CC BY
210
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И КАВКАЗ № 6(60), 2008
РЕГИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ’
АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ПРОЕКТЫ РЕГИОНАЛЬНОЙ ИНТЕГРАЦИИ С УЧАСТИЕМ СТРАН ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ: НЕКОТОРЫЕ СРАВНЕНИЯ
первых дней своего существования в формате молодых независимых государств
постсоветские страны Центральной Азии, располагающие богатыми сырьевыми
ресурсами и управляемые неопытными в международных вопросах элитами (сле-
довательно, как могло показаться со стороны, легко подверженные внешнему влиянию), стали объектами пристального внимания внешних игроков на евразийском геополитическом пространстве. Один из инструментов подобного воздействия, весьма популярный в современном мире, — многосторонние интеграционные объединения.
Развитие структур региональной интеграции — общемировая тенденция, обусловленная зримым успехом соответствующего европейского опыта, и страны ЦА также не избежали соблазна поучаствовать в проектах многостороннего сотрудничества в пределах окружающего их геополитического и геоэкономического пространства.
Государства Центральной Азии с большим или меньшим успехом участвуют в нескольких интеграционных формированиях (в основном в рамках постсоветского пространства) — Содружестве Независимых Г осударств (с 1991 г.), различных форматах субрегионального центральноазиатского сотрудничества (1994—2005 гг.), Организации договора о коллективной безопасности (с 1999 г.).
В рамках данной статьи мы рассматриваем три многосторонние структуры, отражающие три направления экстрарегиональной интеграционной активности республик региона: Организацию экономического сотрудничества (ОЭС), Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС) и Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). В програм-
докторант кафедры политологии Казахского национального университета имени Аль-Фараби (Алматы, Казахстан)
мах всех этих объединений поставлены задачи развития экономической интеграции стран-участниц с выходом на создание зоны свободной торговли и вопросы взаимодействия с государствами, находящимися за пределами постсоветской Центральной Азии. Республики ЦА являются участницами всех вышеперечисленных структур, кроме Узбекистана, который вышел из ЕврАзЭС в ноябре 2008 года, и Туркменистана, состоящего только в ОЭС.
Правда, инициатива создания всех этих организаций исходила не от стран региона и не они играют в них главные роли. Тем не менее именно за активное вовлечение республик ЦА и доступ к их ресурсам и транзитному потенциалу идет борьба двух евразийских гигантов, постоянных членов Совета Безопасности ООН — России и Китая, — а также ряда держав регионального масштаба (Ирана, Турции и Пакистана). Странам же Центральной Азии во многом остается маневрировать между интересами этих более мощных государств.
Справедливости ради отметим, что за более чем 15 лет самостоятельной внешнеполитической деятельности и после некоторого укрепления своих экономических позиций страны Центральной Азии научились лучше отстаивать собственные интересы, а по многим вопросам даже способны на равных разговаривать с первоначальными «спонсорами» региональных проектов.
Несмотря на наличие довольно четких интеграционных целей и весомых предпосылок к углублению межгосударственного сотрудничества (таких, как общие границы, культурно-исторические факторы, потребность участников в совместном развитии транспортно-коммуникационной инфраструктуры), ни одно из рассматриваемых нами сообществ нельзя считать успешным.
Задачи данной статьи — определить сходства и различия в деятельности трех объединений, а также установить факторы, влияющие на эффективность реализации их программ по развитию регионального экономического взаимодействия.
Первая (и самая «старая» из трех) в числе рассматриваемых нами организаций — ОЭС — отражает мусульманский вектор внешней политики стран Центральной Азии. Она была создана в 1985 году Ираном, Пакистаном, Турцией и фактически стала наследницей распавшихся ранее экономического блока Регионального сотрудничества для развития и военно-политического пакта СЕНТО. Ныне в ОЭС входят все неарабские мусульманские государства обширного региона от Средиземного моря до Гималаев. Пять республик Центральной Азии, а также Азербайджан и Афганистан вступили в нее в 1992— 1993 годах.
Несмотря на то что сегодня о ее деятельности известно в основном немногочисленным специалистам, в начале 1990-х годов ОЭС рассматривали как серьезную альтернативу интеграции республик ЦА с Россией и перспективный инструмент развития инфраструктурных проектов с последующей диверсификацией путей экспорта энергоресурсов и транспортных коридоров из региона1.
Деятельность второй организации — ЕврАзЭС — фактически отражает российское направление внешнеэкономической политики государств региона. Это объединение, созданное в 2000 году, стало воплощением инициативы, выдвинутой ранее казахстанским президентом РК Н. Назарбаевым. Сегодня в его состав входят Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Россия, Таджикистан и Узбекистан2.
Третья многосторонняя структура — ШОС — единственная региональная организация, в которой страны Центральной Азии участвуют сообща с Китаем. Несмотря на
1 См.: Olcott M.B., Aslund A., Garnett Sh.W. Regional Cooperation and Commonwealth of Independent States. Getting It Wrong. Washington DC: Carnegie Endowment for International Peace, 1999. P. 191—193.
2 В ноябре 2008 года Узбекистан приостановил свое членство в ЕврАзЭС.
присутствие в ней мощного уравновешивающего КНР фактора в лице РФ, это объединение объективно отражает китайский вектор внешних связей республик региона.
ШОС была создана в 2001 году на основе «Шанхайской пятерки» (Китай, Россия, Казахстан, Таджикистан и Кыргызстан), к которой присоединился Узбекистан. Несмотря на то что она формировалась, прежде всего, для урегулирования межгосударственных границ и решения блока задач по обеспечению региональной безопасности, за последние годы в ее рамках принят ряд мер по развитию экономического сотрудничества между странами-участницами.
Наряду с информацией из официальных интернет-сайтов трех организаций, дополнительный материал для сравнения получен в ходе опроса с участием ведущих казахстанских политологов и экономистов, проведенного нами в марте 2008 года3. Его цель — определение преобладающих тенденций в оценке интеграционных процессов в Центральной Азии экспертным сообществом РК. Было опрошено 20 ведущих специалистов республики, работающих в правительственных и в частных аналитических структурах.
Наш первый вопрос касался того, с какими партнерами, на взгляд экспертов, странам Центральной Азии предпочтительней развивать проекты региональной интеграции — Россией, Китаем, Турцией, а также мусульманским миром в целом, или же им следует продвигать субрегиональную интеграцию между собой. Мнения участников опроса разделилась между региональной интеграцией с Россией и субрегиональной интеграцией государств ЦА без привлечения внешних партнеров (по 50%). За усиление многостороннего взаимодействия в регионе с Китаем и Турцией высказались лишь по 5% респондентов (некоторые из них выбрали более одного ответа). Приоритетность развития многостороннего сотрудничества с мусульманским миром никто из экспертов не поддержал.
Диаграмма 1
Распределение ответов казахстанских экспертов на вопрос: «Привлечение каких из соседних государств к проектам региональной интеграции больше соответствует интересам стран Центральной Азии?»
ҐҐ
1. Россия — 50%.
2. Китай — 5%.
3. Турция — 5%.
4. Мусульманский
мир в целом — 0%.
5. Субрегиональная
интеграция — 50%.
6. Другое — 5%.
3 С полными результатами опроса можно ознакомиться: Абдрахманова Г. Проекты региональной интеграции в Центральной Азии глазами казахстанских экспертов // Казахстан в глобальных процессах. 2008, № 3.
После слияния ОЦАС и ЕврАзЭС (2005 г.) субрегиональная интеграция постсоветской Центральной Азии не представлена ни одной реальной структурой, да и в ближайшей перспективе эта идея вряд ли найдет существенную поддержку у лидеров пяти стран. Поэтому мнение респондентов о приоритетности продвижения субрегиональной интеграции без участия внешних игроков мы склонны оценивать как их видение долгосрочной перспективы региональных процессов.
Предпочтение развитию сотрудничества стран ЦА с РФ можно объяснить, на наш взгляд, рядом факторов. Во-первых, отметим сохраняющуюся эмоциональную предрасположенность русскоговорящих элит республик региона к своей бывшей метрополии. Во-вторых, следует признать объективное усиление позиций России как в сфере политического диалога, так и в продвижении взаимовыгодного делового сотрудничества. В-третьих, этот результат можно объяснить отсутствием ожидавшейся отдачи от взаимодействия с Турцией и с другими партнерами мусульманского Востока, недоверием к «поучающему» Западу и страхом перед китайской экспансией. В-четвертых, этому способствует сохраняющаяся зависимость этих стран от России в транспортно-коммуникационной сфере и как важнейшего рынка сбыта значительной части их экспортных товаров (нефть, газ, электричество, хлопок и др.). На данном этапе все это дает Москве определенные преимущества в глазах элит республик ЦА.
Преобладание пророссийских настроений в подходе к региональному сотрудничеству было подтверждено ответами респондентов и на вопрос о том, какие межгосударственные объединения, присутствующие в Центральной Азии, кажутся им наиболее эффективными. Наивысшие оценки здесь получили сразу три организации с участием РФ (одна из них военно-политическая): ЕврАзЭС и ШОС — по 30%, ОДКБ — 20%. Развитие регионального взаимодействия в рамках ОЭС казахстанские аналитики считают малоэффективным.
Интересно, что при выборе наиболее результативного многостороннего объединения в Центральной Азии 25% экспертов дали ответ «никакое». Это свидетельствует о довольно низкой оценке специалистами деятельности функционирующих в регионе интеграционных проектов.
Диаграмма 2
Распределение ответов казахстанских экспертов на вопрос:
«Какое межгосударственное объединение, действующее в Центральной Азии, является наиболее эффективным?»
1. ЕврАзЭС — 30%.
2. ШОС — 30%.
3. ОЭС — 0%.
4. ОДКБ — 20%.
5. Никакое — 25%.
0 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100
--------^
Одним из элементов сравнения трех формирований мы выбрали организационную структуру данных объединений. Через отражение в ней роли стран — участниц этих
организаций попытаемся проследить наиболее очевидные признаки различной степени заинтересованности в них отдельных членов.
Перечисленные нами объединения (ОЭС, ЕврАзЭС и ШОС) имеют схожую разветвленную структуру. В их рамках проводятся встречи глав государств и правительств, руководителей профильных министерств и экспертов по различным направлениям сотрудничества, действуют советы министров иностранных дел стран-участниц, предполагается (а в одном случае реализовано) создание банков развития.
Каждая организация имеет секретариат и штаб-квартиру. При этом «дислокация» последней отражает то, какое государство больше заинтересовано в данной межгосударственной структуре. Например, штаб-квартира ОЭС расположена в Тегеране, и Иран активнее других стран-участниц выступал с инициативами, направленными на углубление сотрудничества в рамках этого объединения. Основные структуры ЕврАзЭС поделены между Москвой и Алматы, что отражает особую роль России и Казахстана в данной организации. Штаб-квартира ШОС находится в Пекине, и для Китая это объединение является наиболее важным, поскольку участие в организации, развивающей сотрудничество между республиками Центральной Азии и Россией, поддерживает статус Поднебесной как ведущей региональной державы.
Интересно проследить и национальную принадлежность глав секретариатов всех трех формирований. Из четырех государств ЦА, участвующих во всех указанных структурах, только представители Казахстана удостаивались чести (правда, возможно, что лишь РК претендовала на это) быть назначенными на должности Г енеральных секретарей этих межгосударственных объединений. Генсеком ШОС сегодня является известный казахстанский дипломат Б. Нургалиев (до него был только представитель Китая). Секретариат ЕврАзЭС так же возглавляет казахстанец Т. Мансуров (до него — гражданин России). Представителя РК назначали на самую высокую должность и в ОЭС: в 2003—2006 годах Генеральным секретарем объединения был А. Оразбай (до того лишь представители стран-основательниц — Ирана, Пакистана и Турции, с большим перевесом дипломатов ИРИ).
Таким образом, мы видим, что помимо Ирана, России и Китая, в столицах которых соответственно расположены штаб-квартиры ОЭС, ЕврАзЭС и ШОС, значительную активность во всех трех структурах проявляет Казахстан. У других постсоветских республик ЦА нет возможностей столь интенсивно продвигать свои инициативы в рамках региональных организаций. Однако вполне вероятно, что они просто не проявляют столь большой заинтересованности в работе этих структур.
Для сравнения трех организаций, по нашему мнению, целесообразно рассмотреть принцип формирования их бюджетов, а также его влияние на роль и место каждой страны в принятии общих решений.
Так, в ЕврАзЭС от объема взносов в бюджет напрямую зависит распределение голосов при принятии решений в Интеграционном комитете. Согласно данным, представленным на официальном сайте организации, «бюджет Сообщества формируется за счет долевых взносов: 40% вносит Россия, по 15% — Беларусь, Казахстан, Узбекистан, по 7,5% — Кыргызстан и Таджикистан»4. А количество голосов при принятии решений в Интеграционном комитете прямо пропорционально взносам. При этом решения принимаются большинством в две трети голосов, то есть учитывается фактический вклад участников. Необходимо отметить, что без России квалифицированного большинства в Интеграционном комитете ЕврАзЭС не достичь. Фактически РФ единственная в Сообществе обладает правом вето. Любое другое государство-участник сможет заблокировать ее предложение лишь при поддержке еще двух партнеров.
4 См.: [http://www.evrazes.eom/ru/main/infopage/3/].
Не равны взносы стран-участниц и в бюджет ШОС, что, однако не влияет на подсчет голосов при принятии решений. Бюджет ШОС формируется следующим образом: Россия и Китай взяли на себя по 24% годовых расходов, Казахстан — 21%, Узбекистан — 15%, Кыргызстан — 10% и Таджикистан — 6%5. И здесь, на наш взгляд, такой подход выгоден прежде всего Москве, так как ей объективно легче «уговорить» своих центральноазиатских союзников, нежели Пекину. Правда, теоретически нельзя исключать ситуаций, при которых республики ЦА могут оказывать поддержку китайцам в противовес россиянам.
При формировании бюджета ОЭС 66% расходов несут в равных долях три страны-основательницы (Иран, Пакистан и Турция). А семь других государств-участников (Азербайджан, Афганистан и пять республик ЦА вносят остальные 34%). Однако информации о том, какова доля каждого из них, на официальном интернет-сайте объединения нам найти не удалось. Можно лишь предположить, что она должна колебаться от 2% до 5% для стран Центральной Азии — за исключением Казахстана, размеры ВВП которого делают логичным внесение им хотя бы 10% бюджета ОЭС.
Эта схема действует с января 2004 года (до того участие «новичков» в формировании бюджета было еще меньшим). К сожалению, мы не нашли и данных по распределению голосов в этой организации, а также и зависимости формирования бюджета от их количества. Однако мы видим, что взносы республик ЦА в бюджет ОЭС намного меньшие, чем в двух альтернативных проектах (как и их заинтересованность в деятельности самого объединения со штаб-квартирой в Тегеране).
В программах экономического сотрудничества всех трех организаций значительное внимание уделяется взаимодействию стран-участниц в финансовой сфере с перспективой выхода на совместное кредитование взаимовыгодных проектов. Это, в частности, выражается в создании в данных объединениях банков развития и обсуждении возможностей интеграции финансовых рынков государств-участников.
В рамках ОЭС решение о создании Банка развития и торговли было принято еще в начале 1990-х годов6. В 2003—2005 годах было много сообщений о том, что он начнет функционировать «в ближайшее время». С самого начала это был трехсторонний проект стран — учредителей организации (Ирана, Пакистана и Турции), которые обязались внести равный вклад в его уставный капитал. Сообщалось даже, где будет располагаться Банк — в Стамбуле. Однако дальше этих заявлений дело не продвинулось, и за последние три года новой информации о таком банке не появилось.
Большего успеха на данном направлении достигло ЕврАзЭС, в рамках которого в январе 2006 года был создан Евразийский банк развития (ЕАБР). Правда, его учредителями выступили лишь два участника сообщества: Россия и Казахстан. Уставный капитал банка составил 1,5 млрд долл. Из них две трети суммы внесла РФ, а остальные средства — Казахстан7. Для сравнения отметим, что предполагаемый уставный капитал Банка развития и торговли ОЭС, по словам турецкого госминистра Б. Аталая, составит около 1 млрд долл., которые должны выделить три страны8.
Как и у любого аналогичного учреждения, задача ЕАБР — кредитование наиболее масштабных проектов общегосударственного или международного значения, для которых трудно или невозможно найти частных инвесторов. Среди приоритетных отраслей его кредитной деятельности названы производство и распределение электроэнергии, вод-
5 См.: [http://www.polpred.com/country/cn/free.html?book=925&country=77&id=5332&act=text].
6 См.: Olcott М.В., Aslund А., Garnett Sh.W. Ор. сії.. Р. 192.
7 См.: [http://www.eabr.org/rus/about/foundation/].
8 См.: [http://gzt.uz/rus/ekonomika/ankara_tegeran_karachi_sozdayut_v_ramkah_oes_bank_s_kapitalom_ v_1_milliard.mgr].
но-энергетический комплекс, транспортная инфраструктура, высокотехнологичные производства и инновационные технологии.
За неполные три года своей работы ЕАБР обеспечил финансирование проектов на сумму 605,1 млн долл.9 К тому же все эти проекты реализуют на территории либо России, либо Казахстана, то есть Банк не финансирует проекты членов объединения, не делающих взносы в его уставный капитал.
Определенное внимание межгосударственному сотрудничеству в финансовой сфере уделяется и в рамках ШОС, однако решения о создании своего банка развития здесь еще не приняли.
Первым этапом углубления взаимодействия финансовых учреждений стран-участ-ниц было создание Межбанковского объединения ШОС (2005 г.). В эту структуру входят Внешэкономбанк (Россия), Банк развития Казахстана, Государственный банк развития Китая, Расчетно-сберегательная компания (Кыргызстан), Государственный сберегательный банк Таджикистана (Амонатбонк) и Национальный банк внешнеэкономической деятельности Узбекистана, причем все они являются государственными.
Деятельность Межбанковского объединения ШОС объективно нельзя сравнивать с работой ЕАБР, поскольку последний представляет собой полноценно функционирующее финансово-кредитное учреждение. Однако представляется, что некая форма координации работы государственных банков стран-участниц — первый шаг к созданию совместного финансового центра. Отметим, что в августе 2008 года был подписан меморандум об основах партнерских отношений между ЕАБР и МБО Шанхайской организации сотрудничества.
Рассмотрим и другие формы экономического сотрудничества в рамках трех межгосударственных организаций. Если в ШОС экономическое направление получило развитие лишь недавно, то две другие структуры изначально создавали как экономические. Цели ЕврАзЭС и ОЭС, отраженные в их основополагающих документах, весьма схожи и заключаются в развитии экономик стран-участниц, постепенной интеграции в мировую экономику, преодолении барьеров в региональной торговле и в создании зоны свободной торговли10.
Сегодня вопрос о развитии каких-либо форм экономического альянса в рамках ШОС (несмотря на стремление Пекина поднять его) на повестке дня фактически не стоит. ОЭС заявила о планах по формированию своей зоны свободной торговли к 2015 году, ЕврАзЭС предполагает завершить создание единого экономического пространства к 2010-му. Однако в обоих случаях интеграция идет медленнее запланированного.
Так, о готовности к формированию зоны свободной торговли в рамках ОЭС пока заявили лишь Иран, Турция и Пакистан. Участие четырех стран ЦА в этом проекте кажется весьма вероятным в связи с аналогичными и объективно более реальными планами в ЕврАзЭС.
Тем не менее и процесс создания зоны свободной зоны ЕврАзЭС идет весьма медленно. Это связано с рядом причин, среди которых разные уровни экономического развития государств-участников, политические разногласия и другие факторы. В частности, все три организации сталкиваются с проблемами соотношения участия стран в экономических блоках и их отношения к участию в ВТО. В каждой из рассматриваемых нами структур есть три группы государств: члены ВТО (в ОЭС — Пакистан, Турция и Кыргызстан, в ШОС — Кыргызстан и Китай, в ЕврАзЭС — Кыргызстан); активно участвующие в переговорах по вступлению в ВТО (в ОЭС — Казахстан, Азербайджан и Таджикистан,
9 См.: [http://www.eabr.org/rus/projects/portfolio/].
10 См.: [http://www.ecosecretariat.org/Detail_info/About_ECO_D.htm, http://www.evrazes.com/ru/main/
infopage/3/].
в ШОС — Казахстан, Таджикистан и Россия, в ЕврАзЭС — Беларусь, Казахстан, Россия и Таджикистан); наконец, те, которые не торопятся с присоединением к ВТО (в ОЭС — Иран, Узбекистан и Туркменистан, в ЕврАзЭС и ШОС — Узбекистан). Индивидуальные обязательства стран, уже состоящих в ВТО или связанных с переговорами по вступлению в нее, значительно осложняют согласование торговой политики в рамках региональных экономических объединений.
При сравнении деятельности трех организаций со схожими задачами и параллельным участием в них республик Центральной Азии среди наиболее важных аспектов следует отметить проблему совместимости их экономических программ и стыковки обязательств государств региона перед прочими партнерами в рамках этих объединений.
Один из вопросов уже упоминавшегося нами исследования мнения экспертов был направлен как раз на выяснение их позиции по данной проблеме и звучал следующим образом: «Мешает ли функционирование нескольких организаций по региональному сотрудничеству в Центральной Азии решению их задач?»
Результаты показали, что 50% респондентов считают, что не мешает. Часть из них посчитала конечные цели организаций слишком разными, чтобы мешать друг другу. Другие указали: чем больше каналов для взаимодействия, тем лучше, и одно другому не мешает. Однако 25% экспертов считают, что параллельная работа нескольких структур по региональному сотрудничеству все же служит одной из главных причин низкой эффективности дипломатических усилий государств на этом направлении.
Диаграмма 3
Распределение ответов казахстанских экспертов на вопрос:
«Мешает ли функционирование нескольких организаций по региональному сотрудничеству в Центральной Азии (ЕврАзЭС, ШОС, ОЭС)
решению их задач?»
/Г
1. Да, именно поэтому ни одна организация
не решает своих задач — 25%.
2. Не мешает, конечные цели организаций отличаются
и чем больше каналов
для сотрудничества,
тем лучше — 50%.
3. Другое
— 25%.
і і і і I I I I г
10 20 30 40 50 60 70 80 90 100
Среди мнений, высказанных в пункте «другое» (25% респондентов), имеются поддержавшие как положительный, так и отрицательный варианты ответа на вопрос «мешает — не мешает». Так, один из экспертов считает, что наличие в ЦА трех схожих интеграционных объединений свидетельствует об отсутствии четко выработанного национального интереса у стран региона в работе в данных структурах. То есть от количества теряется качество: от каждого объединения эти государства берут лишь то, что им необходимо в конкретный момент, и не уступают тогда, когда это не приносит прибыли.
Другой специалист утверждает, что сохранение всех трех организаций свидетельствует о стремлении к балансированию стран региона в сложном геополитическом окружении. Само географическое положение этих государств и их богатые ресурсы обусловливают сложность выбора стратегических партнеров. Это также делает невозможной интеграцию только с участием стран региона, необходим поиск внешнего партнера.
В то же время для автора данной статьи стал достаточно неожиданным сам факт того, что большинство экспертов (хотя и относительное) все же высказались за необходимость параллельного развития регионального сотрудничества сразу с несколькими партнерами. И в этом, пожалуй, есть свое рациональное зерно, поскольку три сравниваемые организации позволяют государствам ЦА решать ряд важных внешнеполитических задач и диверсифицировать свои внешнеэкономические связи.
В рассматриваемом исследовании было и три вопроса об оценке эффективности деятельности каждой структуры: ОЭС, ЕврАзЭС и ШОС (вернее, их экономических программ). Интересным представляется то, что работе ни одной из них не дана высокая оценка. Так, 45% респондентов оценили качество деятельности ЕврАзЭС и ШОС как «среднее», при котором достижений ненамного больше, чем неудач.
Диаграмма 4
Распределение ответов казахстанских экспертов на вопрос:
«Как вы оцениваете эффективность деятельности ЕврАзЭС?»
Негативно оценили эффективность их программ регионального экономического сотрудничества 30% и 35% опрошенных аналитиков соответственно. При этом 10% респондентов поддержали целесообразность обсуждаемого в последнее время среди политологов слияния ЕврАзЭС и ОДКБ. 15% экспертов указали: ШОС экономическая программа вообще не нужна.
Что касается ОЭС, то ровно 50% респондентов оценивают ее эффективность как низкую и считают, что организацию следует распустить. Лишь 15% экспертов оценили эффективность ее деятельности как среднюю.
Диаграмма 5
Распределение ответов казахстанских экспертов на вопрос «Как вы оцениваете эффективность экономической программы ШОС?»
ҐГ
1. Высокая, ее задачи
решаются относительно успешно — 0%.
2. Средняя, достижений
больше, чем неудач — 45%.
3. Низкая, никакого прогресса
не наблюдается — 35%.
4. Организация не нуждается
в экономическом блоке задач — 15%.
5. Другое
— 5%.
Памятуя, что работу ЕврАзЭС и ШОС сегодня СМИ освещают намного чаще, чем деятельность ОЭС, мы включили в опросник вариант ответа, отражающий возможное отсутствие информации об этом объединении, и 25% респондентов выбрали именно этот вариант.
Тот факт, что даже столь информированные представители казахстанского общества, как профессиональные эксперты в сфере политики и экономики, почти не осведом-
Диаграмма 6
Распределение ответов казахстанских экспертов на вопрос: «Как вы оцениваете эффективность деятельности ОЭС?»
ҐГ
1. Высокая, организация успешно решает поставленные
перед ней задачи — 0%.
2. Средняя, достижений больше, чем неудач — 15%.
3. Низкая, эту организацию следует распустить — 50%.
4. С деятельностью
организации не знаком вовсе — 25%.
5. Другое
— 15%.
лены о работе межгосударственного объединения, в саммитах которого регулярно участвовали президент страны Н. Назарбаев, премьер-министры и министры иностранных дел, а секретариат возглавляли дипломаты РК, свидетельствует о действительно низком авторитете ОЭС в Казахстане, вероятно, и в других странах ЦА.
Тем не менее из данных опроса следует, что при общей низкой оценке эффективности региональных экономических объединений наименьшее количество негативных отзывов (т.е. относительно высокую оценку казахских экспертов) получила ЕврАзЭС. Именно эта организация, в которой Россия занимает ведущее место и единственная из шести участниц обладает правом вето, представляется в настоящее время наиболее приемлемым для государств ЦА инструментом реализации многостороннего сотрудничества в регионе.
Напомним, что в вопросе о наиболее эффективной региональной структуре в Центральной Азии ЕврАзЭС разделила пальму первенства с ШОС. При этом вопрос не касался сравнения результатов деятельности их экономических программ. В этом аспекте ШОС оценили чуть ниже, чем ее «конкурента». Однако доля экспертов, поддержавших реорганизацию экономического блока ШОС, оказалась относительно выше доли тех, кто высказался за слияние ЕврАэЭС и ОДКБ. Поэтому логично предположить, что равный с ЕврАзЭС рейтинг эффективности ШОС следует рассматривать прежде всего как признание существенной реализации ее повестки дня в сфере обеспечения региональной безопасности.
Очевидно, что большую привлекательность ШОС по сравнению с ОЭС демонстрирует стремление Ирана и Пакистана — стран-основательниц ОЭС — присоединиться в качестве полноправных участников к неформально возглавляемому Россией и Китаем «Шанхайскому клубу».
Однако в 1990-х годах картина была во многом противоположной. Т огда отдельные эксперты говорили об интересе Пекина к более тесному сотрудничеству с ОЭС11. По утверждению российского интернет-издания polpred.com, в 1995 году заявку на присоединение к ОЭС подавала Москва. Однако против ее участия тогда выступил Тегеран, считавший, что вступление России с ее огромным экономическим потенциалом неизбежно приведет к доминированию последней в этой «мусульманской» структуре и вытеснению из Центральной Азии ее потенциальных конкурентов с южных границ региона. Повторную же заявку Москвы (1997 г.) по схожим причинам заблокировали Баку и Исламабад12. То есть мы можем предполагать, что на первом этапе своей работы в нынешнем формате ОЭС действительно обладала потенциалом перехода к статусу более крупной региональной организации.
Однако ныне ситуация изменилась — теперь ШОС, ведомая Китаем и Россией, представляется гораздо более перспективным региональным объединением, нежели ОЭС. Наряду с мнением об очевидном проигрыше Анкары, Тегерана и Исламабада в скрытой борьбе за влияние на государства ЦА Москве и Пекину, важно, на наш взгляд, иное.
Возвышение ШОС и отмечаемый за последние 10 лет «закат» ОЭС свидетельствуют о явно большей привлекательности для правящих элит стран региона организаций, которые ныне занимаются в первую очередь решением задач, связанных с обеспечением военно-политической безопасности, но отнюдь не проблемами торгово-экономической интеграции. В перспективе ОЭС может развиваться и на основе ШОС, обеспечивающей стабильное и относительно предсказуемое политическое развитие в регионе. К тому же ЕврАзЭС можно считать неким продолжением ОДКБ.
11 См.: Мукимджанова P.M. Государства Центральной Азии и их южные соседи // Восток, 1996, № 5.
С. 61.
12 См.: [http://www.turkey.polpred.ru/tom1/23.htm].
Мировой опыт также показывает, что успехи ЕЭС стали возможны на основе стабильности и защищенности, обеспеченных военно-политическими блоками НАТО и ЗЕС (Западноевропейский союз). То есть прогресс не может быть достигнут, а экономическое сотрудничество — развиваться без обеспечения должного уровня безопасности. Деятельность же ОЭС не была подкреплена соответствующим «сопровождением» в этой сфере. А такие нестабильные режимы, как иранский или пакистанский, не только не могли предложить безопасность светским правительствам Центральной Азии, но и, наоборот, вызывали у них определенные опасения за свою собственную безопасность перед лицом религиозного фундаментализма. Именно этот фактор, наряду с неспособностью ближневосточных партнеров реализовать инициированные ими в рамках ОЭС проекты, и «толкал» их к большему к сближению с Москвой и Пекином.
К вышеизложенным выводам следует добавить следующее. Несмотря на значительную сложность параллельного участия сразу в нескольких многосторонних экономических объединениях, многовекторное региональное сотрудничество стран Центральной Азии в рамках ОЭС, ЕврАзЭС и ШОС объективно предоставляет им больше «площадок» для диалога с их внешнеполитическими партнерами и поиска путей реализации своих внешнеэкономических интересов.
Вместе с тем именно тесное взаимодействие с Россией в рамках ЕврАзЭС и возможную экономическую интеграцию с ней правящие элиты стран региона сегодня осознают как более перспективные, нежели аналогичное сотрудничество с другими региональными игроками — Китаем или центрами силы, расположенными к югу от Центральной Азии.
