ЧЕРНИЛЬНИЦА И ФИНИКИ: ТЕМА ТРУДА В ВЫСТАВКАХ "ПРЕДМЕТЫ ГОРДОСТИ И СТЫДА" И "ГАСТЕВ. КАК НАДО РАБОТАТЬ"

Соловьев Д.Л.

Соловьев Д.Л. Чернильница и финики: тема труда в выставках «Предметы гордости и стыда» и «Гастев. Как надо работать» // Технологос. - 2022. - № 3. - С. 7-16. DOI: 10.15593/perm.kipf/2022.3.01

Soloviev D.L. Inkwell and Dates: Labor in Exhibitions "Objects of Pride and Shame" and "Gastev. How to Work". Technologos, 2022, no. 3, pp. 7-16. DOI: 10.15593/perm.ki pf/2022.3.01

ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ

Научная статья

DOI: 10.15593^1^^2022.3.01 УДК 331.101:7.036

ЧЕРНИЛЬНИЦА И ФИНИКИ: ТЕМА ТРУДА В ВЫСТАВКАХ «ПРЕДМЕТЫ ГОРДОСТИ И СТЫДА» И «ГАСТЕВ. КАК НАДО РАБОТАТЬ»

Д.Л. Соловьев

Пермский государственный национальный исследовательский университет, Пермь, Россия

О СТАТЬЕ

Поступила: 24 мая 2022 г. Одобрена: 10 сентября 2022 г. Принята к публикации: 15 декабря 2022 г.

Ключевые слова:

труд, современное искусство, самодельные вещи, энтузиазм, плоские онтологии, теория труда, прекариат, самоидентификация, А. Гастев, В. Архипов

АННОТАЦИЯ

Рассматривается тема труда через интерпретации современных художественных практик. В качестве примеров были выбраны: выставка «Предметы гордости и стыда. Коллекция Владимира Архипова - вещи, авторы, превращения» и выставка «Гастев. Как надо работать», посвященная Алексею Капитоновичу Гастеву. Выставки прошли в Музее современного искусства РБРММ в 2021 году. Автор проводит сравнительное кросстемпоральное исследование результатов труда и процессов труда на примерах феномена самодельной вещи, который изучает художник Владимир Архипов на протяжении более 20 лет, и идеалистических (эталонных) представлений научно обоснованных нормативов и стандартов в сфере труда в 20-е годы ХХ века, разрабатываемых Алексеем Гастевым и Центральным институтом труда. В основе сравнительного исследования лежат парадигмы осмысления труда середины ХХ века и начала XXI века (ученые А. Хоннет, З. Бауман, М. Хайдеггер, Г. Стэндинг, Х. Арендт) и современных философских изысканий в вопросе онтологий, а именно плоских (Б. Латур, Т. Мортон). Применение методов, полученных в ходе эволюции теоретического представления и понимания труда, начиная со второй половины XIX века и заканчивая концом XX века, позволяет проследить и исследовать путь от вынужденного труда до свободного на примерах художественных практик. Данное сравнение относится к анализу труда как процесса. Для осмысления и изучения трансформации восприятия труда в качестве методов используются теории современных философов - плоские онтологии. Это позволяет совместить в анализе особенности процесса труда и его результатов по линии отношений субъект-объект. В результате исследования автор статьи через призму художественных представлений предлагает новое понимание образа и продукта труда.

Финансирование. Исследование не имело спонсорской поддержки. Конфликт интересов. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. Вклад 100 %.

Эта статья доступна в соответствии с условиями лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 4.0 International License (CC BY-NC 4.0)

This work is licensed under a Creative Commons Attribution-NonCommercial 4.0 International License (CC BY-NC 4.0)

INKWELL AND DATES: LABOR IN EXHIBITIONS "OBJECTS OF PRIDE AND SHAME" AND "GASTEV. HOW TO WORK"

Dmitry L. Soloviev

Perm State National Research University, Perm, Russian Federation

ARTICLE INFO

ABSTRACT

Received: 24 May 2022 Accepted: 10 September 2022 Published: 15 December 2022

Keywords:

labor, contemporary art, folk things, enthusiasm, flat ontologies, labor theory, precariat, self-identification, A. Gastev, V. Arkhipov

This article investigates labor through the interpretation of modern artistic practices. Two exhibitions have been chosen as examples. The first one is the exhibition of Vladimir Arkhipov's collection of folk things; the second one is "Gastev. How to Work'' dedicated to Alexey Gastev. The exhibitions were held at the PERMM Museum of Contemporary Art in 2021. The author conducts a comparative cross-temporal study of the results of labor and the labor process focusing on the phenomenon of a folk thing investigated by artist Vladimir Arkhipov for more than two decades and idealistic reference ideas of scientifically regulated labor norms and standards developed by Alexei Gastev and the Central Institute of Labor in the 1920s. The comparative study will rely on the paradigms of re-thinking the labor in the mid-20th and early 21st centuries by scientists such as A. Honneth, Z. Bauman, M. Heidegger, G. Standing, and H. Arendt and the contemporary philosophical research on the issue of ontologies, namely the flat ones, undertaken by B. Latour and T. Morton. The methods designed during the evolution of the theoretical representation and understanding of labor in the second half of the 19th century and at the end of the 20th century allow for tracing and exploring the path from the forced labor to the free one focusing on artistic practices. This comparison will refer to the analysis of labor as a process. Contemporary approaches in the field of ontology, namely the flat ontology, have been used as a methodology for analyzing the transformation of perceiving the labor outcomes. Both the labor process and its results have been analyzed along the trajectory of the subject-object relations. The paper proposes a definition of the perception and product of labor under the modern socio-economic and sociopolitical conditions through the prism of artistic ideas.

Труд одна из ключевых форм деятельности человека. Тема труда занимает значительную часть в мысли человека, независимо от области знания и методов интерпретации и презентации результатов изысканий. Философы, социологи, политологи, культурологи, искусствоведы, художники, кураторы, историки по-разному трактуют особенности и онтологические аспекты труда. В каждую историческую эпоху, характеризующуюся определением уровня мышления и технологий, существуют актуальные подходы, осмысляющие трудовую деятельность человека. В исследовании труда применяются как научные подходы, так и художественные методы и представления. По мере развития технологий и смены парадигм изображение труда в искусстве менялось: для романтизма было характерно отображение ремесленного дела, в эпоху модерна искусство авангарда изображало индустриальные, промышленные сюжеты, в ситуации постгуманизма труд стал необходим для экспериментов художников, работающих в жанре аЛ&Баепсе. Смена художественного фокуса связана не только с изменениями технологий, но и трансформацией общественно-социального строя. Однако в данной статье нам хотелось бы рассмотреть не столько историю развития темы труда в искусстве, сколько провести сфокусированный анализ концептуального сдвига в понимании труда и его современного сущностного выражения на примере двух выставок, прошедших в Музее современного искусства РЕКММ - «Гастев. Как надо работать» и «Предметы гордости и стыда. Коллекция Владимира Архипова - вещи, авторы, превращения». Анализ будет развиваться в логике исследования выставок в методологической оптике плоских онтологий и теорий постгегелевского/марксистского анализа темы труда. Более конкретно мы будет рассматривать труд не столько в модусе рациональности, двигателя исторического процесса, отчуждаемости и инструмента борьбы с природой для формирования благоприятных условий существования,

сколько с позиции, что труд - это «инструмент признания/непризнания индивидуальной идентичности, получения возможности обретения индивидуальной свободы, а также отход от производственной парадигмы осмысления труда, что позволит рассмотреть его как некий медиатор между разумом и языком» [1, с. 33-34]. Язык в нашем исследовании будет пониматься как средство связи между отдельными индивидуумами в обществе, то есть как средство объединения согласно определенной идентичности. Акт общения в данном случае является более свободной и непринужденной формой взаимодействия вне классовой иерархии или коллективного действия, осуществляющегося для выживания человека и основывающегося на «принужденном и вынужденном труде» в парадигмах Г. Гегеля [2, с. 222] и К. Маркса [3, с. 35-39]. Особенности данного рода взаимодействий и обмена информацией между индивидуумами становятся причиной формирования связей не только на уровне «решения повседневных задач, но и на более глубоком структурно-смысловом уровне» [4, с. 126-130]. Языковая парадигма позволяет рассмотреть компонент рациональности труда и его функцию формирования социальности в человеке как замещенную, относительно мягкую форму противодействия человека неравномерному распределению благ, отчуждаемости и иным социальным конфликтам индустриального общества, которое было «слишком рационализованным и автоматизированным, лишаясь гуманистического духа» [5, с. 143-145]. Таким образом, труд осмысляется как языковая коммуникация, флюс/медиатор, создающий благоприятное поле для интерсубъектности и формирования человека как биосоциального существа. Иными словами, в случае нашего анализа двух названных выставок языковая коммуникация дает нам некоторую лабораторную платформу, на которой рассматриваемые компоненты выставки способны в общем лингвистическом пространстве обосновывать, принимать, не/отрицать разум как двигатель исторического прогресса. Языковая парадигма рациональности труда в случае осмысления художественного метода Владимира Архипова дает нам возможность более глубоко и детально рассмотреть лингвистический компонент историй авторов самодельных вещей и сделать вывод о действительности и истинности их общности. А также предлагает методологический аппарат проверки гипотезы: действительно ли их внешне схожие формы и подходы в овеществлении труда можно считать общими и объединяющими, а не случайностью в рамках исторической эпохи.

Вторым компонентом теоретического аппарата исследования продуктивно было бы выбрать теории признания А. Хоннета. В своей работе Аксель Хоннет «The Struggle for Recognition. The Moral Grammar of Social Conflicts» утверждает, что «исторический процесс приводится в движение благодаря стремлению человека к признанию собственной индивидуальности и права на свободу» [6, с. 242]. В нашем исследовании эта теория не принимается как истинная и не подлежащая критике, но несмотря на это, она не менее полезна в описании труда как процесса борьбы за идентичность, индивидуализацию посредством социализации и механизма, вносящего изменения в социальные институты и нормы путем борьбы с несправедливостью и архаизмами. Парадигма Хоннета позволяет нам взглянуть на человеческий труд, способный подрывать этические, социальные и экономические нормы, чтобы сформировать собственную индивидуальную идентичность в противовес рациональной логике рынка и сферы труда. Иными словами, эта теория позволяет представить труд, продемонстрированный на выставке художника Владимира Архипова, как некий инструментарий политики идентичности трудового партизана, осознающего собственные права и интенции к самореализации, но ущемленного или несогласного с господствующей моделью признания и поведения индивидуума в обществе.

Помимо вышеописанных методов, в наше исследование вводится теория плоских онто-логий как инертной среды для изучения сущностного аспекта самодельных вещей с точки зрения их гибридности в объектно-субъектных отношениях человека и окружающего мира. Горизонтальное онтологическое представление, уравнивающее бытие человека и объектов, позволяет рассматривать взаимодействие автора и самодельной вещи в переплетающемся существовании, не применяя причинно-следственной связи. С обрушением онтологической вертикали ни над, ни под чувственным миром не остается ни нематериальных форм, ни бесформенной материи, что превращает «объективную реальность в плоскость, в которой материя и ее форма оказываются имманентными друг другу» [7]. Здесь следует отметить, что формирование методологического аппарата нашего исследования происходит из развития нами идеи применения «материального поворота» в спекулятивном ключе для ситуационного анализа. «Материальный поворот», получивший свое начало в рамках появления и становления АСТ (акторно-сетевой теории), позволяет нам избежать редукционизма в осмыслении объектов (в нашем случае самодельных вещей) и рассматривать их не как инструменты социального действия, а как равных акторов [8, с. 22-31]. Однако применение АСТ в таком смысле могло бы привести нас в тупик в тех случаях, когда авторы самодельных вещей декларируют случайность, бессознательность их создания. Таким образом, в нашем исследовании мы воспользовались общими постулатами для АСТ и для ее спекулятивной критики (в плоских он-тологиях), что дает нам возможность рассмотреть некоторые самодельные вещи в ситуационном разрезе с преодолением «корреляционизма» [9, с. 1625-1630]. В таком ключе объекты могут действовать независимо от воли субъекта, то есть перейти на уровень абстрагирования, позволяющий легитимизировать роль самодельной вещи в роли нечеловеческого агента, влияющего на повседневность как в широком общественно-политическом, социологическом, экономическом смысле, так и в узком - осмыслении современных подходов описания труда. Данные подходы, таким образом, оказываются наиболее перспективными для исследования предложенных нами для рассмотрения выставок, а также достаточно контрастными, чтобы сравнить два выставочных проекта. Определившись с методологическим аппаратом, стоит кратко описать выставки, которые в дальнейшем мы рассмотрим с точки зрения задач аналитического сравнительного обзора.

Первая выставка - «Предметы гордости и стыда. Коллекция Владимира Архипова - вещи, авторы, превращения», была открыта в апреле 2021 года. Куратором выставки выступил Георгий Никич. Сокращенное изложение концепции выражено в вводной аннотации куратора: «Искусство Владимира Архипова - это поиск, документация и коллекционирование уникальных самодельных вещей. Творчество присуще всем, выражать его заставляют даже вынужденные обстоятельства текущей жизни, а не только профессиональное образование или нахождение в художественной среде. Архипов представляет публике и странные «штуковины», и авторов, которые их сделали. Концепция Владимира Архипова позволяет видеть и понимать полезные вещи как произведения искусства и дизайна, а их авторов - как художников. Наша выставка - об этих удивительных превращениях.

Искусство художника-коллекционера Владимира Архипова - это экспедиционный поиск и документация уникальных самодельных вещей - архив русского (и мирового) вещевого фольклора XX века. Архипов представляет публике и странные «штуковины», и авторов, которые их сделали - всего 88 авторов и 97 вещей! Тема вынужденного творчества дополняется рассуждением о многоликой и мультиролевой позиции современного художника. <...> Объекты дизайна появляются не по законам эстетики, а в связи с товарным дефицитом, бедностью,

удаленностью торговых точек, доступностью материалов и деталей, которые можно перекомпоновать, переделать и перепридумать. Выставка «Предметы гордости и стыда...» это не только о творчестве Владимира Архипова, но обо всех нас, ведь художник открывает, даже "пер-вооткрывает" в людях, не подозревающих об этом, творческое начало и представляет нам их как авторов. Искусство, воплощенное в предметах, дает право голоса» [10].

Вторая выставка нашего сравнительно обзора - «Гастев. Как надо работать» - впервые была показа в галерее «На Шаболовке» (г. Москва) в конце 2019 года, в музее PERMM была показана весной 2021 года. «Выставка-исследование продолжала цикл проектов, раскрывающих малоизвестные, но значимые эпизоды в истории отечественной культуры ХХ века. <...> Выставка впервые представила Гастева в разных ипостасях - как теоретика, литератора, журналиста, политического деятеля и основателя ЦИТ, в связи с чем междисциплинарная рабочая группа проекта, собранная куратором Александрой Селивановой, включила в себя историков, искусствоведов, литературоведов, социологов. Научными консультантами выступили поэт и переводчик Алексей Ткаченко-Гастев, правнук А.К. Гастева, и исследователь биографии Гастева историк Александра Кулаева. Значительный раздел выставки был посвящен деятельности Центрального института труда, его создателям и лабораториям, включая психотехнические и биомеханические исследования, Проекционному театру С. Никритина, кинофотолаборатории и т.д. Помимо не выставлявшихся ранее архивных документов и фотографий из семейного собрания, ЦИТ был представлен реконструированными "установками" и "станками" - опытными инструментами и тренажерами из лабораторий Института. Сам способ подачи материала отсылал к принципам научной организации труда (НОТ) и методическим пособиям А. Гастева. По аналогии с учебными музеями 1920-х годов экспозиция позволяла посетителям самостоятельно работать с архивом и публикациями» [11]. Куратором выставки выступила Александра Селиванова - кандидат архитектуры, руководитель Центра авангарда, старший научный сотрудник Музея Москвы (отдел «Современная Москва»), старший научный сотрудник НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства.

Теперь, поместив в обзор кураторские концепции выставок, без внесения изменений и интерпретаций с нашей стороны, с целью ознакомления читателей с выставками и их генеральными идеями, мы можем перейти к сравнительному обзору двух проектов и сделать выводы о трансформации образа труда в искусстве и прогрессе художественной мысли.

Наша первостепенная задача - анализ масштабной и насыщенной выставки коллекции самодельных вещей Владимира Архипова. Выставка разделена на два смысловых блока: первый блок представляет собой презентацию самих самодельных «штуковин» в экспозиционном решении, очень похожем на стиль магазина IKEA. Среди этих атрибутов представлены полки магазинов, линейно, лабиринтно расположенные в зале, упаковка - пенопласт, картон, навигация с товарной номенклатурой под потолком и, собственно, сами самодельные «штуковины». По кураторской задумке (несмотря на то, что у каждой вещи из коллекции В. Архипова есть авторская история ее создания и «продуктовой жизни», оформленной в виде интервью), в этой части выставки на первый план выдвинуты самодельные вещи, а текстовая история нарочито скрыта, и, за небольшим исключением, оставлена в акцентном состоянии их аудиаль-ная форма. Как и полагается в магазине, пусть даже и условном, у каждого товара есть стоимость и описание, дата изготовления и, наконец, его автор-изготовитель. То есть каждая из этих самодельных вещей олицетворяет собой продукт труда, который изготовлен человеком для удовлетворения собственных потребностей в быту. Однако в экспозиционном и дизайнерском исполнении эти детали осознанно минимизированы, и на первый план выходит все же

сам предмет. На этом очевидные схожие черты с предметной, материальной, трудовой деятельностью человека заканчиваются. С точки зрения выбранной нами методологии, основанной на разработках теоретиков плоских онтологий, мы можем наблюдать, что наше конвенци-альное лицезрение самоделок переходит в фазу когнитивного диссонанса, улавливая момент, когда мы начинаем погружаться в более детальное осмысление представленных экспонатов и подозревать, что у объектов проявляются скрытые признаки субъектности. Оказывается, что вещи сделаны не особо технологично, гипертрофированно или слишком редуцированно, например, антены для получения сигнала порою выглядят как громоотводы молний Зевса, а по сососедству расположена подушка из молодого кокоса, практически непригодная для крепкого и здорового сна, а повернув за угол товарного ряда, можно встретить стул с сиденьем размером с солидное кресло, на самом же деле это просто стул одинокой старушки с больной спиной. Постепенно замечая детали и особенности самодельных «штуковин», мы начинаем думать, что все это сюрреалистично, «кринжово», нерационально и нефункционально. Тем не менее мы это четко не осознаем, несмотря даже на то, что в каждой вещи чувствуется ирония. И эта ирония и юмор, местами даже смех, начинают восприниматься как некий сигнал к коммуникации. То есть вещь как результат труда становится субъектом, а ее форма или внешние отличительные черты универсальным языком. Иными словами, «товарность» исчезает в материальном смысле, а полки «магазина» превращаются в архивные стеллажи актуальных вопросов современной повседневности. Получается, вещь - это не совсем вещь, это нематериальный агент, связывающий нас с миром вещей и идей, но не в иерархической форме, а равноправном диалоге. Можно сказать, что самодельные штуковины помещены куратором внутри выставки в смысловое поле дефиниции «Dasein» М. Хайдеггера [12, с. 17]. Они определяют себя и признают как некоторую форму самовыражения, отражение идентичности условий и характера человека, который их создал. Это, как в сказке про Буратино, но только самодельные «штуковины» - андроиды: гетерогенные, полиморфные, не подвластные времени, с программным кодом, лишенным наивности, а сюжет поиска золотого ключика прописан скриптом динамичного квеста - твердые решения не являются необходимостью, главное - это теневое присутствие и косвенное влияние на исторический прогресс. Например, экспонат «Вешалка коммунальная Виктора Ивановича Кашина. Москва, 1987» создавался человеком как предмет, структурирующий и систематизирующий порядок и отведенное для человека место в гардеробе. Каждый ее крючок был поименно подписан и закреплен за определенным жильцом. Но ирония в том, что вешалка эта была сделана в коммунальной квартире, в которой практически большая часть жильцов жила временно. Система крючков была полностью разрушена «текучим сообществом» [13, с. 213]. Система была помещена в условия, которые обрекли ее на исчезновение. Справедливо отметить, что большинство предметов связаны с мобильностью, компактностью и выглядят как крафтовые предметы человека мира постапокалипсиса. Стоить заострить внимание еще на нескольких предметах и сделать некий промежуточный вывод. Среди них: коллекция лопат под названием «Музей КСП. Копай, сгребай, подметай», «Домик Александра Соковнина, дер. Верея, Московская обл., около 1960», «Поплавок для бака Владимира, Коломна, 2019» и «Тележка для чебуреков Бориса Тихоновича Капустина, Москва, 1996». Три из четырех экспонатов демонстрируют нам правила и возможности реализации собственной идентичности, планов и труда по отношению к нескольким категориям и аспектам жизни человека: природа, время и социально-политические условия существования. Так, поплавок для бака, созданный человеком из компонентов, которые первоначально выполняли иные функции, приобретает признаки агента, автономно дейст-

вующего и взаимодействующего с природным явлением, - замерзание воды и переход ее в иное агрегатное состояние. То есть объект из одной области перетекает в другую и становится неким опосредованным, скрытым каналом передачи человеческого труда в противостоянии с природой. Однако это противостояние - только внешне является таковым. Согласно рассказу, описывающему историю этой «штуковины», человек оставлял воду в садовом баке для весеннего полива, и чтобы льдом не раздавило конструкцию, внутрь емкости помещался сжимаемый поплавок. Весенний же полив был затруднен поздней подачей централизованного водоснабжения. Конечно, можно представить, что бака, и даже нескольких, хватит для полива небольшого участка в короткий промежуток времени, но, скорее всего, этот промежуток не являлся таковым, а вопрос полива решался иными способами. Исходя из выбранной нами по-стгегелианской оптики рассмотрения процесса труда, можно сделать предположение, что этот поплавок являлся неким медиатором между человеком и природой и агентом выражения отрицательной энергии в адрес институций, занимающихся водоснабжением. То есть материальный объект становится ярлыком гражданского отношения к текущему положению дел во внешнем социальном мире. Тележка из корпуса холодильника на колесиках и надписью синей краской «ЧЕБУРЕКИ» относит нас к 90-м годам ХХ века в России. Харизматичный мужчина, используя самодельную телегу с характерным дизайном, продавал чебуреки, читая стихи Александра Пушкина с целью получить благосклонность «братков», управляющих рынком. Характер труда разный, а цели схожие - адаптироваться и выжить, а может, и хорошо выжить в условиях политической трансформации государства и общества. Холодильник, добротный шрифт надписи «Чебуреки» и поэзия классика русской литературы - разве это не язык труда партизана? Что есть доминирующее в этой триаде при взаимодействии с криминальными менеджерами рынка 90-х? Противодействие системе, высокая адаптивность, интеракции между человеком и природой, социальными институтами, наличие собственной идентичности и языка у объектов, их равноправие куратор дополняет «музеем лопат». Эти лопаты выступают символом времени. Во-первых, это самый простой инструмент труда, появившийся еще у древних людей в виде палки-копалки. Далее устройство модернизировалось, но суть оставалась прежней. На выставке она служит метафорой инструмента смены парадигм: откопал, сгреб, подмел. Также эта часть экспозиции дополнена необычным элементом - инструкцией Центрального института труда 20-х годов ХХ века о том, как правильно работать лопатой. Эта инструкция озвучена голосом художника Владимира Архипова. Здесь текст приобретает совершенно иное значение и превращается, словно в семиологии Р. Барта, в «тексты -скрытые смысловые символы и изображения», с первого взгляда незаметные зрителю [14, с. 401-413]. Текст становится опосредованной физической лопатой, а проводником в мир -голос художника. То есть объект становится субъектом, но не действует с целью изменить или повлиять, он только проходит стадию становления. И последним экспонатом, требующим отдельного внимания, является «Домик Александра Соковнина, дер. Верея, Московская обл., около 1960». Этот домик - некое вместилище описанных выше трансформаций объектов в субъекты. Иными словами, объекты приобретают собственную кумулятивную отправную точку, некий Ковчег, а глянцевые фотографии девушек в бикини намекают зрителю, о практически зрелом состоянии объектов труда, ставших субъектами.

Таким образом, анализ экспонатов первой части выставки показал, что современный труд человека (в обход романтического, модернистского подхода к представлению об этой деятельности) создает объекты, которые можно причислить к самостоятельным субъектам, акторам взаимодействия с внутренним и внешним миром; созидающим, автономным и, глав-

ное, не продающимся. Практически ни один автор самодельных вещей открыто и гордо не заявлял о своем собственном авторстве, а оставлял данный факт несколько скрытым, партизанским. В такой форме ведения социальной борьбы за собственное признание и идентичность, где труд играет одну из ключевых функций, деятельность авторов самодельных вещей, выраженная творческим энтузиазмом в создании орудий труда, является иррегулярной, не зафиксированной в определенной форме, разряженной. Несмотря на ограниченные ресурсы, феномен самоопределения через иррегулярное и разряженное имеет широкой масштаб встречаемости, где объекты вынужденно или, как минимум, снисходительно становятся субъектами текучего общества, в котором выигрывает не тот, кто одержал крупные победы и достиг вершины, а кто сохраняет дееспособность и существование независимо от формы.

Первая часть экспозиции демонстрирует объект как равноценный субъект отношений; зрителю презентируется его способность нематериально действовать и выступать агентом отношений в различных сферах. Вторая часть экспозиции предлагает нам рассмотреть под необычным углом зрения, как именно и на чем базируется коммуникация между человеком и самодельной «штуковиной». Дизайн экспозиции меняется на 180 градусов, и полки магазина замещаются базарными «прилавками», появляется полифония голосов историй авторов, а количество самодельных предметов уменьшается, но общий визуальный стиль становится крупнее: объекты крупнее, появляются большие портреты авторов, избыточный текстовый ландшафт, встроенный по цветам в гамму экспозиции, голоса историй громче. Здесь краеугольным компонентом становится некий конкурс/кастинг авторов, представляющих публике собственные самодельные «штуковины». В итоге важнее не то, как вещь презентируется, а каким эмоциональным фоном заряжена эта коммуникация. Авторы не скрывают своей угрюмости и жесткости выражений. Представляя и объясняя условия создания самодельных «штуковин», мы можем узнать интенции человека, его творческого порыва. Зачастую в диалогах мы слышим немногословные реплики, содержащие сетования на жизненные трудности. Однако при более близком рассмотрении оказывается, что описанный труд далеко не легкое избавление от трудностей и точно не эскапизм, а скорее проявление некоего эротизма от экстремального течения событий и времени. Например, алкоголик создает телегу с метровыми колесами, изготовленными из листового металла, а вместо кузова бензобак от ЗИЛа с рукоятками из толстостенных труб, чтобы привезти глину для печи. Страдание, тяжесть и праздность не мешают заниматься очевидно не легким трудом. И такие рассказы-истории к каждой самодельной «штуковине» часто встречаются на выставке «Предметы гордости...» из коллекции Владимира Архипова. Во-первых, каждая из историй связывает людей: несмотря на широкую географию своего проживания, они становятся едиными. Второе - это то, что процесс создания объектов демонстрирует отсутствие иерархии между творцом и материалом. Материал, с одной стороны, попадается под руку, падает, как манна небесная, с другой стороны, становится добычей на свалках. Но сами авторы относятся к этому либо с наносным презрением, или же, наоборот, с чувством жалости и бережным отношением к имеющемуся полезному хламу.

Таким образом, труд человека в концепции выставки носит относительно справедливый характер, объекты, которые уже субъекты (не)материального мира, не включены ни в одну вертикаль иерархии, так как ее попросту не существует, ее ни один из участников не чувствует. «Говно я, говно ты, говно оно, говно они» [10] - так, несколько переформулировав, можно трактовать один из диалогов автора, но нам ничуть не трудно от этого, вместе мы придем к цели благодаря своей находчивости, энтузиазму, знаниям и умениям, труду.

Следовательно, мы получаем субъекты и объекты труда в одной плоскости: они равны, не созданы для победы над природой или получения прибыли. Они нужны для собственного духовного и физического существования. Подводя итог, наметим некоторые выводы. На выставке коллекции Владимира Архипова мы находим актуальный для современности отклик; труд современного человека зачастую имеет творческую основу, рискованный, эмоционально насыщенный, нерациональный, он направлен больше на самореализацию и признание. Труд сейчас - это не тот процесс, который был осмыслен в классических концепциях Г. Гегеля, А. Смита, К. Маркса. А «прекарный» труд в концепции Г. Стэндинга [15, с. 23-30], где прекариат стремится создать вокруг себя гибридные структуры, получить в них чувство самореализации, создать новое из забытого, старого, выброшенного, осуществить бережный, экологический подход постгуманизма в искусстве.

Особенно сильно и контрастно этот вывод виден на фоне второй, параллельно шедшей выставки «Гастев. Как надо работать». В ней труд показан как авангардистское искусство, представлен в концептуальной парадигме советского ученого, поэта, революционного деятеля А.К. Гастева. На выставке труд описан рациональными категориями с научным обоснованием организации этого процесса: биологические аспекты режима труда и эффективного положения тела за станком, правильной мышечной деятельности при выполнении технологического действия, например удар молотком, развитие культуры труда. Идеальный работник и идеальный труд с высокой эффективностью индустриальной эры выглядит сегодня как ироничная насмешка, особенно учитывая, что большинство героев коллекции Владимира Архипова -свидетели и воспитанники той исторической эпохи. Утопия рассеялась, рационализм трансформировался в сторону плоскости, труд превратился в силу производительную, новую бедность и новую этику, временное благосостояние и длительное неравенство, но это неравенство - потенциал рекрутинга новых агентов, как живых, так и неживых.

Список литературы

1. Honneth A. Work and Instrumental Action: On the Normative Basis of Critical Theory // A. Honneth. The Fragmented World of the Social. - New York: SUNY Press, 1995. - P. 33-34.

2. Гегель Г.В.Ф. Философия права. - М.: Соцэкгиз, 1934. - 222 с.

3. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. - Изд. 2. - Т. 48. - М.: Политиздат, 1980. - С. 35-39.

4. Arendt H. The Human Condition. - Chicago: University of Chicago Press, 1958. - 332 p.

5. Sennett R. The Fall of Public Man. - London: Penguin, 2002. - P. 143-145.

6. Honneth A. The Struggle for Recognition: The Moral Grammar of Social Conflicts. - Cambridge: The MIT Press, 1996. - 240 p.

7. Латур Б. Об интеробъективности // Социологическое обозрение. - 2007. - Т. 6, № 2. -С. 79-96.

8. Мортон Т. Экология без природы // Художественный журнал. - 2016. - № 96. - C. 22-31.

9. Ветушинский А.С. На пути к симметрии: как онтология стала плоской // Философия и культура. - 2016. - № 12. - С. 1625-1630. DOI: 10.7256/1999-2793.2016.12.20796

10. «Предметы гордости и стыда. Коллекция Владимира Архипова: вещи, авторы, превращения» [Электронный ресурс] // Музей современного искусства «ПЕРММ». - URL: https://permm.ru/~Madimir-arkhipov (дата обращения: 15.05.2022).

11. Выставка «Гастев. Как надо работать» [Электронный ресурс] // Галерея «На Шаболовке». - URL: https://www.nashabolovke-gallery.com/gastev-kak-nado-rabotat (дата обращения: 15.05.2022).

12. Хайдеггер М. Бытие и время. - М.: Ad Marginem, 1997. - 452 c.

13. Бауман З. Текучая современность. - СПб.: Питер, 2008. - 240 c.

14. Барт Р. С чего начать? // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. - М.: Прогресс, 1989. - С. 401-413.

15. Стэндинг Г. Прекариат: новый опасный класс. - М.: Ad Marginem Press, 2014. -

328 c.

References

1. Honneth A. Work and Instrumental Action: On the Normative Basis of Critical Theory. Honneth A. The Fragmented World of the Social. New York, SUNY Press, 1995, pp. 33-34.

2.Hegel G.W.F. Filosofiia prava [Philosophy of law]. Moscow, Sotsekgiz, 1934, 222 p.

3.Marx K., Engels F. Sochineniia [Works]. 2nd ed. Moscow, Politizdat, 1980, vol. 48, pp. 35-39.

4.Arendt H. The Human Condition. Chicago, University of Chicago Press, 1958, 332 p.

5. Sennett R. The Fall of Public Man. London, Penguin, 2002, pp. 143-145

6. Honneth A. The Struggle for Recognition: The Moral Grammar of Social Conflicts. Cambridge, The MIT Press, 1996, 240 p.

7.Latour B. Ob interob"ektivnosti [On interobjectivity]. Russian Sociological Review, 2007, no. 2, vol. 6, pp. 79-96.

8.Morton T. Ekologiia bez prirody [Ecology without nature]. Moscow Art Magazine, 2016, no. 96, pp. 22-31.

9. Vetushinsky A.S. Na puti k simmetrii: kak ontologiia stala ploskoi [On the way to symmetry: How ontology became flat]. Philosophy and Culture, 2016, no. 12, pp. 1625-1630. DOI: 10.7256/1999-2793.2016.12.20796

10. «Predmety gordosti i styda. Kollektsiia Vladimira Arkhipova: veshchi, avtory, prevrashcheniia» ["Objects of pride and shame. Collection of Vladimir Arkhipov: things, authors, transformations"]. Muzei sovremennogo iskusstva «PERMM», available at: https://permm.ru/~/vladimir-arkhipov (accessed 15 May 2022).

11. Vystavka «Gastev. Kak nado raboat'» [Exhibition "Gastev. How to work"]. Galereia «Na Shabolovke», available at: https://www.nashabolovke-gallery.com/gastev-kak-nado-rabotat (accessed 15 May 2022).

12. Heidegger M. Bytie i vremia [Being and time]. Moscow, Ad Marginem, 1997, 452 p.

13. Bauman Z. Tekuchaia sovremennost' [Fluid modernity]. Saint Petersburg, Piter, 2008, 240 p.

14. Bart R. S chego nachat'? [Where to start?]. Izbrannye raboty: Semiotika: Poetika. Moscow, Progress, 1989, pp. 401-413.

15. Standing G. Prekariat: novyi opasnyi klass [The Precariat: The new dangerous class]. Moscow, Ad Marginem Press, 2014, 328 p.

Аннотация научной статьи по СМИ (медиа) и массовым коммуникациям, автор научной работы — Соловьев Д.Л.

Похожие темы научных работ по СМИ (медиа) и массовым коммуникациям , автор научной работы — Соловьев Д.Л.

INKWELL AND DATES: LABOR IN EXHIBITIONS “OBJECTS OF PRIDE AND SHAME” AND “GASTEV. HOW TO WORK”

Текст научной работы на тему «ЧЕРНИЛЬНИЦА И ФИНИКИ: ТЕМА ТРУДА В ВЫСТАВКАХ "ПРЕДМЕТЫ ГОРДОСТИ И СТЫДА" И "ГАСТЕВ. КАК НАДО РАБОТАТЬ"»