CC BY
83
ДИСКУССИЯ ПО ПРОБЛЕМАМ ЕВРАЗИЙСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ
Мурат ЛАУМУЛИН
доктор политических наук, главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований при Президенте Республики Казахстан (Алматы, Казахстан)
АННОТАЦИЯ
Анализ оценок, мнений и установок относительно евразийской интеграции в целом и Евразийского экономического союза в отдельности выявляет довольно противоречивую картину. С одной стороны, значительная часть политических и бизнес-элит стран СНГ обнаруживает практическую заинтересованность в участии
своих государств и национального бизнеса в формировании единого, преференциального по отношению к ним экономического пространства. С другой стороны, страхи и суеверия по поводу потери национального суверенитета и независимости сковывают инициативу политиков и тормозят экономическое сотрудничество.
КЛЮЧЕВЫЕ Таможенный союз, Евразийский экономический союз, СЛОВА: Единое экономическое пространство, интеграция
на постсоветском пространстве.
V
Введение
С подписанием в Астане 29 мая 2014 года Договора о создании ЕАЭС Евразийский экономический союз становится реальностью. Хотя надо отметить, что корни вопроса о возмож-
ности и/или необходимости евразийской интеграции (постсоветской реинтеграции) уходят в более отдаленное прошлое1.
Начать следует с попыток в начале 1990-х годов выработать новый Союзный договор (Новоогаревский процесс); затем можно вспомнить знаменитое выступление Н. Назарбаева в МГУ в апреле 1994 года с предложением создать Евразийский союз. К этому же ряду относятся и многочисленные попытки в 1990-х—2000-х годах создать региональные формулы интеграции — ЦАС, ЕврАзЭС, Таможенный союз-1, ЕЭП (2004 г.) и т.д. Только с образованием в 2010 году новой версии Таможенного союза (ТС) с переходом его в Единое экономическое пространство (ЕЭП), а затем в 2015 году — в Евразийский экономический союз (ЕАЭС) идея евразийской интеграции обрела реальные международно-правовые и политико-экономические очертания.
С 1 января 2012 года вступили в силу 17 соглашений, которые призваны сформировать договорно-правовую базу Единого экономического пространства и создать фундамент взаимоотношений входящих в него стран по широкому кругу проблем — от макроэкономической политики и финансовых рынков до вопросов технического регулирования и защиты прав интеллектуальной собственности. Тогда же начала работу и Евразийская экономическая комиссия (ЕЭК) — наднациональный орган управления интеграционным строительством пока трех стран — России, Беларуси и Казахстана. В октябре и декабре 2013 года достигнуто принципиальное решение о заключении договора о создании ЕАЭС к 1 января 2015 года.
Следует отметить, что сторонников и противников интеграции хватает не только за пределами круга непосредственных участников, но и внутри политического истеблишмента и политологического сообщества в каждой из стран-участниц. Все стороны дискуссии условно можно разделить на 4 группы:
1) представители самих стран ТС — ЕЭП — ЕАЭС;
2) представители государств-кандидатов, в том числе потенциальных (Армения, Кыргызстан и, с оговорками, — Таджикистан);
3) наблюдатели — остальные республики СНГ, которые оказываются затронуты интеграционным процессом;
4) наблюдатели из «внешнего мира» (в основном западные, но не только).
Казахстанское видение проблемы
Казахстан принадлежит к числу активных участников интеграционных объединений и по-прежнему заинтересован в продвижении евразийской интеграции в рамках Евразийского экономического союза и ЕЭП.
Дискуссии вокруг данной проблемы продолжаются в стране не первый год. Можно сказать, что весь круг вопросов, связанных с евразийской интеграцией, в Республике основательно разработан как на фундаментальном академическом уровне, так и на экспертно-аналитиче-ском. В этой области лидируют такие учреждения, как Казахстанский институт стратегических исследований (КИСИ), Институт мировой экономики и политики при Фонде Первого Президента РК (ИМЭП), Институт политических решений (ИПР), Агентство по изучению рентабельности инвестиций (АИРИ), Институт экономики Министерства образования и науки (МОН) РК и ряд других.
1 О предыстории предмета см.: СыздыковаЕ.С. Евразийская интеграция в оценках научно-исследовательского и экспертно-аналитического сообщества стран ТС-ЕЭП // Казахстан-Спектр (КИСИ), 2013, № 3. С. 5—29.
В рамках КИСИ на протяжении последних лет был подготовлен ряд фундаментальных исследований, посвященных различным формам евразийской интеграции2. Кроме того, специалисты института выражали свою точку зрения на различные аспекты интеграционного процесса в многочисленных публикациях3. Отражая официальную точку зрения, эксперты КИСИ считают, что в процессе евразийской экономической интеграции следует избегать поспешности, не забегать вперед и осуществлять его поэтапно: от ЕврАзЭС к Таможенному союзу, затем — к Единому экономическому пространству и наконец к Евразийскому экономическому союзу. При этом одной из главных задач должно быть доведение до соотечественников простой истины: евразийская интеграция является важным фактором общерегиональной стабильности, повышения конкурентоспособности экономик стран ТС4.
В целом эксперты института делают вывод, что промежуточные итоги членства Казахстана в Таможенном союзе и Едином экономическом пространстве заслуживают положительной оценки. С 2011 года, после начала полноценного функционирования ТС, улучшилось большинство основных макроэкономических показателей, включая темпы роста ВВП, инвестиционное сотрудничество со странами ТС, приток инвестиций в прогрессивные отрасли казахстанской экономики, сокращение относительных размеров торгового дефицита в торговле с Россией, замедление темпов инфляции, рост налоговых поступлений.
По мнению экспертов КИСИ, асинхронность в рамках ЕврАзЭС означает наличие двух пространств интеграции: пространства Союзного государства России и Беларуси и пространства, формируемого государствами Центральной Азии (Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан), или, условно говоря, «европейского» и «азиатского» фрагментов общего пространства ЕврАзЭС. Новым вызовом «евразийству» является вероятность распада экономического пространства ЕврАзЭС, в частности его «азиатского» фрагмента.
Таким образом, казахстанская политическая элита в большинстве своем не только поддерживает интеграционные проекты в экономике (но не в других сферах), но и относит президента Н. Назарбаева к лидерам и авторам идеи Евразийского союза. В казахстанской
2 См.: Таможенный союз Беларуси, Казахстана и России: состояние, проблемы, перспективы. Алматы: КИСИ, 2009. 368 с.; Таможенный союз Беларуси, Казахстана и России: реалии и перспективы. Материалы международной конференции, 25 ноября 2009 г. / Под ред. Б.К. Султанова. Алматы: КИСИ, 2010. 128 с.; Мухамеджанова Д.Ш. Казахстан и международные интеграционные процессы. Алматы: КИСИ, 2011. 200 с.; Таможенный союз и Единое экономическое пространство: проблемы экономической интеграции. Алматы: КИСИ, 2013. 176 с.; Формирование ЕЭП: состояние, проблемы, перспективы. Алматы: КИСИ, 2012. 200 с.; Башмаков А.А. От приграничного сотрудничества к евразийской экономической интеграции: сборник научных трудов. Алматы, КИСИ, 2013. 216 с.; Берен-таев К.Б. Экономика Казахстана и вызовы XXI века. Сборник научных трудов / Под общ. ред. Б.К. Султанова. Алматы: КИСИ, 2013. 244 с.; Интеграционные процессы в евразийском пространстве и современный мир. Алматы: КИСИ, 2013. 234 с.
3 См.: Музапарова Л. Таможенный союз и Единое экономическое пространство: перспективы развития и возможности для стран-участниц // Analytic (КИСИ), 2011, № 4; Она же. Евразийский экономический союз: новая реальность в глобальной экономике // Analytic, 2012, № 12; Она же. Таможенный союз и Единое экономическое пространство: возможности и перспективы // Россия и новые государства Евразии (ИМЭМО), 2011, № III. С. 1—7; Мухамеджанова Д.Ш. Новые аспекты экономической политики в условиях Единого экономического пространства // Analytic, 2009, № 6. С. 76—89. Она же. Проблемы постсоветского регионализма // Казахстан-Спектр, 2011, № 2. С. 63—67. Она же. Становление единого экономического пространства: взгляд из Алматы // Россия и новые государства Евразии, 2013, № I. С. 14—23; Она же. Национальная экономическая стратегия в условиях ЕЭП // Россия и новые государства Евразии, 2011, № IV. С. 44—56; Нугербеков С. Анализ торгово-экономических отношений и состояния экономик РК, РФ и РБ в условиях предстоящего вхождения в Таможенный союз // Analytic, 2009, № 3. С. 48—57; Рахматулина Г. Таможенный союз в рамках ЕврАзЭС: перспективы для Казахстана // Мировая экономика и международные отношения (ИМЭМО), 2010, № 11. С. 75—81; Она же. Нефтегазовый сектор Казахстана в условиях ЕЭП // Россия и новые государства Евразии, 2012, № I. С. 18—31.
4 См.: Таможенный союз и Единое экономическое пространство: проблемы экономической интеграции. С. 11—12.
аналитике отмечается, что интеграционный проект уже дает определенные плоды. Идея интеграции имеет в Казахстане довольно ощутимую массовую поддержку. Активным сторонником евразийской интеграции является сенатор парламента Республики Казахстан А. Баш-маков5.
Тем не менее в различных политических, экономических и общественных группах существует недоверие к интеграционным проектам. Один из пунктов критики ТС — ЕЭП — утверждение об отсутствии четкой концепции интеграции и общей для Казахстана и России национальной идеи. Некоторые казахстанские эксперты полагают, что консолидирующей может стать идея сложения потенциалов двух стран ради использования природных ресурсов для обустройства собственных территорий и населения.
В определенных экспертных кругах высказываются опасения, что в случае создания наднациональных институтов Казахстан рискует потерять суверенитет. Среди представителей экспертного сообщества и общественных структур Казахстана нет единого мнения в отношении Евразийского парламента. Выборы в него некоторые воспринимают как дополнительное средство контроля Москвы за политикой Астаны. По всей видимости, позиция этой части политической элиты Казахстана, усиленно и постоянно транслируемая в СМИ, в конце концов вынудила президента Н. Назарбаева выступить с рядом примечательных заявлений. В январе 2013 года он отметил: «Вопросы политического суверенитета страны не обсуждаются. Любое деяние, которое будет вызывать угрозу нашей независимости, [приведет к тому, что] мы из такого объединения будем выходить». Однако чисто экономическая интеграция, по его утверждению, необходима экономике Казахстана.
Следующим пунктом критики участия Казахстана в ТС — ЕЭП является сохранение сырьевой направленности экономики страны. Аргументы здесь простые: скоротечное решение властей Казахстана вступить в эти объединения якобы отвечает интересам только сырьевых компаний, получающих новые беспошлинные рынки сбыта. Еще один повод для опасений — уязвимость казахстанского мелкого и среднего бизнеса перед более конкурентоспособным российским. Важным пунктом критики ТС — ЕЭП можно назвать увеличивающийся уровень бюрократизации внутри интеграционного объединения. В качестве слабых мест ТС — ЕЭП выделяется и отсутствие единой системы технического регулирования.
Неудовольствие вызывает и излишне протекционистская политика России на региональном уровне. Россия — федеративное государство, и часто бывает, что местные власти издают свои регламенты, ставящие препоны казахстанским товарам. Недовольны в Казахстане и вынужденным частичным свертыванием торговых отношений с Китаем, на которое пришлось пойти по условиям членства в ТС — ЕЭП 6.
В Казахстане делаются попытки осмыслить евразийскую интеграцию и на теоретическом уровне. Так, директор ИМЭП С. Акимбеков считает, что на фоне острых дискуссий по политическим и экономическим вопросам несколько теряется проблема идеологии интеграции. По его мнению, идеологическая проблематика полностью отсутствует в политическом пространстве. Идеология сегодня связана в основном с вопросом, собирается ли Россия на самом деле восстанавливать прежнюю империю, а также с отношением к этому всех остальных государств и народов на пространстве бывшего СССР. Отсюда возникает другой вполне идеологический вопрос: что Россия подразумевает под ролью и влиянием империи в истории наро-
5 См.: Башмаков А.А. Казахстан и Россия — пассионарное ядро евразийской интеграции // Россия и новые государства Евразии, 2013, № IV. С. 18—23.
6 О критике участия РК в ТС — ЕЭП — ЕАЭС см.: Kassenova N. Kazakhstan and Eurasian Economic Integration: Quick Start, Mixed Results and Uncertain Future. Paris: IFRI, 2012. 29 pp.; VielminiF. The Challenges of Eurasian Integration for Kazakhstan // ISPI — Analysis (Roma), 2013, № 151. 7 рр.; Ибрашев Ж., Абдугазиева С. Политический аспект евразийской интеграции // Analytic, 2012, № 4. С. 198—110.
дов, некогда ее населявших? Очевидно, что такая постановка вопроса неизбежно способствует его политизации7.
Россия и евразийская интеграция
Естественно, что в России, которая является наиболее активным двигателем интеграционных процессов в самых разных формах, этому комплексу вопросов уделяется наиболее пристальное внимание. Здесь также хватает энтузиастов и скептиков в академическом сообществе и в политическом истеблишменте.
На интеллектуальном уровне данное направление прорабатывается в таких структурах, как Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН, Российский институт стратегических исследований (РИСИ), Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД РФ (МГИМО-У), Институт экономки РАН и многие другие учреждения. Рупор Министерства иностранных дел РФ журнал «Международная жизнь» уделяет немало внимания данной проблематике8.
В стенах ИМЭМО ярым сторонником евразийской интеграции является известный российский ученый Г. Чуфрин, написавший немало работ по указанной проблематике9. Он считает, что России необходимо всемерно активизировать информационно-пропагандистское обеспечение своих действий, акцентируя внимание на том, что развитие именно экономического сотрудничества в рамках ТС, ЕЭП, а затем — Евразийского экономического союза будет оставаться на обозримую перспективу магистральным направлением ее взаимодействия с партнерами по интеграции. Чуфрин подчеркивает также, что при проведении интеграционных мероприятий Россия и ее партнеры намерены не только последовательно добиваться взаимовыгодного согласования позиций, но и искать наиболее эффективные решения, с тем чтобы начатый процесс взаимного сближения стал необратимым.
Возможность же трансформации Евразийского экономического союза в некую ассоциацию государств на конфедеративных началах, которую бы объединяли общие цели также и в вопросах внутренней и международной политики и безопасности, гуманитарной и культурной областях, — такая возможность, по мнению этого исследователя, реально может рассматриваться лишь в отдаленном будущем, после того как для этого будут созданы необходимые предпосылки10. В другой работе российский эксперт отмечает, что без решительного прорыва на этих направлениях участникам евразийской интеграции не удастся добиться структурной перестройки их национальных экономик и обеспечить отход от действующей сегодня модели топливно-сырьевого развития. А это означает сохранение и даже закрепление их зависимого развития в глобальной системе мирового хозяйства11.
7 См.: Акимбеков С. Евразийская теория для интеграции и Казахстана // Казахстан в глобальных процессах (ИМЭП), 2013, № 1. С. 6—17.
8 См.: Архитектура интеграционных процессов на постсоветском пространстве: Россия — Украина — Белоруссия // Международная жизнь (МИД РФ), 2012, № 1; Ялта-2012. Евразийский вектор развития: проблемы и перспективы // Международная жизнь, 2013, № 1. С. 112—175.
9 См.: Чуфрин Г.И. Очерки евразийской интеграции. Москва: Весь мир, 2013. 128 с.; Он же. Евразийская интеграция: первые итоги и новые вызовы. В кн.: Двусторонние политические и экономические отношения Казахстана и России. Алматы: КИСИ, 2013. С. 20—31; Он же. Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана // Россия и новые государства Евразии, 2010, № II. С. 5—14. Он же. После СССР: от СНГ к Евразийскому союзу // Казахстан-Спектр, 2011, № 3. С. 35—42; Он же. 20 лет без СССР: от СНГ к Евразийскому союзу // Россия и новые государства Евразии, 2011, № IV. С. 5—13.
10 См.: Чуфрин Г. О задачах евразийской интеграции // Россия и новые государства Евразии, 2013, № I. С. 5—13.
11 См.: Чуфрин Г.И. Достижения и проблемы евразийской интеграции // Россия и новые государства Евразии, 2013, № IV. С. 8—17.
Между тем в российском научном и экспертном сообществе разброс мнений относительно эффективности предполагаемого объединения весьма велик. Одни заранее объявляют Евразийский союз обреченным на неудачу. Другие, напротив, априори воспринимают его как уже воплощенную действительность и предвкушают большие выгоды от его создания. Третьи, считая данный проект полезным и своевременным, убеждены, что его создание потребует большой напряженной работы, причем речь идет не только о согласованных действиях сторон и о признании не на словах, а на деле наднационального характера Союза. Главное состоит в том, смогут ли объединяющиеся страны в чрезвычайно короткий срок модернизировать свои экономические, а следовательно, и политические системы12.
Так, известный политолог В. Иноземцев однозначно заявляет, что претензии России, Беларуси и Казахстана на роль одного из геоэкономических центров мира не имеют под собой реальных оснований. Критически в отношении новой интеграционной структуры настроен профессор Высшей школы экономики А. Портанский. Он считает, что побудительным мотивом для российского руководства в деле создания Таможенного союза и Единого экономического пространства явились в первую очередь «внешнеполитические цели, а именно создание мощного экономического и территориального образования, с которым в большей степени будут считаться в мире, а также (о чем меньше говорят вслух) — удержание постсоветских государств в сфере влияния Москвы».
Полярно противоположной точки зрения придерживается директор Департамента экономического сотрудничества со странами СНГ Министерства экономического развития России С. Чернышев. Он не сомневается в эффективности Таможенного союза и Единого экономического пространства России, Беларуси и Казахстана.
Более сбалансированной выглядит точка зрения главного научного сотрудника Института экономики РАН А. Быкова. По его мнению, несмотря на исходные слабости, «при правильной организации работ, выборе оптимальных и достижимых целей, построении эффективного механизма можно рассчитывать на результативность планируемого союза и полезность для его членов». Однако из текста статьи явствует, что успех здесь не гарантирован.
Некоторые российские специалисты внимательно изучают других участников интеграционных процессов, в частности Казахстан13. Н. Работяжев подчеркивает, что выстраивание более тесных интеграционных связей между постсоветскими государствами отвечает национальным интересам России и ее партнеров по СНГ. Однако на практике внешнеполитический курс новых независимых государств нередко не соответствует их национальным интересам, что является еще одним немаловажным фактором, затрудняющим интеграцию. Интеграция на постсоветском пространстве, несомненно, не должна ограничиваться рамками России, Беларуси и Казахстана14.
В поле зрения российских экспертов попадают также проблемы интеграции, имеющие более широкий контекст глобального уровня15. Немало для изучения проблем евразийской интеграции сделали петербургские исследователи Е. Винокуров и А. Либман. В своей фундаментальной работе «Евразийская континентальная интеграция» они изложили концептуальное видение проблемы. Главной идеей монографии стало положение о новой конфигурации интеграционных процессов на евроазиатском континенте. Авторы считают, что уже идущие
12 См.: ФедуловаН. Перспективы Евразийского экономического союза // Россия и новые государства Евразии, 2012, № III. С. 5—20.
13 См.: Ионова Е. Казахстан и развитие экономической интеграции на постсоветском пространстве // Россия и новые государства Евразии, 2012, № III. С. 81—86.
14 См.: Работяжев Н. Интеграция на постсоветском пространстве: новый старт // Россия и новые государства Евразии, 2011, № IV. С. 28—43.
15 См.: Будущее Евразии: БРИКС или Евразийский союз? Вопросы устойчивости союзов. Москва: ЦСОП, 2012. 28 с.
процессы интеграции между государствами в различных частях этого мегарегиона сегодня все больше дополняются континентальной интеграцией. По их мнению, форматом континентальной интеграции должно стать разветвленное сотрудничество уже существующих интеграционных объединений, форумов, различных межгосударственных объединений «по интересам». На смену преобладающей в настоящее время обособленности функционирующих объединений придет практика одновременного участия субъектов интеграции в нескольких интеграционных структурах16.
Евразийская интеграция потенциально исключительно важна для всех стран континента и имеет особое значение для России и государств Центральной Азии. Эти страны в особенности выигрывают от сочетания двух «ипостасей» такой интеграции — «евразийской постсоветской» и «евразийской континентальной»17.
Представляется важным, что российские эксперты изучают проблему интеграции в самых различных ракурсах, в том числе ее гражданского измерения18. А. Портанский отмечает, что слабость нынешнего евразийского интеграционного проекта заключается еще и в явно неравномерном распределении ответственности за него между участниками. Скорее, учитывая состояние этих экономик, сегодня каждый из них параллельно нуждается в сотрудничестве с мощными партнерами извне, обладающими современной развитой технологической базой19.
Ксения Боришполец не уверена, что позиции России как лидера интеграционного процесса так уж бесспорны. Россия является ведущим экономическим субъектом интеграционной деятельности, чей сырьевой, демографический и производственный потенциал превосходит совокупные возможности других стран. Однако начавшееся движение по евразийской траектории не закрепляет автоматически за российской стороной статус абсолютного лидера20.
А. Суздальцев (НИУ ВШЭ) задается вопросом: заменит ли собой Евразийский экономический союз Союзное государство России и Беларуси? Он отмечает, что Союзное государство занимает уникальное место в ряду интеграционных проектов на постсоветском пространстве, представляя собой единственную попытку политической интеграции среди стран — членов СНГ. Со вступлением в 2010 году Беларуси в Таможенный союз российско-белорусская политическая интеграция, то есть само Союзное государство, лишилось, по сути, своей экономической составляющей. Он заключает, что Союзное государство остается своеобразным социально-политическим мостом между Россией и Беларусью, сохраняя чувство сопричастности и добрососедства21.
16 См.: ВинокуровЕ., ЛибманА. Евразийская континентальная интеграция. Санкт-Петербург: Центр интеграционных исследований, 2012. 224 с.
17 См. также: ВинокуровЕ. Прагматическое евразийство // Россия в глобальной политике (Москва), 2013, Т. 11, № 2; Винокуров Е., Либман А. Тренды региональной интеграции на постсоветском пространстве: результаты количественного анализа // Вопросы экономики (ИЭ РАН), 2010, № 7. С. 94—107; Они же. Постсоветский интеграционный прорыв. Почему Таможенный союз имеет больше шансов, чем его предшественники // Россия в глобальной политике, 2012, Т. 10. № 2; Либман А. Постсоветская интеграция и политические системы постсоветских государств // Россия и новые государства Евразии, 2012, № IV. С. 5—20; Он же. Оптимальное пространство евразийской интеграции // Россия и новые государства Евразии, 2010, № IV. С. 5—17; Винокуров Е., Либман А. Две евразийские интеграции // Вопросы экономики, 2013, № 2. С. 47—72.
18 См.: Гузенкова Т.С. Евразийский экономический союз: гражданское измерение // Проблемы национальной стратегии (РИСИ), 2012, № 6. С. 75—89.
19 См.: Портанский А. Проблемы и дилеммы евразийского выбора России // Россия и новые государства Евразии, 2013, № I. С. 24—31.
20 См.: Боришполец К. Евразийский экономический союз: интеграционный проект в действии // Россия и новые государства Евразии, 2012, № II. С. 5—15; Боришполец К., Чернявский С. Единое экономическое пространство России, Беларуси и Казахстана: реальность и перспективы // Центральная Азия и Кавказ, 2012, Том 15, Выпуск 1. С. 142—151.
21 См.: Суздальцев А. Сменит ли Евразийский экономический союз Союзное государство Белоруссии и России? // Мировая экономика и международные отношения, 2013, № 8. С. 71—75 (см. также: Суздальцев А.И. Политика
Исследование С.М. Борисова (ИМЭМО) посвящено совершенно новому явлению постсоветского периода — интеграционным мероприятиям валютно-финансового характера в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства22. Автор исходит из того, что евразийская интеграция делает первые реальные шаги, прошло слишком мало времени и накопилось слишком мало информационного материала, чтобы обоснованно и объективно оценить ее эффективность, выявить достоинства и недостатки. Он обращает внимание на то, что Россия, безусловно, выиграла от соглашения, сохранив поступления в бюджет от экспорта сырой нефти. Российская сторона должна изменить валютный режим расчетов за энергоносители, поставляемые в Беларусь, отменив обязательную их оплату в свободно конвертируемых валютах и разрешив использовать для этого российский рубль, как это делается при расчетах за другие товары.
Казахстан должен последовать примеру Беларуси и наделить российский рубль в своем внутреннем законодательстве статусом конвертируемой и резервной валюты. В заключение автор рассматривает возможность появления единой валюты, которая в интегрирующихся странах стала бы внутренними деньгами, заменив существующие национальные денежные единицы. По его мнению, это, судя по происходящим событиям, явление настолько отдаленного будущего, что в лучшем случае может служить предметом теоретических предположений и академических дискуссий.
Дискуссии в Беларуси
Белорусская сторона в лице руководства Республики заявляет о себе как о флагмане евразийской интеграции и претендует на особую роль в интеграционных процессах. Основанием для этого является активное участие Беларуси во всех интеграционных проектах, включая Союзное государство России и Беларуси (СГРБ). По ряду позиций она действительно выступает привилегированным членом интеграционных объединений. Следует отметить, что президент А. Лукашенко является главным (если не единственным) проводником идей интеграции с Россией в политических верхах РБ23.
Однако проекты интеграции с Россией вызывают в правящих кругах Беларуси и немало опасений. Во-первых, в экспертных кругах, поддерживающих власть, распространено убеждение о несовместимости якобы уникальной белорусской модели с российским политико-экономическим путем развития. Существуют опасения, что при объединении в одном экономическом пространстве с Россией белорусская модель социального государства, как и белорусский суверенитет, окажутся под угрозой. Аргументация противников участия Беларуси в будущем Союзе чаще всего строится на ряде уже довольно привычных тезисов и касается «ци-вилизационного выбора между Западом и Востоком». Характер интеграционных процессов видится как постепенное принятие белорусской стороной российских условий, что описывается уже не столько в интеграционных терминах, сколько через понятия подчинения и поглощения. Представления о вынужденном характере евразийской интеграции сочетаются с сомнениями в ее перспективах.
впереди экономики: риски и перспективы Таможенного союза ЕврАзЭС // Россия в глобальной политике, 2010, Т. 8, № 1. С. 89—90; Он же. Формирование российской политики в отношении Белоруссии (2005—2008) // Мировая экономика и международные отношения, 2009, № 3. С. 64—74).
22 См.: Борисов С.М. Валютно-финансовые проблемы евразийской интеграции. М.: ИМЭМО РАН, 2014. 92 с.
23 См.: Евразийский экономический союз: отношение к проекту в странах СНГ // Проблемы национальной стратегии, 2013, № 1. С. 9—14.
Интеграцию на постсоветском пространстве некоторые эксперты рассматривают как способ «раскрыть двери» в Китай, в его быстро растущую экономику. Именно Китай представляется им альтернативой Европе в качестве источника современных технологий и инвестиций (Центр по проблемам европейской интеграции Министерства информации РБ). Также евразийская интеграция предоставляет шанс стране превратиться в один из ключевых транспортных коридоров для китайской экономики. Все это может радикально изменить и усилить геополитическую роль Беларуси.
Есть, однако, еще один интеграционный проект, который активно предлагается Беларуси. Это польская модель создания «Междуморья», то есть целостного региона из Украины, Беларуси, Латвии, Литвы и Польши. Такое объединение с населением около 100 млн человек при союзных отношениях с Вашингтоном могло бы контролировать большую часть западных экономических связей России, участвовать в тех же проектах трансевразийских торговых путей и при этом быть достаточно сильным, чтобы отстаивать свои интересы перед Брюсселем. Польские проекты строятся на представлении (ложном) о хрупкости белорусского режима. Поэтому эти планы не имеют значимой поддержки ни среди белорусских политиков и экспертов, ни в белорусском обществе.
Интеграция и страны-кандидаты
Заявление премьер-министра А. Атамбаева в 2013 году о необходимости для Кыргызстана вступить в Таможенный союз и создание межведомственной комиссии для переговоров о присоединении к этой организации вызвало неоднозначный отклик в экспертном сообществе и в парламенте страны. Было проведено несколько публичных обсуждений перспектив и возможных последствий вступления в Таможенный союз, опубликовано большое количество статей в средствах массовой информации.
Особенностью Кыргызстана является то, что даже националистически и прозападно настроенные политики и общественные деятели в большинстве своем вынуждены в публичных заявлениях поддерживать, хотя и с большим количеством оговорок, идеи евразийской интеграции, в том числе идею Евразийского экономического союза. Важной темой для Кыргызстана является облегчение положения трудовых мигрантов. Положительную оценку процессы евразийской интеграции получили и в деловой среде. Одним из самых серьезных затруднений здесь является ориентированность Кыргызстана на реэкспорт, который сильно осложнится после вступления в ТС. Надеждами являются открытие внутренних рынков и попытка создания новых рабочих мест. Следует, однако, отметить, что, несмотря на постепенное ослабление культурных позиций России в регионе, положительное отношение к евразийской интеграции со стороны населения Кыргызстана сохраняется.
Как отмечают кыргызские эксперты, из структуры товарообмена Кыргызстана со странами Таможенного союза видно, что изменение условий торговли может существенно повлиять практически на все секторы экономики страны и, соответственно, на бюджет, а также на занятость и доходы населения. Ученые подчеркивают, что, как уже говорилось, значительная часть внешней торговли Кыргызстана приходится на реэкспорт24.
В свое время при финансовой поддержке ЮСАИД группой независимых экспертов было проведено исследование «Влияние Таможенного союза на экономику Кыргызстана». Главный
24 См.: Дыйканбаева Т. Таможенный союз и Кыргызстан // Россия и новые государства Евразии, 2011, № III. С. 1—7.
вывод доклада заключается в том, что основный риск в случае вступления страны в Таможенный союз состоит в неизбежном снижении импорта и реэкспорта, что, в свою очередь, приведет к сокращению доходов бюджета. Вместе с тем среди условий ВТО, оговаривающих допущение зон свободной торговли и таможенных союзов, есть положение, затрудняющее вхождение Кыргызстана, как члена ВТО, в новый Таможенный союз.
Особые дебаты в кыргызском обществе вызывает абсолютное экономическое и политическое доминирование РФ в Таможенном союзе. Пристальное внимание к этому обстоятельству ведет к политизации всей проблемы участия в ТС. С другой стороны, очевидно, что экономика Кыргызстана настолько мала и слаба, что в качестве полноценной рыночной экономики, а не экономики выживания, она может реализоваться только в составе более крупной экономической ассоциации. Членство страны в Таможенном союзе могло бы снять и многие проблемы, связанные с трудовой миграцией граждан КР в странах ТС.
Дефицит реальных успехов в вопросах интеграции стран СНГ, противоречия между интеграционными установками и стремлением сохранить национальную независимость, фрагментация интеграционного процесса — все это вызвало в Кыргызстане острые общественные дискуссии по вопросу о присоединении к Таможенному союзу. Однако после визита в страну президента России В.В. Путина в 2013 году и подписания соглашений между Кыргызстаном и Россией по крупным инвестиционным проектам в сфере энергетики стало очевидным, что руководство страны твердо намерено участвовать в новой интеграционной организации.
В случае вступления Кыргызстана в ТС необходимо решать проблему расхождений между условиями участия в Таможенном союзе и в ВТО, членом которой является Кыргызстан. Действующий таможенный тариф Кыргызстана должен будет повыситься в среднем в два раза. Но необходимо учитывать, что вступление Российской Федерации в ВТО и соответствующие намерения Казахстана и Беларуси могут создать условия к тому, что Единый таможенный тариф ТС будет претерпевать дальнейшие изменения.
Общественные дебаты о целесообразности присоединения к Таможенному союзу сопровождаются в Кыргызстане паническими заявлениями о возможных последствиях этого шага для реэкспорта и о неизбежной потере в связи с этим большого количества рабочих мест. Другой проблемой может стать вопрос о распределении доходов от импорта. При этом формы предоставления преференций, как указывают кыргызские эксперты, могут быть следующими: параллельное действие национального режима и режима ТС в течение 3—5 лет; оказание технической помощи со стороны стран — членов ТС в модернизации производства, необходимой для повышения качества производимой продукции; содействие бизнес-сообществу Кыргызстана во внедрении системы обеспечения безопасности и качества продукции, основанной на международных стандартах25.
Министерство экономики Кыргызстана и Евразийская экономическая комиссия (ЕЭК) совместно с представителями Беларуси, Казахстана и России на заседании 19 сентября 2013 года одобрили окончательный вариант «дорожной карты» по вступлению Республики в Таможенный союз. Некоторые кыргызские эксперты высказывают неординарную точку зрения на проблему. По их мнению, Таможенный союз, Единое экономическое пространство, Евразийский экономический союз — это не что иное, как практическое воплощение либеральной по своей сути теории рыночной экономики. То есть, такой системы, где свободно, с минимальными государственными ограничениями циркулируют товары, капиталы, услуги и рабочая сила. Россия при этом получает немалые риски в ходе осуществления данного проекта26.
25 См.: Дыйканбаева Т. Таможенный союз и Кыргызстан // Россия и новые государства Евразии, 2013, № IV. С. 24—32.
26 См.: СалиевА.Л. Кыргызстан и интеграционные процессы в Центральной Азии. В кн.: Интеграционные процессы в евразийском пространстве и современный мир. С. 160—169.
Армения участвует в существующих интеграционных проектах: СНГ, ОДКБ, состояла наблюдателем в ЕврАзЭС. Власти страны на официальном уровне декларируют заинтересованность в углублении экономических связей на евразийском пространстве. В частности, в октябре 2011 года премьер-министр Армении Т. Саркисян положительно оценил создание подобной формы самоорганизации государств и пообещал, что Республика примет активное участие в этом процессе. В августе 2012 года по итогам встречи президентов России и Армении была создана спецкомиссия, которая призвана рассмотреть возможность участия Еревана в интеграционных процессах в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства.
Характерно, что на основных армянских интернет-ресурсах, в провластных СМИ, тема создания ЕАЭС и участия в нем Армении освещается преимущественно в негативном ключе. Официальная позиция долгое время заключалась в том, что обсуждение этого вопроса возможно только после подготовки документа, определяющего формат, инструменты и механизмы будущих членов ЕАЭС. А полноценное участие в текущих форматах ТС и ЕЭП невозможно в силу геополитических причин — отсутствия общих границ с Россией, Казахстаном и Беларусью.
В начале сентября 2013 года Армения объявила о желании присоединиться к Таможенному союзу, а в дальнейшем участвовать в формировании Евразийского экономического союза. Армения сразу получила согласие России и Казахстана. Однако в Минске возобладало мнение, что со вступлением Армении в ТС у Беларуси появится прямой конкурент в борьбе за российские дотации для своей экономики.
Действия Армении, которые в России могли быть расценены как готовность к геополитическому развороту (от Москвы), были продиктованы, с одной стороны, тяжелым блокадным положением, а с другой — несбывшимися ожиданиями (а уровень их был высок) от стратегического партнерства с РФ. Подавляющее большинство предприятий, уступленных России в счет госдолга, так и не заработали. Безответной остается неоднократная просьба о кредите в 2 млрд долл., который мог бы стабилизировать местную экономику. Не все ясно с получением российского гранта на минимизацию последствий от подорожания российского же газа. На этот негатив наложились такие факторы, как продажа Россией вооружений Азербайджану.
Справедливости ради надо отметить, что С. Саргсян первоначально планировал парафировать Соглашение об ассоциации с ЕС в Вильнюсе на саммите стран Восточного партнерства в ноябре 2013 года. Дело в том, что армянская элита рассматривает свой альянс с Москвой как временный и вынужденный из-за неблагоприятного геополитического окружения — соседство с Турцией и фактически состояние войны с Азербайджаном. Однако перспективы для своей страны она видит не в союзе с Россией и в целом не в интеграционных структурах СНГ. Как считает новое поколение армянской элиты, будущее Армении — это Евросоюз и НАТО. При этом исходят из того, что на этом пути Армения должна оставаться другом (но не союзником) России. Однако и Россия не должна «становиться на пути Еревана в Европу». При этом, когда Армения вышла на финишную прямую в проекте «Восточное партнерство» и шла к парафированию Соглашения об ассоциации с ЕС, В. Путин совершенно четко дал понять, что никакие экономические дивиденды не в состоянии заменить ей то, что обеспечивает Россия, — безопасность.
Некоторые армянские специалисты крайне категоричны в своих выводах относительно перспектив евразийской интеграции. Так, А. Искандарян (директор Института Кавказа, Ереван), считает, что между бывшими союзными республиками невозможно ничего «восстановить». Сотрудничество постсоветских стран друг с другом строится на совершенно новой основе, почти ничего общего не имеющей с былым пребыванием в одной стране27.
27 См.: Искандарян А. Почему мы разъединяемся? Диалектика интеграции и дезинтеграции // Россия в глобальной политике, 2013, Т. 11, № 4.
Разнообразные проблемы, связанные с членством Таджикистана в ТС, стали актуальны с 2005 года и с этого времени не сходят с общественно-политической повестки дня Республики. В связи с этим, следуя тенденции глобализации, РТ рассматривает дальнейшую интеграцию как один из важных приоритетов своей внешней политики; этот курс поддерживает общественность страны.
Что касается Таджикистана как потенциального кандидата на вступление в ТС, то отношение к идее создания Евразийского экономического союза было озвучено представителями политических партий еще до президентских выборов в России, в октябре 2011 года, сразу после публикации программной статьи В. Путина. Примечательно, что сама идея интеграции уже тогда оценивалась преимущественно положительно. В дальнейшем публичное обсуждение перспектив Евразийского экономического союза было отодвинуто на второй план более насущными вопросами вступления в Таможенный союз. В целом отношение к идее Таможенного союза в Республике положительное, хотя и высказываются опасения насчет возможности экономических потерь на первом этапе. В частности, такую позицию озвучил посол Таджикистана в Республике Беларусь К. Коимдодов. В то же время до появления общей границы с ТС, то есть до присоединения к нему Кыргызстана, наиболее актуальными для Таджикистана остаются двусторонние соглашения. По опросам общественного мнения, идеи евразийской интеграции в целом поддерживают большинство политических сил и граждан Таджикистана28.
Позиции других стран СНГ
После кровавого Евро-майдана в феврале 2014 года в центре Киева, которому предшествовали внешнеполитические кульбиты В. Януковича в течение 2013 года и на Вильнюсском саммите программы Восточного партнерства ЕС, трудно говорить и оценивать позицию Украины по этому и любому другому вопросу международных отношений. Поэтому речь может идти только о тенденциях, которые намечались до 2014 года в политологическом сообществе этой Республики в контексте нашей проблемы.
Украина, как безусловно считают российские эксперты, оставалась самым слабым и проблемным европейским звеном евразийской интеграции29. Она явно находится за пределами интеграционного поля. Упорное нежелание киевских властей подключаться к интеграционным проектам имеет глубокие корни. Фактически в Украине не наблюдается ни одной влиятельной политической силы или общественной группы правого спектра, которая была бы активным сторонником участия в интеграционных проектах России и публично отстаивала свою позицию.
Среди финансовой и политической элит убежденных сторонников интеграции почти нет. Исключение составляют отдельные политики и небольшие движения, привычно находящиеся на периферии большой политики. Но иную ситуацию можно наблюдать в общественных настроениях. По результатам опросов за 2009—2012 годы около 54% населения поддерживают идею интеграции в СНГ, а изоляционистские настроения характерны даже для меньшей доли граждан, чем в России (23% против 36% соответственно).
28 См.: Зойиров Р. Проблемы вступления Республики Таджикистан в Таможенный союз // Центральная Азия и Кавказ, 2013, № 1. С. 187—198; Олимов М.А. Конкуренция глобальных проектов в пространстве Евразии и позиция Таджикистана в Азии. В кн.: Интеграционные процессы в евразийском пространстве и современный мир. С. 170—175.
29 См.: Евразийский экономический союз: отношение к проекту в странах СНГ // Проблемы национальной стратегии, 2013, № 1. С. 37—38.
В целом до событий 2014 года наблюдалось сильнейшее расхождение во мнениях между народными массами и элитой страны, что вообще характерно для современной Украины. Экономическая (и тесно связанная с нею политическая) элита отвергает воссоединение в основном по идеологическим и деловым соображениям. Ценностное противопоставление всего украинского всему русскому и мнение о наличии цивилизационной пропасти между двумя народами стали нормой общественной жизни в Украине, абсолютно господствующей в местной информационной среде. Идеологический запрет на пророссийские взгляды, идея о несовместимости симпатий к России с украинским патриотизмом — все это блокирует интеграцию. Большую роль играет также и структура бизнес-интересов современной украинской финансово-промышленной элиты. В деловой украинской среде распространен страх перед российскими «олигархами» и «силовиками».
Начиная примерно с 2012 года в Украине стало распространяться мнение о принудительном характере российских интеграционных предложений. Кроме того, усилиями проевропей-ского лобби и собственно Запада активно противопоставляются проект Евразийского экономического и Европейского союзов. Открытым сторонником евразийской интеграции в большой украинской политике выступал только первый секретарь ЦК Компартии Украины П. Симо-ненко. Бурные события 2014 года — отторжение Крыма от Украины, фактическая война на востоке Республики, санкции и т.д. — навсегда сняли, как представляется сейчас, вопрос о вероятной интеграции Украины с другими частями постсоветского пространства.
Российский эксперт Ю. Андреев отмечал за год до Евро-майдана: на Западе, и прежде всего в США, хотели бы поставить препоны на пути создания Евразийского союза, который без Украины теряет существенного часть своего значения и международного веса30. Бурные события конца 2013-го и, особенно, в 2014 году и фактическое свержение В. Януковича, который и сам не был активным сторонником интеграции, подтвердили этот прогноз и фактически перечеркнули робкие надежды даже на ограниченное участие Киева в евразийских интеграционных процессах. Этого не произошло бы без активного вмешательства внешних сил.
В Молдове и ПМР даются взаимоисключающие трактовки характера и целей интеграционных инициатив России. Так, для правящих и гуманитарных элит Молдовы с их подчеркнутой европейской и прорумынской ориентацией инициативы России по интеграции постсоветского пространства — это очередной план «имперской» политики в отношении Республики Молдова, предполагающий «отрыв ее от румынской культурной общности и от европейской цивилизации». В полную противоположность такой позиции приднестровское общество традиционно воспринимает свою республику как неотъемлемую часть исторической России, а мотивы и цели евразийской интеграции под эгидой РФ трактуются как совершенно оправданные.
Данные социологии, как и в случае с Украиной, демонстрируют устойчивый рост в широких слоях населения настроений «евроскептицизма» и повышения привлекательности России и евразийских интеграционных объединений. Примечательно, что политики и эксперты из прозападного лагеря, признавая такие данные социологии весьма тревожным сигналом для процесса европейской интеграции Молдовы, дают крайне тенденциозные объяснения причин подобной эволюции взглядов населения. В свою очередь, местная оппозиция стала эксплуатировать «евразийскую» тему в своих целях. Партии левой части политического спектра активно используют проевразийскую риторику в своих политических выступлениях, стараясь представить себя наиболее последовательными сторонниками идеи сближения с Россией через интеграционные проекты.
30 См.: АндреевЮ.В. Киевское уравнение в евразийском проекте // Пути к миру и безопасности (ИМЭМО), 2013, № 1. С. 120—122.
Страны Южного Кавказа, каждая по-своему, являются важным элементом в общей конфигурации евразийского интеграционного поля, особенно в среднесрочной и более отдаленной перспективе. Поэтому то, как будут выстраиваться отношения Армении, Азербайджана и, отчасти, Грузии вокруг евразийской тематики, имеет большое значение для закладывающихся в настоящее время тенденций. Дополнительным фактором интеграции, который в дальнейшем все труднее будет игнорировать, стало появление на политической карте новых независимых государств — Абхазии и Южной Осетии.
Отношение в Азербайджане к проекту Евразийского экономического союза неоднозначное, что напрямую связано с российско-азербайджанскими отношениями. В свою очередь, отношения с Беларусью и Казахстаном не имеют большого значения для восприятия в Азербайджане интеграционных процессов. Тем более что Азербайджан связан с Казахстаном другим интеграционным проектом — совместным участием в Тюркском совете. На уровне широких слоев населения Азербайджана отношение к интеграции с Россией в целом положительное. Оно подпитывается наличием, с одной стороны, крупнейшей азербайджанской диаспоры в России, с другой — этнических меньшинств в Азербайджане, которые возлагают особые надежды на Россию как на возможного гаранта своих этнических прав.
Позиция политической элиты Азербайджана не отличается от позиции высшего руководства страны, которая выражается в соблюдении баланса во внешнеполитической ориентации между западным, российским (евразийским) и турецким (пантюркистским) векторами. Официальные лица заявляют, что Азербайджан не заинтересован во вступлении в Таможенный союз. Камнем преткновения остается проблема территориальной целостности Азербайджана, в связи с чем большинство азербайджанских комментаторов высказываются по вопросу евразийской интеграции весьма обтекаемо, указывая, что все стороны процесса интеграции должны прежде всего уважать территориальную целостность Азербайджанской Республики31.
Бизнес-круги Азербайджана делятся на тех, кто группируется вокруг основного для страны нефтегазового сектора, и всех остальных. Нефтегазовый сектор азербайджанской экономики является естественным конкурентом аналогичного российского сектора, что ведет к противодействию интеграционным идеям. Однако значительная часть прочего бизнеса Республики (торговля, сельское хозяйство, промышленность) тесно связана с Россией и другими странами СНГ. Для этих кругов интеграция — безусловное благо, и там можно найти сторонников интеграционных идей.
В силу определенных нюансов российско-югоосетинских и российско-абхазских отношений, прежде всего нежелания создавать России сложности на международной арене, власти Цхинвала и Сухума не поднимают вопрос о присоединении к ЕАЭС. РЮО и РА не признаны ни одним (кроме России) государством постсоветского пространства, что ставит на пути их евразийской интеграции формальные препятствия.
Рассматривая отношение Узбекистана к вопросам евразийской интеграции и, в частности, к перспективам Евразийского экономического союза, следует прежде всего отметить его слабое по сравнению с большинством стран Центрально-Азиатского региона (Кыргызстан, Таджикистан, Казахстан) участие в существующих межгосударственных объединениях постсоветских государств. Так, Узбекистан в 2008 году приостановил свое членство в Евразийском экономическом сообществе (ЕврАзЭС), а в 2012 году во второй раз — в Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Тем не менее в июне 2012 года руководство Узбекистана приняло решение о вхождении в Зону свободной торговли СНГ.
В декабре 2011 года в Москве И. Каримов назвал существующие и планируемые формы экономической интеграции постсоветского пространства развитием СНГ и закономерным следствием мировых процессов. По мнению Ташкента, процессы дезинтеграции на постсовет-
31 См.: Евразийский экономический союз: отношение к проекту в странах СНГ. С. 14—20.
ском пространстве только усиливаются. Это не исключает реализацию совместных проектов, но только тех, что не затрагивают суверенитет и независимость государств. Очевидно, политика нынешнего руководства Узбекистана практически исключает возможность реального сближения с Россией, а перспективы участия страны в развитых формах евразийской интеграции, таких как Таможенный союз, Единое экономическое пространство, Евразийский экономический союз, в ближайшее время сомнительны.
Политика Туркменистана, основанная на тактике международного изоляционизма, официально называемого нейтралитетом, не дает сколько-нибудь серьезных оснований причислять страну к потенциальным участникам Евразийского союза в ближайшей перспективе. Однако даже в этой ситуации не следует игнорировать любую заинтересованность Ашхабада в экономическом сотрудничестве с Россией, соседними государствами ЦА и прикаспийскими странами. На официальном уровне Ашхабад дистанцируется от любых интеграционных предложений и инициатив.
Внешние оценки
Процесс евразийской интеграции, как отмечалось выше, изучается в самых различных ракурсах. Некоторые специалисты даже прибегают к сравнительному анализу опыта других регионов. Так, российский исследователь Анна Лавут (ИЛА РАН) приходит к выводу, что в латиноамериканских группировках, созданных в разные периоды, все начиналось очень динамично, но через пять — семь лет накапливались и обострялись трения, связанные с взаимной торговлей, иногда они провоцировали и политические противоречия, и процесс интеграции резко замедлялся32.
Любопытно, что к аналогичным выводам пришел посол Бразилии в Беларуси Р. Маркес, который является не только дипломатом, но и крупным академическим исследователем, имеющим большой опыт работы в Меркосур (общий рынок стран Южной Америки, экономическое и политическое соглашение между Аргентиной, Бразилией, Уругваем, Парагваем, Венесуэлой и Боливией) и Евросоюзе. Маркес проводит параллели между парами участников двух интеграционных процессов: с одной стороны, Россия — Казахстан, с другой — Бразилия — Парагвай. То есть, по его мнению, более массивные экономики, как российская и бразильская, буду неизбежно втягивать в свою орбиту мелкие экономические субъекты.
В Университете Дж. Вашингтона в США действует целая программа, нацеленная на изучение евразийской интеграции33. Зарубежные аналитики, рассматривая нынешний евразийский проект интеграции на постсоветском пространстве, в качестве его главных мотивов называют стремление Москвы стать центром силы в современном мире, способным противостоять США, не допустить ухода республик СНГ под чужое влияние. Упоминается и попытка «собирания постсоветских государств». Из этого делается вывод о доминировании политико-стратегических целей данного проекта над целями и задачами экономического развития34.
Безусловное лидерство в проведении евразийских исследований принадлежит Центру интеграционных исследований при Евразийском банке развития (ЦИИ ЕАБР). За 2013 год
32 См.: Лавут А.А. Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана в свете латиноамериканского опыта региональной интеграции // Латинская Америка (ИЛА РАН), 2013, № 8. C. 97—103.
33 См.: Libman A., Ushkalova D. Foreign Trade Effects of the Customs Union between Belarus, Kazakhstan, and Russia // Central Asia Economic Paper, May 2013, No. 8. The George Washington University. 6 pp.
34 См.: Mankoff J. Eurasian Integration: The Next Stage // Central Asia Policy Brief, December 2013, No. 13. The George Washington University. 8 pp.
ЦИИ ЕАБР провел более 10 исследований, касающихся проблематики евразийской интеграции. Западные мозговые центры, как правило, делали акцент на геополитическом аспекте евразийских интеграционных процессов35.
Американский консервативный фонд «Наследие» также уделяет преимущественное внимание геополитической составляющей евразийского проекта. В аналитической записке британского Центра внешней политики Евразийский союз рассматривается в качестве инструмента неоимперского доминирования России в ближнем зарубежье через установление структурной экономической зависимости.
Ведущий британский исследовательский центр Королевский институт международных отношений в аналитической записке приходит к выводам, что до недавнего времени региональная интеграция на постсоветском пространстве носила во многом декларативный характер. Проект Евразийского союза, предлагающий перспективную, продвинутую форму экономической интеграция, имеет серьезные последствия для отношений ЕС и России в целом и стратегии ЕС на постсоветской общей «окрестности» в частности. В этом контексте Украина превратилась в арену нормативной битвы с Россией. Поэтому, столкнувшись с этой проблемой, ЕС должен пересмотреть свой подход «внешнего управления» восточными соседями с точки зрения краткосрочных и долгосрочных возможностей и проблем.
Проведенный тем же институтом экспертный круглый стол «Евразийская экономическая интеграция: риторика и реальность» констатировал, что Таможенный союз сталкивается с серьезными проблемами, имеющими переходный и структурный характер. До сих пор имеются серые зоны вокруг сложных юридических вопросов. Кроме того, каждый член ТС имеет различные мотивы и приоритеты экономической интеграции. Роль России в экономической интеграции создает определенные проблемы. На основе анализа общественного мнения и прокатившейся волны антимигрантских беспорядков в Москве вскрываются противоречия между внешнеполитическим курсом России, направленным на создание Евразийского союза за счет включения в него постсоветских стран, и российским общественным мнением, предпочитающим держать ее бывшие имперские территории за пределами России, а не вовлекать их в сферу влияния Москвы.
Американский Институт мировой экономики Петерсона опубликовал аналитическую записку «Выбор Украины: Договор об ассоциации с ЕС или Евразийский союз», в которой утверждается, что Соглашение об ассоциации принесет существенные выгоды для Украины, в то время как Таможенный союз менее конкурентоспособен и не предлагает Украине никаких существенных преимуществ. Россия должна понять, что это не в ее национальных интересах заставлять страны присоединяться к Таможенному союзу. В свою очередь, Соединенные Штаты и Европейский союз должны защищать Украину от российской экономической агрессии в ВТО и обеспечить моральную и экономическую поддержку.
Своим вниманием тему евразийской интеграции не обошел и авторитетный Фонд Карне-ги. С точки зрения экспертов Фонда Карнеги, Евразийский союз является первым собственным геополитическим проектом России со времен распада СССР и представляет альтернативу любым попыткам присоединиться к каким-то другим объединениям. Существуют четкие экономические, стратегические и гуманитарные интересы, которые требуют серьезных усилий для интеграции в тесном сотрудничестве с государствами, которые появились на границах с Россией. Однако, несмотря на то что Евразийский союз — это реальный и полезный проект, он пока что относительно скромен.
Для того чтобы стать центром силы, этот проект должен набрать критическую массу. Возможное расширение Евразийского союза за счет таких государств, как Кыргызстан, Тад-
35 См.: СивицкийА. Евразийская интеграция в исследованиях иностранных «фабрик мысли» за 2013 год. Минск: ЦСВИ, 2014. 10 с.
жикистан и Армения недостаточно для того, чтобы превратиться в мощный центр силы в Евразии. Чтобы существенно изменить ситуацию, Евразийский союз должен еще включить в свой состав 46-миллионную Украину и 30-миллионный Узбекистан. Украина, очевидно, является сегодня более важной для евразийского проекта. Ее экономический, демографический, и культурный потенциал превратит Евразийский союз в более серьезного игрока.
Американский Институт Брукингса провел круглый стол на тему «Американо-российские отношения: что дальше?», в ходе которого немалое внимание было уделено российской инициативе по созданию Евразийского союза. Аналитики пришли к выводу, что Евразийский союз — это идея объединения многих постсоветских стран в еще более тесный экономический союз, чтобы обеспечить больший рынок, наподобие старого советского. Тем не менее пока что это очень незначительный рынок. Без присоединения Украины этот проект не имеет смысла.
Международный институт стратегических исследований (Лондон) рассматривает иной ракурс евразийского проекта, анализируя аспекты безопасности. Россия активно стремится сорвать политику ЕС и сокрушить европейские устремления граждан региона. Москва якобы стремится реинтегрировать соседние государства в свою сферу влияния и восстановить господство в советском стиле над регионом. Однако это глубокое заблуждение. На самом деле российские мотивы гораздо более оборонительные и реактивные, поэтому достижение взаимоприемлемого компромисса между Москвой и Брюсселем невозможно.
Любопытно, что интерес к евразийской интеграции проявляют и в Китае. Так, недавно в РИСИ было опубликовано исследование директора Юридического института Гуандунского университета иностранных языков и международной торговли Ван Шучуня (в соавторстве) о вероятных последствиях этого процесса для КНР. Авторы ставят в этой связи следующие вопросы: почему В. Путин предложил проект евразийской интеграции; какие истинные намерения у Путина; какие перспективы будут у нее; как КНР относится к инициативе Путина; как интеграционные усилия на постсоветском пространстве могут быть совместимы с политикой Китая, особенно с ее экономической составляющей; какие плюсы и минусы существуют для Китая. И нельзя сказать, что китайские эксперты с энтузиазмом приветствуют успех будущей интеграции. Тем не менее формирование ЕАЭС заставит Китай считаться с новой геоэкономической и геополитической реальностью в Евразии36.
В этой связи можно заметить, что, по мнению казахстанских экспертов, благодаря ШОС Китай получил легитимную и не вызывающую не только возражений со стороны России и государств Центральной Азии, но и одобряемую ими возможность непосредственно действовать на постсоветском пространстве по принятым в СНГ неписаным правилам. Иными словами, получил возможность беспрепятственно играть на противоречиях между странами евразийского пространства и, соответственно, влиять на процесс евразийской интеграции37.
Международный дискуссионный Валдайский клуб совместно с Центром российских исследований при Восточно-Китайском педагогическом университете в Шанхае проанализировал евразийскую интеграцию в четырех ее измерениях: экономическом, политическом, социальном и с точки зрения безопасности, а также с четырех ракурсов: с точки зрения ее значения для России, Центральной Азии, Китая и ЕС/США. С точки зрения экспертов, евразийская интеграция является предтечей полицентричного миропорядка. Находившаяся с конца ХХ века на периферии международных отношений Евразия теперь выходит на первый план. Начав процесс интеграции, Россия в настоящее время сталкивается с двумя основными пробле-
36 См.: Ван Шучунь, Вань Цинсун. Перспективы евразийского интеграционного проекта и его последствия для Китая // Проблемы национальной стратегии, 2013, № 3. С. 84—101.
37 См.: Сыроежкин К.Л. Евразийское пространство и китайский фактор. В кн.: Интеграционные процессы в евразийском пространстве и современный мир. С. 156—165.
мами. Первая — это необходимость вести себя с более мелкими странами как равными, несмотря на различия в размерах их экономик и их политического влияния, а вторая связана с идентичностью России: вследствие привлечения таких стран, как Китай и Южная Корея, в процесс интеграции, Россия может потерять свой статус лидера. Еще один чувствительный вопрос для евразийских стран — потенциальных членов интеграционного процесса — это страх потерять свой суверенитет. Китай старается быть очень осторожным, чтобы не посягать на интересы России в Центральной Азии.
Значительный интерес к евразийским интеграционным процессам проявил и ряд турецких мозговых центров. Турецкая фабрика мысли Академия международной политики (Uluslarasl Ро1Шка Akademisi) в аналитической статье «Евразийский союз: российская гегемония, конструируемая в тени экономической интеграции» констатируется тот факт, что Россия стремится к созданию многополярного мира и наряду с Китаем является главным апологетом идеи многополярности, которая призвана поставить под сомнение евро-атлантическую гегемонию. Каждая присоединяющаяся к этому проекту страна будет понимать, что Евразийский союз — это «организация-зонт», возглавляемая Россией и отражающая процесс возникновения российской региональной гегемонии. Можно сказать, что проект Евразийского союза представляет собой попытку России создать определенную региональную гегемонию на постсоветском пространстве в соответствии с ее глобальными интересами.
Замысел евразийского проекта турецких националистов из Совета национальной безопасности Турции состоит в союзе с Россией и Ираном. Главная проблема на пути реализации проекта Евразийского союза заключается в том, что союз будет рассматриваться как попытка интеграции, противоречащая глобальным и региональным интересам ЕС и США в Восточной Европе и бассейне Черного моря, а также Китая в Центральной Азии. Кроме того, существуют круги, которые желают, чтобы в состав этого проекта вошла и Турция. Однако, чтобы присоединиться к проекту Евразийского союза, Турции потребуется отказаться от получения членства в ЕС, выйти из общего рынка с ЕС и к тому же выйти из состава НАТО. Такой выбор полностью изменит направление турецкой внешней политики и включит Турцию в зону российской гегемонии.
Заключение
На постсоветском пространстве выделяют несколько групп оппонентов идей евразийской интеграции. К первой относятся правящие политические группы, декларирующие так называемые европейские ценности. Другая категория оппонентов — представители новых социальных слоев, возникших в результате перехода от плановой экономики к рыночной, а также часть управленческой элиты тех государственных структур, которые возникли в ходе строительства национальных государств. Наконец, нельзя не видеть очевидного: против идеи создания Евразийского экономического союза активно работают геополитические конкуренты России во главе с Соединенными Штатами, что наглядно продемонстрировали последние события в Украине.
К сожалению, пока в обществах постсоветских государств отсутствует критическая масса, поддерживающая идею Евразийского экономического союза. Как отмечают наши коллеги из РИСИ, определенная вина в таком положении, как ни странно, лежит и на руководящих органах новой интеграционной структуры. В частности, деятельность Евразийской экономической комиссии (ЕАК) недостаточно прозрачна, ее решения плохо доводятся до общественности, а сами решения формулируются без должной общественной дискуссии, что заведомо снижает их «легитимность» в глазах простого человека.
Тем не менее действующий Таможенный союз и создаваемый Евразийский экономический союз — это новый тип региональной интеграции, предполагающий значительно более строгую финансовую и исполнительскую дисциплину, передачу части экономического суверенитета наднациональным управляющим органам, внутренние общие стандарты и регламенты.
Таким образом, мы видим, что в ситуации принципиального выбора, перед которым стоит целый ряд стран СНГ, неизбежны сомнения, раздумья, учет всех «за» и «против». Следует отметить, что не все постсоветские политические элиты адекватно предвидят будущее — не групповое или корпоративное, а будущее своей страны и нации. Кроме того, в соперничестве европейского и евразийского интеграционных проектов правящие круги некоторых стран СНГ нередко ведут себя не столько как самостоятельные игроки, сколько как объекты глобальной политики.
