CC BY
28
Ю. Б. Мантова
КОНИ И МУЛЫ ДЛЯ ВИЗАНТИЙСКИХ СВЯТЫХ: РОСКОШЬ ИЛИ СРЕДСТВО ПЕРЕДВИЖЕНИЯ?
Считали ли византийцы, что святым отцам приличествует передвигаться исключительно пешком? В статье рассматривается, как этот социальный вопрос отразился в агиографической литературе средневизантийского периода. Основываясь на памятниках 1Х-Х11 вв., можно утверждать, что действительно существовал определенный топос благочестивого поведения, заключавшийся в отказе от верховых животных. Тем не менее, следование такому образцу вовсе не являлось обязательным и легко преодолевалось авторами, если какие-то другие задачи выходили на первый план, например, построение сюжета требовало упоминания об использовании лошадей. Также, определенную роль могли сыграть и литературные вкусы автора, если он стремился воплотить традиционный мотив путешествия в реалистичном и детальном описании пути.
Ключевые слова: Византия, агиография, жития святых, верховые животные, кони, всадники, путешествия.
Вопрос, связанный с социальной оценкой того, насколько святым подвижникам приличествует ездить верхом, имеет тесную связь с агиографической топикой, используемой византийскими писателями при описании путешествий своих героев. В данной статье мы сосредоточимся на том, как эта проблема представлена в житийных произведениях средневизантийской эпохи.
В течение УШ-Х вв., во время бурного расцвета агиографического жанра, было создано немало текстов, включающих в свое повествование описания странствий святых, зачастую на огромные расстояния. Обзор и некоторая классификация этих путешествий представлены в пространном каталоге агиографических топосов Томаса Пратча (Рга1БеЬ 2005). Если речь идет о передвижении по суше, то в подавляющем большинстве случаев агиографы сообщают нам о том, что странники преодолевали пространство именно пешком, претерпевая многочисленные тяжести пути. Помимо самой очевидной проблемы - физической усталости, им приходилось сражаться и с жарой, и с жаждой, а также подвергаться опасности, исходящей от многочисленных дорожных разбойников и демонов. Как
правило, подобные странствия воспринимались в качестве самостоятельного вида аскезы. К числу житий наиболее ярко представляющих образы таких святых относятся жизнеописания Григория Декаполита (BHG 711), Григория Акрагансткого (BHG 707), Петра Атройского (BHG 2364), Илии Нового (BHG 278), Германа из Козиницы (BHG 698), Никона Метаноита (BHG 1366) и др.
Очевидно, в таком контексте передвижение на лошадях или мулах действительно выглядело бы роскошью, что и подтверждается во многих текстах, эксплицитно выражающих соответствующее отношение к проблеме. Так, в житии трех святых братьев Давида, Симеона и Георгия (BHG 494, IX в.) агиограф подчеркивает, что Георгий всегда ходил пешком, так как предпочитал быть хозяином своему телу, а не его рабом (Vita Davidis, Symeonis et Georgii: 242). А после епископской хиротонии этот же герой отказался сесть на коня, предоставленного в качестве почетного дара самой императрицей, и произнес весьма смелую шутку: «Увы монаху, который сидит между двумя курвами». Так он обозвал изгибы или края седла (вероятно, от лат. curvus), вследствие чего образовалась игра слов с грубым славянским словом «курва», т. е. падшая женщина (Id.: 252). В житии Петра Атройского (IX в.) упоминается благочестивый епископ Василий по прозвищу П^од (Пеший), так как в подражание Христу он всегда передвигался только пешком: «...npó<; Tiva éníaKonov...Baaí^eiov npooayopeuó^svov,
л ? г Л 1—Г ^ С4 ^ ^ С4' ? л ? л 9" г Г\ г ' Л Л ^
то eníKA^v nsZov oia то ^п°£лотг auTov eni цюои KCKaüiKsvai aAAa áel хрюто^^лтю^ nsZonopsív» (Vita Petri Atroensis, cap. 6:20). В данном случае очевидно, что автор исключает въезд Христа на осляти в Иерусалим из контекста каждодневных передвижений. Евангельские описания торжественного входа Господня в город действительно резко контрастируют с повествованиями о других посещениях Иерусалима. Евангелисты Матфей и Иоанн рассказывают о въезде Иисуса на осле как об исполнении ветхозаветного пророчества Захарии (Зах. 9.9) о приходе истинного царя (Мф. 21.4; Ин. 12.14-15)1. Святоотеческая же
1 Глубокие ритуально-мифологические корни и символическое значение этого евангельского сюжета подробно исследованы О. М. Фрей-денберг (Фрейденберг 1998).
экзегеза дополнительно нагружает этот эпизод символикои спасения, связывает его с чудом воскрешения Лазаря, со страстями и воскресением самого Христа, а также обращает внимание на царское достоинство Спасителя, открыто явленное миру (Желтов 2009: 40). Несомненно, все эти толкования повлияли на установление соответствующего праздника в православном богослужении, в ходе которого в средневековом Константинополе патриарх проезжал часть процесии верхом на коне (заметим, не на осле!) (И.: 41). Вероятно, вследствие своего особого значения весь этот сюжет воспринимался как некии совершенно отдельныи случаи, не подразумевавшии подражании в обыденнои жизни.
Критическое отношение к верховым животным представлено и в произведении совершенно другого уровня - похвале мученику Феодору Тирону, написанной одним из самых образованных людей XI в. Иоанном Мавроподом (БИв 1772). Человек из высших слоев общества, искусный ритор и интеллектуал очевидным образом превозносит в качестве достоинства тот факт, что Феодор был солдатом пехоты и изображен на фреске соответствующим образом - без коня. Такой скромный вид мученика противопоставляется величественному образу блистающего золотом всадника (1оаппеБ Маигорш: 208). Иоанн замечает, что к святому, лишенному какого-либо высокомерия или чувства превосходства, как к «своему» отовсюду стекались бедные пешие странники в надежде на то, что он, будучи простым солдатом, обязательно ответит на их молитвы. А. П. Каждан обратил внимание на социальный аспект этой речи в одной из своих «Агиографических заметок», отмечая уникальность подобной социальной сегрегации в отношении культа святых воинов (КаМап 1983: 545).
Однако, представленная выше общая картина перестает выглядеть такой однозначной, если обратиться к нескольким другим текстам. В первую очередь рассмотрим жития преподобного Иоанникия Великого. Два из них были составлены современниками подвижника: монахом Петром (БИв 936, 846/847 гг.) и церковным писателем Саввой (БИв 935, 50-е гг. IX в.). Третьей версией является переложение Симеона Метафраста, использовавшего в качестве исходного текста версию Саввы (БИв 937, Х в.).
Вопрос о зависимости текста Саввы от жития, составленного Петром, долго дискутировался в научном сообществе. По всей видимости, Савва все же был знаком с вариантом Петра и использовал его в качестве одного из источников (Афиногенов 2015: 512). В свете рассматриваемой темы, проследим, что сообщают нам агиографы о том, как путешествовал Иоанникий.
В самом первом жизнеописании указывается, что Иоанни-кий, первую часть жизни проведший на службе в армии, до начала своего духовного пути все время передвигался на коне. Покинув поле боя при Маркеллах, он верхом отправился в Константинополь, затем в Вифинию к родителям, затем в Агаврский монастырь (Petri Vita Ioannicii: 387). И только получив наставление от настоятеля пойти в Антидий, чтобы там испробовать себя в монашеской жизни, Иоанникий, по всей видимости, пускается в путь уже не в седле (Id.: 388). Все дальнейшие его странствия по Вифинским горам, несомненно, были проделаны пешком. В версии Саввы хронология событий построена несколько по-другому, но, в любом случае, конь фигурирует только один раз, при описании сражения (Sabae Vita Ioannicii: 338). Все остальные перемещения до начала монашеской жизни, включая посещение столицы и родного дома, описываются глаголами нейтрального характера или скорее обозначающими пешее движение: eíae^Brov, про^ x^v éauxou naxpíSa тои^ nó§a^ én^pe (Id.: 338-339). Впол-
не вероятно, что это просто случайность. Однако, можно допустить, что лошадь была нарочно изъята Саввой из жизни преподобного сразу же после Маркелл. Вспомним, что этот же агиограф был автором и жития Петра Атройского, в котором, как мы говорили выше, поддерживается мнение, что духовным лицам предпочтительнее передвигаться пешком.
Однако, самым интересным для нас является эпизод посещения Иоанникия монахом Петром. И у Петра, и у Саввы ситуация описывается схожим образом, с той лишь разницей, что Петр как автор и герой эпизода пишет от первого лица. Он рассказывает, как вместе со своим ближайшим сподвижником Платоном они однажды пришли к митрополиту города Силайон Петру. Митрополит сообщил, что собирается ехать к Иоанни-кию, и тогда оба отца попросили взять и их с собой. Митрополит с радостью согласился, но позже, когда стали беспо-
коиться о лошадях, выяснилось, что он может предоставить коня только Петру. Все опечалились, но проблема решилась самым простым образом: Платон просто никуда не поехал (Petri Vita Ioannicii: 429; Sabae Vita Ioannicii: 369). В итоге же, Иоанникий, обладавший мощным провидческим даром, сообщает добравшемуся до него Петру, что знает о не сложившейся для Платона поездке, и передает ему благословения в виде сушеных хлебцев. Одновременно происходит и исполнение пророчества данного Иоанникием Платону при их последней встрече о том, что им больше никогда не придется увидеться. Даже с учетом того, что эпизод с лошадьми обусловлен описанием чуда, он все равно выглядит достаточно экзотическим на фоне множества житий, повествующих о неутомимых пеших путешественниках, которым не страшны ни дальний путь, ни любые опасности и трудности этого пути.
Интересно, что Симеон Метафраст, впрочем, как и во многих других случаях (Луховицкий 2014: 585), упрощает описание чуда. Вероятно, ему показалась неподходящей причина, по которой Платон не смог отправиться в путь. Симеон переработал эпизод, сконцентрировав все внимание на предсказании Иоан-никия насчет невозможности новой встречи с Платоном. При этом получилось это, на наш взгляд, не совсем удачно. От примечательной коллизии с лошадьми почти ничего не осталось, а объяснение, почему Платон не пошел вместе со всеми к преподобному выглядит довольно нелогично и искусственно: «Чуть позже некоторые [мужи] отправились к нему [Иоанникию]. Вместе с ними решил пуститься в путь и он [Платон]. Когда же все, кто пешком, кто на конях совершали этот путь, он не выдержал и вернулся домой» (Symeonis Met. Vita Ioannicii: 84).
Следует упомянуть и житие святого Евстратия Агаврского (BHG 645, X в.), одного из ближайших учеников Иоанникия. В этом памятнике описывается случай, когда Евстратий ехал по делам верхом и подарил свою лошадь случайно встреченному воину, который лишился своего коня и очень от этого страдал (Vita Eustratii: 377). Получилось, что, желая описать человеколюбие героя, агиограф сосредоточен только на этой задаче, при этом сам факт того, что Евстратий пользовался лошадью для передвижения, представляется как нечто обыденное и непримечательное.
Наконец, обратимся к более позднему тексту - житию Леонтия Иерусалимского (BHG 985, XII в.), в котором очень реалистично представлены трудности, связанные с материальным обеспечением путешествия героя в Иерусалим. В соответствии с традиционным маршрутом он оказался на Кипре перед отплытием в Яффу, и агиограф в подробностях представляет нам хозяйственно-финансовые проблемы, с которыми столкнулся Леонтий в связи с плачевным состоянием дел в монастыре, принадлежавшем Иерусалимскому патриархату: «Когда великий [муж] прибыл на Кипр, он не обрел там ничего из того, на что надеялся, чтобы обеспечить пребывание и себе, и своим спутникам. Это было совершенно ужасно: посреди ромейской земли такой великий архиерей не только не имел никакого достатка, но и был лишен самого необходимого для жизни» (Vita Leontii: cap. 73, 5-9). В дополнение к этому царский сборщик податей Триандафил под угрозой тюрьмы требовал от Леонтия отдать все доходы от имущества Иерусалимского патриархата, а когда тот отказался, увел со двора патриаршего мула, на котором передвигался Леонтий. В данном контексте мы отчетливо понимаем, что животное воспринималось не как предмет роскоши, а как обыденное и необходимое средство передвижения.
Таким образом, следует признать, что действительно существовал определенный топос благочестивого поведения, заключавшийся в отказе от верховых животных и передвижении пешком. Тем не менее, следование такому образцу вовсе не являлось обязательным и легко преодолевалось авторами, если какие-то другие задачи выходили на первый план, например, построение сюжета требовало упоминания об использовании лошадей. Также, определенную роль могли сыграть и литературные вкусы автора, что особенно характерно для литературы XI-XII вв., когда агиографы стремились реалистично и подробно описать путешествия своих героев.
Литература
Afinogenov, D. E. 2015: [St. Ioannicios the Great]. In: Senina, T. A. (ed.). Lives of Byzantine Saints of Iconoclastic Period. Vol. 1. Saint-Petersburg, 508-513.
Афиногенов, Д. Е. 2015: Иоанникий Великий, преподобный. В сб.: Сенина, Т. А. (ред.). Жития византийских святых эпохи иконоборчества. Т. 1. СПб., 508-513.
BHG - Bibliotheca Hagiographica Graeca, ed. F. Halkin. Bruxelles, 1957, 3 vol. (Subsidia hagiographica, 8a); Novum auctarium Bibliothecae Hagiographicae Graecae, ed. F. Halkin. Bruxelles, 1984 (Subsidia hagiographica, 65).
Freidenberg, O. M. 1998: [Entering Jerusalem on a donkey]. In: Feidenberg, O. M. Myth and Literature in Antiquity. Moscow, 623665.
Фрейденберг, О. М. 1998: Въезд в Иерусалим на осле. В сб.: Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. М., 623665.
Ioannes Mauropus: Lagarde P. Joannis Euchaitorum Metropolitae quae in codice Vaticano Graeco 676 supersunt. In: Abhandlungen der Historisch-Philologische Classe der Königlichen Gesellschaft der Wissenschaften zu Göttingen, bd. 28. Göttingen, 1882, 207-208.
Kazhdan, A. 1983: Hagiographical Notes. On Horseback or on Foot? A «Sociological» Approach in an Eleventh-century Saint's Life. Byzantion 53 (2), 544-545.
Lukhovitskiy, L. V. 2014: [Say 'arpha': St. Ioannikios the Great as a Speech Therapist]. Indoevropeiskoe yazykoznanie i klassicheskaya filologiya [Indo-European linguistics and classical philology] 18, 581-591.
Луховицкий, Л. В. 2014: Скажи «арфа»: прп. Иоанникий Великий как логопед. Индоевропейское языкознание и классическая филология 18, 581-591.
Petri Vita Ioannicii: Altera vita s. Ioannicii auctore Petri monacho. In: Acta sanctorum, Novembris 2. Bruxelles, 1894, 384-435.
Pratsch 2005: Pratsch, T. Der hagiographische Topos: Griechische Heiligenviten in mittelbyzantinischer Zeit . New-York-Berlin, 2005.
Sabae Vita Ioannicii : Vita s. Ioannicii auctore Saba monacho. In: Acta sanctorum, Novembris 2. Bruxelles, 1894, 332-384.
Symeonis Met. Vita Ioannicii: Vita, res gestae et certamina sancti patris nostri Joannicii abbatis. In: Patrologia graeca, 116. Paris, 1891, 3592.
Vita Eustratii: Papadopoulou-Kerameus A. Vita Eustratii. In: ÄvalsKia 'IepoooXv^mKijç azaxuoXoyiaç, 4. Saint-Petersburg, 1897, 367-400.
Vita Leontii: Tsougarakis D. The Life of Leontios Patriarch of Jerusalem: Text, Translation, Commentary. In: The Medieval Mediterranean. People, Economies and Cultures, 400-1453, vol. 2. Leiden-New York-Köln, 1993, 32-156.
Vita Petri Atroat.: V. Laurent. La vie merveilleuse de s. Pierre d'Atroa. Brussels, 1956.
Zheltov, M. 2009: [Lord's enry into Jerusalem]. In: Pravoslavnaya entsiklopedia [Orthodox encyclopedia]. Moscow. T. 10, 38-51. Желтов, М. 2009: Вход Господень в Иерусалим. В сб.: Православная энциклопедия. М. Т. 10, 38-51.
570
ro. E. MaHTOBa
Yu. B. Mantova. Horses and Mules for Byzantine Saints: Luxury or Means of Transport?
Did the Byzantines consider that holy fathers should not rather ride horses or mules while travelling? The paper presents an attempt to answer the question in relation to Mid-Byzantine period. Basing on hagiography of the 9th -12th centuries, we can definitely say there was a specific topos of pious behavior connected with rejecting horses and moving on foot. Nevertheless, following this behavioral pattern was not considered obligatory. Hagiographers could easily ignore it, in case it did not fit some of their primary intentions, e.g. the plot structure required the saints fathers to ride. Besides, literary tastes of the writers could also affect the issue. Once some of them wanted to represent the hero's travel in realistic and detailed manner, riding a horse was described as something quite usual and customary.
Keywords: topos, saint, hagiography, Byzantium, riding horses, travelling on foot.
