КОМПЕТЕНЦИЯ СУДА ЕВРАЗИЙСКОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОЮЗА: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ Текст научной статьи по специальности «Право»

JUS COMMUNE

Компетенция Суда Евразийского экономического союза: мифы и реальность

Екатерина Дьяченко, Кирилл Энтин*

За без малого три года своего существования Суд Евразийского экономического союза (ЕАЭС) успел обрасти множеством мифов. Во многом это связано с тем, что Статут Суда претерпел существенные изменения по сравнению с аналогичным документом Суда Евразийского экономического сообщества. Это заставило многих исследователей поставить вопрос о том, обладает ли Суд необходимым инструментарием для достижения поставленной перед ним задачи обеспечения единообразного толкования и применения права ЕАЭС. Данная проблема является тем более актуальный, что в Европейском Союзе Суд ЕС стал одной из главных движущих сил в процессе интеграции. С учётом многочисленных ограничений, заложенных в Статуте Суда ЕАЭС, велико искушение дать отрицательный ответ на этот вопрос. Однако, как показывает практика Суда ЕАЭС, далеко не все кажущиеся ограничения являются таковыми на самом деле. В статье авторы ставят целью, с одной стороны, развеять некоторые из популярных мифов о компетенции Суда ЕАЭС и, с другой стороны, проанализировать реальные проблемы и ограничения и предложить пути их преодоления.

^ Суд Евразийского экономического союза; евразийская интеграция; ЕАЭС; 001: 10.21128/2226-2059-2017-3-76-95 российское гражданское процессуальное право; Суд Европейского Союза

Суд Евразийского экономического союза (далее — ЕАЭС, Союз) представляет собой новый орган евразийской интеграции, начавший функционировать в 2015 году, основной целью которого является обеспечение единообразного толкования и применения права ЕАЭС. В связи с прекращением деятельности Евразийского экономического сообщества (далее — ЕврАзЭС) и переходом к новому этапу интеграции — Евразийскому экономическому союзу государства — члены ЕАЭС приняли решение не реформировать существовавший с 2012 года Суд ЕврАзЭС, а создать на его месте новый судебный орган1. С принятием нового Статута и Регламента были

* Дьяченко Екатерина Борисовна — кандидат юридических наук, советник судьи Суда Евразийского экономического союза, Минск, Беларусь (e-mail: DyachenkoEB@gmail.com). Энтин Кирилл Владимирович — кандидат юридических наук, советник экспертно-аналитического отдела Секретариата Суда Евразийского экономического союза, Минск, Беларусь (e-mail: kirill.entin@coleurope.eu).

1 Несмотря на прекращение деятельности ЕврАзЭС, реформирование Суда ЕврАзЭС было возможным, поскольку Суд ЕврАзЭС обладал компетенцией по разрешению споров в рамках Таможенного союза и Евразийского экономического пространства. Об этом свидетельствуют и ранние проекты Статута Суда ЕАЭС. Более подробно см.: Нешатаева Т.Н.,

существенным образом пересмотрены порядок функционирования и компетенция Суда.

Отказ от правопреемства между судебными органами влечёт, прежде всего, отсутствие у Суда компетенции ratione temporis по спорам, возникшим до 1 января 2015 года2. Также это даёт возможность новому Суду в определённых случаях дистанцироваться от практики Суда ЕврАзЭС. Несмотря на то что решения Суда ЕврАзЭС сохраняют свою юридическую силу («продолжают действовать в прежнем статусе»3) и могут быть использованы Судом ЕАЭС в качестве stare decisis4, в решениях Суда ЕАЭС, как правило, отсутст-

Дьяченко Е. Б. Евразийская интеграция: роль Суда / под ред. Т. Н. Нешатаевой. М. : Статут, 2015. С. 131.

2 Вопрос о наличии у Суда ЕАЭС компетенции ratione temporis обсуждался при рассмотрении дела № СЕ-1-1/1-16-БК Российская Федерация против Республики Беларусь, о чём свидетельствуют особые мнения судей Д. Г Колоса от 25 февраля 2017 года и К. Л. Чайки от 25 февраля 2017 года (см. п. 3).

3 Пункт 3 статьи 3 Договора о прекращении деятельности Евразийского экономического сообщества от 10 октября 2014 года // СПС «КонсультантПлюс».

4 См.: Абзац 10 раздела «Применимое право» решения Коллегии Суда ЕАЭС от 4 апреля 2016 года по делу № СЕ-1-2/2-16-АП по заявлению ООО «Дженерал Фрейт». URL: http:// courteurasian.org/doc-15563 (дата обращения: 21.07.2017).

вуют ссылки на акты Суда ЕврАзЭС даже при формулировании схожих правовых позиций.

1. Обзор средств правовой защиты в Суде ЕАЭС и проблемы, связанные с их применением

Пункт 39 Статута классифицирует дела о разрешении споров по субъектам, которым предоставлено право на обращение в Суд (государство — член ЕАЭС или хозяйствующий субъект). В соответствии с пунктом 46 Статута к компетенции Суда также отнесено вынесение консультативных заключений по заявлениям о разъяснении. В целях ясности полагаем необходимым предложить в настоящей статье иную систему классификации — на основании предмета обращения.

1.1. Дела о соответствии международного договора в рамках ЕАЭС или его отдельных положений Договору о Евразийском экономическом союзе

Данное средство правовой защиты, зарезервированное за государствами — членами ЕАЭС, на настоящий момент ни разу не использовалось и пока вызывает ряд вопросов. Во-первых, определение этого вида заявления в качестве основания для возбуждения дела о разрешении спора предполагает наличие двух сторон — истца и ответчика. Международные договоры в рамках ЕАЭС подписываются главами государств на заседаниях Высшего Евразийского экономического совета. При этом сам Совет в этом случае служит лишь платформой для заключения международного договора и не может выступать ответчиком. Также стоит отметить, что в соответствии с пунктом 43 Статута «спор не принимается к рассмотрению Судом без предварительного обращения заявителя к государству-члену или Комиссии для урегулирования вопроса в досудебном порядке». Соответственно, ответчиком по данной категории споров могут быть только государства. Как следствие, если одно из государств полагает, что между некоторыми положениями международного договора в рамках Союза и Договора о Союзе существует противоречие, оно должно будет обратиться в досудебном порядке ко всем остальным участникам с предложением о внесении изменений. Представить

такую ситуацию на практике чрезвычайно сложно хотя бы потому, что любой международный договор в рамках Союза принимался с согласия всех государств (каждое из которых имело возможность наложить на него вето). Что касается вновь присоединившихся к Союзу государств, то со вступлением в ЕАЭС они присоединяются и ко всем международных договорам, входящим в право Союза5. Соответственно, любые разногласия должны устраняться на этапе переговоров о вступлении.

Нет сомнений в том, что механизм контроля соответствия заключаемых в рамках Союза международных договоров Договору о ЕАЭС необходим. Однако подобный контроль мог бы осуществляться не ex post, а ex ante, подобно механизму контроля законности заключаемых Европейским Союзом международных договоров с третьими странами в рамках статьи 218 Договора о функционировании Европейского Союза (далее — ДФЕС). Пункт 6 статьи 218 ДФЕС предоставляет воз -можность государствам — членам или институтам Союза запросить мнение Суда ЕС относительно планируемого договора. В случае обращения с запросом заключение Суда ЕС будет обязательным. Как показывает практика, запросы могут касаться как наличия у ЕС компетенции по заключению международного договора (единолично или совместно с государствами-членами)6, так и соответствия положений международного договора базовым договорам в рамках ЕС, а также основным принципам права ЕС7.

Вторым вопросом, требующим прояснения, являются последствия признания Судом

5 Так, согласно статьям 1 Договоров о присоединении Республики Армения и Кыргызской Республики к Договору о Евразийском экономическом союзе данные государства присоединяются к Договору о Евразийском экономическом союзе, а также к другим заключённым в рамках формирования договорно-правовой базы Таможенного союза и Единого экономического пространства международным договорам, входящим в право Евразийского экономического союза.

6 Так, например, в Заключении 2/94 (ECLI:EU:C:1996:140) Суд ЕС рассматривал вопрос о том, обладает ли Сообщество компетенцией для присоединения к Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

7 Например, в Заключении 2/13 (ECLI:EU:C:2014:2454) Суд ЕС пришёл к выводу, что Соглашение о присоединении ЕС к Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод не соответствует статье 6(2) Договора о Европейском Союзе и Протоколу № 8. Более подробно о заключениях Суда см.: Eeckhout P. External Relations of the European Union: Legal and Constitutional Foundations. Oxford : Oxford University Press, 2004. P. 227-232.

не соответствующими Договору о ЕАЭС отдельных положений международного договора в рамках Союза. Можно предположить, что в этом случае Комиссия и государственные органы государств — членов Союза должны будут воздерживаться от применения соответствующих положений международного договора, а перед государствами-членами в соответствии с принципом добросовестного сотрудничества встанет задача внесения изменений в международный договор в рамках Союза или в Договор о Союзе.

1.2. Дела о соответствии решения Комиссии или его отдельных положений Договору о Евразийском экономическом союзе или международным договорам в рамках Союза

Данный вид заявлений может быть подан государствами-членами, а также, при соблюдении некоторых условий, хозяйствующими субъектами. Разница в правовом положении этих двух категорий заявителей заключается не только в более строгом locus standi для хозяйствующих субъектов (они могут обжаловать только те решения ЕЭК, которые непосредственно затрагивают их права и законные интересы в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности), но и в том, что только государства-члены вправе просить Суд также проверить решение Комиссии на соответствие решениям органов Союза. Отсутствие подобного права у хозяйствующих субъектов можно объяснить тем фактом, что решения Высшего Евразийского экономического совета и Межправительственного совета не обладают прямым действием и не наделяют правами частных лиц.

При этом следует также отметить, что Статут Суда не препятствует заявителям ссылаться на иные нормы права, касающиеся применения Договора или международных договоров в рамках Союза при условии, что эти нормы обладают прямым действием. Так, Апелляционная палата Суда в решении по делу Дженерал Фрейт пришла к выводу, что Конвенция о Гармонизированной системе «наряду с правом Союза подлежит применению для регулирования таможенно-тарифных отношений в рамках ЕАЭС»8. Схожим

8 Суд ЕАЭС. Решение Апелляционной палаты от 21 июня 2016 года по делу № СЕ-1-2/2-16-АП по заявлению ЗАО

образом ничто не препятствует заявителям ссылаться на иные основания признания решения Комиссии не соответствующим праву Союза, такие как отсутствие компетенции, нарушение существенных процедурных требований или злоупотребление полномочиями. Так, в соответствии с подпунктом «а» пункта 1 статьи 45 Регламента Суд в рамках рассмотрения данного вида дел осуществляет проверку «полномочий Комиссии на принятие оспариваемого решения». Суд дал широкое толкование данному положению в деле Севлад9, отметив необходимость проверить соблюдение Комиссией существенных процедурных требований.

Ключевым элементом при рассмотрении дел об оспаривании решений Комиссии по заявлениям хозяйствующих субъектов является locus standi истца, который можно рассматривать в качестве одного из критериев оценки доступности правосудия10.

Норма подпункта 2 пункта 39 Статута о праве хозяйствующих субъектов на обращение с заявлением об обжаловании решения, действия или бездействия Комиссии содержит два условия:

1) установление факта того, затрагиваются ли права хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности;

2) установление факта того, нарушаются ли предоставленные Договором о Союзе или международными договорами права или законные интересы.

Важно отметить, что, как было установлено Судом в деле Севлад, факт нарушения прав и законных интересов субъекта хозяйствования проверяется Судом лишь на стадии рассмотрения дела по существу. Как отметил Суд, «проверке факта нарушения прав и законных интересов истца в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, предоставленных ему Договором и (или) международными договорами в рамках Со-

«Дженерал Фрейт». URL: http://courteurasian.org/database (дата обращения: 20.07.2017).

9 Суд ЕАЭС. Решение Коллегии от 7 апреля 2016 года по делу № СЕ-1-2/1 - 16-КС по заявлению ООО «Севлад». URL: http://courteurasian.org/doc-15463 (дата обращения: 20.07.2017).

10 Более подробно о критерии доступности применительно к Суду ЕАЭС см.: DiyachenkoE., EntinK. The Court of the Eurasian Economic Union: Challenges and Perspectives // Russian Law Journal. Vol. 5. 2017. No. 2. P. 53-74, 69-73.

юза, должно предшествовать осуществление проверки правомерности оспариваемого акта Комиссии»11. Следовательно, первоначально проводится проверка решения на соответствие праву Союза, и только в случае положительного ответа на этот вопрос Суд переходит к проверке того, были ли нарушены права или законные интересы истца в результате этого несоответствия.

Таким образом, к locus standi хозяйствующего субъекта относится только первое требование — чтобы его права и законные интересы были затронуты.

В решении Коллегии по делу Севлад Суд также указал: «В соответствии с принципом правовой определённости решение Комиссии или его отдельные положения могут признаваться непосредственно затрагивающими права и законные интересы хозяйствующего субъекта в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, в том числе когда соответствующее решение применяется к конкретному хозяйствующему субъекту в связи с его хозяйственной деятельностью»12. Таким образом, Суд однозначно высказался за максимально широкую трактовку данного критерия, что делает судебную защиту более доступной. Хозяйствующему субъекту не нужно доказывать, что решение Комиссии применялось к нему, достаточно показать, что оно могло применяться13.

От этой ситуации нужно отличать ту, которая была предметом оценки в деле Капри14, где заявитель пытался добиться аннулирования решения Комиссии, предоставляющего лучшие условия его конкурентам, осуществляющим деятельность в смежной сфере. При этом сам заявитель не ввозил товар, в

11 Суд ЕАЭС. Решение Коллегии от 7 апреля 2016 года по делу № СЕ-1-2/1-16-КС по заявлению ООО «Севлад». Подпункт 7.2.1.

12 Там же. Пункт 6.2.

13 Вместе с тем очевидно, что существуют такие акты Комиссии, которые заведомо затрагивают права и законные интересы заявителя: это решения ЕЭК о применении мер защиты внутреннего рынка, устанавливающие размер специальной, антидемпинговой или компенсационной пошлины в отношении товаров конкретного хозяйствующего субъекта, а также решения о наложении на хозяйствующих субъектов штрафных санкций за нарушение общих правил конкуренции на трансграничных рынках на территориях двух и более государств-членов.

14 Суд ЕАЭС. Постановление Коллегии от 1 апреля 2015 года

по делу № CE-3/2-15-KC по заявлению ЗАО «Капри».

URL: http://courteurasian.org/doc-14373 (дата обращения:

20.07.2017).

отношении которого действовало решение Комиссии. Суд Союза, отказывая в принятии заявления к производству, прямо указал, что заявитель не обосновал, каким образом оспариваемое решение Комиссии «непосредственно затрагивает права и законные интересы заявителя в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности»15.

Сравнивая locus standi частных лиц в рамках иска об аннулировании в Суде ЕС (ст. 263 ДФЕС) и положение хозяйствующих субъектов в Суде ЕАЭС, следует отметить, что условия доступа к Суду ЕАЭС более либеральны. Во-первых, в Суде ЕС истцу необходимо доказать, что оспариваемый акт затрагивает его не только непосредственно (direct concern), но и индивидуально (individual concern). Для этого необходимо показать, что акт затрагивает именно истца в силу особых свойственных ему отличительных черт или в силу обстоятельств, отличающих его от всех других лиц, которых может затрагивать акт16. Данное положение продиктовано не столько желанием ЕС гарантировать правовую определённость (в ЕС существует процедура косвенного обжалования через преюдициальный запрос, который никаким сроком не ограничен), сколько стремлением заставить пройти часть заявителей через определённый фильтр в лице национальных судебных органов, что позволяет исключить явно неприемлемые иски. Во-вторых, в статье 263 ДФЕС для обжалования актов установлен жёсткий срок в два месяца. Вместе с тем следует отметить, что статья 263 ДФЕС позволяет заявителям обжаловать любые юридически обязательные акты институтов ЕС, тогда как в Суде ЕАЭС хозяйствующие субъекты вправе обжаловать только решения Комиссии.

1.3. Дела об оспаривании действия (бездействия) Комиссии

Данный вид дел во многом схож с делами о соответствии решений Комиссии Договору и (или) международным договорам в рамках

15 Там же. С. 3.

16 Данная формула была выведена Судом ЕС в деле: ECJ. Plau-mann & Co. v. Commission. Case 25/62. Judgment of 15 July 1963. ECLI:EU:C:1963:17. Более подробно о locus standi частных лиц в Суде ЕС см.: Энтин К.В. Право Европейского Союза и практика Суда Европейского Союза. М. : Норма, 2015. С. 87.

Союза и может быть инициирован как государствами-членами, так и хозяйствующими субъектами. Следует отметить, что в отличие от ЕС, где обжалование бездействия институтов является отдельным средством правовой защиты, Статут не предусматривает такого разделения.

Учитывая, что право Союза не содержит определение понятия «бездействия», Суд ЕАЭС в одном из своих первых дел, деле Тарасика, сделал выбор в пользу широкого определения данного понятия. Как указал Суд, «в общем смысле <неправомерное бездействие> — это неисполнение либо ненадлежащее исполнение наднациональным органом (должностным лицом) обязанностей, возложенных на него правом Союза, в частности оставление обращения хозяйствующего субъекта без рассмотрения полностью или частично, дача ответа заявителю не по существу обращения, если рассмотрение этого обращения относится к компетенции наднационального органа (должностного лица)»17. Суд пошёл ещё дальше, установив, что отрицательный ответ Комиссии может быть обжалован в рамках иска о бездействии, «если совершение испрашиваемого заявителем действия является её прямой обязанностью, которая не может быть делегирована иным лицам (так называемая <специальная обязанность^». Таким образом, Суд ЕАЭС остановил свой выбор на подходе к бездействию, свойственному судам государств — членов ЕАЭС18. Для сравнения: в Суде ЕС рассмотрение дела о бездействии прекращается, как только институт вырабатывает ясную позицию (даже если отрицательный ответ института представлен уже после принятия заявления к производству19). Это делает иск о без-

17 Суд ЕАЭС. Решение Коллегии Суда от 28 декабря 2015 года по делу № СЕ-1-2/2-15-КС по заявлению ИП Тарасика К. П. к Евразийской экономической комиссии. URL: http://court eurasian.org/doc-14443 (дата обращения: 20.07.2017).

18 См.: Пункт 7 Нормативного постановления Верховного Суда Республики Казахстан от 24 декабря 2010 года № 20 «О некоторых вопросах применения судами норм главы 27 Гражданского процессуального кодекса Республики Казахстан»; пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 года № 2 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих» (утратило силу в связи с изданием Постановления Верховного Суда РФ от 27 сентября 2016 года №36).

19 См.: ECJ. Sodima v. Commission. Case C-44/00 P Order of 13 December 2000. § 83. ECLI:EU:C:2000:686.

действии малоэффективным средством правовой защиты, своего рода промежуточным шагом перед обращением с иском об аннулировании и заслуженно подвергается критике в научной доктрине20. Выбор Суда ЕАЭС в пользу широкого толкования бездействия был также обусловлен тем фактом, что в отличие от права ЕС, где иск о бездействии является самостоятельным средством правовой защиты21, в Статуте Суда обжалование действия и бездействия Комиссии объединено. В связи с этим, а также с учётом ограниченного числа средств правовой защиты выбор Суда ЕАЭС призван сделать обжалование бездействия максимально эффективным средством правовой защиты.

1.4. Дела о неисполнении государствами своих обязательств

В отличие от Суда ЕврАзЭС, где возможность обращаться в суд с заявлением о несоблюдении права Таможенного союза государством-членом была предоставлена исключительно Комиссии, в Суде ЕАЭС это право зарезервировано за государствами — членами Союза. Несмотря на то что за три года существования Суда ЕврАзЭС Комиссия ни разу не воспользовалась данным полномочием, данное изменение существенно ослабило полномочия Комиссии по проведению мониторинга и контроля соблюдения права Союза, лишив её важного инструмента воздействия на государства. Для сравнения: в Европейском Союзе прерогативой по обращению с иском о неисполнении государствами-членами своих обязательств обладает Европейская комиссия; государства-члены вправе это делать лишь при отказе Комиссии22. Данное правило во многом позволяет избежать видимости напряжённых отношений между государствами.

Первое же рассмотренное Судом ЕАЭС дело, инициированное Российской Федерацией (дело о Калиниградском транзите),

20 См.: Steiner J., Woods L, Watson Ph. EU Law. 12th ed. Oxford : Oxford University Press, 2014. P 303-304; Due O. Legal Remedies for the Failure of European Community Institutions to Act in Conformity with EEC Treaty Provisions // Fordham International Law Journal. Vol. 14. 1990. No. 2. P 341-358; Dauksiene/., Budnikas A. Has the action for failure to act in the European Union lost its purpose? // Baltic Journal of Law & Politics. Vol. 7. 2014. No. 2. P. 209-226.

21 Регулируется статьёй 265 ДФЕС.

22 См. статью 258 ДФЕС.

получило широкий резонанс. В своём решении23 Большая Коллегия пришла к выводу о несоблюдении таможенными органами Республики Беларусь права Союза24.

1.5. Дела о разъяснении

В соответствии с пунктом 46 Статута Суд по заявлению государства-члена или органа Союза разъясняет положения Договора, международных договоров в рамках Союза и решений органов Союза. С заявлениями о разъяснении положений права Союза, связанных с трудовыми правоотношениями, могут обращаться сотрудники и должностные лица органов Союза и Суда. По данным делам Суд выносит консультативные заключения, которые будут более подробно рассмотрены в разделе 2.2.3.

2. Мнимые и реальные ограничения компетенции Суда

Одним из основных вызовов, с которым столкнулся Суд ЕАЭС, является ограничение его компетенции. Несмотря на то что в отдельных аспектах ограничение компетенции реально, во многих случаях к числу ограничений причисляют и нормы Статута, неспособные оказать какого-либо существенного влияния на деятельность Суда25.

2.1. Отсутствие у Суда исключительных полномочий на толкование права ЕАЭС

В пункте 47 Статута Суда указано: «Осуществление Судом разъяснения означает предоставление консультативного заключения и не лишает государства-члены права на совместное толкование ими международных догово-

23 Суд ЕАЭС. Решение Большой Коллегии Суда от 21 февраля 2017 года по делу № СЕ-1-1/1-16-БК по спору между Российской Федерацией и Республикой Беларусь. URL: http:// courteurasian.org/doc-17943 (дата обращения: 26.07.2017).

24 Более подробно см.: Исполинов А. С. Решение Суда ЕАЭС по спору Российская Федерация против Республики Беларусь: правосудие посреди политического конфликта. URL: https:// zakon.ru/blog/2017/03/17/reshenie_suda_eaes_po_sporu_ rossijskaya_federaciya_protiv_respubliki_belarus_pravosudie_ posredi_poli (дата обращения: 04.09.2017).

25 См., например: Исполинов А. С. Статут Суда ЕАЭС как отражение опасений и сомнений государств — членов Евразийского экономического союза // Право: Журнал Высшей школы экономики. 2016. № 4. С. 152-166, 158-160; Соколова Н. А. Евразийская интеграция: возможности Суда Союза // Lex Russica. 2015. Т. CVIII. № 11. С. 96-103.

ров». Некоторые комментаторы восприняли эту норму как свидетельствующую о том, что Суд ЕАЭС не обладает исключительным правом на толкование права Союза26.

Вместе с тем следует отметить, что право на совместное толкование норм международного договора присуще государствам по умолчанию в силу общей теории права международных договоров. В Комментарии Комиссии по международному праву по проекту статей о толковании прямо указано: «Соглашение о толковании отдельных положений договора, достигнутое после заключения договора, представляет собой аутентичное толкование сторон, которое должно рассматриваться как неотъемлемая часть договора»27. Подобный подход к аутентичному толкованию воспринят международными судами, о чём свидетельствуют ссылки на упомянутый комментарий в решении Международного суда ООН по делу Kasikili/Sedudu island (Botswana v. Namibia)28, а также в решении Арбитража НАФТА по делу Methanex v. USA29. В работе Р. Гардинера «Толкование договоров» отмечается, что аутентичное толкование порой «вытесняет» иные виды толкований, особенно если такое толкование даётся уже после того, как вынесено арбитражное или судебное решение. Можно утверждать, что аутентичное толкование имеет приоритет над иными видами толкования30. Превосходство аутентичного толкования признаётся и в отечественной теории международного права. Так, А. Н. Та-лалаев отмечал: «Аутентичное толкование обладает наибольшим эффектом и наибольшей юридической силой. Будучи основанным

26 См., например: Исполинов А. С. Статут Суда ЕАЭС как отражение опасений и сомнений государств — членов Евразийского экономического союза. С. 162; Ponomareva K Tax Law of the Eurasian Economic Union: Substance and Ways of Using of the European Experience // EC Tax Review. Vol. 25. 2016. No. 2. P. 94-108, 96; Kühn W.M. The Eurasian Economic Union -Risks and Opportunities of an Emerging Bipolar Europe / Zeitschrift für Europarechtliche Studien (ZEus). Jg. 20. 2017. H. 2. S. 185-234, 207.

27 The International Law Commission's Commentary on its draft articles on interpretation // Yearbook of the International Law Commission. 1966. Vol. II. P 221, § 14.

28 International Court of Justice. Kasikili/Sedudu island (Botswana v. Namibia). Judgment of 13 December 1999 // I.C.J. Reports. 1999. P 1045-1109, 1075, § 49.

29 NAFTA Arbitration. Methanex v. USA. Award of 3 August 2005. P 8, § 19. URL: https://www.italaw.com/sites/default/files/ case-documents/ita0529.pdf (дата обращения: 04.09.2017).

30 См.: Gardiner R. Treaty interpretation. Oxford : Oxford Univer-

sity Press, 2015. P. 124, 225.

на соглашении сторон, оно является обязательным для участников договора и не может быть изменено одним из них без согласия другого»31.

В Европейском Союзе государства-члены также являются безусловными «хозяевами» учредительных договоров. Они имеют право не только вносить в них изменения, но и осуществлять их совместное толкование, о чём свидетельствуют многочисленные приложения к учредительным договорам в форме совместных заявлений о толковании отдельных положений учредительных договоров32. Данные документы входят в первичное право Союза и являются обязательными, в том числе и для Суда ЕС33. Вместе с тем такой порядок вещей не ставит под сомнение исключительное полномочие Суда ЕС по толкованию права Европейского Союза и не даёт повода для утверждений, что свои полномочия по толкованию Суд «делит» с государствами-членами.

При таких обстоятельствах указание в пункте 47 Статута на право государств-членов на совместное толкование не может рассматриваться как ограничение компетенции Суда. Вместе с тем нужно признать, что соответствующее положение выглядело бы уместнее не в Статуте, а в разделе XXVIII «Заключительные положения» Договора о Евразийском экономическом союзе.

2.2. Юридические последствия актов Суда Союза

2.2.1. Отсутствие у Суда возможности восполнить пробелы

К числу недостатков компетенции Суда ЕАЭС относят норму пункта 102 Статута, согласно которой решение Суда не изменяет и (или) не отменяет действующих норм права Союза, законодательства государств-членов и не создаёт новых34.

31 Талалаев А. Н. Право международных договоров. Т. 2: Действие и применение договоров. Договоры с участием международных организаций / отв. ред. Л. Н. Шестаков. М. : Зерцало, 2017. С. 85.

32 На настоящий момент насчитывается 43 таких декларации. Самым известным примером является Декларация относительно Хартии основных прав ЕС. См.: OJ C 202, 7.6.2016, p. 337.

33 См., например: European Court of Justice (далее — ECJ). Spain v. Parliament and Council. Case C-44/14. Judgment of 8 September 2015. § 51. ECLI:EU:C:2015:554.

34 См.: Кембаев Ж.М. Региональная интеграция в Евразии: основные признаки, проблемы и перспективы // Российский

На первый взгляд, это влечёт для Суда невозможность восполнять пробелы. В действительности всё несколько иначе. Пункт 102 Статута является способом защиты от судейского активизма, под которым принято понимать осуществление судом квазизаконодательных функций35. Вместе с тем в Консультативном заключении от 8 июля 1996 года Legality of the Threat or Use of Nuclear Weapons Международный Суд ООН отметил: «Суд излагает существующее право и не занимается законотворчеством. Это остаётся справедливым даже несмотря на то, что при формулировании и применении права Суду необходимо определить область его применения и иногда — его основные тенденции»36.

В этом плане пункт 102 Статута не следует рассматривать в качестве ограничения полномочий Суда. Данное положение не является препятствием для толкования права Союза на основе общепризнанных принципов и норм международного права, международно -го обычая как доказательства всеобщей практики, признанной в качестве правовой нор-мы37. При таком толковании не создаётся новая норма права Союза — пробел в существующей норме восполняется на основе вышеперечисленных, уже существующих источников права.

Что касается отмены действующих норм права Союза, то здесь уместно провести параллель с Конституционным Судом Российской Федерации, относительного которого высказывается мнение, что хотя он «не создаёт новых норм права, однако в компетенцию данного судебного органа входит "изъятие" того или иного нормативного акта или отдельных его положений... из области правоприменения»38.

2.2.2. Невозможность отменить решение Комиссии

В соответствии со Статутом действие решения Комиссии или его отдельных положений, признанных Судом не соответствующими До-

юридический журнал. 2016. № 2. С. 32 — 45; Соколова Н. А.

Указ. соч. С. 24.

35 См.: Wolfe Ch. Judicial Activism: Bulwark of Freedom or Precarious Security? Lanham, MD : Rowman & Littlefield, 1997. P 2.

36 Legality of the Threat or Use of Nuclear Weapons, Advisory Opinion // I.C.J. Reports. 1996. P 226—267, 237, § 18.

37 Подпункты 1, 4 пункта 50 Статута Суда.

38 Гражданский процесс / под ред. М. К. Треушникова. 5-е изд.

М. : Статут, 2014.

говору и (или) международным договорам в рамках Союза, продолжается после вступления в силу соответствующего решения Суда до исполнения Комиссией данного решения Суда39. Это также вытекает и из пункта 102 Статута, согласно которому решение Суда не изменяет и (или) не отменяет действующих норм права Союза. При этом согласно пункту 112 Статута Суд вправе при наличии ходатайства приостановить действие признанного не соответствующим праву Союза решения Комиссии с момента вступления в законную силу решения Суда. Таким образом, хотя Суд ЕАЭС и не обладает полномочием напрямую отменять решения Комиссии, он имеет возможность исключить его применение с момента вступления в силу решения Суда.

Пункт 113 Статута Суда возлагает на Комиссию обязанность «в разумный срок, но не превышающий 60 календарных дней с даты вступления в силу решения Суда, если иной срок не установлен в решении Суда, исполнить вступившее в силу решение Суда». Вопрос о способах исполнения решения Суда напрямую не урегулирован в праве Союза, но представляется, что единственно возможными последствиями признания решения ЕЭК не соответствующим праву Союза будет либо внесение изменений в решение Комиссии (в случае признания не соответствующими праву Союза его отдельных положений), либо его отмена.

При этом полагаем, что Комиссия не сможет преодолеть неправомерность решения путём принятия нового, идентичного предыдущему, если только выявленное нарушение не относилось к нарушению существенных процедурных требований. Примером последней ситуации является правило пункта 276 Приложения № 8 к Договору о ЕАЭС, согласно которому решение Комиссии о введении специальных защитных, антидемпинговых или компенсационных мер, «признанное Судом Союза не соответствующим Договору... приводится Комиссией в соответствие с Договором. путём проведения по инициативе органа, проводящего расследования, повторного расследования, в части, необходимой для исполнения решения Суда Союза».

39 Пункт 111 Статута Суда.

Суд Европейского Союза в этом плане наделён большим объёмом полномочий, поскольку статья 264 ДФЕС позволяет Суду ЕС в рамках исков об аннулировании признать акт Европейского Союза ничтожным. Тем не менее Суд ЕС далеко не всегда пользуется данной возможностью, предпочитая во многих случаях ограничивать действие собственных решений (например, в случае признания решения не соответствующим праву ЕС по процедурным основаниям Суд ЕС чаще всего оставляет акт в силе на какое-то время во избежание правового вакуума40).

2.2.3. Необязательность консультативного заключения

Статутом предусмотрено, что по делам о разрешении споров Суд выносит решения, «которые являются обязательными для исполнения» государствами-членами или Комиссией41, в то время как по делам о разъяснении Суд выносит консультативное заключение, «имеющее рекомендательный характер»42. На первый взгляд, данные формулировки позволяют сделать вывод о необязательности консультативного заключения и о его «слабости» по сравнению с решением. Вместе с тем разница между двумя видами судебных актов не столь велика, как может показаться.

Применительно к решению статусом res judicata обладает его резолютивная часть. В свою очередь, сформулированные Судом в мотивировочной части правовые позиции, отражающие его толкование норм права Союза, свойством обязательности не обладают, но носят характер res interpretata. Схожим образом постановления Европейского Суда по правам человека являются обязательными лишь для сторон спора, однако данное Судом толкование Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод должно приниматься во внимание правоприменительными органами и национальными судами всех государств - участников Конвенции43.

40 См., например: ECJ. Case 81/72. Commission v. Council // ECR. 1973. P 575.

41 См.: Пункты 99-100 Статута.

42 Пункт 98 Статута.

43 См.: Bodnar A. Res Interpretata: Legal Effect of the European Court of Human Rights' Judgments for other States Than Those Which Were Party to the Proceedings // Human Rights and Civil Liberties in the 21st Century / ed. by Y. Haeck, E. Brems. Dordrecht ; Heidelberg ; New York : Springer, 2014. P 223-262.

В каждом конкретном случае использование правовых позиций Суда Союза, имеющих свойство res interpretata, ставит перед правоприменителем задачу сопоставления фактических обстоятельств, которые были предметом оценки Суда Союза, и тех, которые легли в основу рассматриваемого им дела. Именно в связи с этим в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 12 мая 2016 года № 18 указано, что при применении норм права Союза, принятых «в сфере таможенного регулирования, судам также следует учитывать акты Суда Евразийского экономического союза, вынесенные в соответствии с пунктом 39 Статута Суда по результатам рассмотрения споров, связанных с реализацией положений Договора, иных международных договоров в рамках Союза и (или) решений органов Союза». Необходимо отметить, что отсутствие у правовых позиций Суда ЕАЭС свойств res judicata не препятствует их активному применению российскими судами при разрешении конкретных дел, что подтверждается как определениями Верховного Суда по конкретным делам44, так и постановлениями судов нижестоящих инстанций, которые при разрешении конкретных дел ссылаются на решения Суда ЕАЭС и Суда ЕврАзЭС45. Вместе с тем, как указывает судья Суда ЕАЭС Т. Н. Нешатаева, со временем правовая позиция Суда ЕАЭС может стать правовой нормой в форме обычной или статутной нормы международного права и, таким образом, обрести обязательность46.

Возвращаясь к консультативному заключению, отметим, что в нём, как и в решении, Суд не только отвечает на конкретный вопрос заявителя, но и формулирует универсальное правило, то есть осуществляет толкование норм права Союза. Таким образом, аналогично решению консультативное заключение имеет свойство res interpretata. Отличие

44 См.: Верховный Суд РФ. Определения от 5 июня 2017 года № 308-КГ17-5709 и от 20 марта 2017 года № 307-КГ17-1277.

45 См., например, постановления: Арбитражного суда Дальневосточного округа от 23 марта 2017 года по делу №А04-6175/2016; Арбитражного суда Московского округа от 8 июня 2017 года по делу № А40-159573/2016 и от 28 декабря 2016 года по делу № А40-37441/2016; Арбитражного суда Уральского округа от 1 декабря 2015 года по делу № А07-2881/2015.

46 См.: Нешатаева Т.Н. Суд Евразийского экономического со-

юза: от правовой позиции к действующему праву // Между-

народное правосудие. 2017. № 2 (22). С. 64-79.

разъяснения от разрешения спора проявляется в том, что в консультативном заключении Суд не вправе давать оценку правомерности совершённых заявителем или иным лицом действий, то есть он не разрешает конкретный спор. Соответственно, вынесение Судом консультативного заключения не предполагает осуществления государствами-членами или Комиссией каких-либо действий по его исполнению, консультативное заключение не является res judicata. Вместе с тем в силу наличия у консультативного заключения res interpretata, полагаем, что в будущем государствам-членам, органам Союза и частным лицам следует исходить из толкования норм права Союза, данного Судом. В противном случае для них существует риск возникновения судебного спора, при разрешении которого Суд ЕАЭС или национальные суды будут руководствоваться сформулированными Судом ЕАЭС правилами.

Консультативное заключение можно также рассматривать как возможность преодолеть отсутствие у частных лиц locus standi в отношении исков о неисполнении или ненадлежащем исполнении органами власти государства-члена норм права Союза. Так, при рассмотрении заявления Министерства национальной экономики Республики Казахстан о разъяснении норм права Союза по вопросу о тарифных квотах Суд фактически защитил права хозяйствующих субъектов Республики Казахстан, осуществлявших ввоз товаров в пределах объёма тарифной квоты, в ситуации, когда ввоз товара в таможенной процедуре таможенного транзита проходил в пределах срока тарифной квоты и соответствующей лицензии, а выпуск товара - по истечении данных сроков47.

Следует отметить, что ещё одним возможным вариантом действий для хозяйствующего субъекта является обращение в Комиссию с просьбой о направлении в Суд Союза заявления о разъяснении48. В связи с этим нужно подчеркнуть, что для Комиссии обращение в

47 См.: Суд ЕАЭС. Консультативное заключение от 1 ноября 2016 года по делу № СЕ-2-3/2-16-БК по заявлению Министерства национальной экономики Республики Казахстан. URL: http://courteurasian.org/doc-16833 (дата обращения: 21.07.2017).

48 См.: Ковалев А.В. Толкование права Евразийского экономического союза: правовые основы подготовки разъяснений и эволюция интерпретационного процесса // Актуальные проблемы российского права. 2016. № 1. С. 187—194.

Суд с запросом является правом, но не обязанностью, а значит, отказ обратиться не может быть предметом обжалования в Суд.

2.3. Финансовый аспект: невозможность взыскать убытки и судебные издержки

К числу реальных ограничений компетенции Суда ЕАЭС следует отнести отсутствие у Суда права рассматривать требования о возмещении убытков49, а также невозможность взыскать судебные расходы в пользу проигравшей стороны50.

Полагаем, что первое ограничение столь очевидно, что не нуждается в комментариях, а что касается второго, то его можно оценивать с двух точек зрения.

С одной стороны, тот факт, что «каждая сторона спора несёт свои судебные издержки самостоятельно», позволяет в некоторой степени уменьшить риски хозяйствующих субъектов, поскольку они могут заранее рассчитать размер собственных судебных издержек и не обязаны в случае проигрыша компенсировать расходы другой стороны.

С другой стороны, в делах об оспаривании мер защиты внутреннего рынка правило о невозможности возложить расходы на проигравшую сторону следует оценивать критически, поскольку при производстве по данным делам на хозяйствующих субъектов возложено бремя расходов по оплате экспертов специализированных групп51. Так, в деле Ар-селорМитал размер оплаты расходов экспертов специализированных групп составил 2 255 000 российских рублей52. Полагаем, что невозможность возместить эти расходы можно рассматривать в качестве запретительного барьера при обращении в Суд. Складывается ситуация, при которой хозяйствующий субъект в наднациональном правопорядке поставлен в худшее положение, чем при обращении в национальные суды, где презюмируется взыскание с проигравшей стороны судебных расходов, в том числе на оплату услуг экспер-

49 Пункт 61 Статута Суда.

50 Пункт 66 Статута Суда.

51 См.: Пункт 6 Решения Высшего Евразийского экономического совета от 23 декабря 2014 года № 102.

52 См.: Суд ЕАЭС. Постановление Коллегии Суда от 14 декабря 2016 года по делу № СЕ-1-2/4-16-КС по заявлению ПАО «АрселорМиттал Кривой Рог». URL: http://courteurasian.org/ doc-17143 (дата обращения: 21.07.2017).

тов53. Представляется, что при признании мер защиты внутреннего рынка не соответствующими праву Союза Суду следует предоставить возможность взыскать расходы с проигравшей стороны.

2.4. В тени Суда ЕврАзЭС

2.4.1. Отсутствие компетенции по предоставлению заключения с использованием процедуры преюдициального запроса

Ещё одним реальным ограничением компетенции Суда ЕАЭС является отсутствие у него, в отличие от Суда ЕврАзЭС, возможности давать заключения о применении Договора о Союзе, международных договоров в рамках Союза и решений Евразийской экономической комиссии с использованием процедуры преюдициального запроса - на основании обращений национальных судов. Все исследователи единодушно дают негативную оценку подобному изменению компетенции Су-да54, отмечая, что это «может стать серьёзным препятствием на пути формирования правопорядка Евразийского союза, сужает поле деятельности Суда, не способствует росту его авторитета и легитимности ни у национальных судов, ни у потенциальных заявителей»55, приводит к «исключению национальных судов из евразийской судебной системы»56.

53 См.: Статьи 106, 110 АПК РФ; часть 1 статьи 88, статью 94, часть 1 статьи 98 ГПК РФ; статьи 125, 126, 133 Хозяйственного процессуального кодекса Республики Беларусь; статьи 114, 116, 135 ГПК Республики Беларусь; статьи 100, 107, 110 ГПК Республики Казахстан.

54 См., например: Ануфриева Л.П., Калиниченко П. А. Право ВТО и право ЕврАзЭС/ЕАЭС // Право ВТО: теория и практика применения / под ред. Л. П.Ануфриевой. М. : Норма : ИНФРА-М, 2016. С. 321-333; Исполинов А. С. Первое решение Суда ЕАЭС: ревизия наследства и испытание искушением. URL: // https://zakon.ru/blog/2016/01/22/pervoe_ reshenie_suda_eaes_reviziya_nasledstva_i_ispytanie_iskushe niem (дата обращения: 21.07.2017); Кембаев Ж.М. Сравнительно-правовой анализ функционирования Суда Евразийского экономического союза // Международное правосудие. 2016. № 2 (18). С. 30-45; Кожеуров Я. С. Перспективы взаимоотношений Европейского Суда по правам человека и Евразийского экономического союза // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 11. С. 183-190; Малько А.В., Елистратова В. В. Судебная система Евразийского экономического союза: проблемы формирования // Вопросы российского и международного права. 2016. № 1. С. 99-112.

55 Исполинов А. С. Статут Суда ЕАЭС как отражение опасений и сомнений государств - членов Евразийского экономического союза. С. 162-163.

56 Karliuk M. Russian Legal Order and the Legal Order of the Eur-

asian Economic Union: An Uneasy Relationship // Russian Law

Journal. Vol. 5. 2017. No. 2. P. 33-52, 45.

Высказывается даже мнение, что произошло «поражение Суда в правах»57.

Отчасти высказываемую критику следует признать справедливой. Действительно, преюдициальная процедура является наиболее эффективным инструментом обеспечения единообразного толкования и применения интеграционного права. Она представляет собой уникальную систему взаимодействия между национальными судами и наднациональным судом. В Европейском Союзе именно в рамках данной процедуры были приняты важнейшие решения Суда ЕС, предопределившие развитие права ЕС в различных областях.

Вместе с тем мы полагаем, что ситуация не столь драматична. Во-первых, роль преюдициальных запросов в практике взаимодействия Суда ЕврАзЭС с национальными судами не следует переоценивать. Во-вторых, мы полагаем, что имеются пути компенсировать утраченное полномочие.

Право обращения в Суд ЕврАзЭС с запросом о вынесении заключения по вопросам применения международных договоров Таможенного союза и актов Комиссии Таможенного союза было предоставлено высшему органу национальной судебной власти при соблюдении двух условий:

1) соответствующий акт права Таможенного союза затрагивает права и законные интересы хозяйствующих субъектов;

2) эти вопросы существенно влияют на разрешение национальным судом дела по существу58.

Данное право могло быть реализовано высшим органом судебной власти как по собственной инициативе, так и по ходатайству хозяйствующего субъекта59. Права ходатайствовать о направлении запроса были лишены органы государственной власти, что фактически приводило к нарушению принципов равенства и состязательности в национальном процессе.

57 Исполинов А. С. Договор о Евразийском Союзе как инструмент поражения в правах Суда ЕврАзЭС (часть 1). URL: https://zakon.ru/blog/2014/6/11/dogovor_o_evrazijskom_ soyuze_kak_instrument_porazheniya_v_pravax_suda_evrazes_ chast_1 (дата обращения: 21.07.2017).

58 См.: Пункт 1 статьи 3 Договора об обращении в Суд ЕврАзЭС хозяйствующих субъектов по спорам в рамках Таможенного союза и особенностях судопроизводства по ним от 9 декабря 2010 года.

59 См.: Там же. Пункты 1 и 2 статьи 3.

Существенным отличием от преюдициального запроса в праве ЕС в ЕврАзЭС являлось отсутствие соответствующих полномочий у судов нижестоящих инстанций. При этом анализ официальной статистики показывает, что только 45 % от всех преюдициальных запросов в Суд ЕС было направлено высшими судами60.

Право высшего суда государства - члена ЕврАзЭС на обращение с преюдициальным запросом трансформировалось в обязанность лишь в случае, если решение данного суда по конкретному делу не подлежало обжалованию.

Эти обстоятельства в совокупности с нежеланием национальных судов быть связанными толкованием, данным Судом ЕврАзЭС, объясняют тот факт, что высшими судами Российской Федерации не было направлено ни одного запроса в Суд ЕврАзЭС по собственной инициативе, а двенадцать ходатайств участников процесса о направлении запроса не увенчались успехом. При этом в десяти случаях о направлении запроса просил ненадлежащий субъект — таможня61, в одном случае суд установил, что поставленный участником дела вопрос не входит в сферу права Таможенного союза62, а в одном деле Верховный Суд РФ отказал в направлении запроса, констатировав, что запрос в Суд ЕврАзЭС — это право, а не обязанность Верховного Суда, причём отказ в направлении такого запроса не является грубым процессуальным наруше-

нием63.

За три года деятельности Суда ЕврАзЭС в него поступил лишь один преюдициальный запрос, направленный Высшим хозяйственным судом Республики Беларусь64. Таким об-

60 4 100 из 9 146 запросов. См.: Annual Report 2015: Judicial Activity: Synopsis of the Judicial Activity of the Court of Justice, the General Court and the Civil Service Tribunal / Court of Justice of the European Union. Luxembourg : Publications Office of the European Union, 2016. P. 97—99. URL: http://curia.europa. eu/jcms/upload/docs/application/pdf/2016-08/rapport_an nuel_2015_activite_judiciaire_en_web.pdf (дата обращения: 04.09.2017).

61 Высший Арбитражный Суд РФ. Определения от 14 февраля 2014 года № ВАС-713/14, ВАС-638/14, ВАС-311/14, ВАС-485/14, ВАС-494/14, ВАС-534/14, ВАС-335/14, ВАС-499/ 14, ВАС-531/14, от 24 февраля 2014 года № ВАС-1659/14.

62 Высший Арбитражный Суд РФ. Определение от 9 сентября 2013 года № ВАС-8698/13.

63 Верховный Суд РФ. Определение от 29 мая 2015 года № 87-ПЭК15.

64 По результатам рассмотрения запроса вынесено Решение Су-

да ЕврАзЭС по делу № 1-6/1-2013 от 10 июля 2013 года.

разом, в ЕврАзЭС институт преюдициального запроса не получил распространения и в этих условиях не мог стать эффективным инструментом влияния на судебную практику.

Именно в связи с этим, соглашаясь с позицией о необходимости возвращения Суду ЕАЭС компетенции по рассмотрению дел в порядке преюдициального запроса, необходимо исходить из того, что право направления такого запроса следует предоставлять не только высшим органам судебной власти государств-членов, но в том числе и судам нижестоящих инстанций, на долю которых приходится несоизмеримо большее число дел.

Вместе с тем полагаем, что возможность предоставления Судом Союза заключений с использованием процедуры преюдициального запроса не стоит считать утраченной безвозвратно.

Пункт 49 Статута Суда закрепляет право государств-членов определить уполномоченные органы и организации, которые могут обращаться в Суд с заявлением о разъяснении. Не исключено включение в этот перечень судов государств-членов.

В настоящее время все государства — члены Союза, за исключением Республики Казахстан, в качестве органов, которым предоставлено право на обращение в Суд Союза, определили министерства юстиции. Республика Казахстан среди уполномоченных органов назвала Генеральную прокуратуру, министерства иностранных дел, по инвестициям и развитию, национальной экономики и юстиции, а Кыргызская Республика — министерства юстиции, иностранных дел, экономики, транспорта и дорог, финансов, сельского хозяйства, пищевой промышленности и мелиорации, Центр судебного представительства. Первое заявление о разъяснении от государства-члена (о применении дифференцированных ставок ввозных таможенных пошлин при ввозе товара в пределах тарифных квот) было направлено в Суд Союза Министерством национальной экономики Республики Казахстан65. При этом инициатива по направлению

URL: http://courteurasian.org/page-20991 (дата обращения: 21.07.2017).

65 См.: Суд ЕАЭС. Консультативное заключение от 1 ноября 2016 года по делу № СЕ-2-3/2-16-БК по заявлению Министерства национальной экономики Республики Казахстан. URL: http://courteurasian.org/doc-16833 (дата обращения: 21.07.2017).

запроса исходила напрямую от заинтересованного в получении разъяснения лица — объединения юридических лиц «Евразийский союз участников внешнеэкономической деятельности». Интересно, что впоследствии представители данного объединения смогли донести свою позицию до Суда посредством представления письменных объяснений по делу в виде заключения amicus curiae, а затем и выступления в судебном заседании.

Полагаем, что от того, насколько аргументированными будут консультативные заключения Суда Союза, будет зависеть желание национальных судов получить право на обращение с запросом. Задача Суда — убеждать в правильности своей позиции, создавать правовые конструкции, которые легко могут быть использованы национальными судами при рассмотрении конкретных дел. Как писал А. С. Исполинов применительно к решениям Суда ЕврАзЭС, «от судов требуется проработанная и убедительная аргументация, для того чтобы выводы суда были восприняты как государствами — участниками Договора, так и их национальными судами»66.

Необходимо понимать различия между процедурой преюдициального запроса, как она установлена в праве ЕС67, и предоставлением консультативного заключения. Акт, принятый в порядке преюдициального запроса, имеет обязательную силу, тогда как консультативное заключение по заявлению о разъяснении согласно пункту 98 Статута Суда Союза носит рекомендательный характер, что, как было указано ранее, не влечёт действий по его исполнению.

При этом следует отметить, что обращение национального суда в Суд ЕС с преюдициальным запросом возможно лишь в рамках конкретного рассматриваемого дела. Иными словами, норма национального законодательства, в связи с которой в суде государства-члена возник спор, была принята и в большинстве случаев применена, то есть возникло конфликтное правоотношение. Таким образом, Суд ЕС осуществляет контроль ex post, но не ex ante. В противоположность этому, обращение в Суд ЕАЭС за разъяснением мо-

66 Исполинов А. С. Евразийское правосудие: от Суда Сообщества к Суду Союза // Государство и право. 2015. № 1. С. 80 — 88.

67 Статья 267 ДФЕС.

жет быть использовано как для решения текущих проблем, так и для предотвращения их возникновения. Данное утверждение следует проиллюстрировать на примере заявления Республики Беларусь о разъяснении положений статей Договора о Союзе, посвящённых общим принципам и правилам конкуренции. Республика Беларусь просила разъяснить положение пункта 3 статьи 74 Договора о Союзе о праве государств-членов устанавливать в своём законодательстве дополнительные запреты, а также дополнительные требования и ограничения в отношении запретов в сфере конкуренции на предмет возможности установления в национальном законодательстве иных критериев допустимости «вертикальных соглашений»68. При этом Республика Беларусь привела возможную редакцию соответствующего положения национального закона.

Как отметила в своём особом мнении судья Э. В. Айриян, право проверки национального закона на предмет соответствия праву Союза не отнесено к полномочиям Су-да69. Именно поэтому, отвечая на вопрос заявителя, Суд ЕАЭС не констатировал соответствие или несоответствие планируемой к принятию нормы национального законодательства праву Союза, а лишь предоставил своё толкование положений Договора о Союзе, касающихся дополнительных запретов, а также дополнительных требований и ограничений в отношении запретов в сфере конкуренции.

В связи с этим можно отметить, что Суд ЕС также взял за правило не отвечать на поставленные национальными судами в рамках преюдициальных запросов вопросы о соответствии или несоответствии норм внутреннего права праву ЕС. Вместо этого Суд ЕС выделяет из обращения национального суда вопрос о толковании именно норм права Союза и отвечает только на него70. Тем самым

68 Суд ЕАЭС. Консультативное заключение от 4 апреля 2017 года по делу № СЕ-2-1/1-17-БК по заявлению Министерства юстиции Республики Беларусь. URL: http://courteurasian.org/ doc-18093 (дата обращения: 21.07.2017 года).

69 Суд ЕАЭС. Особое мнение судьи Э. В. Айриян к консультативному заключению от 4 апреля 2017 года по делу № СЕ-2-1/1-17-БК по заявлению Министерства юстиции Республики Беларусь. URL: http://courteurasian.org/doc-18153 (дата обращения: 21.07.2017).

70 См., например: ECJ. Fallimento Traghetti del Mediterraneo SpA v. Presidenza del Consiglio dei Ministri. Case C-140/09.

Judgment of 10 June 2010. § 22-24. ECLI:EU:C:2010:335.

он не вторгается в компетенцию национальных судов, а оставляет национальному суду возможность либо самостоятельно установить подобное несоответствие, либо истолковать национальное законодательство сообразно праву Европейского Союза. При этом Суд ЕС вправе констатировать, что право ЕС «препятствует» совершению национальными органами определённых действий. Таким образом, выработано чёткое разграничение полномочий между национальными судами и Судом ЕС: национальные суды никогда не высказываются по вопросу о действительности акта права ЕС, а Суд ЕС — по вопросу о совместимости национального закона с правом ЕС. При этом в силу принципов верховенства и эффективности права ЕС национальный суд не может применить норму национального законодательства, если она противоречит праву ЕС, но к подобному выводу должен прийти сам национальный суд.

2.4.2. Комиссия - «постоянный ответчик»

Статьёй 20 Договора о Евразийской экономической комиссии от 18 ноября 2011 года, прекратившего действие с 1 января 2015 года, Комиссии было предоставлено право на обращение в Суд ЕврАзЭС с иском о неисполнении государством-членом норм права Союза. Согласно Положению о Комиссии (Приложение № 1 к Договору о Союзе), в настоящее время Комиссия такого право лишена, а значит, и у Суда Союза отсутствует компетенция по рассмотрению дел о разрешении споров по иску Комиссии к государству-члену. Несмотря на то что за три года функционирования Суда ЕврАзЭС ЕЭК ни разу не воспользовалась своим правом на возбуждение дела против государства-члена, само существование подобного механизма следовало оценивать положительно. Как указывает Вернер Кюн, государства-члены обычно не склонны подавать иски друг против друга из-за боязни ответных мер, и утрата Комиссией права обращаться с подобными исками может привести к тому, что государства предпочтут судебному способу разрешения споров переговоры. Это может отрицательно сказываться на

Более подробно о подходе Суда ЕС к подобным запросам, а также об иных ограничениях толкования см.: Lenaerts K., Maselis I., Gutman K. EU Procedural Law. Oxford : Oxford University Press, 2014. IP 237-238.

реализации принципа правовой определённости и верховенства права в целом. В отличие от переговоров, решения, вынесенные в рамках исков о неисполнении обязательств, дают всем субъектом права представление о том, как должны толковаться правовые нормы, обогащая тем самым новый правопорядок судебной практикой71.

В настоящее время единственным способом компенсировать отсутствие у Комиссии соответствующего полномочия является использование консультативного заключения — постановка ЕЭК вопроса о толковании нормы права Союза в контексте проверки правильности её применения государствами-членами. Представляется, что обращение ЕЭК в Суд Союза с заявлением о разъяснении положений Договора о Союзе, международных договоров в рамках Союза и решений органов Союза, которые ненадлежащим образом исполняются государством-членом, может быть использовано как инструмент побуждения государства к исполнению соответствующих норм.

Вместе с тем нужно понимать, что использование консультативного заключения способно лишь частично восполнить отсутствие у Комиссии права обращаться с иском к государствам-членам. Представляется разумным возвратить ЕЭК подобное право, так как в отличие от решения Суда, предметом оценки которого являются правоотношения, возникшие до вынесения судебного акта, консультативное заключение действует только на будущее. Соответственно, с помощь данного инструмента нельзя исправить уже допущенные нарушения, их можно лишь предотвратить.

3. Иные инструменты влияния

Суда ЕАЭС на национальную

судебную практику

Полагаем, что продемонстрированное ранее изменение компетенции Суда ЕАЭС по сравнению с Судом ЕврАзЭС, в первую очередь отсутствие права предоставлять заключения с использованием процедуры преюдициального запроса, не исключает влияния Суда Союза на национальную судебную практику.

Подобное влияние возможно в двух аспектах:

71 См.: Kühn WM. Op. cit. P. 229.

— когда в национальный суд обжалуется акт национального органа, в основе которого лежит решение Комиссии, признанное Судом ЕАЭС не соответствующим Договору или международным договорам в рамках Союза;

— когда национальный суд воспринимает не только решения Суда Союза о признании не соответствующими праву Союза конкретных решений Комиссии, но и следует правовым позициям, содержащимся в мотивировочной части решений Суда ЕАЭС.

3.1. Параллельные разбирательства

в национальных судах и Суде ЕАЭС:

практические трудности

Применительно к случаю, когда обжалуемый в национальном суде акт основан на оспоренном в Суде Союза решении Комиссии, очевидно, что наличие решения Суда ЕАЭС о признании решения ЕЭК не соответствующим праву Союза предопределяет решение национального суда. Положительные примеры — это судебные акты о признании незаконными и не подлежащими исполнению постановлений о привлечении к административной ответственности ОАО «Угольная компания "Южный Кузбасс"»72. Основанием для привлечения компании к ответственности послужило неисполнение Решения Комиссии Таможенного союза от 17 августа 2010 года № 335, которое по заявлению самой компании было признано не соответствующим международным договорам Судом ЕврАзЭС73. Как отмечает Н. В. Павлова, анализируя дела по заявлениям ОАО «Угольная компания "Южный Кузбасс"», «национальные суды в подобной ситуации связаны толкованием, которое дают наднациональные судебные орга-

ны»74.

Более сложной является ситуация, когда на момент рассмотрения дела в националь-

72 См.: Постановления Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 18 апреля 2013 года по делу № А27-13542/2012 и от 24 апреля 2013 года по делу № А27-13543/2012.

73 Суд ЕврАзЭС. Решение Коллегии Суда 5 сентября 2012 года по делу № 1-7/1-2012 по заявлению ОАО «Угольная компания "Южный Кузбасс"», оставленное без изменения решением Апелляционной палаты Суда от 29 ноября 2012 года. URL: http://courteurasian.org/doc-16833 (дата обращения: 21.07.2017).

74 Павлова Н. В. Наднациональное регулирование таможенных правоотношений и национальное правосудие // Судья. 2016. № 1. С. 16-22.

ном суде решение Комиссии, обжалуемое в Суд ЕАЭС, ещё не получило оценки Судом. В этом случае заявителю целесообразно просить национальный суд приостановить производство по делу до вынесения решения Судом Союза. Несмотря на простоту и очевидность этой конструкции, на практике возникают сложности. В Гражданском процессуальном кодексе Российской Федерации (далее — ГПК РФ) отсутствует норма, которая бы позволяла приостановить производство до рассмотрения дела Судом Союза75. В арбитражном процессе формально такая возможность имеется. Согласно пункту 5 статьи 144 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее — АПК РФ), арбитражный суд вправе приостановить производство по делу в случае рассмотрения международным судом другого дела, решение по которому может иметь значение для рассмотрения данного дела. Важно отметить, что приостановление производства зависит исключительно от усмотрения суда, хотя применительно к делу, которое невозможно рассмотреть до разрешения другого дела, рассматриваемого Конституционным Судом, судом общей юрисдикции или арбитражным судом, пункт 1 части 1 статьи 143 АПК РФ устанавливает обязанность суда приостановить производство по делу.

Формулировка о праве суда приостановить производство по делу приводит к тому, что в одних случаях производство в арбитражном суде приостанавливалось до рассмотрения дела Судом ЕврАзЭС, причём даже в случае, когда заявители в Суде ЕврАзЭС и в национальном суде не совпадали76. В другом же случае арбитражный суд отказал в приостановлении производства по делу с участием того же лица, что обжаловало в Суде ЕврАзЭС акт Комиссии, на котором было основано производство в национальном суде77.

75 Статьи 215, 216 ГПК РФ об обязанности и о праве суда приостановить производство по делу содержат исчерпывающий перечень оснований приостановления, среди которых рассмотрение дела Судом ЕАЭС или международным судом не содержится.

76 См.: Определение Седьмого арбитражного апелляционного суда от 24 января 2014 года по делу № А27-5548/2013, оставленное без изменения постановлением Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 18 марта 2014 года по делу № А27-5548/2013.

77 См.: Постановление Федерального арбитражного суда Мо-

сковского округа от 7 августа 2013 года по делу №А40-

104443/2012.

Другая серьёзная проблема состоит в том, что российское процессуальное законодательство не даёт возможности пересмотреть по новым обстоятельствам вступивший в законную силу судебный акт в связи с принятием Судом Союза решения, имеющего значение для конкретного дела. Пунктами 3 — 5 части 4 статьи 392 ГПК РФ, пунктами 3 — 5 части 3 статьи 311 АПК РФ, пунктами 3 — 6 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации (далее — КАС РФ) такая возможность установлена лишь применительно к актам Европейского Суда по правам человека, Конституционного и Верховного судов РФ.

В одном из определений арбитражного суда, оставленном без изменения вышестоящими судами вплоть до Верховного Суда, было отказано в пересмотре вступившего в законную силу судебного акта в связи с вынесением по спорному вопросу решения Суда ЕврАзЭС. Из данных судебных актов усматривается единообразная позиция арбитражных судов, согласно которой решение Суда ЕврАзЭС не является основанием для пересмотра судебного акта по правилам главы 37 АПК РФ «Производство по пересмотру вступивших в законную силу судебных актов по новым и по вновь открывшимся обстоятель-

ствам»78.

Приведённые примеры наглядно демонстрируют: национальное законодательство не согласуется с нормами международных договоров, что снижает влияние Суда Союза на национальную практику. Очевидно, что обжалование в Суд ЕАЭС решения либо действия (бездействия) Комиссии не всегда является конечной целью. Решение Суда ЕАЭС, если оно вынесено в пользу хозяйствующего субъекта, должно быть направлено на восстановление нарушенных прав в национальном правопорядке, зачастую — в судебном процессе. Неопределённость по вопросу о приостановлении производства в национальном суде до вынесения решения Судом Союза и невозможность пересмотреть судебный акт

78 Определение Арбитражного суда Челябинской области от 4 апреля 2013 года по делу № А76-3828/2009, оставленное без изменения постановлениями Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 30 июля 2013 года, Федерального арбитражного суда Уральского округа от 9 декабря 2013 года, в передаче которых в Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ для пересмотра в порядке надзора отказано Определением от 27 февраля 2014 года № ВАС-1249/14.

в связи с решением Суда Союза фактически лишают хозяйствующего субъекта шансов на восстановление нарушенных прав, несмотря на положительное решение Суда Союза. В этом случае правильная последовательность действий могла бы выглядеть следующим образом: сначала обращение в Суд Союза, а затем возбуждение производства в национальном суде, но установленный российскими процессуальными кодексами трёхмесячный срок на обжалование действий (бездействия) и актов органов публичной власти79 не дают хозяйствующим субъектам возможности реализовать такой алгоритм.

Изложенное свидетельствует о том, что российское законодательство нуждается в изменении. Рассмотрение дела Судом Союза следует включить в число оснований, при наличии которых производство в судебном процессе приостанавливается в обязательном порядке80. Признание Судом Союза решения Комиссии не соответствующим Договору, международным договорам в рамках Союза необходимо включить в число оснований для пересмотра вступивших в законную силу судебных актов национальных судов81.

3.2. Акты Суда Союза как источники прецедентного права

Иная ситуация — это восприятие российскими судами не только резолютивной части решения Суда Союза о признании не соответствующими Договору конкретных решений Комиссии, но и следование правовым позициям, содержащимся в мотивировочной части решений Суда Союза, то есть роль актов Суда как источников прецедентного права.

Анализ российской судебной практики на примере решений и Суда ЕврАзЭС, и Суда ЕАЭС демонстрирует интересную картину.

Правовые позиции, сформулированные в отдельных решениях, получили максимально

79 Согласно части 4 статьи 198 АПК РФ, заявление о признании ненормативных правовых актов недействительными, решений и действий (бездействия) незаконными может быть подано в арбитражный суд в течение трёх месяцев со дня, когда гражданину или организации стало известно о нарушении их прав и законных интересов. Аналогичный срок предусмотрен частью 1 статьи 219 КАС РФ.

80 Соответствующие изменения подлежат внесению в статью 215 ГПК РФ, в часть 1 статьи 190 КАС РФ, а также в статью 143 АПК РФ.

81 Соответствующие изменения подлежат внесению в статью 392 ГПК РФ, в статью 350 КАС РФ и в статью 311 АПК РФ.

широкое восприятие. Другие судебные акты не оказали никакого влияния на судебную практику. Полагаем, основная причина этого состоит в том, были ли в соответствующем судебном акте сформулированы универсальные правила, применимые к широкой категории аналогичных дел, или Судом был решён частный вопрос заявителя без создания прецедентного правила.

Наиболее резонансным оказалось дело Суда ЕврАзЭС по заявлению ООО «Север-АвтоПрокат» об оспаривании пункта 4 Порядка применения освобождения от уплаты таможенных пошлин при ввозе отдельных категорий товаров на единую таможенную территорию Таможенного союза, утверждённого Решением Комиссии Таможенного союза от 15 июля 2011 года № 728.

В решении от 1 ноября 2013 года82 Коллегия Суда придала обратную силу норме Порядка, устанавливающей ограничения по применению льготы в отношении товара, внесённого иностранным инвестором в уставный капитал российского юридического лица, в виде запрета выхода иностранного лица из состава учредителей (участников) организации либо передачи таких товаров во временное пользование. Выводы Коллегии были подтверждены решением Апелляционной палаты83.

Позиция Суда ЕврАзЭС об обратной силе пункта 4 Порядка получила широкое распространение в российской судебной практике. В период с даты принятия решения Коллегии Суда ЕврАзЭС и до марта 2015 года было вынесено три определения Верховного Суда РФ84, три постановления судов кассационной инстанции85 и десять постановлений судов апелляционной инстанции86, в которых сдела-

82 Суд ЕврАзЭС. Решение Коллегии Суда от 1 ноября 2013 года по делу № 2-4/1-2014 (1-7/4-2013) по заявлению ООО «Се-верАвтоПрокат». URL: http://courteurasian.org/page-21151 (дата обращения: 21.07.2017 года).

83 Суд ЕврАзЭС. Решение Апелляционной палаты от 24 февраля 2014 года по делу № 2-4/1-2014 (1-7/4-2013) по заявлению ООО «СеверАвтоПрокат». URL: http://courteurasian.org/ page-21151.

84 Верховный Суд РФ. Определения от 1 декабря 2014 года № 302-КГ14-3959, от 15 декабря 2014 года № 304-КГ14-5835, от 16 декабря 2014 года по делу № 305-КГ14-78.

85 Постановления Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 10 декабря 2013 года по делу № А05-2211/ 2013, от 25 августа 2014 года по делу № А27-5548/2013, Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 25 июля 2014 года по делу № А74-4790/2013.

86 Постановления: Девятого арбитражного апелляционного суда от 1 сентября 2014 года по делу № А40-10708/2014; Пятнад-

на ссылка на прецедентное правило, сформулированное Судом ЕврАзЭС.

Впоследствии вопрос об обратной силе Порядка оказался предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ, который в Определении от 3 марта 2015 года № 417-О, констатировав тот факт, что правовые позиции Суда ЕврАзЭС не могут служить основанием для отступления от признания прав и свобод человека и гражданина не только согласно международным договорам, но и согласно Конституции, указал, что компетентным органам публичной власти Российской Федерации, в случае если ввоз товара имел место до вступления в силу Порядка, следует избегать установленного на момент предоставления льгот правового режима их использования (прекращения), противоречащего общеправовому принципу «закон обратной силы не имеет».

Приняв Определение № 417-О, Конституционный Суд РФ продемонстрировал, что, несмотря на передачу государствами-членами полномочий по таможенному регулированию на наднациональный уровень, включая рассмотрение соответствующих дел Судом ЕврАзЭС (в настоящее время — Судом ЕАЭС), он сохраняет «спящие полномочия» по контролю за соответствием актов права Союза нормам национальной Конституции.

Принятие Конституционным Судом Определения №417-О привело к кардинальному изменению судебной практики. Со ссылкой на данное Определение суды стали формировать подход, согласно которому пункт 4 Порядка, бывший предметом рассмотрения Судом ЕврАзЭС, в части ужесточения условий применения льготы распространяет своё действие лишь на товары, ввезённые после его вступления в силу87. По утверждению

цатого арбитражного апелляционного суда от 17 декабря

2013 года по делу № А53-8080/2013, от 21 апреля 2014 года по делу № А53-19227/2013, от 22 апреля 2014 года по делу № А53-8079/2013, от 23 апреля 2014 года по делу № А53-19339/2013, от 8 мая 2014 года по делу № А53-20169/2013, от 12 мая 2014 года по делу № А53-19767/2013, от 15 июля

2014 года по делу № А53-23887/2013, от 13 августа 2014 года по делу № А53-19594/2013; Двадцатого арбитражного апелляционного суда от 2 февраля 2015 года по делу № А62-2587/2014.

87 См., например: Определения Верховного Суда РФ от 21 июля

2015 года № 305-КГ15-2443, от 8 сентября 2015 года № 308-КГ15-2483, от 30 сентября 2015 года № 302-КГ15-2428; постановления Арбитражного суда Центрального округа от 10 апреля 2015 года по делу № А35-9216/2013, Арбитраж-

Н. В. Павловой, «выбор был сделан на основе принципов публичного порядка — конституционных ценностей Российской Федерации»88.

Среди иных актов Суда ЕврАзЭС и Суда ЕАЭС, воспринятых российской судебной практикой, следует упомянуть решение Коллегии от 15 ноября 2012 года, оставленное без изменения решением Апелляционной палаты от 21 февраля 2013 года89, по делу по заявлению ООО «ОНП», в котором было сформулировано как универсальное, так и частное правило. Универсальное правило касалось недопустимости ограничения права хозяйствующего субъекта на самостоятельное определение применимого основного правила интерпретации Товарной номенклатуры. Частное правило сводилось к классификации конкретного товара в определённой товарной позиции Товарной номенклатуры. Российская правоприменительная практика восприняла обе позиции90.

Универсальное правило о том, что понимать под рекомендательным характером Пояснений к Товарной номенклатуре, было изложено в решении Коллегии Суда ЕврАзЭС от 20 мая 2014 года, оставленном без изменения решением Апелляционной палаты от 14 октября 2014 года, по делу по заявлениям ООО «Ника» и ООО «Забайкалресурс»91.

ного суда Северо-Кавказского округа от 17 мая 2016 года по делу № А32-32493/2015, Первого арбитражного апелляционного суда от 5 октября 2015 года по делу № А43-9037/2015, Второго арбитражного апелляционного суда от 18 января 2016 года по делу № А82-1498б/2012 и другие.

88 Павлова Н. В. Наднациональное регулирование таможенных правоотношений и национальное правосудие. С. 16 — 22.

89 Суд ЕврАзЭС. Решение Коллегии Суда от 15 ноября 2012 года, оставленное без изменения решением Апелляционной палаты от 21 февраля 2013 года, по делу № 1-7/2-2012 по заявлению ООО «ОНП». URL: http://courteurasian.org/ page-20801 (дата обращения: 21.07.2017).

90 По вопросу о праве хозяйствующего субъекта на самостоятельное определение применимого основного правила интерпретации Товарной номенклатуры см.: постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 24 апреля 2014 года по делу № А32-30717/2013, постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 6 июня 2014 года по делу № А06-7112/2013. По вопросу о классификации товаров в определённой товарной позиции Товарной номенклатуры см. постановления: Двадцатого арбитражного апелляционного суда от 29 июля 2014 года по делу № А09-818/2014; Девятого арбитражного апелляционного суда от 22 октября 2015 года по делу № А40-78259/2015.

91 Суд ЕврАзЭС. Решение Коллегии Суда от 20 мая 2014 года, оставленное без изменения решением Апелляционной палаты Суда от 14 октября 2014 года, по делу № 2-4/7-2014 по заявлениям ООО «Ника» и ООО «Забайкалресурс». URL: http:// courteurasian.org/page-21661 (дата обращения: 21.07.2017).

Суд ЕврАзЭС прямо указал, что рекомендательный характер Пояснений не свидетельствует о возможности немотивированно отклоняться от них. Данная правовая позиция была воспринята в постановлениях нескольких апелляционных судов92.

Необходимо подчеркнуть: примеры судебных актов российских судов, датированных 2015—2017 годами, наглядно демонстрируют, что ими восприняты положения пункта 3 статьи 3 Договора о прекращении деятельности Евразийского экономического сообщества, согласно которому решения Суда ЕврАзЭС продолжают действовать в прежнем статусе.

Что касается позиций Суда ЕАЭС, то в российской практике нашло своё закрепление прецедентное правило, сформулированное в решении Суда от 4 апреля 2016 года по делу Дженерал Фрейт93, согласно которому объективным критерием для классификации товара является его предполагаемое назначение, которое подлежит оценке на основании объективных характеристик и свойств товара94.

Изложенное демонстрирует значимость позиций Суда Союза, а в прошлом Суда ЕврАзЭС для национальной правоприменительной практики. Наднациональный суд не может существовать в башне из слоновой кости, он заинтересован не только в решении вопросов права интеграционного объединения, но и в дальнейшем развитии этих позиций на национальном уровне, исходя из того, что только так можно обеспечить верховенство права Союза. Учитывая, что цель наднационального суда не только урегулирование конкретной спорной ситуации, но и восполнение пробелов в праве интеграционного

92 Постановление Четвёртого арбитражного апелляционного суда от 26 сентября 2014 года по делу № А78-5492/2013; постановления Пятого арбитражного апелляционного суда от 14 апреля 2016 года по делу № А51-23838/2015, от 6 апреля 2016 года по делу № А51-22124/2015, от 26 мая 2016 года по делу № А51-26736/2015, от 25 августа 2016 года по делу № А51-26735/2015; постановления Восьмого арбитражного апелляционного суда от 11 февраля 2015 года по делу № А46-11894/2014, от 30 мая 2016 года по делу № А46-11452/2014.

93 Суд ЕАЭС. Решение Коллегии от 4 апреля 2016 года по делу № СЕ-1-2/2-16-АП по заявлению ООО «Дженерал Фрейт».

94 См. постановления: Арбитражного суда Московского округа

от 8 июня 2017 года по делу № А40-159573/16, Шестого арбитражного апелляционного суда от 16 ноября 2016 года по

делу № А04-6175/2016, Девятого арбитражного апелляционного суда от 17 января 2017 года по делу № А40-159573/2016.

объединения, Суду Союза необходимо стремиться к созданию универсальных правил в каждом судебном акте.

Одновременно следует учитывать, что не все правовые позиции Суда Союза могут оказать влияние на национальную практику. Отдельные вопросы, такие как определение бездействия Комиссии в деле Тарасика95, установление возможности применения международных договоров, не входящих в право Союза, как в деле Дженерал Фрейт96, имеют значение исключительно для наднационального уровня правового регулирования.

Проведённый анализ показал, что многие ограничения компетенции Суда, заложенные в Статуте, не способны создать каких-либо серьёзных препятствий для его успешного функционирования. Так, несмотря на рекомендательный характер консультативного заключения, заложенные в нём правовые позиции в силу присущего им свойства res inter-pretata должны учитываться в правоприменительной практике как ЕАЭС, так и государств-членов. Схожим образом отсутствие у Суда права аннулировать решение Комиссии не лишает обращение в Суд статуса эффективного средства правовой защиты, поскольку следствием признания решения Комиссии не соответствующим праву Союза будет его отмена или изменение с той лишь разницей, что произведены они будут не самим Судом, а ЕЭК. Наконец, закрепление права государств-членов на совместное толкование международных договоров отнюдь не умаляет роли Суда, поскольку правомочие по аутентичному толкованию присуще государствам по умолчанию в силу общей теории права международных договоров.

К числу значимых ограничений компетенции Суда мы относим отсутствие у него возможности взыскивать убытки и судебные издержки, лишение ЕЭК полномочия инициировать процесс о несоблюдении государством-членом права Союза. В связи с этим представляется целесообразным внесение соответствующих изменений в Договор о Союзе.

95 Суд ЕАЭС. Решение Коллегии Суда от 28 декабря 2015 года по делу № СЕ-1-2/2-15-КС по заявлению ИП Тарасика К. П. к Евразийской экономической комиссии.

96 Суд ЕАЭС. Решение Апелляционной палаты от 21 июня 2016 года по делу № СЕ-1-2/2-16-АП по заявлению ЗАО «Дженерал-Фрейт».

Особое внимание следует уделить проблеме преюдициального запроса. Несмотря на неэффективность данного правового инструмента в том виде, в котором он существовал в Суде ЕврАзЭС, мы полагаем, что преюдициальный запрос может способствовать установлению диалога между национальными судами и Судом ЕАЭС и единообразному применению права Союза. Однако для эффективной реализации этих задач правом на обращение в Суд ЕАЭС следует наделить не только высшие суды государств-членов, но и нижестоящие инстанции.

Ограниченная компетенция Суда является не единственным препятствием единообразному применению права Союза. В определённой степени восприятию судами государств-членов правовых позиций Суда мешает несовершенство процессуального законодательства государств-членов и, в частности, Российской Федерации. Полагаем, что оно может быть преодолено посредством внесения изменений в соответствующие кодексы. Представляется актуальным дополнение перечня оснований, при наличии которых обязательно приостановление производства в национальном судебном процессе, рассмотрением дела Судом Союза. В свою очередь, признание Судом решения Комиссии не соответствующим Договору либо международным договорам в рамках Союза необходимо включить в число обстоятельств, при наличии которых подлежит пересмотру вступивший в законную силу судебный акт национального суда.

Одновременно следует подчеркнуть, что в отсутствие большого числа средств правовой защиты Суд Союза стремится придать наибольшую эффективность имеющимся. Это может быть проиллюстрировано на примере широкого определения бездействия в деле Тарасика и установления автоматической проверки Судом в делах об оспаривании решений Комиссии наличия у неё компетенции и соблюдения правил процедуры — в деле Севлад.

Библиографическое описание: Дьяченко Е., Энтин К. Компетенция Суда Евразийского экономического союза: мифы и реальность // Международное правосудие. 2017. № 3 (23). С. 76-95.

Competence of the Eurasian Economic Union Court: myths and realities

Ekaterina Diyachenko

Candidate of Sciences (Ph.D.) in Law, Counsellor to a judge, Eurasian Economic Union Court, Minsk, Belarus (e-mail: DyachenkoEB@gmail.com).

Kirill Entin

Candidate of Sciences (Ph.D.) in Law, Counsellor of the Legal research and analysis department, Registry, Eurasian Economic Union Court, Minsk, Belarus (e-mail: kirill.entin@coleurope.eu).

Abstract

In the less than three years of its existence, the Eurasian Economic Union Court has been surrounded by numerous myths due to the significant changes in the Court's statute in comparison to the EurAsEC Court. This in turn has led many researchers to question whether the Court actually possesses the necessary instruments to fulfill its mission and ensure the uniform interpretation and application of EAEU law. This issue is all the more important, because in the European Union the Court of Justice has played one of the leading roles in the development of European integration. Taking into account the numerous restrictions on the competence of the EAEU Court in the Court's Statute, one might be tempted to answer in the negative. However, as the case law of the EAEU Court shows, not all the alleged restrictions prove to be real obstacles. In the present article the authors seek, on the one hand, to dispel some of the myths surrounding the competence of the EAEU Court and, on the other hand, to provide an in-depth analysis of the real problems and restrictions the Court is facing and to suggest possible ways of overcoming them.

Keywords

Court of the Eurasian Economic Union; Eurasian integration; EAEU; Russian civil procedural law; Court of Justice of the European Union.

Citation

Diyachenko E., Entin K. (2017) Kompetentsiya Suda Evraziyskogo ekonomi-cheskogo soyuza: mify i real'nost' [Competence of the Eurasian Economic Union Court: myths and realities]. Mezhdunarodnoe pravosudie, no. 3, pp. 76-95. (In Russian).

References

Anufrieva L. P, Kalinichenko P. A. (2016) Pravo VTO i pravo EvrAzES / EAES [Law of the WTO and law of the EurAsEC and of the EAEU]. In: Anufrieva L. P. (ed.) Pravo VTO: teoriya ipraktika primeneniya [Law of the WTO: theory and practice of application], Moscow: Norma; Infra-M, pp. 321-333. (In Russian). Bodnar A. (2014) Res Interpretata: Legal Effect of the European Court of Human Rights' Judgments for other States Than Those Which Were Party to the Proceedings. In: Haeck Y., Brems E. (eds.) Human Rights and Civil Liberties in the 21st Century, Dordrecht; Heidelberg; New York: Springer, pp. 223-262.

Dauksiene I., Budnikas A. (2014) Has the action for failure to act in the European Union lost its purpose? Baltic Journal of Law & Politics, vol. 7, no. 2, pp. 209-226. Diyachenko E., Entin K. (2017) The Court of the Eurasian Economic Union: Challenges and Perspectives. Russian Law Journal, vol. 5, no. 2, pp. 53-74. Due O. (1990) Legal Remedies for the Failure of European Community Institutions to Act in Conformity with EEC Treaty Provisions. Fordham International Law Journal, vol. 14, no. 2, pp. 341-358.

Eeckhout P. (2004) External Relations of the European Union. Legal and Constitutional Foundations, Oxford: Oxford University Press.

Entin K. V. (2015) Pravo Evropeyskogo Soyuza ipraktika Suda Evropeyskogo Soyuza [The EU Law and jurisprudence of the EU Court of Justice], Moscow: Norma. (In Russian).

Gardiner R. (2015) Treaty interpretation, Oxford: Oxford University Press.

Ispolinov A. S. (2014) Dogovor o Evraziyskom Soyuze kak instrument pora-zheniya v pravakh Suda EvrAzES (chast' 1) [Treaty on the Eurasian Union as a tool of disqualification of the Court of the EurAsEC (part 1)]. Available at: https://zakon.ru/blog/2014/6711/dogovor_o_evrazijskom _soyuze_kak_instrument_porazheniya_v_pravax_suda_evrazes_ chast_1 (accessed: 04.09.2017). (In Russian).

Ispolinov A. S. (2015) Evraziyskoe pravosudie: ot Suda Soobshhestva k Sudu Soyuza [The Eurasian justice: from the Community's court to the court of the Union]. Gosudarstvoipravo, no. 1, pp. 80-88. (In Russian).

Ispolinov A. S. (2016) Statut Suda EAES kak otrazhenie opaseniy i somneniy gosudarstv-chlenov Evraziyskogo ekonomicheskogo soyuza [Statute of EAEU Court as reflection of EAEU members concerns and doubts]. Pravo: Zhurnal Vysshey shkoly ekonomiki, no. 4, pp. 152-166. (in Russian).

Ispolinov A. S. (2016) Pervoe reshenie Suda EAES: reviziya nasledstva i ispy-tanie iskusheniem [The first decision of the Court of the EAEU: revision of the inheritance and the test of temptation]. Available at: https://zakon.ru/ blog/2016/01/22/pervoe_reshenie_suda_eaes_reviziya_nasledstva_ i_ispytanie_iskusheniem (accessed: 04.09.2017). (In Russian).

Ispolinov A. S. (2017) Reshenie Suda EAES po sporu Rossiyskaya Federatsiya protiv Respubliki Belarus': pravosudie posredi politicheskogo konflikta [The decision of the Court of the EAEU on the dispute of the Russian Federation against the Republic of Belarus: justice in the midst of political conflict]. Available at: https://zakon.ru/blog/2017/03/17/reshenie_

suda_eaes_po_sporu_rossijskaya_federaciya_protiv_respubliki_

belarus_pravosudie_posredi_poli (accessed: 04.09.2017). (In Russian).

Karliuk M. (2017) Russian Legal Order and the Legal Order of the Eurasian Economic Union: An Uneasy Relationship. Russian Law Journal, vol. 5, no. 2, pp. 33-52.

Kembaev Zh. M. (2016) Regional'naya integratsiya v Evrazii: osnovnye pri-znaki, problemy i perspektivy [Regional integration in Eurasia: the main features, problems, and prospects]. Rossiyskiy yuridicheskiy zhurnal, no. 2, pp. 32-45. (In Russian).

Kembaev Zh. M. (2016) Sravnitel'no-pravovoy analiz funktsinirovaniya Suda Evraziyskogo ekonomicheskogo soyuza [The comparative study of functioning of the Court of the Eurasian Economic Union]. Mezhdunarodnoe pravosudie, no. 2, pp. 30-45. (In Russian).

Kovalev A. V. (2016) Tolkovanie prava Evraziyskogo ekonomicheskogo soyuza: pravovye osnovy podgotovki raz'yasneniy i evolyutsiya interpretatsi-

onnogo protsessa [The interpretation of the Eurasian Economic Union Law: the legal grounds for the preparation of clarification and evolution of interpretive process]. kktual'nye problemy rossiyskogo prava, no. 1, pp. 187-194. (In Russian).

Kozheurov Ya. S. (2015) Perspektivy vzaimootnosheniy Evropeyskogo suda po pravam cheloveka i Evraziyskogo ekonomicheskogo soyuza [The prospects of mutual relations between the European Court of Human Rights and the Eurasian Economic Union]. kktual'nye problemy rossiyskogo prava, no. 11, pp. 183-190. (In Russian).

Kühn W. M. (2017) The Eurasian Economic Union - Risks and Opportunities of an Emerging Bipolar Europe. Zeitschrift für Europarechtliche Studien (ZEuS), vol. 20, no. 2, pp. 185-234.

Lenaerts K., Maselis I., Gutman K. (2014) EU Procedural Law, Oxford: Oxford University Press.

Mal'ko A. V., Elistratova V. V. (2016) Sudebnaya sistema Evraziyskogo ekonomicheskogo soyuza: problemy formirovaniya [The judicial system of the Eurasian Economic Union: problems of formation]. Voprosy rossiyskogo imezhdunarodnogoprava, no. 1, pp. 99-112. (in Russian).

Neshataeva T. N., Diyachenko E. B. (2015) Evraziyskaya integratsiya: rol Suda [Eurasian integration: the function of the Court], T. N. Neshataeva (ed.), Moscow: Statut. (In Russian).

Neshataeva T. N. (2017) Sud Evraziyskogo ekonomicheskogo soyuza: ot pravovoy pozitsii k deystvuyushchemu pravu [The Court of the Eurasian Economic Union: from legal opinion to the effective law]. Mezhdunarodnoe pravosudie, no. 2, pp. 64-79. (In Russian).

Pavlova N. V. (2016) Nadnatsional'noe regulirovanie tamozhennykh pra-vootnosheniy i natsional'noe pravosudie [Supranational regulation of customs matters and national justice]. Sud!ya, no. 1, pp. 16-22. (In Russian).

Ponomareva K. (2016) Tax Law of the Eurasian Economic Union: Substance and Ways of Using of the European Experience. EC Tax Review, vol. 25, no. 2, pp. 94-108

Sokolova N. A. (2015) Evraziyskaya integratsiya: vozmozhnosti Suda Soyuza [Eurasian integration: powers of the Eurasian Union' Court]. Lex Russica, vol. CVIII, no. 11, pp. 96-103. (In Russian).

Steiner J., Woods L., Watson Ph. (2014) EU Law, 12th ed., Oxford: Oxford University Press.

Talalaev A. N. (2017) Pravo mezhdunarodnykh dogovorov. T. 2: Deystvie i primenenie dogovorov. Dogovory s uchastiem mezhdunarodnykh organi-zatsiy [The law of international treaties. Vol. 2: Action and application of treaties. Treaties involving international organizations], L. N. Shestakov (ed.), Moscow: Zertsalo. (In Russian).

Treushnikov M. K. (ed.) (2014) Grazhdanskiy protsess [Civil process], 5th ed., Moscow: Statut. (In Russian).