CC BY
14
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 8
НАУКОВЕДЕНИЕ
2
издается с 1973 г. выходит 4 раза ■ год индекс РЖ 2 индекс серии 2,8 рефераты 96.02.001-96.02.034
МОСКВА 1996
СНЗ не в состоянии справиться с такой задачей самостоятельно, поскольку социологам не хватает детального знания научных проблем, о которых идет речь (с. 301).
Но для того чтобы ученые и социологи приняли участие в совместных проектах, должно быть достигнуто понимание общности интересов обеих сторон. Кроме того, ученых-естественников необходимо убедить в потенциальной ценности такого сотрудничества. СНЗ в этом не преуспеет, если не откажется от своих наиболее радикальных тезисов, в частности от релятивистских концепций, и не перестанет убеждать ученых, что они не понимают того, чем они занимаются.
Автор в заключение выражает надежду, что в "ближайшем будущем мы увидим представителей СНЗ, готовящихся к сотрудничеству с учеными-естественниками, а не подбирающих снаряжение для встречи с аборигенами" (с. 302).
Т. В. Виноградова
96.02.015-020. СОТРУДНИЧЕСТВО И ДВЕ КУЛЬТУРЫ: ОТВЕТЫ Дж.А. ЛАБИНГЕРУ (Сводный реферат).
96.02.015. COLLINS Н. М. Cooperation and the two cultures: Response to Labinger // Social studies of science.— L., 1995 .— Vol. 25, № 2 .— P. 306-309.
96.02.16. FULLER S. From Pox to Pax? Response to Labinger // Social studies of science.— L., 1995 .— Vol. 25, № 2 — P. 309-314.
96.02.017. KEITH W. Response to Labinger // Social studies of science — L., 1995 .— Vol. 25, № 2 .— P. 321-324.
96.02.018. LYNCH M. Collaboration and scandal: A Comment on Labinger // Social studies of science.— L., 1995 .— Vol. 25, i* 2 .- P. 324-329.
96.02.019. MARKS H. M. Other voices: A response to Labinger // Social studies of science — L., 1995 .— Vol. 25, H2 .— P. 329-334.
96.02.020. PINCH T. J. In and out of the Petri dish: Science and seta 11 Social studies of science — L., 1995 .— Vol. 25, J* 2 .— P. 334-337.
Статья Дж. Лабингера1 нашла очень широкий отклик, прежде всего, со стороны социологов науки. Заслуга Лабингера, по мнению Коллинза — английского социолога науки, в том, что он продемонстрировал тот стиль, в котором может вестись диалог между представителями двух культур: учеными-естественниками и представителями социальных наук. У Коллинза также, по его словам, не вызывает симпатии то, что сегодня стали понимать под социологией научного знания (СНЗ). Согласно его пониманию, СНЗ хочет лишь изменить представление науки о с^мой себе и ее отношение к другим областям культу-
1 См. предыдущий реферат.— Прам. ред.
ры; амбиции СНЗ не распространяются на то, чтобы менять практику или методы науки. В целом же для сторонников СНЗ естественная наука выступает в качестве интеллектуального образца, они стремятся выполнять свои исследования, насколько возможно, в соответствии с научными канонами (015, с. 307).
Тем не менее сотрудничество в области социального анализа остается делом сложным, поскольку ученым-естественникам свойствен набор интересов и верований, которые трудно вписать в СНЗ. Многие из них, включая Лабингера, придерживаются такой модели реальности, которая затрудняет налаживание диалога. Не случайно, считает Коллинз, Лабингер предупреждает о том ущербе, который могут принести релятивистские концепции перспективам совместной работы. Подобный консерватизм ученых кажется нелогичным. В XX в. естественные науки заставили нас поверить в самые удивительные вещи: в теорию относительности, квантовую механику, множественность вселенных, черные дыры и пр. Однако при переключении на философские проблемы воображение ученых оказывается блокированным. Коллинз не считает, что аргументы, базирующиеся на концепции онтологического релятивизма, научно продуктивны, но исключить их обсуждение в качестве условия сотрудничества — значит скомпроментировать свою академическую честность и без особой необходимости обеднить мир. "Анализ и использование различных форм релятивизма — это часть капитала, накопленного социальным анализом науки, также как реализм — часть капитала, нажитого естественными науками" (015, с. 308).
Раздражение, которое вызывают у представителей естественных наук некоторые положения СНЗ, по мнению Фуллера — английского социолога науки, сроднц тому раздражению, которое испытывают искренне верующие, когда покушаются на их мифы (016, с. 310). Реакцию Лабингера на литературу, посвященную исследованиям науки, по словам Фуллера, можно выразить следующим образом: "Все это так, но все же, разве естественная наука не обладает уникальными особенностями, отличающими ее от всех других областей культуры?" (016, с. 311). Лабингер выдвигает "синхронный" и "диахронный" аргументы в защиту такой точки зрения. Первый аргумент — в каждый данный момент в научной культуре существует единство, которое более нигде в обществе найти нельзя; второй — природа науки такова, что она стала бы придерживаться того же общего направления, даже если бы ее развитие происходило в иных исторических условиях.
Фуллер отвечает на оба эти аргумента. Стремление рассматривать свойственное науке "единство" как признак того, что ее содержание, в конечном итоге, определяется "природой" или "истиной", часто отражает неспособность оценить сложность социальных отно-
шений, пронизывающих науку. Например, можно ли при отсутствии внешне выражаемого несогласия с теорией или результатами, делать вывод о достижении истинного "консенсуса" в научном сообществе? Не имеет ли смысл рассмотреть институциональные механизмы, ко торые не позволяют ученым в своей критике выходить за определенные рамки? В данном случае многое можно объяснить особенностями профессиональной подготовки ученых-естественников. Каким образом ученые оказываются подготовленными к тому, чтобы находить одни утверждения эпистемологически убедительными, а другие — нет? Как ученые овладевают общим стилем написания статей, когда неповторимость и уникальность каждого исследования трансформируется в строгие формы изложения, одинаковые для всех работающих в этой области? Не эти ли факторы, взятые вместе, и усиливаемые практикой существования "привратников" в науке, прежде всего детерминируют это единство? (016, с. 311).
Лабингер может думать, что избегание понятий "природа" и "истина" , свойственное СНЗ, это как бы попытка социологов "колонизировать" естественные науки. Но существует более серьезная причина. Если рассматривать историческую перспективу, то обращение к "природе" и "истине" часто создавали иллюзию исчерпанности изучаемого вопроса, описания или объяснения. На "природу" обычно ссылаются как на непреодолимый барьер для концептуальных изменений, а на "истину" как на тот предел, за которым нет места рациональным разногласиям. Тем не менее проходит время и эти препятствия отодвигаются, обходятся или опрокидываются. Социологический дискурс имеет то преимущество, что привлекает внимание к этому факту, кроме того он приближает такие понятия, как "природа" и "истина" к человеку (016, с. 311).
Лабингер, по мнению Фуллера, поднял очень интересную проблему: все ли возможные варианты исторического развития привели бы к сегодняшней науке? Но остается неясным, какие аспекты науки, с точки зрения Лабингера, остались бы неизменными на альтернативных путях исторического развития. Лабингер, безусловно, не считает, ч го альтернативные пути привели бы к точно такой же версии современной науки "В таком случае, если все, что произошло в прошлом, не является обязательным условием существования сегодняшней науки, встает вопрос — насколько иным могло быть прошлое, чтобы достичь приблизительно такого же результата, и не следует ли из этого, что настоящее может претерпевать значительные изменения, и это не помешает процветанию науки? Фуллера также интересует, насколько сильно могут меняться такие параметры научной деятельности, как система вознаграждений, отношение с государством и промышленностью, существующая система подготовки, модель отбора новых
сотрудников, чтобы это не помешало процветанию науки? Приятно думать, что любой из этих параметров может претерпевать значимые изменения, оставляя существо науки интактным, — пишет Фуллер, — но есть серьезные основания сомневаться в этом" (016, с. 312).
Фуллер объясняет покровительственный тон его работ, за который его критикует Лабингер, тем, что они не были рассчитаны на есте-ственно-научную аудиторию. Перед ним стояла задача убедить гуманитариев и социальных ученых, что социокультурные параметры естественных наук могут входить в сферу их интересов. Резкие выражения использовались им для того, чтобы помочь гуманитариям и социальным ученым освободиться от зависти к физикам, как образцу истинного ученого, в плену которой они остаются. Но впредь, по словам Фуллера, он намерен вести разговор в ином тоне.
Как отмечает Фуллер, он, в отличие от других своих коллег, не хочет, чтобы исследования науки стали еще одной "самостоятельной и равноправной" академической дисциплиной. Он за "взаимопроникновение" естественных наук и социальных исследований науки. "Однако, учитывая сложившуюся структуру распределения академического влияния, нереалистично ожидать, что это произойдет без того, чтобы естественные науки слегка поступились своей автономией, став более чувствительными к критике, содержащейся в исследованиях науки'' (016, с. 313).
У. Кейт — американский специалист в области коммуникаций, в своем отклике на статью Лабингера в основном останавливается на тех препятствиях, которые мешают налаживанию отношений между естественной наукой и СНЗ. Очевидно, что между учеными, проводящими научные исследования, и теми, кто изучает этих ученых, существуют достаточно напряженные отношения. Поэтому важно понять, как эта напряженность возникает. Основную причину автор видит в том, что описание исследовательского процесса в иных терминах (таково каждое описание, сделанное в рамках СНЗ) дестабилизирует науку и воспринимается как нападки на нее.
Лабингера, также как других ученых, особенно раздражает, что СНЗ, по их представлениям, пытается доказать, что они неверно понимают то, чем занимаются. "Социальные факторы" важны, соглашается Лабингер, но ни он, ни Вейнберг, ни один другой ученый не захотят признать, что их "деятельность связана не с поисками истины, а с социальными договоренностями (017, с. 322). "Природа" и "истина" не стали для ученых обесцененными риторическими приемами, поскольку с их помощью они привносят смысл в собственную деятельность. Ученые-естественники и представители СНЗ анализируют науку с разных позиций. Если ученый попытается одновременно заниматься исследованиями (считая, что он открывает объективные
законы природы) и наблюдать за тем, как он это делает" (рассматривая науку как социальное и культурное предприятие), его деятельность будет парализована. Кейт проводит аналогию с ситуацией, знакомой многим: "когда, печатая на машинке, вдруг начинаешь наблюдать за тем, как ты это делаешь, труднее оказывается печатать" (017, с. 321).
Даже те ученые, которые, подобно Лабингеру, симпатизируют СНЗ, по мнению Кейта, испытывают настоятельную потребность говорить о том, что они делают как исследователи в "несоциальных" (non-social) терминах. Когда ученые указывают на великие достижения, ставшие возможными благодаря науке (астронавты на Луне! Избавление от болезней!) они, как думает Кейт, не просто хотят сказать, что эти "успехи" демонстрируют способность науки раскрывать тайны природы и действовать в союзе с ней, но что такое проникновение в природу оказывается возможным благодаря как раз "несоциальному" характеру науки (017, с. 323).
Таким образом, считает Кейт, основное препятствие для сотрудничества ученых и представителей СНЗ состоит в том, что они говорят на разных языках и отталкиваются от разных моделей научной деятельности. Вряд ли это препятствие удастся легко преодолеть (017, с. 323).
М. Линч — известный английский социолог науки, оценивает статью Лабингера как добросовестное и обоснованное обсуждение социальных исследований науки, которое "призывает нас пересмотреть нашу трактовку науки и ученых" (018, с. 325). Лабингер обвиняет социологов в том, что их исследования часто ставят ученого в положение "аборигена", изучаемого просвещенным этнографом. "Аборигены", считает Линч, имеют основания для жалоб. В своих первых работах этнографы науки действительно были склонны преувеличивать расстояние между социологом-наблюдателем и "племенами" ученых, забывая, что короткой прогулки по кампусу недостаточно, чтобы понять "местные нравы". (018, с. 325). В опубликованных отчетах этих этнографов (Б. Латур, С. Вулгар, К. Кнорр-Цетина) часто используются такие литературные приемы при описании даже наиболее знакомых аспектов работы в лаборатории, которые вызывают у ученых чувства отчужденности и протеста. Недавно благодаря Б. Лату-ру, ученые стали семиотическими "актантами" (actants) вместо "действующих лиц" (actors), населяющими текстуальный гипотетический двумерный мир вместе со своими коллегами, аудиторией, методами и инструментарием. И уж совсем недавно отдельные представители СНЗ, в частности А. Аббот (Abbot), воодушевленные успехами исторических и этнографических исследований, "предложили вывести ученых из эпистемологической темноты, в которой они находятся" (018,
с. 326). Неудивительно, считает Линч, что Лабингер не торопится принять руку помощи.
Однако Лабингер, хотя и не по собственной вине, явно недооценивает, насколько сотрудничество, за которое он ратует, уже вошло в качестве составной части в социальные исследования науки, и особенно техники. Это сотрудничество незаметно из-за того, что оно оказалось похороненным под полемикой вокруг противопоставления "реализм— конструктивизм".
В неявной форме сотрудничество было обязательной частью полевых работ, выполнявшихся исследователями, критикуемыми Лабин-гером. Г. Коллинз и другие социологи, занимавшиеся этнографическими исследованиями науки, черпали как эмпирические данные, так и аналитические выводы из опыта практиков, которых они изучали. Социолог или антрополог, появляющийся в незнакомой лаборатории, безусловно нуждается в руководстве и объснениях ученых прежде, чем он сможет вести релевантные наблюдения. Многое, что этнограф наблюдает и регистрирует, сообщают ему ученые, которых он изучает, включая некоторые подробности, зачастую переворачивающие классические, призванные вызывать почтение, версии науки и ее методы. "Поэтому очень велика степень, в которой этнографические описания своим содержанием обязаны неформальным наставникам из числа сотрудников лаборатории" (018, с. 327).
Подобное утверждение, чю именно ученые служат источником этнографических описаний, может вызывать удивление, учитывая тот факт, что эти описания иногда создают весьма скандальные версии науки. Но оно станет более понятным, если учесть, что такие скандалы часто возникают тогда, когда публичная демонстрация того, что происходит в реальности, вступает в противоречие с версией, поддерживаемой официальной пропагандой, когда эти описания вызывают защитную реакцию со стороны ученых-публицистов, предпочитающих держать под контролем "паблик рилейшенс", связанные с научной профессией. "Для тех из нас, на кого повлияла этнометодология, суть изучения науки, конечно, не в раздувании скандалов, но в том, чтобы понять различия между формальными описаниями, и тем, что очевидно на практике" (018, с. 327).
У американского специалиста в области истории медицины XX в. Г. Маркса статья Лабингера вызвала негативную реакцию. По мнению Г. Маркса, Лабингер хотел бы, чтобы СНЗ изменила свои принципы, он протягивает руку, но вначале хочет, чтобы социологи науки продемонстрировали смирение. Сетования Лабингера, считает Маркс, задевают всех, кто пишет о науке: "мы, как он утверждает, идем неверным путем, задаем неверные вопросы и страдаем плохими-манерами" (019, с 330). Лабингер призывает к сотрудничеству между СНЗ и учеными.
Но на каких условиях и ради каких целей? Нет недостатка в исторических примерах, когда социальные ученые были на положении служанки при промышленной, военной или колониальной администрации и пр. "Приводимые Лабингером примеры сотрудничества, предполагают, что он хотел бы, чтобы социальные ученые вернулись к роли консультантов и придворных при "Принцах науки", которую они уже выполняли" (019, с. 331).
В отличие от Г. Маркса, американский социолог науки и техники Пинч положительно оценивает усилия Лабингера по налаживанию кооперативных отношений между представителями СНЗ и учеными. Но он также видит ряд преград на этом пути. Первая преграда — достаточно банальная — опыт подготовки специалистов для работы в области СНЗ, имеющих базовое естественнонаучное образование (как и собственный опыт Пинча по "обращению" из физика в социолога) показывает, что для этого может понадобиться несколько лет. Вторая преграда более серьезная — разный подход и понимание одних и тех же вопросов учеными-естественниками и социологами. Например, "повторение экспериментов", о котором писал Коллинз. Для ученого это чисто прагматическая проблема: что нужно сделать, чтобы эксперимент прошел удачно? Какие усовершенствования нужно внести в экспериментальную установку? Какие аспекты эксперимента существенны, а какие — нет? Тогда как Коллинзу как социологу важно понять лежащие за подобной проблемой, социальные, а также эпистемологические процессы, на которые опираются прагматические соображения ученых. Понятия "компетентного повторения" и теория "регресса эксперимента" — это объяснения Коллинза того, что в данной ситуации происходит. "Однако знание этих процессов в большинстве случаев никак не поможет ученому в его практической работе" (020, с. 335).
Было бы абсурдным и чрезмерно самонадеянным предполагать, что СНЗ может значимым образом повлиять на тахую сложную, имеющую глубокие традиции, требующую серьезной подготовки и компетенции деятельность, как научная. Вот почему Пинч, по его словам, "также как и Коллинз, выражает сомнение, что работы по СНЗ преднаг значены, прежде всего, практикующим ученым" (020, с. 335). Пинч обращает внимание на достаточно парадоксальную ситуацию, с его точки зрения. "Такое впечатление, что ученых больше всего беспокоят проблемы эпистемологии, в частности релятивизма, анализ которых, как предполагается, конек СНЗ. В свою очередь, сторонники СНЗ много внимания уделяют техническим деталям научных исследований, знание которых, как предполагается, сильная сторона ученых" (020, с. 336).
Но, несмотря на очевидные. трудности налаживания контактов, отмечает Пинч в заключение, для того чтобы "справиться со слож-
ным миром технических и научных парадоксов, понадобятся специалисты и в области естественных наук, и в области СНЗ" (020, с. 336).
Т. В. Виноградова
96.02.021. ЛАБИНГЕР Дж. А. ВЫБИРАЯСЬ ИЗ ЧАШКИ ПЕТРИ: ОТВЕТ МОИМ ОППОНЕНТАМ.
LABINGER J. A. Out of the Petri dish endlessly rocling: Reply to my responders // Social studies of science.— L., 1995 .— Vol. 25, № 2 .— P. 341-348.
Лабингер, по его словам, доволен тем, что его статья вызвала большое число откликов1, а также тем, что большинство их авторов не возражают против необходимости сотрудничества между представителями СНЗ и учеными. Однако Лабингера удивило, что его критика релятивистских представлений (как несовместимых с единством и универсальностью естественной науки, отсутствующих во всех других дисциплинах), не вызвала резких возражений. Лишь Фуллер не согласился с этим аргументом, предположив, что особенности системы естественнонаучной подготовки могут служить достаточным объяснением. Однако Фуллер, возражает Лабингер, не дает ответа на вопрос: каким образом возникла именно такая система подготовки и почему она продолжает существовать? И почему иная система сложилась в социальных науках? Можно было бы согласиться с Фуллером относительно необходимости более глубокого изучения институциональных механизмов науки, включая подготовку ученых, но не с тем, чтобы признавать их в качестве решающего фактора.
Обсуждение спорных вопросов, в частности единства науки, осложняется отсутствием общей терминологии, что служит необходимым условием сотрудничества. Лабингер считает, что иногда и он сам, и некоторые из его оппонентов забывают о различиях между содержанием науки и процессом получения знания. "Когда Фуляер говорит о возможности существования альтернативной науки, имеет ли он в виду содержание науки? Считает ли он, что в альтернативной науке живые организмы не будут состоять из клеток, а ДНК — не будет носителем генетической информации? (с. 343). Или он имеет в виду те "параметры" процесса получения знания, которые он перечисляет в своем ответе? Конечно, сторонники СНЗ станут отрицать, что можно четко отделить содержание знания от процесса его получения. Тем не менее Лабингер, по его словам, хочет уточнить, что, говоря о единстве науки, он прежде всего имел в виду содержание знания, а
1 Си. предыдущий реферат.— Прим. рея.
10-1005
