CC BY
64
HISTORICAL SCIENCES
BULGARIAN NATIONALIST HISTORIOGRAPHY OF MACEDONIA IN THE 1920-1930 Kirchanov M. (Russian Federation) БОЛГАРСКАЯ НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ МАКЕДОНИИ В 1920-1930-Е ГГ. Кирчанов М. В. (Российская Федерация)
Кирчанов Максим Валерьевич /Kirchanov Maksim - доктор исторических наук, доцент, кафедра регионоведения и экономики зарубежных стран,
факультет международных отношений, Воронежский государственный университет, г. Воронеж
Abstract: the author analyzes problems of the early Bulgarian historiography of Macedonia. Bulgarian authors were among founders of Bulgarian perception of Macedonia and Macedonians. Bulgarian authors denied independent status of Macedonian nation and presumed that Macedonians are one of Bulgarians ethnic groups. The political struggle of local Slavic population was understood by them as part of Bulgarian national and liberation movement. The author presumes that Macedonian Studied of Bulgarian historians are part of the intellectual history and the history of ideas in Bulgaria. Bulgarian authors who wrote about Macedonia formed the collective representations and stereotypes of Macedonia and participated in the development of the ideology of Bulgarian political and ethnic nationalism. Macedonian images were system part of Bulgarian cultural tactics and strategies. Bulgarian authors imagined Macedonia as part of Bulgarian political process, its ethnic and cultural history.
Аннотация: автор анализирует проблемы ранней болгарской историографии Македонии. Болгарские авторы были среди основоположников болгарского восприятия Македонии и македонцев. Болгарские авторы отрицали независимый статус македонской нации, полагая, что македонцы являются этнографической группой болгар. Политическая борьба местного славянского населения воспринималась ими как часть болгарского национального и освободительного движения. Автор полагает, что македонские штудии болгарских историков являются частью интеллектуальной истории и истории идей в Болгарии. Болгарские авторы, которые писали о Македонии, одновременно формировали коллективные представления и стереотипы о Македонии и участвовали в развитии идеологии болгарского политического и этнического национализма. Македонские образы были системным элементом болгарских культурных тактик и стратегий. Болгарские авторы воображали Македонию как часть болгарского политического процесса, этнической и культурной истории Болгарии.
Keywords: Macedonia, Bulgaria, nationalism, historiography, a history of ideas, intellectual history.
Ключевые слова: Македония, Болгария, национализм, историография, история идей, интеллектуальная история.
УДК 94(497.2)
Постановка проблемы
На современном этапе Болгария и Македония являются двумя независимыми балканскими государствами, но история македонского вопроса и македонского национального проекта насчитывает почти два столетия. Исторически болгарские политические и интеллектуальные элит видели в Македонии часть болгарского
15 ■ European science № 1(23)
пространства, которое следует объединить с остальными землями, населенными болгарами. Поэтому, болгарские историки и этнографы отказывали македонцам в независимом политическом статусе и видели в них одну их этнографических групп болгар. Значительный корпус научных текстов, созданных болгарскими авторами, был призван придать легитимность этим политическим идеям.
Целью статьи является изучение основных проблем восприятия Македонии и попытки ее интеграции в болгарский контекст в 1920-1930-е годы в рамках различных болгарских версий македонской истории и идентичности.
Историография
Вопросы, рассматриваемые автором в данной статье, относятся к числу недостаточно изученных в российской историографии. Число российских работ по этой теме остается незначительным [21]. В более ранних публикациях автора отражены некоторые проблемы формирования и изменения македонских образов и нарративов в контексте болгарской исторической памяти и националистического воображения. В целом систематизированного изучения болгаро-македонских взаимных представлений в современной российской историографии не ведется. В болгарской и македонской историографиях изучение этой проблематики является табуированным, так как большинство историков склонны культивировать и развивать националистические мифы. Поэтому, болгарские и македонские работы в большей степени претендуют на статус источника, а не исследования, по истории соответственно болгарского или македонского национализма.
История Болгарии в ХХ веке - это и история болгарского национализма. Национализм был одним из наиболее мощных и влиятельных трендов в политической жизни Болгарии, оказывая воздействие и на интеллектуальное сообщество. Вероятно, именно интеллектуалы были основными теоретиками и носителями националистической идеологии. Болгарский национализм, подобно другим национализмам Балканского региона [4; 30], развивался как дихотомия политических и этнических трендов. Сложно однозначно определить какие именно тренды доминировали в идейной платформе болгарского национализма. При этом значительное число теоретиков болгарского национализма предлагали синтетические версии болгарской национальной идеи, в состав которых были интегрированы политические и этнические тренды.
Для болгарской националистической традиции в ХХ веке необычайно при -влекательной оказалась идея построения Великой Болгарии, которая должны была быть этнически чистым болгарским государством. По мнению националистически ориентированных интеллектуалов, болгарскость базировалась на трех ценностях -болгарском этнополитическом мифе, болгарском языке и православии. Болгарский миф был явлением двойного плана. Миф являлся политическим и этническим одновременно, будучи тесно связанным с болгарской редакцией мессианской идеи и верой болгарских политических и культурных элит в то, что именно болгары и Болгария должны доминировать на Балканах. Болгарские элиты на протяжении ХХ столетия трижды пытались реализовать этот национальный проект - дважды в качестве инициатора военных действий (первая балканская война, вторая мировая война) и один раз как обороняющаяся сторона (вторая или межсоюзническая балканская война). Во всех трех случаях болгарские политические элиты руководствовались националистическими аспирациями и стремления создания «Великой Болгарии».
Примечательно, что в двух случаях активной военной внешней политики Болгарии основные интересы болгарских элит были сосредоточены в регионе Македонии, которая никогда не соотносилась с образами Другого [1, 2, 24] (что для болгарских авторов было просто немыслимо), но практически всегда фигурировала в контексте развития идей самости, болгарской, болгарской идентичности. В силу того, что болгарская армия в период Балканских войн вела действия на территории этого
региона [19], македонская тематика интегрировалась в болгарский исторический и политический дискурс, а Македония в значительной степени актуализировала свое значение как универсального «места памяти» для целого ряда болгарских интеллектуалов, которые получили военный опыт именно на ее территории. Подобные моменты, как полагают болгарские авторы, легитимизируют именно болгарские претензии на Македонию. Болгарский язык и православие, как две компоненты болгарского мифа, оставались преимущественно политическими маркерами, которые активно использовались для определения и позиционирования сообщества по принципу свой - чужой. Все, кто не владел болгарским языком и не был православным, автоматически выставлялись за пределы болгарского сообщества - болгарской политической нации.
Классические примеры подобного разделения - отношение со стороны болгарских националистов к сербам и помакам. Сербы автоматически воспринимались как однозначно чужие, что подкреплялось не только языковыми отличиями, но и политическими противоречиями. Помаки отделялись в виду того, что были мусульманами. Но если за сербами болгарские националисты признавали право быть другими, то в отношении помаков они подобного не позволяли, обрекая их на ассимиляцию и принудительную христианизацию. В идеологии болгарского национализма существовало и сообщество, которое занимало промежуточный статус между сербами и помаками. Это были македонцы. Единственное, что сближало их с болгарами, это - славянское происхождение и принадлежность к православной Церкви. С другой стороны, македонские националисты были склонны позиционировать македонцев как отдельную нацию, которая достойна того, чтобы обладать своим национальным государством - Македонией. Болгарские националисты относились к македонцам иначе. Для болгарских националистов Македония была именно Болгарией, одним из болгарских регионов [29]. Для них македонцы были болгарами. В этой ситуации македонский язык воспринимался как испорченный сербами болгарский или совокупностью болгарских диалектов, которые изменились под сербским влиянием. «Испорченность» или «диалекты» - эти понятия не имели для болгарских националистов особого значения в виду того, что отношение к македонскому языку почти всегда оставалось негативным.
Начиная с 1880-х годов болгарскими авторами предпринимались активные попытки интегрировать Македонию в болгарский контекст. Деятельность нескольких поколений софийских интеллектуалов была подчинена одной цели - формированию болгарского образа Македонии. Среди первых форматоров македонских образов в болгарском национализме стал Иван Вазов, который идеализировал македонскую борьбу как форму именно болгарского националистического движения, обращаясь к Македонии не иначе как «Македонио, родино мила!» [8] и призывая своих соотечественников быть македонцами («иди, о брате, в Македония!» [9]), то есть принимать участие в борьбе против «чуждо иго» [25], борьбе за освобождение македонских земель, в состав которых вошли бы «Солун, Шар, Пирин и Рила» [10], и их фактическую инкорпорацию в состав Болгарии, что было попыткой актуализировать не только болгарское восприятие региона, но и его именно болгарский характер. В более радикальной версии будущая Болгарская Македония должна была охватывать территории «от Шар бо белия Егей» [31]. Теолор Траянов и вовсе писал об освобождении Македонии, где вновь свободно будет звучать «славен български език» [32]. Другие авторы также не менее активно локализовали в своих поэтических текстах македонские города (Тетово [5, 6]) и Вардарский регион [7, 23, 26] в целом, что воспринималось ими как форма болгаризации македонского пространства. Усилиями болгарских авторов подобной символической болгаризации была подвергнута и Солунь [3]. Константин Величков, который активно формировал образ Македонии как жертвы [12] антиболгарских устремлений ее соседей, патетически вопрошал «Чия е македонската земля» [13], актуализируя тем самым
болгарские стремления, направленные на интеграцию Македонии именно в болгарское пространство. Аналогичные мотивы жертвенности Македонии, ставшей «истерзанной матерью» [14], мученицей антиболгарской политики, звучат в текстах Любена Димитрова [17, 18] и Кирила Христова [33].
В целом болгарский национализм отрицал существование македонской нации и македонского языка, видя в македонцах часть болгар, предлагая им такой вариант идентичности, который предусматривал их почти полную интеграцию в состав болгарской политической и этнической нации. В этом отрицании существования отдельной македонской идентичности болгарские интеллектуалы, вероятно, понимая и чувствуя шаткость и общую нестройность своих предположений, активно ссылались на опыт зарубежных исследователей, которые разделяли болгарскую точку зрения, сводившуюся к включению Македонии и македонцев в болгарский исторический, культурный, этнографический и языковой контекст. Особой популярностью среди болгарских интеллектуалов, которые занимались продвижением и популяризацией именно болгарского восприятия Македонии, пользовалась работа немецкого этнографа первой четверти ХХ века Густава Вайганда «Этнография Македонии» [34], позднее переведенная на болгарский язык [11].
Болгарским авторам особенно импонировало то, что немецкий ученый верил в то, что «большая часть сельского населения» в Македонии «было и остается болгарским». Описывая демографическую структуру македонского населения, Густав Вайганд на первое место по численности ставил болгар. Используя термин «македонцы», Г. Вайганд не придавал им специфического македонского содержания, полагая, что македонцев следует рассматривать в качестве этнографической группы болгар. Анализируя особенности этнической истории Македонии, Г. Вайганд «населял» ее не просто абстрактными славянами, но болгарами, а государственные традиции, которые в различное время имели место на территории Македонии, оценивались им также как «болгарские». По мнению немецкого автора, в первой четверти ХХ века болгары составляли значительную часть городского населения Македонии. Кроме этого славянские языки, на которых говорило население Македонии в Средние Века, немецкий этнограф соотносил со «староболгарским языком». Густав Вайганд полагал, что отдельного и самостоятельного македонского языка не существует, а славянские диалекты на территории Македонии следует рассматривать в качестве болгарских.
В такой ситуации Македония в рамках болгарского националистического дискурса фигурировала как понятие почти исключительно географическое, а македонские города (например, Скопье [22], Охрид [27] и даже Солунь [28]) были интегрированы в болгарский канон и контекст болгарского пространства. Если же ему и придавали этнический или политический смысл, то это делалось в болгарском понимании Македонии. Македония могла быть правильной, если это была болгарская Македония. Македонизм оценивался позитивно, если им управляли из Софии, а его сторонники выступали за объединение с Болгарией. В противоположных случаях македонская нация - ни что иное, как сербский антиболгарский проект, а Македония - антиболгарская провокация Белграда. В подобной ситуации македонские нарративы в Болгарии получили значительное развитие и активно использовались интеллектуалами для изобретения и конструирования именно болгарской идентичности. В этом процессе одну из центральных ролей сыграла учебная литература [15] (которая популяризировала и предлагала новые идентичности настолько универсальные, что отказаться от них было крайне сложно) и болгарский учитель [16], который в отличие от прусского учителя «не выиграл битву при Садовой», но скорее проиграл тем политикам, македонский проект которых обладал большим мобилизационным потенциалом. Поэтому такие инструменты формирования и развития идентичности как средняя школа и предназначенная для нее учебная литература [20] конструировали, воображали, изобретали и продвигали
именно болгарский образ Македонии, интегрированный в контекст истории и этнографии Болгарии. Подобная политика болгарских интеллектуальных элит вписывается как яркий пример в теорию изобретаемых традиций - именно поэтому мы можем констатировать, что в ХХ веке Македония стала для болгарского национализма своеобразным «местом памяти». В настоящем разделе мы остановимся на месте македонских сюжетов в болгарском националистическом дискурсе. Выводы
Таким образом, болгарские авторы предприняли значительные усилия, направленные на интеграцию Македонии в болгарский исторический контекст. Болгарские интеллектуалы полагали, что события, современниками которых они были, стали вкладом македонских болгар в общую национальную историю Болгарии, свидетельствуя о болгарском характере македонской истории в целом. Проанализированные в качестве источников в этой статье тексты на современно этапе составляют классический корпус работ, формирующих коллективные болгарские представления о Македонии. Таким образом, болгарские интеллектуалы не оставляли своих попыток интегрировать македонскую историю в болгарский контекст, но распад Югославии и образование независимой Македонии сделали более актуальными другие задачи, связанные с отрицанием самого факта существования македонской нации и интеграцией непризнаваемой болгарскими авторами македонской идентичности с болгарский контекст.
Литература
1. Аретов Н. Свой и чужд в балканските култури / Н. Аретов // Въпреки различията: интеркултурни диалози на Балканите / съст. Н. Аретов. София, 2008. С. 9-12.
2. Аретов Н. Типология на Своя и Другия в ранната българска национална митология / Н. Аретов // Да мислим Другото. Образи, стереотипи, кризис / състав. Н. Аретов. София, 2001. С. 9-24.
3. Балабанов А. От моста на Вардара / А. Балабанов // Македония в песни. Анталогия от български поети / предговор А. Балабанов, подред. Л. Станчев, Р. Мутафчиев. София, 1943. С. 109-110.
4. Балканите като метафора: между глобализадията и фрагментацията / състав. Душан Биелич и Обрад Савич. София, 2004.
5. Борина Хр. Макове / Хр. Борина // Милетич-Букурещлиева М. Македония в българската поезия / М. Милетич-Букурещлиева. София, 1929. С. 108.
6. Борина Хр. Тетово / Хр. Борина // Милетич-Букурещлиева М. Македония в българската поезия / М. Милетич-Букурещлиева. София, 1929. С. 112.
7. Борина Хр. Тетовско поле / Хр. Борина // Милетич-Букурещлиева М. Македония в българската поезия / М. Милетич-Букурещлиева. София, 1929. С. 113.
8. Вазов И. Не даваме я! / И. Вазов // Македония в песни. Анталогия от български поети / предговор А. Балабанов, подред. Л. Станчев, Р. Мутафчиев. София, 1943. С. 29-30.
9. Вазов И. Там! / И. Вазов // Милетич-Букурещлиева М. Македония в българската поезия / М. Милетич-Букурещлиева. София, 1929. С. 81.
10. Вазов И. Чернто знаме / И. Вазов // Македония в песни. Анталогия от български поети / предговор А. Балабанов, подред. Л. Станчев, Р. Мутафчиев. София, 1943. С. 27-28.
11. Вайганд ЛЕтнография на Македония / Г. Вайганд / прев. от немски Н. Джерманова. София, 2008.
12. Величков К. Към Македония / К. Величков // Милетич-Букурещлиева М. Македония в българската поезия / М. Милетич-Букурещлиева. София, 1929. С. 204.
13. Величков К. Чия е македонската земля / К. Величков // Македония в песни. Анталогия от български поети / предговор А. Балабанов, подред. Л. Станчев, Р. Мутафчиев. София, 1943. С. 70-71.
14. Весов Л. Към Родината / Л. Весов // Милетич-Букурещлиева М. Македония в българската поезия / М. Милетич-Букурещлиева. София, 1929. С. 226.
15.Данова Н. Проблемът за националната идентичност в учебникарската книжнина, публицистиката и историографията през XVIII-XIX век / Н. Данова // Бълкански идентичности в българската култура / съст. Н. Аретов. София, 2003. Т. 4. С. 11-91.
16. Даскалова К. Българският учител през Възраждането / К. Даскалова. София, 1997.
17. Димитров Л. Панихида / Л. Димитров // Милетич-Букурещлиева М. Македония в българската поезия / М. Милетич-Букурещлиева. София, 1929. С. 225.
18.Димитров Л. Реквием / Л. Димитров // Милетич-Букурещлиева М. Македония в българската поезия / М. Милетич-Букурещлиева. София, 1929. С. 192.
19.Додов Н. Дневник по балканската война / Н. Додов. София, 2006.
20. Кайчев Н. Македонийо, възжелана... Армията, училището и градежът на нацията в Сърбия и България (1878-1912) / Н. Кайчев. София, 2006.
21. Кирчанов М. В. От балканских крестьян к македонцам: интеллектуальная история македонского национализм / М. В. Кирчанов. М.: БИБЛИО-ГЛОБУС, 2016. 304 с.
22. Кънчов В. Град Скопие / В. Кънчов. София, 1898.
23. Лилиев Н. Към Родината / Н. Лилиев // Родни слова. София, 1941. С. 192-193.
24.Михова Л. Чужденецът - свой и друг / Л. Михова // Да мислим Другото. Образи, стереотипи, кризи / съст. Н. Аретов. София, 2001. С. 57-66.
25.Морфов А. Изгрей зора на свободата (марш за македонските революционера) / А. Морфов // Подвигът на Мара Бунева / съст. Цочо В. Билярски. София, 2010. С. 419.
26. Панчев С. Вардар / С. Панчев // Милетич-Букурещлиева М. Македония в българската поезия / М. Милетич-Букурещлиева. София, 1929. С. 108.
27. Снегаров И. Град Охрид / И. Снегаров. София, 1928.
28. Снегаров И. Солун в българската духовна култура / И. Снегаров. София, 1937.
29. Суйецка Й. Балкански места на паметта. Терминът Македония и образът на Никола Вапцаров в българския и македонския времепространствен континуум / Й. Суйецка. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.ilit.bas.bg/bi/include. php?file=JoSujecka/ (дата обращения: 05.01.2017).
30. Тодорова М. Балкани. Балканизъм / перев. от англ. П. Йосифова-Хеберле. София, 1999.
31. Траянов Т. Илинденски химн / Т. Траянов // Милетич-Букурещлиева М. Македония в българската поезия / М. Милетич-Букурещлиева. София, 1929. С. 120.
32. Траянов Т. Победният марш на българите / Т. Траянов // Родни слова. София, 1941. С. 133-134.
33.Христов К. Българската реч / К. Христов // Родни слова. София, 1941. С. 109-110.
34. Weigand G. Etnografie von Mekedonien / G. Weigand. Leipzig, 1924.
European science № 1(23) ■ 20
