CC BY
98
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 8 (223).
Филология. Искусствоведение. Вып. 51. С. 70-73.
З. З. Исхакова
ДЕЙКСИС И ЕГО ТЕСНАЯ СВЯЗЬ С ЭМОТИВНОСТЬЮ
Данная статья посвящена неконвенциональному типу дейксиса. В работе устанавливается характер расположения эмотивных знаков в пространстве дейктического поля. Так, центральную часть эмотивного дейктического поля занимают эмотивы-символы и эмотивы-индексы, в то время как в периферийной части данного поля сконцентрированы эмотивы-образы.
Ключевые слова: эмотивный дейксис, эмотивное дейктическое поле, языковой знак, семантика, дистрибуция, эмотивы-символы, эмотивы-индексы, эмотивы-образы.
Цель данной статьи состоит в установлении содержания неконвенциональной разновидности категории указания, именуемой эмотивным дейксисом. Объектом исследования выступает эмотивное дейктическое поле; предметом -эмотивы-дейктики.
Эмотивный дейксис (далее ЭД) представляется как указание на вербализованные эмоции в письменной речи, ориентированные на личность говорящего. Сводные данные о «традиционном» дейксисе большей частью совпадают с характеристиками дейктических единиц эмотивного происхождения.
Основным инструментарием в процессе изучения ЭД выступает эмотивное указательное поле, состоящее из эмотивных лексических единиц, именуемых эмотивами-демонстративами, эмотивами-знаками, эмотивными указателями, эмотивами-дейктиками или эмотивными эгоцентрическими спецификаторами. Основой единого указательного поля в ЭД выступает эмотивный дискурс.
Действенным параметром расположения эмотивных дейктических единиц в пространстве указательного поля служит характер лексического значения эмотивов. Важно определить, какую часть семантики слова занимает эмотивное значение: совпадает с денотатом или составляет созначение, или эмотивность наводится на единицы эмоциональной ситуацией. При этом необходимо установить тип отношений между означающим, материальной стороной знака, в частности, его графическим исполнением на письме, и означаемым эмотив-ного знака, его «содержательной “духовной” стороной» [1. С. 31], то есть смыслом.
В русле настоящего исследования представляется возможным использование триединой системы знаков, предложенной Ч. С. Пирсом. Поскольку дейктические значения имеют отношение ко всем языковым значениям, то эмотив-
ные значения вряд ли лишены функции указания. Однако стоит принять во внимание весьма сложное «сращение» общей типологии языковых значений с «коннотациями, всякого рода экспрессивными и дейктическими значениями (или компонентами значений)» [2. С. 170]. Тем не менее, оно может иметь место в лингвистике, поскольку и номинативно-интерпретирующие значения, и дейктические значения в широком понимании имеют модально-оценочный оттенок в своём содержании. Итак, попробуем «прирастить» знаковую систему Ч. С. Пирса к классификации эмотивных средств вербализации эмоций с ингерентными и адгерентными свойствами.
Знаки-символы, по-видимому, соотносятся с эмотивами-символами. Представителями эмотивов-символов являются аффективы: междометия, эмоционально-оценочные прилагательные; единицы из разряда ненормативной лексики. Они обладают аффективно-интерпретирующими значениями, или модальнооценочными, и у них нет коррелятов в реальном мире, равно как в слове ‘хороший’ (данный пример с интерпретирующим значением предложен проф. Л. М. Васильевым [2. С. 167]).
Хочется отметить, что междометия, согласно традиционному пониманию дейксиса, вряд ли могут квалифицироваться как эмотивы-символы и дифференцироваться с точки зрения характера лексического значения на интерпретирующие и номинативные, так как и к тем и другим значениям, в первую очередь, относят внутреннюю форму знаменательных частей речи. Тем не менее, денотат семантики междометий эмотивен и оценочен, что позволяет им именоваться аффективно-интерпретирующими единицами в русле изучения эмотивного лексико-семантического указательного поля. Кроме того, суть их содержания зиждется на относительной смежности между составляю-
щими компонентами знака, означающим и означаемым. В целом в аффективах указание на эмоциональность зафиксировано в языке.
Например, рассмотрим словарную статью междометия ‘Ух!’, представленную в лексикографическом источнике под редакцией А. П. Евгеньевой: «Употребляется при высказывании, окрашенном каким-либо сильным чувством (восхищения, удивления и т. п.) [3. С. 538]. Единица ‘употребляется’ в представленном значении слова позволяет квалифицировать междометие ‘Ух!’ как знак с приписанным свойством, в то время как слова ‘восхищение’ и ‘удивление’ указывают на «духовную» сущность языкового знака ‘Ух!’, то есть эмоциональность. Таким образом, в двусторонней структуре рассматриваемого демонстратива ‘Ух!’ установлен принцип относительной смежности между означающим ‘Ух!’, его графической фиксацией на письме и означаемым знака, его смыслом, собственно эмоцией, подразумеваемой адресантом и воспринимаемой адресатом в сообщении.
Рассмотрим использование данного аффек-тива в высказывании ‘Ух, жарко!.. До полдня грибы собирали'’ (Н. Некрасов. Крестьянские дети) [3. С. 538]. Здесь междометие ‘Ух’ выражает подавленность в эмоциональном состоянии говорящего.
Итак, относительное сходство или фактическая смежность между signans и signatum эмотива-дейктика ‘Ух!’, по-видимому, отсутствуют. Однако присутствует тот тип отношений между составляющими компонентами знака, который характерен для содержания знака-символа.
Следующие представители ЭД есть класс эмотивов-индексов. К нему относятся: 1) кон-нотативы, предусматривающие осмысление экспрессивно-эмотивного значения слова посредством «внешней формы» - индекса - экспрессивных формообразующих и словообразовательных аффиксов; 2) коннотативы с увеличительной экспрессивностью в семантической структуре слова, не обладающие метафорическим переносом или каким-либо внешним признаком эмотивности, а обладающие прочной синтаксической связью и абстрактным значением, согласно традиционному пониманию дейксиса (например усилительные наречия, выступающие в сочетании с прилагательными); 3) единицы ассоциативно-эмотивной лексики, где указательное местоимение ‘Я’ - «общепризнанное дейктическое слово» [2. С. 168]
- выполняет значимую роль (например, ‘я люблю’, ‘я ненавижу’, ‘я презираю’ и т. д.); 4) а также синтактико-стилистические средства вербализации эмоций (например, инверсия или повторы) - представители абстрактного вида знаков в различных средствах коммуникативного аспекта высказывания [2].
В целом эмотивы-индексы есть эмотивные единицы, обладающие дейктическими значениями, включая дейктические единицы в широком понимании. Суть их состоит в фактической смежности между составляющими компонентами индикативного знака: означающим и означаемым.
Морфологические средства эмотивности выполняют функцию знаков-индексов, поскольку усиливают значение производной основы эмотивной единицы, например, в русском языке это уменьшительно-ласкательные суффиксы. Рассмотрим отрывок из семейной повести А. Инина «Не сошлись характерами»:
Нина сообразила, что не надо бередить подруге душу, и сменила тему, закружилась перед Наташей.
- А я зато беру фирмой! Ну, как костюмчик? Мейд ин Гонконг!
- Ты в нем совсем девчоночка! - одобрила Наташа [4. С. 173].
В соответствии со значением уменьшительности суффиксов ‘-чик’ и ‘-очк’ лексические единицы ‘костюмчик’ и ‘девчоночка’ выражают положительную эмоцию, знак одобрения в женской речи. В противном случае, слова ‘костюм’ или ‘девчонка’ вряд ли соответствовали бы желанию молодой женщины подбодрить свою подругу. Следовательно, в единицах ‘костюмчик’ и ‘девчоночка’ означающее ‘костюмчик’ и ‘девчоночка’ соотносятся с означаемым, экспрессивным переосмыслением слова, по принципу фактической, непосредственной, соприсутствующей смежности.
Важно подчеркнуть, что экспрессивные формообразующие и словообразовательные аффиксы успешно «работают» как эмотив-ные индексы в адъективной лексике. Анализ лингвистических штудий, в частности по стилистике английского языка (см. работы И. В. Арнольд), подтверждают такую репрезентативную функцию морфологических средств языка. В частности, к ним относятся формообразующий суффикс ‘-est’, словообразовательный префикс ‘un-’ и уничижительный аффикс ‘-ish’: e. g. ‘pleasantest’, ‘handsomest’, ‘unkind’, ‘ungrateful’, ‘foolish’.
Однако без соприсутствия основы лексической единицы рассматриваемые аффиксы вряд ли «срабатывают» как индикативные знаки. Как правило, экспрессивные формообразующие или словообразовательные аффиксы есть неразделённая часть в морфологической структуре эмотивного слова. Это позволяет именовать их полуиндексами, по аналогии с «традиционными» полузнаками (см. в Лингвистическом энциклопедическом словаре). Например, в единице ‘handsomest’ наблюдается фактическая смежность между означающим, ‘handsomest’, фиксацией на письме, и означаемым ‘handsomest’, в котором ‘-est’ усиливает значение основы ‘handsom’, подчёркивая тем самым высокую степень качества в прилагательном.
Коннотативы с увеличительной экспрессивностью, также как и морфологические средства эмотивности, соответствуют статусу индексов в семиотической системе эмотивности. Устойчивая синтаксическая связь усилителей-интенсификаторов со знаменательными частями речи служит предпосылкой реализации функции индикативных знаков в речи homo sentiens (человека эмоционального). В английском языке, например, это наречия ‘absolutely’, ‘terribly’, ‘extremely’, ‘awfully’, ‘very’, которые индексируют значения имен прилагательных [5. С. 139].
Следующим компонентом в эмотивах-индексах в предлагаемой типологии является ассоциативно-эмотивная лексика. Словарные значения эмотивов-номинативов только описывают эмоцию, но не выражают её. Например, в английском языке глагол ‘to grieve’ означает ‘to feel extremely sad because someone has died’ (‘глубоко скорбить по усопшему’) [6. С. 625]. Данные единицы рассматриваются вместе с важной дейктической единицей, например в русском языке с местоимением ‘Я’: ‘я люблю’, ‘я ненавижу’, что усиливает, по принципу указания пальцем на предмет, номинативное значение эмотивов ‘любить’, ‘ненавидеть’, ‘презирать’, ‘обожать’ и т. д., тем самым составляя суть означаемого в знаке как эмотива-номинатива. Следовательно, двусторонняя сущность знаков-индексов как единиц ассоциативно-эмотивной лексики выглядит следующим образом: ‘я люблю’ есть означающее, материальная сущность знака, в то время как означаемое суть весьма эгоцентрическая спецификация эмоций адресанта. Таким образом, между составляющими компонентами
знака присутствует фактическая, фиксированная смежность. Сочетание общепризнанных дейктиков, таких как ‘Я’ в русском языке или ‘I’ в английском языке, с единицами эмотивно-номинативной лексики позволяет именовать последние как эмотивы-индексы.
Последние компоненты в группе эмотивов-индексов представляют собой синтактико-стилистические средства вербализации эмоций, другими словами, знаки эмотивности в широком понимании. Они выполняют указательную функцию так же, как и другие представители эмотивов-индексов, - по принципу жеста, указывающего пальцем на предмет, а именно с помощью «нарушения» синтаксиса в тексте. Например, демонстрация эмоциональности реализуется посредством повторения единиц, инверсии и т. д.
Таким образом, синтактико-стилистические средства эмотивности основаны - прежде всего - на дистрибуции единиц высказывания. Содержание означаемого в синтактико-стилистических конструкциях определяется с помощью указания на необычное размещение элементов в высказывании. Для примера рассмотрим диалог из рассказа конца прошлого столетия «Телефон доверия» А. Инина:
И снова женщина. Вся какая-то нервная и порывистая:
- Але! Але, але! Телефон доверия? Доверия или нет?
- Доверия, доверия, - успокоил её Козлов. -И если у вас есть немного времени ...
- У меня времени много! - перебила она.
- Очень много никому не нужного времени! [4. С. 424].
Повтор ‘Але, Але’, подхват ‘немного времени... У меня времени много!’, а также нарастание ‘У меня времени много! Очень много никому не нужного времени!’ выдают раздражительность и вспыльчивость позвонившей женщины. По-видимому, если не принимать во внимание синтаксические нарушения в рамках данных единиц, не обращать внимания на синтактико-стилистическое оформление высказывания, то рассматриваемые сочетания единиц представляют собой только означающее, некие конструкции, «материальные оболочки», лишённые всякого смысла. В то время как с учётом синтагматических нарушений, их значимости в экспрессивно-эмотивном оформлении высказывания [7], подразумевается суть означаемого индикативных знаков как синтаксических конструкций - опосредованная через сознание
адресанта эмоция. Следовательно, эмотивы-индексы как синтактико-стилистические средства вербализации предполагают фактическую смежность между составляющими компонентами знака, означающим и означаемым.
Последние представители ЭД есть эмотивы-образы. Данные демонстративы суть эмотив-ные единицы с коннотативно-номинативными значениями. Номинативные значения в данном типе эмотивных знаков описывают признаки (свойства) реалий действительности, а кон-нотативные выражают различные модальнооценочные компоненты значений, в том числе метафорические [2. С. 167]). Таким образом, к эмотивам-образам относятся коннотативы с ассоциативно-образным переосмыслением значения слова (словосочетания) в виде различных тропов или фразеологизмов.
Рассмотрим пример: Rain: It’s useless, Mor...What am I doing in your life? I’ve often wondered this, you know, only I never told my doubts. You are a growing tree. I am only a bird. You cannot break your roots and fly away with me [8. С. 195].С помощью образных средств героиня произведения «Замок на песке» выражает любовь и сожаление. Здесь в семантической структуре эмотивов-дейктиков выявляется конкретность значения, поскольку эмоции выражаются посредством номинаций, например, ‘a growing tree’, ‘only a bird’, ‘break your roots’. Для того, чтобы выразить свою несчастную любовь, молодая женщина представляет образы: растущее дерево - это её любимый, птичку - это сама героиня и т. д. Такое переосмысление значений лексических единиц в высказывании способствует вербализации эмоций адресантом. Таким образом, данные лексико-выразительные средства эмотивности построены на относительном сходстве между тем, что называется, а также письменно фиксируется - ‘a growing tree’, ‘a bird’, ‘your roots’, и тем, что подразумевается, переосмысливается самой femina sentiens (женщиной эмоциональной).
Эмотивы-демонстративы составляют содержание единого лексико-семантического указательного поля. Однако абстрактные значения эмотивных эгоцентриков выполняют дейктическую функцию в большей мере, чем конкретные [2. С. 167]). Дихотомия ‘абстрактность и конкретность значения’ рассматривается по отношению к номинации. Чем более
конкретно языковая единица называет обозначаемое, его сущность, его основной признак, тем семантика слова менее абстрактна, менее указательна. В противном случае, во внутренней форме слова имеет место большее проявление указательности.
В этой связи эмотивы-индексы и эмотивы-символы, которые конкретно не называют обозначаемое, не имеют с ним сходные черты, не являются схемами-образами обозначаемого, занимают центральную часть эмотивного указательного поля, вероятно, несколько отодвигая от центра к периферии эмотивы-образы. Отсюда следует, что суть содержания эмотив-ных символов и эмотивных индексов зиждется на отношении составляющих компонентов языкового знака - означающего и означаемого
- условной и фактической смежности, соответственно. Периферийную часть указательного эмотивного поля составляют эмотивы-образы с ингерентными свойствами, которые квалифицируются образами согласно относительному сходству между signans и signatum в знаке. Однако необходимо признать шифтерность эмотивных знаков, характерную для семиотических систем всех языков; как естественного языка, так и формализованных языков в целом.
Список литературы
1. Якобсон, Р. О. Избранные работы по лингвистике / Р. О. Якобсон. Б. : БГК им. И. А. Бодуэна де Куртенэ, 1998. 448 с.
2. Васильев, Л. М. Теоретические проблемы общей лингвистики, славистики, русистики : сб. избран. ст. Уфа : БашГУ, 2006. 524 с.
3. Евгеньева, А. П. Толковый словарь русского языка. Т. IV / А. П. Евгеньева, Г. А. Разумникова. М. : Рус. яз., 1984. 792 с.
4. Инин, А. Я. Телефон доверия. Избранное. М. : Прибой, 1998. 496 с.
5. Alexander, L. G. Longman English Grammar. L. ; N.-Y. : Longman, 1997. 374 p.
6. Michael, R. English Dictionary for Advanced learners. Macmillan Publishers Ltd, 2002. 1692 p.
7. Долинин, К. А. Стилистика французского языка : учеб. пособие для студентов фак. и пед. ин-тов иностр. яз. Л. : Просвещение, 1978. 343 с.
8. Murdoch, I. The Sandcastle. Л. : Просвещение. Ленингр. отд-ние, 1975. 216 с.
