CC BY
63
е
и
х
е
§
а
і
о
м
а
с
ия,
ц
а
з
и
§
тра
і
е
ц
е
д
ия,
ц
а
з
и
§
тра
і
е
ц
31. См.: Руководство ЕДвД по саморегулированию. Общественный совет по рекламе. — М., 1999. — С. 7.
32. См., например: Краснопольская И. Таблетку под язык. А зубы на полку впору положить пациенту, клюнувшему на недобросовестную медицинскую рекламу // Российская газета. — 2009. — 27 ноября.
33. См. главу 5 Федерального закона «О рекламе».
34. Лисецкий P.M. Административная ответственность за нарушение законодательства о рекламе: Дис... канд. юрид. наук. — М., 2005. — С. 58.
35. Российская газета. — 2009. — 30 декабря.
36. Нижегородские новости. — 2010. — 22 января.
37. Чубукова И.В. Указ. соч. — С. 22.
B.M. Баранов, H.B. Иванов, Н.И. Пикуров
Баранов Владимир Михайлович — помощник начальника Нижегородской академии МВД России по инновационному развитию научной деятельности, доктор юридических наук, профессор
E-mail: Baranov_prof@bk.ru Иванов Николай Викторович — курсант 202 группы Нижегородской академии МВД России
E-mail: Baranov_prof@bk.ru
е
р
е
р
е
ф
с
а
в
а
&
е
в
о
і
с
о
а
і
е
и
і
е
§
а
і
е
о
і
і
е
тв
с
арс
уда
с
со
Ї
ко
й
е
р
ка
а
а
в
о
I
а
р
а
Б
Пикуров Николай Иванович — заведующий кафедрой уголовного права и процесса Московского городского
университета управления Правительства Москвы, доктор юридических наук, профессор
E-mail: Baranov_prof@bk.ru
Бланкетный способ правового регулирования (теория, практика, техника). Рецензия на диссертацию на соискание ученой степени кандидата юридических наук А.В. Сельского «Бланкетные нормы в уголовном законодательстве
России» (М., 2010. — 189 с.)
Парадоксально, но факт: общетеоретический анализ бланкетности в праве находится в зародышевом, если можно так выразиться, состоянии. Крупных специальных работ относительно правовой природы этого феномена нет до сих пор. В теории права подвергнуты обстоятельному анализу самые различные виды юридических норм (диспозитивные, рекомендательные, поощрительные, процессуальные, компетенционные, дефинитивные, коллизионные), но отсутствует монографическое исследование бланкетных норм права. И это при том, что в отраслевых юридических науках данной разновидности правовых регуляторов уделяется определенное (конечно, еще недостаточное) внимание.
В учебной литературе по теории государства и права зачастую о бланкетных нормах права вообще не упоминается. Лишь в некоторых изданиях в теме «Нормы права» дается весьма упрощенное, крайне схематичное описание этого феномена. Например, в содержательном курсе лекций по общей теории права и государства В.Н. Протасова и Н.В. Протасовой бланкетные нормы в подразделе «Классификация юридических норм» не называ-
ются. Материал о рассматриваемом нами явлении очень кратко (всего 18 строк) подается в фрагменте «Способы изложения норм права в нормативно-правовых актах». По мнению авторов, бланкетный способ — это способ, при котором статья указывает на элемент нормы права путем отсылки не к конкретной статье, конкретному законоположению (как это имеет место при отсылочном способе изложения), а как бы к другому порядку правового регулирования — правилам совершения какого-либо вида деятельности, правилам международного договора. «Такой способ изложения юридических норм называется “бланкетным”, — констатируют они, — потому что тот или иной элемент нормы права формулируется таким образом, что выступает как бы чистым бланком, который заполняется в конкретной ситуации конкретными правилами специального характера»1. Вряд ли после ознакомления со столь скупой учебной информацией даже неплохо подготовленный студент осознает все трудности применения такого рода правовых предписаний.
В этой связи имеется острая потребность в обобщенном анализе бланкетного способа в пра-
ве. И здесь возникает множество весьма сложных методологического рода проблем, без постановки и комплексного решения которых вряд ли можно вести речь о сложившейся теории, практике и технике бланкетных юридических норм, бланкетной формы правовой регламентации.
Можно ли бланкетность, пусть с определенными оговорками, трактовать в качестве принципа права? Пишут же не только о диспозитивных нор-махправа, но и о принципе диспозитивности в праве. Более того, опубликованы работы о сущности и структуре института диспозитивности в праве. Существует ли по аналогии институт бланкетности в праве? Или лучше избрать другое научное направление и исследовать метод бланкетного изложения норм права? Не точнее ли сделать акцент на способе бланкетного оформления (изложения) предписаний действующего законодательства? Нельзя ли представить бланкетность как свойство современного законодательства? Не полезнее ли сосредоточиться на бланкетности как на относительно самостоятельном приеме юридической техники?
Каковы причины неравномерного применения правотворческими органами бланкетной формы юридической регламентации в разных отраслях действующего права? Содержит ли бланкетные нормы конституционное право России2 и какова должна быть их роль в системе иных форм бланкетного конструирования юридических норм?
Перечень отнюдь не риторических вопросов, возникающих при размышлении о правовой природе, логико-гносеологическом содержании, организационно-управленческих возможностях бланкетной юридической регламентации легко увеличить. Но и уже поставленных достаточно, чтобы убедиться в существовании в правоведении крупной научной проблемы, разрешение которой в значительной мере зависит от усилий специалистов в области теории государства и права. Как известно, проблема — это затруднение, без преодоления которого невозможно продвижение вперед в области теории. «Проблематизация, — отмеча-етВ.А. Канке, — это выявление или конструирование проблемы, которое предваряет ее разрешение». Далее он поясняет: «Проблематизация всегда создает поле напряженности внутри теории. Практика научных исследований показывает, что при отсутствии проблематизации подлинное содержание теории обедняется, в результате продуцирование нового знания замедляется или же вообще прекращается»3.
Бланкетность в праве — концептуальное поле высокого напряжения. Осознавая данное обстоятельство, необходимо максимально широко для исследования этого уникального поля использовать проблемный метод, поскольку он не только теоретически эффективен, но и прагматически выразителен.
Неплохой иллюстрацией вышеизложенных соображений выступает монографическое исследование — диссертация А.В. Сельского «Бланкетные
нормы в уголовном законодательстве России», представленная на соискание ученой степени кандидата юридических наук по специальности 12.00.08 (уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право).
Бланкетный способ конструирования юридических, в том числе и уголовно-правовых, норм с момента своего появления вызывает непрекра-щающиеся дискуссии. Сложная природа этого правового явления может быть понята лишь в контексте общей теории государства и права и учета межотраслевыхсвязей уголовного права. При этом надо отдавать себе отчетв том, что сущность рассматриваемого феномена сама по себе является неисчерпаемой. Проблема бланкетной формы уголовно-правовой нормы и тем более юридических норм в целом, вряд ли может быть полностью решена в обозримом будущем, поскольку вместе с развитием правовой системы расширяется круг вопросов, касающихся согласования нормативных предписаний различных отраслей права. Указанные обстоятельства предопределяют актуальность любого нового исследования данной проблемы, в том числе и работы А.В. Сельского.
Несмотря на то, что в юридической литературе неоднократно предпринимались попытки определить сущностные свойства бланкетной диспозиции (бланкетной нормы), а также критерии ее выделения, А.В. Сельский значительную часть исследования посвятил изучению перечисленных вопросов. Это вполне оправданно, поскольку позволяет проверить на прочность существующие теоретические взгляды на природу бланкетной нормы (диспозиции), ее происхождение и предназначение в механизме уголовно-правового регулирования, тем более, что в российском уголовном праве (в отличие, например, от немецкого) бланкетной диспозиции специально было посвящено лишь несколько монографических исследований4. В других работах вопрос о бланкетных нормах затрагивался попутно — при рассмотрении проблем законодательной техники, квалификации преступлений или теории межотраслевых юридических связей. Нельзя сказать, что в подобных работах бланкетная форма рассматривалась менее основательно, однако диссертационные исследования всегда отличались и будут отличаться от любых других монографических работ решением особой задачи — выявить не изученные или недостаточно изученные аспекты проблемы и восполнить выявленный научный пробел. Такая задача, естественно, решалась и в кандидатской диссертации А.В. Сельского.
Новизна исследования заключается, с одной стороны, в выявлении и введении в научный оборот новых фактов, характеризующих причины возникновения и условия существования в уголовном законодательстве бланкетной формы конструирования правовой нормы, с другой — в подтверждении ранее сформулированных суждений о сущности бланкетной нормы посредством использо-
Баранов В.М., Иванов Н.В., Пикуров Н.И. Бланкетный способ правового регулирования (теория, практика, техника)...
£
&
І'
&
р
к
I
<3
со
0 &
1 ф О.
£5
о
со
О
со
&
ю
о
о
о
с
о
Ї
I
<3
5
ОС
со
О
§
С
Щ
ї
со
о
Ї
то
со
5
со
о
Ї
то
о.
то
Щ
вания новыхподходов и дополнительных аргументов, о которых речь пойдет ниже.
Обращение к истории позволило автору проследить общие закономерности появления и развития бланкетной формы конструирования уголовно-правовой нормы, определить назначение бланкетных норм, выявить критерии их идентификации, проследить эволюцию бланкетного способа конструирования. Исходя из результатов исследования автор формулирует понятие бланкетной нормы и выносит его на защиту. Для вычленения бланкетной формы и отграничения ее от других способов конструирования уголовно-правовой нормы, автор использует аналитический метод. В его основе лежит анализ текста диспозиции статьи, целью которого является установление достаточности содержательного описания признаков состава для квалификации преступления. С применением такого метода выявления бланкетной нормы (по терминологии автора) вполне можно согласиться, тем более, что автор вполне аргументированно поясняет разницу в подсчете бланкетных диспозиций в работах других ученых. «Следует отметить, — пишет он, — что такое расхождение в количестве выявленных бланкетных норм объясняется исключительно методикой, которой пользовался каждый из авторов». Однако при этом остается неясным вопрос, а как же выявляется потребность появления в Уголовном кодексе бланкетной формы?
Другими словами, автор в данном случае рассматривает бланкетную норму лишь с позиции правоприменителя, но не законодателя. Да и в принципе диссертационное исследование в целом посвящено преимущественно правоприменительному аспекту рассматриваемой проблемы, что нельзя считать недостатком работы, поскольку пласт правоприменительных проблем достаточно широк и вполне может быть предметом самостоятельного научного исследования. Автор проверяет выдвинутые им гипотезы практикой. «Это необходимо для того, — пишет он, — чтобы подтвердить (или опровергнуть) авторское предположение о возможности применения аналитического метода определения бланкетной диспозиции, при котором помимо присутствия слов-индикаторов необходимо установить достаточность описанных в диспозиции статьи УК признаков для квалификации деяния без обращения к восполняющему бланкетность законодательству. Аналитический метод позволил ответить на вопрос, всегда ли необходимо обращаться к отраслевому законодательству, даже если, на первый взгляд, статья и выглядит бланкетно (так, было выдвинуто предположение о том, что диспозиции статей 174 и 1741 УК РФ не являются бланкетными)». В результате им выявлены не единичные факты, когда при квалификации деяний по одним и тем же статьям, правоприменитель в одних случаях делает ссылку на нормативные правовые акты иных отраслей права, а в других — нет. Далее им определен уро-
вень нормативного правового акта, на который правоприменитель делает ссылку в обвинительном заключении, приговоре, кассационном определении, что необходимо для констатации достаточности ссылок на восполняющее бланкетность законодательство, необходимых для законной квалификации по статье Особенной части УК РФ.
В то же время при рассмотрении критериев выделения бланкетной формы можно было бы теснее увязать правотворческие и правоприменительные аспекты. Нельзя сказать, что автор не рассматривает причины появления бланкетной нормы права. Первая глава практически целиком посвящена изучению истоков появления бланкетной формы, причем в основу своих выводов А.В. Сельский положил достаточно глубокое по теоретическим меркам исследование бланкетной формы через призму соотношения казуистичного и бланкетного способа формулирования уголовно-правового запрета в истории уголовного законодательства Российской Федерации. Тем не менее, оказалась вне поля зрения автора проблема, решение которой является ключом к пониманию причин возникновения сущностных свойств бланкетной формы конструирования. Речь идет об исследовании природы юридических фактов, с которыми имеет дело уголовное право. В подавляющем большинстве случаев преступление, как разновидность юридических фактов, имеет сложный межотраслевой состав, складывается из ряда самостоятельных фактов, возникающих зачастую независимо друг от друга и в силу разных, даже противоположных тенденций. Например, состав посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ) включает в себя не только факт нарушения норм права, но и факт правомерного соблюдения правовых предписаний потерпевшим. Соединить такие противоположные факты в одном составе можно лишь с помощью бланкетной формы, и у законодателя просто нет другого выхода. К сожалению, эта сторона проблемы в диссертации А.В. Сельского, как, впрочем, и в работах других авторов, слабо изучена.
Достаточно эффективным следует признать применение историко-правового метода, который позволил автору обнаружить не только закономерности появления и становления бланкетной формы изложения уголовно-правовой нормы, но и конкретизировать момент появления в уголовном праве нашей страны отдельных ее видов, в частности, впервые удалось обнаружить бланкетные нормы с отсылкой к конкретному нормативному акту (в ст. 506 разд. 6 гл. 1 Уложения о наказаниях 1885 года была отсылка к ст. 113-1 Устава Воинской Повинности издания 1897 года). Анализ указанных тенденций сочетался с одновременным исследованием теоретических воззрений того периода, к которому относились исследуемые факты, и увязыванием совершенствования законодательной техники с развитием уголовно-
правовой науки, в первую очередь классического ее направления.
А.В. Сельский отмечает и такую особенность бланкетной формы, появившуюся в XIX веке, как указание на нарушение не конкретных правил, а «целей, противных законам, доброй нравственности, приличиям». Автор назвал такую форму неопределенной бланкетностью, уточнив, что при данной форме изложения нормы сложно, а подчас и невозможно найти норму закона, которая нарушается преступлением (с. 24). Обнаружение и выделение в самостоятельный вид неопределенной формы бланкетности вполне можно отнести к научным достижениям диссертанта, однако более последовательным было бы отыскание подобной формы и в современном уголовном законодательствеРоссии. Например, в ст. 107 УК РФ речь идет, по сути, о такой же конкретизации признаков состава преступления, только применительно к поведению потерпевшего, а не виновного. Кроме того, здесь же необходимо пояснить позицию автора в той части, которая касается конкретизации признаков состава преступления посредством отсылки к нормам нравственности. Можно ли эту форму называть бланкетной или все же речь идет об оценочных признаках состава преступления?
К числу положительных сторон диссертационного исследования необходимо отнести методологически верный путь познания сущности бланкетной формы, заключающийся в движении от общих понятий к конкретным вариантам их проявления в истории права и в современном уголовном праве.
Обстоятельно изучены диссертантом взгляды ученых на природу уголовно-правовой нормы, ее структуру и форму изложения предписаний. Стиль изложения материала, подбор научных источников, в том числе из другихотраслей права, свидетельствует о достаточно глубоком понимании теории уголовного права, что предопределило обоснованность выводов и рекомендаций автора, высокую теоретическую значимость диссертационного исследования. Квалифицированным, хотя иногда и излишне категоричным, является анализ различных взглядов на теорию уголовно-правовой нормы. Автором использованы литературные источники, мимо которыхпрошли многие исследователи, не заметив их глубину. В качестве примера сошлемся на использование А.В. Сельским научных работ рано ушедшего из жизни Н.М. Свидлова, занимавшегося специальными нормами уголовного права, и уместно отметить, что именно исследования Н.М. Свидлова натолкнули теоретика права И.Н. Сенякина (ныне доктор юридических наук, профессор, заслуженный юристРФ, профессор Саратовской государственной академии права) на подготовку сначала кандидатской диссертации, а затем и монографии о специальных нормах права и специализации законодательства5.
Даже в тех случаях, когда выводы диссертанта совпадали с высказанными ранее взглядами других авторов, их все же можно рассматривать в качестве личного вклада в науку уголовного права, поскольку сходный результат получен собственным путем и дополнительно аргументирован.
В качестве подобных новых аргументов можно представить результаты изучения «низовой» судебной практики, а не только кассационной и надзорной практики Верховного Суда РФ, которая, в отличие от «рафинированной», в определенном роде, правовой позиции высшей судебной инстанции, более полно отражает все огрехи правоприменительной деятельности. Именно на уровне районного (городского) звена судебной системы более четко заметны проблемные моменты бланкетной формы, создающие реальные риски правоприменительных ошибок. Указанные риски стали предметом специального рассмотрения во второй части рецензируемой работы. Особенно выделяется новизной параграф, посвященный исследованию уголовно-правовых рисков при разрешении материальной состязательности в правоприменительном акте. Опора в своих выводах на реальную судебно-следственную практику повышает достоверность и практическую значимость полученных результатов.
Значительное место в диссертации уделено исследованию структуры уголовно-правовой нормы и бланкетного элемента в частности. Однако в стремлении найти оригинальный подход автор, по нашему мнению, излишне увлекся поиском новых вариантов прочтения теории правовой нормы, сделав вывод об отсутствии в уголовноправовой норме санкции. В действительности, такой вывод нельзя признать новым, да и сам диссертант этого не отрицает, соглашаясь с Н.П. То-машевским в том, что необходимость принудительных санкций в системе права вовсе не означает, что они необходимы каждой правовой норме. Опираясь на это мнение, как и мнение некоторых других ученых, считающих, что уголовное право охраняет лишь то, что уже урегулировано нормами других отраслей права, А.В. Сельский пишет, что «логическая правовая норма, состоящая из правовых предписаний, содержащихся в статье или части статьи Особенной части уголовного закона, адресована только государствув лице его органов. Виновное лицо, в отношении которого ведется уголовное преследование, в своей деятельности в процессе этого преследования активно руководствоваться этими предписаниями не может». Таким образом, по мнению диссертанта, «логическая уголовно-правовая норма состоит только из гипотезы и диспозиции, функции которых выполняют предписания Особенной части и некоторые предписания Общей части уголовного закона. Основу гипотезы нормы составляют предписания статьи Особенной части, содержащие признаки состава преступления, а основу диспозиции — предписания статьи Особен-
Баранов В.М., Иванов Н.В., Пикуров Н.И. Бланкетный способ правового регулирования (теория, практика, техника)...
£
&
І'
&
р
к
I
со
0 &
1 ф О.
£5
о
со
О
со
&
ю
о
о
о
с
о
Ї
I
<3
5
ОС
со
О
§
С
Щ
ї
со
о
Ї
то
со
5
со
о
Ї
то
о.
то
Щ
ной части, содержащие вид и размер наказания» (с. 53).
«Изгнав» санкцию из уголовного права, диссертант не объяснил, каким же образом уголовноправовая норма выполняет свою функцию предупреждения преступных посягательств. Кроме того, в конструкции, предлагаемой диссертантом, уголовно-правовая норма адресована лишь государству, но не гражданину. Это совсем не безобидная перестановка структурных элементов, как это может показаться на первый взгляд. Если норма не обращена к гражданину, нет необходимости выражать ее ясным и четким языком, понятным для любого человека. Можно в таком случае не публиковать уголовный закон, распространяя его по подписке лишь среди тех, кому он адресован, то есть среди работников правоохранительных органов, прокуроров, следователей и судей. Здесь нельзя отказать автору в логике изложения, поскольку несколькими страницами ранее он пишет, что лишь после совершения преступления «у государства как монопольного носителя права на насилие, осуществляемого в уголовном порядке, возникает право на уголовное преследование» (с. 50). Это положение также глубоко спорно.
Во-первых, в цивилизованном государстве речь идетне о насилии со стороны государства, а о применении законной принудительной силы. Во-вторых, применение такой силы к лицу, совершившему преступление, вплоть до лишения его жизни, не является монополией государства. Человек с момента своего рождения, независимо от воли государства, обладает правом необходимой обороны от преступных посягательств. В-третьих, при таком подходе разрушается метод регулирования поведения человека посредством уголовно-правового запрета. Если у диссертанта есть аргументы, нейтрализующие эти вопросы, ихследо-вало изложить в работе.
Заслуживает поддержки позиция автора по поводу соотношения собственно уголовно-правового предписания и предписаний других отраслей права, с помощью которых детализируются признаки состава преступления. «Применительно к содержанию в бланкетной норме признаков состава преступления, — поддерживает А.В. Сельский, — корректнее говорить, что она содержит информацию обо всех признаках состава преступления в исчерпывающем объеме. В то же время, сведений об этих признаках в ней недостаточно, и именно поэтому необходимо обращаться к нормативным правовым актам иных отраслей для их раскрытия».
Пользуясь предлагаемым им методом выявления бланкетной диспозиции, диссертант не только рассматривает статьи УКРФ, перечисляя бланкетные нормы, но и анализирует практику их применения, показывая, насколько велико число ошибок, связанных с отсутствием у правоприменителя правильного представления о критериях бланкетных норм и способов конкретизации уго-
ловно-правовых признаков с помощью норм других отраслей права.
Вместе с тем, некоторые выводы автора по поводу отнесения отдельных юридических норм к числу бланкетных являются дискуссионными. Так, анализируя нормы гл. 16 УК РФ, автор обнаружил пять квалифицированных признаков составов преступлений, описанных бланкетно. «Речь идет о совершении действий в отношении лица или его близких в связи с осуществлением им служебной деятельности или общественного долга. Установление признаков потерпевшего в данном случае имеет важное практическое значение, прежде всего, с точки зрения разграничения состава преступления со смежными составами. Например, именно по указанному нами признаку квалифицированный вид убийства (п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ) отграничивается отпростого убийства (ч. 1 ст. 105 УК РФ), от посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК РФ) и от посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ). По нашему мнению, квалифицировать действия виновного лица без обращения к нормативному правовому акту иной отрасли права (трудового, административного) не представляется возможным» (с. 92). Исходя из этого текста можно сделать вывод, что к бланкетным относятся признаки, характеризующие общественный и служебный долг. Если по поводу служебного долга можно вести речь о возможности его конкретизации, то какое отношение нормы других отраслей права имеют к конкретизации понятия «общественный долг». Это сугубо моральная категория. Думается, что разграничение этого состава и состава преступления, предусмотренного ст. 317 УК РФ, действительно происходит по бланкетным признакам, но они содержатся не в гл. 16, а в гл. 32 УК РФ.
Автор выделил в Особенной части УК РФ 222 статьи с бланкетными признаками, которые по способу изложения разделил на несколько групп. Например, продуктивным является выделение таких индикаторов бланкетности, как указание в тексте диспозиции статьи Особенной части УКРФ на действия, противные установленному правопорядку, путем использования слов «неправомерный», «незаконный», «предоставление ложных сведений», «несанкционированный», «внесение недостоверной информации», «небрежное», «вопреки запрету, установленному законом» (с. 96). В принципе, такая классификация приемлема, но некоторые детали вызывают вопросы. Неясно, в частности, какие нормы права должен указывать правоприменитель, детализируя понятия «ложные сведения» и «недостоверная информация»?
Убедительными выглядят выводы автора относительно правил действия бланкетных уголовно-правовых норм во времени. Автор подробно анализирует таможенное и налоговое законодательство на предмет регулирования правил дей-
рецензии
ствия во времени норм этих отраслей права, устанавливая связь таких изменений с пределами действия во времени соответствующих уголовно-пра-вовыхнорм, детализируемых посредством указанных норм. Вместе с тем, попытка придать универсальный характер принципу гуманизма, с помощью которого можно, по мнению диссертанта, разрешить вопрос о рамках действия бланкетной уголовно-правовой нормы во времени, обречена на неудачу. Практика показывает, что не существует универсального, пригодного для всех случаев инструмента, позволяющего однотипно определить влияние изменений в нормах иных отраслей права на действие связанной с ними уголовно-правовой нормы во времени.
Оценивая диссертацию А.В. Сельского в целом, можно с уверенностью констатировать, что не только уголовно-правовая наука и теория государства и права получили солидный прирост неординарных юридических знаний. Не приходится сомневаться в том, что работа А.В. Сельского привлечет внимание исследователей теории, практики, техники юридических норм и послужит базой для новых оригинальных и практически полезных научных разработок.
Примечания
1. Протасов В.Н. Лекции по общей теории права и теории государства / В.Н. Протасов, Н.В. Протасова. — М., 2010. — С. 317.
2. Например, в обстоятельной и во многом новаторской монографии Н.Е. Таевой ни слова нет о бланкетных установлениях. См.: Таева Н.Е. Виды норм конституционного права Российской Федерации: Монография. — М., 2010.
3. Канке В.А. философия учебника. — М., 2007. — С. 37.
4. См.: Пикуров Н.И. Квалификация преступлений при бланкетной форме диспозиции уголовного закона. — М., 1982; Беляева Н.В. Бланкетные диспозиции в советском уголовном праве и их применение. — М., 1984; Боровиков Н.С. Бланкетные нормы в уголовном праве: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — М., 2009; Михайлова И.А. Бланкетные нормы в уголовном законе и их применение органами внутренних дел: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — М., 2009.
5. Сенякин И.Н. Специальные нормы советского права. — Саратов, 1987; Он же. Специализация и унификация российского законодательства (вопросы теории и практики). — Саратов, 1993.
А.П. Кузнецов
Кузнецов Александр Павлович — заведующий кафедрой уголовного права и криминологии Нижегородской
правовой академии (института), доктор юридических наук, профессор
E-mail: romirka@list.ru
с
о
I
с
а
с
о
со
е
Ю
й
е
I
3
е
I
в
в
тив
о
&
я
и
I
е
I
с
е
t
а
в
е
I
с
ук
а
I
1
с
е
:т
и
I
Q.
а
I
S
s
и
I
е
с
е
Рецензия на диссертацию на соискание ученой степени кандидата юридических наук А.Г. Кулева «Преступления против внешней безопасности государства: вопросы законодательной техники и дифференциации ответственности»
(Ярославль, 2009. — 228 с.)
Современный исторический период развития России характеризуется коренными изменениями во всех сферах жизни нашего общества и государства. Происходящие процессы реформирования закрепила принятая 12 декабря 1993 года и введенная в действие 25 декабря 1993 года Конституция РФ. Основы конституционного строя Российской Федерации, регламентированные в положенияхст. 1 Конституции РФ, определяющие исходные принципы конституционного строя, экономических отношений, политической системы общества, являются приоритетными, позволяющими обеспечивать нормальное функционирование государственной власти. Как закон, имеющий высшую юридическую силу и прямое дей-
ствие, Конституция РФ оказывает непосредственное воздействие на всю систему органов государственной власти. Развитие демократических начал в уголовном праве привело к необходимости построения новой иерархии ценностей, и на этой основе структурированы нормы об ответственности за преступления, посягающие на основы конституционного строя и безопасности государства в рамках УК РФ. Общественная опасность преступлений против конституционного строя и безопасности государства состоит в том, что они подрывают конституционный строй, социально-экономическую и политико-правовую системугосударства, его безопасность, внутреннюю и внешнюю стабильность, ослабляют защи-
й
о
I
е
е
и
I
S
с
и
о
с
а
I
s
и
з-
та
р
е
с
с
и
ия
со
I
е
з-
□L
.П.
А.
в
о
з-
е
I
