CC BY
306
В.Е. Петровский
РОССИЯ,КИТАЙ И КОНТУРЫ «БОЛЬШОГО ЕВРАЗИЙСКОГО ПАРТНЕРСТВА»
Аннотация. Концепция «Большого евразийского партнерства» (далее — БЕП), вызвавшая неподдельный интерес не только в России, но и в Китае, становится предметом дискуссий и исследований в академической и экспертной среде. Ее концептуализация и научное обоснование происходят на фоне осмысления более общих геоэкономических и геополитических представлений, связанных с развитием и обустройством Большой Евразии.
В настоящее время процесс сопряжения интеграционных процессов в рамках ЕАЭС и ЭПШП является наиболее важным содержательным компонентом процесса формирования БЕП. Скорее всего, оно будет представлять собой набор межблоковых торгово-экономических партнерств, сеть зон свободной торговли.
Сопоставительный анализ вызовов, рисков и возможностей для России и Китая в Евразии показывает, что российские и китайские инициативы в Центральной Евразии не рассматриваются как взаимоисключающие, поскольку их содержание не предполагает обязательного выбора одного из разных институционально-правовых форматов (ЕАЭС и ЭПШП).
Ключевые слова: Большое евразийское партнерство, Евразийский экономический союз (ЕАЭС), Экономический пояс Шелкового пути (ЭПШП), Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), межблоковые торгово-экономические партнерства, зоны свободной торговли (ЗСТ).
Концепция «Большого евразийского партнерства» (далее — БЕП), вызвавшая неподдельный интерес не только в России, но и в Китае, становится предметом дискуссий и исследований в академической и экспертной среде. Ее концептуализация и научное обоснование происходят на фоне осмысления более общих геоэкономических и геополитических представлений, связанных с развитием и обустройством Большой Евразии.
Как отмечает, например, Г. Дизен, новая российская концепция евразийства «должна отмежеваться от прежних представлений, связанных с отсталой милитаризованной геополитикой и имперским перенапряжением сил. Новая геоэкономическая концепция евразийства должна быть нацелена на осуществление избирательной евразийской интеграции, чтобы сделать Россию главной движущей силой модернизации и глобализации. Главное отличие пересмотренной концепции евразийства должно заключаться в признании того, что у России нет ни возможностей, ни намерения господствовать на евразийском континенте. Создание жизнеспособных парт-нерств с евразийскими державами критически важно для реализации проекта сбалансированной и функциональной Большой Ев-разии»1.
Стратегическое партнерство между Китаем и Россией необходимо для любого формата Большой Евразии, так как этот тандем включает крупнейшего в мире производителя энергоносителей и крупнейшего их потребителя, лидера мировой торговли и континентальную державу, способную выступать в качестве связующего моста между разными частями континента2.
Как известно, идея о создании Большого евразийского партнерства была сформулирована 3 декабря 2015 г., когда В.В. Путин в своем Послании Федеральному собранию выдвинул инициативу о начале консультаций по формированию экономического партнерства между государствами-членами ЕАЭС, АСЕАН, ШОС и государствами, которые присоединяются к ШОС. На протяжении 2016 г. концепция неоднократно обсуждалась на различных многосторонних дискуссиях и в экспертной среде, став, по сути, флагманской российской инициативой по развитию евразийской интеграции .
Важно понять геоэкономическую подоплеку возникновения идеи БЕП, рациональные мотивы, которыми можно обосновать ее целесообразность. Как представляется, наиболее существенным из них является сама реалистичность евразийской экономической интеграции в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС) в краткосрочной и среднесрочной перспективе.
Тем не менее, на фоне грандиозных сдвигов в глобальных интеграционных и торгово-экономических процессах некоторым отечественным экспертам развитие ЕАЭС представляется отстающим от актуальных тенденций. Они констатируют, что Евразийский экономический союз сегодня с его ВВП в 2,2 трлн долл., составляющим 3,2 % от мирового, не представляет собой самодостаточный рынок и любые попытки построить «крепость Евразия» самоубийственны.
Выходом из сложившегося положения им видится активизация пе-
4
реговорного процесса на двух треках — восточном и западном .
Показательно, что такой подход разделяют как «либералы-рыночники», так и «дирижисты». Компенсировать относительно небольшой вес ЕАЭС в мировой экономике, полагают они, возможно только в рамках внешнего контура евразийской интеграции, выстраивая преференциальные режимы торгово-экономического сотрудничества с быстро растущими странами Евразии — Китаем, Индией, странами Индокитая, Ближнего и Среднего Востока. Реализация инициативы глав России и Китая по сопряжению двух трансконтинентальных интеграционных инициатив — ЕАЭС и Шелкового пути — открывает возможности для устойчивого экономического развития Евразии. Эти инициативы могут органично сочетаться, дополняя и приумножая интеграционный эффект каждой из них. В этом сценарии, прогнозирует, например, С. Глазьев, темпы роста российской экономики достигают максимальных значений — до 10 % ежегодного прироста ВВП и 20 % прироста инвестиций5.
Еще один существенный и весьма рациональный мотив выдвижения идеи БЕП — обеспокоенность России падением авторитета Всемирной торговой организации (ВТО) и созданием «закрытых» региональных торговых объединений. В ответ на этот вызов выдвигается тезис о гармонизации различных региональных экономиче-
ских форматов при строгом соблюдении принципов равенства и открытости — именно поэтому в качестве положительного опыта В.В. Путин назвал деятельность ЕАЭС и переговоры о его сопряжении с китайским проектом ЭПШП, которые в перспективе могут способствовать созданию Большого евразийского партнерства, открытого для взаимодействия со всеми заинтересованными государствами и интеграционными союзами6.
В.В. Путин в Послании Федеральному собранию РФ в декабре 2015 г. особо подчеркнул, что это БЕП должно строиться на принципах равноправия и учета взаимных интересов7. Развивая эту идею в выступлении на пленарном заседании Петербургского международного экономического форума в июне 2016 г., он отметил: «Мы с нашими партнерами считаем, что Евразийский экономический союз может стать одним из центров формирования более широкого интеграционного контура... Мы могли бы опереться на целую сеть двусторонних и многосторонних торговых соглашений с разной глубиной, скоростью и уровнем взаимодействия, открытостью рынка, в зависимости от готовности той или иной национальной экономики к такой совместной работе, на договоренностях о совместных проектах в области науки, образования, высоких технологий» .
Возвращаясь к идее БЕП на итоговой пленарной сессии XIII ежегодного заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай» 27 октября 2016 г., В.В. Путин вновь отметил: «Россия выступает за гармонизацию региональных экономических форматов на основе принципов прозрачности и уважения интересов друг друга. Именно так мы выстраиваем деятельность Евразийского экономического союза, ведем переговоры с нашими партнерами, в том числе о сопряжении с реализуемым Китаем проектом «Экономического пояса Шелкового пути». Рассчитываем, что это позволит создать большое Евразийское партнерство... Для воплощения этой идеи уже начаты переговоры в формате «пять плюс один» по соглашению о торгово-экономическом сотрудничестве между всеми участниками
9
этого процесса» .
О необходимости создания Большого Евразийского партнерства между ЕАЭС и другими странами, включая Китай, Индию, Иран,
Пакистан и партнеров по СНГ, российский президент и другие российские представители говорили и на Восточном экономическом форуме во Владивостоке в сентябре 2016 г. При этом выявилась еще одна существенная особенность будущего БЕП — его инклюзивный характер.
Большое Евразийское партнерство не будет противопоставлением со стороны России Транстихоокеанскому и Трансатлантическому партнерствам, заявил в связи с этим на полях Восточного экономического форума первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов. «Мы внимательно изучили документ о ТТП и смотрим, что мы можем для себя адаптировать, выстраивая отношения в Евразии... Если раньше этот формат звучал как «Европа от Владивостока до Лиссабона», то теперь он включает и Вьетнам, и Сингапур, и новый формат взаимодействия с Индонезией, это и Иран, Пакистан, Индия, Китай. Скорее всего, эта работа будет разноскоростная, разноуровневая интеграция. Главное — договориться не по тарифам — хотя для многих стран это вопрос номер один, а договориться о том, чтобы торговая среда была безбарьерная», — сказал первый вице-
премьер10.
В настоящее время процесс сопряжения интеграционных процессов в рамках ЕАЭС и ЭПШП является наиболее важным содержательным компонентом процесса формирования БЕП, который, по сути, уже начался. Первый вектор — это заключение всеобъемлющего соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и Китаем. 25 июня 2016 г. ЕЭК и Министерство коммерции КНР подписали совместное заявление о запуске переговорного процесса по соглашению.
На первом этапе рассматривается заключение непреференциального соглашения, которое будет охватывать целый ряд сфер, а не только упрощение торговли и регуляторную область, с перспективой выхода на преференциальное соглашение. Его основные разделы
* Даже после того, как президент США Д. Трамп официально отказался от Транстихоокеанского партнерства (ТТП), на этом проекте рано ставить крест — страны, подписавшие Соглашение о ТПП, продолжают многосторонние консультации, к которым недавно впервые присоединился Китай.
включают таможенное, техническое, санитарное, ветеринарное и фитосанитарное регулирование, защиту интеллектуальной собственности и конкуренции и электронную торговлю. Стороны также планируют создать «институты комплексного взаимодействия». В сельском хозяйстве, промышленности, энергетике, транспорте и коммуникациях и инфраструктуре должны появиться «общие форматы по проектам общего интереса»11.
Российская сторона предлагает, помимо ведения переговоров по соглашению о торгово-экономическом сотрудничестве, на которых должны обсуждаться вопросы, находящиеся в ведении ЕЭК, запустить еще один трек переговоров по мерам нетарифного регулирования. Полномочия обсуждения этих вопросов не делегированы ЕЭК правительствами государств-членов ЕАЭС, но соответствующие переговоры могли бы вестись согласно Протоколу о мерах нетарифного регулирования в отношении третьих стран (приложение № 7 к Договору о Евразийском экономическом союзе)12.
По заявлению министра ЕЭК по торговле В.О. Никишиной, заключение непреференциального соглашения с Китаем возможно уже в краткосрочной перспективе (2 года)13. Оно не будет подменять двустороннее взаимодействие государств-членов с КНР. При этом Россия готова также проводить в рамках подготовки соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве переговоры по принятию мер тарифного регулирования, которые должны завершиться созданием зоны свободной торговли (ЗСТ), полагая, что этот процесс может быть завершен к 2030—2035 гг.
Второй вектор взаимодействия ЕАЭС и Китая — формирование «дорожной карты», включающей конкретные проекты и мероприятия по сопряжению экономических интересов экономик ЕАЭС с Китаем. Главным источником дорожной карты станут средне- и долгосрочные планы экономического развития государств, участвующих в инициативе.
24 августа 2016 г. на встрече председателя Коллегии ЕЭК Т.С. Саркисяна с вице-премьером Госсовета КНР Чжан Гаоли также была одобрена инициатива китайской стороны относительно создания общего банка данных по проектам. Речь идет о проектах, которые уже начаты, реализуются, а также которые запланированы
к реализации КНР и странами ШОС и которые участвуют в процессе сопряжения ЕАЭС и ЭПШП. Работа над созданием банка данных
14
уже началась .
Инициатива по созданию Большого евразийского партнерства получила политическую поддержку со стороны Китая. «Китайская сторона считает эту инициативу позитивной и конструктивной идеей и приветствует ее», — заявил в августе 2016 г. директор Департамента Европы и Центральной Азии МИД Китая Гуй Цунъюй.
Он добавил, что Китай и Россия будут прилагать совместные усилия для изучения вопроса по продвижению данной инициативы. По его словам, МИД и экономические ведомства Китая проводят тесные контакты для выработки конкретных мер с целью реализации договоренностей, достигнутых между главами наших стран по созданию Большого евразийского партнерства15.
Не менее важен и диалог представителей экспертного сообщества России и Китая по осмыслению и научному обоснованию БЕП. Китайские ученые и эксперты в целом положительно относятся к данной инициативе, видя в ней большие возможности для развития и обустройства Большой Евразии. Так, проф. Фэн Юйцзюнь пишет: «В Евразии существуют разные механизмы регионального экономического сотрудничества и интеграционные инициативы. Все они обладают своими преимуществами и должны являться взаимодополняющими, а не находиться в конфликте между собой. Любая интеграционная инициатива не должна быть замкнутой. В результате Центральная Евразия должна стать мостом, соединяющим ЕС с АТР, а тесное сотрудничество между Европой, Центральной Евразией и АТР придаст новый импульс мировой экономике»16.
Более того, китайские ученые в сотрудничестве со своими российскими коллегами приступили к углубленному и упорядоченному анализу интересов, рисков и возможностей взаимодействия КНР и РФ в данной сфере. Например, И. Тимофеев и Е. Алексеенкова так определяют интересы России в Евразии:
• увеличение числа дружественных или нейтральных сил, концентрация на решении тех проблем, которые не могут быть решены дипломатическим путем, в коалиции с максимально возможным числом участников;
• противодействие хаотизации евразийского макрорегиона, увеличению числа горячих точек, кризисных зон, слабых государств. Именно они служат питательной средой для террористов и экстремистов всех мастей, расшатывают систему региональной безопасности;
• активизация роли в проектах экономической и гуманитарной интеграции, снижении или ликвидации барьеров в движении капиталов, товаров, рабочей силы; подключение к масштабным инфраструктурным проектам, использование транзитного потенциала страны;
• стремление избежать углубления существующих и создания новых расколов на пространстве Евразии, выстраивание механизмов решения общих проблем;
• закрепление за страной роли равноправного, конструктивного
17
и созидательного партнера .
К числу сильных сторон России в Евразии можно отнести:
• преимущества географического положения. Россия имеет сухопутный или морской выход на большинство ключевых точек Евразийского континента. Данное преимущество усиливается транспортной и инфраструктурной связностью этого огромного пространства в пределах одной страны;
• сам масштаб российской экономики, возможность выступать привлекательным рынком, а также вносить заметный вклад в региональные экономические и инфраструктурные проекты;
• возможность внести весомый вклад в безопасность экономических проектов и региона в целом. Россия обладает достаточно мощными и мобильными вооруженными силами, способными оперативно реагировать на кризисные ситуации, оказы-
18
вать помощь своим партнерам и союзникам .
В числе ключевых рисков для России в Евразии:
• возможное обострение региональных конфликтов (Афганистан, страны Центральной Азии, дестабилизация на Кавказе в результате усиления позиций исламистов, возможность обострения замороженных конфликтов в регионе, в частности, между Арменией и Азербайджаном);
• поскольку успех ЭПШП, его экономическая отдача даже в долгосрочной перспективе неочевидны, то аналогичный риск следует иметь в виду и в отношении ЕАЭС;
• соблазн политизации экономических проектов, особенно в случае их экономической убыточности. Наша страна может быть поставлена перед сложным выбором — либо затраты, либо маргинализация в региональных инициативах;
• риск того, что новые, созданные в рамках ЕАЭС нормы и правила экономической деятельности войдут в противоречие с теми, которые уже успешно функционировали до этого в двустороннем формате, или вытеснят их вовсе19.
В свою очередь, интересы Китая в Евразии формулируются следующим образом:
• обеспечение приграничной безопасности, ибо общие границы Китая с Россией, Монголией и со странами Центральной Азии составляют 4300 км, 4700 км и 3300 км соответственно;
• обеспечение благоприятной внешней среды для проведения политики реформ и открытости в стране. Поэтому для Пекина является важным предотвращение стратегических угроз и военно-политических блоков в данном регионе, направленных против Китая;
• обеспечение энергетической безопасности путем стабильных и надежных поставок энергоносителей из региона;
• полное использование вместе с партнерами преимуществ экономической взаимодополняемости экономик Китая и евразийских стран. Для этого необходимо использовать форматы ЭПШП и ШОС;
• продолжение институционального строительства ШОС, превращение ее в организацию, которая сможет внести еще больший вклад в обеспечение евразийской безопасности и развитие экономики Евразии20.
Сильные стороны Китая в Евразии видятся китайским исследователями так:
• между Китаем и странами Евразии не наблюдается существенных противоречий и разногласий. Пекин, придерживаясь самостоятельной и независимой внешней политики, активно
развивает конструктивные отношения стратегического партнерства со всеми евразийскими странами;
• КНР не только интенсивно развивает торговые отношения со странами Евразии, но и осуществляет более активную инвестиционную деятельность. На нынешнем этапе Китай уже стал первым торговым партнером России, Казахстана и Туркменистана, вторым торговым партнером Узбекистана и Кыргызстана, а также третьим торговым партнером Таджикистана;
• концепция ЭПШП находит многочисленные точки соприкосновения со стратегиями экономического развития евразийских стран. Сотрудничество с Китаем будет способствовать модернизации и диверсификации хозяйственных комплексов, а также их интеграции в глобальную экономику;
• концепция ЭПШП является не интеграционным проектом исключающего характера, а проектом сотрудничества открытого типа. ЭПШП не исключает уже существующие механизмы регионального сотрудничества, такие, как ЕАЭС или американский проект «Новый Шелковый путь»;
• способность таких финансовых структур, как Азиатский банк инфраструктурных инвестиций и Фонд Шелкового пути, созданные по инициативе Китая, послужить надежным финансовым гарантом экономического сотрудничества в Евразии;
• «Шанхайский дух» служит важной основой «мягкой силы» для расширения всестороннего стратегического взаимодействия Китая с евразийскими странами. Такие принципы, как взаимодоверие, взаимная выгода, равноправие, консультации, уважение цивилизационного многообразия, поиск совместного развития, являются основой системы ценностей ШОС и ключевой концепцией внешней политики Китая в Евразии21.
Риски для Китая в Евразии видятся следующим образом:
• строительство инфраструктуры на евразийских пространствах требует больших объемов капиталовложений и отличается дол-госрочностью. Это означает, что экономический эффект будет достигнут не скоро, а риски для инвестиций будут высокими;
• в евразийских странах существуют опасения относительно угрозы «китайской экономической экспансии». По мере изме-
нения политической конъюнктуры разных стран такие опасения могут быть использованы различными силами во внутриполитической борьбе;
• в евразийском регионе сложились высокие геополитические риски. Одновременно существуют такие проблемы, как межгосударственные разногласия, региональные конфликты, терроризм, экстремизм, что создает большую угрозу евразийскому экономическому сотрудничеству и государственным интересам Китая;
• Китай не имеет военного присутствия в Евразии для защиты его грандиозных капиталовложений, и у КНР нет и эффективных механизмов сотрудничества с крупными игроками в сфере безопасности22.
Сопоставительный анализ вызовов, рисков и возможностей для России и Китая в Евразии приводит к важному выводу: российские и китайские инициативы в Центральной Евразии не рассматриваются как взаимоисключающие и закрытые, поскольку их содержание не предполагает выбора из разных институционально-правовых форматов (ЕАЭС и ЭПШП).
Так, по мнению экспертов Международного дискуссионного клуба «Валдай», деятельность Евразийского союза направлена на развитие экономик стран-членов с использованием таких инструментов, как создание наиболее благоприятных условий для ведения бизнеса, включая инвестиционную и другие виды деятельности, а также создание на его территории пространства четырех свобод передвижения: товаров, людей, капиталов и услуг. Китайская инициатива содержит в себе в первую очередь открытое для всех масштабное инвестиционное предложение. В результате оба рассматривае-
23
мых формата гармонично дополняют друг друга .
Важнейшим институтом международного сотрудничества на евразийском пространстве является ШОС, имеющая серьезный потенциал для превращения в основную площадку взаимодействия по линии «Китай (ЭПШП)—ЕАЭС ШОС», которая при энергичном развитии может стать центральным институтом потенциального проекта создания сообщества Большой Евразии. Развитие и инсти-туционализация ШОС может создать зонтичную организацию для Большого Евразийского партнерства24.
Ли Синь и другие китайские исследователи отмечают, что географическое пространство ШОС охватывает все страны-члены ЕАЭС, которые являются важными экономическими субъектами, расположенными вдоль ЭПШП, в рамках 6 экономических коридоров, зафиксированных в документе «Видение и действия, направленные на продвижение совместного строительства Экономического пояса Шелкового пути и Морского Шелкового пути XXI века». В реализации состыковки ЭПШП и ЕАЭС ШОС должна играть роль важнейшей площадки, — тем более, что цели, принципы и содержание строительства ЭПШП, изложенные в упомянутом выше документе, совпадают с интересами регионального экономического сотрудничества в рамках ШОС25.
Существенный довод в пользу практической направленности и стратегического характера БЕП, включающего в себя состыковку ЕАЭС и ЭПШП, — суть уже выработанных среднесрочных прогнозов этого процесса. Так, вышеупомянутый китайский ученый выделяет в связи с этим нижеследующие этапы.
1. Запуск в августе 2016 г. переговорного процесса между Китаем и Евразийским экономическим союзом по сопряжению строительства ЭПШП и ЕАЭС. На этом этапе делается акцент на создании мягкой регулятивной среды. Это правила, надзор, стандарты и т. д. Продолжается содействие региональному экономическому сотрудничеству в рамках ШОС, увеличению объема торговли, упрощению торговли и инвестиций.
2. Примерно в 2030 г. зона свободной торговли в рамках ШОС превращается во Всеобъемлющее экономическое партнерство на базе интеграции ЕАЭС, ШОС и БРИКС.
3. На основе интеграции всеобъемлющего экономического партнерства со странами АСЕАН или создаваемого Всеобъемлющего регионального экономического партнерства (ВРЭП) примерно в 2040 г. будет образованно Большое Евразийское партнерство. В рамках этого пространства планируется сформировать системы полной свободы торговли, обеспечить свободное движение капиталов, создание общего финансового и единого энергетического рынков, разработать единые правила торговли товарами и услугами, а также
сформировать общий рынок транспортных услуг и единую транспортную систему26.
Процесс формирования континентального евразийского партнерства от Европы до ЮВА набирает обороты. Как заявил в марте 2017 г. начальник отдела международного взаимодействия Департамента развития интеграции ЕЭК Д. Ежов, в 2016 г. впервые в истории импорт в ЕАЭС из стран региона АТЭС превысил импорт из ЕС. Вступило в силу соглашение о зоне свободной торговли с Вьетнамом. Комиссия развивает сотрудничество в формате меморандумов с правительствами Монголии, Камбоджи, Сингапура. С рядом государств уже запущен трек по созданию зоны свободной торговли27.
Выступая на заседании Высшего Евразийского экономического совета в апреле 2017 г., В.В. Путин вновь подчеркнул: развитие внешнего контура нашего интеграционного объединения должно быть продолжено на системной и плановой основе28. Эта работа осложняется тем, что пока не было прецедентов межблоковых торгово-экономических партнерств. Однако, по мнению экспертов, вполне реально в обозримой перспективе сформировать БЕП как сеть зон свободной торговли (ЗСТ), набор торговых блоков, наиболее вероятным форматом которого будет так называемая «миска спагетти».
В связи с этим наиболее актуальной задачей ныне является определение тех институциональных форм, которые были бы оптимальными для придания необратимого характера процессу формирования сообщества интересов и ценностей в Центральной Евразии.
Также, по мнению российских экспертов (Т.А. Флегонтовой и др.), очевидна необходимость тщательной проработки данной стратегии на техническом уровне, ибо потенциальные государства-участники проекта «Большая Евразия» могут столкнуться с проблемой лидерства, полноценности удовлетворения интересов всех участников проекта, сопряжения различных институциональных форматов под эгидой «Большой Евразии». Высказывается мнение, что объективно этот проект должен стать исключительно российской национальной стратегией и объединить в себе уже иницииро-
29
ванные и перспективные тренды сотрудничества .
Помимо прочего, для России инициатива создания Большого Евразийского партнерства — способ перехода к стратегии опережаю-
щего развития путем форсированного создания производств нового технологического и институтов нового мирохозяйственного укладов.
В этом случае Россия и ЕАЭС могли бы претендовать на полноцен-
30
ное участие в новом центре мировой экономической системы .
И последнее, но, может быть, не менее важное. Экономическое сотрудничество, мегапроекты, сопряжение интеграций — существенное, но отнюдь не единственное измерение БЕП. Необходимы гарантии против вмешательства извне и навязывания моделей общественного или иного устройства, не выстраданных самим обществом. Нужны четкие и хорошо просчитанные общепринятые правила игры на международной арене, которых придерживались бы все страны без исключения. В его основу БЕП кладется строгое следование фундаментальным принципам и нормам действующего международного права в сугубо позитивном, системном и взаимовыгод-31
ном их понимании .
Итак, Большое евразийское партнерство может стать одним из «становых хребтов» нового, более рационального и справедливого миропорядка, основанного на многополярности, суверенном равенстве, уважении ко всем культурам, религиям и цивилизациям, инклюзивном и недискриминационном международном сотрудничестве.
Примечания
1 Дизен Г. Россия, Китай и «баланс зависимости» в Большой евразии // Валдайские записки. 2017. № 63. Март. С. 7—8.
2 Там же. С. 8.
3 URL: http://kremlin.ru/events/president/news/52178
4 Новое позиционирование Российской Федерации в глобальном хозяйстве — возможности и перспективы / Фонд «Институт современного развития» по заказу Фонда Кудрина по поддержке гражданских инициатив. М., 2015. С. 108.
5 URL: https://www.gazeta.rU/business/2017/02/25/10543481.shtml#page6
6 URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/52819
7 Послание Президента Федеральному Собранию. 3 декабря 2015 г. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/50864
8 Выступление В.В. Путина на Пленарном заседании Петербургского международного экономического форума. URL: http://www.kremlin.ru/events/preside nt/news/52178
9 URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/53151
10 URL: https://ria.ru/economy/20160905/1476106027.html
11 URL: Kommersant.ru/doc/3023535
12 URL: http://www.eurasiancommission.org/ru/act/trade/catr/nontariff/Docum ents/dlya%20razmesheniya/%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%BB%D0%BE%D0%B 6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5%207.pdf
13 URL: http://www.stanradar.com/news/full/20200-dogovor-obedinenija-eaes-i -shelkovogo-puti-mogut-podpisat-za-2-goda.html
14 URL: http://www.eurasiancommission.org/ru/nae/news/Pages/25-08-2016-1.aspx
15 URL: https://ria.ru/east/20160803/1473546327.html
16 Геоэкономика Евразии. Astana Club. 2015. Ноябрь. С. 25.
17 Там же. С. 51—52.
18 Там же. С. 53.
19 Там же. С. 54—55.
20 Геоэкономика Евразии. Astana Club. 2015. Ноябрь. С. 27.
21 Там же. С. 28—29.
22 Там же. С. 30.
23 Бордачев Т.В, Казакова А.В., Скриба А.С. Институты для мира в Евразии // Вестник международных организаций. 2016. № 2. С. 25.
24 Ли Синь. Китайский взгляд на создание евразийского экономического пространства. Доклад Международного дискуссионного клуба «Валдай». М., 2016. С. 9.
25 Цит. по: Ли Синь. Указ. соч. С. 10.
26 Там же. С. 14—15.
27 URL: http://eurasiancenter.ru/expert/20170315/1004442721.html
28 Заседание Высшего Евразийского экономического совета в расширенном составе. 14 апреля 2017 г. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/transcripts/54293
29 Мэннинг, Роберт А., Чхень Жиминь, Сон Гоюй, Флегонтова Т.Экономиче-ский порядок в Азиатско-Тихоокеанском регионе и интересы России. Доклад Международного дискуссионного клуба «Валдай». М., 2017. С. 18.
30 URL: https://www.gazeta.ru/business/2017/02/25/10543481.shtml#page6
31 Всеобъемлющее Большое Евразийское партнерство: уход от реальности или возвращение к ней. URL: http://alleuropalux.org/?p=13969
