CC BY
16К.А. ФЕОФАНОВ доктор политических наук, профессор кафедры социологии, психологии и педагогики ФГБОУ ВПО МГТУ «Станкин»'
Бесполезный консенсус: потенциал российских реформ и сценарии деградации
В предшествующих статьях было исследовано формирование общенационального государственническо-патриоти-ческого авторитарно-контрлиберального консенсуса, основанного на российской цивилизационной специфике. Данный консенсус как единство и единение идеологических ценностей большинства народа окончательно сформировался весной 2014 г. на основе катализированных украинским конфликтом внешних угроз и противостояния с Западом, всенародной самоидентификации и активизации национальной идеи «снова ощутить величие»1. Несмотря на абсен-теистскую выключенность подавляющего большинства граждан из простейших механизмов участия в общественно-политической жизни и влияния на ход происходящего данный консенсус приводит к уменьшению сопротивления оппозиционных и критически настроенных сил и создаёт новые, ранее невиданные возможности для российской верховной власти. Основанный на «сплочении» вокруг личности «национального лидера» как фундаментальной предпосылке и символе национальной идеологии общероссийский идеологический консенсус сегодня предоставляет российской верховной власти исторически беспрецедентный карт-бланш на осуществление масштабных изменений, преобразований и проектов. Теоретически, с позиций системного подхода, масштабное общенациональное согласие могло бы выступить значимой предпосылкой минимизации главной проблемы России - сверхгетерогенности (разнородность, диверси-
* Феофанов Константин Анатольевич, e-mail: konstantin.feofanov@gmail.com
1 См.: Феофанов К.А. Российская общенациональная идеология: цивили-зационные особенности государственническо-патриотического авторитарного контрлиберализма // Социально-гуманитарные знания, 2015, № 1, с. 70.
фицированность, разноуровневость, этноконфессиональная и региональная вариативность) и достижения на этой основе нового консенсусного максимума в российском развитии. Используя всенародное одобрение по вопросам внешней политики, можно было бы целенаправленно и планомерно осуществлять модернизационное и антикоррупционное реформирование в многократно более проблемных сферах внутренней политики и управления.
Наличие общенационального идеологического консенсуса и его связь с личностью национального лидера - единичные, довольно редкие события в российской истории. Подавляющее большинство реформаторских действий прежде осуществлялись в условиях многократно меньшей поддержки и вопреки ценностям подавляющего большинства населения. Так, петровские модернизационные реформы первой четверти XVIII в. в значительной степени противоречили народно-православной идеологии, вступали с ней в конфликт, а осуществление модернизационных реформ способствовало дальнейшему углублению идеологической дифференциации. Согласно В.О. Ключевскому, «во всё продолжение преобразовательной работы Петра народ оставался в тягостном недоумении, не мог уяснить себе хорошенько, что такое делается на Руси и куда направляется эта деятельность: ни происхождение, ни цели реформы не были ему достаточно понятны. Реформа с самого начала вызвала глухое противодействие в народной массе тем, что была обращена к народу только двумя самыми тяжёлыми своими сторонами: 1) она довела принудительный труд народа на государство до крайней степени напряжения и 2) представлялась народу непонятной ломкой вековечных обычаев, старинного уклада русской жизни, освящённых временем народных привычек и верований. Этими двумя сторонами реформа и возбудила к себе несочувственное и подозрительное отношение народной массы»1. Несмотря на экономические и политические достижения, которые вывели Россию на новый уровень технологического развития, насильственное вмешательство модернизационных реформ Петра I в цивилизационную сферу, привычный уклад жизни, нравы и обычаи нанесли значительный ущерб настоящему и буду-
1 Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. М., 2002, лекция шестьдесят девятая.
щему России. Элементы идеологического консенсуса, связанные с именами К. Минина и Д. Пожарского, имели место в начале XVII в. в условиях преодоления проблемных процессов «смутного времени» и внешней угрозы с Запада (выбор данного исторического сюжета в качестве основы для государственного праздника, Дня народного единства, вполне оправдан). Реформы начала ХХ в. были предприняты в крайне неудачное именно по причине отсутствия минимального идеологического консенсуса время, сопровождались многочисленными покушениями и убийством П.А. Столыпина и в целом не достигли цели.
Парадоксально и чудовищно, что самым успешным по масштабам модернизационного прорыва, победам и результатам, но одиозным по нравственным и человеческим потерям на протяжении всей российской истории является период правления Сталина - именно вследствие наличия ярко выраженного общенародного идеологического консенсуса, сконцентрированного вокруг национального лидера-вождя и нацеленного на победу в Великой Отечественной войне. Симптоматично, что до начала Великой Отечественной войны данный консенсус только формировался и достиг зрелости при наличии внешней угрозы со стороны Запада - фашистской Германии. Никогда прежде в российской истории ценностно-идеологическое единство и сплочённость народа не были настолько сильными, едиными и всенародными. На основе планового управления сталинская модернизация позволила в кратчайшие сроки осуществить индустриализацию, коллективизацию и культурную революцию. Советский модернизационный рывок, форсированное наращивание промышленного потенциала, как и в петровскую эпоху, вывели страну на новый технологический и военный уровень, создали предпосылки для победы в Великой Отечественной войне. В результате сталинской модернизации СССР был превращен в сверхдержаву со значительным промышленным, военным и научным потенциалом, многократно усиленным геополитическим влиянием и просоветскими коммунистическими режимами в Восточной Европе и странах Юго-восточной Азии1.
1 «Социалистический лагерь» после второй мировой войны охватывал те же территории проживания незападных цивилизаций, которые входили в Золотую Орду (см.: Девятов А. Антикиплинг, или Путин - внук Чингисхана // Интернет-сайт business-gazeta.ru 2012, 6 октября).
Несмотря на нравственную неприемлемость репрессий против собственного народа, ставших «побочным эффектом» победы в Великой Отечественной войне, военно-промышленных и технологических модернизационных успехов послевоенного времени, данный исторический период заслуживает особого внимания. Консенсусная результативность достижений советской модернизации была в значительной степени обусловлена возможностью насильственного и временного, но всё же симбиоза традиционных российских ценностей и социалистической планово-государственной управленческой системы. Принципы тоталитарного управления как нельзя лучше соответствовали российскому цивилизационному коду и национальному менталитету, а коллективистские инстинкты населения были успешно поставлены на службу правящему режиму. Только благодаря тоталитаризму удалось минимизировать сверхгетерогенность, временно обуздать недисциплинированность, слабую управляемость, неправовое, коррупционное и другие цивилизационно-восточные начала российского народа, «связав» общество военно-силовыми и идеологическими «скрепами». Только в атмосфере всеобщего страха, когда проявление минимальных элементов человеческой свободы было смертельно опасным, когда были полностью ликвидированы право и закон, управление и сама жизнь тотально милитаризованы и даже дети ходили строем с ре-чёвками и песнями, «рапортовали» и «выполняли наказы», в ситуации тотально-контрлиберального подавления любых личностных и человеческих проявлений можно было достичь прорывного максимума в развитии. Как и следовало ожидать, послевоенной инерции и энергии сталинского кон-сенсусного максимума хватило всего на два десятилетия. Как только военно-тоталитарные управленческие механизмы стали ослабевать (начиная с правления Н.С. Хрущёва и особенно в эпоху Л.И. Брежнева и «развитого социализма»), начался демодернизационный откат назад. Произошло неизбежное разрушение и вырождение модернизацион-ных достижений, приведшее к глубокому системному кризису и распаду СССР. Уже не тоталитарного, а относительно более мягкого, авторитарного управления оказалось явно недостаточно для решения критических проблем и обеспечения минимального поступательного развития.
Российская сверхгетерогенность делает жёсткую тоталитарную централизацию необходимой и обязательной для нивелирования имеющихся напряжений, разновекторности и комплексности (гомогенизации, редукции комплексности)1. Управлять чрезмерной, многократно большей, чем в любой другой западной и восточной стране, гетерогенностью2 в де-мократическо-либеральном режиме теоретически могло бы быть возможно только в случае внутренней приверженности каждого субъекта и объекта российских социально-политических отношений праву и порядку, соблюдению законов и правил игры, превышающих соответствующие показатели любой другой страны. Дисциплина и порядок могут быть «размещены» «внутри» или «вне» человека: наиболее выдающимися мировыми примерами воспитанного внутреннего порядка являются японцы и с колоссальным отставанием от них немцы, датчане или финны. Примером максимальной необходимости внешнего принуждения являются именно русские, демонстрирующие неспособность к естественной, непринудительной самоорганизации, беспорядочную пассивность и разгильдяйство в условиях отсутствия внешнего, сильного и угрожающего управленческого принуждения, серьёзно нарушающего и разрушающего права человека.
Дикий сталинский тоталитаризм с полным игнорированием прав человека благодаря страху и железной дисциплине оказался весьма эффективным в достижении военных, научных, модернизационных и экономических целей. Только так, в соответствии с веками формировавшимся ци-вилизационным кодом может эффективно работать советский и российский человек, только таким может быть эффективное в российских условиях государственное управление, когда имеет место жесточайшее принуждение, по своей
1 См.: Артюхин О.А., Бусленко Н.И., Иванова Л.Л. Политическая гетерогенность как фактор неэффективности парирования угроз // Интернет-сайт электронного научного журнала «Современные исследования социальных проблем» sisp.nkras.ru 2012, № 3(11). Идея редукции комплексности предложена классиком немецкой социологии Н. Луманом.
2 Как отмечает глава МВД РФ В. Колокольцев по поводу грузинского опыта борьбы с коррупцией: «Нельзя сравнивать маленькую Грузию с большой Россией. Да, в их конкретной социально-экономической ситуации они смогли в максимально короткий срок набрать новых людей, но в России с учётом её огромной территории это нереально» (см.: Колокольцев счёл неприемлемой полную смену состава по примеру Грузии // Интернет-сайт РИА-Новости ria.ru/society/20121030/907789105.html 2012, 30 октября).
силе представляющее смертельную угрозу. В противном случае мы имеем практически полностью разворованную чиновниками страну, азиатско-африканские показатели коррупции, разбазаривание бюджетных средств, запредельный вывоз капитала и т.д., являющиеся индикаторами кризисных, деградационных и катастрофических процессов. При крайней слабости интериоризационно-социализационных механизмов редукции комплексности российская сверхгетерогенность для эффективного управления и развития России, диктует необходимость уже не «обычного», путинского, «вялотекущего» авторитаризма с перманентным повышением штрафов, усилением наказаний и «двойной реальностью»1, а сверхавторитаризма (тоталитаризма), «наконец-то», по мнению большинства граждан, достаточного для «наведения порядка». Если белорусский авторитарный режим А.Г. Лукашенко, с точки зрения европейцев, запредельный и недопустимый, достаточен для эффективного управления в Белоруссии, то аналогичный уровень управленческой жёсткости для России крайне недостаточен. Самая гетерогенная страна мира для обеспечения минимальной возможности социально-экономического развития нуждается в крайне жёсткой гомогенизации, силовом подавлении цивилизационных изъянов и «наведении порядка» именно в сталинских и никаких иных масштабах дикого и оголтелого тоталитаризма.
Сегодня Россия представляет собой отсталую, практически полностью разворованную страну с разрушившимися от времени, морально устаревшими модернизационными достижениями сталинской эпохи, феодальной экономикой и отдельными бессистемными военно-промышленными и технологическими «прорывами», основанную на натуральном хозяйстве и «сводящую концы с концами» главным образом за счёт экспорта углеводородов. В условиях цивилизационной естественности контрмодернизационных цивилизационных изъянов, ограничений и пределов продолжается расширенное воспроизводство многих досовременных черт, имеет место «застревание» между традиционным обществом и демодернизировавшимися элементами прежних модернизаций, между прошлым и будущим. Для констатации нераз-
1 См.: Феофанов К.А. «Двойная реальность» как российский цивилиза-ционный синдром // Социально-гуманитарные знания, 2012, № 3, с. 107-123.
витости и отсталости достаточно всего нескольких показателей места России в мире, полученных по результатам исследований наиболее авторитетных международных неправительственных организаций («Transparency International», «Amnesty International», «Human Rights Watch» и др.): сверхвысокого индекса коррупции (154-е место), сверхнизкого индекса свободы слова (140-е место), сверхнизкого индекса продолжительности жизни мужчин (134-е место), сверхнизкого индекса демократичности (107-е место). Падение мировых цен на нефть, курса национальной валюты и обострение отношений с Западом вследствие украинского прозападно-контрроссийского цивилизационного реванша1 (в том числе так называемые санкции со стороны западных стран), непродуманные решения о налогах на средний бизнес, сокращение числа педагогов и врачей, уничтожение Академии наук через подчинение науки и образования «менеджерам» многократно и разносторонне ослабляют и без того проблемную, отсталую, сырьевую экономику России2.
Парадоксальным и одиозным следствием десятилетий вялотекущей деградации стала трансформация нравственного уровня россиийского человека, постепенное размывание лучших национальных качеств, которые когда-то присутствовали сначала в досоветском, потом в советском человеке. Удивительно, как прежние «гостеприимство», «открытость» и «коллективизм» - устаревшие мифы, сомни-
3
тельные даже для самих русских - в продолжение длительной, обусловленной «борьбой за выживание» инверсии превратились в полную противоположность. Сегодня российское управление на всех уровнях пронизано клановыми структурами, а неформальные группы интересов препятствуют участию «чужаков» и конкурируют за наиболее выгодное распределение ресурсов и благосклонность вышестоящего руководства.
1 См.: Феофанов К.А. Украинский прозападно-контрроссийский цивилиза-ционный реванш // Электронный журнал «Вестник Московского государственного областного университета», 2014, № 1, http://www.evestnik-mgou.ru/Articles/View/538
См.: Алешин В.И. Социально-управленческий анализ взаимоотношений государства и науки // Вестник МГТУ «Станкин», 2008, № 1, с. 90-94.
3 Сергеева А.В. Русские: стереотипы поведения, традиции, менталь-ность. М., 2006, с. 158, 161.
Советский псевдоколлективизм в условиях рыночной экономики поменял форму, утратив идеологическо-патриоти-ческие солидарности и обретя новую объединяющую платформу в виде совместного «делания денег». Подобные «объединения» по экономическим и кланово-групповым интересам, конечно, отнюдь не свидетельствует о реальной внутригрупповой солидарности, которая только имитируется по необходимости. В современных коллективах имеет место скрытая от постороннего взгляда тонкая сеть внутриоргани-зационных интриг и круговой поруки, «война» каждого за себя и всех против всех. Особенно это характерно для управленческих структур, не слишком чувствительных к результатам и реальному профессионализму работников - в государственном управлении. В структурах такого типа результаты профессиональной деятельности не имеют ключевого значения, а продвижение и «успех» осуществляются в соответствии с клановой принадлежностью и личными интересами. В них каждый сам по себе, выжить и удержаться можно только посредством участия в группах интересов и проявляя необходимые «клановые» и «интригантские» способности. Подобный «мадридский двор», о котором все осведомлены и принимают в нём непосредственное участие, не имеет ничего общего с реальным коллективизмом.
Согласно результатам экспертных интервью1, из положительных качеств российского народа осталась только «выносливость, способность к выживанию в нечеловеческих условиях». «Трудолюбие», «доброта» и «гостеприимство» сначала «по привычке» и «на автомате» «как нечто заученное, впитанное с молоком матери» отмечаются участниками фокус-групп, но затем респонденты полностью опровергают собственные утверждения, когда их просят привести положительные и отрицательные примеры из недавнего личного опыта или задаются вопросы о том, как и при каких обстоятельствах проявляются в их трудовом коллективе или недавнем личном опыте данные положительные или отрицательные качества (злоба, ненависть,
1 Данная статья основана на результатах практического применения сценарного подхода в ходе работы с экспертами - преподавателями социально-гуманитарных дисциплин ряда университетов г. Москвы. См.: Феофанов К.А. О сценарном подходе к прогнозированию // Социологические исследования, 2008, № 5, с. 67-74 (Scopus, Web of Science: Life Sciences, Social Sciences & Humanities, No. 24460724000).
зависть, «подсиживание», предательство, подлость, ложь и др.). Неожиданные выводы респондентов по поводу сегодняшней «вытравленности» лучших человеческих качеств из русских срабатывают как озарения и сопровождаются «культурным шоком», поскольку многие респонденты «раньше даже не задумывались об этом», «всегда считали, что русские - самые открытые, добрые, искренние и гостеприимные люди на свете, а это уже давно не так».
Всё это означает, что модернизационно-антикорруп-ционные реформы, для которых в России имеются консен-сусные предпосылки общенародной поддержки, сегодня абсолютно необходимы. Если всё оставить в действующем вялотекущем режиме, то деградационные процессы будут всё в большей степени приобретать катастрофический характер. Причём изменения должны затронуть далеко не только уровень очередной Новой экономической политики. Преобразования должны затронуть самые основы цивилизации, внося коррективы в содержание цивилизационного кода, как это было в кемалистской Турции 20-30-х гг. или, в меньшей степени, в Сингапуре 60-90-х гг.1 Данные циви-лизационные реформы необязательно должны осуществляться в России в направлении вестернизации, сильно дискредитированной в ходе либерального тренда 90-х гг. (против чего активно выступает действующий контрлиберальный консенсус), но обязательно против восточно-обусловленных цивилизационных изъянов (родных и близких большинству российского народа), несовместимых с выживанием и развитием. Конечно, успешность подобной политики объективно способствовала бы некоторому дрейфу в западном направлении в цивилизационном континууме Запад-Восток, однако, самоцелью являются выживание, развитие и модернизация, а отнюдь не реализация западного вектора. Теоретически возможно, что в случае осуществления данного реформационного пути и целенаправленного избавления от одиозных проблем могли бы возникнуть аутентичные российские, незападные формы модернизационного развития.
1 Интерес также представляют любые другие национальные варианты модернизационных реформ, однако, данные исторические прецеденты представляются экспертам наиболее яркими и во многом близкими для России.
Несмотря на государственническо-контрлиберальное идеологическое единство сегодня мало кто в России способен пожелать своей стране возвращения в сталинское, хотя и идеологически «очень консенсусное»время конца 30-х - начала 50-х гг. По мнению экспертов, сценарий нового сверхжёсткого управления теоретически может быть вызван к жизни экстраординарными экзогенными или эндогенными рисками, но не рассматривается как вероятный. Под экзогенными рисками понимаются опасности и угрозы, связанные с эскалацией внешнего военного конфликта (прежде всего и особенно по поводу восточных областей Украины). Эндогенные риски - опасности и угрозы, связанные с масштабными внутренними, в том числе уличными протестами (оцениваются как маловероятные). Особая роль в порождении экзогенных рисков отводится экспертами украинскому конфликту, являющемуся линией фронта в новой холодной войне, санкциям Запада против России, направленным на ослабление экономики и политического режима в России, снижению мировых цен на нефть как более не функционирующей «подушке безопасности» российской экономики.
Глубина кризисных процессов, многодесятилетняя нерешаемость проблем, поиски выхода и чёткое осознание необходимости изменений всё же побуждают экспертов анализировать различные варианты жёсткого модернизационно-антикоррупционного реформирования. В рамках рассмотрения данного сценария эксперты самостоятельно инициировали тему исторического опыта Ататюрка и Ли Куан Ю, при этом подчёркивая необходимость учёта российской специфики. Впрочем, данный сценарий не расценивается как вероятный. Отсутствие в России политической воли к реализации данного сценария убедительно подтверждается сравнением преобразовательных действий (бездействия) российской власти с перечнем практически реализованных турецких и сингапурских реформационных мероприятий, инициированных национальными лидерами для решения ключевых проблем развития. Отмечаются общие предпосылки Османской империи и Сингапура в предреформенное время, и России сегодня - кризисные и деградационные процессы в
области социально-экономического развития, снижения уровня жизни и сверхвысокой коррупции1.
Для монархической сословной средневековой султанской Турции начала XX в. европейское общество послужило некоторым идеалом, на достижение которого были направлены реформы Ататюрка в сфере культуры, быта и религии2. Для России вестернизация в открытых формах невозможна, так как дискредитирована в ходе «либеральных» реформ 90-х гг. Однако она возможна в неявных формах, через дисциплину и порядок, антикоррупционные меры и увеличение рефлексивности управления. Сингапур в момент обретения независимости представлял собой маленькую бедную страну, которой приходилось импортировать даже пресную воду и строительный песок, а соседние страны были настроены недружелюбно. Коррупция в Сингапуре была сверхвысокой, так как была одной из черт азиатского образа жизни, и люди открыто принимали вознаграждение3. В России различные черты азиатского образа жизни являются повсеместными, и потому опыт азиатского государства в борьбе с азиатскими цивилизационными основами в высшей степени интересен.
Движущей силой реформ Ататюрка выступала светская и военная бюрократия, модернизационная элита, стремившаяся к формированию большей институциональной гибкости и автономности структур управления, европеизации и достижению западных образцов цивилизационного разви-
4 _ ^
тия . В данном аспекте движущие силы турецкой модернизации принципиально отличались от всегда оторванной от населения, заведомо контрмодернизационно-имитационной российской бюрократии, в принципе неспособной думать о стране и выполняющей свою работу, во многом формально, только потому, что она приносит баснословный корруп-
1 Кемалистские реформы в Турции были связаны с установлением республиканского строя, ликвидацией халифата, упразднением шариатских судов, отменой ашара (налог-десятина), реформой языка и роли ислама в жизни общества, т.е. затронули ранее неприкосновенную цивилизационную сферу.
2 См.: Измайлов Р.И. Кемализм и модернизационные процессы в Турции в 20-30-е годы ХХ века // Интернет-сайт idmedina.ru
3 Сингапур // Интернет-сайт ru.wikipedia.org; Ли Куан Ю. Сингапурская история: из третьего мира в первый. М., 2005.
4 См.: Паин Э.А. Иранская или турецкая? Сравнительный анализ моделей и социальных условий управляемой модернизации // Дружба Народов, 2011, № 10.
ционный доход. Успешность закрепления кемалистских принципов европеизации, республиканизма, тюркизма и светскости в ходе турецкой модернизации была в немалой степени обусловлена именно фактором национальной бюрократии, к которой предъявлялись повышенные требования. Так, чиновники должны были первыми демонстрировать готовность подчиняться законам и восприимчивость к реформам, осваивать новый алфавит и отказываться от фесок, приобретать товары национальных производителей, шить одежду из турецкой ткани, которая заметно уступала по качеству тканям зарубежного производства. При этом они были достаточно уязвимы и могли быть привлечены к гражданской и уголовной ответственности1.
Российская «уязвимость» чиновников носит относительный и избирательный характер и потому не работает. Опыт российского «пересаживания» чиновников на автомобили отечественного производства оказался незавершённым и тупиковым вследствие ослабевания соответствующего высшего организационно-управленческого импульса. Заставить отказаться от чиновничьей привычки к сверхдоходам и воровству можно, неотвратимо привлекая нарушителей к гражданской и уголовной ответственности, только посредством принуждения, не ослабевающего до тех пор, пока иные образцы поведения не станут привычной и несомненной нормой.
Стратегия экономического развития правительства Ли Куан Ю строилась на превращении Сингапура в финансовый и торговый центр Юго-Восточной Азии и привлечении иностранных инвесторов. В результате «американские транснациональные корпорации заложили фундамент масштабной высокотехнологичной промышленности Сингапура» и это небольшое государство стало, в частности, крупным производителем электроники. Борьба с коррупцией началась «путём упрощения процедур принятия решений и удаления всякой двусмысленности в законах в результате издания ясных и простых правил, вплоть до отмены разрешений и лицензирования». Были резко подняты зарплаты судей, на судейские должности были привлечены лучшие частные адвокаты. Зарплата сингапурского судьи достигла нескольких сот тыс.
1 См.: Паин Э.А. Иранская или турецкая? Сравнительный анализ моделей и социальных условий управляемой модернизации // Дружба Народов, 2011, № 10.
долл. в год (в 90-е гг. - свыше 1 млн. долл.). Были жёстко подавлены триады - организованные преступные группировки. Госслужащим, занимающим ответственные посты, были подняты зарплаты до уровня, характерного для топ-менеджеров частных корпораций. Был создан независимый орган для борьбы с коррупцией в высших эшелонах власти, расследования были инициированы даже против близких родственников Ли Куан Ю. Ряд высших чиновников, уличённых в коррупции, были приговорены к различным срокам заключения, либо покончили жизнь самоубийством, либо бежали из страны. В итоге Сингапур стал одним из наименее коррумпированных государств мира. Известно, что Ли Куан Ю приписывают следующий ответ на вопрос о методах, с помощью которых ему удалось побороть коррупцию: «Начните с того, что посадите трёх своих друзей. Вы точно знаете за что, и они знают за что»1. Как отмечают эксперты, в России абсолютно невозможны ни борьба с коррупцией крупных чиновников, ни «посадка» высокооплачиваемых чиновников, доходы которых в год только официально достигают 35 млн. долл., ни элементарное удаление «двусмысленности» и «усмотрения» из Правил дорожного движения (когда инспектор может по своему настроению применить более мягкое или более жёсткое наказание). Потому что именно вся эта «специфика» составляет основу насквозь клептократи-ческой страны, государства и политической системы. По мнению экспертов, «даже намёк» на любые реальные действия верховной власти против коррупции чиновников-олигархов мгновенно «сотрут с лица земли» «и саму эту власть», и «похоронят» «любые элементы минимальной политической стабильности»2.
Конечно, турецкий и сингапурский опыт представляют собой варианты крайне жёсткого, но при этом не разбро-санно-непредсказуемо-сталинского, «пожирающего всех и вся», а избирательно-сконцентрированно-целенаправлен-ного управления. «Позитивный тоталитаризм», строго направленный на реализацию нескольких ключевых целей цивилизационного развития, позволил достичь изначально поставленных целей и обеспечить высокий коэффициент
1 См.: Сингапур // Интернет-сайт ru.wikipedia.org
2 См. детальный анализ цивилизационных детерминант российской коррупции: Феофанов К.А. Цивилизационные основы российской модернизации. М., 2012, с. 60-69.
справедливости и эффективности наказаний, тюремных сроков и казней, многократно превышающий опыт сталинской России. Жёсткое управление сработало почти как встроенный в западные социальные системы правовой фильтр, позволяющий автоматически разграничивать правовое и противоправное поведение, и только в случае явного нарушения предъявляемых ко всем гражданам одинаковых требований (равенство перед Законом) была высока вероятность наказания. Главным отличием в возможностях цивилизационного развития России и Турции выступает степень развитости гражданского общества (по мнению экспертов, ожидать в нашей стране в среднесрочной перспективе до 2020-2025 гг. существенных изменений в данном аспекте не приходится). В Турции оно способно противостоять произволу власти, контролируя её действия на различных уровнях - от муниципалитета до Президента, предлагать собственные и не допускать инициируемые другими, нежелательные варианты развития.
В России гражданское общество не развито и не имеет реальных механизмов контроля над властью, выражения и продвижения социально-политических инициатив. Российская власть на всех уровнях почти ничем не ограничена. Право и законы только по формальным атрибутам соответствуют нормам западного правового государства, но не работают в реальности, будучи полностью подчинены произволу власти. Право, призванное регулировать гражданские отношения и разрешать конфликты, всецело зависит от заинтересованных интерпретаций конкретных должностных лиц. Российская коррупция по ряду аспектов (например, по размерам взяток в транспортной полиции) в несколько тысяч раз превосходит турецкую, являясь все-пронизывающей, системной и неуничтожимой.
Данные российские особенности схожи с характеристиками восточной средневековой деспотии, частично осовремененной элементами кланового криминального капитализма и формально-имитационной демократии, и давно немыслимы в относительно современной, сравнительно почти западной Турции. Несмотря на стереотипы, основанные на восприятии ислама как восточной религии вследствие её аравийского происхождения Россия сегодня имеет значительно большее число восточных цивилизационных характеристик, чем Турция. Это связано с большей успешностью
проевропейских турецких модернизационных реформ первой половины XX в. и с неудачей нескольких российских модернизаций, невозможностью результативной борьбы с коррупцией, установления правового государства и демократии. В силу имеющихся цивилизационных ограничений Россия продолжает оставаться цивилизационно преимущественно восточной страной с отдельными, плохо приживающимися западными заимствованиями, осознанно, с восторгом и самовосхвалением самоидентификационно отмежёвывающейся от Запада.
Наиболее вероятным в среднесрочной перспективе считается сценарий деградационно-катастрофического развития с элементами точечно-имитационного псевдомодернизацион-но-псевдоантикоррупционного авторитарного управления. Данный сценарий уже реализуется в течение почти полутора десятилетий и имеет в качестве преимуществ отдельные элементы условной социально-политической стабильности и относительного идеологического согласия. Тем не менее, в рамках данного сценария некоторые реформы осуществить всё же придётся. Например, придётся вынужденно ограничить число лиц, имеющих коррупционный доступ к бюджету и экспорту ключевых сырьевых ресурсов, сократить объём национальных ресурсов, которые прежде «можно» было «тратить» на коррупцию, задействовать новые элитные группы для госуправления (опричнина при Иване Грозном, иностранные специалисты при Петре I, рекрутирование из региональных элит в СССР и др.), ну и, наконец, просто «закрутить гайки» там, где это абсолютно необходимо.
Как это будет сделано, ещё не может быть с достаточной обоснованностью предсказано экспертами вследствие большого числа вовлечённых факторов и высокой субъективистской непредсказуемости принимаемых политических решений. Также ничто не мешает инициировать долгосрочные образовательно-просветительские программы по формированию у граждан, прежде всего подрастающего поколения, совершенно иного, чем это имеет место сегодня, отношения к закону, нормам и правилам, другим ключевым проблемным аспектам российского развития. Это может быть сделано посредством реализации целенаправленной государственной политики с задействованием профессиональных пиар-стратегий и рейтинговых средств массовой информации, но не делается, порождая серьёзные
сомнения в наличии у власти среднесрочных и долгосрочных стратегий развития, и элементарного понимания сложившейся ситуации.
По мнению экспертов, никакого максимума в российском развитии на основе сложившегося (псевдо)государствен-ническо-патриотического авторитарного контрлиберального идеологического консенсуса в принципе не может быть достигнуто. Имеющегося единства в одобрении российской внешней политики и публичного имиджа национального лидера крайне недостаточно без модернизационной элиты, на которую мог бы опираться национальный лидер, и без высшей политической воли, которая всегда бывает результатом осознанного, в той или иной степени вынужденного обстоятельствами принятого решения. На данном этапе деградационные процессы продолжают иметь место в интересах (псевдо)государственной олигархии и крупных чиновников в вялотекуще-попустительском режиме без активного вмешательства высшей власти.
Данный сценарий несмотря на всё большее усиление деградационно-катастрофических проблем развития позволяет минимизировать высокие риски непредсказуемого, неуправляемого, стохастического развития в случае инициирования реформ. Причиной осмысленного отказа от жёстких целенаправленных реформ (в том числе имеющих сходство с реформами Ататюрка и Ли Кван Ю) несмотря на общенациональную поддержку и консенсус являются крайне высокие риски любых социальных преобразований в сверхгетерогенной стране. Весьма существенны неудача прежних либеральных реформ, бывших изначально провальными уже только по причине чрезмерно мягкого политического режима, органическое, почти инстинктивное неприятие любых реформ населением. Реформы в любом направлении, осуществляемые в России в интересах одних политических сил, с неизбежностью порождают жёсткое противостояние со стороны других и влекут за собой непредсказуемость, катастрофичность и кровавый передел собственности, власти и влияния, утрату управляемости, риски «оранжевых» и других дестабилизаций.
Любые коррекции в сфере значимых общественных отношений, ограничение коррупции действующих чиновников и бизнес-элиты в России могут вести к непредсказуемым и непоправимым последствиям. Это хорошо понимает
действующая власть, в значительной степени оправданно не стремящаяся «ворошить улей» посредством инициирования преобразований. В данном случае ничего более не остаётся, кроме как корректирующе-минимизирующим образом повсеместно ужесточая наказания и штрафы, параллельно или постфактум вмешиваться в наиболее проблемные события и процессы, на очередном витке российского развития не имея возможности ни рационально постичь, ни, тем более, осмысленно управлять сверхгетерогенной «тройкой-Русью», продолжая вынужденно уповать на «авось», что всё само собой как-то разрешится благодаря вмешательству высших сил.
Феофанов К.А. Бесполезный консенсус: потенциал российских реформ и сценарии деградации. Статья посвящена социально-политическим последствиям формирования российской общенациональной идеологии государственническо-патрио-тического авторитарного контрлиберализма. Исторически уникальный консенсус, теоретически способный увеличить шансы модер-низационно-антикоррупционных реформ, оказывается бесполезным вследствие крайне высоких рисков любых социальных преобразований в сверхгетерогенной стране. На основе сценарного подхода исследуются потенциал российских реформ и сценарии деградации.
Ключевые слова: идеологический консенсус, цивилизацион-ная специфика, модернизация, антикоррупционные реформы, сверхгетерогенность, сценарный подход, деградация.
Feofanov K.A. A useless consensus: the potential of Russian reforms and scenarios of degradation. The article is devoted to the social and political consequences of formation of the Russian nationwide ideology of the statist-patriotic authoritarian counter-liberalism. A historically unique consensus that could theoretically increase chances of modernization and anti-corruption reforms, turns out to be useless due to the very high risks of any social transformation in an excessively heterogeneous country. On basis of a scenario approach the potential of Russian reforms and the scenarios of degradation are investigated.
Key words: ideological consensus, civilizational specifics, modernization, anti-corruption reforms, excessive heterogeneity, scenario approach, degradation.
