CC BY
109
DOI: 10.24411/2618-6888-2020-10004
Ю.В. Кулинцев
БОЛЬШОЕ ЕВРАЗИЙСКОЕ ПАРТНЕРСТВО В СИСТЕМЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ ИНТЕГРАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ
Аннотация. В статье рассматривается эволюция Большого евразийского партнерства (БЕП), анализируются геополитические причины его выдвижения, а также показан ход интеграции БЕП в систему международных отношений.
Предпосылки для запуска евразийских интеграционных процессов стали формироваться начиная с 2010-х гг., когда страны Евразии оказались перед лицом серьезных внешнеполитических вызовов, связанных с усилением конкуренции за экономическое и политическое лидерство на евразийском пространстве.
Геополитической целью выдвижения идеи БЕП является стремление Москвы сохранить и усилить свое влияние в Евразии. Большое евразийское партнерство отражает представления политического руководства России о том, каким должен быть будущий региональный порядок: партнерство позиционируется как инициатива, ориентированная на сохранение политической стабильности, поддержание безопасности и создание условий для развития торгово-экономического и финансово-инвестиционного взаимодействия.
Региональная интеграция на пространстве Евразии осуществляется преимущественно двумя крупнейшими игроками — Россией и Китаем. Ее инструментами служат Евразийский экономический
союз, сформированный в 2015 г. на базе Таможенного союза 2010 г., а также китайская инициатива «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП) и международная структура открытого типа — Шанхайская организация сотрудничества (ШОС).
Процесс юридического оформления БЕП ведется Россией при поддержке китайской стороны в ходе обмена визитами на высшем уровне, когда соответствующие заявления включаются в совместные декларации. Кроме того, обе страны создали эффективный механизм регулярных обменов, который функционирует на различных уровнях: от встреч глав государств до консультаций руководителей департаментов министерств и ведомств.
Осознавая риск своего геополитического соперничества, Россия и Китай в совместных заявлениях демонстрируют уверенную последовательность в попытках избежать ненужной конкуренции и сфокусироваться на выстраивании рамок сотрудничества, которые позволили бы сопрягать флагманские инициативы двух стран в Евразии. Готовность Москвы и Пекина координировать ход интеграционных процессов на евразийском пространстве обусловлена тем, что собственных односторонних усилий любой из стран для полноценной реализации интеграционного потенциала региона будет явно недостаточно.
Автор приходит к выводу, что формирующаяся между Москвой и Пекином структура полноформатного стратегического сотрудничества является залогом успешного осуществления интеграционных инициатив России и Китая.
Ключевые слова: БЕП, евразийская интеграция, Россия, Китай, инициатива «Пояс и путь» (ИПП), государственные интересы, сопряжение.
Автор: Кулинцев Юрий Викторович, научный сотрудник Центра исследования проблем Северо-Восточной Азии и ШОС Института Дальнего Востока РАН. E-mail: [email protected]
Yu. V. Kulintsev
The Greater Eurasian partnership
in the system of regional integration processes
Abstract. The article discusses the evolution of the Greater Eurasian partnership, analyses geopolitical reasons for the initiation of the project and characterizes the GEP's integration with the whole system of international relations.
Prerequisites for integration processes evolved in the beginning of 2010-th, when the countries faced the serious foreign policy challenges related to the growth of economic and political rivalry in Eurasia.
The intension of Moscow to maintain and enforce its influence in the region has become the geopolitical motive of the GEP's introduction. The idea of the Greater Eurasian Partnership reflects perceptions of Russian political leadership of the future regional order. The GEP is promoted as an initiative oriented to maintain political stability, to provide security and to create conditions for trade-economic development and cooperation in the investment and finance areas.
Regional integration in Eurasia is being developed predominantly by two main players, Russia and China, via mechanisms of Eurasian Economic Union and China's Silk Road Economic Belt initiative, with idea that the Shanghai Cooperation Organization may also be used as one of probable platforms for integration.
The process of legal substantiation of the GEP is carried out by Russia with the support of the Chinese side during the exchange of high-level visits, when relevant statements are included in joint declarations of the parties. Besides, that both sides have created an efficient mechanism of regular interaction on different levels: from meetings of state leaders to the contacts of heads of departments in different ministries and agencies.
Russia and China are conscious of risks of their geopolitical rivalry. In order to overcome them, both countries are diligently trying to avoid unnecessary competition and consistently demonstrate it the joint statements. Moscow and Beijing focus mutual efforts on building such frameworks of cooperation which can allow them to conjugate their flagship initiatives in Eurasia. The readiness of Russia and China to coordinate the integration process in Eurasia is determined by the fact that single-handed efforts of any country would not be enough to implement the full range integration potential of the region.
The author comes to the conclusion that strategic partnership between Moscow and Beijing is the key factor for successful development of Russia's and China's integration initiatives in Eurasia.
Keywords: GEP, Eurasian integration, Russia, China, Silk Road Belt and Road Initiative, national interests, conjugation.
Author: Yury V. KULINTSEV, Research Fellow, Institute of Far Eastern Studies of the Russian Academy of Sciences. E-mail: [email protected]
На Евразийском континенте располагаются страны, обладающие уникальными ресурсами, и их экономические базы могут успешно дополнять друг друга, создавая огромный потенциал для сотрудничества и совместного развития. Предпосылки для запуска современных евразийских интеграционных процессов стали формироваться начиная с 2010-х гг., когда страны региона оказались перед лицом серьезных внешнеполитических вызовов, связанных с усилением конкуренции за экономическое и политическое лидерство в Евразии.
Практически каждая из крупных держав, включая внерегио-нальных игроков, выдвинула собственную стратегию действий в регионе. Так, в 2011 г. госсекретарь США Х. Клинтон представила американскую идею развития региона — стратегию Нового Шелкового пути (ЭПШП) [Hormats], а в 2013 г. председатель КНР Си Цзиньпин выдвинул инициативу «Экономический пояс Шелкового пути». Россия также одной из первых осознала необходимость активизации интеграционных усилий, став в 2010 г. одним из инициаторов создания сначала Таможенного союза и на его основе — Евразийского экономического союза (ЕАЭС) (2015 г.), а затем выступив с идеей формирования Большого евразийского партнерства [Послание Президента...].
В указанный период осложнилась ситуация в области безопасности в силу роста террористической угрозы в регионе, входящем в предполагаемую зону ответственности БЕП. Страны региона столкнулись с необходимостью учета данного фактора при выработке перспективных направлений регионального развития уже существующих интеграционных проектов, таких, как ШОС, а также в планах участия в инфраструктурных субпроектах китайской инициативы ЭПШП.
Значительно возросла роль Китая и в Евразии, и мире в целом. Пекин начал проводить более активную внешнюю политику в Центральной Азии, уверенно заняв место одного из ведущих торговых партнеров стран региона. В России же евразийское пространство всегда воспринималось как важный ареал, на который распространяются стратегические интересы Москвы.
Совокупность указанных факторов обусловила выдвижение идеи Большого евразийского партнерства, призванной защитить международные позиции Москвы и усилить ее региональное влияние. БЕП с самого начала стала позиционироваться как инициатива, ориентированная на поддержание политической стабильности и безопасности и создание условий для развития торгово-экономического и финансово-инвестиционного взаимодействия. При этом БЕП отражает представления политического руководства России о том, каким должен быть региональный порядок в будущем.
Одним из мотивов выдвижения идеи Большого евразийского партнерства и инициативы «Пояс и путь», является специфика сложившегося международного порядка, в котором доминируют страны Запада. Несмотря на изменения внешнеполитического курса США, проявившиеся в ходе президентства Д. Трампа и рассматриваемые некоторыми экспертами как ослабляющие позиции коллективного Запада [Rolland, p. 9], текущая риторика Белого дома по-прежнему направлена против Москвы и Пекина, и американская политика является препятствием, сдерживающим экономический рост РФ и Китая. Расширение экономического сотрудничества между КНР и Россией является необходимым условием социальной и политической стабильности на пространстве Евразии.
На уровне первых лиц государства уже в 2015 г. звучали заявления о том, что Россия последовательно выступает за создание общего экономического пространства от Лиссабона до Владивостока. При этом наблюдается рост интереса со стороны других стран и интеграционных объединений к сотрудничеству с Москвой [Пово-лоцкий].
В настоящее время региональная интеграция на пространстве Евразии осуществляется двумя крупнейшими игроками — Россией и Китаем — через механизмы Евразийского экономического союза, сформированного в 2015 г. на базе Таможенного союза 2010 г., а также китайской инициативы ЭПШП и международной структуры открытого типа — Шанхайской организации сотрудничества.
Наличие нескольких крупномасштабных интеграционных проектов с пересекающимся составом участников и похожими заявленными целями потребовало поиска нового подхода, который позво-
лил бы выстроить общее направление дальнейшего развития интеграционных процессов в Евразии.
В российском политологическом сообществе эксперты международного дискуссионного клуба «Валдай» одними из первых на концептуальном уровне стали рассматривать идею Большой Евразии. В серии докладов «К Великому океану» последовательно и аргументировано обосновывалась позиция, согласно которой страны-участницы указанных выше интеграционных проектов стоят перед лицом общих внешних и внутренних вызовов, заинтересованы в координации социально-экономической повестки развития, что и обусловило появление идеи Большой Евразии, позволяющей повысить степень согласованности усилий заинтересованных сторон в рамках евразийского регионального развития [К Великому океану...].
Зарубежные политологи полагают, что именно материалы докладов Валдайского клуба легли в основу выдвинутой Президентом России В. Путиным идеи Большого евразийского партнерства, которая впервые была озвучена международному сообществу в июне 2016 г. в рамках Петербургского международного экономического форума [Ли Цзиго, а 30]. В. Путин предложил создать Большое евразийское партнерство с участием стран-членов ШОС, ЕАЭС, а также Ирана, стран СНГ и ряда других государств. Работу Партнерства предлагалось нацелить на создание нового формата международного сотрудничества в Евразии с учетом идеи сопряжения проектов евразийской интеграции с китайской инициативой ЭПШП [Стенограмма выступления...].
Расширение географических рамок проекта на весь евразийский регион, то есть за пределы постсоветского пространства, отражает понимание руководством России того факта, что потенциала ЕАЭС будет недостаточно для выстраивания полноценной системы региональной интеграции в Евразии. Для достижения прорывных показателей экономического роста в регионе необходимо привлекать мощные азиатские экономики.
Среди китайских политологов высказывается мнение, что Россия стремится продвигать региональную интеграцию в рамках БЕП в качестве геоэкономической стратегии, конечной целью которой
является восстановление единого экономического, политического и военного пространства в пределах бывшего Советского Союза, но в новой форме [Чжао Чуаньцзюнь, Сяо Вэньхуэй, а 22]. При этом украинский кризис 2014 г. интерпретируется как поворотная точка, после которой внешнеполитический фокус Москвы был смещен с Большой Европы в сторону Большой Евразии.
Однако российский «поворот на Восток» не является исключительно результатом геополитических усилий США и Европы [Ку-линцев]. Он стал воплощением стратегического выбора России, основы которого были заложены еще в 2001 г. с подписанием Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между РФ и КНР. Позднее российско-китайское сближение стало логическим следствием, обусловленным смещением глобального «фокуса» политического и экономического развития в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), что открыло перед Москвой новые возможности для развития и взаимодействия, в том числе и в рамках Большого евразийского партнерства.
Ряд китайских ученых полагает, что Россия может воспринимать ИПП как потенциально угрожающую ее интересам в соседних странах [Цзяо Ицян]. Растущая асимметрия экономических возможностей РФ и КНР, особенно заметная в регионе Центральной Азии, может вызвать недовольство Москвы, которую не устроит статус «младшего брата» в регионе.
Реализация проекта Большой Евразии позволяет в определенной степени нивелировать угрозы ослабления позиций России и свести к нулю вероятность того, что регион ЦА будет исключен из традиционных сфер влияния Москвы. Фундаментальные интересы России в целом совпадают с представлениями Китая о будущем развитии региона, поэтому у БЕП и ИПП больше точек пересечения, чем различий [Ян Лэй].
Поддержание безопасности и стабильности в регионе ЦА, входящем в зону ответственности ШОС, является общим интересом для России и Китая. Поскольку суммарное влияние Москвы в ЦА в настоящий момент значительно превосходит влияние Пекина [Чжао Чуаньцзюнь, а 23], то проект БЕП становится более привлекательным для тех международных «игроков», которые заинтересованы в
развитии сотрудничества с центральноазиатскими странами, поскольку позволяет им использовать опыт России в решении внутренних региональных проблем в ЦА, включая вызовы безопасности, а также выстраивать эффективное сотрудничество с учетом культурных различий, присущих каждой их стран региона.
Одной из важных предпосылок успешного развития проекта Большой Евразии является взаимовыгодное сотрудничество внутри стран ШОС, которая называется одним из составных элементов БЕП [Лузянин, Клименко, с. 105]. Большое евразийское партнерство не выступает конкурентом ЭПШП, а стремится играть роль «связующего звена» для уже существующих на пространстве Евразии интеграционных форматов, включая взаимодействие в рамках ШОС и ЕАЭС.
С экономической точки зрения проект БЕП и китайская инициатива «Пояс и путь» нацелены на развитие евразийских транспортных коридоров, которые благоприятствуют хозяйственной интеграции посредством создания новой инфраструктуры и стимулирования торговли. С геополитической точки зрения, конфликтный потенциал, все же существующий в отношениях КНР и России, настолько невелик, что он не сможет оказать существенное негативное влияние на развитие двустороннего взаимодействия в обозримом будущем.
По сравнению с проектами БЕП и ЕАЭС, китайская инициатива «Пояс и путь» является более привлекательной в плане инвестиционных возможностей, поскольку Пекин готов вкладывать крупные финансовые ресурсы в различные проекты. ИПП позиционируется им как инклюзивный проект, поэтому большинство стран, включая ближайших соседей России, с энтузиазмом объявили о присоединении к китайской инициативе.
Первый шаг, показавший, что Россия и Китай намерены работать вместе в рамках евразийской интеграции, был продемонстрирован на встрече В. Путина и Си Цзиньпина в мае 2015 г., когда два лидера подписали совместное заявление о сотрудничестве по сопряжению ЕАЭС и ЭПШП [Совместное заявление..., 2015], ставшее «залогом укрепления региональной экономической интеграции... и поддержания мира и стабильности на евразийском пространстве»
[China, Russia Agree to...]. Совместные инвестиции, транспортно-ин-фраструктурное развитие и планы по созданию в долгосрочной перспективе зоны свободной торговли между ЕАЭС и Китаем закладывают основы для усиления регионального экономического развития. В результате формируются диалоговые платформы, позволяющие обсуждать конкретные меры и инициативы. И уже возник термин «сопряжение» (дуйцзе), характеризующий процесс консолидации интеграционных усилий двух стран.
В ходе официального визита президента РФ в Китай в мае 2016 г. В. Путин и Си Цзиньпин подчеркнули в совместном заявлении, что Москва и Пекин готовы координировать свои стратегии развития Евразии и продвигать идею строительства «евразийского всеобъемлющего партнерства, основанного на принципах открытости, транспарентности и учета взаимных интересов» [Совместное заявление...,
2016]. Кроме того, было объявлено о целесообразности задействования ШОС, ЕАЭС и АСЕАН в интеграционных процессах Евразии, и правительства двух стран получили поручения разработать меры по реализации указанных инициатив.
Год спустя по итогам российско-китайских переговоров во время официального визита председателя КНР Си Цзиньпина в Россию в июле 2017 г. стороны объявили о дальнейшем укреплении отношений в рамках всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия между Москвой и Пекином [Совместное заявление...,
2017]. Минэкономразвития РФ и Министерство коммерции КНР подписали двустороннее заявление о совместном технико-экономическом обосновании Соглашения о Евразийском экономическом партнерстве [Документы, подписанные...]. В ходе последовавших двусторонних консультаций российские и китайские эксперты пришли к консенсусу в интерпретации принципов «суверенного равенства и невмешательства во внутренние дела», а также взаимного уважения «выбранных путей развития» [Ли Юнцюань, c. 97].
В Совместном заявлении по итогам встречи В. Путина и Си Цзиньпина в июне 2019 г. было отмечено, что китайская ИПП и российская идея БЕП могут развиваться параллельно и скоординировано и будут способствовать развитию региональных объединений, двусторонних и многосторонних интеграционных проектов на
Евразийском континенте [Совместное заявление..., 2019]. Это означает не присоединение России к китайской инициативе, а совместную и параллельную реализацию инициативы «Пояс и путь» и Большого евразийского партнерства, ориентированную на выстраивание новой модели международного сотрудничества на евразийском пространстве.
Юридическое обеспечение БЕП продвигается Россией при поддержке китайской стороны в ходе обмена визитами на высшем уровне путем включения соответствующих положений в совместные декларации. Кроме того, обе страны создали эффективный механизм регулярных обменов, который функционирует на различных уровнях: от встреч глав государств до консультаций руководителей департаментов министерств и ведомств.
Высокий уровень российско-китайских политических намерений по сотрудничеству в Евразии поддержали интеллектуальные элиты двух стран, которые были мобилизованы для выработки рекомендаций по интеграции БЕП и ИПП. В частности, Российский совет по международным делам запустил экспертно-аналитический проект «Россия и Китай: партнерство в контексте вызовов безопасности и развития в АТР», посвященный анализу возможностей совместного развития двух стран на глобальном, региональном и двустороннем уровне и поиску оптимальных путей реализации общих интересов [Россия и Китай: партнерство...]. C китайской стороны при грантовой поддержке государства также осуществляется проект «Изучение возможностей сопряжения тенденций развития ИПП и БЕП» [Ян Лэй]. Подходы российских и китайских экспертов в оценке двух инициатив сходятся в том, что различия между двумя проектами не являются критическим препятствием, а наоборот могут рассматриваться как взаимодополняющий интеграционный фактор.
В период, когда Россия сталкивается с серьезными экономическими вызовами и недостатком финансовых возможностей для осуществления целей своего развития, участие в ИПП может стать для РФ фактором поддержки развития региональных инфраструктурных проектов, ускорив процессы евразийской интеграции с меньшими экономическими затратами. Также оно будет способствовать усилению позиций ЕАЭС как важного «связующего звена» между Азией и
Европой и выступит своеобразным геополитическим противовесом формирующимся экономическим мега-объединениям преференциального типа, таким, как Транстихоокеанское партнерство (ТТП).
Выдвижение Москвой идеи Большого евразийского партнерства говорит о том, что Россия по-прежнему является одной из ведущих сил региональной интеграции наравне с другими крупными участниками, в частности Китаем, который предложил свое видение будущего Евразии в проекте ЭПШП.
Суммируя вышеизложенное, можно отметить неуклонность стремления Москвы и Пекина координировать усилия в процессе интеграции Большого евразийского партнерства в систему международных отношений. Стороны осознают, что их полноформатное взаимодействие на стратегическом уровне имеет высочайшее значение для построения БЕП.
Таким образом, не подтверждается гипотеза о наличии у проекта БЕП конкурента в лице китайского ЭПШП, что теоретически могло бы привести к возникновению напряженности и даже конфликта между Москвой и Пекином. Анализ действий, предпринимаемых политическим руководством наших стран, показывает, что на самом деле происходит обратное: понимая риски возникновения их соперничества, Россия и Китай на высшем политическом уровне демонстрируют уверенность и последовательность в попытках избежать ненужной конкуренции и фокусируются на выстраивании таких рамок сотрудничества, которые позволили бы сторонам успешно сопрягать их флагманские инициативы в Евразии.
Библиографический список
Документы, подписанные по итогам официального визита Председателя КРН в РФ. 04.07.2017. URL: http://www.kremlin.ru/supplement/5217 (дата обращения: 16.04.2020).
К Великому океану: хроника поворота на Восток. Сборник докладов Валдайского клуба. М.: Фонд «Валдай», 2019. 352 с.
Кулинцев Ю.В. Россия повернулась к Китаю всерьез и надолго. 07.04.2016. URL: http://russiancouncil.ru/turn2china (дата обращения: 16.04.2020).
Ли Цзиго. Да Оуя хобань гуаньси: чунсу Оуя синь чжисюй : [Большое евразийское партнерство: изменение евразийского порядка?] // Гоцзи Вэньти Янь-цзю. 2017. Vol. 1. C. 25—37. (На кит. яз.).
Ли Юнцюань. The Greater Eurasian Partnership and the Belt and Road Initiative: Can the Two Be Linked? // Journal ofEurasian Studies. 2018. Vol. 9. No. 2. Pp. 94—99.
Лузянин С.Г., Клименко А.Ф. Сотрудничество России и Китая в ШОС по реализации концепции Большого евразийского партнерства // Китай в мировой и региональной политике. ВыпускXXГV. М.: ИДВ РАН, 2019. 416 с. DOI: 10.24411/ 2618-6888-2019-10005
Послание Президента Федеральному Собранию РФ. 03.12.2015. URL: http:// www.kremlin.ru/events/president/news/50864 (дата обращения: 16.04.2020).
Поволоцкий Г. Интеграция интеграций // Международная жизнь. 24.11.2015. URL: https://interaffairs.ru/news/show/14197 (дата обращения: 16.04.2020).
Россия и Китай: партнерство в контексте вызовов безопасности и развития в АТР. URL: https://russiancouncil.ru/projects/bilaterial/russia-china/ (дата обращения: 16.04.2020).
Совместное заявление РФ и КНР. 08.05.2015. URL: http://www.kremlin.ru/ supplement/4971 (дата обращения: 16.04.2020).
Совместное заявление РФ и КНР. 25.06.2016. URL: http://www.kremlin.ru/ supplement/5100 (дата обращения: 16.04.2020).
Совместное заявление РФ и КНР. 04.07.2017. URL: http://www.kremlin.ru/ supplement/5218 (дата обращения: 16.04.2020).
Совместное заявление РФ и КНР. 05.06.2019. URL: http://www.kremlin.ru/ supplement/5413 (дата обращения: 16.04.2020).
Стенограмма выступления В. Путина на ПМЭФ-2016. URL: https://rg.ru/201 6/06/17/reg-szfo/stenogramma-vystupleniia-vladimira-putina-na-pmef-2016.html (дата обращения: 16.04.2020).
Цзяо Ицян. Ю Жэнь Чжи Фэньци Дао Хэцзо Гунши : [От когнитивных различий к кооперативному консенсусу] // Дандай Ятай. 2018. Vol. 4. URL: https:// www.ydylcn.com/zjgd/334409.shtml (дата обращения: 16.04.2020) (На кит. яз.).
Чжао Чуаньцзюнь, Сяо Вэньхуэй. Чжунго Ин Жухэ Хуэйин Пуцзин дэ Да Оуя Хобань Гуаньси Цзихуа : [Как должен реагировать Китай на план Путина о Большом евразийском партнерстве] // Цзинцзи Яньцзю Даокань. 2017. No. 6. C. 18— 25. (На кит. яз.).
Ян Лэй. Элосы Да Оуя vs Чжунго Идай Илу: [Российское БЕП или китайская ИПП]. 28.01.2016. URL: https://pit.ifeng.com/a/20180126/55485771_0.shtml?_cpb_ xinxiliu_xgtj (дата обращения: 12.10.2019) (На кит. яз.).
China, Russia Agree to Integrate Belt Initiative with EAEU Construction. 09.05.2015. URL: http://www.xinhuanet.com/english/2015-05/09/c_134222936.htm (дата обращения: 16.04.2020).
Hormats, Robert D. The United States' «New Silk Road» Strategy: What is it? Where is it Headed? URL: http://www.state.gov/e/rls/rmk/2011/174800.htm (дата обращения: 22.11.2019).
Rolland Nadege. A China—Russia Condominium over Eurasia // Global Politics and Strategy, Vol. 61. Washington: International Institute for Strategic Studies, 2019. P. 7—22.
References
China, Russia Agree to Integrate Belt Initiative with EAEU Construction. URL: http://www.xinhuanet.com/english/2015-05/09/c_134222936.htm (accessed: 16 April, 2020).
Dokumenty, podpisannye po itogam oficial'nogo vizita Predsedatelya KRN v RF [Documents signed during Chinese president's official visit to Russia]. URL: http:// www.kremlin.ru/supplement/5217 (accessed: 16 April, 2020). (In Russian).
Hormats, Robert D. (2011). The United States' «New Silk Road» Strategy: What is it? Where is it Headed? URL: http://www.state.gov/e/rls/rmk/2011/174800.htm (accessed: 22 November, 2019).
Jiao Yiqiang (2018). You Ren Zhi Fenqi Dao Hezuo Gongshi [From Cognitive Differences to Cooperation Consensus], Dangdai Yatai [Contemporary Asia-Pacific], Vol. 4. URL: https://www.ydylcn.com/qgd/334409.shtml (accessed: 16 April, 2020). (In Chinese).
Kulintsev, Yury (2016). Rossiya povernulas k Kitayu vserez i nadolgo [Russia has turned to China seriously and for the long haul]. URL: http://russiancouncil.ru/turn2c hina (accessed: 16 April, 2020). (In Russian).
K Velikomu okeanu (2019). Xronika povorota na Vostok. Sbornik dokladov Valdajskogo kluba [Towards Great Ocean. Chronicles of the Russian pivot to Asia. Valdai club's book of reports], Moscow:Fond "Valdaj", 352 p. (In Russian).
Li Yongquan (2018). The Greater Eurasian Partnership and the Belt and Road Initiative: Can the Two Be Linked?, Journal of Eurasian Studies, Vol. 9, No. 2: 94—99.
Li Ziguo (2017). Da Ouya huoban guanxi: chongsu Ouya xin zhixu [Greater Eurasian Partnership: Reshaping the Eurasian Order?], Guoji Wenti Yanjiu [International Studies], Vol. 1: 25—37. (In Chinese).
Luzianin, S.; Klimenko, A. (2019). Sotrudnichestvo Rossii i Kitaya v ShOS po realizacii koncepcii Bol'shogo evrazijskogo partnerstva [Cooperation of Russia and China in SCO on implementation of the Greater Eurasian partnership concept], Kitaj v mirovoj i regional'noj politike [China in World and Regional Politics], Issue XXIV. Moscow: IDV RAN, 416 p. (In Russian). DOI: 10.24411/2618-6888-2019-10005
Poslaniye Prezidenta Federalnomu Sobraniyu RF [President's message to Federal Assembly of the Russian Federation]. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/ news/50864 (accessed: 16 April, 2020). (In Russian).
Povolotskiy G. (2015). Integratsiya integratsiy [Integration of integrations], Mezhdunarodnaya zhizn [The International Life]. URL: https://interaffairs.ru/news/ show/14197 (accessed: 16 April, 2020). (In Russian).
Rolland, Nadege (2019). A China—Russia Condominium over Eurasia, Global Politics and Strategy, Washington: International Institute for Strategic Studies, Vol. 61: 7—22.
Rossiya i Kitaj: partnerstvo v kontekste vy'zovov bezopasnosti i razvitiya v ATR [Russia and China: partnership in the context of challenges to security and development in the APR]. URL: https://russiancouncil.ru/projects/bilaterial/russia-china (accessed: 16 April, 2020). (In Russian).
Sovmestnoe zayavlenie RF i KNR [Joint Statement of Russia and China]. URL: http://www.kremlin.ru/supplement/4971 (accessed: 16 April, 2020). (In Russian).
Sovmestnoe zayavlenie RF i KNR. [Joint Statement of Russia and China]. URL: http://www.kremlin.ru/supplement/5100 (accessed: 16 April, 2020). (In Russian).
Sovmestnoe zayavlenie RF i KNR. [Joint Statement of Russia and China]. URL: http://www.kremlin.ru/supplement/5218 (accessed: 16 April, 2020). (In Russian).
Sovmestnoe zayavlenie RF i KNR [Joint Statement of Russia and China]. URL: http://www.kremlin.ru/supplement/5413 (accessed: 16 April, 2020). (In Russian).
Stenogramma vystupleniya V.Putina na PMEF-2016 [Putin's verbatim report during SPIEF-2016]. URL: https://rg.ru/2016/06/17/reg-szfo/stenogramma-vystuplen iia-vladimira -putina-na-pmef-2016.html (accessed: 16 April, 2020). (In Russian).
Yang Lei (2016). Eluosi "Da Ouya" vs Zhongguo "Yidai Yilu" [Russia's Greater Eurasia vs China's Belt and Road]. URL: https://pit.ifeng.com/a/20180126/55485771_ 0.shtml?_cpb_xinxiliu_xgtj (accessed: 12 October, 2019). (In Chinese).
Zhao Chuanjun; Xiao Wenhui (2017). Zhongguo Ying Ruhe Huiying Pujing de "Da Ouya Huoban Guanxi" Jihua' [How Should China Respond to Putin's 'Greater Eurasian Partnership' Plan], Jingji Yanjiu Daokan [Economic Research Guide], No. 6: 18—25. (In Chinese).
