CC BY
13
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТШУЧНОМ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 7
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
4
издается с 1973 г.
выходит 4 раза в год
индекс серии 2
индекс серии 2.7
рефераты 98.04.001 -98.o4.030
МОСКВА 1998
Биография Ш.Новика, основанная на тщательном изучении документов эпохи и дополненная трепетным чувствованием в материал, заставляет с новым интересом прочитать биографию Генри Джеймса.
О. Ю. Анцыферова
98.04.022. ЛЕЙН К. НЕВОЗМОЖНОСТЬ ОБОЛЬЩЕНИЯ В РОМАНАХ ГЕНРИ ДЖЕЙМСА "РОДЕРИК ХАДСОН" И "ТРАГИЧЕСКАЯ МУЗА".
LANE С. The Impossibility of seduction in James's "Roderick Hudson" and "The tragic muse" // Amer. lit. - Durham, 1996. - Vol.68, № 4. - P.739-764.
Вопрос, которым прежде всего задается читатель, знакомясь с творчеством Джеймса, звучит приблизительно так: "Какими художественными средствами Джеймс передает индивидуальность своих персонажей, если все внимание в его романах обращено на те черты, которые связывают их друг с другом?" Этот вопрос заставляет задуматься над еще двумя, непосредственно из него вытекающими: почему действующие лица в романе "Трагическая муза" (1890) никак не могут разрешить "противоречия между своими интересами и своими желаниями" (по словами повествователя), и почему они сталкиваются с " невозможностью быть постоянными".
Капризность и изменчивость ассоциируются у Джеймса с женским началом, незыблемость и постоянство - с мужским. Однако в романе "Трагическая муза" такая привычная расстановка акцентов заводит автора в тупик. К.Лейн считает, что вся серьезность этой проблемы выявляется при попытке определить единство темы и "главный объект" романа. Воплощение непостоянства в романе -актриса Мириам Рут. Но при этом внимание повествователя постоянно скользит между ее женскими капризами и эксцентричностями постепенно вытесняющего ее мужского персонажа - Габриэля Нэша. К.Лейн пытается прояснить запутанный конфликт романа, выявляя существующую у Джеймса, но не признаваемую и не показанную открыто силу притяжения между лицами одного пола. В "Трагической музе" такими персонажами являются Ник Дормер и Габриэль Нэш.
Не желая преждевременно объявлять гомосексуализм самоочевидной "правдой" "Трагической музы", К.Лейн анализирует композицию романа, чтобы прояснить причины натянутости его
концовки. Исчезновение Габриэля Нэша не смогло аннулировать всех накопившихся противоречий, равно как и скорректировать колебание между женскими и мужскими желаниями. В противовес заявлению Джеймса, что все трудности романа проистекают из его "театральности", К.Лейн полагает, что композиционная неудача является самым "сильным" из всех "слабых" мест романа: она проясняет непоследовательность повествования по отношению к различиям характеров, обусловленным различием пола. Впрочем, неудача композиционного решения тяготеет над всем творчеством Джеймса.
Стало общим местом утверждение, что Джеймс разоблачает частную и общественную двуличность и поверхностность, что женским персонажам в его произведениях (подобным Мириам Рут) свойственно почти скандальное отсутствие "глубины". Они тратят много энергии на создание личин и поддержание иллюзий, многие отношения рушатся, когда возлюбленные героинь узнают, что характер любимой женщины - результат искусного манипулирования ролями. Джеймс и его мужские протагонисты действительно обычно обвиняют женский пол в "нарушении" границ личности, однако в романах "Трагическая муза" и "Родерик Хадсон" (1875) выдвинуто не менее серьезное обвинение и против мужского пола.
Для сопоставления К.Лейн берет роман О.Уайлда "Портрет Дориана Грея", вышедший в свет через год после "Трагической музы". В нем проблема постоянства мужского и женского пола ставится, но остается нерешенной. Дориан разочаровывается в Сибилле Вейн в тот самый момент, когда она, под влиянием своей любви перестает "играть". Видимо, предполагается, что и Дориан, и читатель способны без труда определить мгновение, когда характер юной актрисы становится наиболее "подлинным". Такая подлинность ("обедненная индивидуальность") не принимается за очередную маску, не может быть подделана, что очевидно умаляет возможности пропагандируемого Уайлдом искусства непрестанной игры. Дориан же играет в самой жизни (хотя его "игра", может быть, и требует какого-то иного определения), и это означает, что мужчина наделен равной, если не большей, чем женщина, способностью к притворству. Конечно, эту способность можно связать с большим числом социальных ролей, в которых задействован мужчина, а также с неведением остальных персонажей по поводу "маскировки" Дориана:
они имели все основания предполагать, что его пол гарантирует цельность натуры, а его внешний вид - искренность и юность.
В "Трагической музе" к проблеме установления "подлинного" характера Мириам Рут примешивается вопрос о профессиональных амбициях ее мужского окружения. Первая половина романа представляет собой тщетную попытку установить, каков бы был характер Мириам, если бы она бросила театр и, став супругой Питера Шеррингэма, поддержала его дипломатическую карьеру. Интерес Шеррингэма к Мириам Рут сопоставлен с подобным ему интересом Ника Дормера к Габриэлю Нэшу - человеку, чья жизнь также представляется сменой ролей, а характер остается неуловимым. Повествование колеблется между двумя "центрами сознания": Шеррингэмом и Дормером. К тому же Джеймс сам признавал, что центр романа смещается непропорционально в сторону отношений, связывающих двух мужчин. Открытие Шеррингэма, что Мириам никогда не перестает "играть", что ее красота "эластична", а характер "пластичен", является для него радостным, потому что позволяет разгадать ее тайну: у нее не больше одного лица. Это ограничивает ее привлекательность в его глазах. Окончательный вывод Шеррингэма -у Мириам нет ни одного подлинного качества, ее индивидуальность состоит из ролей и масок, а в центре ее существа - полная пустота.
"Противоречие между интересами и желаниями" в Шеррингэме на поверку легко разрешается. Женщины, за которыми он ухаживает (Мириам и Бидди), в точности "соответствуют" определенным профессиям: Мириам - театру, а Бидди - его дипломатической карьере. Выбрать одну или другую значит либо расстроить свои профессиональные планы, либо способствовать их выполнению. Но тот же самый конфликт безнадежно запутан вокруг другого "центра сознания" романа - Ника Дормера. Вот одна из причин, по которой Джеймс отказывается наделить Габриэля Нэша определенной профессией: в этом случае Нику пришлось бы выбирать между женским и мужским партнером (между Джулией / политика и Нэшем / искусство).
Кристофер Лейн сравнивает "Трагическую музу" с другим романом Джеймса - "Родерик Хадсон". В предисловии к нему Джеймс признает, что индивидуальности персонажей находятся на грани смешения. В романе возникает сильнейшая тенденция к сближению между Родериком и Роландом. Джеймс подчеркивает, что она основана на ревности Роланда к Родерику, в которого влюблена
Мэри. Но между Родериком и Роландом существуют не менее эмоционально напряженные отношения учителя и ученика. Родерик -скульптор, чьим искусством восхищается Роланд. Если бы не резкая и насильственная концовка романа - самоубийство Родерика,- то даже свадьба Роланда и Мэри не была бы адекватным разрешением запутанного клубка эмоциональных привязанностей, вызревавших в романе.
В "Трагической музе" сходство между Мириам и Нэшем проистекает из их общей символической нагрузки. Способность Нэша связывать персонажей между собой делает его более убедительным центром повествования, нежели Мириам. Действительно, как отметил сам Джеймс в ^предисловии к "Трагической музе", своей непоследовательностью роман обязан невозможности четко определить его "главный объект". Рассредоточение центра действия между двумя протагонистами сигнализирует о непоправимом крахе всего замысла. Габриэль Нэш как бы" узурпировал" в романе роль, первоначально отведенную для Мириам.
Нэш - связующая нить между персонажами: он ускоряет сближение их между собой, проясняет их отношения, не вступая ни в какие собственные. Он то исчезающий, то снова появляющийся посредник в любовных делах. Повествователю с трудом удается найти мотивировку поведению Нэша, но Нэш оказывает значительное влияние на Ника Дормера, так как представляется ему человеком, живущим исключительно ради искусства и удовольствия, точнее, ради доставляющего удовольствие искусства казаться безыскусным.
Некоторые критики отмечают, что роман обязан своей простотой аллегорической жесткости структуры: Джулия Дэллоу олицетворяет "политику", Шеррингэм - дипломатию, а Мириам -драму. Если принять во внимание эту ситуацию, то значение Ника Дормера в том, что он не делает выбора между возникающими перед ним возможностями, политикой и живописью. Роль Нэша в жизни Ника граничит с обольщением, но Джеймс приписывает Нэшу роль "воображения" Ника. Это переносит акцент на внутреннее, душевное влияние.
Значительная часть всей мелодрамы проистекает из героически-смешных попыток Ника отделаться от Нэша. Со времени их совместного обучения в Оксфорде он чувствует себя соблазненным, называет Нэша своим "злым гением", а позднее и
Мефистофелем - духом обольщающего зла, которому Фауст продал душу. Если Мириам олицетворяет раскол в характере Шеррингэма, который он преодолевает, положив конец их близости, то Ник лишен возможности разрешить свою дилемму подобным образом. Нэш, олицетворение эстетических фантазий Ника, хочет предотвратить попадание Ника в "темницу" брака. Ник пытается остаться наедине со своим воображением, но вместо этого парадоксальным образом ощущает себя словно в присутствии Габриэля Нэша, явно замещающего традиционную женскую музу.
Наиболее серьезные трудности в определении личности Нэша возникают при попытке Ника написать с него портрет. В романах Джеймса "Мадонна будущего" (The madonna of the future, 1873) и "Лгун" (The liar, 1888) портрет служит квинтэссенцией истории души изображенного. Решение Ника написать портрет постепенно обнаруживает, как мало известно о Нэше Его место жительства, общество, в котором он вращается, его личная жизнь, - все это представляет собой загадку, препятствующую изображению.
Говоря о Нэше, повествователь прибегает к метафорам, обозначающим воздушные состояния (пар, ветер, свет), потому что Нэшу нельзя дать четкого, однозначного определения. Само имя его обозначает "не поддающееся классификации состояние". В связи с этим можно снова вспомнить "Портрет Дориана Грэя", потому что секрет Дориана заключается в наличии пропасти, отделяющей его "действующую" индивидуальность (облик незапятнанного юноши) от "нарисованной" (гротескный образ нераскаявшегося грешника). В то время как Дориан расширяет расстояние между своим видимым и скрытым "я", Нэш, по всей очевидности, подавляет свою частную жизнь и индивидуальность.
Чего хотел Ник Дормер? Этот вопрос по поводу "желания" живописца предвосхищает появление романа Уайльда. Портрет Дориана Грэя заставляет задуматься над тем, какое желание художник вложил в него, над ужасом, сопутствующим демонстрации портрета, и над драмой, сгустившейся над окончательным разоблачением его тайны. Неудачный портрет Нэша в "Трагической музе" приближает к тому, чтобы не только поставить под сомнение всякий смысл портретной живописи, но также и окончательно затушевать вправду" о проблематичном субъекте изображения. Образ Нэша не просто "убит" (как в "Лжеце" Джеймса), или грубо отброшен к своему первоисточнику (как в романе Уайльда); он лишается всякой
убедительности, потому что дальнейший ход повествования приводит к тому, что он попросту выцветает с полотна, в точности как сам Нэш исчезает "без следа" из романа. Роман завершается острожным возрождением интереса между Ником и Джулией, подкрепленным обещанием повествователя, что Ник начнет писать с нее портрет в полный рост. Достаточно этого намека, чтобы понять, как в "Трагической музе" связано искусство живописи с искусством обольщения.
В портрете Нэша нет ни двусмысленности, ни "греховности" смутного желания. Вместо этого от него исходит глубокое и иррациональное чувство стыда. Выцветание портрета Нэша вызывает обостренный интерес еще и потому, что персонаж, приложивший наибольшие усилия для поддержания своеобразия личности других, в конце концов лишается собственного своеобразия. Наладив тонкую связь между Шеррингэмом и Бидди, между Ником и Джулией, Нэш исчезает, удаленный из романа как воплощение душевной нестабильности. Исчезая из текста романа, Нэш освобождает общество персонажей от лишнего члена: закоренелого холостяка, которому невозможно подобрать пару. Хотя дальнейшее повествование и намекает на брак Ника и Джулии, остается неясным, не сделает остаточное влияние Нэша политическую карьеру и семейное положение Ника невыносимым. В заключении "Трагической музы" дается понять, что смысл портрета выходит за пределы изображения конкретного человека. Портрет Нэша отображает "духовное" обольщение Ника, но одновременно он выдает и предполагаемое смешение их личностей, которое ни художник, ни изображенный не находят возможным выразить вовне.
Кристофер Лейн считает необходимым держать в памяти законодательные ограничения в Великобритании конца прошлого столетия. Он считает, что эротический подтекст создания портрета остается невыявленным в произведениях как Джеймса, так и Уайльда. Оба автора вынуждены прибегать к искусственной развязке, вводя насилие и смерть, чтобы в целях сохранения стройности повествования хоть как-то разрешить "противоречие между интересами и желаниями" своих персонажей.
Т.А.Прохорова
