CC BY
15
тиром, отправной точкой использования / неиспользования того или иного слова в его речи.
Следовательно, традиционные словари, выполняя справочную функцию, предоставляют читателю лишь краткую лингвистическую информацию, в случае двуязычного лексикографического издания - систему переводных эквивалентов, - и не предполагают полномерного чтения "книги" от начала до конца. В противоположность этому словарное произведение, основанное на принципах тезауруса, включает не только информацию о межъязыковом коррелировании описываемых элементов и минимальную фонетическую, грамматическую и стилистическую информацию, но и примеры употребления коррелятов в научном контексте, а также различного рода экстралингвистические данные (краткие пояснения лексем, иллюстрации, схемы, карты и т.д.). Очевидно, что данная информация просто необходима для двуязычных специалистов, которые знают второй язык профессионально специфически. Более того, данное издание помимо справочной функции, сможет выполнять и образовательную функцию, помогая читателю разобраться в лингвистических (фонетических, грамматических, стилистических и семантических) особенностях межъязыковых ассоциативно-семантических коррелятов.
Выбор тезауруса как основы для создания лексикографического продукта, а также способа представления межъязыковых ассоциативно-семантических корреляций в рамках билингвального профессионального дискурса был обусловлен рядом причин: тенденцией к лексикографической презентации научного знания, необходимостью корректно и макси-
мально полно отразить и зафиксировать феномен межъязыковых ассоциативно-семантических корреляций, актуальностью использования тезаурусов в практике не только информационных процессов, но и социальных коммуникаций особенно межнационального характера. Опора на тезаурус как на словарный запас, используемый говорящей личностью двуязычного специалиста в процессе коммуникации, способствует образованию лексикографического произведения совершенно нового типа, который по своим сущностным характеристикам не только принципиально отличается от традиционных словарных изданий, но и по многим параметрам превосходит их.
ЛИТЕРАТУРА
1. Вайнрайх У. Одноязычие и многоязычие // Новое в лингвистике. Вып. 6. М., 1972. С. 25-60.
2. Дешериев Ю.Д. К методологии, теории билингвизма и методике билингвистических исследований // Методы билингвистических исследований. М., 1973. С. 6-19.
3. Николаев С.Г. О вариативности языкового знака при билингвизме // Лингвистические и культурологические аспекты многоязычной деятельности (состояние и перспективы). Ростов н/Д, 2006. С. 26-35.
4. Александрова Н.Ш. Родной язык, иностранный язык и языковые феномены, у которых нет названия // Вестник языкознания. 2006. № 3. С. 89.
5. Бархударов Л. С. Язык и перевод (Вопросы общей и частной теории перевода). М., 1975. С. 74-96.
6. Дубининский В.В. Теоретическая и практическая лексикография. Вена; Харьков, 1998. С. 69.
7. Советский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 678, 82.
8. Словарь русского языка: В 4 т. Т. 4. М., 1984. С. 346.
9. Большой российский энциклопедический словарь. М., 2007. С. 15-48.
18 января 2008 г.
АМБИВАЛЕНТНАЯ ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ В АСПЕКТЕ СМЕНЫ ЛЕКСИЧЕСКИХ РЕГИСТРОВ (на материале классической и современной литературы)
Н.С. Котова
Одним из наиболее эффективных способов репрезентации амбивалентной языковой личности (далее - АЯЛ) средствами лексической системы
Котова Нина Сергеевна - кандидат философских наук, доцент кафедры иностранных языков и речевых коммуникаций Северо-Кавказской Академии государственной службы.
является смена лексических регистров, которая основана на способности лексических единиц «вызывать представление о тех "регистрах", к которым они принадлежат» [1].
Как известно, общеязыковая системность регистра обладает двумя аспектами. Первый аспект - выявление лексического регистра в триединстве языка, речи и речевой деятель-
ности; именно в этом единстве определяется способность соответствующих языковых и речевых единиц, прежде всего слов, представлять тот или иной регистр. При этом соотнесенность лексических единиц и категорий с различными сферами общения условно именуется "сферная смена".
Вторым релевантным аспектом общеязыковой системности является соотнесенность лексического регистра с той же сущностью, которая определяется в других подсистемах -например, в грамматической, на основе коммуникативной концепции синтаксиса, разработанной Г.А. Золотовой. Так, на основе дифференциации текстовых функций, раскрывается "понятие коммуникативных типов (регистров) речи... Возможны и тексты, представляющие один регистр, например, научная статья или деловой документ обычно выполняются в информативном регистре" [2]. Эту сущность определяем как типизированную взаимосвязь между сферой употребления и семантической доминантой: информативной, оценочной и т.д.
Единство же двух вышеназванных аспектов выявляет ту растущую познавательную потребность в понятии регистра, которую не могут восполнить соотносительные концепты.
Общеязыковая системность регистров соотносится с общенаучной, о чем свидетельствует, например, использование понятия "репертуар" "на примере научных текстов, которые пишутся в рамках эмпиристского репертуара, выражающего официальные нормы науки, а читаются в духе условного репертуара, характерного для неформальных ситуаций" [3].
В данном исследовании регистры выделяются с опорой на традицию, отчасти условно. Наиболее существенны два взаимосвязанных различительных (классификационных, конститутивно-дифференцирующих) признака регистров: характер закрепленности в сфере общения и функциональная соотнесенность с лексико-семантической подсистемой. Учитываются также пласты, в которых определяются регистры: авторская речь, внутренняя речь, речь персонажа и т.п. - и некоторая относительность границ между денотативным и коннотативным аспектами лексического значения.
По характеру закрепленности в сфере общения разграничиваются два основных типа
регистра: нейтральный и закрепленный. В анализе также используется более конкретная дифференциация с уточнением классификационных признаков: стилистически нейтральный (межстилевой) - закрепленный книжный, закрепленный разговорный; эмотиологически нейтральный - возвышенный - сниженный и т.п.
По функциональной соотнесенности с лексико-семантической подсистемой различаются два основных регистра: семантически исходный и семантически вторичный, производный. (Они лишь формально соотносятся с одним из оснований типологии лексических значений, способом номинации, согласно которому различаются непроизводные и производные лексические значения, и дифференцируются отчасти условно, согласно представленности в тексте). Соответствующее различие важно для выявления аксиологического плана языковой личности (далее - ЯЛ), что показано В.И. Карасиком. В то же время в задачи исследования не входит верифицировать вне-языковую истинность исходного или производного наименования, соответствующего регистру. Отмеченное различие концептуально соотносится с тем взаимодействием коммуникативно-грамматических регистров, которое охарактеризовала Г.А. Золотова.
Перейдем к характеристике материала, учитывая отмеченные выше два основных различительных признака смены регистров: связанный со сферами употребления и с функционально-системными характеристиками.
Не упуская из виду показательное взаимодействие, комплекс данных признаков, все же отметим, что он потому и определяется, что состоит из двух "подпространств", компонентов, а значит, целесообразно, прежде всего, рассмотреть это единство.
Обратимся, во-первых, к комплексу двух отмеченных различительных признаков и проиллюстрируем их взаимодействие показательным материалом: первоначально - современным текстом, опубликованным во второй половине 2007 г. и не подвергавшимся филологическому анализу; затем - классическим материалом художественного преломления личностной амбивалентности (соответственно: Попов А.С. "БЛАГОWEST"; Stevenson R.L. The Strange Case of Dr Jekyl and Mr Hide - с русским переводом: Стивенсон Р.Л. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда. Пер. И. Гуровой). При этом привлекается
также подтверждающий фрагмент из третьего, современного текста: Екимов Б.П. "Бизнес".
В тексте А.С. Попова сложно взаимодействуют две грани личности главного персонажа Александра Цирюльникова - "нового русского", мошенника, погубившего ради корысти своей жестокостью, бессердечием жену, ближайшего друга-компаньона и затем в приступе "самовозмездия" дважды уничтожившем свое имущество. Отмеченные черты соотносимы с той спецификой ЯЛ "нового русского", которая подчеркивалась В.И. Карасиком. Две грани, ЯЛ-1 и ЯЛ-2, первоначально явлены раздельно, т.е. налицо второй вектор выявления АЯЛ.
Ему сопутствует элемент текстовой ретроспекции: в начале текста определяется ЯЛ-1 - хозяин, возмущенный погромом и даже избивающий своих проштрафившихся охранников. А уже потом в тексте представлена ЯЛ-2 - неизвестный, который организовал этот погром и в котором другими коммуникантами и автором вскоре определяется. тот же хозяин, Цирюльников. Обе грани АЯЛ, а также их взаимодействие поддерживаются дополнительными языковыми средствами.
Представлению этого амбивалентного единства служат оба признака смены регистров. Во-первых, "двоится" сфера употребления: первоначально используются сниженные средства, а затем соотносительная референция у той же АЯЛ представлена нейтральными единицами. Таково, например, именование хозяином подчиненных:
Цирюльникова, похоже, совершенно не заботило, что в одной комнате с ним -посторонние люди, представители закона... - Вы, оглоеды,. Спали, дармоеды! Молчать, паскуда!...
Не жалейте, ребята, ничего! Крушите, ломайте.- Он сначала отыскал ошалевших от страха и боли охранников, развязал их, всучил им по пачке денег: Вы в этом доме больше не нужны.
Также меняется регистр общения АЯЛ со следователем Переломовым: первоначально амбивалентную личность "нового русского" представляют сниженные лексемы и обороты, затем, в том числе в письменном обращении Цирюльникова к следователю, используются официальные именования, относимые к нейтральной сфере:
Вы меня подозреваете в чем-то? Что, я самого себя обокрал? Самого себя?! Инте-
ресненькое дельце! Я что, на самом деле похож на идиота: сам себя обворовал? Да задумайтесь вы наконец-то - зачем?
Но в голове Александра Ивановича вдруг будто бы что-то - как померещилось ему -хрустнуло и сломалось, и стала отстукивать странная мысль: "А ведь и вправду: почему я сразу с самолета не поехал домой..."
Вы-то, господин Переломов, теперь знаете, что вся эта история... самая что ни на есть реальная, даже в чем-то обычная и привычная нам всем.
Во-вторых, взаимодействуют и функционально-системные характеристики: этот план смены регистра проявляется, в частности, в номинациях двух видов полей: труда, созидания, сохранения, сбережения - и разрушения. Первоначально Цирюльников как ЯЛ-1 представлен номинациями позитивного характера: Я день и ночь пашу как проклятый. Деньги-то на дороге не валяются. Я их зарабатываю собственным каторжным трудом.
Затем тот же Цирюльников явлен как ЯЛ-2 - разрушитель, мстящий самому себе за подлости в отношении целого ряда людей, чему служат соответствующие номинации: - Крушить все. Ничего не щадить, - велел этот полный мужчина, на глазах превращаясь из расплывшегося и безучастного в жесткого и напружиненного... И сам отчаянно-азартно крушил, ломал, рвал, топтал да сквозь зубы приговаривал
- Вот ему за смерть жены его! Вот ему за смерть друга его! Не будет ему покоя на этом и том свете! Не жалейте, ребята, ничего! Крушите, ломайте...
Обобщим лексические регистры: комплекс, представляющий ЯЛ-1, хозяина, "нового русского" , включает единицы и лексические единства: оглоеды, дармоеды, паскуда, идиот, пашу как проклятый и т.д. Причем системность представления усиливается разнообразием снижения: от разговорного дармоед к разговорно-сниженному оглоед и до бранных идиот и паскуда [4]. Примечательна и ассоциативно-этимологическая связь между двумя первыми единицами, возникающая на базе форманта -ед, его специфической семантики (сообразной психолого-социальной установке данной ЯЛ) и относимая, по М.И. Задорожному, к эпидигматическим системным отношениям.
Комплекс, репрезентирующий катарти-ческого разрушителя, ЯЛ-2, образован едини-
цами и единствами: развязал их, ребята, крушите, ломайте, господин Переломов и др.
Показательно, что ЯЛ-разрушитель, признающийся в своем деструктивном катарсисе, представлен единицами с преобладанием нейтрального регистра.
Языковая специфика рассмотренной амбивалентности подтверждается путем преобразования: соответствующие фрагменты не могут быть соположены в непрерывном контексте, см. неприемлемую попытку преобразования: Вы, оглоеды, у меня как сыр в масле катаетесь! Я вам сколько плачу? Да вы в благодарность за такие бабки должны как собаки за версту унюхивать опасность! Не жалейте, ребята, ничего! Крушите, ломайте...
Подчеркнем, что смена регистров, будучи сама достаточно сложной, определяется еще более многомерной языковой картиной мира текста. Смену лексических регистров, характеризующих раздельно ЯЛ-1 и ЯЛ-2, подчеркивают контрастные ей показатели общности, сложного единства АЯЛ, определяемые как в лексическом наполнении, так и в метахарактеристиках, в рецепции речи персонажа, вплоть до его почерка:
"За Цирюльникова Цирюльников. Но другой Цирюльников, хороший, учтите.
Р. Б. А ведь я ему отомстил - такой учинил в его дворце погром, что до скончания своего века будет вздрагивать, как вспомнит ".
Переломов (следователь. - Н.К.) дочитал, переворошил стопку бумаг, нашел какой-то листок, сверяюще, придирчиво и одновременно ошеломленно смотрел то в него, то в письмо. Выдохнул:
- Вот так делишки - его почерк, язви меня в душу. Что же получается: на самого себя настучал?
Дал прочитать бумаги из следственного дела по факту ограбления семьи Цирюльни-ковых и письмо криминалисту-почерковеду, и тот уверенно заявил:
- Почерка абсолютно идентичные... Ты побледнел. Что с тобой?
- Да так... Может быть, все мы такой же породы, только не каждому предоставляется возможность испытать себя?
Примечательно и указание типичности подобного взаимодействия - первоначально АЯЛ Цирюльников убеждает в ней следова-
теля Переломова, а в финале уже следователь допускает эту типичность: Вся эта история... самая что ни на есть реальная, даже в чем-то обычная и привычная нам... Может быть, все мы такой же породы, только не каждому предоставляется возможность испытать себя?.
Соответствующие семы общности, типичности и служат фоном для смены лексических регистров, и вступают с ними в еще более сложное взаимодействие, демонстрируя в лексическом макроконтексте устойчивость АЯЛ как типа личности.
Эту устойчивость, в свою очередь, контрастно оттеняют два средства, регулярно взаимодействующие со сменой лексических регистров. Такова номинация превращения и специализированные соотношения "антропоцентрических" местоименных лексем. См.: ... велел этот полный мужчина, на глазах превращаясь из расплывшегося и безучастного в жесткого и напружиненного.... Сам себя обворовал... А ведь я ему отомстил - такой учинил в его дворце погром...
Рассмотренный, достаточно элементарный текст современного автора (правда, удостоенный литературной награды в 2008 г.) соотносителен по выявленным особенностям с двумя другими: рассказом выдающегося отечественного прозаика Б.П. Екимова "Бизнес" и классикой соответствующего типа текстов, повестью Р.Л. Стивенсона "Странная история доктора Джекила и мистера Хайда". Кстати, и в них языковая специфика рассмотренной амбивалентности подтверждается путем преобразования.
В тексте рассказа "Бизнес" наблюдается иной, нежели в предшествующем тексте, -вектор выявления амбивалентности: от представления единой личности - к ее двум контрастным граням. Хуторянин, механик Дмитрий, вполне современная языковая личность, развертывает нехитрый и типичный бизнес, и одной гранью натуры приемлет это, а другой - стыдится того, что наживается на земляках.
Как-то летом на хуторе закрыли магазин... И вот на вторую неделю такой беды пронесся по хутору слух, что Амочаев торгует водкой, настоящей фабричной, по пять рублей за бутылку. Все оказалось правдой. Митька, щелкнув пальцем, открывал ладонь, напоминая о вечном законе коммерции.
Пятерка ложилась на руку и исчезала в кармане. Исчезал на короткое время и Митька, но тут же возвращался с бутылкой... Амочаевы жили неплохо. Дом хороший, и в доме, и в сундуках кое-что. Но теперь Митьке иное стало мерещиться. - Какие мы деньги теряем. Они под ногами паданкой лежат...Теперь дураками не будем ...Сумеем продать и подороже.
Митрий торговлю развернул вовсю... И огнь, такой сладкий огнь сжигал Митькину душу, что просто необходимо было плеснуть туда...
И открылись его глаза. И пришли мысли совсем иные.
Кого он дурит, господи? На ком нажиться хочет? Василий троюродный брат. Тетка Дуня. Матвей - кум...
Митька чуть не расплакался. В душе-то, конечно, заплакал, а так сдержался. Сдержался, но сказал громко и внятно, с выражением:
- Сука я! Бей меня, ребята.На ком наживаюсь.
Бить его, конечно, не стали, даже успокаивали:
- Брось, Митрий, не расстраивайся.
- Нет, бейте... прямо в морду поганую... прошу. Или я сам над собой.
Но его все же уговорили, упокоили.
- Прощаете? - спросил Митька, еще не веря.- Взаправду прощаете, ребята? -И не выдержал, заплакал. Вывалил из карман скомканные трояки и рубли и стал топтать их ожесточено, приговаривая:
- Суки... Поганые...
А потом Митька уснул... Проснулся и сразу все вспомнил. Вспомнил и кинулся во двор. Два пустых ящика стояли... Все было правдой.
При этом, как показывают выделенные единицы и единства, сменяются те же два плана лексических регистров: сферный и функционально-системный.
Ср. неприемлемое преобразование при попытке соположить представление двух ЯЛ -попытке, несовместимой с сущностью смены регистра: *Какие мы деньги теряем. Сумеем продать и подороже. Бей меня, суку, на ком наживаюсь.. !
Как следует из обобщений, Митька-ЯЛ-1, хуторской бизнесмен, представлен нейтральным лексическим регистром и номинациями
поля выгоды: торгует водкой, вечный закон коммерции, деньги под ногами, сумеем продать и подороже еще, торговлю развернул вовсю и др. Им сопутствует и несколько ироническое употребление книжной лексемы огнь, которая вообще характеризуется как возвышенная, "традиционно-поэтическая" [4].
Митька-ЯЛ-2, собрат своих земляков, просветленный в душевных страданиях, отрицающий себя-ЯЛ-1, представлен экспрессивно-сниженным лексическим регистром и номинациями поля этоса, эмоций: бейте в морду поганую, я сам над собой... не расстраивайся, в душе расплакался, не выдержал - заплакал, прощаете, сука, суки; в последнем случае повтор сопровождается акцентированием разных ЛСВ, но оба характеризуются как бранные [4] и т. п.
Оба регистра сближаются единицей правда, акцентирующей реальность как той, так и другой ЯЛ в сложном единстве - АЯЛ. Показательно также использование лексемы топтать - она, как и в предшествующем тексте, представляет катарсис ЯЛ-2, разрушение мира наживы, которое соотносится с контрастной гранью той же АЯЛ.
В этом емком и достаточно элементарном тексте так же, как в вышеприведенном, значима взаимосвязь между сменой лексических регистров и другими аспектами языковой картины мира. Тем более примечательно подтверждение соответствующих закономерностей и в третьем привлеченном тексте -классической, объемной "Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда" Р.Л. Стивенсона. Она, впрочем, как и вышеприведенные тексты, тоже не анализировалась в соответствующем плане, как характеризовались некоторые произведения, точнее отдельные персонажи, У. Шекспира, Л. Толстого. АЯЛ -Джекил-Хайд, человек-дьявол, добродетельный джентльмен - криминальный подонок, талантливый ученый - бесплодный разрушитель, выявляется в тексте, в восприятии других персонажей вторым из вышеоговоренных векторов: от разных личностей - к одной сложной.
Первоначально ЯЛ-1 Джекил и ЯЛ-2 Хайд не отождествляются в рамках сложной АЯЛ ни другими коммуникантами, ни повествователем, а представлены как отдельные люди. Рассмотрим характерные контексты общения третьего лица, Аттерсона, с тем и с
другим, а также выделенные единицы и их толкования (по одному из словарей, где наиболее тонко разработана семантическая структура слова [5]):
В контексте /1/ в общении с Аттерсоном представлена ЯЛ-2, злодей Хайд, он использует резко негативные, в том числе оскорбительные номинации, например: lied ("to lie -make a 8а1ешеи1 that one knows to be untrue" [5]; и эта лексическая системность укрепляется соответствующей реакцией собеседника. Ат-терсона - not fitting language ("to fit - suitable or suited; well adapted") [5], а также выделенными ассоциативными связями. См.:
/1/- "I thought you might admit me".
"You will not find Dr. Jekyll; he is from home", replied Mr. Hyde, blowing in the key.
..."And now", said the other, "how did you know me?"
"By description", was the reply.
"Whose description?"
"We have common friends", said Mr. Utterson.
"Common friends", echoed Mr. Hyde, a little hoarsely. "Who are they?"
"Jekyll, for instance ", said the lawyer.
"He never told you", cried Mr. Hyde, with a flush of anger. "I did not think you would have lied".
"Come", said Mr. Utterson, "that is not fitting language".
The other snarled aloud into a savage laugh; and the next moment, with extraordinary quickness, he had unlocked the door and disappeared into the house.
The lawyer stood awhile when Mr. Hyde had left him, the picture of disquietude.
В переводе эта смена сохраняется, а сниженность отчасти акцентируется, чем подчеркивается общеязыковая сторона регистра. См. в начале русского перевода сниженную лексему незачем "разг. Нет смысла, надобности" [4]; в английском оригинале у нее нет однословного соответствия, аналога, а в русском, как показано в исследованиях школы В.Ю. Меликяна, она системно соотносится с соответствующей сферой:
- Вы разрешите мне войти с вами?
- Вам незачем заходить, доктора Дже-кила нет дома, - ответил мистер Хайд,... - Ну, а теперь скажите, как вы меня узнали? -потребовал мистер Хайд.
- По описанию.
- А кто вам меня описал?
- У нас есть общие друзья.
- Общие друзья? - сипло переспросил мистер Хайд. - Кто же это?
- Например, Джекил, - ответил нотариус.
- Он вам ничего не говорил! - воскликнул мистер Хайд, гневно покраснев. - Я не ждал, что вы мне солжете.
- Пожалуйста, выбирайте выражения, - сказал мистер Аттерсон.
Мистер Хайд издал свирепый смешок и через мгновение, с немыслимой быстротой отперев дверь, уже исчез за ней.
Нотариус несколько минут продолжал стоять там, где его оставил мистер Хайд, и на лице его были написаны тревога и недоумение.
В контексте же /2/ с тем же Аттерсоном, в сходной этикетной ситуации, беседует уже ЯЛ-1, «добродетельный» Джекил; причем референтная область беседы так же, как и в /1/, соотносится с нежеланием контакта. Однако регистр общения иной, доброжелательный, и этому сопутствуют повтор позитивных номинаций, преувеличенное выражение вежливости: "Му good Utterson", said the doctor, "Vhis is very good of you, this is downright good of you, and I cannot find words to thank you in". В ряду позитивных номинаций показателен компонент downrigh, обладающий определенной семантической двойственностью [5].
См.: /2/ "You do not understand my position", returned the doctor, with a certain incoherency of manner. "I am painfully situated, Utterson; my position is a very strange - a very strange one. It is one of those affairs that cannot be mended by talking".
"Jekyll", said Utterson, "you know me: I am a man to be trusted. Make a clean breast of this in confidence; and I make no doubt I can get you out of it".
"My good Utterson", said the doctor, "this is very good of you, this is downright good of you, and I cannot find words to thank you in. I believe you fully ".
Этот усиленный позитив лексически закрепляет представление ЯАЛ как сложного единства полюсов: вступает в системные связи и с несогласием Джекила (отвечать на основной вопрос собеседника), и с предшествующей грубостью другой ЯЛ той же АЯЛ. Он сохраняется и в переводе:
... Вы не понимаете, в каком я нахожусь положении, - сбивчиво ответил доктор. - Оно крайне щекотливо, Аттерсон, крайне щекотливо странно, очень странно. Это один из тех случаев, когда словами делу не поможешь.
- Джекил, - сказал Аттерсон, - вы знаете меня. Знаете, что на меня можно положиться. Доверьтесь мне, и я не сомневаюсь, что сумею вам помочь.
- Мой дорогой Аттерсон, - сказал доктор. - Вы очень добры, очень, и я не нахожу слов, чтобы выразить мою признательность.
Причем единство представления АЯЛ сопровождается различием средств системности: повтором лексемы good в английском оригинале, ассоциативно связанными различными лексемами в русском переводе: дорогой, добры.
Итак, смена регистра, связанная с первым признаком - сферой употребления единиц -представлена чередованием экспрессивно-сниженных и нейтральных единиц в речи ЯЛ-1 и ЯЛ-2, причем сниженность определяется и реакцией собеседника, для которого она нежелательна. Сниженность сопровождается также лексемами и единствами, представляющими конфликтный характер ЯЛ-2.
Смена лексического регистра, связанная со вторым классификационным признаком -функционально-системной соотнесенностью -представлена контекстами, в которых номинируются позитив и негатив. Примером служит рефлективный фрагмент, исходящий от самой АЯЛ и предлагаемый постфактум относительно основных компонентов сюжета, с элементом ретроспекции. См. выделенные номинации:
"It was on the moral side, and in my own person, that I learned to recognise the thorough and primitive duality of man; I saw that, of the two natures that contended in the field of my consciousness, even if I could rightly be said to be either, it was only because I was radically both; and from an early date, even before the course of my scientific discoveries had begun to suggest the most naked possibility of such a miracle, I had learned to dwell with pleasure, as a beloved daydream, on the thought of the separation of these elements. If each, I told myself, could be housed in separate identities, life would be relieved of all that was unbearable; the unjust
might go his way, delivered from the aspirations and remorse of his more upright twin; and the just could walk steadfastly and securely on his upward path, doing the good things in which he found his pleasure, and no longer exposed to disgrace and penitence by the hands of this extraneous evil. It was the curse of mankind that these incongruous faggots were thus bound together - that in the agonised womb of consciousness, these polar twins should be continuously struggling. How, then were they dissociated?
... This familiar that I called out of my own soul, and sent forth alone to do his good pleasure, was a being inherently malign and villainous; his every act and thought centered on self; drinking pleasure with bestial avidity from any degree of torture to another; relentless like a man of stone. Henry Jekyll stood at times aghast before the acts of Edward Hyde; but the situation was apart from ordinary laws, and insidiously relaxed the grasp of conscience. It was Hyde, after all, and Hyde alone, that was guilty. Jekyll was no worse; he woke again to his good qualities seemingly unimpaired; he would even make haste, where it was possible, to undo the evil done by Hyde. And thus his conscience slumbered".
В переводе сохраняется общеязыковая основа тех же системных связей:
"В своей личности абсолютную и изначальную двойственность человека я обнаружил в сфере нравственности. Наблюдая в себе соперничество двух противоположных натур, я понял, что назвать каждую из них своей я могу только потому, что и та и другая равно составляют меня; еще задолго до того, как мои научные изыскания открыли передо мной практическую возможность такого чуда, я с наслаждением, точно заветной мечте, предавался мыслям о полном разделении этих двух элементов. Если бы только, говорил я себе, их можно было расселить в отдельные тела, жизнь освободилась бы от всего, что делает ее невыносимой; дурной близнец пошел бы своим путем, свободный от высоких стремлений и угрызений совести добродетельного двойника, а тот мог бы спокойно и неуклонно идти своей благой стезей, творя добро согласно своим наклонностям и не опасаясь более позора и кары, которые прежде мог бы навлечь на него соседствовавший с ним носитель зла. Это насильственное соединение в одном пучке двух столь различных прутьев, эта непрерывная
борьба двух враждующих близнецов в истерзанной утробе души были извечным проклятием человечества. Но как же их разъединить?
... Этот фактотум, которого я вызвал из своей собственной души и послал одного искать наслаждений на его лад, был существом по самой своей природе злобным и преступным; каждое его действие, каждая мысль диктовались себялюбием, с животной жадностью он упивался чужими страданиями и не знал жалости, как каменное изваяние. Генри Джекил часто ужасался поступкам Эдварда Хайда, но странность положения, неподвластного обычным законам, незаметно убаюкивала совесть. Ведь в конечном счете виноват во всем был Хайд и только Хайд. А Джекил не стал хуже, он возвращался к лучшим своим качествам как будто таким же, каким был раньше".
Повествующий, Джекил-Хайд, использует для представления ЯЛ-1, Джекила, позитивные лексемы: добродетельный двойник, творя добро, возвращался к лучшим своим качествам и т.п.
Для репрезентации ЯЛ-2, Хайда, привлечены номинации негативного плана: дурной близнец, злобный и преступный, с животной жадностью он упивался чужими страданиями и не знал жалости, (Генри Дже-кил часто) ужасался поступкам Эдварда Хайда, виноват во всем был Хайд и т.д.
В целом же ЯЛ-1, Джекил, представлен единицами нейтральной сферы употребления и номинациями позитива, а ЯЛ-2, Хайд, -наоборот, лексемами сниженной сферы и номинациями негатива.
В этом преимущественно состоит в данном случае смена лексических регистров.
Для рассмотренного текста также неприемлемо преобразование при попытке сопо-ложить представление двух ЯЛ - попытке,
несовместимой с сущностью смены регистра: ср.: "I did not think you would have lied... this is very good of you, this is downright good of you, and I cannot find words to thank you in.
- Я не ждал, что вы мне солжете... Вы очень добры, очень, и я не нахожу слов, чтобы выразить мою признательность".
Два различительных признака смены лексического регистра взаимодействуют в данном тексте сложнее, чем в отмеченных ранее. Это подтверждает их специфическую функциональность в сложной системе с другими реализациями: с обособленным проявлением каждого признака и с их акцентированным взаимодействием.
Таким образом, анализ смены лексического регистра свидетельствует о том, что данный способ представления АЯЛ характеризуется строгой организацией. Это проявляется как в двух различных векторах репрезентации АЯЛ, так и в типизации средств сниженного регистра и лексикализации прагматических характеристик.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ульманн Ст. Стилистика и семантика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 9. Лингвостилистика: Сб. ст. / Сост. и вступ. ст. И.Р. Гальперина. М., 1980. С. 238; см. также Заика В.И. Эстетическая реализация языка: функционально-прагматическое исследование: Дис. ... д-ра филол. наук. В. Новгород, 2007. С. 15.
2. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 2003. С. 676-677.
3. Юревич А.В. Психология и методология. М., 2005. С. 88.
4.Большой толковый словарь русского языка / Сост. и гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб., 1998.
5. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English / Ed. by A.S. Hornby. Delhi, 1987.
11 января 2008 г.
К ВОПРОСУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА
М.В. Тарасова
Глобализация - одна из социальных проблем информационного общества, особенностью которого является исчезновение границ, возникновение
Тарасова Маргарита Владимировна - аспирант кафедры французского языка Белгородского государственного университета.
наднациональных культур. Она относится к числу исторических тенденций современной эпохи и понимается как ряд процессов, которые составляют единый мир.
Так как общая теория глобализации еще не сложилась, и в отечественной, и в зарубежной литературе существуют вопросы, ка-
