CC BY
31
9. Флеров А.Ф. Растительный покров // Доно-Цим-лянский песчаный массив // Тр. Донской опыт. станции по виногр. и винодел. Ростов н/Д, 1935. Вып. 1. Т. 3. С. 127-160.
10. Земляницкий Л.Т., Морозов И.Р. Государственная защитная лесная полоса. Воронеж, Ростов н/Д, 1949.
11. Рябова П.И. О лесных насаждениях Среднего Дона и особенностях их травяного покрова // Тр. Ростовского отд. ВБО. 1960. Вып. 1. С. 113-122.
12. Зозулин Г.М. Естественные леса Доно-Цимлян-ского песчаного массива // Биологические науки. 1963. № 3. С. 139-144.
13. Он же. Аренные леса степной части бассейна р. Дон // Известия СКНЦ ВШ. Естественные науки. 1978. № 4. С. 82-84.
14. Он же. Леса Нижнего Дона. Ростов н/Д, 1992.
15. Сукачев В.Н., Зонн C.B. Методические указания к изучению типов леса. Изд-е 2-е, перераб. и доп. М., 1961.
16. ОСТ 56-69-83. Площади пробные лесоустроительные. Метод закладки. М., 1983.
17. Турчин Т.Я., Турчина Т.А. Леса степного При-донья. Ростов н/Д, 2005.
18. Турчина Т.А. Ландшафтная характеристика чер-ноольховых насаждений степных ендов // Эколого-экономические аспекты организации национальных природных и ландшафтных парков // Тез. докл. I республик. науч.-практ. конф. Екатеринбург, 1992. С. 71-73.
21 декабря 2007 г.
ДИНАМИКА ТУЛЯРЕМИИ В ЮЖНОМ ФЕДЕРАЛЬНОМ ОКРУГЕ: СТАВРОПОЛЬСКИЙ КРАЙ И КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕССКАЯ
РЕСПУБЛИКА (история вопроса)
Ю.И. Арутюнов, Б.Н. Мишанъкин, A.C. Водопьянов, Н.Л. Пичурина
Несмотря на наличие высокоэффективной вакцины, туляремия
продолжает оставаться актуальной проблемой здравоохранения. Актуальность проблемы в стране определяется рядом положений: наличием природных очагов инфекции, периодически проявляющихся разлитыми эпи-зоотиями; высокой долей среди инфицированных городского населения и, как следствие, запоздалой диагностикой заболевания; недостаточным финансированием противоту-ляремийных мероприятий, а следовательно, неполноценным мониторингом природных очагов, недостаточностью противоэпизоотических, противоакарицидных, противокомариных меро-
Арутюнов Юрий Иванович - кандидат медицинских наук, старший научный сотрудник отдела эпидемиологии Ростовского-на-Дону научно-исследовательского противочумного института;
Мишанькин Борис Николаевич - доктор медицинских наук, профессор, заведующий лабораторией биохимии микробов того же института;
Водопьянов Алексей Сергеевич - аспирант той же лаборатории;
Пичурина Наталья Львовна - кандидат медицинских наук, старший научный сотрудник отдела эпидемиологии того же института.
приятий, снижением числа привитых среди групп риска и пр. Только в 2005 г. с диагнозом туляремия в стране госпитализирован 881 человек, что в 6,8 раз выше, чем в предыдущем году [1].
В настоящей работе обобщены литературные данные по природной очаговости туляремии в Ставропольском крае и Карачаево-Черкесской Республике. Годы наибольших эпизоотических и эпидемических осложнений сопоставляются с годами солнечной активности, выраженной числом Вольфа, за период с 1892 по 2004 гг. для выяснения сопряженности этих процессов.
В Ставропольском крае туляремия установлена А.С. Зюзиным в 1938 г. у малых сусликов и обыкновенных полевок в период разлитой эпизоотии. В двух районах были выявлены больные люди, связывавшие свое заболевание с зайцами, а в 1939 г. обнаружен зараженный заяц. Это первая регистрация туляремии на Кавказе [2, 3].
Природный очаг туляремии степного типа, полигостальный и поливекторный, занимает обширную зону Ставропольского края, а также часть территории сопредельных республик (Чеченской, Ингушской, Кабардино-
Балкарской, Северо-Осетинской) [3, 4]. Фоновыми видами грызунов являются обыкновенная полевка, лесная и домовая мыши, серый хомячок. Структура видового состава на разных участках отличается лишь количественным соотношением. Общий индекс доминирования грызунов относительно стабилен за счет асинхронного колебания у отдельных видов и составляет суммарно 96-97 %. Эти же виды являются прокормителями пастбищных клещей Dermacentor marginatus и Haemaphysalis punctata, а также гнездово-норовых Ixodes redikorzevi - основных переносчиков инфекции [3, 5-7].
Кроме сезонных колебаний фоновых видов мышевидных грызунов, существует 10-11-летняя периодичность, когда численность животных достигает уровня "мышиной напасти". Такие подъемы зарегистрированы в 1892-1894, 1901-1903, 1912-1914, 1922-1924, 1932-1934, 1940-1942, 1952/53, 1961/62, 19721974, 1981/82 гг. Наблюдения за очагом с 1938 г. свидетельствуют, что в каждый из таких периодов отмечаются эпизоотические и эпидемические осложнения [2-4, 6, 8-10], а распашка целинных земель и интенсификация землепользования не оказали негативного влияния на фоновые виды грызунов [11]. И если эпизоотии 1940-1942 и 1952/53 гг. были связаны с неблагоприятными погодными условиями, помешавшими своевременной уборке урожая, то эпизоотии 1961/62 и 19721974 гг. мало зависели от деятельности людей. Существование природного очага туляремии скорее всего связано не с периодически возникающими интенсивными эпизоотиями, а с существованием участков стойкого укоренения возбудителя - микроочагов (локальных очагов), являющихся элементом структуры самих очагов. Их совокупность и мозаичное распространение по территории и создают природный очаг. Из микроочагов возбудитель мигрирует в зоны выноса. Межэпидемический (межэпизоотический) период является временем, оптимальным для изучения функционирования очага [11, 12].
Наблюдения в Сенгилеевском микроочаге на протяжении 46 лет, с 1959 г., когда впервые была зарегистрирована эпизоотия, по 2004 г., свидетельствуют, что туляремия в нем существует независимо от колебаний численности грызунов [7]. В межэпизоотический период возбудитель сохраняется в микро-
очагах, где эпизоотии наблюдаются ежегодно, даже при низкой плотности носителей [9]. Данные по динамике численности фоновых видов мелких млекопитающих на территории микроочага туляремии позволили установить годы их общей высокой численности: 19751977, 1981-1983, 1988-1990, 1993-1995, 19982000 гг. Каждый из периодов имеет трехлетний цикл. В первый год подъем численности грызунов обусловлен, как правило, полевкой обыкновенной и мышью степной; во второй год наблюдается снижение численности грызунов за счет полевки обыкновенной; в третий -отмечается рост общей численности зверьков, в котором участвуют все виды мелких млекопитающих. Такие циклы повторяются с периодичностью в 3-4 года [7].
Хозяйственная деятельность человека приводит к снижению эпизоотической активности, но не к ликвидации очагов. Изучение влияния распашки земель на состояние природного микроочага туляремии с 1959 по 1966 гг. показало, что на фоне меняющейся численности грызунов, эпизоотический процесс в нем не прекращался, о чем свидетельствовало выделение возбудителя от грызунов, клещей и блох. В динамике выделения штаммов туляремии наиболее "урожайными" годами были 1959, 1961, 1963, 1965. Ежегодная распашка 80-90 % территории не приводила к существенному нарушению сложившихся биоценоти-ческих связей, не вызывала резкой депрессии численности носителей и переносчиков, т.е. не оказывала заметного негативного влияния на состояние микроочага [13]. Антропогенное воздействие приводит к структурным изменениям среди основных носителей. Если в 1960-х годах ведущая роль принадлежала полевке обыкновенной, хомячку серому, степной и домовой мышам, то в последующие годы эпизоотическое значение хомячка серого и домовой мыши снизилось. Возросло значение белозубки малой, численность которой повышается с 3-4-летней периодичностью [7]. По наблюдению М.П. Тарасова с соавторами [5], упомянутые четыре фоновых вида грызунов в микроочаге всегда составляют 94-100 %. Значение отдельных видов в поддержании эпизоотий непостоянно и зависит от преобладания того или иного вида в разные годы. Ведущее место принадлежит лесной мыши, у которой отсутствуют резкие колебания численности по годам. Обыкновенная полевка преобладает лишь в
годы ее массового размножения, что случается раз в 3-4 года [14].
Роль домовой мыши в поддержании туляремии в природном очаге рассмотрена З.В. Прокофьевой [15]. В знойных полупустынных районах Предкавказья домовые мыши всегда малочисленны. На территории с интенсивным земледелием, на сельскохозяйственных угодьях домовые мыши по численности почти постоянно преобладают над другими видами мелких грызунов. В предгорных лесостепных и лесных районах эти грызуны хотя и многочисленны, но количественно часто уступают лесным и полевым мышам и обыкновенным полевкам. В высокогорных районах домовые мыши на сельхозугодьях и приусадебных участках встречаются только в теплый период в незначительном количестве. В зоне с оптимальными условиями отмечаются периоды массового размножения домовых мышей. Так, на территории Ставрополья в период 1920-1960 гг. такие подъемы численности зарегистрированы в 1922/23, 1932/33, 1940-1942, 1952/53 гг. Увеличение численности домовых мышей и других видов мышевидных грызунов обычно сопровождалось разлитыми интенсивными эпи-зоотиями туляремии. В годы со средней и низкой численностью домовых мышей ежегодно наблюдали локальные очаги с высокой численностью зверька и спонтанными эпизоо-тиями туляремии на домовых мышах, обыкновенных полевках и других мелких грызунах. В зонах с пессимальными условиями "мышиные напасти" не отмечены. В этих зонах эпидемиологическая роль домовых мышей при туляремии мала [15].
В 1961, 1965, 1971, 1973, 1977, 1981, 1990/91, 2001 гг. ведущую роль в поддержании эпизоотии туляремии играла обыкновенная полевка. Другие виды в это время имели второстепенное значение. В указанные годы индекс доминирования этих зверьков в 1,5-8 раз превосходил таковой других видов. В годы низкой численности обыкновенной полевки резко возрастает численность домовых и лесных мышей и серых хомячков [5, 7, 16].
В период эпизоотии 1981/82 гг. при серологическом исследовании методом РНАт погадок хищных птиц и иксодовых клещей антиген туляремийного микроба был обнаружен на четырех и пяти участках, соответст-
венно. В 1983 г. - на трех участках, в 1984 -на двух, а в 1985 г. антиген не обнаруживали, т. е. на пике эпизоотии (1981/82 гг.) туляремией было поражено большее число участков. Эпизоотическая и эпидемическая активность очага имеет 10-летнюю цикличность, очередной пик которой пришелся на 1981/82 гг. В период подъема активности очага число серопо-зитивных находок доходило до 50-60 %, тогда как в другие годы - реже, в 1984 г. -2-4 %. Во время разлитых эпизоотий туляремии число погадок с антигеном во много раз превышало находки в межэпизоотический период [17].
Интересные наблюдения в Ставропольском природном очаге туляремии степного типа провели Н.И. Тихенко и др. [18], выясняя роль насекомоядных. Установлено, что при малой численности насекомоядных инфи-цированность их выше, чем у фоновых мышевидных грызунов. Проанализировав данные, приведенные в работе [18], мы установили, что уровень инфицированности грызунов туляремией (4 245 исследовано, выделено 56 штаммов) составил 1,3 ± 0,03 % (р<0,001), в то время как инфицированность насекомоядных (292 исследовано, выделен 41 штамм) - 14,0 4,1 % (р<0,001). Учитывая, что насекомоядные являются каннибалами, не удивительна их высокая зараженность. Но какова их роль в поддержании эпизоотии, распространении и сохранении туляремийной инфекции, до конца не выяснено.
В период массового размножения мелких млекопитающих и развития в их популяциях туляремии существенная роль как источника инфекции принадлежит зайцу-русаку. "Заячий фактор" установлен при выявлении первых случаев заболевания в 1938 г. в Ставропольском крае, а в 1939 г. штамм возбудителя был выделен при исследовании животного [2]. В 1981/82 гг. 25 % случаев заболевания туляремией в крае были связаны с зайцами-русаками. В 1988/89 гг. в осенне-зимний период отмечен рост численности зайцев, на фоне которого 37,5 % больных туляремией связызали инфицирование с контактом с этим животным [4, 6, 19]. И.Г. Иофф [2] считает, что зайцы являются переносчиками инфекции на большие расстояния.
Водяная полевка в Ставропольском очаге степного типа играет незначительную роль в эпизоотиях туляремии [2].
В 1958 г. впервые в пределах засушливой зоны Ставропольского края зарегистрированы больные туляремией люди, заражение которых было связано с пребыванием в пойме р. Кумы. Позже здесь же была выявлена эпизоотия среди водяных полевок. В 1961 г. эпизоотия туляремии среди этих зверьков установлена в плавнях р. Кумы и р. Томузловки. Возбудитель был также выделен от клещей, снятых с овец, пасущихся у кромки зарослей, вблизи очага эпизоотии. Эпизоотиям 1958 и 1961 гг. предшествовали годы высоких паводков, а сами эпизоотии протекали на фоне высокой численности мышевидных грызунов. В устье р. Кумы установлен очаг туляремии пойменно-болот-
Динамика заболеваемости людей ту
ного типа [3, 8, 20]. В настоящее время в результате антропогенного воздействия на ландшафты очаг практически прекратил свое существование [21, 22].
В 1988/89 гг. на фоне выявленных эпизоотий туляремии среди мелких млекопитающих и водяных полевок, на территории ондатрового заповедника обнаруживали погибших животных, численность которых в этот год значительно возросла [4, 6].
Показательна динамика заболеваемости туляремией людей в Ставропольском крае (табл. 1). Эпидемиологическим проявлениям предшествует рост численности грызунов и высокая эпизоотическая активность.
Таблица 1 [ремией в Ставропольском крае [7]
Годы Число Годы Число Годы Число Годы Число Годы Число
1940 8 783 1954 10 1968 0 1982 37 1996 0
1941 1955 7 1969 0 1983 0 1997 0
1942 5 1956 3 1970 1 1984 0 1998 7
1943 2 333 1957 1 1971 0 1985 0 1999 0
1944 22 1958 11 1972 1 1986 0 2000 0
1945 593 1959 3 1973 1 1987 0 2001 0
1946 8 1960 2 1974 5 1988 8 2002 0
1947 149 1961 86 1975 0 1989 24 2003 3
1948 12 1962 55 1976 0 1990 0 2004 7
1949 2 1963 0 1977 0 1991 0
1950 37 1964 0 1978 0 1992 0
1951 52 1965 4 1979 0 1993 1
1952 8 1966 2 1980 0 1994 0
1953 107 1967 0 1981 0 1995 0
Территорию Ставропольского края по степени эпидемиологической опасности по туляремии условно делят на три зоны [7]:
1. Без эпидемических проявлений, где за последние 35 лет не регистрировали больных, - Новоалександровский, Труновский, Новоселицкий, Георгиевский, Кировский, Сте-пановский, Курский, Буденновский районы. Только в трех из них обнаруживали эпизоотии (в Георгиевском в 1978-1982, 1988 гг.; в Кировском и Труновском).
2. Эпидемически опасная территория, западная часть края - Красногвардейский, Ипатовский, Изобильненский, Грачевский, Петровский, Кочубеевский, Андроповский, Мине-раловодский, Предгорный районы, на которых протекают практически все эпизоотии. На этих территориях находятся пять микроочагов.
3. Пять районов на севере и в центре края (Апанасенковский, Туркменский, Арзгир-
ский, Благодарненский, Александровский) занимают промежуточное положение и отнесены к зонам выноса инфекции.
В Карачаево-Черкесской Республике туляремия впервые выявлена в 1941 г., когда на ограниченной территории Черкесского Автономного Округа, в Адыге-Хабльском районе, было зарегистрировано 20 больных. Остальная часть округа, а также Карачаевский АО были свободны от туляремии. Вспышка считалась завозной, а эпизоотии, выявленные в 1940/41 гг., поражали преимущественно домовых мышей, хотя вовлекались и другие грызуны. За год было зарегистрировано 545 случаев заболевания людей [2].
В 1946 г. эпизоотия туляремии установлена на водяных полевках, а в 1948 г. на фоне эпизоотии выявлено 24 больных. В 1952/53 и 1959 гг. возбудителя выделяли от пастбищных
иксодовых клещей, в 1978 г. - от грызунов. В 1972-1975 гг. в погадках хищных птиц обнаруживали антиген туляремийного микроба. Все случаи заболевания, а также положительные бактериологические и серологические находки зарегистрированы в четырех районах республики: Адыге-Хабльском, Карачаевском, Прикубанском и Зеленчукском. Допускается, что в предгорных и горных районах природная очаговость туляремии поддерживается водяной полевкой [23].
Как правило, эпизоотии туляремии на водяных полевках, положительные бактериологические находки и заболевания людей в Карачаево-Черкесской Республике имели место в период повышенной плотности и эпизоо-тий среди мелких мышевидных грызунов. Для подтверждения существования очага предгорно-горно-ручьевого типа, в котором основным носителем туляремийной инфекции является водяная полевка, требуются дальнейшие наблюдения. С другой стороны, все осложнения по туляремии в республике протекали, как правило, на фоне подъема численности мышевидных грызунов и разлитых эпизоотий в очаге степного типа Ставропольского края. Можно предполагать, что на территории республики отсутствуют микроочаги, поддерживающие эпизоотический процесс, а сама территория является зоной выноса инфекции при повышении численности грызунов, совпадающей по времени с ростом численности мелких млекопитающих в Ставропольском крае.
Штаммы микроба туляремии, выделенные на территории Ставропольского и Краснодарского краев в период 1948-2003 гг., изучили методом УКТЯ-типирования. Исследование показало, что одни генотипы характерны исключительно для очага степного типа Ставропольского края, тогда как другие встречались на смежных территориях обоих краев [24, 25].
Анализируя причины возникновения 1011-летней цикличности высокой численности грызунов и связанные с ней эпизоотические и эпидемические осложнения, разные исследователи видят различные побудительные причины. Одни считают, что этому способствуют провоцирующее влияние деятельности человека и природно-климатические условия [6, 12]. Позже Н.И. Тихенко с соавторами [4] отмечали, что росту численности грызунов
способствует определенный комплекс погодных факторов в предшествующий осложнениям период.
И.Г. Иофф [2], исходя из того, что "мышиные напасти" обычно повторяются через 10-11 лет, связывал это явление с активной деятельностью Солнца. Сравнение амплитудных спектров активности солнечных пятен и гелиомагнитной активности показало их сходство, поскольку они содержат одни и те же полосы частот: низкочастотная часть с цикличностью ~100 лет, вариации с цикличностью ~20, ~ 10-11, ~5-6 лет. Дополнительно выделяют квазидвухлетние изменения [26].
Каждая из составляющих солнечно-космическую энергию, начиная от светового, инфракрасного, ультрафиолетового излучения и магнитно-электрических полей и кончая потоками ионизирующей радиации, сказывается на течении процессов в биосфере, зачастую являясь их катализатором. Вопрос состоит в выяснении естественного фона этих составляющих в разное время, в разных географических пунктах. Механизм солнечно-опосредованного влияния на эпидемический процесс реализуется через климатический и гидрологический режимы. Неравномерность распределения климато-гид-рологических и кормовых условий составляет основу динамики численности и миграций диких животных и предпосылку для эпизоотического процесса. Неудивительно, что эпизоотии и эпидемии природно-очаго-вых инфекций зоонозов солнечно обусловлены [27]. Полевые мыши в Западной Европе и России размножались в огромных массах в 1822, 1832, 1856, 1863, 1867, 1872, 1880, 1884, 1893/94 гг. Большинство этих дат приурочены к фазам минимума и максимума солнечной активности (СА). На протяжении 11-летнего цикла дважды возникают благоприятные условия для размножения грызунов, что приводит в среднем к 5-6-летним колебаниям. Чаще отмечается привязка к минимумам и предминимумам СА, когда учащаются магнитные возмущения, а с ними многие гидрометеорологические элементы [28].
Помимо сезонной и 11-летней цикличности существует 2-3-летняя ритмика. Двух-и трехлетние циклы подъема стока рек образуют 5-летние циклы [29]. Л.А. Вительс [30]
показал, что на самом деле речь идет о квазидвухлетней цикличности (26-38 мес.), которая проявляется в разнообразных метеорологических и гидрологических явлениях, в особенностях атмосферной циркуляции; выявляется как в локальных, так и в макропроцессах; носит глобальный характер. Последнее позволяет говорить о ее космической природе. Квазидвухгодичная периодичность обнаруживается, в частности, в колебаниях плотности потока радиоизлучения на частоте 2 800 МГц (10,7 см) - биологически наиболее активной [31]. Квазитрехлетняя ритмика (2,5-2,7 года) является фундаментальным явлением пространственно-временной эволюции гелиоактивности. Учет
этой ритмики, влияющей на характер проявления магнитных полей Солнца, может оказаться существенным для объяснения "переменности" и прогнозирования эффектов солнечно-земных связей, например, медико-биологических процессов [32]. В Ставропольском крае "мышиная напасть" обусловливается обыкновенной полевкой и домовой мышью. Наблюдения, проведенные в период 1972-1985 гг., показали, что благоприятными для жизнедеятельности грызунов были 1973, 1975, 1977, 1980, 1983, 1985 гг. [10].
В таблице 2 на основе анализа данных о годах повышенной эпидемической и эпизоотической активности в каждом из субъектов отражена привязанность их к фазам СА.
Таблица 2
Число лет эпизоотической и эпидемической активности по туляремии в Ставропольском крае и Карачаево-Черкесской Республике по ходу солнечной активности
Административная территория Годы минимума СА Годы максимума СА Всего
т -4 т -3 т -2 т -1 т т+1 т +2 М -1 М М +1 М+2 М+3
Ставропольский край 1* 1,8 7 12/7 4 73 9 16,4 5 9Д 7 12/7 2 5 9Д 5 9Д 5 9Д 2 36 3 5,5 55 100
Карачаево-Черкесская республика 1 8,3 2 16,7 2 16,7 2 16,7 - - - 2 16,7 - 1 8,3 1 8,3 1 8,3 12 100
* В числителе - число лет, в знаменателе - %
Из представленных данных видно, что наибольшая эпизоотическая и эпидемическая активности, а также повышенная численность мелких млекопитающих в Ставропольском крае приходятся в фазе минимума на год минимума, три предшествующих и следующий за ним годы. В фазе максимума - на год максимума, предшествующий и последующий за ним годы, а также на третий год после максимума, когда на Солнце отмечается еще одна активная фаза, связанная с магнитной переполюсовкой. Проведенный анализ эпизоотической и эпидемической обстановки в Ставропольском крае и Карачаево-Черкесской Республике может быть использован при прогнозе обострения ситуации по туляремии и при создании геоинформационной системы "Туляремия".
ЛИТЕРАТУРА
1. Инфекционная заболеваемость в РФ за январь-декабрь 2005 г. // ЗНиСО. 2006. № 1. С. 42.
2. Иофф И.Г. Краткий обзор распространения туляремии в Ставропольском крае и прилежащих районах с 1939 по 1942 г. // Переносчики ООИ и борьба с ними: Сб. науч. работ. Ставрополь, 1970. С. 499-528.
3. Пилипенко В.Г. К 50-летию открытия природной очаговости туляремии на Кавказе // Ж. микробиол. 1990. № 3. С. 118-123.
4. Тихенко Н.И., Левченко Б.И., Брюханов А.Ф. и др. Заболевания людей туляремией в природном очаге степного типа в Ставропольском крае // Эпиде-миол. и инф. болезни. 2000. № 2. С. 15-16.
5. Тарасов М.П., Пилипенко В.Г., Щекина Т.А., Тифлова Л.А. К эпизоотологии туляремии в очаге степного типа в Центральном Предкавказье. Сообщение 2. Оценка роли отдельных видов мелких грызунов в длительном поддержании туляремии // ООИ на Кавказе: Тез. докл. 4-й краевой науч.-практ. конф. по природной очаговости, эпидемиол. и проф-ке ОО инф. болезней. Ставрополь, 1978. С. 85-87.
6. Тихенко Н.И., Брюханов А.Ф., Левченко Б.И., Дегтярева Л.В. Проблема туляремии на Северном Кавказе // Акт. пробл. проф-ки ОО и природнооча-гов. инф. болезней. Иркутск, 1994. С. 156-157.
7. Левченко Б.И. Экологические факторы, влияющие на существование природного очага туляремии: Автореф. дис. ... канд. биол. наук. Ставрополь, 2005.
8. Пилипенко В.Г., Щекина Т.А. О влиянии сельскохозяйственной деятельности человека на природный очаг туляремии степного типа // ООИ на Кавказе: Тез. докл. 4-й краевой науч.-практ. конф. по природной очаговости, эпидемиол. и проф-ке ОО инф. болезней. Ставрополь, 1978. С. 67-69.
9. Тарасов М.П., Пилипенко В.Г., Щекина Т.А., Тифлова Л.А. К эпизоотологии туляремии в очаге степного типа в Центральном Предкавказье. Сообщение 1. Численность грызунов и проявление эпизоотий туляремии // Там же. С. 82-84.
10. Тихенко НИ., Левченко Б.И. Некоторые особенности динамики численности диких грызунов в очаге туляремии на Ставрополье // Матер. науч.-практ. конф., посвящ. 100-летию образования противочумной службы России: В 2 т. Т. 2. Саратов, 1997. С. 154.
11. Пилипенко В.Г., Щекина Т.А. О периодически повторяющихся разлитых эпизоотиях туляремии в природном очаге степного типа и значении их в поддержании очага // ООИ на Кавказе: Тез. докл. 4-й краевой науч.-практ. конф. по природной очаговости, эпидемиол. и проф-ке ОО инф. болезней. Ставрополь, 1978. С. 70-73.
12. Тихенко Н.И., Тарасов М.П., Левченко Б.И. и др. Современное состояние и перспективы профилактики туляремии в Ставропольском крае // Матер. науч.-практ. конф., посвящ. 70-летию санэпидслуж-бы. Ставрополь, 1992. С. 17-20.
13. Щекина Т.А., Пилипенко В.Г. К вопросу влияния распашки земель на состояние микроочага туляремии в степной зоне Ставропольского края // Бруцеллез, туляремия и сибирская язва на Кавказе. Ставрополь, 1967. С. 105-108.
14. Тарасов М.П., Бацын В.Т., Газиев СМ. и др. Структура популяций мелких млекопитающих в природных очагах туляремии на Северном Кавказе // Эпидемиология и профилактика природноочаго-вых инфекций. Саратов, 1981. С. 95-100.
15. Прокофьева З.В. О некоторых закономерностях распространения и колебаний численности домовых мышей в Предкавказье // Вопросы экологии. Киев, 1962. Т. 6. С. 119-120.
16. Некрасов А.А., Пилипенко В.Г., Мельников В.С. и др. Подъем эпизоотической активности природного очага туляремии степного типа в Ставропольском крае и его эпидемические последствия // Ж. мик-робиол. 1985. № 2. С. 88-92.
17. Попов В.А., Тихенко Н.И., Тарасов М.П. и др. Использование РНАт для обнаружения туляремийного антигена при эпизоотологическом обследовании природного очага степного типа // ООИ на Кавказе: Тез. докл. к 6-й краевой науч. конф., посвящ. 70-летию Вел. Окт. соц. рев. Ставрополь, 1987. С. 206-208.
18. Тихенко Н.И., Тарасов М.П., Брюханов А.Ф., Левченко Б.И. Результаты бактериологического исследования мышевидных грызунов на туляремию из природного очага Ставропольского края // Современные аспекты природной очаговости, эпидемиологии и профилактики ОО инф. болезней. Ставрополь, 1993. С. 288-289.
19. Тихенко Н.И., Попов В.А., Богданов И.К. и др. Клинико-эпидемиологическая характеристика туляремии в Ставропольском крае // Актуальные проблемы профилактики туляремии: Мат-лы Всесоюзн. конф. М., 1991. С. 176-178.
20. Голубев П.Д., Шумкова А.М., Глушко Н.В. и др. К характеристике ландшафтного варианта пойменного природного очага туляремии в плавнях рек Предкавказья // Бруцеллез, туляремия и сибирская язва на Кавказе. Ставрополь, 1967. С. 101-104.
21. Тарасов М.П. Дифференциация энзоотичной по туляремии территории Кавказа // Природная очаговость, микробиология и профилактика зоонозов. Саратов, 1989. С. 31-36.
22. Брюханов А.Ф., Тихенко Н.И. Природные очаги туляремии на Северном Кавказе // Авиценна ибн Сина. 50 лет Ставропольскому НИПЧИ. Ставрополь. 2002. С. 15.
23. Пилипенко В.Г., Щекина Т.А., Тарасов М.П., Руднев М.М. Об эпидемиологической ситуации по туляремии в Ставропольском крае // ООИ на Кавказе: Тез. докл. 4-й краевой науч.-практ. конф. по природной очаговости, эпидемиол. и проф-ке ОО инф. болезней. Ставрополь, 1978. С. 78-81.
24. Брюханов А.Ф., Антонов А.В., Еременко Е.И. и др. Генотипирование штаммов возбудителя туляремии, выделенных на территории Ставропольского и Краснодарского краев // Ж. микробиол. Приложение. 2003. № 6. С. 59-62.
25. Антонов А.В. Природная очаговость, эпидемиология, лабораторная диагностика туляремии в Краснодарском крае: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. Ставрополь, 2005.
26. Ривин Ю.Р. Многолетние вариации электромагнитного излучения Солнца как инструмент поиска воздействия солнечной активности на биосферу Земли // Биофизика. 1992. Т. 37. Вып. 3. С. 439-451.
27. Ягодинскии В.Н., Александров Ю.В., Голованов Л.В. Вероятные пути воздействия солнечно-космических факторов на эпидемический процесс и основные направления исследований // Второе науч. совещ. по проблемам мед. географии. Л., 1965. Вып. 1. С. 78-80.
28. Ягодинскии В.Н., Коноваленко З.П., Дружинин И.П., Хамъянова Н.В. Особенности колебаний численности животных и развития эпизоотий в связи с солнечной активностью // Пробл. ООИ. 1970. Вып. 1 (11). С. 64-69.
29. Дружинин И.П., Смага В.Р., Шевнин А.Н.
Динамика многолетних колебаний речного стока. М., 1991.
30. Вителъс Л.А. О космической природе двухлетней цикличности // Синоптическая метеорология и гелиогеофизика: Сб. тр. Вительса Л.А. Л., 1977. С. 127-133.
31. Мордвинов А.В. Квазидвухгодичные периодичности активности Солнца, как проявление модули-
рующего воздействия гигантских конвективных ячеек // Солнечные данные. 1987. Бюллетень. 1988. № 11. С. 83-87.
32. Молчанов А.П., Московкина В.М., Погодин И.Е. О квазитрехлетней ритмике в солнечной активности // Солнечные данные. 1992. Бюллетень. 1992. № 4. С. 84-88.
18 апреля 2006 г.
