разрешении споров [3, p. 28-29], а с другой - применением принципа ipse dixit, которому в русскоязычной доктрине соответствует понятие «общеизвестность». Наиболее часто к принципу ipse dixit в значении «отказ судебного органа требовать представления доказательств» обращается Суд Европейского союза (Суд ЕС) при рассмотрении дел, сторонами которых являются страны-участницы и институты интеграционного объединения. Суд ЕС исходит из того, что государства и органы ЕС обладают равным доступом к информации и им не составит труда проверить доказательства друг друга, что дает основания предполагать добросовестность в их представлении [2, p. 199-200]. При таких обстоятельствах для суда интеграционного объединения оказывается достаточным заявления о каких-либо фактах без их документального подтверждения. Иная ситуация складывается при рассмотрении международными судами дел, стороной которых являются частные лица, - у них отсутствуют те ресурсы, которыми обладают государства и институты ЕС, а значит, они не способны ни получить доступ ко всему объему сведений оппонентов, ни проверить их [2, p. 199-200]. Изложенное приводит к повышению роли правил о доказывании в ходе судопроизводства.
С учетом того, что возможность для частного лица быть стороной судебного процесса является отличительной чертой суда интеграционного объединения, именно их практика дает наибольший простор для исследования правил о доказывании.
В аспекте деятельности Суда Евразийского экономического союза (Суд ЕАЭС, Суд Союза), который исходя из п. 1 ст. 1 и ст. 19 Договора о Евразийском экономическом союзе (Договор о ЕАЭС, Договор о Союзе) является судебным органом международной организации региональной экономической интеграции, в части применения правил о доказывании при рассмотрении дел, инициированных юридическими лицами и индивидуальными предпринимателями, наибольший интерес представляют споры в области таможенных правоотношений. К их числу мы относим как дела, в рамках которых оспариваются решения Евразийской экономической комиссии (ЕЭК, Комиссия) о классификации отдельных видов товаров, так и споры о соответствии действий (бездействия) ЕЭК Договору о ЕАЭС и международным договорам в рамках Союза, по которым применению подлежат нормы права ЕАЭС, регулирующие таможенные правоотношения.
Выбор в качестве объекта исследования проблем доказывания в Суде ЕАЭС споров в области таможенных правоотношений, с одной стороны, связан с числом таких дел в общем объеме рассмотренных Судом Союза заявлений хозяйствующих субъектов. Из 42 дел по заявлениям хозяйствующих субъектов 34 касались таможенного регулирования [4]. С другой стороны, при оспаривании решений ЕЭК о классификации отдельного вида товара имеет место дуализм предмета доказывания, не свойственный иным категориям споров.
теоретические подходы к доказыванию в международном праве
Определяющую роль в процессе доказывания приобретает ответ на вопрос, на ком лежит обязанность предоставления соответствующих сведений, т. е. как распределяется бремя доказывания.
Общеправовой предпосылкой бремени доказывания служит известная еще римскому праву и закрепленная в большинстве современных процессуальных кодексов максима onus probandi actori incumbit (каждый доказывает те факты, на которые ссылается). В международном праве, особенно в области прав человека, а также в сферах с элементами конституционного и административного права, т. е. в тех, в которых имеется публичный элемент, подобная концепция, уместная при равенстве спорящих сторон, претерпевает значительные изменения [1, p. 11-12].
Обзор подходов Международного Суда Организации Объединенных Наций (ООН) к вопросам доказывания свидетельствует, что исходным правилом является общеизвестное onus probandi actori incumbit, которое с учетом присущего международному праву принципа добросовестного участия в международном разрешении споров преобразуется в принцип взаимодействия суда и лиц, участвующих в деле. Данный принцип, несмотря на его активное применение, весьма редко находит прямое закрепление в актах в Международного Суда ООН. Одним из
немногочисленных примеров ссылки на принцип взаимодействия является решение Международного Суда ООН от 09.04.1949 по делу о проливе Корфу (Великобритания против Албании). Принцип взаимодействия не исключает перехода бремени доказывания, который происходит после того, как сторона совершила все возможные действия по представлению доказательств. По мнению Ч. Амерасинг-хе, бремя доказывания переходит на ответчика только после того, как истец сделал все зависящее от него для представления доказательств [5, p. 115].
Немаловажную роль играет тот факт, что определение субъекта, обязанного представить доказательства, зависит не от процессуального статуса лица, а от его истинного положения в споре, которое надлежит определить суду. Возможна ситуация, при которой Международный Суд ООН не рассматривает истца по делу в качестве той стороны, на которой лежит бремя доказывания. Примером служит решение Международного Суда ООН от 27.08.1952, касающееся прав граждан США в Марокко (Франция против США). В случае если доказательство представляет равный интерес для спорящих сторон, суду принадлежит право возложить обязанность по его доказыванию на каждую из них [6, с. 116-119].
При оценке подходов Суда ЕС к доказыванию необходимо различать дела, в которых инициатором процесса являются государства-члены или институты ЕС, и дела, в которых инициатором процесса выступают частные лица. Первый случай касается возбуждения на основании ст. 258-260 Договора о функционировании Европейского союза (ДФЕС) Европейской комиссией или страной - участницей процесса против другого государства в связи с невыполнением им своих обязательств по праву ЕС или обжалования акта или бездействия института ЕС государством-членом или иным институтом на основании ст. 263 и 265 ДФЕС. Роль физического или юридического лица в качестве истца по делу обусловлена иском к институтам ЕС об оспаривании их актов или бездействия на основании ст. 263 и 265 ДФЕС либо иском о возмещении вреда в соответствии со ст. 340 ДФЕС, а также участием в национальном процессе, в рамках которого в Суд ЕС направлен преюдициальный запрос во исполнение ст. 267 ДФЕС.
При разрешении споров между государствами-членами, а также между институтами интеграционного объединения и государствами, исходя из равенства участников процесса, обладающих властными полномочиями, Суд применяет упомянутый ранее принцип ipse dixit и не требует от сторон представления доказательств в подтверждение выдвигаемых ими доводов, полагая, что участники процесса апеллируют к сведениям, известным каждому из них [6, с. 120].
Компетенция органа ЕС на принятие оспариваемого акта или совершение оспариваемого действия (бездействия) рассматривается Судом ЕС в качестве довода публичного порядка и проверяется ex officio, т. е. независимо от заявления стороны по делу. Соответствующий подход закреплен в решениях Суда ЕС по делам 14/59 Société des fonderies de Pont-à-Mousson v. High Authority, С-210/98 Р Salzgitter v. Commission, С-577/15 З SV Capital v. ABE и др. Признание компетенции вопросом публичного порядка означает, что лицо, оспаривающее акт, действие или бездействие, не обязано указывать на отсутствие компетенции
и, соответственно, подтверждать его какими-либо сведениями. Тем не менее, институт ЕС, являющийся ответчиком по делу, обязан подтвердить наличие у него соответствующей компетенции [6, с. 122].
Независимо от реализации истцом и ответчиком обязанности по доказыванию фактов, на которые они ссылаются, ключевое значение в судебном процессе приобретает право самого Суда требовать представления доказательств на основании ст. 63-64 Регламента Суда ЕС [7].
предмет доказывания по делам о таможенных правоотношениях в суде еаэс
Исходя из подп. 2 п. 39 Статута Суда, являющегося приложением № 2 к Договору о ЕАЭС (Статут), право хозяйствующего субъекта на обращение в Суд ЕАЭС с заявлением об обжаловании решения ЕЭК зависит от того, затронуты ли его права и законные интересы в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности оспариваемым актом Комиссии. В решении Коллегии Суда от 07.04.2016 по делу № СЕ-1-2/1-16 по заявлению ООО «Севлад» указано: «в соответствии с принципом правовой определенности решение Комиссии или его отдельные положения могут признаваться непосредственно затрагивающими права и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, в том числе когда соответствующее решение применяется к конкретному хозяйствующему субъекту в связи с его хозяйственной деятельностью». Обращение к данной позиции Суда ЕАЭС при оспаривании классификационного решения ЕЭК означает, что на этапе оценки приемлемости заявления хозяйствующему субъекту следует доказать, что обжалуемое решение применено к ввозимому им или планируемому к ввозу конкретному товару. Фактически на хозяйствующего субъекта возлагается обязанность продемонстрировать, что его товар подпадает под определение отдельного вида товара, в отношении которого принято классификационное решение ЕЭК. Однако в рамках доказывания несоответствия решения Комиссии международным договорам Союза истцу надлежит в том числе обосновать, что описание некоего абстрактного товара, который п. 7 ст. 21 Таможенного кодекса ЕАЭС обозначается термином «отдельный вид товара», не согласуется с правом Союза. Изложенное означает, что в рамках одного дела происходит трансформация предмета доказывания.
На практике разграничение двух этих ситуаций оказывается чрезвычайно важным по той причине, что если при обосновании недействительности решения Комиссии хозяйствующий субъект не примет за основу абстрактный товар, а останется на позиции конкретного ввезенного им товара, то соответствующие доводы не будут рассматриваться Судом как относящиеся к предмету доказывания, поскольку «к компетенции Суда не отнесены вопросы классификации товаров и проверки правильности такой классификации таможенными органами государств-членов». Соответствующий вывод сделан в решении Коллегии Суда от 01.11.2021 по делу № СЕ-1-2/6-21 по заявлению ООО «Самсунг Электроникс Рус
Калуга». В свою очередь, в решении Апелляционной палаты от 07.03.2019 по делу № СЕ-1-2/8-18 по заявлению ЗАО «Санофи-Авентис Восток» указано: «вопрос правильности классификации для таможенных целей конкретного товара - готового изделия «лекарственное средство, содержащее инсулин», выходит за пределы предмета спора, и констатация в решении Коллегии Суда о его классификации является излишней». Подобный подход Суда видится весьма обоснованным, поскольку его ключевая функция - контроль за соответствием решений Комиссии праву Союза, а не разрешение спора, касающегося конкретного товара, находящегося в компетенции внутригосударственного суда. Иное будет означать неправомерное смешение наднационационального и национального уровней правового регулирования.
виды доказательств по делам о таможенных правоотношениях
Исследование вопроса о перечне доказательств при производстве по делам о таможенных правоотношениях целесообразно начать с анализа сути понятия «доказательство» в актах, регулирующих деятельность Суда ЕАЭС.
В Статуте термин «доказательство» не используется, а Регламент Суда ЕАЭС, утвержденный решением Высшего Евразийского экономического совета от 23.12.2014 № 101 (Регламент), оперирует терминами «доказательства» и «состязательные документы», но в п. 1 ст. 35 дает определение лишь состязательных документов, которые рассматриваются как документы, представленные Суду лицами, которые участвуют в споре, или как полученные Судом по инициативе сторон письменные документы, или сведения, объяснения, иные документы и материалы, на основании которых Суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования или возражения сторон, а также иные обстоятельства, имеющие значение для разрешения спора. Из содержания данной правовой нормы следует, что инициатива представления в дело состязательных документов всегда исходит от сторон (лиц, участвующих в споре) -они либо сами представляют данные документы, либо ставят перед Судом Союза вопрос об их получении. Буквальное толкование п. «и» ст. 27, ч. 2 п. 3 ст. 44 и п. 3 ст. 51 Регламента свидетельствует, что доказательства представляются исключительно лицами, участвующими в споре, или истребуются Судом ЕАЭС по их ходатайству.
Применение метода сравнительного анализа и обращение к процессуальному законодательству государств-членов позволяют сделать вывод, что под доказательствами понимаются сведения о фактах, на основании которых устанавливаются значимые для разрешения дела обстоятельства. Подобное определение доказательств содержится в ч. 1 ст. 178 Гражданского процессуального кодекса Республики Беларусь, ч. 1 ст. 63 Гражданского процессуального кодекса Республики Казахстан, ч. 1 ст. 64 Гражданского процессуального кодекса Кыргызской Республики, ч. 1 ст. 55 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и ч. 1 ст. 64 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.
Данное определение может быть в полной мере применено и к судопроизводству в Суде ЕАЭС лишь с тем уточнением, что такие сведения предоставляются стороной по делу или запрашиваются Судом по ее предложению и оформляются в виде состязательных документов.
Анализ решений Суда ЕАЭС по делам о таможенных правоотношениях демонстрирует, что в подавляющем большинстве случаев основой для правовой аргументации являются не сведения, предоставленные хозяйствующим субъектом -истцом по делу или полученные Судом по его ходатайству, а информация, инициативно запрошенная Судом у органов и организаций государств-членов на основании п. 55 Статута. Примерами судебных актов, в которых аргументация Суда ЕАЭС основана на использовании информации, полученной в соответствии с п. 55 Статута, являются решения Коллегии Суда от 14.04.2021 по делу № СЕ-1-2/2-21 по заявлению АО «СУЭК-КУЗБАСС», от 01.11.2021 по делу № СЕ-1-2/6-21 по заявлению ООО «Самсунг Электроникс Рус Калуга», от 19.05.2021 по делу № СЕ-1-2/1-21 по заявлению ОДО «Доминантафарм», от 04.04.2016 по делу № СЕ-1-2/2-16 по заявлению ЗАО «Дженерал Фрейт».
Норма п. 55 Статута предоставляет Суду возможность запрашивать необходимые для рассмотрения дел материалы у направивших заявление в Суд хозяйствующих субъектов, уполномоченных органов и организаций государств-членов, а также органов Союза.
Апелляционная палата Суда в решении от 31.10.2019 по делу № СЕ-1-2/1-19 по заявлению ООО «Шиптрейд», оценивая статус документов и материалов, полученных в рамках п. 55 Статута, указала, что они не рассматриваются Судом a priori в качестве доказательств, а оцениваются по критериям допустимости и относимо-сти и только после этого могут быть использованы при формулировании позиции по делу. Суд может дополнительно обратиться к исследованию данных материалов в случае, когда представители сторон сочтут это необходимым и такие материалы могут быть отнесены к состязательным документам в той мере, в которой на их основании Суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, имеющих значение для разрешения спора. Суд упоминает такие материалы в судебных актах в качестве дополнительного подтверждения своей аргументации и не основывает свои доводы только на таких материалах.
Уяснение правовой позиции Суда Союза позволяет сделать вывод не только о разграничении материалов, полученных в порядке п. 55 Статута, и состязательных документов, но также и об условиях, способствующих переходу первых во вторые. Представляется, что сами по себе сведения, полученные от органов и организаций государств-членов, представляют собой лишь материал, на основе которого может формироваться позиция Суда по определенному делу. При этом Суду не следует ссылаться на данные документы как на основание формулирования им выводов. Подобная ссылка возможна лишь в подтверждение позиции, выработанной с использованием иных доказательств. Напротив, с того момента, как сторона начинает аргументировать свою позицию полученными по запросу Суда материалами, а, значит, другая сторона вправе возражать против их использования или
давать соответствующим сведениям собственную оценку, они переходят в разряд состязательных документов и могут служить основой для вывода Суда по конкретному вопросу. Именно такой подход использован Судом ЕАЭС при аргументации решений Коллегии и Апелляционной палаты по делу № СЕ-1-2/1-19 по заявлению ООО «Шиптрейд».
Обращаясь к вопросу об иных материалах, которые могут рассматриваться в качестве доказательств, Суд сформулировал подход, согласно которому к их числу не относится сложившаяся в государствах-членах или в третьих странах практика классификации какого-либо товара. Соответствующие выводы сделаны в решениях Коллегии Суда от 01.11.2021 по делу № СЕ-1-2/6-21 по заявлению ООО «Самсунг Электроникс Рус Калуга» и от 19.05.2021 по делу № СЕ-1-2/1-21 по заявлению ОДО «Доминантафарм».
При оценке международной практики в качестве доказательства встает вопрос о том, в поддержку какого довода она приводится истцом. Как усматривается из упомянутого решения Коллегии Суда по заявлению ООО «Самсунг Электроникс Рус Калуга», истец приводил соответствующую ссылку, обосновывая недопустимость противоречий между решением Комиссии о классификации отдельного вида товара и практикой его классификации в других государствах и интеграционных объединениях. В пользу вывода об обоснованности отклонения подобной практики следует отметить затруднительность доказывания ее всеобщего характера, а также отсутствие у ЕЭК обязательств по следованию ей.
В то же время сложившаяся на международном уровне практика применения международной нормы может рассматриваться Судом Союза при толковании права Союза как последующая практика применения толкуемого договора, относящаяся либо к основным средствам толкования в соответствии с п. «Ь» ст. 31.3 Венской конвенции о праве международных договоров от 23.05.1969, либо к дополнительным средствам толкования в рамках ст. 32 указанной Конвенции. В этом смысле такая сложившаяся практика могла бы учитываться Судом в случаях, когда основные средства интерпретации оставляют неопределенность относительно содержания терминов договора.
В ряде судебных актов изложен подход к оценке отдельных сведений и их способности играть роль доказательств по делу. Так, Судом в решениях от 07.04.2016 по делу № СЕ-1-2/1-16-КС по заявлению ООО «Севлад», от 04.04.2016 по делу № СЕ-1-2/2-16 по заявлению ЗАО «Дженерал Фрейт» и от 14.04.2021 по делу № СЕ-1-2/2-21 по заявлению АО «СУЭК-КУЗБАСС» выработана устойчивая практика, согласно которой основными критериями для классификации товара являются его объективные характеристики и свойства, соответствующие наименованию конкретной товарной позиции Товарной номенклатуры, а также предполагаемое назначение товара. При этом предполагаемое назначение товара оценивается на основании его объективных характеристик и свойств [8, с. 10-11]. В решении Коллегии Суда от 18.06.2019 по делу № СЕ-1-2/1-19 по заявлению ООО «Шиптрейд» указано, что источником сведений о таком использовании может служить информация производителя и другая техническая информация.
бремя доказывания при производстве в суде еаэс
Нормативной предпосылкой бремени доказывания в Суде ЕАЭС служит ст. 23 Регламента, посвященная принципу состязательности сторон спора. Из взаимосвязанного толкования п. 1 и 3 данной статьи следует, что истец обязан обосновать свои требования, а ответчик имеет право представить возражения на заявленные требования ввиду риска наступления последствий совершения или несовершения процессуальных действий. Данные правовые нормы представляют собой отражение принципа onus probandi actori incumbit.
Учитывая, что согласно п. 39 Статута компетенция Суда включает в себя разрешение споров как между властными субъектами (государствами, а также государствами и ЕЭК), так и между Комиссией как лицом, наделенным публичными полномочиями, и частным субъектом, столь однозначное установление бремени доказывания представляется дискуссионным. Строгое применение п. 1 ст. 23 Регламента будет означать возложение на частное лицо всей полноты доказывания несоответствия праву ЕАЭС решений и действий (бездействия) Комиссии. В свете признания частных лиц «слабой стороной», которая заведомо не имеет доступа ко всему объему доказательств, связанных с принятием решения и совершением действия (бездействием) публичного института, следует согласиться с позицией судьи Суда ЕАЭС К. Л. Чайки, указывающего, что «применительно к рассмотрению Судом Союза дел о соответствии решений, действия и бездействия Комиссии праву ЕАЭС в судебной практике или в Регламенте Суда должно быть установлено, что правомерность такого решения, действия и бездействия доказывает Комиссия» [9, с. 76-77].
К настоящему времени практика Суда ЕАЭС по вопросу о бремени доказывания находится в стадии формирования, демонстрируя примеры как правовых позиций, которые могут рассматриваться в качестве свидетельствующих о возложении бремени доказывания на ЕЭК, так и примеры, подтверждающие строгое применение правила onus probandi actori incumbit.
Так, в решении Коллегии Суда от 11.10.2018 по делу № СЕ-1-2/4-18-КС по заявлению ООО «Ойл Марин Груп», в рамках которого оценивалось соответствие праву ЕАЭС бездействия Комиссии в виде отказа провести мониторинг исполнения права Союза его государством-членом по заявлению хозяйствующего субъекта, Суд на основе толкования права ЕАЭС установил наличие у ЕЭК обязанности по мониторингу. Затем, обратившись к фактической стороне дела, Суд Союза указал: «Ответчиком не представлены Суду доказательства (документы, сведения), подтверждающие выполнение Комиссией следующих действий...». Уяснение данной позиции Суда позволяет утверждать о формировании подхода, согласно которому бремя представления доказательств мониторинга, которое может рассматриваться как бремя доказывания соответствия праву Союза бездействия ЕЭК, возложено именно на нее.
В качестве нормативной предпосылки распределения бремени доказывания по делам о соответствии решений ЕЭК, в том числе в области таможенного
регулирования, следует рассматривать п. 53 Статута, который относит к числу принципов, на основе которых Суд осуществляет судопроизводство, состязательность. В развитие данного правоустановления п. 1 ст. 23 Регламента на истца возлагается обязанность обосновать свои требования, а ответчику предоставляется право представить возражения на заявленные требования. В особом мнении судьи К. Л. Чайки к решению Апелляционной палаты от от 01.11.2021 по делу № СЕ-1-2/6-21 по заявлению ООО «Самсунг Электроникс Рус Калуга» указано, что данная правовая норма является проявлением общепризнанного принципа международного права onus probandi actori incumbit. С учетом изложенного представляется, что именно Комиссии надлежит доказать соответствие праву Союза оспариваемого решения.
Следует подчеркнуть, что даже в ситуации, когда бремя доказывания соответствия праву ЕАЭС актов и действий Комиссии возлагается на нее, это не означает, что хозяйствующий субъект полностью освобожден от соответствующей обязанности. Во-первых, ему следует доказать правовую связь оспариваемого решения и его правового положения (непосредственный интерес в оспаривании решения), а во-вторых, на него переходит бремя опровержения доказательств, представленных ЕЭК.
Необходимо также обратить внимание на то обстоятельство, что одним из элементов защиты хозяйствующего субъекта как «слабой стороны» является закрепленное в Регламенте и дополненное судебной практикой правило о признании вопроса о полномочиях Комиссии на принятие решения, совершение действия (бездействие) доводом публичного порядка, который подлежит проверке независимо от того, был ли он заявлен истцом. Соответствующий вывод основан на формулировке подп. «а» п. 1 ст. 45 Регламента, в силу которого при рассмотрении дела по заявлению хозяйствующего субъекта об оспаривании решения Комиссии или его отдельных положений и (или) действия (бездействия) ЕЭК Суд в судебном заседании осуществляет проверку ее полномочий на принятие оспариваемого решения. Данный подход применен Судом в решении Коллегии от 07.04.2016 по делу № СЕ-1-2/1-16-КС по заявлению ООО «Севлад».
заключение
Проведенный анализ практики Суда ЕАЭС по делам о таможенных правоотношениях свидетельствует о том, что общим принципом доказывания является классическое onus probandi actori incumbit. Тем не менее, есть основания полагать, что практика Суда способна пойти по пути защиты хозяйствующих субъектов как «слабой» стороны и выработать подход об обязанности ЕЭК доказывать законность своего решения, действия (бездействия). В основу данной позиции может быть положен закрепленный в практике Международного Суда ООН и получивший развитие в доктрине подход, согласно которому судебный орган вправе разрабатывать любые правила, включая те, которые касаются доказывания, если они необходимы для реализации функции по разрешению спора. Тем не менее,
возложение бремени доказывания соответствия праву Союза решения ЕЭК, ее действия (бездействия) не исключает обязанность хозяйствующего субъекта обосновать влияние соответствующего решения, действия (бездействия) на его правовое положение, а также опровергнуть доводы, которые Комиссия представит в подтверждение своей позиции.
Большим потенциалом обладают закрепленные в Регламенте и поддержанные судебными актами позиции о праве Суда независимо от заявлений истца проверять компетенцию Комиссии, а также взаимодействовать со сторонами и иными лицами в целях получения сведений, необходимых для разрешения спора.
В аспекте сведений, которые могут использоваться в качестве доказательств по делу, ключевое значение приобретает информация, запрошенная Судом ЕАЭС у уполномоченных органов и организаций государств-членов. С позиции защиты интересов хозяйствующего субъекта немаловажную роль играет анализ данных сведений и ссылки на них в обоснование своей позиции.
ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ
1. Kokott J. The Burden of Proof in Comparative and International Human Rights Law: Civil and Common Law Approaches with Special Reference to the American and German Legal Systems. London; Boston: Kluwer Law International, 1998. 291 p.
2. Lasok K. P. E. The European Court of Justice: Practice and Procedure. London: Butterworths, 1994. 437 p.
3. Foster C. E. Burden of Proof in International Courts and Tribunals // Australian Year Book of International Law. 2010. Vol. 29. P. 27-86.
4. Статистические данные о деятельности Суда Евразийского экономического союза [Электронный ресурс]. URL: https://courteurasian.org/analytics/statistical_information/.
5. Amerasinghe Ch. F. Evidence in International Litigation. Leiden; Boston: Martinus Nijhoff Publishers, 2005. 494 p.
6. Дьяченко Е. Достучаться до небес: бремя доказывания в международных судах // Международное правосудие. 2021. № 2 (38). С. 111-133.
7. Consolidated Version of the Rules of Procedure of the Court of Justice of 25 September 2012. [Electronic resource]. URL: https://curia.europa.eu/jcms/jcms/P_91447/.
8. Энтин К. В. Влияние правовых позиций Суда Евразийского экономического союза на правоприменительную практику российских судов по таможенным спорам // Таможенные споры. Банковские и страховые споры: материалы Всероссийских научно-практических конференций. М.: РГУП, 2021. С. 9-15.
9. чайка К. Л. Стандарты международного права с учетом конституционных принципов государств-членов в практике Суда Евразийского экономического союза // Правосудие в эпоху интеграции: сборник материалов Международной научно-практической конференции, Российский государственный университет правосудия, г. Суздаль, 31 мая - 3 июня 2017 г. / под ред. С. С. Бугровой. М.: РГУП, 2018. С. 72-81.
информация об авторе
Дьяченко Екатерина Борисовна - кандидат юридических наук, советник судьи Суда Евразийского экономического союза, Республика Беларусь, 220006, Минск, Михайловский переулок, 2; ведущий научный сотрудник Института государства и права, Российская академия наук, e-mail: [email protected].
Конфликт интересов
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. для цитирования
Дьяченко Е. Б. Доказывание при рассмотрении Судом Евразийского экономического союза дел в области таможенных правоотношений // Вестник Российской таможенной академии. 2022. № 3. С. 45-56.
УДК 341.645.5
DOI 10.54048/20727240_2022_03_56
влияние правовых позиций суда евразийского экономического союза на правоприменительную практику российских судов по таможенным спорам
К. в. энтин1
1 Суд Евразийского экономического союза, Минск, Республика Беларусь
Аннотация. В отсутствие преюдициального запроса как инструмента построения взаимодействия между Судом Евразийского экономического союза и национальными судебными органами ключевую роль в обеспечении эффективности и единообразного применения права Союза приобретает восприятие судами государств-членов правовых позиций, сформулированных Судом Евразийского экономического союза. На примере практики в области таможенных правоотношений автор анализирует обращения российских судебных органов к практике Суда Евразийского экономического союза. Проведенный анализ позволяет сделать вывод о достаточно широком восприятии российскими судами как подходов Суда Союза по делам о таможенной классификации, так и сформулированных Судом универсальных правовых позиций, относящихся к сфере технического регулирования, свободного движения товаров и защиты прав человека; он также показывает необходимость выстраивания взаимодействия не только с Верховным Судом, но и с нижестоящими судами. Автор рассматривает актуальные проблемы взаимодействия между Судом Союза и российскими судами, связанные с невозможностью пересмотра дела по новым обстоятельствам в российских судах после решения Суда Евразийского экономического союза. Такое положение вещей существенно снижает эффективность обращения в Суд Союза и судебной защиты в Евразийском экономическом союзе в целом. Для решения данной проблемы представляется необходимым внести изменения в процессуальные кодексы государств-членов, а также в Договор о Союзе. Изложенная в статье точка зрения является личным мнением автора и не может считаться позицией Суда.
Ключевые слова: Суд Евразийского экономического союза, российские судебные органы, таможенные правоотношения, пересмотр по новым обстоятельствам.
© Энтин К. В., 2022
