CC BY
150
Батуринская Сретенская женская обитель сегодня характеризуется как один из важнейших очагов сакральной культуры в Прибайкалье. Стараниями игуменьи Ники и настоятеля Спасского храма с.Турунтаево протоиерея Александра Барашкина в феврале 2011 г. на базе Прибайкальской межпоселенческой библиотеки в с. Турунтаево открыта «кафедра духовной литературы», цель которой - приобщение населения народа к духовности, изучение традиций и культуры народностей, проживающих на территории Прибайкальского района. В читальном зале представлена книжная экспозиция, где отражено распространение православной веры в Прибайкалье, а также история создания Сретенского монастыря. На 1 января 2012 г. фонд духовной литературы библиотеки превысил 500 экземпляров [10, с.76].
Немалую роль в культурно-просветительской деятельности Прибайкалья играет собственно библиотека Батуринской Сретенской женской
обители, которая обеспечена литургической, богословской, библейской, вероучительной, полемической, историко-церковной, церковно-правовой и агиографической литературой.
Проведенный анализ современного состояния Батуринского монастыря как религиозно-культурного центра Прибайкалья позволяет сделать вывод, что эта проблема решена не полностью. По результатам исследования выявлено, что монастырская культура края является самобытной составляющей отечественного духовного наследия, а исследования духовной динамики Сретенского женского монастыря вызывают интерес. Поэтому, упорядочивая богатый и разносторонний материал по истории Батуринской Сретенской женской обители, можно по-новому посмотреть на особенности ее развития, выявить и осветить ряд новых аспектов и тенденций, а широкий спектр направлений деятельности духовного центра требует дальнейшего исследования.
Литература
1. Алисова М. Божьи люди // Правда Бурятии. - 2001. - 13 апр. - (№103). - С. 12.
2. Встреча: информационный миссионерский листок Сретенского женского монастыря. - Батурино, 2013.
3. Государственный архив Иркутской области. Ф. 50. Оп. 1. Д. 1192.
4. Иркутские Епархиальные Ведомости: официальная газета иркутского духовенства. - Иркутск, 1863-1917.
5. Казьмин П. В Батурине открылся православный храм // Бурятия. - 1999. - 2 дек. (№228). - С. 2.
6. Минерт Л.К. Памятники архитектуры Бурятии / предисл. А.П. Окладникова. - Новосибирск: Наука, 1983. - С. 121.
7. НАРБ. Ф. Р-248. Оп. 3. Д. 207. Л. 37.
8. НАРБ. Ф. 166. Оп. 1. Д. 6.
9. Памятники архитектуры и истории. Т.1. Свод объектов культурного наследия Республики Бурятия / науч. ред. В.К. Гурьянов. - Улан-Удэ, 2010.
10. Патрушева Т.К. «И не погаснет то, что раз в душе зажглось...»: опыт работы кафедры духовной литературы «Лампада» в Прибайкальской межпоселенческой библиотеке // Кирилло-Мефодиевские чтения-2012: материалы респ. науч.-практ. конф. (24 мая 2012 г.) / отв. ред. Ж.Б. Ильина; отв. за вып. Р.И. Хамаганова. - Улан-Удэ, 2012. - С. 75 79.
11. Сутырина О. Монастырская стройка, или Обыкновенное чудо // Прибайкалец. - 2012. - 6 авг. (№15). - С. 3.
12. Сутырина О. Сретенской церкви 180 лет: возродим души, возродится все // Прибайкалец. - 2009.- 13 февр. (№6). -
С.3.
13. Сутырина О. Там, где небо приближается к земле // Земля. - 2005. - 2 апр.
14. Фадеева А. Оставить надежду людям // Бурятия. - 2000. - 11 мая (№86). - С. 1.
15. Элерт А.Х. Экспедиционные материалы Г.Ф. Миллера как источник по истории Сибири. - Новосибирск: Наука, 1990. - 247 с.
Корниенко Николай Николаевич, кандидат богословия, магистрант БГУ, e-mail: [email protected]
Kornienko Nikolay Nikolaevich, candidate oftheology,gradsuate student, Buryat State University, e-mail: [email protected]
УДК 94(571.54)
© Д.Р. Касаточкин
Бурятские национальные части в составе Азиатской конной дивизии
(1919-1920 гг.)
Статья посвящена бурятским национальным частям, входившим в состав Азиатской конной дивизии в 1919-1920 годах. На основе архивных материалов и воспоминаний современников показаны военно-политическая ситуация в Забайкалье, причины и предпосылки возникновения бурятских национальных частей в составе белых войск атамана Г.М. Семенова. Ключевые слова: гражданская война, Забайкалье, Г.М. Семенов, Р.Ф. Унгерн, Азиатская конная дивизия.
D.R. Kasatochkin
The Buryat national units as a part of the Asian Cavalry Division
(1919-1920)
This article is devoted to the Buryat national units, which were a part of the Asian Cavalry Division in the 1919-1920s. On the basis of archival materials and memoirs of contemporaries, the article reveals the military and political situation in Transbaikalia, the causes and prerequisites of the origin of the Buryat national units in the white troops of ataman G.M. Semenov. Keywords: the Civil War, Transbaikalia, G.M.Semenov. R.F.Ungern, the Asian Cavalry Division.
Одной из особенностей Азиатской конной дивизии было то, что, являясь белой частью, в ее состав входили бурятские национальные вооруженные формирования, что придавало ей определенную специфику. Для понимания этой специфики необходимо рассмотреть обстановку, в ходе которой возникла необходимость создания бурятской национальной, а также проследить характер изменения отношения бурят к противоборствующим сторонам гражданской войны.
Бурятское национальное движение возникло в начале XX века. Земельные и административные реформы 1900-х годов, революция 1905 г. способствовали усилению этого движения. Очередной всплеск национального движения бурят наступил после событий в феврале и октябре 1917 г. в России. Под их влиянием в апреле 1917 г. состоялся I Всебурятский съезд. На нем был создан Центральный национальный комитет бурят-монголов Восточной Сибири (Бурнац-ком). Бурнацком не признал власти Советов и ориентировался на созыв Учредительного собрания.
С установлением большевистской власти в Забайкалье Бурнацком стремился занять независимое положение и отстоять автономию. Однако в отсутствие реальной вооруженной опоры это трудно осуществить. На местах хошунные и аймачные управы разгонялись большевиками. Тем не менее лидеры национального бурятского движения упорно стремились добиться права на национальное самоопределение.
Весной 1918 г. на III съезде представителей рабочих, крестьян, казаков и бурят Забайкалья в Чите представители Бурнацкома, признав советскую власть, добились сохранения органов национального самоуправления. Это решение было поддержано губернским съездом бурят в Иркутске. Таким образом, к лету 1918 г. было достигнуто взаимное признание Советов Бурнацко-мом и Бурнацкома Советами.
Более успешно сложились отношения бурятских националистов с белыми. В ходе удачного наступления Особого маньчжурского отряда (ОМО) под контролем есаула Г.М. Семенова оказалась часть Южного Забайкалья. По мере
продвижения отряда в глубь Забайкалья и увеличения подконтрольной ему территории возникла необходимость в ее управлении. Для этого Г.М. Семенов сформировал и возглавил т.н. Временное правительство Забайкальской области. Сам Г.М. Семенов взял на себя роль председателя и руководителя. Бывший начальник Забайкальской казачьей дивизии генерал И.Ф. Шильников возглавил военно-административную и мобилизационную части. Гражданское управление освобожденной территории было поручено С.А. Таскину. При правительстве предполагалось создание органа из представителей бурятского населения.
Командированный от генерала Хорвата к Семенову Ц.-Е. Цыдыпов был направлен атаманом в Цугольский хошун. Здесь местными национальными властями было принято решение создать при гражданской части временного правительства Забайкальской области свой национальный т.н. Бурятский отдел. Его членами стали Ц.-Е. Цыдыпов, Н. Дылыков и Н. Дамдинов. При отступлении частей ОМО бойцы начали грабить местное население.
С первых дней существования Бурятского отдела его сотрудники были завалены жалобами на произвол и незаконные реквизиции у местного бурятского населения. Немедленно были приняты меры. Как вспоминал Ц.-Е. Цыдыпов, Г.М. Семенов приказал: «...без ведома бурятского отдела ничего не реквизировать, - что на самом деле было выполнено» [5, с. 17]. Хотя, конечно, полностью прекратить нарушения все же не удалось, например, в удаленных районах. Особенно сильно грабили население инородческие части полковника барона Р.Ф. Унгерн-Штернберга, сформированные из внутренних монголов. Характерно, что после жалобы бурятского отдела Р.Ф. Унгерн отдал одному своему «увлекшемуся» отряду приказ: «Награбленное вернуть, виновных выпороть» [5, с. 17].
Летом 1918 г., когда семеновцы были вытеснены на китайскую территорию, с поездом временного правительства Забайкальской области отступил и бурятский отдел. Хотя связь его с хошунами и сохранилась, но влияние заметно
снизилось. Ситуация изменилась только при очередном наступлении ОМО.
Как видно из вышесказанного, бурятские национальные органы были признаны как красными, так и белыми, однако в обоих случаях они не были полностью независимыми. Отчасти это обусловлено отсутствием у них национальных вооруженных частей. Во время гражданской войны бурятское и русское население Забайкалья и казачество могли оказаться по разные стороны баррикад. Но в целом все они старались занять позицию невмешательства.
В ходе гражданской войны противоборствующие стороны активизировали свои усилия для привлечения на свою сторону инородного населения. Буряты, естественно, не стали исключением. В самом начале бурятская национальная интеллигенция симпатизировала в первую очередь стороне красных: бурятские органы национального самоуправления были признаны именно Советской властью. Однако имевшие место бесчинства большевистских отрядов, а затем перехват инициативы белыми склонили чашу весов в их пользу. Это выразилось в сочувствии бурят к отряду есаула Г.М. Семенова. Дело в том, что в зарождавшемся ОМО отношение к бурятам было несравнимо лучше, нежели в красных отрядах. Забайкальские казаки относились к ним, как правило, терпимо и уважительно, нередки были и смешанные браки. Наконец, сам Г.М. Семенов имел бурятские корни. Красные оказались менее толерантны [9, с. 171]: «Среди бойцов Лазо в ходу был лозунг «Грабь тварей!», то есть бурят. К тем из них, кто сражался на стороне красных, относились презрительно: «Как я встану рядом с ясашным?» [11, с. 117]. Также имели место случаи раздачи земельных участков бурят крестьянам [6, с. 129].
С установлением власти атамана Г.М. Семенова в Забайкалье в ноябре 1918 г. бурятский отдел сливается с Бурнацкомом, образуя Народную думу бурят Восточной Сибири (Бурнарду-му). Несмотря на довольно сложные отношения Г.М. Семенова с Бурнардумой - органом бурятского национального движения, последняя пошла на сотрудничество с атаманом. Лидеры национального бурятского движения понимали, что «Бурятский народ будет раздавлен между двумя жерновами [русской гражданской войны], если не будет использовано (пусть лицемерное) заигрывание атамана Семенова с бурятами и монголами, а также сепаратистские уклоны Семенова от правительства Колчака» [6, с. 137]. Ярко выраженная прояпонская ориентация атамана также привлекала бурят.
Идея необходимости национальной бурятской части возникла не только у Семенова (есаул Семенов еще летом 1917 г. отправился в Забайкалье именно для формирования национальной монголо-бурятской части), но и лидеров бурятского национального движения. В 1918 г., когда Семенов уже имел власть в Забайкалье, национальная бурятская часть была ему нужна и как дополнительная надежная и крупная боевая единица, которая будет находиться в его подчинении, и как воинское формирование, которое он сможет использовать для осуществления своих панмонгольских идей. Бурнардуме же было необходимо с помощью собственной вооруженной силы поддерживать помимо порядка на местах также и свою независимость как от Семенова, так и, в случае его неудачи, от красных. Кроме того, чуть позже, в связи с восприятием бурятской интеллигенцией панмонгольской идеи, предполагалось участие бурятских частей в качестве войска панмонгольского государства.
Если в отношении панмонголизма лидеры бурятского национального движения и атаман Г.М. Семенов в целом особых разногласий не имели, то в отношении подчиненности бурятских отрядов и участия их в гражданской войне единства, разумеется, не было. Более того, все усложнял тот факт, что в обучении и военном обеспечении отрядов основную роль играл атаман Г.М. Семенов, посему он и предполагал распоряжаться ими по своему усмотрению. Открытым оставался вопрос о мобилизации бурятского населения. Если Бурнардума и бурятская интеллигенция были за ее проведение, то население относилось к подобным предложениям, мягко говоря, весьма настороженно.
В ноябре 1918 г. на Всебурятском съезде было озвучено предложение о создании собственных вооруженных сил. Это предложение было принято съездом, в результате чего военный отдел [Бурнардумы. - Д.К.] был расширен и реорганизован в отдел национальной милиции. Также была создана школа монголо-бурятских юнкеров (Даурская школа прапорщиков) для подготовки офицеров формируемой Бурятской дивизии.
Вопрос об обеспечении и обучении частей был отчасти решен с помощью атамана Г.М. Семенова. Осенью 1918 г. Бунардума объявила принудительный призыв в формируемую бурятскую дивизию. Наличие в отряде национальных бурятских частей вызывало определенную сложность. Она заключалась, прежде всего, в участии этих частей в гражданской войне. Этот не решенный до конца вопрос между Бур-
нардумой и Г.М. Семеновым постоянно напоминал о себе. Хотя еще накануне Всебурятского съезда у представителя атамана М.А. Шадрина Ц.-Е. Цыдыпову удалось добиться заверения о том, что бурят не будут принуждать к борьбе с большевиками. Уже на съезде это заявление М.А. Шадрина будет официально занесено в протокол, чтобы в дальнейшем использовать его как противодействие отправке бурятских национальных частей на фронт.
Г.М. Семенов пытался обойти все эти протесты. Например, весной 1919 г., во время учений, тот же М.А. Шадрин, стоя перед строем бурятских всадников Азиатской конной дивизии, спросил: «Нет ли среди вас охотников? Кто охотник - поднимите руки» [6, с. 154]. Около 200 бойцов подняли руки. Их отправили в экспедицию против партизан в район Нерчинского завода. «Все было добровольно», - отвечали се-меновцы на протесты Бурнардмы. Длительное противостояние дошло до того, что заместитель комиссара бригады отдал тайный приказ этим «охотникам» разойтись по домам.
Попытки одного из лидеров бурятского национального движения М.Н. Богданова протестовать против отправки бурятских отрядов в сторону Нерчинска для борьбы с партизанской армией Журавлева, а затем на Иркутский фронт привели к его гибели [8 с. 33]. Вначале М.Н. Богданов был просто арестован. Попытки Бурнар-думы узнать о его местонахождении ни к чему не приводили: в семеновскую контрразведку их не пустили, а белые офицеры «разводили руками». Последующая встреча с атаманом и официальные протесты ничего не дали. Только когда из Даурии приехал барон Р.Ф. Унгерн-Штернберг и его попросили узнать о М.Н. Богданове, он после беседы с Семеновым, сильно ругая последнего, сообщил, что М. Н. Богданова нет в живых. Так что, борясь за право использования Бурятской бригады в своих целях, Г.М. Семенов, видимо, не гнушался никакими средствами. Такое двойственное положение бригады отрицательно сказывалось на настроении всадников и провоцировало возникновение случаев дезертирства, хотя летом 1919 г. бурятские части были в весьма хорошем состоянии и по многим характеристикам даже превосходили монгольские части той же Азиатской конной дивизии.
23 января 1919 г. Бурнардума приняла решение о проведении мобилизации бурят. Призыву подлежали мужчины 1895-1898 гг. рождения из Агинского, Селенгинского, Хоринского и Баргу-зинского аймаков Забайкальской области. Для
руководства ими с середины февраля 1919 г. в Даурию начинают прибывать офицеры, которых Г.М. Семенов специально отправил для этой деятельности. В частности, 8 марта того же года войсковому старшине Б.П. Резухину было приказано командировать офицеров, назначенных в бурятские полки, в сопровождении бурят-юнкеров на станцию Оловянная и на станцию Борзя, чтобы забрать оттуда бурят-новобранцев из Агинского аймака в числе 118 и 84 чел. соответственно1. В течение марта эти офицеры периодически отправлялись на ту или иную окрестную станцию за очередной группой бурят. Например, 12 и 25 марта ротмистр М. М. Патрик привозил мобилизованных бурят со станции Могойтуй. Прибывшие новобранцы проходили освидетельствование и осмотр с участием представителей Бурнардумы2. В начале апреля такая комиссия признала негодными 24 призывника.
Как уже говорилось, первоначально бурятские части планировалось развернуть в диви-зию3, но на тот момент ограничились бригадой. Ее начальником в середине февраля 1919 г. назначили генерал-майора Т.И. Артамонова. Однако к месту службы он не выехал4. Лишь после того как Г.М. Семенов объявил ему официальный выговор, Т. И. Артамонов 20 марта явился в Даурию и приступил «к формированию брига-
ды»5.
Азиатская конная дивизия, называемая весной 1919 г. Отдельной инородческой конной дивизией, была развернута в Туземный (Азиатский) конный корпус. В его состав вошли собственно Инородческая конная дивизия и Бурятская конная бригада. В дальнейшем, осенью 1919 г., бурятские части будут сведены в Отдельную конную бригаду имени Зорикто Батора.
Весной 1919 г. было сформировано два Бурятских конных полка. В начале марта - 1-й Бурятский конный полк. 2-й Бурятский полк появляется не раньше апреля 1919 г.6 13 мая 1-й Бурятский полк стал трехсотенным7. Младшими офицерами станут молодые прапорщики-буряты. Это видно из сохранившегося «Списка г.г. офицеров 1-го Бурятского полка»8. На июнь 1919 г. известно о существовании семерых прапорщиков - младших офицеров, один из которых временно командовал 3-й сотней.
Одним из младших офицеров в этом списке значится будущий генерал-лейтенант Мань-чжоу-го Уржин Гармаев [4, с. 7-8]. Уроженец Цугольского хошуна, он был командирован Народной Думой Восточной Сибири на прохождение службы в школе монгольских юнкеров. Согласно документам, он прибыл в Даурию 6 фев-
раля 1919 г.9 Уже во время обучения в Даурской школе прапорщиков он проводил агитационную работу среди всадников-новобранцев по пропаганде идей панмонголизма. После производства в офицеры Гармаев был заместителем начальника военного отдела Бурнардумы и занимался обеспечением бурятских частей.
12 апреля из командировки вернулся начальник Туземного корпуса Е.Д. Жуковский, вместе с ним приехал Г.М Семенов. Атаману устроили смотр, дивизию представляла 1-я сотня 1-го Бурятского полка. Г.М. Семенов остался доволен. Через неделю в приказе войскам Отдельной Восточно-Сибирской армии он напишет: «При сем объявляю результаты произведенного мною смотра 1-й сотни 1-го Бурятского полка в Дау-рии. В строю 48 рядов, командир сотни подъесаул Баев. Пеший строй для 10-дневного обучения очень хорош. Движение цепи, перемена направления проделаны хорошо и наступление было энергично. Команда на бурятском языке.»10. Отличившаяся таким образом сотня была удостоена благодарности командира корпуса и десятком баранов «на улучшение пищи сверх нормативного отпуска продуктов»11.
Продолжительность прохождения службы бурят занимала шесть месяцев. На деле выходило еще меньше из-за отпусков, после которых всадники, как правило, возвращались со значительным опозданием, если, конечно, вообще возвращались. Если подобные самовольные отлучки длились более двух месяцев, то это считалось уже дезертирством. Отпуск же предоставляли в зависимости от дальности проживания всадника: монголам - от 3 до 6 недель, бурятам - от 2 до 4 недель12. После прохождения службы желающие могли остаться служить добровольцами.
Как уже было отмечено, несмотря на протесты Бунардумы, бурятские части принимали участие в гражданской войне. Так, 3 апреля, во время экспедиции в Александровский Завод, всадники 1-го Бурятского полка реквизировали у большевиков 25 берданок, 72 шашки, 21 шомпольный дробовик13. Экспедиция туда была до 24 апреля, некоторые части действовали в этот период и под станицей Богдатская14. В апреле-мае отряды Азиатской дивизии принимали участие в борьбе с партизанами, пришедшими из-за Аргуни с китайской территории.
В течение лета 1919 г. бурятские полки Азиатской дивизии были влиты в Особый экспедиционный отряд генерала П.П. Левицкого и, вероятно, готовились к походу в Халху.
3 сентября бурятские всадники подавили в Даурии мятеж внутренних монголов «генерала»
Фушенги. В конце сентября 1919 г. атаман Семенов начал операцию против партизан. Суть ее сводилась к широкому наступлению с разных сторон по направлению к Богдати - центру партизанского движения. В операции предстояло принять участие 1-му Бурятскому полку. 25 сентября 1-й Бурятский конный полк, поддержанный 4-орудийной батареей и несколькими казачьими дружинами, оттеснил красных к ст. Зи-лово, затем прорвал фронт и двинулся на Бо-гдать. С южной стороны Богдати на реке Урове бои были тяжелее. Но к 29 сентября «столица» забайкальских партизан была окружена.
Осенью 1919 г. 1-й Бурятский полк, куда были переведены всадники из 2-го Бурятского полка, стал именоваться Бурятским конным имени Доржи Банзарова полком. С 27 декабря 1919 г.15 этот полк находился в потерпевшей неудачу экспедиции генерала Л.Н. Скипетрова, целью которой было подавление восстания Политцен-тра в Иркутске. 8-9 января отряд Л.Н. Скипет-рова был разоружен чехами и взят в плен. Отпущенные через некоторое время «всадники» большей частью разошлись по домам.
В конце октября 1919 г. в Чите проходил съезд представителей бурятского населения Забайкальской области. В резолюции съезда указывалось, что необходимо созвать Общебурятский съезд для решения вопроса о полном переходе в национальное войско. Также съезд постановил: предоставить атаману Семенову 2 тысячи всадников сроком на 6 месяцев; просить атамана Семенова о том, чтобы всадники прежнего набора были постепенно размещены по аймакам для несения охранной службы на местах; возобновить деятельность Даурской школы прапорщиков для подготовки офицерского состава из интеллигентных бурят16. Разумеется, это была инициатива самого Г.М. Семенова. В конце декабря 1919 г. он издал приказ о создании отдельной Бурятской конной бригады в составе 2-го и 3-го Бурятских конных полков17. Командиром бригады назначался генерал-майор Л.В. Ве-риго. Размещаться бригаде и ее штабу предполагалось в Верхнеудинске, дни в городе для белых были уже сочтены. В феврале 1920 г. формирующаяся отдельная Бурятская конная бригада, существующая практически только на бумаге, вошла в состав Азиатской конной дивизии18.
С середины 1919 г. в подчинении начальника Азиатской конной дивизии находился «бурятский полк» Дугара Тапхаева (Табхаева) который действовал в Цугольском и Агинском хошунах. Полное его название - Летучий партизанский табхаевский отряд.
Положение отряда было двойственным. С одной стороны, деятельность являлась про-семеновской. С другой - национальный состав отряда был бурятский, а значит, должен был подчиняться Бурнардуме. Тапхаев же вначале отказался от подчинения Бурнардуме, более того, ее недовольство вызывали действия отряда, которые, как и большинство семеновских частей, носили характер казачьей вольницы.
Отряд Тапхаева возник следующим образом. Еще в 1918 г. в Агинское прибыл семеновский отряд хорунжего Несытова. Отряд, состоявший из харачин, представлял даже для местных бурят экзотическую картину. То ли после этого визита, то ли, что более вероятно, по собственной инициативе табтанайский бурят Дугар Тап-хаев создал дружину из табтанайских и алханай-ских бурят для борьбы с большевиками. Тапхаев был не бедным человеком, он владел сотней голов крупного рогатого скота, табуном гулевых лошадей и имел более сотни овец. Занимался также ростовщичеством и спекуляцией, причем обладал феноменальной памятью на скот - он совершенно точно знал, у кого сколько скота, помнил масть и возраст каждой скотины.
В 1918 г. Тапхаев неожиданно исчез. Как потом выяснилось, он ездил к Семенову в Маньчжурию. Через некоторое время Тапхаев в сопровождении нескольких бурят с болтающимися на боках саблями, в дыгылах19 с погонами из обыкновенной бумаги созвал служащих в хо-шунную управу и рассказал, что собирается создавать отряд. Спросил, согласны ли присутствующие с его идеей. Никто ничего не ответил. Тапхаев спросил, нет ли возражающих. Вновь последовало молчание, после чего Тапхаев объявил: «Никто не возражает против того, что собираюсь делать. Стало быть, все поддерживаете меня. Раз поддерживаете, отныне будете служить в моем отряде» [10, с. 253]. Деньги на формирование в размере 5 тысяч рублей Тапхаев получил от Р.Ф. Унгерна, к которому он ездил в Даурию. Впоследствии Тапхаев подчинялся Унгерну, так как его отряд находился в районе действий Азиатской конной дивизии. Формально же Тапхаев находился в ведении Бур-нардумы.
В конце зимы 1920 г. Тапхаев объявил о мобилизации в свой отряд. Несмотря на то, что многие буряты пытались разными способами, вплоть до откочевки в Монголию, избежать ее, летом у Тапхаева было уже шесть сотен. Они «были расквартированы в разных местах: в селе Агинское, где находился штаб, в Хойто-Аге. Занимали они школьные помещения, которые ими
были изгажены до предела, мебель, заборы истоплены, исковерканы. Днем и ночью шел дикий разгул, попойки, картежные игры. Нередки были случаи, когда задержанных на улице проезжающих молодых людей приводили к Тапхае-ву или другому офицеру и тот «увещевал» их вступить в отряд очень убедительным образом: «Вступай в отряд. Откажешься - получишь в награду желтенькую пулю». Некоторых они отпускали, получив откуп в виде лошади, быка или денег» [10, с. 255]. Несмотря на внушительную численность, по забайкальским меркам (многие буряты никогда не видели такие большие войска в 200-300 всадников, а добрая половина народа вообще не видела военного человека [10, с. 255]), дезертирство в отряде было постоянным.
В Агинском аймаке «бурятский полк» Тап-хаева занимался борьбой с партизанами - карательными экспедициями, которые нередко сопровождались банальными реквизициями.
В конце февраля против семейских (семей-скими в Забайкалье называют староверов, т.к. высылали их целыми семьями) сел Куленда и Бырла, поддержавших красных партизан и прогнавших из соседней станицы Кыры семеновский отряд есаула Филинова, была послана карательная экспедиция, которую сопровождал отряд Тапхаева. Прибывший отряд алханайских партизан с помощью местного населения обоих сел организовал отпор главным силам семенов-цев недалеко от Бырлы. Тем временем Тапхаев, пройдя горными тропами через падь Вылетуй, пользуясь отсутствием жителей и партизан, напал на село Куленда и поджег его [2].
К середине 1920 г. бурят в Азиатской конной дивизии становилось меньше. В одном из татарских полков имелась бурятская сотня, также были бурятская учебная команда и Бурятский дивизион. Буряты служили в Анненковском полку. Во время монгольского похода и вторжения Азиатской дивизии в Забайкалье в 1921 г. численность бурят вновь значительно возрастет, они будут занимать второе [3, с. 415; 7, с. 533] после чахар место в негласной иерархии дивизии.
Подводя итог, отметим, что военное сотрудничество бурят с белыми в 1919-1920 гг. было обусловлено несколькими причинами. В первую очередь военными успехами последних, а также удачной политикой привлечения местного инородного населения в свои ряды. Кроме того, большую роль играли близкие бурятской национальной интеллигенции идеи панмонголизма, которые активно внедрял атаман Г.М. Семенов.
В результате этого к середине 1919 г. в Азиатской конной дивизии удалось создать внушительную (по забайкальским меркам) бурятскую часть с собственными офицерами, сумевшую за короткое время обучения стать вполне боеспособной единицей, превосходящей другие туземные части в войсках атамана Г.М. Семенова.
Однако последующие неудачи белых не позволили провести очередную мобилизацию, необходимую для поддержки имеющихся и создания новых военных частей. Свою роль сыграло и наступившее вскоре глубокое разочарование бурятских националистов в деятельности атамана Г.М. Семенова.
Примечания
1. РГВА. Ф. 39454. Оп. 1. Д. 2. Л. 52.
2. РГВА. Ф. 39454. Оп. 1. Д. 2. Л. 91 об.
3. РГВА. Ф. 39454. Оп. 1. Д. 2. Л. 75.
4. РГВА. Ф. 40138. Оп. 1. Д. 6. Л. 237об.
5. РГВА. Ф. 39454. Оп. 1. Д. 2. Л. 64.
6. РГВА. Ф. 39777. Оп. 1. Д. 5. Л.12.
7. Там же.
8. Там же.
9. РГВА. Ф. 39454. Оп. 1. Д. 2. Л. 31 об.
10. Там же. Л. 103об.
11. Там же. Л. 96.
12. Там же. Л. 116; РГВА. Ф. 39777. Оп. 1. Д. 1. Л. 4.
13. РГВА. Ф. 39777. Оп. 1. Д. 10. Л. 17.
14. Там же. Д. 3. Л. 144.
15. Там же. Д. 2. Л. 6.
16. РГВА. Ф. 39532. Оп. 1. Д. 3. Л. 99-108об.
17. Там же. Л. 147.
18. РГВА. Ф. 39454. Оп. 1. Д. 7. Л. 47.
19. Дыгыл - монгольская шуба.
Литература
1. РГВА. Ф. 39454. Оп 1. Д. 2, 7; Ф. 39532. Оп. 1. Д. 3; Ф. 39777. Оп. 1. Д. 1, 2, 3, 5, 6, 10; Ф. 40138. Оп. 1. Д. 6.
2. Аносов П. Куленда и Бырла // Таежные походы: сб. эпизодов из истории гражданской войны на Дальнем Востоке / под ред. М. Горького, П. Постышева, И. Минца. - М., 1935.
3. Алешин Д.Д. Азиатская Одиссея // Барон Унгерн в документах и мемуарах / сост. и ред. С.Л. Кузьмин. - М., 2004.
4. Базаров Б.В. Генерал-лейтенант Маньчжоу-го Уржин Гармаев. - Улан-Удэ, 2001.
5. Базаров Б.В. Неизвестное из истории панмонголизма. - Улан-Удэ, 2002.
6. Базаров Б.В., Жабаева Л.Б. Бурятские национальные демократы и общественно-политическая мысль монгольских народов в первой трети XX в. - Улан-Удэ, 2008.
7. Голубев. Воспоминания // Барон Унгерн в документах и мемуарах / сост. и ред. С.Л. Кузьмин. - М., 2004.
8. Курас Л.В. Панмонголизм в воззрениях атамана Семенова // Власть. 2010. Авг.
9. Ринчино Э.-Д. Документы, статьи, письма. - Улан-Удэ, 1994.
10. Степные были и небылицы / сост. и пер. Хасбаатарын Мэргэн. - Улан-Удэ, 2010.
11. Юзефович Л. А. Самодержец пустыни. - М., 2010.
Касаточкин Денис Романович, аспирант Московского государственного областного университета, e-mail: [email protected]
Kasatochkin Denis Romanovich, postgraduate student, Moscow State Regional University, e-mail: [email protected]
УДК 008
© П.В. Кургузов
Культура повседневностии в работах разночинца И.Г. Прыжова (1827-1885 гг.)
В статье анализируются взгляды И.Г.Прыжова на проблемы развития истории России вообще и истории культуры повседневности в частности, отраженные в его творческом наследии. Обосновывается вывод И.Г. Прыжова о том, что главной фигурой истории является народ, а главным вектором его изучения - история его жизни, быта, нравов, культуры его повседневности.
Ключевые слова: повседневность, история, народ, жизнь, наука, культура, быт.
