CC BY
18
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТШУЧНОМ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 7
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
4
издается с 1973 г.
выходит 4 раза в год
индекс серии 2
индекс серии 2.7
рефераты 98.04.001 -98.o4.030
МОСКВА 1998
одновременно смыслов и питается именно внутренним дуализмом. Таким образом, ирония, с точки зрения Сент-Амура, становится "модусом бунтарства" (с.37) Америки с ее "двойственностью" и джеймсовского реализма.
Именно стремление Родерика свести неизбежные в жизни и искусстве противоречия к аллегорическим "белому" и "черному" предопределяет, по мнению Сент-Амура, его падение в мире, пораженном раздвоением. Джеймс же как писатель уже послевоенной Америки старается предотвратить однозначно-аллегорическое прочтение его романа (см., например, толкование романа как аллегорического противопоставления Европы и Америки; или интерпретации взаимоотношений между Родериком или Роландом как аллегории борьбы между двумя направлениями в литературе XIX в. - романтизмом и реализмом). Джеймс нейтрализует аллегорическую однозначность отдельных элементов текста путем их иронизации, тем более что, как пишет Сент-Амур, "ирония может вместить аллегорию в качестве одного из элементов оппозиции, но аллегория не может вместить иронию так, чтобы не переетать быть самой собой и не превратиться в иронию" (с.39). Само постоянное колебание Джеймса между аллегорией и иронией (ср. почти аллегорические заглавия его поздних работ, например, "Священный источник", "Крылья голубки", "Золотая чаша"), романтизмом и реализмом принадлежит к области иронии, и именно активизированная аллегорией метаирония является "защитной" стратегией, которая позволяет Джеймсу, признав долг перед предшественниками, преодолеть опасность творческой зависимости, несамостоятельности, эпигонства.
Н.Б.Дружкова
98.04.021. НОВИК Ш.М. ГЕНРИ ДЖЕЙМС: ЮНОСТЬ МАСТЕРА. NOVICK S.M. HENRY JAMES: THE YOUNG MASTER. - N.Y.: Random house, 1996. - 560 p.
Современный расцвет биографического жанра обозначил себя и в джеймсоведении. За последние несколько лет выходит вторая история жизни американского классика'. Попытки заново написать биографию Джеймса связаны еще и со 150-летним юбилеем писателя,
' Первая - книга Ф.Каплана (Kaplan F. henry James: The Imagination of Genius. -etc., 1992). См. реф. в РЖ "Социальные и гуманитарные науки" (Отечественная и зарубежная литература). Сер.7. Литературоведение. - М.,1998. - № 1.
и с тем, что в обиход джеймсоведения за последнее время вошел пласт ранее неизвестных архивных материалов (около 12 тыс. неопубликованных писем).
В предисловии к задуманной им двухтомной биографии Шелдон Новик указывает два возможных для биографа подхода к материалу: проникнуть в мир мыслей и переживаний художника и создать книгу, передающую ощущение прожитой писателем жизни, или же написать внешний, объективный комментарий к этой жизни (с.XI). Свою позицию он определяет так: "...немного извне и над Джеймсом": при этом особенности восприятия художника используются в качестве "светильника", подобно тому, как сам писатель прибегал к освещению событий с точки зрения своих персонажей (с.XII). Поэтому основополагающую реальность для биографа обретают не факты жизни, но воспоминания о них, запечатленные в мемуарах и в художественной прозе. "Настоящее повествование о жизни, обладающее внутренней стройностью и значимостью, несущее некий моральный смысл... опирается исключительно на память" (с.ХШ).
По сути этот новый для джеймсоведения тип биографии оказывается ближе всех предшествующих версий к автобиографии (жизнь художника предстает такой, как ее ощущал сам Джеймс), но при этом биограф, по возможности деликатно, пытается заполнить пробелы в автобиографическом портрете. Они, по мнению Новика, во многом связаны с потаенностью натуры писателя, с тем покровом конфиденциальности, которым он неизменно окружал мир своих интимных чувств. "Я исходил из того, что Генри Джеймс прожил самую обыкновенную человеческую жизнь: постепенно освобождался от влияния семьи, влюблялся не в тех, в кого надо, и его первые сексуальные отношения были эмоционально насыщенными, но не очень счастливыми" (с.ХП): по словам Ш.Новика, Джеймс любил молодых людей. Леон Эдел, автор авторитетнейшей пятитомной биографии писателя, созданной в 1950-1960 гг., несомненно знал об этой стороне жизни Джеймса, но предпочел не писать о ней открыто и описал действие бессознательной, безличной силы "эдипова комплекса". Эдель и его последователи (в частности, Ф.Каплан), по мнению Новика, исходили из старомодного фрейдистского взгляда на гомосексуалиста как на неполноценного человека, которого страх перед гетеросексуальными связями заставляет искать прибежище в мире утонченного воображения (с.ХШ). Новая биография Джеймса,
следовательно, оказывается весьма созвучной оформившимся в последние десятилетия тенденциям рассматривать сексуальную самоидентификацию не как маргинальный, но как важнейший фактор творческого процесса. Однако пансексуаяизм постдеконструктивистского толка, заявленный в предисловии как один из важнейших методологических принципов новой литературной биографии, не становится догмой, полностью подчиняющей себе организацию исторического и литературного материала.
Свою главную задачу - реконструкцию исчезнувшего мира -биограф выполняет чрезвычайно кропотливо и любовно ("Создать чье-то жизнеописание - значит немного влюбиться") (с.XI). Ему свойственно пристальное внимание к сохРонившимся деталям вещного мира, окружавшего Джеймса ("Я смотрел сквозь его очки для чтения, брал в руки печать, которую он использовал для своей официальной корреспонденции, - отполированную, изящно выточенную из янтаря, держал его трость с серебряным набалдашником с характерной выбоиной на нем. Я поднимался по ступеням дома номер 19 на Вашингтонской Площади и оглядывался на пустынную площадку перед входом, где некогда маршировали добровольцы; взбирался и по старым, избитым мраморным ступеням лестницы Палаццо-Барбара..." (с.ХУ).
Однако главным материалом для воссоздания исчезнувшего мира становятся тексты, сохранившиеся от ушедшей эпохи: письма, мемуарная проза Джеймса. Биограф рассматривает художественное и литературно-критическое наследие писателя также как существенный источник биографической информации, не без основания утверждая, что все это выросло из жизненных впечатлений художника (с.XIII). Объемный, реально осязаемый образ эпохи создается и благодаря использованию документов переписей населения, градостроительных планов, обширной мемуаристики XIX в., не имеющей непосредственного отношения к Джеймсу, но позволяющей воссоздать облик людей, с которыми он общался, отразить нравы его времени. Фактографическая точность биографа позволяет ему порой поправлять самого Джеймса и идущих вслед за его мемуаристикой биографов. Например, Новик доказывает, что наследство, доставшееся семье писателя после смерти его деда Уильяма Джеймса в 1832 г., отнюдь не было вторым по величине состоянием в штате Нью-Йорк (после Дж.Астора) - это значительное преувеличение (с.454).
Вносятся коррективы и в некоторые события школьных лет будущего писателя (с.20).
Заявленная в предисловии близость биографического метода Ш.Новика творческим принципам самого писателя оправдывает использование воображения в качестве одного из инструментов реконструкции внутреннего мира Джеймса (с. 104, 106, 469, 472 и др.). Это дает право биографу предложить собственную интерпретацию хорошо известных и многократно откомментированных эпизодов биографии писателя. Видимо, ощущая эпатажность предложенного им толкования материала, биограф, по сути дела, убирает его в сноски. В первую очередь это относится к новой трактовке отношений молодого Джеймса с О.У.Холмсом. Будущий знаменитый юрист оказывается человеком, с которым связано первое яркое сексуальное впечатление Джеймса (с.109-110, 471). Другой эпизод, получающий новую трактовку, - это посещение в 1866 г. Г.Джсимсом, О.У.Холмсом и Дж.Ч.Греем любимой кузины писателя Минни Темпл в Норт Конвее - поездка, обстоятельства которой легли в основу одного из ранних рассказов писателя "Бедный Ричард", где трое поклонников соревнуются в попытках завоевать сердце девушки.
Ш.Новик использует художественные тексты в качестве ключа к биографии писателя. Так, хотя не сохранилось никаких писем или других документальных свидетельств о кратком визите Уильяма к Генри в Рим в 1874 г., о взаимоотношениях братьев в ту пору, о предмете их споров, биограф реконструирует этот эпизод по его беллетризованным версиям, вошедшим в романы "Американец" и "Послы" (с.288, 496). Для биографического метода Новика характерно следующее его примечание, касающееся прибытия писателя в Ливерпуль в 1870 г.: "В своих мемуарах "The middle years") Генри Джеймс указывает, что прежде уже описывал свой приезд в Ливерпуль; фактически он обращался к нему в своей прозе, по крайней мере, дважды - в эссе "Лондон", которое открывает сборник "Английские часы", и в первых главах "Послов", где рассказывается о прибытии Ламберта Стрезера в Англию. Я выбрал относящийся к предмету материал из "Послов", расположил его в хронологическом порядке и удалил все, что относится к вымышленной миссии Стрезера в Европе. Перераспределенный таким образом материал полностью соответствует тому, что Джеймс пишет в "The middle years" и в "Лондоне", откуда я и заимствовал некоторые детали" (с.483). Исследователь часто прибегает к собственным парафразам
джеймсовских описаний, каждый раз педантично фиксируя их в примечаниях. Подобный прием придает биографии живописность и эпоциональную насыщенность, не лишая ее единства стиля. Портреты людей, рядом с которыми оказывался Генри Джеймс на том или ином участке своего жизненного пути, получаются у биографа чрезвычайно пластичными и запоминающимися (к примеру, Фанни Кембл, И.С.Тургенев, П.В.Жуковский, Э.Бут, Дж.Элиот и мн.др.).
Обогащают джеймсоведение и размышления Новика над ранними, малоизвестными литературно-критическими работами Джеймса. Исследователь обращается к проблеме восприятия начинающим писателем современной ему "массовой литературы, отмечает определенное влияние на него "сенсационных" романов Мэри Брэддон"(с. 129-131, 149, 238). Быть может, особый интерес для читателей в нашей стране представит отзыв Джеймса на книгу Ч.Нордхофа "Коммунистические общества в Соединенных Штатах" (Nordhoff Ch. The communist societies of the United States"), где резко отрицательно высказывается о добровольном аскетизме членов общин, превращающих свою жизнь в серое, убогое существование, а строгую регламентацию общиной половых и семейных отношений определяет как "дремучее варварство", пытающееся начисто лишить человека privacy - категории, для которой столь трудно подыскать русский эквивалент и столь ценной для Джеймса.
В качестве приложения к первому тому своего исследования Новик публикует первую, идентифицированную им публикацию Джеймса, вышедшую анонимно в бостонской газете 6 января 1863 г. Таким образом, фактически установленное начало литературной карьеры Джеймса смещается на целый год.
Лишенная в целом налета беллетристичности, биография Ш.Новика содержит в то же время элементы структуризации материала, свойственные скорее художественной прозе. Опора на воспоминания как самую главную и достоверную реальность оправдывает такой композиционный ход биографа, как ретроспекция: все описываемое подается как воспоминания стареющего писателя, которые он диктует своему секретарю. Особый драматизм биографическому повествованию придает подводное течение тайных, тщательно скрываемых художником страстей, которые биограф угадывает за строками его писем и воспоминаний (с.348 и др.).
Биография Ш.Новика, основанная на тщательном изучении документов эпохи и дополненная трепетным чувствованием в материал, заставляет с новым интересом прочитать биографию Генри Джеймса.
О. Ю. Анцыферова
98.04.022. ЛЕЙН К. НЕВОЗМОЖНОСТЬ ОБОЛЬЩЕНИЯ В РОМАНАХ ГЕНРИ ДЖЕЙМСА "РОДЕРИК ХАДСОН" И "ТРАГИЧЕСКАЯ МУЗА".
LANE С. The Impossibility of seduction in James's "Roderick Hudson" and "The tragic muse" // Amer. lit. - Durham, 1996. - Vol.68, № 4. - P.739-764.
Вопрос, которым прежде всего задается читатель, знакомясь с творчеством Джеймса, звучит приблизительно так: "Какими художественными средствами Джеймс передает индивидуальность своих персонажей, если все внимание в его романах обращено на те черты, которые связывают их друг с другом?" Этот вопрос заставляет задуматься над еще двумя, непосредственно из него вытекающими: почему действующие лица в романе "Трагическая муза" (1890) никак не могут разрешить "противоречия между своими интересами и своими желаниями" (по словами повествователя), и почему они сталкиваются с " невозможностью быть постоянными".
Капризность и изменчивость ассоциируются у Джеймса с женским началом, незыблемость и постоянство - с мужским. Однако в романе "Трагическая муза" такая привычная расстановка акцентов заводит автора в тупик. К.Лейн считает, что вся серьезность этой проблемы выявляется при попытке определить единство темы и "главный объект" романа. Воплощение непостоянства в романе -актриса Мириам Рут. Но при этом внимание повествователя постоянно скользит между ее женскими капризами и эксцентричностями постепенно вытесняющего ее мужского персонажа - Габриэля Нэша. К.Лейн пытается прояснить запутанный конфликт романа, выявляя существующую у Джеймса, но не признаваемую и не показанную открыто силу притяжения между лицами одного пола. В "Трагической музе" такими персонажами являются Ник Дормер и Габриэль Нэш.
Не желая преждевременно объявлять гомосексуализм самоочевидной "правдой" "Трагической музы", К.Лейн анализирует композицию романа, чтобы прояснить причины натянутости его
