CC BY
50
Ю. Б. Мантова
БУРНЫЙ ПОТОК НА ПУТИ ВИЗАНТИЙСКОГО СВЯТОГО: ЛИТЕРАТУРНОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ АГИОГРАФИЧЕСКОГО ТОПОСА
В статье рассматривается топос чудесного преодоления водной преграды в византийской агиографии VII-XII вв. Основное внимание уделяется вариациям этого устойчивого мотива, представленным в житийных текстах. Сопоставление агиографических чудес с библейскими образцами демонстрирует, что агиографы не всегда воспроизводят их в исходном виде, а используют для создания своих версий, вероятно, намеренно ведя подобие игры с читателем, когда вместо привычного чуда, он получает что-то неожиданное.
Ключевые слова: Византия, агиография, жития святых, чудо, пересечение реки, хождение по водам, hagiography, Byzantium, miracle.
Чудеса - привычная черта агиографических повествований, имеющая самую непосредственную связь с сутью этой литературы, призванной навечно запечатлеть память о жизни и деяниях святого человека, а совершение чудес - одна из самых важных примет святости, очевидная для окружающих. Естественно, в этом смысле византийские святые и повествования о них продолжают библейскую традицию. Чудеса присутствуют и в Ветхом Завете, и в Евангелии, и в апостольских деяниях, но тем интереснее проследить, как именно они воспроизводятся в литературе, отстоящей на многие столетия от формирования библейского канона и складывающейся в совершенно иной культурно-исторической эпохе.
Чудесное пересечение водной преграды является достаточно распространенным мотивом в византийской агиографии. Для средневизантийского периода (VII-XII вв.), на котором мы сосредоточимся в данной статье, фиксируется не менее семи упоминаний о подобном чуде1. Интерес представляет тот факт,
1 Здесь мы основываемся на данных поиска по электронной базе средневизантийских житий БОИБ, а также привлекаем два примера из текстов, которые в ней не содержатся: житие Леонтия Иерусалимского (БИО 985), а также разные версий чудес св. Димитрия, проанализированные А. П. Кажданом (Каждан 1993).
что всякий раз чудо описывается авторами несколько по-разному. Представляется, что вопрос вариативности топоса, его литературного воплощения не достаточно изучен на настоящий момент. В то время как создатель специального справочника Т. Пратш все внимание уделяет фиксации устойчивых мотивов, ориентируясь на общее и игнорируя частное (Pratsch 2005)2, мы ставим противоположную задачу: выявление разнообразия в употреблении общего места. Представляется, что такой подход, основанный на изучении эпизодов изнутри житийной традиции, может приблизить нас к пониманию того, как функционировала средневековая литература в целом, как авторы ощущали свои творческие рамки и взаимодействие с читателем, равноправным участником литературного процесса.
Описание чудесного преодоления реки в агиографической литературе имеет несколько ветхозаветных образцов. При переходе через Иордан Иисус Навин останавливает течение вод, которые образуют стену, а те, что были ниже этого места, утекли, благодаря чему образовалась суша (Нав. 3:15-16). В 4 Книге Царств Илия ударяет милотью о воды того же Иордана, так что они расступились и стали стеной справа и слева (4 Цар. 2: 8).
Из рассмотренных нами житийных примеров только один более или менее точно воспроизводит ветхозаветный образец. Петр Атройский при переправе через разлившуюся реку Галис делает так, что воды разделяются на две части и дают проход всем людям, столпившимся на берегу в ожидании возможности переправиться (Vita Petri Atroat.: cap. 8,1-15).
Остальные же описания отличаются разнообразием, а также явным или подспудным несогласием с тем, как именно практически должно осуществляться подобное чудо. К числу первых принадлежит эпизод из жития Иоанникия, составленного монахом Петром в сер. 1Хв., где автор напрямую сообщает, что «механизм» чуда отличался от ветхозаветного:
«...подойдя к реке поближе, он [Иоанникий] стал молиться. С молитвой простерев руку и осенив воды крестным знамением, он не разделил их надвое, как некогда Елисей милотью Илии, но вступил на поверхность, заморозив жидкое состояние [воды]. Он продолжил свой путь, ступая словно посуху поверх вод, пока
2 В данном исследовании чудеса о пересечении водной преграды не описываются отдельно, они включены в общую группу чудес, связанных со способностью святых преодолевать силу тяжести: левитацией, передвижением грузов и т. д. (Рг^сЬ 2005: 282-284).
не оказался на противоположном берегу, после чего восславил Бога и снова отправился в дорогу» (...Kai Ф? n^oíov той тотацой £90aoev el? npoceu%^v éoxn, Kai цеха x^v eu%^v ¿Kxeíva? x^v xelpa ка1 тф xún^ той стаирой сфрауша? та üSaxa oü Si%^ тайта SieíXev, oía x^ той HMou цп^ют^ ó E^iooalo?, а^^а Suvá^i 0еой x^v Qeuox^v фйсш auxwv nayiróoa? ¿néPn. Kai ¿леферето Ф? Sia ^пр^? ne^onopwv ¿návro auxwv, éro? ои ¿ni то Ixepov церо? той потацой ¿ni т^? ^^рои éoxn, Kai xóv 0eóv avu^^oa? ná^iv x^v óSóv ^vuev) (Petri Vita Ioannicii: 409A).
Интересно отметить, что другие жития этого же подвижника редуцируют указанные подробности. Ни монах Савва, составивший свое повествование, вероятно, немного позднее Петра, ни Симеон Метафраст в своем переложении не упоминают о замораживании воды и не приводят сравнения с Ветхим Заветом. Савва представляет наиболее сухое описание. Он просто констатирует факт, что святой преодолел реку, считавшуюся другими путниками невероятно опасной: «...¿proxnOévxe? Sé пар' аитой та nepi т^? еибйтпто? т^? óSoй, ane^íB^cav oxi- потац0? ¿oxiv ¿vтaй0a SuoSiápaxo?, пáxep, то1? татафац^ог? аитой, ц0Ь,? Kai ¿v пepюцevo?, Kai цá^шxa ¿v тф vüv гафф xwv
amenaXXqArov vlфáSюv Kai ¿niKAúoerov. ó Sé vukxó? avaoxa? Kai x^v óSóv аитой avúrov, xóv пoxaцóv ¿Kelvov Kaxa^a^ávei Kai тф гар^ eu^á^vo? Svq^Bev el? xó п£pav арр0%ю?» (Sabae Vita Ioannicii: 343A). Метафраст воспроизводит эту же версию чуда, но добавляет буквально одно слово, фиксирующее внимание читателя на том, что святой именно шагал по воде: «Oi Sé пoтaцóv аитф ¿ni та просю Qeív éфnoav, ц^ eú%ep^ цп Sé QaSiav é%ovxa x^v ^ра^ош, Kai цаЬста то ye vüv é%ov, óцPpюv аитф xoooúxrov ¿mQQu£vxrov- éxu%e уар Kax' ¿Kelvo x^? &ра? uoai QaySairo?, KavxeúBev п^nЦЦup^oal xóv пoxaцóv. ... ó Sé тар i ц£са? vÚKxa? Slavaoxa? ... énipaívEi аРро%ю? тф uSaxi, Kai el? x^v avxlп£pa? ^пeфov SiaPaivei» (Symeonis Met. Vita Ioannicii: col. 48). Таким образом, очевидно, что для Саввы и Симеона Мета-фраста гораздо больший интерес представляют собой природные и погодные условия совершения чуда, нежели то, каким образом оно произошло.
Обращаясь к описанию подобных чудес в других житиях, следует отметить, что, как и в двух вышеописанных примерах, агиографы говорят именно о хождении по водам, подобном Христовому (Мф. 14: 22-36; Мк. 6: 45-56; Ин. 6: 16-21).Так, Константин из Иудеев просто доверился воде и перешел реку по
ее поверхности, замочив ноги только по щиколотку. Тем не менее, сам агиограф сравнивает описанное чудо с эпизодом из книги Иисуса Навина. И подчеркивает, что чудо было не менее значительным хоть воды и не расступились, как написано в Ветхом Завете (Vita Constantini: 638).
В жизнеописаниях Ильи Нового (BHG 580, X в.) и Никона Метаноите (BHG 1366-1367, XI-XII вв.) агиографы не сообщают никаких деталей и предлагают более абстрактное описание чуда. Илья Новый просто вдруг оказывается на противоположном берегу, при этом вовсе не замочив ног, чем повергает в изумление своих спутников (Vita Eliae Iunioris: cap. 59, 12661279). А о Никоне Метаноите сообщается, что, пытаясь скрыться от погони, он оказался перед бурным потоком и, не имея другой возможности ускользнуть от преследователей, со страхом бросился в воду. С помощью Богородицы святой был вынесен на противоположный берег, не ясно, как именно (Vita Niconis: 66).
Типологически с преодолением реки очень схож эпизод из жития Леонтия Иерусалимского (BHG 985, XII в.), несмотря на то, что герой бросается не в реку, а в море, поскольку не успел к последней лодке, переправлявшей людей через узкий пролив в окрестностях Константинополя. Леонтий сравнивается с апостолом Петром, который шел по воде к Спасителю. Молодой человек бросился в пучину, стал стараться передвигать ногами и почувствовал, что движется вперед. В конце концов, с помощью божественных сил он оказался на нужном берегу, хоть и был полностью погружен в воду и весь вымок. Представление чуда в этом житии (Vita Leontii: cap. 12-14) отличается б0льшим вниманием к окружающим обстоятельствам в сочетании с обширным описанием размышлений героя и его душевных метаний, что соответствует общему тону всего повествования. Но самое интересное, что агиограф после описания чуда тоже начинает размышлять о «методике», выстраивая собственную систему. Он говорит, что если кто-то спросит, почему же Леонтий не мог идти по поверхности воды или по морскому дну, то он ответит: юноша был еще слишком молод, чтобы удостоиться такого невероятного чуда, приличествующего только поистине великим и опытным в духовном возрастании подвижникам.
Особый вариант чуда представлен еще в одном житии XII в. Речь идет об эпизоде из жизнеописания Климента Охридского (BHG 355), где описывается переправа через Истр, совершенная
не самим святым, но его последователями. Очевидно, что эти персонажи не могли быть наделены сверхъестественными способностями, которыми обладали святые. В данном случае, подразумевается лишь некое заступничество святого и высших сил при преодолении опасности. При этом процесс в целом представлен весьма подробно и выглядит очень реалистично: «... ¿nei 8е ката та; 6%0ш; xoü "Ioxpou yevo^evoi ¿roprov то чреица по^и Kai Sia тоито Kai anopov, ^u^a Tpia auvS^GavTe^ фййра<; фАлгф т^ avroöev Suva^ei фpoupoйцevol tov пoтaцöv Sienepaoav, Kai кaтaкAuoцöv aLpeoerov фeйyovтe¡; ^uAoig ката öelav ¿n^poawnv ¿GroönGav» (Vita Climentis: 120).
Сходное чудо представлено в сборнике чудес св. Димитрия, где небесный покровитель является эпарху Иллирика Леонтию во время путешествия и воодушевляет путника на опасную переправу через Дунай. А. П. Каждан сопоставляет варианты этого эпизода в одном из ранних собраний (VII в.) и в метафразе Никиты Солунского (XI в.) (Kazhdan 1993). В обоих случаях св. Димитрий выполняет одну и ту же роль: он укрепляет Леонтия в вере и помогает решиться на отчаянный поступок. Однако обстоятельства, сопровождающие переправу, не имеют между собой ничего общего. В первом случае на Дунае разыгралась буря, и из-за ненастья никто не хотел даже попытаться переплыть реку. Только Леонтий смог сесть в лодку и благополучно преодолеть стихию (Passio altera: 94F-95A). В более позднем варианте река оказывается скованной льдом, и герою непросто довериться льду, ведь неизвестно, насколько он крепок. В итоге, эпарх все же переходит пешком на другой берег (Miracula Demetrii: 333). Каждан делает предположение, что такая интерпретация была вызвана реальными климатическими условиями середины XI в., поскольку сведения о замерзании Дуная в 1046 г. содержатся у Скилицы. Такое необычное явление вполне могло вдохновить автора на создание собственной версии чуда.
По нашему мнению, представленный обзор эпизодов демонстрирует, что агиографы, находясь в рамках библейской традиции, тем не менее, не всегда воспроизводят ее в исходном виде, а используют для создания своих вариантов, вероятно, намеренно, ведя подобие игры с читателем, когда вместо привычного чуда, он получает что-то неожиданное. Кроме того, такие изменения в представлении чудес вполне можно рассматривать как отражение в литературе специального, именно византийского, восприятия чудесного. Данный дискурс рассматривается в
исследовании А. Калделлиса (Kaldellis 2014). Автор постулирует тезис о том, что начиная с самых истоков утверждения христианства, рассказы о чудесах встречали ожидаемое сомнение в их подлинности. Они требовали свидетельств и каких-то обоснований в условиях, когда новая религия находилась в конкурентных обстоятельствах. Однако, удивительно то, что подобный скепсис не исчезал с течением столетий, и в сред-невизантийский период в агиографии можно по-прежнему находить примеры, говорящие о сомнении в чудесах, да и в самих святых тоже. Особенно очевидно это проявляется к X-XI вв. (Pratsch 2005: 414-415). Рассматривая примеры чудесного преодоления реки в свете вышесказанного о византийском скепсисе, можно предположить, что данные попытки по-новому представить привычное чудо отражают стремление авторов переосмыслить его на свой лад. Кому-то интересна более правдоподобная версия, кто-то ищет более рационалистического объяснения, как Петр Монах в жизнеописании Иоанникия с замораживанием воды, а для кого-то, наоборот, лучшим вариантом является максимально абстрактное описание, не требующее никаких деталей, могущих вызвать читательские сомнения, и больше соответствующее духу чудесного в высоком богословском понимании.
Источники
Miracula Demetrii - Sígalas A. NvKq-ra ápxismaKÓnou ©saaa^ovvKn; sí;
xa Oaú^axaToü Ayíou An^nxPÍou // EEBS. 1936. T. 12. 2. 329-360. Passioaltera - Passioaltera s. Demetrii Martyris // Acta sanctorum. Octobris.
T. 4. Brux., 1780. P. 90-95. Petri Vita Ioannici - Altera vita s. Ioanniciiauctore Petri monacho // Acta
sanctorum. Novembris. T. 2. Brux., 1984. Col. 384-435. Sabae Vita Ioannicii - Vita s. Ioannicii auctore Saba monacho // Acta
sanctorum. Novembris. T. 2. Brux., 1984. Col. 332-384. Symeonis Met. Vita Ioannicii -Vita, res gestae et certamina sancti patris nostri Joannicii abbatis // Patrologia graeca. T. 116. Turnhout. Col. 3592.
Vita Constantini - De s. Constantino quondam Iudaeo, monacho in Bithynia
// Acta sanctorum. Novembris. T. IV. Brux., 1925. P. 628-656. Vita Climentis - A. Milev. Gruckitezitijana Kliment Ochridski. Sofia, 1966.С. 76-146.
Vita EliaeIunioris - Vita di Sant' Elia il Giovane / ed. G. Rossi Taibbi. Palermo, 1962.
Vita Leontii - D. Tsougarakis. The Life of Leontios Patriarch of Jerusalem: Text, Translation, Commentary // The Medieval Mediterranean. People,
Economies and Cultures, 400-1453. Vol. 2. Leiden; New York; Koln, 1993. P. 32-156.
Vita Niconis - D. F. Sullivan. The life of Saint Nikon. Brookline, Mass., 1987.
Vita Petri Atroat. - V. Laurent. La vie merveilleuse de s. Pierre d'Atroa. Brussels, 1956.
Литература
DOHD - Dumbarton Oaks Hagiography Database [электронная база данных]. URL: http://www.doaks.org/research/byzantine/resources/ hagiography-database (дата обращения 3.05.2015). Kaldellis 2014 - Kaldellis A. The Hagiography of Doubt and Scepticism // The Ashgate Research Companion to Byzantine Hagiography / ed. S. Efthymiadis. Vol. II. Farnham, 2014. P. 453-477. Kazhdan 1993 - Kazhdan А. Post-hoc of two byzantine miracles / Authors
and Texts in Byzantium. Farnham, 1993. P. 420-422. Pratsch 2005 - Pratsch T. Der hagiographische Topos: Griechische Heiligenviten in mittelbyzantinischer Zeit. New York; Berlin, 2005.
Y. B. Mantova. A Rapid River on the Byzantine Saint's Way: Literary Implementation of Hagiographical Topos
The paper deals with a topos of miraculous river crossing in mid-Byzantine hagiography. T. Pratsch's fundamental and important research on the hagiographical topoiis focused on generalizing the similarities to construct a typological system, which is stable and constant. However, an analysis on the differences in applying the same motif seems to be quite fruitful as well. It reveals that the writers did not tend to mirror the Bible miracles in their initial form, but tried to diversify them according to their individual attitudes and impressions. It is argued that the deviations and diversification of traditional miracles could serve as an additional source to attract and entertain the reader.
Key words: hagiography, Byzantium, miracle, crossing river, topos, saint.
