CC BY
61
В каждом из выпавших на долю героя испытаний кроется какой-то подсознательный страх. Бийнёгер подходит к главному испытанию на пути героя, на этапе инициации. Перед ним второй порог, порог возвращения, за которым его поджидает бездна и физическая смерть, порог который он должен переступить, перейти физически и ментально: «...в мифе проблемы и их решения имеют общечеловеческую ценность» [11, с. 5], и эта ценность имеет вневременной и внепространственный характер. Прометей не мог покинуть свою скалу в горах Кавказа, он был прикован к ней, Иисус Христос был распят на кресте на Голгофе, Бийнёгера же крепче всяких цепей сковала его любовь к жизни и страх смерти. Он может покинуть свою скалу, свою Голгофу, преодолев себя, преодолев последний порог главный страх - страх смерти. Только так он может избежать мести богов, только собственный, свободный выбор освободит его от их заклятия. Это - выбор между «тварью дрожащей» и человеком, и он совершается людьми на протяжении всей истории человечества, из поколения в поколение, не теряя своей остроты и актуальности по сей день.
На шестнадцатый день явился к подножию скалы брат Бийнёгера - Умар, вместе с ним - его земляки. Умар призывает Бийнёгера броситься вниз со скалы и не дать себе умереть долгой, позорной смертью, он умоляет его, угрожает ему, рассказывает, что он сделает с его детьми и женой, если тот не послушает его, но ничего не помогает. Все попытки брата и земляков-горцев помочь Бийнёгеру терпят крах, не хочет он расставаться с жизнью:
- Знаю я, бесполезны теперь для меня эти слова, Не уговаривай теперь меня этими словами:
Библиографический список
Не найду спуститься дороги той, по которой я сюда взобрался.
Люблю душу свою, не брошусь со скалы [5, с. 55].
Последний этап пути героя - «возвращение и воссоединение с обществом» - в соответствии со структурой мономифа считается необходимым «для постоянного круговорота духовной энергии в мире» [11, с. 8]. Этот этап оказывается самым сложным испытанием для героя, поскольку он должен вернуться домой той же дорогой, которая привела его в неизведанный мир, он должен преодолеть порог, но в обратном направлении, а в этом ему противостоят Боги и стихии. Ключевая фраза - в его ответе на призыв брата: «Не найду спуститься дороги той, по которой я сюда взобрался». Только зов любимой женщины, её просьба заставляет героя спрыгнуть, наконец, со скалы и обрести мгновенную смерть. Бийнёгер, побеждая заклятие богов, обрёкших его на долгую, мучительную смерть, побеждает, прежде всего, себя, свои страхи, свою неуёмную любовь к жизни, своё внутреннее языческое «Я». Он рвёт свою связь с мифологическим духовным космосом, которому принадлежит, порождением которого является и этот миф, и боги, населяющие его, и он сам на определенном этапе духовного развития.
Заключительный этап пути героя ознаменован физической гибелью обычного человека, храброго охотника Бийнёгера и, одновременно, рождением нового «универсального» [11, с. 5] человека, уже не отождествляющего себя с силами природы, но осознающего свою самость, индивидуальность. В песне, по существу, обозначается переход от мифологического сознания к историческому.
1. Адильхан Адильоглу. Карачаево-балкарская песня-баллада «Бийнёгер» и киргизский эпос «Кожожаш» (сравнительный анализ). Российская тюркология. Москва, 2019; № 1-2: 156 - 161.
2. Антология народной музыки балкарцев и карачаевцев. Мифологические и обрядовые песни и наигрыши. Нальчик, 2015; Т. 1.
3. Вирсаладзе Е.Б. Грузинский охотничий миф и поэзия. Москва, 1976.
4. Джуртубаев М.Ч. Мифология и эпос карачаево-балкарского народа. Нальчик, 2011.
5. Караева А.И. О фольклорном наследии карачаево-балкарского народа. Черкесск, 1961.
6. Караева А.И. Очерк истории карачаевской литературы. Москва: Наука, 1966.
7. Караева А.И. Гуманистические традиции в карачаево-балкарской устной поэзии. Роль фольклора в духовной жизни народа. КЧНИИ истории, филологии и экономики. Черкесск, 1986: 39 - 50.
8. Караева А.И. Карачаево-балкарский фольклор. Карачаевская литература в дооктябрьский период. Черкесск, 1990.
9. Къарачай-малкъар фольклор. Хрестоматия. Нальчик, 1996.
10. Къарачай поэзияны антологиясы. Ставрополь, 1965.
11. Кэмпбелл Д. Герой с тысячью лицами: Миф. Архетип. Бессознательное = The Hero with thousand faces. Санкт-Петербург, 1997.
12. Лайпанов Х.О. Эски халкъ джырланы юсюнден. Эски къарачай-малкъар джырла. Черкесск, 1958.
13. Малкондуев Х.Х. Обрядово-мифологическая поэзия балкарцев и карачаевцев. Нальчик, 1996.
14. Малкондуев Х.Х. Легенды, предания и песни про охотника Бийнегера. Эволюция становления контекста. Балтийский гуманитарный журнал. Тольятти, 2018; Т. 7, № 3 (24): 109 - 114. Available at: https://cyberleninka.rU/article/n/legendy-predaniya-i-pesni-pro-ohotnika-biynegera-evolyutsiya-stanovleniya-konteksta/viewer
15. Ортабаева РА. Карачаево-балкарские народные песни. Черкесск,. 1967.
16. Хабичев М.А. Бийнёгер. Карачаевская народная поэма на карачаевском и русском языках. Черкесск: Карачаево-Черкесское отделение Ставропольского книжного издательства. 1984.
17. Эски къарачай-малкъар джырла (Старинные карачаево-балкарские песни). Черкесск, 1958. References
1. Adil'han Adil'oglu. Karachaevo-balkarskaya pesnya-ballada «Bijneger» i kirgizskij 'epos «Kozhozhash» (sravnitel'nyj analiz). Rossijskaya tyurkologiya. Moskva, 2019; № 1-2: 156 - 161.
2. Antologiya narodnoj muzyki balkarcev i karachaevcev. Mifologicheskie i obryadovye pesni i naigryshi. Nal'chik, 2015; T. 1.
3. Virsaladze E.B. Gruzinskij ohotnichij mif i po'eziya. Moskva, 1976.
4. Dzhurtubaev M.Ch. Mifologiya i 'epos karachaevo-balkarskogo naroda. Nal'chik, 2011.
5. Karaeva A.I. O fol'klornom nasledii karachaevo-balkarskogo naroda. Cherkessk, 1961.
6. Karaeva A.I. Ocherkistoriikarachaevskojliteratury. Moskva: Nauka, 1966.
7. Karaeva A.I. Gumanisticheskie tradicii v karachaevo-balkarskoj ustnoj po'ezii. Rol' fol'klora v duhovnoj zhizni naroda. KChNII istorii, fílologii i 'ekonomiki. Cherkessk, 1986: 39 - 50.
8. Karaeva A.I. Karachaevo-balkarskij fol'klor. Karachaevskaya literatura vdooktyabr'skijperiod. Cherkessk, 1990.
9. K'arachaj-malk'ar fol'klor. Hrestomatiya. Nal'chik, 1996.
10. K'arachajpo'eziyany antologiyasy. Stavropol', 1965.
11. K'empbell D. Geroj s tysyach'yu licami: Mif. Arhetip. Bessoznatel'noe = The Hero with thousand faces. Sankt-Peterburg, 1997.
12. Lajpanov H.O. 'Eski halk' dzhyrlany yusyunden. 'Eski k'arachaj-malk'ar dzhyrla. Cherkessk, 1958.
13. Malkonduev H.H. Obryadovo-mifologicheskaya po'eziya balkarcev i karachaevcev. Nal'chik, 1996.
14. Malkonduev H.H. Legendy, predaniya i pesni pro ohotnika Bijnegera. 'Evolyuciya stanovleniya konteksta. Baltijskijgumanitarnyjzhurnal. Tol'yatti, 2018; T. 7, № 3 (24): 109 - 114. Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/legendy-predaniya-i-pesni-pro-ohotnika-biynegera-evolyutsiya-stanovleniya-konteksta/viewer
15. Ortabaeva R.A. Karachaevo-balkarskie narodnyepesni. Cherkessk,. 1967.
16. Habichev M.A. Bijneger. Karachaevskaya narodnaya po'ema na karachaevskom irusskom yazykah. Cherkessk: Karachaevo-Cherkesskoe otdelenie Stavropol'skogo knizhnogo izdatel'stva. 1984.
17. 'Eski k'arachaj-malk'ar dzhyrla (Starinnye karachaevo-balkarskie pesni). Cherkessk, 1958.
Статья поступила в редакцию 05.05.21
УДК 82
Lamina A.T., Cand. of Sciences (Economics), doctoral postgraduate, Department of Literary Studies and Journalism, Elets State University n.a. I.A. Bunin (Yelets, Russia), E-mail: Kamalova82@inbox.ru
ATTRACTION AND THE OPPOSITION TO UTOPIA IN THE NOVEL-ANTIUTOPIA AND IN THE WORKS OF RUSSIAN CYBERPANK. The article is dedicated to disclosure of the attraction and the opposition to utopia in the antiutopian novel and in works of Russian cyberpunk. It is noted that life of characters of Russian cyberpunk which differ in behavior atypical for the society described by the authors is subject to the laws of attraction. The article concludes that both genres - antiutopia and Russian cyberpunk - are opposed to utopia. This opposition can be analyzed at several levels: artistic, semantic and psychological. The artistic aspect is primarily
associated with the use of ironic images aimed at ridiculing the "ideal" Utopian world, semantic - with the semantic meaning of the figurative picture of the artistic world, psychological - with the emotional impact that images carry in themselves. However, if antiutopia is to a greater extent aimed at opposing a socio-political utopia, then Russian cyberpunk is at opposing a scientific and technical utopia.
Key words: cyberpunk, novel, antiutopia, attraction, utopia, opposition.
А.Т. Ламина, канд. экон. наук, докторант, ФГБО ВО «Елецкий государственный университет имени И.А. Бунина», г. Елец,
Е-mail: Kamalovа82@inbox.ru
АТТРАКЦИОН И ПРОТИВОСТОЯНИЕ УТОПИИ В РОМАНЕ-АНТИУТОПИИ И ПРОИЗВЕДЕНИЯХ РУССКОГО КИБЕРПАНКА
Статья посвящена раскрытию понятий аттракциона и противостояния в романе-антиутопии и произведениях русского киберпанка. Отмечается, что жизнь персонажей русского киберпанка, отличающихся нетипичным для описываемого авторами общества поведением, подчинена законам аттракциона. В статье делается вывод, что оба жанра - антиутопия и русский киберпанк - противостоят утопии. Данное противостояние, на наш взгляд, можно проанализировать на нескольких уровнях: художественном, семантическом (смысловом) и психологическом. Художественный аспект прежде всего связан с использованием иронических образов, направленных на высмеивание «идеального» утопического мира, семантический - со смысловым значением образной картины художественного мира, психологический - с тем эмоциональным воздействием, которые несут в себе образы. Однако если антиутопия в большей степени направлена на противостояние социально-политической утопии, то русский киберпанк - на противостояние утопии научно-технической.
Ключевые слова: киберпанк, роман, антиутопия, аттракцион, утопия, противостояние.
При анализе теоретических положений [1 - 4], а также рассмотрении русского киберпанка [5 - 13] в контексте антиутопии [14 - 19] можно охарактеризовать аттракцион и противостояние утопии как элементы его структуры. Герой антиутопического жанра, как и герой русского киберпанка, отличается склонностью к странному необычному «аттракционному» поведению. Так, «аттракционным» является поведение 1-330 - героини романа Е. Замятина «Мы». Например, во время свидания с Д-503 она делает то, что запрещено делать в Едином государстве: пьет ликер, курит «древние» папиросы. При этом необычно поведение и самого Д-503. Вместо того чтобы сообщить об этом, он не делает этого, понимая, что изменился и больше не может служить Единому государству. Поведение героини романа Р Бредбери «451 градус по Фаренгейту» Клариссы также кажется нетипичным. Она, резко отличаясь от своих сверстников, увлеченных спортом, скоростной ездой и телесериалами, мечтательна, любит природу и много времени проводит в размышленьях.
Постоянные мимолетные встречи Монтэга с Клариссой приводят к тому, что и он сам начинает вести себя нетипичным образом. Так, он начинает понемногу воровать книги во время вызовов, выражает сочувствие к читающим их, удивляет окружающих воспоминаниями о том, что раньше пожарные не разжигали, а тушили пожары.
Поведение персонажей русского киберпанка, которые вступают в борьбу с элементами виртуальной реальности и (или) властными структурами в силу сложившихся обстоятельств, тоже можно назвать нетипичным. Так, нетипично поведение главных героев романа В. Вавикина «Техно-Корп. Свободный Токио» Семъязы и Шайори.
Жизнь героев антиутопии, поведение которых выходит за рамки обыденного, полностью подчинена законам аттракциона. Например, таким законам, являющимися излюбленным средством проявления власти, подчинена жизнь главного героя Замятина.
Аттракционом представляется казнь поэта, написавшего о Благодетеле кощунственные стихи. Аттракционом можно считать и описываемый автором День Единогласия (ежегодные выборы Благодетеля), на котором 1-330 голосует «против».
Подчинена законам аттракциона и жизнь персонажей русского киберпанка, отличающихся нетипичным для описываемого авторами общества поведением. «Помещая» своих героев в экстремальные ситуации в условиях гротескно-фантастически представленной виртуальной реальности, писателям удается раскрыть их характеры наиболее полно. Например, в условиях компьютерной игры раскрывается характер главного героя романа Т. Царенко «Бессистемная отладка. Реабилитация».
А. Липков писал: «Аттракцион оказывается эффективным как средство сюжетосложения именно потому, что в силу экстремальности создаваемой ситуации заставляет раскрываться характеры на пределе своих духовных возможностей, в самых потаенных человеческих глубинах, о которых сами герои могли даже и не подозревать» [12, с. 200].
Эксцентричное и «аттракционное» поведение главного героя антиутопии представляется весьма логичным, поскольку карнавальные элементы в структуре жанра следует рассматривать как наивысшую степень выражения эксцентричности. Однако аттракцион как сюжетный прием вполне соответствует и другим уровням структуры не только антиутопии, но и русского киберпанка. Так, герои анализируемых произведений - участники карнавала - одновременно могут являться как зрителями, так и актерами. Именно это и обусловливает аттракцион. Например, герой возвращает память и видит произошедшие с ним ранее события («Падшие ангелы Мультиверсума»). Или же герой, мозг которого оцифрован и помещен в виртуальную реальность после смерти, полностью осознает прои-
зошедшее с ним. Он может взглянуть на данную ситуации объективно, как бы с точки зрения стороннего наблюдателя («Бессистемная отладка. Реабилитация»). Таким образом, эксцентричность многих героев антиутопии часто проявляется в их стремлении овладеть чем-то, что противоречит или не поддается тотальному контролю власти. Так, аттракционом читателю кажется свидание героев романа Замятина в Древнем Доме. Аттракционом в данном контексте можно считать и хранение запрещенной литературы в романе Р. Бредбери «451 градус по Фаренгейту».
Эксцентричность же героев русского киберпанка часто проявляется в порыве приподняться над виртуальной реальностью. При этом для читателя уже само повествование от первого лица о романтической истории в киберпространстве (роман А. Эмдина «Отпуск») становится аттракционом, подтверждающим себя на всех упоминаемых А. Липковым уровнях.
Другой ведущий признак антиутопии - это противостояние утопии. Рассуждая о споре антиутопии с утопией, Б. Ланин писал: «Это не обязательно спор с конкретной утопией, с конкретным автором, хотя подобное вполне возможно. Скажем, в «Мы» Е. Замятина увидели пародию не только на проекты пролеткуль-товцев, но и на фордизм, учение Тейлора, задумки футуристов. Мих. Козырев в «Ленинграде» показал бессмысленность бунта против железной псевдопролетарской диктатуры. Пафос «Чевенгура» и «Котлована» по сути своей направлен против целого ряда утопий, непрерывно возникающих и описывающихся на страницах платоновских произведений» [3]. Мы же полагаем, что антиутопия в большей степени нацелена на противостояние социально-политической утопии. Именно данной разновидности утопии свойственно преобладание интереса к вопросам жизни общества в условиях совершенной государственной модели. На наш взгляд, противостояние антиутопии и социально-политической утопии можно рассматривать в нескольких аспектах:
- художественном;
- семантическом (смысловом);
- психологическом.
Говоря о художественном аспекте противостояния антиутопии и социально-политической утопии, будем иметь в виду утверждение Ланина: «Антиутопия смотрится в утопию с горькой насмешкой. Утопия же не смотрит в ее сторону, вообще не смотрит, ибо она видит только себя и увлечена только собой» [3].
Таким образом, отношение антиутопии к утопической модели общества в условиях совершенного государства прежде всего художественно выражается через прием иронии. И Замятин, и Бредбери, и Хаксли в своих антиутопических произведениях нередко используют иронические образы с целью описания «идеальной» системы государственного устройства. Семантический аспект связан с тем смыслом, который заложен в образах, описывающих систему государственного устройства. Если в социально-политической утопии они несут в себе положительное значение, то в антиутопии - отрицательное. Психологический аспект связан с тем эмоциональным воздействием, которое несут в себе образы, описывающие систему государственного устройства. Если в антиутопии они направлены на провоцирование определенного эмоционального потрясения (испуга), то в социально-политической утопии - на провоцирование положительных эмоций.
По нашему мнению, в отличие от антиутопии русский киберпанк более направлен на противостояние другой разновидности утопии - научно-технической. Она является своеобразным «антиподом» рассматриваемого нами жанра. Противостояние русского киберпанка и научно-технической утопии, как и противостояние антиутопии и социально-политической утопии, мы считаем возможным рассматривать в художественном, семантическом (смысловом) и психологическом аспектах. Раскрывая художественный аспект, будем иметь в виду, что в произведениях анализируемого нами жанра просматривается определенная доля осмея-
ния всевозможных последствий научно-технического прогресса. Таким образом, художественный аспект прежде всего выражает отношение русского киберпанка к утопической модели общества в условиях достижений науки и техники посредством разнообразных приемов и способов выражения иронии.
Споря с научно-технической утопией, в своих произведениях авторы русских киберпанков применяют иронические образы с целью описания возможных негативных последствий стремительного технологического роста и научного развития. Так, ирония используется писателями как способ создания образов персонажей, которые, окружая себя новыми видами техники, постепенно деградируют. Они плохо запоминают и мало думают Например, для того чтобы думать, главному герою повести А. Тюрина «Каменный век» дяде Вите даже приходится «взять некий кибернетический объект с элементами искусственного интеллекта у небритого спекулянта под большой кавказской кепкой». Иронический прием деградации героев может выражаться как в комизме портретов, так и в комизме речи.
Семантический аспект связан с тем смыслом, который заложен в образах, описывающих результаты научно-технического прогресса. Если в научно-технической утопии они несут в себе положительное значение, то в произведениях русского киберпанка - отрицательное.
Психологический аспект связан с тем эмоциональным воздействием, которые несут в себе образы, описывающие результаты достижений науки и техники. Если в антиутопии они направлены на провоцирование определенного эмоционального потрясения (испуга), то в социально-политической утопии - на провоцирование положительных эмоций.
Библиографический список
Таким образом, научно-техническая утопия концентрируется на положительных последствиях научно-технического прогресса, в то время как русский киберпанк сосредоточен на последствиях отрицательных. Стремительный технологический рост и научное развитие, в отличие от авторов научно-технических утопий, не радует, наоборот, вызывает озабоченность авторов жанра киберпанк.
И в первую очередь их беспокоят негативные последствия отчуждения человека от природы и культуры. Также их беспокоит и то, как научно-технический прогресс отражается на духовно-нравственной стороне общественной жизни.
Авторы научно-технических утопий преувеличивают положительные последствия стремительного технологического развития. Они подчеркивают, что научно-технический прогресс делает жизнь человека значительно проще. Авторы киберпанков, напротив, выражают негативное отношение к тем социально-культурным изменениям, которые вызваны им.
Итак, оба жанра - антиутопия и русский киберпанк - противостоят утопии. Данное противостояние, на наш взгляд, можно проанализировать на нескольких уровнях: художественном, семантическом (смысловом) и психологическом.
Художественный аспект прежде всего связан с использованием иронических образов, направленных на высмеивание «идеального» утопического мира, семантический - со смысловым значением образной картины художественного мира, психологический - с тем эмоциональным воздействием, которые несут в себе образы. Однако если антиутопия в большей степени направлена на противостояние социально-политической утопии, то русский киберпанк - на противостояние утопии научно-технической.
1. Ланин Б. Анатомия литературной антиутопии. Available at: http://ecsocman.hse.ru/data/120/386/1217/017_LANIN.pdf
2. Стерлинг Б. Киберпанк в 90-х годах. Available at: https://www.litmir.me/br/?b=69961&p=1
3. Зезюлько А.В. Теоретическое осмысление и художественно-образное отражение научно-технического прогресса в гуманитарной культуре XX века. Автореферат диссертации ... доктора философских наук. Ростов-на-Дону, 2013.
4. Липков А.И. Проблемы художественного воздействия: принцип аттракциона. Москва, 1990.
5. Алехин Л. Падшие ангелы Мультиверсума: Фантастический роман. Москва, 2003.
6. Вавикин В. Техно-Корп. Свободный Токио. Available at: https://www.livelib.ru/book/216734/readpart-tehnokorp-svobodnyj-tokio-vitalij-vavikin/~3
7. Васильев В. Горячий старт. Available at: https://knijky.ru/books/goryachiy-start
8. Зорич А. Сезон оружия: Роман. Москва: ЗАО Издательство Центр-Полиграф, 2001.
9. Тюрин А.В. Каменный век. Available at: www.fan.lib.ru/tt/tjurin_a_w/tyurin-stoneage.shtml
10. Фролов А.Е. Мытарь. Новосибирск, 2001.
11. Царенко Т.П. Бессистемная отладка. Реабилитация. Москва, 2015.
12. Червяченко М. Лидеры войны. Проза в жанре криминальный киберпанк. Курск, 2014.
13. Эмдин А. Отпуск. Москва, 2018.
14. Аксенов В.П. Остров Крым. Москва, 2014.
15. Бредбери РД. Сочинения: Романы и повести, рассказы. Перевод с английского. Москва, 2001.
16. Войнович В.Н. Москва 2042. Москва, 2004.
17. Замятин Е.И. Мы. Москва, 2008.
18. Оруэлл Дж. 1984. Перевод с английского В. Голышева. Москва, 2017.
19. Хаксли О. О дивный новый мир. Перевод с английского О. Сороки. Москва, 2010.
References
1. Lanin B. Anatomiya literaturnoj antiutopii. Available at: http://ecsocman.hse.ru/data/120/386/1217/017_LANIN.pdf
2. Sterling B. Kiberpank v 90-h godah. Available at: https://www.litmir.me/br/?b=69961&p=1
3. Zezyul'ko A.V. Teoreticheskoe osmyslenie i hudozhestvenno-obraznoe otrazhenie nauchno-tehnicheskogo progressa v gumanitarnoj kul'ture XX veka. Avtoreferat dissertacii ... doktora filosofskih nauk. Rostov-na-Donu, 2013.
4. Lipkov A.I. Problemy hudozhestvennogo vozdejstviya: princip attrakciona. Moskva, 1990.
5. Alehin L. Padshie angely Mul'tiversuma: Fantasticheskij roman. Moskva, 2003.
6. Vavikin V. Tehno-Korp. Svobodnyj Tokio. Available at: https://www.livelib.ru/book/216734/readpart-tehnokorp-svobodnyj-tokio-vitalij-vavikin/~3
7. Vasil'ev V. Goryachijstart. Available at: https://knijky.ru/books/goryachiy-start
8. Zorich A. Sezon oruzhiya: Roman. Moskva: ZAO Izdatel'stvo Centr-Poligraf, 2001.
9. Tyurin A.V. Kamennyj vek. Available at: www.fan.lib.ru/t/tjurin_a_w/tyurin-stoneage.shtml
10. Frolov A.E. Mytar'. Novosibirsk, 2001.
11. Carenko T.P. Bessistemnaya otladka. Reabilitaciya. Moskva, 2015.
12. Chervyachenko M. Lidery vojny. Proza v zhanre kriminal'nyj kiberpank. Kursk, 2014.
13. 'Emdin A. Otpusk. Moskva, 2018.
14. Aksenov V.P. OstrovKrym. Moskva, 2014.
15. Bredberi R.D. Sochineniya: Romany ipovesti, rasskazy. Perevod s anglijskogo. Moskva, 2001.
16. Vojnovich V.N. Moskva 2042. Moskva, 2004.
17. Zamyatin E.I. My. Moskva, 2008.
18. Oru'ell Dzh. 1984. Perevod s anglijskogo V. Golysheva. Moskva, 2017.
19. Haksli O. O divnyj novyj mir. Perevod s anglijskogo O. Soroki. Moskva, 2010.
Статья поступила в редакцию 27.04.21
УДК 82
Lamina A.T., Cand. of Sciences (Economics), doctoral postgraduate, Department of Literary Studies and Journalism, Elets State University n.a. I.A. Bunin
(Yelets, Russia), E-mail: Kamalovа82@inbox.ru
ANTROPOCENTRICITY IN THE NOVEL-ANTIUTOPIA AND IN THE WORKS OF RUSSIAN CYBERPANK. The article studies antropocentricity in the novel-antiutopia and in works of Russian cyberpunk. It is noted that Russian cyberpunk, like antiutopia, is different from utopia and is aimed at personal characteristics of a person, his problems and concerns. Like the personality in antiutopia the personality in the works of Russian cyberpunk feels pressure from the environment. The article concludes that anthropocentricity as one of the structural elements of Russian cyberpunk also lies in the orientation (focus) on a certain person, on her problems and desires. In contrast to utopia which implies a single world order for all people the authors of the genre considered are interested in the adaptation of a particular
