CC BY
243
К 70-ЛЕТИЮ ЯРОСЛАВСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ МЕДИЦИНСКОЙ АКАДЕМИИ
DEDICATED TO THE 70th ANNIVERSARY OF YAROSLAVL STATE MEDICAL ACADEMY
Н.Т. Ерегина
«БУДУЩИЙ ПИРОГОВ», «ПОСЕВ НАУЧНЫЙ»
И «ВРЕДНАЯ КНИГА»: ПЕРВОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ ЯРОСЛАВСКОГО МЕДИЦИНСКОГО ИНСТИТУТА
N. Eregina
“The Future Pirogov”, “the Scientific Seed”, and “the Harmful Book”:
The First Decade of Yaroslavl Medical Institute
Ярославская государственная медицинская академия - один из пяти медицинских вузов, открытых в годы Великой Отечественной войны в связи с острой потребностью в кадрах врачей. Официальная дата создания института - 15 августа 1944 г. В этот день было подписано распоряжение Совета Народных Комиссаров СССР № 16725-Р: «Разрешить Наркомздраву СССР и Комитету по делам высшей школы при Совнаркоме СССР организовать в городе Ярославле Ярославский государственный медицинский институт. Подчинить Ярославский государственный медицинский институт непосредственно Наркомздраву СССР». Подписал заместитель председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР К.Е. Ворошилов.
Опыт работы по подготовке медицинских кадров Ярославль уже имел. В 1919 г. при Ярославском университете был открыт Медицинский факультет. Действовал он только пять лет. В 1924 г. в связи с реорганизацией сети вузов факультет он был закрыт, успев осуще-
ствить единственный выпуск 88-ми врачей1.
В 1943 г. в Ярославле возобновил работу Белорусский медицинский институт, сформированный из эвакуированных в Ярославль Минского и Витебского медицинских институтов. Он успел проработать в Ярославле один год. Летом 1944 г., после того как всю территорию республики освободили от немецко-фашистских захватчиков, было принято решение о реэвакуации Белорусского медицинского института обратно в свою республику.
Конечно же, все, что осталось в наследство от белорусского вуза в Ярославле - несколько столов, табуретов, чуть более тысячи книг и около сотни учебных пособий, - вряд ли можно назвать базой для нового института. Но деятельность его оставила глубокий след на ярославской земле. В Ярославском медицинском институте остались многие преподаватели, работавшие в Белорусском мединституте. Остались и многие студенты, начинавшие учиться в 1943 г. в стенах белорусского вуза. Среди них было немало будущих известных вра-Пр°Фесс°р Медицижгого факультета чей, ученых и преподавателей Ярославского университета Ниголай Ярославского мединститута -
К.В. Бережкова, РВ. Бережкова, Т.М. Голикова, Т.Г. Железнова, Е.Л. Иванова-Тихвинская, В.Н. Ильина, А.В. Лузина, Л.А. Муравьева, М.И. Перельман, Р.Н. Потехина и другие. Остались традиции человеческой сопричастности, доброты, порядочности и ответственности, со всей полнотой проявившиеся в тяжелое военное время.
Работа по созданию в Ярославле медицинского института началась сразу после правительственного распоряжения. Сложным было все: и подготовка выделенного здания к началу учебного года, и подбор преподавательских кадров, и оснащение кафедр, и поиск учебников и учебных пособий. Любое из направлений вузовской де-
Васильевич Соловьев (1874 - 1922)
ятельности приходилось начинать практически с нуля.
К октябрю 1944 г. удалось сформировать 16 кафедр, крайне бедно оснащенных оборудованием, насчитывавших одного-трех преподавателей: 6 профессоров, докторов наук; 9 доцентов, кандидатов наук; 27 ассистентов; 25 лаборантов и препараторов. Всего 67 человек. Несмотря на официальное разрешение Наркомздрава СССР на отсрочку начала занятий, учебный год удалось начать одновременно со всеми вузами страны: 2 октября 1944 г. ровно в 9 часов утра. Ради этого в течение августа и сентября преподаватели добровольно работали по 12 часов в сутки.
Набор проходил на все курсы одного факультета - Лечебного. К занятиям приступили 997 студентов. В основном это была молодежь из Ярославской (75,9 %), Костромской (10 %) и Вологодской (около
5 %) областей. Около десяти процентов студентов первого набора приходилось на остальные территории СССР, в том числе Западную Украину, Белоруссию, Сибирь. Это были студенты, по разным причинам вынужденно прервавшие учебу на разных курсах. Прежде они обучались в 29-ти вузах страны. Многие имели перерыв в учебе в несколько лет. Основной контингент - девушки и женщины. Студенты мужчины были наперечет. В военный период это было характерно практически для всех вузов.
Преподавательский коллектив в течение первого учебного года не был стабильным. Эта тенденция сохранялась все первое десятилетие и объяснялась многими причинами. В первую очередь - войной, раскидавшей семьи, изменившей судьбы, заставившей людей вынужденно покинуть свои родные места. Многие сотрудники в 1930-е гг. жили в Белоруссии, работали в Витебском или Минском медицинских институтах: И.М. Перельман, И.М. Верткин, М.Э. Василевский, А.А. Липманова, В.П. Матешук, С.А. Ботвинник, И.М. Турецкий, А.Е. Шандлер и другие.
Часть преподавателей приехали из Москвы (О.В. Кербиков, П.М. Залкан, В.С. Четвериков, Э.М. Каплан, П.Д. Олефиренко) и Ленинграда (С.В. Недзвецкий, Г.Г. Соколянский, А.М. Дубинский). Коренных ярославцев среди преподавателей в первые годы было немного:
В.И. Беляев, А.Я. Нейдорф, В.Д. Дудецкий, Р.С. Кучмина, А.А. Голосов, С.С. Шах-Паронианц, В.Л. Розенфельд и друние. Частично это были работники практического здравоохранения, частично - преподаватели других ярославских вузов, работавшие в мединституте по
Это были замечательные люди - талантливые, неравнодушные, инициативные. С разными судьбами и разным прошлым. Студенты 1940-х гг. характеризовали своих учителей как людей высочайшей культуры и эрудиции, блестящих лекторов, увлекательных собеседников, доступных и контактных. Немало среди них было тех, кто начинал свою врачебную деятельность еще в годы Первой мировой или Гражданской войн.
Летом 1945 г. состоялся первый выпуск врачей. Достаточно времени, чтобы тщательно подготовиться к экзаменам, у выпускников не было. Всю весну по направлению Наркомздрава СССР в качестве зауряд-врачей они работали в сельских районах Белоруссии, в районе действий 1-го Белорусского фронта, получая ценный опыт медицинской работы.
Перед отправкой студентов вакцинировали от сыпного тифа, свирепствовавшего в освобожденных районах, однако некоторым из них все же пришлось переболеть этим заболеванием.
В 1945 г. первые дипломы выпускника Ярославского медицинского института получили 53 пятикурсника. На всех экзаменах, по единодушному заключению государственной экзаменационной комиссии, блестящими ответами отличался студент Михаил Израилевич Перельман,
оставленный по окончании институ- Преподаватель Ярославск°го
та работать ассистентом на кафедре мединститута хирург
, „ Александрович Голосов
топографической анатомии и опера- (1891 _ 1963)
Первый директор Ярославского мединститута д.м.н., профессор Владимир Георгиевич Ермолаев (1899 - 1972)
тивной хирургии. Подводя итоги государственных экзаменов, профессор
С.И. Ратнер назвал его так: «Будущий Пирогов». Эта фраза во многом оказалась пророческой. Впоследствии М.И. Перельман стал выдающимся ученым и хирургом.
География распределения первого выпуска была необычайно широка - от Ярославской и Костромской областей до Белоруссии, Хабаровска, Читы и Курильских островов.
Подавляющее большинство студентов военной поры учились хорошо. И это несмотря на неустроенность военных лет, несмотря на ночные дежурства в больницах и госпиталях, на частое отвлечение на заготовки дров для отопления института и общежитий. Осенью и зимой в учебных аудиториях было настолько холодно, что замерзали чернила в чернильницах. Не было и тетрадей в привычном для нас понимании. Лекции записывали на чем придется: между строк старых книг, на оборотной стороне плакатов, на обрывках бумаги. Не хватало учебников. К занятиям готовились в маленьком читальном зале.
Повзрослевшие раньше времени, в солдатских шинелях и гимнастерках, в скромных платьицах, они совсем не походили на сегодняшних студентов.
Стипендии в те годы были небольшими. Они различались в зависимости от курса. Успешно обучающиеся
первокурсники получали 140 руб., Выпускник ЯР°славск°го медш-~ 1^^/- ститута 1945 г. Михаил Израйле-
студенты 2-го курса - 160 руб., сту- '
^ г; > ; вич Перельман
денты 3-го и 4-го курсов - 185 руб., (1924 - 2013)
Врач акушер-гинеколог, преподаватель Ярославского мединститута Семен Самуилович Шах-Паронианц (1897 - 1960)
пятикурсники - 210 руб. Отличники учебы получали повышенную стипендию: надбавка составляла 46 руб. 25 коп. Студенты, учившиеся только на «отлично» и активно занимавшиеся общественной работой, получали Сталинскую стипендию. Число стипендиатов определялась Москвой (3-4 человека на институт), а претенденты на получение стипендии выдвигались Ученым советом. Сталинская стипендия была солидной - 531 руб. В студенческой столовой по льготной цене для студентов выпускного курса и участников войны стакан молока в 1946 г. стоил 45 коп. Стоимость первых блюд в институтской столовой в 1947 г. колебалась от 80 коп. до 2 руб. 35 коп., вторых блюд - от 1 до 4 руб.
Не было в те годы и удобных общежитий для иногородних студентов. В качестве общежития институту предоставили здание бывшей Ильинско-Тихоновской церкви, ранее занимаемое воинской частью (Волжская набережная, 7). Для жилья отвели зал на втором этаже, в котором разместили 116 студентов младших курсов, одних юношей.
Первые годы было холодно, температура не поднималась выше 6-10 градусов, хотя топились три печки. Нехватка тепла компенсировалась обилием света. Канализации и водопровода в здании церк-
Читальный зал библиотеки Ярославского мединститута. 1940-е гг.
ви, естественно, не было. Только к ноябрю 1948 г. провели отопление. Фанерными перегородками, не доходившими до потолка, зал разделили на четыре комнаты. Оборудовали электроосвещение, водопровод, временную канализацию - стало уютнее.
Девушкам же выделили места в общежитиях Педагогического института, где они разместились по 5 - 40 человек в комнате.
Невероятно сложно обстоял вопрос с квартирами для вновь прибывавших специалистов. Большинство преподавателей размещались в аудиториях 3-го этажа главного учебного корпуса, шторами перегороженных на комнаты. Часть профессоров и доцентов по много месяцев жили в небольших гостиничных номерах, за что институт из своего бюджета платил немалые деньги. Из-за отсутствия жилья нередко отказывались от предложений возглавить кафедру профессора, избранные по конкурсу Ученым советом. Ассистентам квартиры не предоставлялись.
В то же время зарплаты вузовских преподавателей в те годы заметно превышали среднюю по стране. Средняя зарплата в СССР в 1946 г. составляла 480 руб. Зарплата директора института и его
шг/я II
/і' Я;
Ч
Сталинский стипендиат Т.М. Голикова. Отчет перед дирекцией института.
заместителя по научно-учебной работе в 1944 г. составляла 3 700 руб. Лечебная ставка, доплачиваемая преподавателям клинических
кафедр со стажем более 10-ти лет, - 950 руб. Декану факультета в дополнение к основному преподавательскому окладу доплачивали
1 000 руб., помощнику декана - 600 руб. Ставка профессора, заведующего кафедрой в 1944 г. равнялась 2 200 руб. Доцент, заведующий кафедрой, получал 1 500 руб., доцент и старший преподаватель
- 1 100 руб., ассистент и преподаватель - 900 руб., старший лаборант
- 500 руб., лаборант -325 руб., препаратор
- 150 руб., уборщица
- 115 руб. Таким образом, оклады работников высшей школы заметно превышали зарплаты в промышленности, тем более - в сельском хозяйстве. Работа в вузе являлась престижной
и высокооплачиваемой. Образование и образованность ценились и уважались.
* * *
Окончание Великой Отечественной войны и начало нового, мирного, учебного года были встречены с надеждами на скорое окончание трудностей и решение наболевших вопросов. А их в институте было немало. Наиболее острой оставалась проблема кадров. Ассистентов не хватало практически на всех кафедрах, часто менялись заведующие. В то же время условия для работы стали немного лучше. После настойчивых ходатайств перед Наркомздравом СССР институт получил 600 тыс. руб. на ремонт. Выделенные средства использовали на 101,2 %. Освоить их удалось благодаря помощи
Общежитие Ярославского мединститута в 1940-е гг.
Ярославского обкома ВКП(б), своим решением включившего институт во внеплановый ремонт. Помимо строительных рабочих на объекте три месяца работали 80 пленных немцев. В октябре 1945 г. подвели центральное отопление. Правда, работать в полную силу и
Занятие на кафедре общей хирургии. Профессор И.М. Перельман (слева)
обеспечивать теплом оно начало лишь в октябре 1947 г. Исправили канализацию и водопровод, но из-за слабого напора вода текла лишь на первом этаже. На втором - редко, на третьем - только по ночам и то не всегда. Холодно и тесно было по-прежнему. Актовый зал использовался как учебная аудитория. Здесь же проводились все сколько-нибудь значимые институтские мероприятия, в том числе вечера отдыха и танцев.
Клиническими базами института стали 10 больниц на 2 084 койки и 6 поликлиник на 68 врачебных приемов. Лекционные аудитории имелись в каждой больнице, но для практических занятий места не хватало, и их нередко проводили в коридоре, на лестничных клетках или у постели больного. Даже в таких сложных условиях, при минимуме учебных площадей, деканат Лечебного факультета делал все возможное для эффективной организации занятий студентов.
С момента организации вуза Лечебный факультет возглавлял доцент В.П. Матешук, имевший опыт работы в качестве декана в
Витебском медицинском институте. Дисциплине и успеваемости студентов уделялось самое серьезное внимание. Была продумана и неуклонно проводилась в жизнь система контроля знаний студентов и посещаемости лекций и занятий. Процент отчисляемых студентов
Консультация профессора А.А. Бусалова (справа). 1949 г.
в те годы был небольшим.
Гораздо больше было тех, кто учился добросовестно и старательно. Таких студентов также отмечали. К примеру, по результатам первой экзаменационной сессии 1944/45 учебного года были премированы отличники из числа студентов всех пяти курсов: Георгий Курыгин, Михаил Сковородкин, Татьяна Облачева - ордером на отрез сукна; Людмила Покровская, Римма Бережкова, Тамара Гусева, Тамара Голикова, Милита Мечковская - ордером на отрез шелка; Алексей Бутин и Виктор Добрецов - ордером на ботинки; Татьяна Суржина и Любовь Пересецкая - ордером на туфли. В военное и послевоенное время, когда продукты питания и промтовары были в дефиците, такие премии были особенно ценны.
1 марта 1946 г. вопрос о деятельности Ярославского медицинского института заслушивался на коллегии Наркомздрава СССР. С отчетом директор института В.Г. Ермолаев выехал в Москву. Прошло полтора года с момента открытия вуза. К этому времени препо-
давательский коллектив насчитывал 15 профессоров, докторов наук; 30 доцентов, кандидатов наук; 84 ассистента; учебно-вспомогательный - 69 человек. Несмотря на явный рост, это составляло лишь 61 % от штатной численности. Опытных преподавателей по-прежнему не хватало. Из 84 ассистентов только 17 имели вузовский преподавательский стаж. Из них только трое являлись кандидатами наук. Численность студентов возросла до 1 217.
За полтора года работы учебная база вуза стала немного богаче. В этом помогали и другие институты, в частности 1-й и 2-й москов-
Зал заседаний Ярославского мединститута в 1940-е гг.
ские медицинские, передавшие в Ярославль часть учебного оборудования. Комнаты для занятий удалось почти полностью укомплектовать мебелью, хотя и весьма примитивной. Скамейки для сидения сколачивали сами студенты.
Скудость обстановки скрашивали красивые лозунги, повешенные на стенах: «Может собственных Платонов и быстрых разумом Ньютонов российская земля рождать» (Ломоносов), «Посев науч-
ный взойдет для жатвы народной» (Менделеев), «Помните, что наука требует от человека всей его жизни» (Павлов), «Где есть любовь к людям, там будет и любовь к врачебному искусству» (Гиппократ). Среди них, конечно же, и слова Сталина: «Чтобы строить - надо знать, надо владеть наукой, а чтобы знать - надо учиться, учиться упорно, терпеливо».
Для хозяйственных нужд институту выделили двух лошадей и одну грузовую машину. Последняя, увы, постоянно ломалась. К марту 1946 г. уже можно было говорить о библиотеке: в ней насчи-
Консультация профессора Э.М. Каплан
тывалось 16 004 книги, в том числе 5 411 учебников и 1 020 книг иностранных авторов2.
Трудности военного времени серьезно ограничивали возможности занятия наукой. Чтение лекций и проведение занятий параллельно с работой в эвакогоспиталях и городских лечебных учреждениях почти не оставляли свободного времени.
И, несмотря на это, уже в апреле 1946 г. в институте состоялась первая научная сессия. Она была проведена совместно с первым в области съездом городских врачей и получила высокую оценку министра здравоохранения РСФСР А.Ф. Третьякова, присутствовавшего в эти дни в Ярославле3. Обширная программа сессии, со-
бравшей около 400 человек, свидетельствовала об активной научной деятельности не только отдельных преподавателей, но и целых кафедральных коллективов.
Последнее в те годы было совсем не простым делом. Не только
Студенты-фронтовики набора 1945 г.
из-за дефицита лабораторного оборудования и научной литературы, но в большей степени - из-за идеологического пресса 1930-1940-х гг., накладывавшего отпечаток на всю сферу духовной жизни советского общества.
* * *
В наши дни, когда сколько-нибудь серьезная научная статья начинается с обзора литературы и выявления степени изученности проблемы, хорошим тоном считается обращение автора не только к отечественным, но и зарубежным научным исследованиям и оценкам. Эта норма стала привычной и характеризует основательность авторских подходов. Но так было далеко не всегда, о чем свидетельствует история, происшедшая в институте в первые годы его
Занятие на кафедре ЛОР-болезней Ярославского мединститута. 1940-е гг.
деятельности с профессором Я.И. Русиным, заведующим кафедрой акушерства и гинекологии.
Яков Ильич Русин, выпускник Медицинского факультета Харьковского университета (1915 г.), доктор медицинских наук (1942 г.), профессор (1943 г.), заведовал кафедрой акушерства и гинекологии с первых дней создания института, прибыв в Ярославль в сентябре 1944 г. В 1946 г. он подготовил и опубликовал в Ярославском книжном издательстве монографию «Аборт», в которой, наряду с медицинскими аспектами проблемы, рассмотрел и историко-культурные, проследив вопрос о причинах абортов на протяжении всей истории человечества.
В эти годы аборты в СССР были запрещены. Постановление ЦИК и СНК СССР «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей и детских садов, усилении уголовной ответственности за неплатеж алиментов и о некоторых изменениях в законодательстве о разводах» было принято 27 июня 1936 г. и отменено лишь 1 ноября 1955 г.
Добросовестный ученый меньше всего думал об идеологиче-
ской, классовой выдержанности книги. Но за этим было кому следить. 11 января 1947 г. в очередном номере ярославской областной газеты «Северный рабочий» была напечатана статья «Вредная книга» за подписью «А. Глинский». Эта статья имела самое прямое отношение к институту, поскольку касалась одного из ведущих его преподавателей.
Приведем ее текст полностью, ибо он красноречивее любых комментариев и оценок.
«В 1946 г. Ярославское издательство не выпустило ни одной полезной для народа научно-популярной книги. Зато с необъяснимой поспешностью оно издало сочинение профессора Русина «Аборт», как будто нет более важных проблем в медицине и как будто нет более ценных научных исследований, нежели труд об аборте!
Но, может быть, почтенный профессор, а вместе с ним и энергично действовавшее издательство руководствовались благими побуждениями раскрыть социально-экономическую сущность происхождения аборта, поведать нашему читателю о том, каких больших успехов добились мы в борьбе с абортами и его последствиями? Нисколько.
Тринадцать лет назад профессор Русин написал монографию
«Аборт искусственный и самопроизвольный». Общеизвестное постановление правительства о запрещении абортов, а также Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 г. заставили профессора Русина пересмотреть «прошлые воззрения». В результате этого «пересмотра» и появилась новая книга профессора Русина «Аборт». Не будем разбирать достоинства и недостатки техники производства аборта, которым профессор Русин отводит в своей книге обширное место, а Зшедующий кафедр°й акушерства и позволим себе присмотреться к
гинекологии Д.М.Н., процесор Яюв как ее автор «пересматрива-
Ильич Русин (1890 - 1968) ъ р р р
ет» свои «прошлые воззрения».
Профессор Русин пишет: «Рост культурных потребностей широких рабочих и крестьянских масс в те годы (очевидно, в годы издания первой монографии - А.Г.) частично приводил к сознательному ограничению рождаемости посредством, главным образом, искусственных абортов». Итак, по мнению автора, возросшая культурность рабочих и крестьян Советского Союза повлекла за собой ограничение рождаемости. Искусственные аборты как следствие культурности наших людей! Таковы клеветнические измышления профессора, задавшегося целью пересмотреть свои «прошлые воззрения».
Однако старые симпатии к легализации аборта не дают покоя профессору Русину, и он последовательно излагает ее преимущества. Автор договаривается до вопиюще безграмотных, политически вредных выводов, из которых явствует, что не Октябрьская революция принесла женщине нашей страны экономическую независимость и дала возможность участвовать в общественной жизни, а все та же легализация аборта!
Более того, профессор Русин кощунственно направляет свой псевдонаучный метод в область исследования источников сил, питавших героические подвиги советского народа в годы отечественной войны. Он говорит, что последствия легализации аборта принесли «свои великие плоды позже, когда советские женщины, овладевшие мужскими профессиями, с честью выдержали тяжелые
Политинформация в Акушерской клинике. Профессор Я.И. Русин (за столом слева)
испытания в годы Великой Отечественной войны не только на фабриках и заводах, не только на колхозных и совхозных полях, но и в боевых рядах Красной Армии».
Стоит ли цитировать далее сочинение разнузданного автора, где пошлость и политическое недомыслие граничат с пропагандой буржуазных взглядов на проблемы рождаемости.
Поражает беспечность издательства (директор т. Бондарев) и редактора профессора Залкана, выпустивших книгу, в которой, под видом истории аборта от Платона до наших дней, содержится возмутительная клевета на советских людей и общество, которое они построили.
На серой грязноватой обложке сочинения профессора Русина красуется спекулятивная цена - 25 рублей!»
Гневная статья А. Глинского - по тем временам равнозначная доносу - передергивала и полностью искажала смысл монографии, не говоря уже о том, что «спекулятивную цену» в те годы определял не автор, а издательство. Но обвинение на страницах главной областной партийно-советской газеты сформулировано, ярлыки «злостного клеветника» и «псевдоученого» навешены. Да и в «генеральную линию» партии книга явно не вписывалась. Не отреагировать на газетную статью институт не мог.
Распоряжением директора института была создана специальная комиссия под председательством заместителя по учебно-научной работе профессора О.В. Кербикова. В комиссию вошли заведующий Ярославским областным отделом здравоохранения и одновременно заведующий кафедрой общей хирургии М.А. Державец, заведующая кафедрой организации здравоохранения А.А. Липманова, заведующая кафедрой детских болезней Э.М. Каплан, заведующий кафедрой марксизма-ленинизма Н.В. Медведев, доценты кафедры акушерства и гинекологии В.Б. Файнберг и О.Г. Аунапу.
Свое заключение по книге они подготовили за месяц с небольшим и озвучили 22 февраля 1947 г. на внеочередном заседании Ученого совета. В повестке дня стоял лишь один вопрос: заключение комиссии по книге Я.И. Русина «Аборт».
Обсуждение вопроса продолжалось несколько часов. Комиссия констатировала:
«...Изложение в историческом аспекте вопроса о причинах абор-
тов, каковой является частью проблемы народонаселения, требует от автора проведения выдержанной марксистской точки зрения, чему не отвечает рассматриваемая книга. В качестве причин аборта у автора фигурируют различные бытовые, религиозные, косметические, экономические и прочие моменты. В качестве коренной причины развития аборта автор говорит о «поразительной и всесторонней универсальной гибкости материального фактора». Эта формула, будучи лишена конкретно-классового содержания, не отвечает основному положению классиков марксизма о законах народонаселения...
В силу того, что указания классиков марксизма не были использованы профессором Русиным как руководящий принцип исторического рассмотрения проблемы аборта и в силу некритического отношения к литературным источникам, в книге допущены ошибочные положения, в значительной мере повторяющие высказывания иностранных исследователей. Через некритически воспринятую специальную литературу эти концепции частично просочились и в рассматриваемую монографию. Так, по существу мальтузианскими являются указания как на причину аборта на «несоответствие между потребностями человека и низким уровнем производительных сил (с. 7) и на «неплодородие почвы и обусловленную им трудность добывать средства к существованию (с. 15).
Положение автора о том, что «первая половина 19 в. характеризуется в Европе значительным прогрессом и искусственный выкидыш не проявлял особенной тенденции к росту» (с. 14) также свидетельствует о его некритическом отношении к литературным источникам, ибо это положение перекликается с учением апологета буржуазной деятельности Брентано, утверждавшему, что при капитализме имеет место социальный прогресс и улучшение положения рабочих.
Упоминая о прогрессе в первой половине 19 в., профессор Русин должен был иметь в виду учение марксизма об абсолютном и относительном обнищании рабочих при капитализме. На стр. 16 профессор Русин говорит уже о культуре как о причине распространения аборта во второй половине 19 века. Прямой обязанностью автора, коль он поднял такой вопрос, было вскрыть уродство буржуазной культуры.
Большая часть главы «Аборт как социальная проблема» посвящена описанию той положительной роли, которую имела в свое
время легализация аборта и меньшая часть посвящена советскому законодательству о запрещении абортов и поощрении рождаемости. Ставя рост абортов в зависимость с ростом культуры советской женщины, автор не учитывает принципиальных различий культуры буржуазной и культуры социалистической...
В книге допущены ошибочные положения, в значительной мере повторяющие высказывания иностранных исследователей. Книга проф. Русина «Аборт» содержит положения, политически ошибочно освещающие историческую перспективу и социальную сторону проблемы аборта. Автор обнаружил недостаточное знакомство с важнейшими положениями классиков марксизма-ленинизма о законах народонаселения и некритическое отношение к литературным источникам. Редактор книги профессор П.М. Залкан не отнесся с должной ответственностью к своей обязанности. Без основательной переработки книга не может быть рекомендована к распространению»4.
Таковы лишь краткие выдержки из основательного заключения комиссии на восьми страницах машинописного текста. Подробный разбор книги с указанием ее недостатков, как видим, в гораздо большей степени касался не медицинских, а политических аспектов проблемы. К этому особенно внимательно стали присматриваться после выхода постановления ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г. «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», ставшего сигналом к развязыванию новой идеологической кампании с шумными проработками провинившихся и навешиванием ярлыков «апологетов буржуазной культуры»
Заведующий кафедрой психиатрии, заместитель директора Ярославского мединститута по учебно-научной работе, директор института (с декабря 1949 г. по февраль 1952 г.), профессор Олег Васильевич Кербиков (1907 - 1965)
и «безродных космополитов». Достаточно привести лишь несколько заголовков статей из ведущей медицинской газеты того времени «Медицинский работник»
- органа Министерства здравоохранения СССР и Министерства здравоохранения РСФСР: «За высокую культуру исследовательской работы»5, «Политическое
воспитание медицинской интеллигенции»6, «Плоды низкопоклонства (О книге проф. Д.Л. Рубинштейна «Общая физиология»)»7,
«Порочный учебник. О «Курсе общей биологии с зоологией и паразитологией» проф. А.Л. Бляхера»8.
С позиций сегодняшнего дня «авторские ошибки», а точнее - неверно принятые политические установки, кажутся нелепыми и надуманными.
А что касается медицинских аспектов книги, то здесь профессор Я.И. Русин, как можно судить сегодня, скорее прав, чем неправ. Запрещение абортов в СССР не стало преградой для тех женщин, которые не желали рожать. После первых месяцев временного снижения операций по прерыванию беременности вскоре вновь начался их рост. Пронаталистская политика Советского государства не сработала: слишком многие факторы в те годы стояли на ее пути. Уже в 1937 г. число зарегистрированных прерываний беременности стало возрастать. В СССР в целом в 1937 г. было зарегистрировано 568 тыс. абортов, в 1939 г. - 723 тыс., в 1940-м - 807 тыс.9
Как следствие запрета, резко поползла вверх кривая роста подпольных абортов. Причем их проводили не только врачи акушеры-гинекологи, но и люди, далекие от медицины. Среди привлеченных к уголовной ответственности за производство искусственного абор-
Первый заведующий кафедрой марксизма-ленинизма, профессор Николай Васильевич Медведев (1898 - 1971)
та в 1936 г. врачи и медсестры составляли 23 %, рабочие - 21 %, служащие - 16 %, домохозяйки - 16 %, прочие - 24 %10.
Стала неуклонно расти и смертность женщин от искусственного аборта. Если в 1935 г. в российских городах был зафиксирован 451 случай смерти от искусственного аборта, то в 1936 г. - уже 910, в 1940 г. - более 2 тыс. случаев11.
Яркие художественные зарисовки, раскрывающие эту проблему, можно найти у Людмилы Улицкой, рассказывающей в романе «Казус Кукоцкого» о судьбе замечательного врача акушера-гинеколога в суровой реальности послевоенного времени. «Было еще одно обстоятельство, не учитываемое официальной статистикой, но прекрасно известное любому практикующему врачу: большое количество женщин репродуктивного возраста погибало от криминальных абортов. Официально медицинские аборты были запрещены еще в тридцать шестом году, почти одновременно с принятием Сталинской Конституции. Это запрещение было болезненной точкой в работе Павла Алексеевича: почти половина экстренных операций была связана с последствием подпольных абортов. Противозачаточных средств практически не существовало. Врач обязан был освидетельствовать каждую привезенную по «скорой помощи» женщину «на предмет установления факта подпольного аборта» - это влекло за собой судебные преследования. Павел Алексеевич избегал таких завуалированных доносов и писал в анамнез разоблачительные слова «криминальный аборт» в единственном случае - когда пациентка умирала. Если жизнь женщины была спасена, такое медицинское заключение привело бы на скамью подсудимых и пострадавшую, и лицо, исполнявшее эту древнейшую процедуру. Несколько сотен тысяч женщин сидели в лагерях именно по этой статье»12.
«Вредная книга» профессора Русина на фоне достоверной статистики вовсе не выглядит «вредной» или «неправильной», а наоборот, свидетельствует о честной и принципиальной позиции автора и глубоком знании проблемы. Но тогда ни на шаг нельзя было отступить от политических лозунгов, подкрепляемых цитатами из работ классиков марксизма-ленинизма и указаниями товарища Сталина. Неудачно сформулированная фраза расценивалась как политически «вредная». Неверная трактовка социокультурной ситуации могла стоить ученому не только карьеры, но и жизни.
Выступления членов комиссии и членов Ученого совета Ярос-
лавского медицинского института отличались спокойствием и деловитостью. Никто не жаждал крови, никто не требовал наказать споткнувшегося, снять с заведования кафедрой, никто не навешивал ярлыков и не предлагал изгнать из института. Хотя, естественно, ответственность за эту «политически вредную книгу» ложилась и на директора, и на его заместителя по научной и учебной работе, и на весь институт.
Обсуждение взвешенно подытожил директор института профессор В.Г. Ермолаев: «Окончательный вывод таков: Яков Ильич должен уяснить себе, что после того, как он совершил довольно много ошибок в этой книге, его реноме как профессора, как заведующего кафедрой ни в какой степени не снижается, поэтому разные тяжелые мысли у него должны быть отброшены... Давайте договоримся с сегодняшнего Ученого совета более серьезно относиться к критике и самокритике»13.
Вскоре после заседания Ученого совета на свет появилась еще одна газетная статья - резко критическая: в номере «Медицинского работника» от 20 марта 1947 г., под названием «Ода аборту», за подписью А. Александрова. Эта газета - печатный орган Министерства здравоохранения СССР и Министерства здравоохранения РСФСР в медицинском мире являлась рупором «идейной нравственности» и «верности партийным установкам». Часто именно ее статьи инициировали последующие погромные кампании по всей стране против многих честных ученых-медиков. Подробно разбирая содержание книги, автор в привычной для тех лет манере обвинил профессора Русина в следовании теориям Мальтуса и других буржуазных социологов. При этом хорошее знание Я.И. Русиным истории аборта на различных этапах истории человечества и в разных регионах мира было поставлено в вину автору с обвинением в незнании единственно верной марксистско-ленинской теории. Даже безобидные зарисовки Я.И. Русина о том, что римлянки пользовались абортом «в целях сохранения красоты», что в Новой Гвинее женщины прибегали к аборту «из-за обремененности домашним хозяйством», что обитательницы острова Фиджи «не стремились обзавестись семьей», а жительницы Индии прибегали к абортам из-за «слишком раннего замужества» журналист объяснял «безыдейностью» профессора.
Еще более резкой критике подверглись те страницы книги, где профессор Русин обращался к проблеме аборта в Советской Рос-
сии, положительно оценивая период его легализации (1920 - 1936 гг.), ибо, по оценке журналиста, запрещение аборта в СССР - «шаг, подготовленный всем ходом нашего социалистического строительства», который неизбежно приведет и уже привел к росту рождаемости населения14.
Надуманность и политическая ангажированность обвинений очевидны. Но даже и после этой статьи руководство института не
5
л
у*
к
/ ? І
Консультация на кафедре госпитальной терапии Ярославского мединститута. 1940-е гг
отстранило профессора Я.И. Русина от работы, ценя его как высокопрофессионального специалиста. К сожалению, через три года, в 1950 г. он был вынужден покинуть институт, но уже по другой причине. В январе 1950 г. в родильном доме № 2, являвшемся клинической базой кафедры акушерства и гинекологии, вспыхнула токсико-септическая инфекция, приведшая к гибели нескольких новорожденных. По причине затянувшегося ремонта 1-го роддома Ярославля роддом № 2 оказался перегруженным. Врачи не сумели вовремя исправить ситуацию и предотвратить распространение инфекции. Ответственные за случившееся отвечали за происшедшее на бюро обкома ВКП(б), а в феврале 1950 г. вопрос обсуждался на
расширенном заседании Ученого совета института. Присутствовали более 200 человек, в том числе представитель Минздрава РСФСР Е.М. Станцо, секретарь Ярославского обкома ВКП(б) А.Г Цуканова, заведующий областным Отделом здравоохранения М.Ф. Русаков, главные врачи ярославских клиник.
Главному врачу роддома С.С. Шах-Паронианцу, работавшему по совместительству ассистентом в Ярославском мединституте, и руководителю 2-й клинической базы кафедры акушерства и гинекологии доценту В.Б. Файнбергу были вынесены строгие выговоры с предупреждением. Я.И. Русин вынужден был уволиться. Через год, «по сокращению штатов» покинули вуз известные и уважаемые в городе врачи акушеры-гинекологи С.С. Шах-Паронианц, В.Б. Файн-берг, В.Л. Розенфельд. Вряд ли увольнение с работы специалистов столь высокого уровня, беззаветно преданных своей профессии, глубоко уважаемых в городе и имевших за плечами огромный клинический опыт, было целесообразным15.
Несколько лет Я.И. Русин работал в практическом здравоохранении, а в 1956-1959 гг. был приглашен заведовать кафедрой акушерства и гинекологии Красноярского государственного медицинского института. В 1959 г. он перевелся в Архангельск, где до 1964 гг. заведовал кафедрой акушерства и гинекологии Архангельского государственного медицинского института, уйдя на пенсию в 74 года.
Современники описываемых событий помнят, как медицина постепенно становилась социально опасной профессией. «Вредителей» в сталинском тоталитарном государстве находили повсюду. А в конце 1940-х гг. в печати все чаще стали мелькать настораживающие факты о «вредительской деятельности» медиков. Информация об этом в виде директивных писем из Министерства здравоохранения СССР регулярно зачитывалась на заседаниях Ученого совета института. Обстановка вокруг медиков нагнеталась. Благо, что ни среди врачей роддома, ни среди преподавателей Ярославского медицинского института не нашлось «политически бдительных» и «доброжелателей», подкидывавших в органы госбезопасности идеи о «злом умысле» и «вредительстве».
В 1950-1953 гг. по стране прокатилась волна массовых увольнений медиков «по национальному признаку». Начались гонения на тех, кто проявлял примиренческие взгляды к «реакционным теори-ям»16. «Чистка кадров» затронула и Ярославский мединститут, при-
ведя к увольнению целой группы добросовестных ученых, высококвалифицированных врачей и прекрасных преподавателей.
Прошли десятилетия, и сегодня мы с признательностью и благодарностью вспоминаем вынужденных покинуть институт заведу-
Консультация профессора Я.И. Русина. 1940-е гг.
ющих кафедрами Я.И. Русина, И.М. Верткина, И.М. Перельмана,
Э.М. Каплан, С.А. Ботвинник, А.А. Липманову и всех тех, кто стоял у истоков института, создавая фундамент для его последующего успешного развития.
Примечания
1 Ерегина Н.Т. Медицинский факультет Ярославского университета: несостоявшаяся судьба (1919 - 1924 гг.) // Новый исторический вестник. 2009. № 3(21). С. 29.
2 Ерегина Н.Т. Ярославская медицинская академия: От истоков до наших дней. Ярославль, 2013.
3 Северный рабочий (Ярославль). 1946. 17 апр.
4 Государственный архив Ярославской области (ГАЯО). Ф. Р-839. Оп.
1. Д. 26. Л. 42-49.
5 Медицинский работник (Москва). 1946. 28 марта.
6 Медицинский работник. 1947. 25 сент.
7 Медицинский работник. 1947. 9 окт.
8 Медицинский работник. 1948. 18 авг.
9 Исупов В.А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине ХХ века: Историко-демографические очерки. Новосибирск, 2000.С. 132.
10 Демографическая модернизация России, 1900 - 2000. М., 2006. С. 211.
11 Демографическая модернизация России, 1900 - 2000. С. 211-212.
12 Улицкая Л. Казус Кукоцкого. М., 2013. С. 34.
13 Ерегина Н.Т. Ярославская медицинская академия: От истоков до наших дней. Ярославль, 2013. С. 45-46.
14 Медицинский работник. 1947. 20 марта.
15 Ерегина Н.Т. Ярославская медицинская академия: От истоков до наших дней. Ярославль, 2013. С. 69-70.
16 Ерегина Н.Т. Сталинские идеологические кампании и высшая медицинская школа 1946 - 1953 гг. // Новый исторический вестник. 2009. № 4(22). С. 48-57.
Автор, аннотация, ключевые слова
Ерегина Наталья Тимофеевна - докт. ист. наук, доцент, зав. кафедрой истории и философии Ярославской государственной медицинской академии
В статье рассматривается создание Ярославского медицинского института, дан очерк военного и послевоенного периодов его истории. Показаны трудности становления учебного и научного процессов. В контексте истории Ярославского мединститута впервые в отечественной историографии освещается случай публикации в 1946 г. профессором кафедры акушерства и гинекологии Я.И. Русиным книги «Аборт». За ее выходом последовала резкая критика автора в центральной и местной советской печати за «политически вредную» книгу. Особое внимание в статье уделено официальному «разбору» книги, типичному для идеологических компаний, развертывавшихся в СССР в последние, послевоенные, годы сталинской власти. Показано, как совершенно правомерная попытка профессора Я.И. Русина проследить историю аборта с древнейших времен до современности, обосновать операцию по искусственному прерыванию беременности как вынужденную для женщин меру была расценена партийно-советской печатью и медицинским сообществом как «упущение в марксистско-ленинском образовании». Анализ современной исследовательской литературы и статистики позволяет сделать вывод о том, что с позиций сегодняшне-31
го дня книга профессора Я.И. Русина отнюдь не выглядит «вредной» или «идеологически неправильной», а, напротив, свидетельствует о честной и принципиальной позиции автора и глубоком знании проблемы. В заключении излагается дальнейшая судьба профессора Я.И. Русина.
Великая Отечественная война, сталинский режим, высшая медицинская школа, высшее медицинское образование, Ярославский медицинский институт (Ярославская государственная медицинская академия), Я.И. Русин, идеологическая кампания, периодическая печать, история аборта
References (Articles from Scientific Journals)
1. Eregina N.T. Meditsinskiy fakultet Yaroslavskogo universiteta: nesostoyavshayasya sudba (1919 - 1924 gg.). Novyy istoricheskiy vestnik, 2009, no. 3(21), p. 29.
2. Eregina N.T. Stalinskie ideologicheskie kampanii i vysshaya meditsinskaya shkola 1946 - 1953 gg. Novyy istoricheskiy vestnik, 2009, no. 4(22), pp. 48-57.
(Monographs)
3. Eregina N.T. Yaroslavskaya meditsinskaya akademiya: Ot istokov do nashikh dney [Yaroslavl State Medical Academy: From the Roots to the Present]. Yaroslavl, 2013, 640 p.
4. Eregina N.T. Yaroslavskaya meditsinskaya akademiya: Ot istokov do nashikh dney [Yaroslavl State Medical Academy: From the Roots to the Present]. Yaroslavl, 2013, pp. 45-46.
5. Eregina N.T. Yaroslavskaya meditsinskaya akademiya: Ot istokov do nashikh dney [Yaroslavl State Medical Academy: From the Roots to the Present]. Yaroslavl, 2013, pp. 69-70.
6. Isupov V.A. Demograficheskie katastrofy i krizisy v Rossii v pervoy polovine XX veka: Istoriko-demograficheskie ocherki [Demographic Disasters and Crises in Russia in the First Half of the 20th century: Historical and Demographic Essays]. Novosibirsk, 2000, p. 132.
Author, Abstract, Key words
Natalia T. Eregina - Doctor of History, Senior Lecturer, Head of Department of History and Philosophy, Yaroslavl State Medical Academy (Yaroslavl, Russia)
The article studies the history of the foundation of Yaroslavl State Medical Academy, with a detailed review of its war and post-war periods. It is pointed out that the institution had to face certain difficulties at the early stages of implementing its educational and research processes. In this context the author provides the first reference in the national historiography to the fact of the publication in 1946 of the book “Abortion” written by Ya.I. Rusin, professor of the Chair of Obstetrics and Gynecology. This monograph was sharply criticized in the national and local press as “a politically harmful book”. The article focuses on the official “analysis” of the book, which was typical of ideological campaigns being underway in the USSR during the last post-war years of Stalin’s regime. The author shows that professor Ya.I. Rusin’s justified effort to trace the history of abortion from ancient time to the present and his treating it as an indispensible measure was termed in the partisan press and medical community as “a gap in Marxist-Leninist instruction”. The analysis of contemporary research literature and statistical data shows that now professor Ya.I. Rusin’s book does not look “harmful” or “ideologically wrong”, but on the contrary, it testifies to the author’s honest and principled stance and profound knowledge of the problem. In conclusion the article gives account of professor Ya.I. Rusin’s afterlife.
Great Patriotic War, Stalin’s regime, higher medical school, higher medical education, Yaroslavl Medical Institute (Yaroslavl State Medical Academy), Ya.I. Rusin, ideological campaign, periodical press, history of abortion
