CC BY
162
УДК 111.12
А. С. Казенное
Антропологический смысл русской алгоритмической сказки
В статье анализируется роль сказки в процессе понимания. Сказки рассматриваются как инструмент понимания и развития умственных способностей человека. Обсуждается проблема антропологических целей сказок и рассматриваются смыслы русских сказок.
The author analyses the role of a tale in the process of understanding, tales treated as an instrument of understanding and man's intellect development; discussing the problem of tales' anthropological role and analyzing Russian tales' meanings.
Ключевые слова: сказка, ребенок, человек, развитие, понимание, знание, смысл.
Key words: tale, child, development, understanding, knowledge, meaning.
Сказка ложь, да в ней намек!
Добрым молодцам урок!
А. С. Пушкин
Сказки - это универсальный ресурс существования человека. Сказка - источник разнообразнейших эмоций, эстетического наслаждения, моральных наставлений, познавательных принципов и ориентиров; это универсальное средство развития человека, причем не только ребенка, но и взрослых людей. Но отношение разных людей к сказкам очень разное: от утилитарно потребительского до духовно творческого, от средства занять чем-нибудь ребенка до рассмотрения высших смыслов бытия. Сказки как творение народа живут в нем своей отдельной самостоятельной жизнью, они не изолированы от народа, а изменяются вместе с ним, развиваются, уточняются, поэтому рассказываются различными людьми по-разному. Одним из важных видов сказок являются алгоритмические, их большой ресурс способствует развитию человека, начиная с детского возраста.
© Казеннов А. С., 2014
Антропологическая цель познания алгоритмических сказок
Алгоритмическая сказка - это такое произведение устного народного творчества, в котором некоторая часть содержания повторяется несколько раз в строго определенном порядке. Например, песенка Колобка, которую он поет каждому встреченному им герою:
«Я по коробу скребен, По сусеку метен, На сметане мешон, Да в масле пряжон, На окошке стужон; Я от дедушки ушел, Я от бабушки ушел, От тебя, зайца, не хитро уйти!
И покатился себе дальше; только заяц его и видел» [1, с. 41].
Уже этот порядок ограничивает произвол сказывающего и настраивает его на независимое, а следовательно, объективное по отношению к нему содержание, которое рассказчик должен воспроизвести. Но в таком случае он находится в ситуации подлинной свободы: следует не своему произволу, а необходимому содержанию, которое он должен воспроизвести с достаточной степенью точности. В то же время сказка рассказывается не как стихотворение, не наизусть, не по законам механической памяти, а по способности свободно следовать содержанию: правильно воспроизводить его и в то же время быть достаточно свободным по отношению к нему. Можно сказать что-то иначе, что-то добавить, украсить повествование, сохраняя основное содержание и канву произведения. При повторении сказки этот навык свободы мышления тренируется и закрепляется, становится привычкой рассказчика независимо от того, сколько ему лет: три или пять, или десять, или сорок. А затем привычка легко переносится на оперирование другими формами содержания сознания, в том числе научными. В школу такой ребенок приходит с развитой способностью самосознания: он хорошо знает это объективное содержание своего сознания и способен легко усваивать другое содержание по образу и подобию этой способности.
Поэтому первая цель познания сказок состоит не просто в знакомстве ребенка с содержанием сказки и её героями, а в способности относительно точно её воспроизводить, сказывать. Не рассказать о сказке, о её содержании, а развернуть её собственное содержание. Воспроизводить, т. е. рассказывать в соответствии с характером образов (героев) сказки, в соответствии с логикой их отношений и с ходом общего развития действия. Надо не просто про-
читать ребенку сказку с картинками, а заинтересовать его самого тем, чтобы сказывать объективное по отношению к нему самодвижение содержания. А когда он вполне овладеет этой формой сказы-вания, тогда он будет способен переносить этот способ свободного обращения с предметом (содержанием) на другие предметы (содержание). Но это будет уже самостоятельным рассмотрением знакомых или незнакомых предметов и фиксация этого рассмотрения и выводов в лексических формах.
Следующая цель состоит в развитии способности анализировать объективное содержание на примере сказки. Надо научить ребенка обсуждать вопросы: какие имеются герои, что они делают, с чем и с кем взаимодействуют, какие получают результаты, каковы их цели и средства, каков их моральный облик и т. д. Научившись разбирать состав и действия героев сказок, их связи, ребенок усваивает этот способ рассмотрения и сможет в дальнейшем переносить его на любое другое содержание. Так развивается его аналитическая способность размышления и выражения итогов своего размышления.
Третья цель состоит в формулировке выводов из сказки. Таких выводов может быть много. И их нужно делать - чем больше, тем лучше. В выводах снимается различие героев и их действий в едином, общем для них результате. А это и есть синтез. Следовательно, ребенок развивает свою способность синтетического познания и, соответственно, выражения этого содержания в словах.
Но среди результатов синтеза одни будут важнее других. Каждый из них можно считать (и кто-то считает) теми «намеками», о которых сказал поэт. Но все-таки есть один - главный - намек, который и является уроком молодцу. Так какой - главный? И почему он - главный? И вот уже развивается способность доказательства, аргументации, отделения существенного от несущественного, выбора существенного и сущности. И это - четвертая цель познания сказок.
Наконец, когда сказка усвоена до степени вполне свободного обращения с её отдельными элементами, можно развивать творческое отношение к содержанию сказки, чтобы включилась творческая фантазия ребенка, его способность дополнять (украшать) или даже преобразовывать сказку. Высший уровень - самому сочинить сказку.
Таким образом, сказка дает материал для развития логических и творческих способностей человека с самого раннего возраста. Причем в приятной эстетической форме, легко и с удовольствием усваиваемой ребенком при минимальных затратах ресурсов и времени родителей и воспитателей.
Антропологические смыслы сказок
В каждой сказке, даже самой простой, как, например, «Курочка ряба» или «Репка», можно найти много разных смыслов. И в разных ситуациях люди находят их и спорят по их поводу. Но главный интерес сосредоточен на главном, или истинном смысле, который и составляет тот «намек», ради которого она рассказывается. Понятно, что рефлексия, а вслед за ней и дискуссия, проникают и сюда, и спор продолжается и о главном намеке. Но здесь и важен сам этот спор, эта дискуссия, которая помогает оттачивать аргументы, а вслед за тем и саму логическую способность. Причем, поскольку речь идет об интерпретациях, постольку уровень может быть задан самый высокий.
Например, можно утверждать, что в сказке «Лиса, заяц и петух» (варианты «Заюшкина избушка», «Лиса и заяц») показано, как осуществляется борьба (в том числе и политическая) и достигается победа. Беспомощный бездомный зайка, изгнанный лисой из своей избушки, идет по дороге и плачет, а навстречу ему собаки: «Тяф, тяф, тяф! Про что, зайчик, плачешь?». Зайчик объяснил, собаки обещали помочь, но лиса им с печи крикнула: «"Как выскочу, как выпрыгну, полетят клочки по заулочкам!". Собаки испугались и ушли» [1, с. 21]. Потом та же картина повторяется с медведем и с быком. А заяц опять идет да плачет, а ему навстречу петух с косой: «Кукареку! О чем, зайчик, плачешь?». Зайчик рассказывает, а петух обещает помочь. Зайчик, наученный горьким опытом, ему не верит: «Нет, не выгонишь! Собаки гнали - не выгнали, медведь гнал - не выгнал, бык гнал - не выгнал, и ты не выгонишь». И действительно, такие сильные субъекты брались за дело, но не смогли его совершить. А тут выступает значительно более слабый. Но петушок уверенно говорит: «Нет, выгоню!». Правда, он не просто петух, а «петух с косой». Подошли к избенке.
«"Кукареку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон!". А она услыхала, испугалась, говорит: "Одеваюсь...". Петух опять: "Кукареку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон!". А она говорит: "Шубу надеваю". Петух в третий раз: "Кукареку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон!". Лисица выбежала; он её зарубил косой-то1 и стал с зайчиком жить да поживать да добра наживать» [1, с. 22].
1 Смерть лисы здесь совершенно излишня: задача уже решена тем, что лиса освободила избу; а перед сном рассказывать про убийство лисы ребенку не стоит - сегодня это место должно быть скорректировано.
Казалось бы, уже собаки могли бы справиться с лисой и выгнать её, вернуть зайке его избушку. Даже одна собака, даже такой некрупной породы, как фокстерьер, может справиться с лисой. Но лиса умнее-хитрее собак, она их подавляет психически, собственно пугает, и они убегают, не вступив в реальную борьбу. Тем более медведь и бык легко справились бы с лисой, если бы столкнулись с ней реально. Но лиса подавляет их духовно точно так же, как собак, и они пугаются и уходят. Напротив, петушок, эта вечная жертва лисы и в жизни, и в сказках, смело выступает и добивается победы. В чем дело? Почему побеждает петушок? Это обычная сказочная фантазия? Выражение мечты о спасителе?
Конечно, сказка по природе фантастична. Но в ней есть то реальное антропологическое содержание, которое, может быть, неосознанно ценится людьми и потому сохраняется столетиями народом, который использует это содержание в эстетических и познавательных целях. В частности, рассматриваемая сказка в этом отношении очень содержательна. Она выражает и объясняет простую, но правильную мысль: чтобы победить реально, материально (практически), надо сначала победить духовно, теоретически. Ведь и петушок задачу - изгнание лисы - решил духовно: она выбежала из дома и убежала бы, а они могли бы остаться в нем жить, не применяя косу реально. Коса уже сыграла свою роль средства, но не средства материального, а средства духовного, как инструмента вдохновения владельца и идейного воздействия на противника. Петух не ждал, когда лиса будет его подавлять, а сам сразу начинает её программировать на поражение своей боевой песней, пугать её. И лиса пугается, внутренне сдается, а потом и убегает.
Но так происходит и в любой другой борьбе и даже на войне: при прочих равных условиях побеждает тот, кто превосходит духовно, кто изобретательнее, кто творчески подходит к делу. А иногда духовно более развитый субъект побеждает и заведомо более сильного противника, как это показано в данной сказке. Примерами из жизни могут быть даже самые крупные события.
Как подметил английский историк Э. Карр, «в битве под Сталинградом сошлись в смертельной схватке две школы гегелевской философии, надо полагать, не из-за разночтений в трактовке параграфов его "Логики"» [2, с. 7]. Конечно, не из-за разночтений параграфов. Но прежде, чем победить материально-практически, нужно превзойти противника духовно-теоретически. И кто же был более подготовлен духовно: силы, изучавшие изданное за 12 лет до войны собрание сочинений Гегеля и его учеников и на деле отбросившие устаревшее религиозное мировоззрение в частную сферу, или полу-
забывшие Гегеля мистические ницшеанцы и расхристанные модернисты? Странный миф был запущен Н. Хрущевым о неготовности СССР к войне. Разве побеждают неподготовленные армии? Неподготовленные армии и страны проигрывают и терпят поражения. А Сталин, готовя страну к войне, позаботился и о духовной стороне дела: общественное сознание в стране было достаточно готово к справедливой оборонительной войне. Другое дело, что не все планы были осуществлены, но они не догмы, а руководства к действию. Шло сознательное состязание по подготовке к войне. Гитлеровское правительство оказалось менее готовым к войне и заблуждалось по поводу своей дееспособности. Духовную сторону этой борьбы хорошо подметил О.Ю. Сумин, объяснивший победу советской школы философии:
«.даже и с чисто субъективной стороны очевидно, что коммунистическое государство совсем сознательно делает стержнем своей идеологии "диалектику Гегеля" и пропагандирует пафос разума как философской, логически в себе определенной мысли. В то время как фашистское государство в качестве принципа своей идеологии имеет иррационалистиче-ский пафос мистического религиозного чувства» [3, с. 276].
В этом же ключе надо рассматривать и отступление советской армии не как бессильную уступку превосходящему врагу, а как постепенное перемалывание его силы в ходе борьбы. Поэтому к Сталинграду гитлеровцы подошли обессиленными: до Волги, перекрытие которой и было целью этого их наступления, оставалось всего 200 м., но пройти их они уже не могли. Они были разбиты физически и подавлены духовно, и в руководящих фашистских кругах понимали это уже в 1943 г.
Подобным образом обстоят дела и в современной политической борьбе. Так, на Украине на президентских выборах в 2004 г. победу, правда, с минимальным преимуществом, одержал В. Янукович. Но В. Ющенко устроил в Киеве Майдан, погрозил В. Януковичу, и тот фактически ушел тогда от борьбы. В 2014 г. В. Янукович, уже будучи президентом, снова испугался погрозившего ему Майдана и сбежал, не стал защищать конституционные права и общественный порядок, подвергнув страну еще более суровым испытаниям. До реальной силовой борьбы дело ни в том, ни в другом случае не доходило. Развернувшаяся весной и летом гражданская война на Украине велась уже другими субъектами. Так же и в России: Б. Ельцин 20 августа 1991 г. с танка (танк выполнял функцию косы) первый раз пригрозил руководству СССР. Второй раз пригрозил в форме указа о приостановке деятельности руководящих органов КПСС. А когда подписал в Беловежской Пуще практически антисоюзный
договор с украинским и белорусским президентами, М. Горбачев («лиса») испугался и, не оказав противодействия и нарушив присягу по защите конституционного строя, сбежал со своего поста Президента СССР. До реальной силовой борьбы дело опять не дошло. Силовая борьба произошла в октябре 1993 г., но это были уже другие субъекты и другая история.
Предпринятый анализ показывает глубокий интеллектуальный, творческий потенциал сказок, возможности их использования в воспитательной работе и в образовательном процессе, в осмыслении сложных процессов на простых естественных моделях. В сказках, следовательно, заложен и методологический потенциал.
Антропологическая корректировка сказок
Русский народ не устает благодарить деятелей культуры XIX в., собравших по крупицам и записавших русский фольклор. И среди них одно из виднейших мест занимает А.Н. Афанасьев. Но при всем уважении и к фольклору, и к А.Н. Афанасьеву потомки должны самостоятельно, с учетом развития культуры, относиться к богатому наследству. Нельзя не учитывать, что материалы собирались по деревням, что крестьяне в университетах не обучались, что в образах фольклорных героев и в их взаимоотношениях отразились те черты и нравы, которые существовали тогда и порой неприемлемы сегодня. Кроме того, не всегда выверена логика сказания, поскольку, видимо, она и не учитывалась специально, а использовалась лишь стихийно. Думается, что современные наследники должны кое-что поправлять с учетом развития культуры вообще и логической культуры в частности. Эту потребность чувствовали российские писатели, сценаристы и другие творческие работники, а потому мы имеем много переработок народных сказок и авторских пересказов, в том числе, таких серьезных авторов, как Л.Н. Толстой, А.Н. Толстой и др. Но систематически на научном уровне эта работа не ведется, хотя необходимость ее в век информационных технологий очевидна.
Что касается рассматриваемой сказки, то нужно сказать следующее. Во-первых, расправу с лисой, по крайней мере, из детских изданий, нужно изъять - не стоит пугать детей страшной сценой, тем более на ночь. Во-вторых, смысл сказки проявится ярче, если изменить состав и порядок появления героев. Героев лучше разместить по убывающей степени: сначала выступает бык как самый большой, сильный, но и недалекий. Физически он гораздо сильнее лисы и способен не только её, но и избушку уничтожить. Но он туповат, поэтому лиса спокойно справляется с ним.
Вторым номером надо поставить собаку. Не собак (во множественном числе, как в сказке), а одну собаку. Собака - примерно равный противник лисы, и исход битвы может быть как в пользу лисы, так и в пользу собаки. Но лиса умнее, хитрее, духовно крепче, поэтому она психически подавляет собаку и та убегает. Медведя вообще стоит убрать из этой сказки, потому что он - единственный из диких животных хорошо знакомый и изначально страшный для лисы. Она не будет при всей фантастически сказочной ситуации пугать медведя, а сразу убежит от него куда подальше. А все остальные животные суть домашние, хорошо ей знакомые, с которыми она неоднократно сталкивалась и в жизни, и в сказках.
Третьим и последним её противником противоречиво-логично выступит петушок - вечная жертва лисы, которая постоянно во всех других сказках его обманывает и тащит за синие моря и высокие горы. Но в этой ситуации петух - с косой, со средством, которое может ему помочь и которое укрепило его дух и готовность к борьбе. Коса, стало быть, не только материальное средство борьбы. Она преобразована в дух, в духовное средство, т. е. в метод ведения духовной борьбы и подавления противника. Поэтому петух не ждет, когда его будут программировать на поражение, а сам программирует лису, наступает на неё, пугает её, сразу начинает свою боевую присказку. Надо отметить, что в этом варианте страшилка сказывается несколько неловко: рифма и ударение противоречат друг другу. Поэтому в современных вариантах сказки имеются другие по содержанию и форме присказки, напоминающие песенку как более соответствующую природе петуха. В одном из вариантов он поет: «Несу-несу косу! Лисе голову снесу! По самые плечи! Убирайся лиса с печи!». Здесь и рифмы правильные, и ударения, и соответствующая ситуации напористость и экспрессия. В то же время форма песенки несколько смягчает брутальность содержания.
Таким образом, сказка - это такое богатство, которым пользуются все по своему произволу и разумению. Но это богатство требует ухода и культивирования, заботы и попечения, чтобы оно не коснело в традиционности и не уродовалось в модернизации. Но для этого она нуждается в изучении и познании, в том числе философском.
Список литературы
1. Афанасьев Н.А. Народные русские сказки. - М.: Изд-во АЛЬФА-КНИГА, 2010.
2. Перов Ю.В., Сергеев К.С. «Философия истории» Гегеля: от субстанции к историчности / Предисловие к работе Гегеля «Философия истории». - СПб.: Наука, 2000.
3. Сумин О.Ю. Гегель как судьба России. - Краснодар: Глагол, 2005.
