CC BY
62
ДИАЛОГ МЕЖДУ ВЛАСТЬЮ И НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫМИ ОБЩЕСТВЕННЫМИ ОРГАНИЗАЦИЯМИ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИХ РАЗРЕШЕНИЯ
УДК 322(470)
Необходимость публичности в деятельности органов власти, особенно руководящего звена, мотивирована необходимостью легитимизации принимаемых решений. Несмотря на специфику деятельности того или иного государственного учреждения, степени его открытости или закрытости, в его деятельности всегда существует непосредственный канал воздействия на внешнюю (общественную) среду. Это реализуется либо посредством принимаемых законов или иных нормативно-правовых актов, либо посредством иных инструментов.
Несмотря на наличие внутренней иерархии внутри каждого властного института, его зависимости от вышестоящих инстанций всегда существует уровень собственного «оперативного простора» для принятия тех или иных решений. И такие решения, как правило, очень трудно обосновать как в системе горизонтальных связей, так и в их вертикальной составляющей. В особенности если последствия реализации этого решения порождают конфликт интересов.
Другой важной мотивационной составляющей развития диалога власти и общества через создание технологических инструментов такого взаимодействия является потребность в репрезентации властных институтов. Через работу с общественностью идет фактически формирование образа власти и ее действий по реализации соответствующих властных полномочий.
Одной из наиболее активных форм реализации прав населения на реализацию своих конституционных прав и свобод является формирование национально-культурных общественных организаций.
Важнейшим результатом посткоммунистических реформ явилось изменение трех взаимосвязанных характеристик соответствующих обществ: институциональной структуры, социальной структуры и человеческого потенциала [2].
И.И. БРЯНЦЕВ
Прямым и непосредственным результатом реформ является изменение общественных институтов, ведущих к преобразованию социальной структуры, поскольку жизненные интересы классов, слоев и групп концентрируются именно здесь.
Период конца ХХ - начала XXI вв. был ознаменован активизацией широкого спектра этнополитических сил, которые, с одной стороны, интенсифицировали свои усилия в сфере воздействия на органы государственной власти и международные институты, а с другой - сами стали относительно удобным и эффективным инструментом как в руках политических элит отдельных государств, так и в руках транснациональных акторов, обеспечивающих укрепление своего влияния в тех или иных регионах. К обозначенным этнополитическим силам можно отнести этнические меньшинства, диаспоры и разделенные народы, участие которых в политическом процессе на государственном, региональном и международном уровнях способно дестабилизировать ситуацию как в границах целого ряда существующих государственных образований, так и на международной арене.
Необходимо отметить, что этническим меньшинствам и диаспорам посвящено значительное количество научных работ, авторы которых акцентируют внимание на самых различных аспектах их политической активности, предпринимая попытки широкомасштабного комплексного исследования причин, механизмов и последствий их воздействия на политические процессы на внутригосударственном и международно-политическом уровнях. Проблема адекватности, справедливости выстраивающихся социальных иерархий, в том числе этнической, клановой, территориальной - новой социально-политической стратификации в целом становится одной из центральных в современном российском обществе [1].
Стержнем национальной политики является ее направленность на национально-культурное развитие народов Российской Федерации.
Одним из инструментов реализации усилий по построению гармоничного этнокультурного общества является культурный плюрализм (мультикультурализм), позволяющий гражданам удовлетворять свои этнокультурные потребности в форме ассоциаций, союзов, национально-культурных автономий [10].
Термины «мультикультурное общество», «мультикультурализм» возникли в Канаде, в 1960-х годах, в процессе урегулирования конфликта в Квебеке, в ходе поисков путей разрешения ситуации и управления бикультурной в то время (англо-французской) страной. Официальное политическое признание он получил в 1971 году.
В Австралии это понятие стало употребляться, начиная с 1970-х годов, однако в европейском научном сообществе этот термин стал употребляться лишь с конца 1980-х годов.
Как правило, понятие «мультикультурализм» употребляется в трех контекстах: политическом, эмпирическом (дескриптивный, аналитический) и социально-философском (вопросы социального и политического порядка и прав человека) [7].
Интерес к проблеме мультикультура-лизма связан с тем, что культурные различия в обществе, организованном в форме государства-нации, не только исчезают или сглаживаются, а напротив, проявляются все более и более выпукло и ярко. Анализируя проблему интереса к мультикультурализму, Г. Требор правомерно считает, что основными причинами актуализации исследований в этой области являются с одной стороны нарастающие миграционные процессы в условиях глобализации, а с другой - взаимосвязанность с культурной политикой идентичности.
Современное понятие мультикультура-лизма постнационально, поскольку, по сути, возникло, когда нации были сформированы, и процессы мультикультурализма развивались в границах современных национальных государств.
Сущность современного мультикульту-рализма заключается в том, что его вызов формируется не только в терминах равенства, но и в требованиях на такое различие, которое не влечет за собой дискриминацию или маргинализацию. Мультикультурализм
представляет собой особую форму интегра-тивной идеологии, посредством которой полиэтнические, поликультурные национальные общества реализуют стратегии социального согласия и стабильности на принципах равноправного сосуществования различных форм культурной жизни [9].
Обзор научных исследований и политических региональных практик по тематике мультикультурализма видно, что наиболее приемлемой формой реализации мульти-культуральности является подход, при котором культурное многообразие понимается как многообразие форм человеческой идентификации, включая сложные образования как на уровне группы, так и на уровне индивида. Сосуществование двух основных форм идентичности - культурной и политико-государственной - не являются взаимоисключающими. А на локальном уровне (муниципальном, региональном) существование и целенаправленное формирование множественных и взаимодополняющих идентичностей в рамках единого государственного сообщества является оптимальным и наиболее перспективным, а в ряде случаев - единственно возможной перспективой. Культурное многообразие региона - это не просто номенклатура, перечень проживающих на конкретной территории народов и народностей, а многообразные, многоуровневые формы идентичности.
Авторы «Доклада о развитии человека 2004» в этом вопросе придерживаются следующего [3]:
культурная свобода является важнейшей составляющей человеческого развития, потому что для полноценной жизни индивиду абсолютно необходимо определить свою идентичность (ст. 1);
чувство самобытности и принадлежности к группе, разделяющей общие ценности, имеет огромное значение для индивида. Однако каждый человек может отождествлять себя со многими различными группами (ст. 3);
теории культурного детерминизма заслуживают критической оценки, поскольку их применение ведет к опасным политическим последствиям, и может стать источником как внутренней, так и межгосударственной напряженности (ст. 5).
Чтобы стать полноценными членами обществ, построенных на многообразии, и воспринимать всемирные ценности терпимости и уважения к всеобщим правам человека, индивиды должны выйти из жестких рамок той или иной идентичности (ст. 12).
Подводя итог рассуждений о культурной свободе, авторы доклада пишут: «Рождение в конкретной культурной среде не является реализацией свободы, - скорее наоборот. Актом культурной свободы оно становится только тогда, когда индивид осознанно решает продолжать вести образ жизни, свойственный данной культуре, и принимает такое решение при наличии других альтернатив».
На наш взгляд, здесь принципиально важным является перенос акцентов от прав этнокультурной группы на формирование идентичности к праву индивида определять свою собственную этнокультурную принадлежность, а при необходимости - выбрать ту идентичность, которая наибольшим образом соответствует его мироощущению.
Актуальность и практическая значимость исследования проблем национально-культурного развития народов России определяются необходимостью более глубокого осмысления происходящих перемен в современном социально-политическом развитии России, поиска новых подходов к их решению; потребностью политико-правового обеспечения национально-культурного развития народов страны; дальнейшей разработки научной концепции национально-культурного развития народов на региональном уровне.
Сегодня на территории Российской Федерации проживают более 160 народов, каждый из которых обладает уникальными особенностями материальной и духовной культуры. Взаимодействуя, эти культуры дают мощный заряд национально-культурному развитию каждого народа.
Концепция государственной национальной политики определяет ее основную задачу — дать возможность каждому народу самореализоваться посредством различных форм национально-культурного развития. Одной из таких форм экстерриториального самоопределения народов в России становится национально-культурная автономия.
В основу федеральных и региональных программ национально-культурного развития народов России «должна быть положена система мер, направленных на сохранение и развитие культур, языков, традиций народов, расширение сотрудничества и духовное взаимообогащение граждан всех национальностей» [4].
В соответствии с Первым докладом Российской Федерации о выполнении положений Рамочной конвенции о защите на-
циональных меньшинств (2000 г.) главная цель национальной политики Российской Федерации - создание условий для полноправного социального и национально-культурного развития всех граждан Российской Федерации, интеграции общества.
В докладе особо отмечено, что «защита прав национальных меньшинств для России - это условие сохранения ее государственности и территориальной целостности», а также то, что «весь объем прав в области сохранения и развития родного языка, получения образования на родном языке и выбора языка обучения, сохранения и развития национальной культуры, создания экстерриториальной национально-культурной автономии распространяется на все этнические группы (национальные меньшинства, коренные малочисленные народы и т. п.).
Необходимо исходить из осознания того факта, что в современном мире нет моноэтнических государств. Напротив, во всех странах живут люди разных национальностей. Они нередко расселены по территории страны, часто не имеют устойчивых связей, не осознают себя как определенный этнический коллектив. Если этносы проживают компактно, они могут создать субъект федерации в федеративном государстве (например, Татарстан в России или франкоязычная провинция Квебек в Канаде) или территориальную автономию (например, иракский Курдистан или Аландские острова в Финляндии, где проживают шведы). Если же этнос разрознен, не составляет компактной группы — создание территориальной автономии невозможно, да и в самих территориальных автономиях тоже живут представители разных этносов.
В этих условиях на первый план сама жизнь выдвигает проблемы национально-культурной автономии, которая, в отличие от территориальной, обеспечивает развитие не компактно проживающих, а разрозненно живущих этносов. Это организационная форма этнического самосознания в особых условиях расселения этноса. Она находит свое выражение в создании разного уровня общественных объединений того или иного этноса (в унитарных государствах — общегосударственных объединений и на тех или иных ступенях административно-территориального деления, а также в масштабах нескольких административно-территориальных единиц, в федеративных государствах — также в масштабах субъектов федерации и их групп).
Таким образом, национально-культурная автономия — это действующее в государстве с многонациональным составом населения добровольное общественное объединение, реализующее во взаимодействии с государственными органами и на основе консолидации усилий национальных общественных объединений право соответствующей этнической общности (нации, народа, национальности) на сохранение самобытности и создаваемое на основе участия физических лиц и этнических объединений. Эта форма этнической самоорганизации позволяет сочетать единство государства с укреплением единства этноса, его самовыражением, самоорганизацией.
Положения, связанные с регулированием межнациональных отношений, содержатся в Конституции Российской Федерации. Это позволило создать целостную основу для развития законодательства в данной сфере с позиций демократии и уважения прав человека. В тех этнополитических и этносоциальных реалиях, в которых к началу 90-х гг. XX века оказалась Россия, иного пути быть просто не могло. Огромная территория исторически объединила большое количество наций и народностей, которые в современных условиях оказались расселенными не только по национально-территориальным субъектам, но и по всей стране. Этнический фактор обусловливает многие положения Основного Закона. Уже в преамбуле содержалась исходная формулировка о многонациональном народе Российской Федерации. Это граждане различных национальностей, образующие российский народ.
Более десяти лет назад, в июне 1996 года, вступил в действие Федеральный закон «О национально-культурной автономии», который определил правовые механизмы реализации прав и свобод граждан в сфере национально-культурного развития, гарантированных Конституцией Российской Федерации. Закон по существу создает правовые условия для широкого включения России в интеграционные европейские структуры с учетом того, что в феврале 1996 г. Российская Федерация подписала Рамочную конвенцию Совета Европы о защите национальных меньшинств. В Законе прямо указано: «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные настоящим Федеральным законом, то применяются правила международного договора» [5].
Этот Закон фактически впервые опре-
делил правовые основы экстерриториального самоопределения этнических общностей России в целях их национально-культурного развития. В нем содержатся такие юридические конструкции, которые могут быть использованы также в тех бывших республиках Союза ССР, где существует проблема сохранения самобытности наших соотечественников. Институт национально-культурных автономий — новый для Российской Федерации. Он призван сыграть большую роль в поддержании межнационального мира и согласия в обществе, улучшении взаимодействия и взаимопонимания проживающих в России народов.
Кроме законодательных актов, имеющих целью непосредственное регулирование вопросов национальной политики в целом и национально-культурных автономий в частности, субъектами Российской Федерации нередко принимаются программные документы в данной сфере. Примером подобных актов служат так называемые концепции национальных отношений на территории того или иного региона [6]. Как правило, документы такого рода носят подзаконный характер и определяют основные приоритеты деятельности государственных органов субъекта Федерации в рассматриваемой области.
Российский опыт осуществления национально-культурной автономии пока еще недостаточно известен. Широко распространено мнение, что в России культурно-национальная автономия не получила реального осуществления. Это утверждение, однако, не совсем верно. В действительности культурная (иначе - персональная, экстерриториальная) автономия являлась одной из альтернатив решения национальных проблем в России в начале ХХ века, и особенно в переломные 1917-1922 годы. Достаточно сказать, что национально-культурная автономия, отстаивавшаяся практически всем спектром политических партий России как общероссийских, так и национальных, за исключением самых крайних флангов (монархисты и большевики), получила вполне реальное воплощение в политической и законотворческой практике большинства всероссийских, областных и национальных, кроме белогвардейских, правительств. Другое дело, что установление советской власти на большей части территории страны привело к утверждению сугубо территориального подхода к решению национального вопроса, к отрицанию позитивного потенциала культурной автономии, а затем и к полному ее забвению.
Теория национально-персональной (культурной, экстерриториальной) автономии пришла в Россию из многонациональной Габсбургской монархии. Сущность концепции ее авторов, К. Реннера (Р. Шприн-гера) и О. Бауэра, заключалась в том, что источником и носителем национальных прав должны служить не территории, борьба за которые лежит в основе большинства межнациональных конфликтов, а сами нации, точнее национальные союзы, конструируемые на основе добровольного личного волеизъявления. Персональную принадлежность граждан к тому или иному союзу должен был представлять институт так называемого кадастра (переписи), составленного на основе личных заявлений совершеннолетних граждан. В системе национально-персональной автономии кадастр получал не меньшее публично-правовое значение, чем территория для национально-отграниченной области.
Наци она ль но-культурные автономии выступают и как важный фактор формирования гражданского общества. Сегодня можно с уверенностью сказать: этот институт в нашей стране состоялся, граждане активно воспользовались предоставленными им Законом правами, что подтверждено практикой деятельности национально-культурных автономий.
Органы государственной власти и национально-культурные автономии имеют общую цель — укрепление государственности, что подразумевает необходимость совместной плодотворной работы. При этом следует исходить из того факта, что институт национально-культурных автономий в многонациональной России возник в первую очередь для того, чтобы начать путь к выравниванию конституционно закрепленных равных прав всех народов нашего государства.
Многие проблемы правового характера в процессе становления и деятельности института национально-культурных автономий решаются во взаимодействии с Комитетом общественных связей и национальной политики Саратовской области.
Основным принципом взаимодействия власти и национально-культурных автономий представляется, что каждая национально-культурная автономия должна взаимодействовать с органами власти исходя из того условия, что национально-культурная автономия является неполитической, непартийной организацией, равно относится ко всем политическим силам, но в политической и партийной жизни не участвует. Каждая
национально-культурная автономия сотрудничает с действующей властью и никогда не противопоставляет ей себя.
В то же время органы исполнительной и законодательной власти не поняли до конца, насколько для них важны национально-культурные автономии для регулирования межэтнических отношений на территории того или иного субъекта. Дело в том, что создавшие их народы заявили как минимум о двух вещах.
Во-первых, о том, что они не будут политизировать национальное движение. В многонациональной стране политизация национальных организаций гибельна для государства. Создав национально-культурные автономии, а не общественно-политические организации, эти народы ясно показывают, что они не будут заниматься политикой. Более того, следовало бы распускать те национально-культурные автономии, которые будут заниматься политической деятельностью.
Во-вторых, создав национально-культурные автономии, их основатели заявили о том, что готовы работать в рамках экстерриториальной автономии, не претендуют на территориальную автономию. Это ведь самые надежные из всех национальных организаций партнеры для государства, для власти, это проводники государственной политики в национальных отношениях [8].
В то же время следует признать, что в стране все еще нет технологий обеспечения представительства народов России в органах власти и управления. Самое главное, нет признания того, что народы нашей страны как естественно сформировавшиеся самодостаточные сообщества являются важнейшей составной частью гражданского общества. Поэтому, на наш взгляд, необходимо всемерно укреплять и усиливать совместную деятельность национально-культурных автономий и других общественных организаций с органами государственной власти как федеральными, так и региональными.
Финансирование мероприятий по реализации Концепции государственной национальной политики, национально-культурных программ на федеральном уровне — это проблема, требующая ответственного государственного решения. Независимо от масштаба федерального бюджетного финансирования оно вряд ли способно решить все проблемы той или иной национальной общины. И здесь могут и должны играть ключевую роль региональные министерства, в чью компетенцию входит взаимодействие с
НКА. Так, в Саратовской области действует областная целевая программа «О развитии народов Саратовской области на 2008-2010 годы», которая предусматривает значительные средства на организацию взаимодействия областного правительства, местных администраций и представителей этнокультурных групп.
Работа Комитета общественных связей и национальной политики Саратовской области в 2008 году велась по двум основным направлениям, которые получили отражение в реализации мероприятий двух целевых областных программ: «Развитие гражданского общества Саратовской области на 20082009 годы» и «Национально-культурное развитие народов Саратовской области на 2008-2010 годы».
Цель от реализации Программ - объединить усилия представителей различных общественных сил гражданского общества в поиске необходимых всему обществу решений по значимым проблемам общества.
Комплексные меры, реализованные в рамках этих Программ, направлены на развитие гражданского общества, воспитание гражданской позиции, патриотизма, интернационализма, поддержание мира и согласия, противодействия любым проявлениям экстремизма и ксенофобии.
Для реализации этих Программ на 2008 год было предусмотрено финансирование в
сумме 4360 тыс. руб. по программе «Национально-культурное развитие народов Саратовской области» и 4585 тыс. рублей по программе «Развитие гражданского общества Саратовской области».
Здесь важно отметить следующее. Говоря о финансировании НКА посредством конкурсов, поддержки грантовых проектов, мы говорим об определении через бюджет приоритетов внутренней политики, то есть это вопрос сугубо политический. Национальный вопрос — это не песни на родном языке, точнее не только это, а в первую очередь — вопрос национальной безопасности. Таковым он неизбежно становится в стране почти двух сотен национальностей, множественности традиций, обычаев и конфессий, существующих и, увы, негаснущих межэтнических конфликтов. Закрывать глаза на эту реальность — значит пренебрегать сохранением стабильности в государстве и обществе, одной из важнейших возможностей построения гражданского общества.
Проводимые в Саратовской области конкурсы в рамках целевых областных программ дают возможность многим национальным общественным организациям, работающим в области профилактики межнациональных конфликтов, участвовать в конкурсе проектов впервые, позволил почувствовать значимость своего участия в укреплении межнационального мира и согласия.
1. Бойков В.Э. Социально-политический фон самоидентификации российского населения // Социология власти. - 2007. - № 1; Бреднева Е.А. Специфичность идентификации в кризисном обществе // Российское общество в условиях социального кризиса. - Саратов: [Б.м.], 2001; Бызов Л.Г. Основные идеологические течения в массовом сознании современной России // Мониторинг общественного мнения. - 2006. - № 4: Волков Ю. Г. Российская идентичность: особенности формирования и проявления // Социс. - 2006. - № 7; Данилова Е.Н. Нестабильная социальная идентичность как норма современных обществ // Социс. - 2004. -№ 10; Лапкин В.В. Модернизация, глобализация, идентичность. Общие проблемы и российские особенности // Полис. - 2008. - № 3; Малинова О.Ю. Исследование политики и дискурс об идентичности // Политическая наука. - 2005. - № 3; Российская идентичность в социологическом измерении // Полис. - 2008. - № 2; Соловьев А.И. Политические и культурные основания идентификационных моделей в российском обществе // Политическая наука. - 2006. - № 3.
2. Данилова Е.Н. Идентификационные стратегии: российский выбор // Социологические исследования. -1995. № 6. С. 122-124; Ядов В.А. Социальные идентификации личности в условиях быстрых социальных перемен / Социальная идентификация личности. М.: ИС РАН. - 1994. - С. 267-290.
3. Доклад о человеческом развитии 2004. Культурная свобода в современном мире. М., 2004.
4. Концепция государственной национальной политики Российской Федерации. Материалы парламентских слушаний 19 марта 1996 года // М.: Известия, 1996.
5. О национально-культурной автономии : Федер. закон Рос. Федерации от 17 июня 1996 г. № 74-ФЗ: принят Гос. Думой 22 мая 1996 г.: одобр. Советом Федерации 5 июня 1996 г. // Рос. газ. - 1996. - 25 июня.; Собр. законодательства Рос. Федерации. - 1996. - № 25, ст. 2965. - С. 6161-6172.
6. Осипов А.И. Национально-культурная автономия. С.-Пб.: Алетейя, 2003.
7. Треборн Г. Мультикультурные общества// Социологическое обозрение. Том 1. № 1. 2001. С. 50-67.
8. Фомченко М.П. Национально-культурная автономия как форма самоопределения народов в России. М.: Авиаиздат, 2008. С. 32.
9. Habermas J. Vergangenheit als Zukunft: Das alte Deutschland Im neuen Europa? Len Gesprch mit Michael Haller/ Hrsg.M.Haller.Zurich, 1991. S. 29.
10. Van den Berghe P.L. The Ethnic Phenomenon. N. Y. 1981. P. 35.
