CC BY
16
УДК 801
АМБИВАЛЕНТНАЯ ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ: ЛЕКСИКО-ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ
© 2010 г. Н.С. Котова
Северо-Кавказская академия государственной службы, North Caucasus Academy of Public Administration,
ул. Пушкинская, 70, г. Ростов-на-Дону, 344002, Pushkinskaya St., 70, Rostov-on-Don, 344002,
rector@skags.ru rector@skags.ru
Рассматривается смена лексических регистров амбивалентной языковой личности (АЯЛ). Выявлены релевантные свойства данного феномена - использование ассоциативных и согипонимических системных лексико-семантических отношений, участие в представлении АЯЛ средств сниженного регистра.
Ключевые слова: амбивалентная языковая личность, сфера употребления, смена лексического регистра, средства сниженного регистра.
The article is devoted to the problem of the change of lexical register in the presentation of an ambivalent language person. Relevant characteristics of the given phenomenon involve the usage of associative co-hyponimic systematic lexical and semantic links as well as lower register.
Keywords: ambivalent language person, sphere of use, change of lexical register, lower register.
Важной тенденцией в исследовании языковой личности (ЯЛ) на современном этапе является рост объяснительной силы этого понятия, а также амбивалентность как один из законов человеческой натуры, а именно -закон одновременности разнохарактерных (часто противоположных) влечений, чувств, мотивов, поступков. Взаимодействие этих факторов имплицирует необходимость такого типа ЯЛ (на основе подхода В.И. Карасика [1, с. 19]), который выступает носителем «единства полюсов» как сложного целого. Амбивалентная языковая личность (АЯЛ) рассматривается как вид языковой личности, определяемый совмещением взаимоисключающих начал [2, с. 16-18]. Указанные тенденции обусловливают лингвистическую актуальность исследования как самой АЯЛ, так и ее языковые, речевые проявления, а также обоснования амбивалентности определенных языковых средств.
Нами рассматривается значимый аспект общеязыковой системности в репрезентации АЯЛ - смена лексических регистров; анализируется проявление общих закономерностей АЯЛ, для каждого вида материала характеризуются репрезентативные аспекты смены регистров: элементарная или углубленная реализация, одноплано-вая и многоплановая, эксплицитная либо имплицитная. Причем специально оговариваются комплексные прояв-
ления смены регистров, представляющей АЯЛ, с учетом достаточности и обязательности признаков этой смены. При необходимости раскрываются соотношения ЯЛ-1 и ЯЛ-2 в тех или иных лексических рядах; привлекается операция преобразования, обсуждается органичность смены регистров для представления АЯЛ. Наиболее существенны два взаимосвязанных различительных (классификационных, конститутивно-дифференцирующих) признака регистров: характер закрепленности в сфере общения и функциональная соотнесенность с лек-сико-семантической подсистемой. По характеру закрепленности в сфере общения разграничиваются два основных регистра: нейтральный и закрепленный. В анализе также используется более конкретная дифференциация с уточнением классификационных признаков: стилистически нейтральный (межстилевой) - закрепленный книжный, закрепленный разговорный; эмотиологически нейтральный - возвышенный - сниженный и т.п.
Материалом для анализа репрезентации АЯЛ в данной статье послужили два основных корпуса текстов: 1) классические художественные и 2) современные художественные произведения. Такой отбор мотивирован соображениями цельности: в сфере АЯЛ предполагается единство репрезентативности, соответствие между оп-
ределенными текстами классической прозы и современных авторов. Каждый контекст подвергается лексикографической обработке с опорой на толковый и аспект-ные словари.
Обратимся к типичным проявлениям смены лексических регистров в аспекте сферы употребления.
«Сферные» различия могут быть самодостаточны для представления АЯЛ. Причем репрезентативными могут быть и соответствующие непротяженные, сжатые контексты. Обратимся к примеру:
«- Ты наш. Наш! Твоя рука не дрогнет. Знаю -именно ты, пока я сидел на Лубянке, написал собственноручно, что я не воровал и грабил не для себя. Моё окружение - да. Но не я! Ты спас меня тем письмом.
- Ну да, ты грабил для революции, - огрызнулся Розанов.
Заурбеков рассмеялся и обнял растерявшегося Розанова:
- Не грабил, а реквизировал в интересах общей победы. Нашей с тобой общей победы. Ты, Розанов, честный. Когда начнётся чистка - это будет важнее всего» (Кирпильцов. Реликвия).
«Бескорыстный каратель», чекист Заурбеков раскрывается как АЯЛ посредством смены лексических регистров, т.е. путем соотнесения номинаций грабить и реквизировать.
Он как первая языковая личность (ЯЛ-1) явлен еще и рецептивно, в восприятии благородного Розанова, alter ego автора текста, в сниженно-негативной плоскости (бездумный фанатик, окруживший себя проходимцами и вредящий общему делу), причем осознает эту свою грань. См.: «грабил не для себя...ты грабил для революции». См.: «ГРАБИТЬ. Похищать, отнимать силой у кого-л. в разбойничьем нападении...»[3, с. 224]. Толкование являет лексическую, денотативную закрепленность за сферой беззакония.
Сниженное представление ЯЛ Заурбекова усиливается благодаря замещению позиции предиката лексемой, характеризующей негативное отношение реципиента Розанова к собеседнику: огрызнулся.
Но доминирует в самоидентификации Заурбекова другая личность - ЯЛ-2: (служитель этого общего дела, порой искренне заблуждающийся), и она представлена в нейтральной, деловой плоскости. Используемая номинация, соотносительная лексеме грабить, содержит смягчающие семы: возмещения, временного характера изъятия: «я грабил. не грабил, а реквизировал». «РЕКВИЗИРОВАТЬ. Произвести-производить реквизицию чего-л. РЕКВИЗИЦИЯ. Принудительное отчуждение (с соответствующим возмещением) или временное изъятие органами государственной власти, а также военными властями имущества, принадлежащего отдельными гражданам или общественным организациям» [3, с. 1114].
Показательно, что для раскрытия амбивалентности сменой лексических регистров здесь достаточно элементарного, однопланового, эксплицитного способа.
Аналогичное представление возможно и без непосредственной характеристики самой личности, как в предшествующем примере. Нижеследующий контекст -один из многих, которые представляют как АЯЛ главно-
го персонажа серии романов И. Во, особого макротекста, а именно Бэзила Сила, который в данной ситуации утверждает меню для банкета при дворе африканского императора. «Сферная» смена связана с номинацией продукта питания. Определенное блюдо именуется в двух регистрах: официально-номенклатурно и обиходно: соответственно бифштекс по-татарски и сырая говядина.
Смене номинаций сопутствует смена ситуативных ролей у Сила. Он выступает в двух ролях, а именно: ЯЛ-1 - как здравомыслящий человек в первой, неритуа-лизованной реальности и ЯЛ-2 - как подчиненный, согласно ритуалу неукоснительно исполняющий приказы императора. «В половине двенадцатого пришел гофмейстер двора. На следующей неделе предстоял банкет в честь вождей племени ванда, и гофмейстер пришел обсудить с Бэзилом меню. Сырую говядину Сет запретил. - Чем же тогда кормить? - Сырой говядиной, - ответил Бэзил. - Только назовите это блюдо "бифштексом по-татарски". - А это не противоречит современным веяниям? - Нисколько» (Во. Черная напасть).
ЯЛ-1, персонаж реальной неритуальной жизни, использует обиходную номинацию: /кормить/ сырой говядиной.
ЯЛ-2, человек ритуала, репрезентирован лексическим средством другой сферы употребления - номенклатурной, «официальной» номинацией: /кормить/ бифштексом по-татарски.
И здесь для раскрытия амбивалентности сменой лексических регистров достаточно элементарного, одно-планового, эксплицитного способа.
Отметим определенную роль метакомпонента «назовите это блюдо...», благодаря которому денотативное тождество номинаций совмещается с их контрастной лексико-стилистической дифференциацией.
Семантическая специфика контекста не сохраняется без метакомпонента, ср. неприемлемое в этом плане преобразование: *Сырую говядину Сет запретил. Кормить сырой говядиной.
Смена сферы употребления в представлении АЯЛ не исчерпывается элементарными способами. Проиллюстрируем углубленную реализацию смены несколькими нижеследующими контекстами. Контекстуальная поддержка расширяет возможности представить совмещение в АЯЛ двух контрастных граней: ЯЛ-1 и ЯЛ-2. В плане лексической системности во всех случаях взаимодействуют средства сниженной и какой-либо иной, чаще нейтральной сферы употребления. Смена регистра реализуется углубленно, а не элементарно - главным образом за счет развития определенной ассоциативно-деривационной связи, раскрывающей обоснование номинационной характеристики. Определенную роль при этом играет имплицитность.
Ассоциативное углубление чаще носит многоплановый характер, включает такие планы, как номинирование действий, противодействий, состояний, признаков, импликаций и т.п., сопутствующих лексеме определенного регистра.
АЯЛ могут таким способом дифференцироваться в плане почтительности-непочтительности к начальству;
ясности речи, ее настроя на «регистр аудитории»; нейтральности действий или их агрессивности, враждебности другому коммуниканту.
В следующем контексте офицер Бережной представлен следующей сменой лексических регистров:
ЯЛ-1, почтительная, «субординативная личность»: преданно ел глазами разных генералов и полковников, истово рапортовал.
ЯЛ-2, «независимый, неподобострастный» офицер: Расползлись наконец-то... Дармоеды. - Дармоедами он назвал аппаратчиков не случайно.
В контексте обоим рядам сопутствует лексическая поддержка: см. расползлись - разошлись, дармоеды -кормильцы и проч.
Примечательно взаимодействие разных способов смены лексических регистров. Во-первых, чередуются закрепленная в лексическом значении сниженность и нейтральность - таковы разговорное дармоеды и межстилевое генералы...кормильцы. См.: «ДАРМОЕД. Разг. Тот, кто живет на чужой счет; бездельник, тунеядец» [3, с. 240].
Во-вторых, взаимодействует сниженность и нейтральность иного характера - лексико-сочетаемостного: у нейтрального по лексическому значению слова «расползлись» типовая сочетаемость, отраженная словарем, выявляет тенденцию снижения, ср. выделенные компоненты словарной статьи: «РАСПОЛЗТИСЬ. Уползти в разные стороны, рассеяться по какому-л. пространству... Раки р. Змеи р.» [3, с. 1093]. Это снижение реализуется в ассоциативно-деривационной связи с собственно-нейтральным, межстилевым разошлись. Ср.: «РАЗОЙТИСЬ. Уйти откуда-л. в разные места.» [3, с. 1078].
Такое взаимодействие оказывается репрезентативнее, интереснее (чем если бы было просто два сниженных лексических значения), потому что оно многопла-ново, охватывает разные звенья лексической подсистемы языка. См. контекст в целом:
«Бережной и впрямь оказался абсолютно нормальным мужиком - этаким армейским философом со своеобразным грубоватым юмором. Утром и днем, пока в Аппарате шастало начальство, он преданно ел глазами разных генералов и полковников, вскакивал, истово рапортовал, вытягиваясь в струнку, а когда, ближе к вечеру все наконец разошлись, подполковник расстегнул пуговицы на форменной английской курточке .и сказал, зевнув:
- Расползлись наконец-то... Дармоеды. - Дармоедами он назвал аппаратчиков не случайно.
.так получилось, что не Аппарат был для специалистов, а специалисты для Аппарата. На проблемы же простых рабочих лошадок им было трижды наплевать. В общем, не любили аппаратчиков в Ливии.
- Как вы можете, товарищ подполковник? - притворно возмутился Обнорский, как раз дописавший сводку новостей. - Это наши кормильцы... Как бы мы без них? Подумать страшно...
Бережной фыркнул и достал сигареты.
- "Кормильцы", - сказал он, закуривая. - Щеки отожрали - со спины видать. Кто чем занимается - не поймешь.» (Константинов. Сочинитель).
Для многоплановости не обязателен развернутый контекст. Так, с предшествующим сущностно сходен нижеследующий сжатый классический пример, чем подтверждается типовой характер этой смены лексических регистров.
«- Барин-то кажется, заснул, - промолвил Ермо-лай.
- Вы бы лучше барина разбудили, Ермолай Петрович: видите, картофель испекся.
- А пусть дрыхнет, - равнодушно заметил мой верный слуга, - набегался, так и спит.
Я заворочался на сене. Ермолай встал и подошел ко мне:
- Картофель готов-с, извольте кушать.
Я вышел из-под навеса» (Тургенев. Записки охотника: Ермолай и мельничиха).
ЯЛ-1, Ермолай как независимый, неподобострастный человек, представлена такими лексемами, относимыми к барину: пусть дрыхнет, набегался.
ЯЛ-2 - почтительная, «субординативная» - представлена единицами контрастного регистра, в подсистеме которых используются словоер - с (готов-с) и глагол извольте.
Дифференциацию регистров подтверждают данные словаря, в том числе помета «разг.-сниж.» у лексемы ДРЫХНУТЬ, толкование использованного ЛСВ лексемы ИЗВОЛИТЬ: «2. с инф. Употр. для выражения почтительной вежливости..», характеристика словоера: «- С, частица. Употр. для придания речи оттенка почтительного подобострастия.» [3, с. 286, 378, 1139].
Некоторая амбивалентность этой личности и значимость смены регистра подтверждается малой вероятностью «рокировки» высказываний, что выявляется именно в сфере лексики: вряд ли слуга скажет о бодрствующем барине так, чтобы он слышал, - «набегался». Об амбивалентности свидетельствует и невозможность соположения, что верифицируется неприемлемым преобразованием, ср.: *Пусть дрыхнет. Картофель готов-с.
В нижеприведенных фрагментах налицо системно-лексическое сходство с вышеприведенными контекстами, при том что амбивалентность связана с другими чертами личности и ситуации, а не с (не)почтитель-ностью.
«Авторитет» Сева Вологодский вначале не ориентирует речь на разномастную аудиторию; затем же меняет регистр, старается использовать общепонятную лексику:
ЯЛ-1: дела наши, прямо-таки скажу, хреновые. Такое впечатление, что нас хотят вытеснить сразу по всем фронтам. Если мы ничего не предпримем, то всю оставшуюся жизнь нам придется сидеть на подсосе.
ЯЛ-2: я получил информацию от нашего человека в Совмине, что грядут большие перемены... все аппетитные договора пройдут мимо нашего рта... будет рассматриваться вопрос о пересмотре результатов приватизации. В этом случае мы можем потерять всё.
Этому сопутствует реплика собеседника, последовавшая сразу после первой цепи реплик Севы: - Сева, ты бы не наводил тень на плетень, - благодушно отозвался со своего места Жора Крюков, - говорил бы как есть (Сухов. Слово авторитета).
Другой пример из того же произведения аналогичен в данном плане:
«- Господа. Мне не хотелось бы выглядеть навязчивым и понапрасну отвлекать ваше время, все-таки мы все люди очень занятые, но, к сожалению, у меня к вам имеются некоторые вопросы. - Помолчав секунду, добавил:
- Я бы даже сформулировал так. претензии.
- Не гони пургу, Филин, - грозно качнул тучным телом Жора, - о чем базар? Ты нам не раскидывай понты, говори как есть.
Филин посмотрел на Жору. .Похоже, он решал непростую задачу...
- Хорошо, разъясняю для особо непонятливых, -мягкая улыбка никак не вязалась со строгим голосом. -Мы получили от вас заказ. Думаю, вы не будете отрицать этого, - не нужно было иметь абсолютный музыкальный слух, чтобы уловить в его голосе неприкрытый сарказм. - Мы взялись за это дело. Клиенты изучены и высчитаны. Осталось немного - надавить на курок, чтобы поставить точку в нашем договоре. Но вот этого как раз и не происходит.
... - Все так, Филин, - обратился Сева Вологодский, - только ты как-то уж мутно изъясняешься» (Сухов. Слово авторитета).
Типовую значимость указанного способа смены лексических регистров оттеняет иная ситуация в том же тексте, где амбивалентность связана не с «приближением» говорящего к аудитории, а с его (не)признанием своей вины. В этом контексте авторитет Закир, перехвативший краденое оружие, «права на которое имел сверхуважаемый вор в законе» Варяг.
ЯЛ-1, Закир, объясняющий свой поступок изначальным незнанием, уверен в своей правоте: А кто знал-то? Человек. предложил взять «стволы», я и не отказался.
ЯЛ-2, тот же Закир, но уже более осведомленный, осуждает себя: - Ты хочешь сказать, что я перебил «стволы» у Варяга?
- Ты меня правильно понял.
Закир как-то неожиданно сник, а потом виновато произнес:
- Вот чувствовала моя душа, что не следовало этого делать! Не прислушался к себе, и вот на тебе... Вляпался по самое горло! (Сухов. Слово авторитета).
Контраст регистров передан корреляцией лексем: взять - перебить. Она сопровождается углублением амбивалентности с помощью развертывания ассоциативно-деривационных системных связей.
Об активности смены лексических регистров в представлении АЯЛ свидетельствует относительно сложная, рефлективная репрезентация в том же непритязательном, «масскультовом» тексте. Таков контекст, вообще не содержащий речи персонажа в узком смысле и в то же время представляющий ЯЛ:
«Васил был именно таким. Даже держался он как-то по-особенному, будто бы не воровал кошельки у зазевавшихся бабулек, а распоряжался Пенсионным фондом.
Он относил себя к "прошлякам", то есть к тем ворам, чей золотой век уже находился далеко позади. И самое большее, что им остается, так это учить уму-разуму подрастающую молодежь да, садясь по весне на лавочку, греть свои обветшавшие кости.
Действительность была иной, и в словах Васила существовало немало лукавства. Разумеется, он был далек от пика своей лучшей формы, когда в один день вытаскивал по двадцать кошельков. Но где-нибудь в конце недели он непременно выходил на "дело". Как объяснял он приятелям, делал он это для того, чтобы вновь почувствовать, как гуляет в жилах кровушка, и чтобы не застаивалась в суставах соль» (Сухов. Слово авторитета).
Но возможности лексической системы и характер их использования таковы, что позволяют даже данную личность, Васила, представить как амбивалентную. Этому служат авторская речь, косвенный элемент в передаче состояния персонажа и специфические ассоциативно-деривационные связи.
Его воровская сущность, ЯЛ-1, представлена авторской характеристикой в единстве с косвенной речью и иной спецификой: Но где-нибудь в конце недели он непременно выходил на «дело». Как объяснял он приятелям, делал он это для того, чтобы вновь почувствовать, как гуляет в жилах кровушка.
Из этой специфики примечательна «двойная ирреальность», формируемая лексическим и грамматическим средствами. Во-первых, использование единства «держался он по-особенному» намечает контрастную реальность - а именно то, что эта манера держаться фальшива, внутренняя суть противоположна внешней манере (т.е. по сути ничего особенного у личности нет). Во-вторых, модус и диктум высказывания связаны союзом ирреального сравнения будто бы, который по отношению к последующей части выступает как модальный квалификатор: будто бы не воровал кошельки у зазевавшихся бабулек. «Минус на минус приводит к плюсу»: отрицание отрицания имплицирует семантику реального, сущностного уголовного времяпрепровождения Васила - например, воровства кошельков у бабулек.
Другая же грань, ЯЛ-2, представлена лексемами иного регистра, ассоциирующимися с добропорядочностью человека, якобы отошедшего от криминальных занятий: Даже держался он как-то по-особенному, будто распоряжался Пенсионным фондом... остается учить уму-разуму подрастающую молодежь.
Амбивалентность передается углубленно. В этом участвует характеристика, включающая лексему лукавство и явленная ассоциативными связями: лукавство -действительность - иной. (Данные связи отражены или имплицируются данными специальных словарей.)
Для углубленного развертывания смены лексических регистров существенно их взаимодействие с различными системными измерениями, включая форму речи и некоторые другие лексические особенности.
Выполненный анализ служит основанием для следующего обобщения:
1. Рассмотренный аспект репрезентации АЯЛ, смена лексических регистров, отвечает сущности АЛ - совмещение несовместимого, потому и вовлекается в сферу представления АЯЛ.
2. Выявлены релевантные свойства данного феномена - использование ассоциативных и согипонимических системных лексико-семантических отношений.
3. Типизированным является участие в представлении АЯЛ средств сниженного регистра.
4. С лексической системностью в данном случае связано сохранение известного личностного единства в
условиях, когда амбивалентность могла бы привести к полному распаду субъекта.
Литература
1. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М., 2004. 390 с.
2. Котова Н.С. Мена коммуникативных ролей в аспекте амбивалентной языковой личности // Социальные и гуманитарные науки: межвуз. сб. М., 2004. Вып. 5. С. 16-19.
3. Большой толковый словарь русского языка / сост. и гл. ред. С.А. Кузнецова. СПб., 2004.
Поступила в редакцию 1 июля 2009 г.
