CC BY
163
Жук Максим Сергеевич
кандидат юридических наук докторант кафедры уголовного права и криминологии Кубанского государственного университета (e-mail:zhuk.maksim@mail.ru)
Бланкетность как форма отражения межотраслевых связей
уголовного права
Аннотация
В представленной статье автор в рамках исследования взаимосвязи уголовного права с иными правовыми отраслями анализирует понятие бланкетности, формы ее проявления, рассматривая ее как отражение межотраслевых связей уголовного права.
Annotation
In presented article author within the framework of study intercoupling the criminal right with other legal branch analyses the notion blank, the forms of its manifestation, considering its as reflection of the interindustry relationships of the criminal right.
Ключевые слова: бланкетность, институт, уголовное право, предписание, межотраслевые связи, диспозиция, норма.
Key words: blank, institute, criminal right, prescription, interindustry relationship, disposition, norm.
Одной из значимых проблем теории и практики уголовного права является полноценное обеспечение подлинно системной взаимосвязи этой правовой отрасли с нормативным материалом иной отраслевой принадлежности. Внимательный анализ положений действующего уголовного законодательства показывает, что межотраслевые связи уголовного права осуществляются на различных уровнях его структуры. В частности, являются очевидными следующие из них:
1. Нормативное предписание уголовного права связано с нормативным предписанием иной отрасли права (В качестве примера можно привести ст. 336 УК РФ, устанавливающую ответственность за оскорбление военнослужащего, применение которой требует обязательного обращения к п. 3 ст. 2 Закона РФ № 53-ФЗ от 28.03.1998 г. "О воинской обязанности и военной службе", в котором дается определение понятия "военнослужащий");
2. Нормативное предписание уголовного права связано с субинститутом или институтом иноотраслевой принадлежности. (Такая ситуация имеет место в ст. 145 УК РФ, предусматривающей ответственность за необоснованный отказ в
приеме на работу или увольнение с работы беременной женщины или женщины, имеющей детей в возрасте до трех лет. Здесь предписание уголовного права обнаруживает связь с целым субинститутом трудового права, регулирующим особенности труда беременных женщин и женщин с детьми);
3. Субинститут или институт уголовного права связан с нормативным предписанием иной отрасли права. (Здесь примером может служить уголовно-правовой институт норм об ответственности за преступления против собственности, положения которого тесно связаны с нормативным предписанием КоАП РФ, устанавливающим размер мелкого хищения);
4. Субинститут или институт уголовного права связан с субинститутом или институтом иной отрасли права. (Ситуацию могут проиллюстрировать положения статей 154 и 155 УК РФ, составляющие субинститут норм об ответственности за преступления против несовершеннолетних, который связан с предписаниями, образующими институт усыновления в семейном праве).
Установленные уровни взаимосвязи не являются взаимоисключающими. Напротив, в реальности они сосуществуют и взаимно пересекаются, причем порой многократно. Более
139
того, нормы одного и того же института уголовного права могут обнаруживать одновременную связь с нормами и институтами различных отраслей права. К примеру, институт преступлений против собственности демонстрирует наличие отношений с административно-деликтным правом в части определения минимального размера хищения, с гражданским правом в части определения собственности, предмета хищения и оснований вверения имущества третьим лицам, с жилищным правом в части определения понятия "жилище", со служебным правом в части установления лиц, использующих служебное положение, с административным правом в части определения понятий "оружие", "культурная или историческая ценность" и т.д.
Все сказанное является лишь первым приближением к познанию межотраслевых связей уголовного права, необходимой исходной точкой в установлении главного - характера и формы связи между компонентами системы права.
Очевидно, что характер и форма связей между институтами уголовного и иных отраслей права во многом определяется содержанием образующих эти институты предписаний. В отечественной литературе доминирует позиция, согласно которой межотраслевые связи являются принадлежностью лишь норм и институтов Особенной части уголовного права, а единственной формой их отражения выступает бланкетная диспозиция. Так, например, Н.И. Пикуров пишет, что "наличие межотраслевых связей диктует необходимость изучения природы нормативного материала различной отраслевой принадлежности, который используется уголовным правом для формулирования основания уголовной ответственности" [1, с. 317].
Действительно, чаще всего и наглядней межотраслевые связи проявляются при исследовании предписаний Особенной части уголовного права. Однако важно обратить внимание, что они являются признаком не только институтов уголовно-правовых предписаний об ответственности за те или иные преступные посягательства, но и институтов предписаний Общей части уголовного права. Очевидны связи института пределов действия уголовного закона с предписаниями и институтами конституционного (в части определения границ территориальной юрисдикции России, признаков лица, обладающего гражданством РФ или постоянно проживающего на территории России, в части определения оснований предоставления политического убежища) и международного права (в части регулирования вопросов выдачи, иммунитетов и др.); с положениями военного права тесно
связаны предписания уголовного закона об особенностях уголовного наказания военнослужащих; с нормами уголовно-процессуального права связаны положения института назначения наказания и т.д. Таким образом, межотраслевые связи и согласования выступают характеристикой институтов уголовного права вне зависимости от того, какую функцию эти институты выполняют. И при определении общих условий уголовной ответственности, и при конкретизации ее оснований межотраслевые связи не просто присутствуют, но и активно участвуют в механизме правового регулирования.
Н.И. Пикуров и иные специалисты, несомненно, правы в том, что единственной формой отражения межотраслевых связей уголовного права в УК РФ является бланкетность. Понятие блан-кетности является достаточно сложным. Не имея возможности в рамках настоящей работы детально его анализировать, выскажем свою солидарность с теми иследователями, которые:
1) признают бланкетность характеристикой именно диспозиции статьи уголовного закона, а не диспозиции нормы, нормы в целом или состава преступления;
2) различают два основных варианта проявления бланкетности в законе: бланкетный признак (использование иноотраслевых терминов в законе) и собственно бланкетная диспозиция (формулирование нормы посредством ссылки на нарушение лицом тех или иных иноотраслевых правил) [2, с. 46, с. 12, 37, с. 38-39, с. 16-22].
Здесь важно отметить связь формы проявления бланкетности с содержанием межотраслевых связей. Очевидно, что собственно бланкетная диспозиция может быть характерна только для норм Особенной части уголовного закона, в то время как бланкетный признак может быть свойственен как нормам Особенной, так и Общей части уголовного закона.
Причем подчеркнем, что, по нашему убеждению, бланкетность является отражением именно межотраслевых связей уголовного права. Стоит критически оценить высказанную в науке мысль о существовании так называемой "внутриотраслевой бланкетности". Предложивший данное понятие К.В. Ображиев понимает под ней ситуацию, когда содержание признаков состава преступления в силу прямого указания уголовного закона наполняется предписаниями подзаконных уголовно-правовых актов (например, в преступлениях, предусмотренных статьями 228, 2281, 229 УК РФ) [3, с. 41]. В данном случае, на наш взгляд, имеет место конкретизация уголовно-правового запрета собственно в отраслевом подзаконном акте. Соответствующий уголовно-
140
правовой институт образуется здесь главным предписанием закона и корреспондирующими ему подзаконными предписаниями. Но к бланкетности данная ситуация не имеет отношения. Она отражает не столько системные свойства права, сколько различные уровни уголовно-правового регулирования, системный характер источников уголовного права.
Бланкетность - зримая, наиболее развитая, зрелая, технически совершенная форма отражения межотраслевых связей. Признавая ее единственно возможной, следует оспорить суждения специалистов, усматривающих наличие межотраслевых связей норм и институтов уголовного права и в той ситуации, когда бланкетность отсутствует. В частности, А.В. Денисова усматривает наличие межотраслевых связей уголовного права в случаях, когда отдельные уголовно-правовые предписания содержатся в нормативных актах иной отраслевой принадлежности. Она же пытается классифицировать эти связи на производные, когда в иных отраслях права конкретизируются или воспроизводятся уголовно-правовые запреты и предписания, содержащиеся в УК РФ, и непроизводные, когда в иных отраслях права содержатся уголовно-правовые предписания, отсутствующие в УК РФ [4, с. 129-140]. Убеждены, что наличие предписаний уголовно-правового характера в законах (или подзаконных актах) иной отраслевой принадлежности свидетельствует не о связях, а о рассогласовании нормативного материала, неточностях в определении предмета правового регулирования. Межотраслевые связи норм и институтов уголовного права по определению предполагают, что последние связаны с предписаниями именно иной отраслевой принадлежности. Бланкетность в данном случае закрепляет и легализует такую связь.
Бланкетные признаки и бланкетные диспозиции присутствуют в значительном числе норм и институтов уголовного права. Это обстоятельство ставит перед исследователями закономерный вопрос: является ли бланкетная форма конструирования уголовного закона отражением наличия в уголовном праве межотраслевых нормативных образований? Н.И. Пикуров отвечает на него утвердительно и пишет: "Порожденное бланкетной диспозицией нормативное образование, включающее в себя разноотраслевые нормы, представляет собой относительно самостоятельный юридический организм, выходящий за рамки тех отраслей права, которые представляют каждая из взаимодействующих норм. ... Подобное нормативное образование не принадлежит исключительно уголовному праву" [5, с. 318]. Буквальное толкование приведенной цитаты означает, что любой
институт уголовного права, использующий бланкетные признаки и диспозиции уголовно-правовых норм, превращается в межотраслевой, а нормативные акты иных отраслей права, в которых раскрываются эти признаки - в источники уголовного права. На это прямо указывает А.В. Наумов, когда утверждает, что неуголовно-правовые акты и правила, будучи включенными в диспозицию уголовно-правовой нормы превращаются в "клеточку" уголовно-правовой "материи" [6, с. 38].
Полагаем, что подобного рода рассуждения ведут к фактическому размыванию границ системы уголовного права, признавая практически любой институт уголовного права - межотраслевым, а любой нормативный акт - источником уголовно-правовой отрасли. Тот факт, что нормы и институты права в рамках единой системы права тесно связаны еще не дает оснований для смешения и неразличения этих норм и институтов. Подобное было возможно лишь на ранних этапах развития права, когда любой правовой источник был межотраслевым (вспомним Русскую правду). В современных условиях при достаточно строгой дифференциации права анализируемый подход представляется неприемлемым.
Сознавая его очевидные просчеты, сами авторы стремятся к тому, чтобы не допустить только что сформулированных нами следствий и установить некоторые ограничения в его применении. Так, Н.И. Пикуров в цитированных сочинениях подчеркивает, что неуголовно-правовой материал "имплантируется" в уголовно-правовую норму реально в момент совершения преступления. В связи с чем "межотраслевое сотрудничество собственно уголовных и "неуголовных" предписаний не выходит за рамки совместного определения юридических фактов, порождающих возникновение уголовно-правовых отношений".
Очевидно, что это замечание в большей степени относится собственно к бланкетной диспозиции, нежели к бланкетным признакам. Но оно имеет, на наш взгляд, принципиальный характер и, по большому счету, опровергает рассматриваемую концепцию. Действительно, сам юридический факт, описанный в бланкетной диспозиции, имеет межотраслевой характер, представляя собой нарушение каких-либо правил, предусмотренных в позитивном регулятивном законодательстве, которые в свою очередь, влекут описанные в диспозиции статьи уголовного закона общественно опасные последствия. Это порождает на практике достаточно сложную проблему одновременного установления в содеянном признаков административного правонарушения и преступления, разграничения преступления и проступка,
141
устранения возможной конкуренции разноотрас-левых норм. В отечественной науке для решения этого комплекса вопросов разработана "теория межотраслевой квалификации" [7, с. 20-25].
Но юридический факт как определенное событие, с которым уголовно-правовая норма (подчеркнем, именно уголовно-правовая, а не комплекс разнотраслевых норм) связывает возникновение правоотношения, лежит за пределами самой уголовно-правовой нормы. Правовое регулирование (наделение субъектов правоотношения комплексом взаимосвязанных прав и обязанностей) осуществляется именно уголовно-правовой нормой, иные нормы при бланкетной диспозиции закона не участвуют в данном процессе, не регулируют уголовно-правовых отношений. И предмет, и метод правового регулирования в данном случае сохраняют свою уголовно-правовую идентичность.
Таким образом, бланкетная диспозиция не приводит к смешению разноотраслевого правового материала в одном правовом образовании, а скорее, напротив, проводит между ним четкую грань, не допуская размывания границ уголовно-правовых норм и институтов. Не случайно, наверное, авторы, выступающие за включение бланкетных предписаний в состав уголовно-правовых норм и институтов, не используют для описания образуемого при этом феномена терминологии общей теории права. Они рассуждают об "имплантации" иноотраслевого материала в уголовно-правовую норму, о "пуповине", связывающей предписания различных отраслей права, о "клеточке уголовно-правовой материи". Это все интересные и образные сравнения, но они не дают однозначного ответа на вопрос, формируется ли при использовании бланкетной техники конструирования уголовного закона межотраслевые правовые образования. Авторы как бы уходят от него, сознавая, что при последовательных и логических рассуждениях вынуждены будут признать, что уголовное право в целом является межотраслевым феноменом.
В равной мере сказанное относится и бланкетным признакам. Их использование в уголовном законодательстве подчинено многократно подтвержденному практикой высшей судебной инстанции [8] жесткому правилу сохранения иноотраслевого содержания данных признаков в уголовном праве. По большому счету иноотрас-левое законодательство при бланкетных признаках и бланкетной диспозиции выполняет роль источника официального толкования уголовного закона [9]. При этом оно не смешивается с уголовно-правовым материалом
и не образует межотраслевых формирований в исследуемой отрасли права. Если использовать образный ряд, то бланкетные признаки и бланкетная диспозиция - это явление неорганического характера; это, скорее всего, "припой", обеспечивающий "спайку" разноотрас-левого правового материала. Это именно связь и не более того. Бланкетные признаки и бланкетная диспозиция уголовного закона не приводят к смешению уголовно-правового и иноотраслевого правового материала. Каждый из них сохраняет свое самостоятельное значение, в связи с чем иноотраслевая материя не проникает в содержание уголовно-правовых норм и институтов, а нормы иных отраслей права, соответственно, не могут быть признаны источниками уголовно-правовой отрасли.
1. Пикуров Н.И. К вопросу о границах системы уголовного права // Системность в уголовном праве. Материалы II Российского Конгресса уголовного права, состоявшегося 31 мая -1 июня 2007 г. М., 2007.
2. См. об этом: Дурманов Н.Д. Советский уголовный закон. М., 1967; Пикуров Н.И. Квалификация преступлений при бланкетной форме диспозиции уголовного закона (с конкретизацией запрета в административном праве). Диссертация ... канд. юрид. наук. М., 1982, 37; Наумов А.В. Нормы иных отраслей права как источник уголовного права // Законность. 2002. № 7; Ибрагимов М.А., Ображиев К.В. Нормативные акты иных отраслей права как источники уголовного права. Ставрополь, 2005.
3. Ображиев К.В. Формальные (юридические) источники Российского уголовного права. М., 2010.
4. Денисова А.В. Выявление и преодоление рассогласований положений УК РФ и предписаний уголовно-правового характера, содержащихся в федеральных законах иной отраслевой принадлежности. Диссертация... канд. юрид. наук. Самара, 2004.
5. Пикуров Н.И. К вопросу о границах системы уголовного права // Системность в уголовном праве. Материалы II Российского Конгресса уголовного права, состоявшегося 31 мая -1 июня 2007 г. М., 2007.
6. Наумов А.В. Нормы других отраслей права как источник уголовного права // Законность. 2002. № 7.
7. См.:Яницкий Ю.А. Соотношение преступ-
142
лений и административных правонарушений, посягающих на общественную безопасность и общественный порядок: теория, законодательство, практика. Автореферат дис. ... канд. юрид. наук. Красноярск, 2009.
8. См., например: Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 23 от 18 ноября 2004 г. "О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем"; Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 64 от 28 декабря 2006 г. "О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления" и др.
9. Важное значение здесь приобретает правило, сформулированное в Постановлении
Конституционного Суда РФ от 28 марта 2000 года № 5-П "По делу о проверке конституционности подпункта "к" пункта 1 статьи 5 Закона Российской Федерации "О налоге на добавленную стоимость" в связи с жалобой закрытого акционерного общества "Конфетти" и гражданки И.В.Савченко", согласно которому "интерпретация нормы закона в правоприменительной практике, сложившейся на основе ее официального толкования, вне системной связи с другими нормами того же закона означает придание ей смысла, противоречащего аутентичному смыслу и цели соответствующих законоположений, что недопустимо с точки зрения правовой логики". См.: Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 2000. № 4.
143
