CC BY
74
УДК 81
С.В. Иванова, З.З. Исхакова Эмотивный дейксис как неконвециональный тип дейксиса
Данная статья посвящена эмотивному дейксису как неконвенциональному типу дейксиса. В работе устанавливается характер расположения эмо-тивных знаков в пространстве дейктического поля. Центр эмотивного дейктического поля занимают эмотивы-символы и эмотивы-индексы, в то время как в периферийной части данного поля сконцентрированы эмотивы-образы.
The article is devoted to emotional deixis as an unconventional type of deixis. The authors determine the character of location of emotive signs in the deictic field. Emotive symbols and indices are located in the centre of the emotive deictic field whereas emotive images are concentrated in the peripheral part of the field under study.
Ключевые слова: эмотивный дейксис, эмотивное дейктическое поле, языковой знак, семантика, эмотивы-символы, эмотивы-индексы, эмотивы-образы.
Key words: emotive deixis, emotive deictic field, language sign, semantics, emotive symbols, emotive indices, emotive images.
Вопрос о потенциальной возможности эмотивов указывать на вербализованные эмоции в высказывании обусловливает необходимость обращения к понятию «дейксис» и возможную экстраполяцию на них общей теории дейксиса. Необходимо напомнить, что эмотивы составляют довольно значительную группу лексических единиц, служащих называнию, описанию и выражению эмоций. Цель данной статьи состоит в установлении содержания эмотивного дейксиса как неконвенциональной разновидности категории указания. Объектом исследования выступает эмотивное дейктическое поле; предметом - эмотивы-дейктики.
Эмотивный дейксис (далее: ЭД) представляет собой указание в рамках высказывания на ориентированные на личность говорящего вербализованные эмоции. Изучение ЭД осуществляется посредством анализа эмотивного указательного поля, состоящего из эмотивных лексических единиц, именуемых в данной работе эмо-тивами-демонстративами, эмотивами-знаками, эмотивными указа-
телями, эмотивами-дейктиками или эмотивными эгоцентрическими спецификаторами.
Действенным параметром расположения эмотивных дейкти-ческих единиц в пространстве указательного поля служит характер лексического значения эмотивов. При этом важно определить, какую часть семантики слова занимает эмотивное значение: совпадает с денотатом или составляет созначение, или эмотивность наводится на единицы эмоциональной ситуацией. Необходимо установить тип отношений между означающим, материальной стороной знака, в частности, его графическим исполнением на письме, и означаемым эмотивного знака, его «содержательной «духовной» стороной» [8, с. 31], то есть смыслом.
Для достижения цели настоящего исследования представляется возможным использование триединой системы знаков, предложенной Ч.С. Пирсом. Поскольку дейктические значения имеют отношение ко всем языковым значениям, то эмотивные значения вряд ли будут лишены функции указания. Однако стоит принять во внимание весьма сложное «сращение» общей типологии языковых значений с «коннотациями, всякого рода экспрессивными и дейк-тическими значениями (или компонентами значений)» [2, с. 170]. Тем не менее, возможность такой постановки вопроса обусловлено тем, что и номинативно-интерпретирующие значения, и дейктические значения в широком понимании, имеют модально-оценочный оттенок в своём содержании. Итак, попробуем «прирастить» знаковую систему Ч.С. Пирса к классификации эмотив-ных средств вербализации эмоций. Напомним лишь, что Ч.С. Пирс выделяет три типа знаков: иконические знаки (знаки-образы), знаки-символы и знаки-индексы. Этим трём типам знаков соответствуют основные типы языковых значений: номинативные, интерпретирующие и дейктические [2, с. 167]. Знаки-образы подразделяются на знаки с номинативными и интерпретирующими значениями. И те и другие выполняют отражательную функцию. Символическая функция знаков-символов, по мнению Л.М. Васильева, свойственна, главным образом, ассоциативным компонентам иконических значений (например, ассоциативным коннотациям в значениях цветонаименований). Дейктические зна-
чения знаков-индексов тоже совмещены, как правило, со значениями иконических знаков.
Представляется, что знаки-символы соотносятся с эмотивами-символами. Репрезентантами эмотивов-символов являются аф-фективы: междометия, эмоционально-оценочные прилагательные; единицы из разряда ненормативной лексики. Они обладают аффективно-интерпретирующими, или модально-оценочными значениями, и у них нет коррелятов в реальном мире, равно как в слове хороший (данный пример с интерпретирующим значением можно найти в [2, с. 167]).
Поскольку в данном проекте исследуются способы и средства, указывающие на выражение эмоций в речи, то «приращение» общей типологии языковых значений к знаковой системе эмотивов рассматривается с несколько иных позиций по сравнению с ранее представленными работами.
В частности, междометия согласно традиционному пониманию дейксиса вряд ли могут квалифицироваться как эмотивы-символы и дифференцироваться с точки зрения характера лексического значения на интерпретирующие и номинативные, так как и к тем и к другим значениям, в первую очередь, относят внутреннюю форму знаменательных частей речи. Тем не менее, денотат семантики междометий эмотивен и оценочен, что позволяет им именоваться аффективно-интерпретирующими единицами в русле изучения эмотивного лексико-семантического указательного поля. Кроме того, суть их содержания базируется на относительной смежности между составляющими компонентами знака, означающим и означаемым. В целом, в аффективах, примером которых и являются междометия, указание на эмоциональность зафиксировано в языке.
В качестве примера обратимся к словарной статье междометия Ух!: «Употребляется при высказывании, окрашенном каким-либо сильным чувством (восхищения, удивления и т. п.) [7, с. 538]. Указание на употребление позволяет квалифицировать междометие Ух! как знак с приписанным свойством, в то время как слова «восхищение» и «удивление» указывают на «духовную» сущность языкового знака Ух!, то есть его эмоциональность. Таким образом, в двусторонней структуре рассматриваемого демонстратива Ух!
установлен принцип относительной смежности между означающим Ух!, его графической фиксацией на письме и означаемым знака, его смыслом, собственно эмоцией, подразумеваемой адресантом и воспринимаемой адресатом в сообщении.
Рассмотрим использование данного аффектива в высказывании: «Ух, жарко!.. До полдня грибы собирали» [7, с. 538]. Здесь междометие Ух выражает подавленность эмоционального состояния говорящего.
Итак, относительное сходство или фактическая смежность между signans и signatum эмотива-дейктика Ух!, по-видимому, отсутствуют. Однако присутствует тот тип отношений между составляющими компонентами знака, который характерен для содержания знака-символа.
В соответствии с трактовкой символа А.Ф. Лосевым и К. Бю-лером, роль эмотивов-символов оправданно отводится междометиям, поскольку данные аффективы, номинируя эмоции в тексте, полностью выдают эмоциональное состояние говорящего. То же самое касается и других представителей аффективов, наполняющих текст эмоциями.
Таким образом, аффективы могут выступать в качестве эмотивов-символов, несмотря на то, что они не относятся к классу назывных слов, как это традиционно принято в языкознании. Например, междометия Ah! и Oh! однозначно указывают на наличие эмоций в речи, несмотря на то, что не имеют сходства с обозначаемым объектом, вызвавшим соответствующую эмоциональную реакцию и оценку со стороны говорящего. Кроме того, читатель в этом случае вряд ли усомнится: эмоционально или нейтрально высказывание?
Лингвистический анализ использования междометий как эмо-тивов-символов в эмоционально-окрашенной речи обнаруживает шифтерность этих эгоцентрических спецификаторов. В частности, если высказывание состоит из одного междометия, то последнее однозначно соответствует эмотиву-символу, поскольку выявляется относительная смежность между означающим и означаемым в дуализме знака: e.g. "Oh," I said, starting, for now I knew who Sir Henry had reminded me of when first I saw him (11, с. 34). Ремарка
персонажа из произведения Райдера Хаггарда, представляющая собой единственное междометие Oh, вполне «справляется» с репрезентацией эмоции удивления в тексте.
В контраргумент с предыдущим вариантом, рассмотрим пример, где за междометием следует остальная часть высказывания: Housemaid: Oh, yes - the handsomest young lady that ever was seen; and so accomplished! (10, с. 246). Здесь междометие Oh «работает» по принципу индикативных знаков, жеста указания пальцем на объект, поскольку аффектив репрезентирует красоту молодой девушки и одновременно эмоционально подчёркивает её. Тем не менее, словарное толкование междометий, которое подразумевает эмоцию (например, в англ. языке Bless me означает: "used for showing surprise" [13]), убеждает в квалификации данных аффективных единиц, преимущественно, как эмотивов-символов.
Что касается эмоционально-оценочных прилагательных, то макрокомпонент семантики данных единиц имеет непосредственное отношение к категории экспрессивности, а, как известно, эмо-тивность коррелирует с экспрессивностью (см. работы В.И. Шаховского). В этой связи рассмотрим словарные статьи, по-свящённые эмоционально-оценочным прилагательным, в лексикографических источниках, например в английском толковом словаре издательства Macmillan: e.g. (1) great (informal used for emphasizing the most important feature of something) [13, с. 622]); (2) awful (used for emphasizing how unpleasant someone or something is) [13, с. 422]). Словарные толкования данных эмоционально-оценочных прилагательных доказывают присутствие эмотивности в одном из составляющих рассматриваемых знаков -означаемом. При этом означающее этих языковых знаков не имеет относительного сходства с означаемым, подразумеваемой адресантом эмоцией. Кроме того, здесь не требуется обязательного соприсутствия какой-либо единицы с целью указания на неё, что характерно для индикативных знаков, а помета used for emphasizing указывает на приписанное свойство в двусторонней сущности знака. Таким образом, в эмотивах-дейктиках как эмоционально-оценочных прилагательных означающее, зафиксированное на
письме, соотносится по принципу установленной смежности с означаемым, «духовной» стороной адъективных знаков, т.е. эмоцией.
Следующие «претенденты» на статус эмотивов-символов -лексические единицы со сниженной тональностью, поскольку отрицательный эмоциональный заряд данных единиц часто сосредоточен в денотативном компоненте лексического значения ненормативной лексики: stuff (informal nonsense) [13, с. 1427]): e.g. Oh, stuff, Maurice! Cheap-jack stuff. I'm surprised at you! (12, с. 135). Достаточно одного бранного слова в высказывании, чтобы обнаружить эмоциональное состояние адресанта и его отношение к адресату. Например: «Ты лжешь, мерзавец!.. ты лжешь самым бесстыдным образом» [6, с. 253]. В слове «мерзавец» означающее мерзавец связано по принципу установленной смежности с означаемым знака, его смыслом, а именно с эмоцией возмущения, выраженного адресантом в данном сообщении.
Междометия, эмоционально-оценочные прилагательные и единицы ненормативной лексики не имеют никакого отношения к номинации, ибо они не называют обозначаемое, а только выражают отношение говорящего к нему с помощью аффективно-интерпретирующего значения. Кроме того, они не указывают на соприсутствующие объекты, тем самым не обладают фактической смежностью с явлением или объектом, подразумеваемым адресантом. Всё это обусловливает символичность как приписанное свойство в содержании аффективных знаков.
Следующие представители ЭД - это класс эмотивов-индексов. К нему относятся: 1) коннотативы, предусматривающие осмысление экспрессивно-эмотивного значения слова посредством "внешней формы" - индекса - экспрессивных формообразующих и словообразовательных аффиксов; 2) коннотативы с увеличительной экспрессивностью в семантической структуре слова, не обладающие метафорическим переносом или каким-либо внешним признаком эмотивности, а обладающие прочной синтаксической связью и абстрактным значением согласно традиционному пониманию дейксиса (например, усилительные наречия, выступающие в сочетании с прилагательными); 3) единицы ассоциативно-эмотивной лексики, где указательное местоимение Я - «общепри-
знанное дейктическое слово» [2, с. 168] - выполняет значимую роль (например, я люблю, я ненавижу, я презираю и т.д.); 4) а также синтактико-стилистические средства вербализации эмоций (например, инверсия или повторы) - представители абстрактного вида знаков в различных средствах коммуникативной стороны высказывания [2].
В целом, эмотивы-индексы - это обладающие дейктическими значениями эмотивные единицы, в том числе дейктические единицы в широком понимании. Суть их состоит в фактической смежности между составляющими компонентами индикативного знака: означающим и означаемым.
Морфологические средства реализации эмотивности выполняют функцию знаков-индексов, поскольку усиливают значение производной основы эмотивной единицы, примером чего служат уменьшительно-ласкательные суффиксы в русском языке. Рассмотрим отрывок из семейной повести А. Инина «Не сошлись характерами»:
Нина сообразила, что не надо бередить подруге душу, и сменила тему, закружилась перед Наташей.
- А я зато беру фирмой! Ну, как костюмчик? Мейд ин Гонконг!
- Ты в нем совсем девчоночка! - одобрила Наташа. (4, с. 173).
В соответствии со значением уменьшительности суффиксов -чик и -очк лексические единицы костюмчик и девчоночка выражают положительную эмоцию, знак одобрения в женской речи. В противном случае, слова костюм или девчонка вряд ли соответствовали бы желанию молодой женщины подбодрить свою подругу. Следовательно, в единицах костюмчик и девчоночка означающее соотносится с означаемым, экспрессивным переосмыслением слова, по принципу фактической, непосредственной, соприсутствующей смежности.
Важно подчеркнуть, что экспрессивные формообразующие и словообразовательные аффиксы успешно «работают» как эмо-тивные индексы в адъективной лексике. Анализ лингвистических штудий, в частности по стилистике английского языка (см. работы
И.В. Арнольд), подтверждают такую репрезентативную функцию морфологических средств языка. В частности, к ним относятся формообразующий суффикс -est, словообразовательный префикс un- и уничижительный аффикс -ish.: e.g. pleasantest, handsomest, unkind, ungrateful, foolish.
Однако без соприсутствия основы лексической единицы, рассматриваемые аффиксы вряд ли «срабатывают» как индикативные знаки. Как правило, экспрессивные формообразующие или словообразовательные аффиксы есть неразделённая часть в морфологической структуре эмотивного слова. Это позволяет именовать их полуиндексами, по аналогии с «традиционными» полузнаками (см. в Лингвистическом энциклопедическом словаре). Например, в единице handsomest наблюдается фактическая смежность между означающим, handsomest, фиксацией на письме и означаемым handsomest, в котором -est усиливает значение основы handsome, подчёркивая тем самым высокую степень качества в прилагательном.
Коннотативы с увеличительной экспрессивностью, также как и морфологические средства эмотивности, соответствуют статусу индексов в семиотической системе эмотивности. Устойчивая синтаксическая связь усилителей-интенсификаторов со знаменательными частями речи служит предпосылкой реализации функции идикативных знаков в речи homo sentiens. В английском языке, например, это наречия absolutely, terribly, extremely, awfully, very, которые индексируют значения имен прилагательных [9, с. 139].
Хочется отметить, что эмотивная функция текста также может усиливаться словами How и What в вопросительных и, преимущественно, восклицательных предложениях [1]. В русском языке аналогичными усилителями-интенсификаторами выступают местоимения какой, что и другие. Они занимают устойчивое синтаксическое положение, как правило, в начале предложения, тем самым обращая внимание адресата на соприсутствующие с этими интенсификаторами слова, которые, в отличие от усилителей, не указывают на что-либо, а обозначают действительность. Рассмотрим пример: «Играл он божественно! Что за тон! Что за сила! Что за полнота!» [5, с. 103]. Здесь дуализм знака-индекса состо-
ит в фактической смежности между означающим, материальной стороной знака, например: что за сила, и означаемым, экспрессивно-переосмысленной номинацией, выступающей в сочетании с усилителем что; то есть означаемые тон, сила, полнота представлены в эмотивном «обрамлении» согласно соприсутствующему интенсификатору что.
Последним представителем эмотивов-индексов в предлагаемой типологии является ассоциативно-эмотивная лексика. Словарные значения эмотивов-номинативов только описывают эмоцию, но не выражают её. Например, в английском языке глагол to grieve означает "to feel extremely sad because someone has died" [13, с. 625]. Данные единицы рассматриваются вместе с базовой дейктической единицей, с местоимением Я: я люблю, я ненавижу, что усиливает, по принципу указания пальцем на предмет, номинативное значение эмотивов любить, ненавидеть, презирать, обожать и т.д., тем самым составляя суть означаемого в знаке как эмотива-номинатива. Следовательно, двусторонняя сущность знаков-индексов как единиц ассоциативно-эмотивной лексики может быть эскплицирована следующим образом: я люблю есть означающее, материальная сущность знака, в то время как означаемое суть весьма эгоцентрическая спецификация эмоций адресанта. Таким образом, между составляющими компонентами знака присутствует фактическая, фиксированная смежность. Сочетание общепризнанных дейктиков, таких как местоимение первого лица единственного числа, с единицами эмотивно-номинативной лексики позволяет именовать последние эмотива-ми-индексами.
Однако если в высказывании отсутствует местоимение Я, но присутствует такой способ образования временной формы эмо-тивно-номинативного глагола, который направлен на выражение ego говорящего, то данный эмотив-номинатив так же, как и в предыдущем варианте, квалифицируется как эмотивный индекс. В качестве примера можно обратиться к известным строкам А.С. Пушкина: «Люблю («чувствовать склонность, интерес, влечение, тяготение к чему-либо» [6, с. 208]) тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье,
Береговой её гранит. В этом отрывке отсутствует местоимение Я, что, тем не менее, нисколько не снижает высокого накала сокровенных чувств поэта по отношению к любимому городу. Каждому, включая неискушенного читателя, передаётся внутреннее состояние поэта. Слово «люблю» полностью отражает личное отношение автора к объекту речи.
Последние компоненты в группе эмотивов-индексов представляют собой синтактико-стилистические средства вербализации эмоций, другими словами, знаки эмотивности в широком понимании. Они выполняют указательную функцию так же, как и другие представители эмотивов-индексов, - по принципу жеста, указывающего пальцем на предмет, а именно с помощью «нарушения» синтаксиса в тексте. Например, демонстрация эмоциональности реализуется посредством повторения единиц, инверсии и т. д.
Таким образом, синтактико-стилистические средства эмотивности основаны, прежде всего, на дистрибуции единиц высказывания. Содержание означаемого в синтактико-стилистических конструкциях определяется с помощью указания на необычное размещение элементов в высказывании. В качестве иллюстрации рассмотрим диалог из рассказа «Телефон доверия» А. Инина:
И снова женщина. Вся какая-то нервная и порывистая:
- Але! Але, але! Телефон доверия? Доверия или нет?
- Доверия, доверия, - успокоил её Козлов. - И если у вас есть немного времени...
- У меня времени много! - перебила она. - Очень много никому не нужного времени! (4, с. 424).
Повтор Але, Але, подхват немного времени... У меня времени много! а также нарастание - У меня времени много! Очень много никому не нужного времени! выдают раздражительность и вспыльчивость позвонившей женщины. По-видимому, если не принимать в расчет синтаксические нарушения, не обращать внимание на синтактико-стилистическое оформление высказывания, то рассматриваемые сочетания единиц представляют собой только означающее, некие конструкции, «материальные оболочки», лишённые всякого смысла. Однако с учётом синтагматических нарушений, их значимости в экспрессивно-эмотивном оформлении
высказывания [3] выявляется суть означаемого синтаксических конструкций как индикативных знаков - опосредованная через сознание адресанта эмоция. Следовательно, синтактико-стилистические средства вербализации эмоций как эмотивы-индексы предполагают фактическую смежность между составляющими компонентами знака, означающим и означаемым.
Последние представители ЭД - это эмотивы-образы. Данные демонстративы суть эмотивные единицы с коннотативно-номинативными значениями. Номинативные значения в данном типе эмотивных знаков описывают признаки (свойства) реалий действительности, а коннотативные выражают различные модально-оценочные компоненты значений, в том числе метафорические [2, с. 167]). Таким образом, к эмотивам-образам относятся коннотативы с ассоциативно-образным переосмыслением значения слова (словосочетания) в виде различных тропов или фразеологизмов.
В примере из романа А. Мердок «Замок на песке»: Rain: It's useless, Mor... What am I doing in your life? I've often wondered this, you know, only I never told my doubts. You are a growing tree. I am only a bird. You cannot break your roots and fly away with me (14, с. 195) с помощью образных средств героиня выражает любовь и сожаление. В семантической структуре эмотивов-дейктиков выявляется конкретность значения, поскольку эмоции выражаются посредством номинаций, например, a growing tree, only a bird, break your roots. Для того, чтобы выразить свою несчастную любовь, молодая женщина представляет образы: растущее дерево - это её любимый, птичка - это сама героиня и т.д. Такое переосмысление значений лексических единиц в высказывании способствует вербализации эмоций адресантом. Таким образом, данные лексико-выразительные средства эмотивности построены на относительном сходстве между тем, что называется, а также письменно фиксируется - a growing tree. a bird. your roots, и тем, что подразумевается, переосмысливается самой говорящей.
Кроме того, в роли эмотивов-образов могут выступать разного рода зооморфизмы, то есть единицы сниженной тональности с ассоциативно-образным переосмыслением значения слова. Напри-
мер, goat, dog и другие. Общая особенность зоонимов заключается в том, что эмотивный смысл не является макрокомпонентом значения этих слов, а представляет собой микрокомпонент, то есть выступает в роли компонента эмотивного значения или созначения. В данном случае наблюдается эмоциональное сопровождение логико-предметной номинации, передающее эмоциональное отношение говорящего к объекту в целом или к его определённым признакам; ср.: beast 1. mainly literary an animal, especially a dangerous or strange one: a wild beast. 2. informal old-fashioned used for speaking to someone who is behaving badly [3, с. 106].
Парадигматические связи между значениями в семантике зооморфизма коррелируют с двусторонней сущностью зооморфизма как языкового знака, а именно выстраиваются связи между означающим, сочетанием материального воплощения на письме и основного значения слова, и означаемым - эмотивным созначени-ем, репрезентирующим эмоцию.
Эмотивы-демонстративы составляют содержание единого лексико-семантического указательного поля. Однако абстрактные значения эмотивных эгоцентриков выполняют дейктическую функцию в большей мере, чем конкретные [2, с. 167]). Дихотомия абстрактность vs конкретность значения рассматривается по отношению к номинации. Чем более конкретно языковая единица называет обозначаемое, его сущность, его основной признак, тем менее абстрактна, менее указательна семантика слова. В противном случае, во внутренней форме слова доминирующим становится проявление указательности.
В этой связи эмотивы-индексы и эмотивы-символы, которые конкретно не называют обозначаемое, не имеют с ним сходных черт, не являются схемами-образами обозначаемого, занимают центральную часть эмотивного указательного поля, вероятно, несколько отодвигая от центра к периферии эмотивы-образы.
Отсюда следует, что суть содержания эмотивных символов и эмотивных индексов зиждется на отношении составляющих компонентов языкового знака - означающего и означаемого - условной и фактической смежности, соответственно. Периферийную часть указательного эмотивного поля составляют эмотивы-образы, которые квалифицируются как образы на основе относительного сходства между signans и signatum в знаке. Однако нель-
185
зя не признать подвижность эмотивных знаков, характерную для семиотических систем всех языков, как естественного, так и формализованных языков в целом.
Таким образом, показатель удельного веса эмотивного компонента во внутреннем содержании слова и характер дистрибуции дейктических эмотивных единиц в эмотивном высказывании служат действенными параметрами степени дейктичности эмотивных указателей, или шифтеров, в эмотивном указательном поле. При этом содержание двусторонней сущности знака - отношение между signans и signatum - является основополагающим в семиотической системе эмотивности.
Список литературы
1. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка: (Стилистика декодирования): Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по спец. "Иностр. яз.". - 3-е изд. - М.: Просвещение, 1990.
2. Васильев Л.М. Теоретические проблемы общей лингвистики, славистики, русистики: Сборник избранных статей. - Уфа: РИО БашГУ, 2006.
3. Долинин К.А. Стилистика французского языка. Учеб. пособие для студентов фак. и пед. ин-тов иностр. яз. - Л., "Просвещение", 1978.
4. Инин А.Я. Телефон доверия. Избранное - М.: Издательский Дом «Прибой», 1998.
5. Толковый словарь русского языка. Том I / Ред. А.П. Евгеньева - М.: Русский язык, 1981.
6. Толковый словарь русского языка. Том II / Ред. А.П. Евгеньева - М.: Русский язык, 1981.
7. Толковый словарь русского языка. Том IV / Ред. А.П. Евгеньева и Г.А. Разумникова. - М.: Русский язык, 1984.
8. Якобсон Р.О. Избранные работы по лингвистике. - Б: БГК им. И.А. Бо-дуэна де Куртенэ, 1998.
9. Alexander L.G. Longman English Grammar. - London and New York, 1997.
10. Austen J. Pride and Prejudice. Foreign Languages Publishing House. -Moscow. 1961.
11. Haggard R. King Solomon's Mines. Progress Publishers. - Moscow,
1972.
12. Johnson P. The Humbler Creation. - Penguin Books, 1961.
13. Macmillan. English Dictionary for Advanced learners. Macmillan Publishers Limited, 2002.
14. Murdoch I. The Sandcastle. - Ленинград: "Просвещение". Ленинградское отделение, 1975.
